Начнём с того, что я не альпинист. То есть – совсем не альпинист. Но на предложение друзей съездить в Приэльбрусье нынешним летом не мог не откликнуться. Во-первых – сам я был в высоких горах 27 лет назад. Во-вторых, этой поездкой я завершил бы серию своих путешествий по всем горным системам Европейской России: Уралу, Хибинам, Карпатам, Крыму и, наконец, Кавказу. Вдобавок
появлялась возможность не только ознакомить с основами альпинизма и горного туризма детей и внуков, но и показать им не с экрана стремительно тающие ледники Большого Кавказа.
То, что глобальное потепление – не миф, а реальность, видно уже невооружённым взглядом. В прошлом году на месте бывшего когда-то самого крупного ледника Полярного Урала – ледника МГУ – мы обнаружили только большое озеро. Те, кто не впервые на Кавказе, тоже своими глазами видят, как отступили ледники всего за последние лет 20. И, если так будет продолжаться, наши дети уже могут не увидеть воочию, что такое нетающий снег и лёд в разгар жаркого лета. По Главному Кавказскому хребту проходит граница с Грузией и Абхазией, и охраняется она вполне серьёзно. Особенно после событий 2008 года. Пропуск в приграничную зону выдаётся безо всяких проблем по заявке с анкетными данными. Но заявку эту нужно своевременно подать в штаб погранотряда. И в пропуске этом написано, что выход на все перевалы Главного Кавказа категорически запрещён. Т.е. – подниматься к перевалу можно, но метров за 100 до верхней его точки ты обязан повернуть назад. Из-за этого многие популярные раньше маршруты потеряли интерес для альпинистов. Долины всех речек, стекающих с хребта, патрулируются пограничниками. Поговаривают, что на всех перевалах установлены датчики движения. Так это или не так – проверять никто не собирается. Границу следует воспринимать всерьёз, как свершившийся факт.
Маршрутка, в которой мы едем из Нальчика, постепенно втягивается в Баксанское ущелье. Горы вокруг становятся всё выше, а вскоре в конце долины проглядывают и первые снежные шапки на вершинах Рядом с дорогой бурлит Баксан. Сейчас, в июле, воды в нём предостаточно. Коровы беззастенчиво гуляют по проезжей части, а порой и просто лежат на ней, и между ними лавирует не только наша «Газель», но и гаишные машины и бэтээры. Корова здесь по иерархии стоит выше и полиции, и военных. Перед рельсовым подъёмником в долине Адыр-Су ощутимо прохладно, особенно после невыносимой жары в Нальчике. Река Адыр-Су вырывается из ущелья настолько узким каньоном, что склоны его кое-где почти смыкаются, образуя «трубу». Метрах в 500 выше подъёмника – КПП пограничников. Огневая точка обложена мешками с песком, некоторые из которых разорваны, и из них сыплется песок. Скорее всего, мешки рвутся от времени, но сыну моему больше нравится другая версия – что здесь был бой, и мешки прострелены пулемётными очередями. Бой не бой, но препятствие для нас здесь возникает. Препятствие в виде неоформленных вовремя пропусков в приграничную зону на двоих из нашей группы. Хотя анкету отправляли заблаговременно – почти за 2 месяца. Пограничники обвиняют в безалаберности сотрудников альплагеря, которые должны были заниматься оформлением, и советуют впредь заказывать пропуска непосредственно в погранотряде. (Любопытно, что сотрудники альплагеря такого же мнения о добросовестности пограничников.) Самое главное, что пропуска, заказанные через альплагерь, после их оформления поступают на нижний КПП в ущелье. А пропуска, заказанные в погранотряде, нужно самим получать в Нальчике. Т.е. – когда это срабатывает, через альплагерь удобнее. В нашей же ситуации временным решением оказывается приобретение путёвки в альплагерь Уллу-Тау, которая даёт право на вход-въезд в долину, но без выхода в высокогорную зону. К середине дня мы всё же на базе Уллу-Тау. Высота – 2200м. Административный корпус и два жилых двухэтажных, несколько мелких строений. Водопровод из горного источника. Электричество – с 20 до 23-х. Вечером – горячий душ (когда кочегар не занят на других работах в лагере). За ручьём , протекающим метрах в 15 от жилых корпусов – палаточный лагерь из нескольких десятков палаток, приютившийся в сосново-берёзовой роще. Возле некоторых палаток даже костры теплятся, хотя дров в пределах видимости нет – их нужно носить издалека. Устраиваемся и начинаем знакомиться с окрестностями.
5 дней мы занимаемся акклиматизацией. Это – необходимый этап горных путешествий. В литературе читал, что высотный опыт «записывается» в физиологию организма практически пожизненно. Т.е. – сама акклиматизация, разумеется, не сохраняется. Сохраняется способность к быстрой акклиматизации. Бывшие альпинисты – уже в возрасте и с брюшком – первые 4-5 дней в горах так же проигрывают в форме более молодым и тренированным, как и на равнине, но затем начинают очень быстро адаптироваться. И к основному этапу восхождений становятся гораздо работоспособнее тренированных людей, но не бывавших в высокогорье. У меня такой подготовки нет. Мой высотный опыт ограничивается подъёмом на перевал Эбчик – 3000м, и то было это 27 лет назад А дети наши никогда не были на высоте, превышающей Крымские горы. Поэтому нашей группе такая акклиматизация абсолютно необходима. Кроме радиальных выходов до высоты 3000м, изучаем основы работы с альпинистским снаряжением. Пока особых проблем, связанных с высотой, не ощущается. Заметна лишь одышка при незначительных физических усилиях. Детвора наша – 11 и 14 лет – тоже чувствует себя нормально. Немного осложняет всё очень уж большая жара, на которую мы не рассчитывали. На солнце – уж точно под 30. Но зато – нет затяжной непогоды, которая в этих местах скорее правило, чем исключение.