Новосибирск - Барнаул – Змеиногорск – Усть-Каменогорск – Большенарымское – Берель – Язовое озеро – Нижний лагерь – Верхний лагерь (пер. Кокколь) – р. Орчоган – р. Коксу – степь Самаха – Джазатор – Кош-Агач – Акташ – Бийск – Новосибирск. Пятая категория сложности. Всё это, не трудно догадаться, проходится на мотоциклах (или пешком, когда мотоциклы в руках). Мототуризм, то есть. Что такое мототуризм в нашем исполнении, это бесконечная история, она по ироничности и разгильдяйству не сопоставима ни с чем аналогичным. Мототуризм – это помидоры, попадающие неясным образом из багажа на заднее колесо, тряпка в воздухофильтре, найденная на третий день, радиатор, открытый после подъёма на Кату-Ярык, тропа, найденная на четвёртый день, мотоциклы, застрявшие в снегу, мыши в багажных ящиках… В общем, вечный праздник жизни!
 

Жизнь брала под крыло, берегла и спасала,
Мне и вправду везло, только этого мало.
Всё, что сбыться могло, словно лист пятипалый,
Прямо в руки легло, только этого мало…
А. Тарковский

Этот поход начинался нетрадиционно, так как ещё накануне никто не знал, кто едет и куда. Это выяснилось уже в пути. Но перед этим мне удалось собрать за два дня разбросанный по всей квартире мотоцикл в одно целое. Сей факт (при отсутствии запчастей для двигателя) сам по себе настолько удивителен, что элементы неготовности к сложному походу в виде отсутствия багажника и проч. смешны по определению. О том, как и из чего был собран этот мотоцикл, можно написать отдельную страшную историю. За день до поездки его спустили в час ночи с четвёртого этажа; в пятницу выезжать, а в четверг он ещё делался, делался…
Согласно договорённости я действительно приехала в солнечный город Барнаул первого августа, и, согласно традиции, поздно вечером. Меня, в общем, ждали, но как-то неуверенно. По стечению обстоятельств я явилась организатором нижеописанного безобразия, и будущий руководитель с самого начала покусывал меня за все мои промахи. Но ведь никого не интересует, что в день отъезда я ещё окучивала картошку, которую пора выкапывать, а накануне у меня ещё не было денег на поездку. И не все могут понять, что значит пересаживаться с японского мотоцикла на русский, который если даже доведён до идеала, всё равно издаёт чудовищные звуки, и, рано или поздно, где-то что-то побежит. «Только этого мало». На этот мотоцикл до сих пор нет толковых документов. В ГАИ мне сказали, что этот мотоцикл – засада на дороге и… отпустили. Видимо, я была достаточно обаятельна, глупа и красноречива. Это ЗиД – 200, он же «Курьер». Супермашина!
В славном городе Барнауле мы очень символично отъезжали от издательства «Алтайской правды», и провожали нас весьма эксцентрично. Мне на прощанье Олежа Мальцев показывал, как ёж соблазняет ежиху. Правда, в походе мне сей навык не пригодился… Так же он спросил, как всегда, взяла ли я собой зелёнку и сообщил, что он (как владелец «Кавасаки») на таком мотоцикле не поехал бы. Семейство Пантыкиных вынесло нам пол-огорода урожая на прощание, а будущий руководитель орал всем, что они – козлячьи морды, так как не поехали с нами. В результате весь день я везла капусту, и меня мучил страх утраты оной, пока она не была жестоко съедена. Так начался безгорестный поход памяти Алтайской кругосветки 95-го года прошлого века.
Маршрут выглядит следующим образом: Новосибирск - Барнаул – Змеиногорск – Усть-Каменогорск – Большенарымское – Берель – Язовое озеро – Нижний лагерь – Верхний лагерь (пер. Кокколь) – р. Орчоган – р. Коксу – степь Самаха – Джазатор – Кош-Агач – Акташ – Бийск – Новосибирск. Пятая категория сложности. Всё это, не трудно догадаться, проходится на мотоциклах (или пешком, когда мотоциклы в руках). Мототуризм, то есть. Что такое мототуризм в нашем исполнении, это бесконечная история, она по ироничности и разгильдяйству не сопоставима ни с чем аналогичным. Мототуризм – это помидоры, попадающие неясным образом из багажа на заднее колесо, тряпка в воздухофильтре, найденная на третий день, радиатор, открытый после подъёма на Кату-Ярык, тропа, найденная на четвёртый день, мотоциклы, застрявшие в снегу, мыши в багажных ящиках… В общем, вечный праздник жизни!
В Усть-Каменогорске состав нашей сборной команды стал ясен наконец-то. Нас всего пять рыл, в смысле, человек. Я, одна из ледяного города Новосибирска, где птицы замерзают зимой на лету, трое из Барнаула и русский из Казахстана. Камикадзе из Барнаула – это Вовочка Трутанов, мастер спорта, ему поэтому выпало быть руководителем, к тому же в памятном 95-ом году он проходил этим маршрутом. Кроме него – Олег Архипов, душка, молодец и смертельный гонщик, а ещё Светлана Розбах, повар, которая не дала нам загнуться от голода и злости. Последний герой – Сергей Каминский, «последний русский» из Усть-Каменогорска. Он и был злостным инсинуатором нашей безнадёжной затеи. Мы переписывались два года, пока наконец он не сманил нас на этот маршрут. Спутники мои не верили в существование этого человека; в конце концов я тоже начала сомневаться в этом факте… Но он существовал на самом деле; его дом полон курями, индюками, утками; тут, блин, ещё коза, собака, кошка… Последняя порвала меня и мой коврик, когда мы ночевали в доме последнего героя. На этом сборы персонажей были закончены.
Но перед отъездом в гараже у Сержа мои компаньоны узрели мотоприцеп марки «ЗиД». Они безбожно ржали и предлагали прицепить его мне, это же ведь сама судьба распоряжается! Ну, подумаешь, прицеп и мотоцикл разного цвета, они же созданы друг для друга! Я могу сильно помочь команде, избавив всех от груза, который, естественно, должен находиться в прицепе. Я манкировала предложение, как и хозяин прицепа.
Теперь начинается собственно путешествие, где у Вовочки появляется тихое погоняло «квадратная задница». Он едет медленно, но верно, при этом останавливается только от моего скверного характера, который требует отдыха, праздника и пищи. Я постоянно утыкаюсь в его «Яву» и нюхаю сводящий с ума двухтактный выхлоп. Света Розбах, ехавшая пассажиром, сказала, что если Трутанов быстро едет, значит, не видит, как здесь страшно ехать… А для полного счастья (видимо, в честь сбора команды) на Бухтарминском водохранилище в тот день нам, как разиням, продали прокисшее пиво. Мы подумали скандалить, но выпили всё, и было мало…
Документы на въезд в приграничную зону предполагалось взять в Большенарымском. Туда мы попали как раз к закрытию милиции на обед. Ради нас отчего-то никто не отказался обедать, и мы целый час паслись в центре, в дождь, и развлекались в меру своих интеллектуальных способностей. Главное развлечение состояло в том, что мы купили карты с голыми женщинами и с глубочайшим интересом изучали их. В результате пришли к выводу, что нас опять обманули – женщины были скорее одетые, чем наоборот. В общем, Казахстан отнёсся в этом году к нам с ехидством, а в придачу подбросил дождей в начале пути, что весьма влияло на общее настроение и мысли о будущем. Я тоскливо завывала песни о дожде и ветре, от холода болели зубы, а у руководителя не по дням, а по часам портился характер…
Инцидент с местными случился единожды. В Катон-Карагае ужасно пьяные и молодые персонажи увидели у Серёги на мотоцикле GPS, и воображение подсказало им мысль о сотовом телефоне, который они решили в срочном порядке изъять из нашего пользования. Чтобы вернуть частную собственность прежнему владельцу, Серж купил им бутылку водки. Я, пожалуй, на его месте сорвала бы топор с соседского мотоцикла и кого-нибудь убила… Сержик же, добрая душа, выступает за дружбу народов и верит в их единение, а я, то есть, выступаю в роли воинствующего ксенофоба… Если не считать всего перечисленного и того, что с нас всё время собирали деньги (известно, что пропуска нужны тем, кто плохо ездит), Казахстан этого года в целом оказался неплохим местом.
Поскольку мы ретировались из Катон-Карагая очень быстро, то не успели купить водку и часть продуктов. Без водки мы будем грустить. Тот вечер после Катон-Карагая описан в моём дневнике крайне лаконично. «До Берели не доехали. Мокрый костёр, бутылка водки». На следующий день в Берели купили мелкой картошки и засохшего хлеба. Я не постеснялась спросить, есть ли тут интернет; почему-то не было. Тогда, выловив на улице почтальона, я послала в Барнаул письмо с криком души. Написано оно было седьмого августа, а до Барнаула дошло только тридцать первого. Мне сказали, что его читала иностранная разведка. Вот оно.
«Здравствуйте, блин, родственнички!
Трутанов стал руководителем, он морит нас голодом, не даёт спать, всё время ломается и орёт. По его возвращении в Барнаул вам неплохо было бы провести с ним воспитательную работу.
Мы едем впятером на четырёх мотоциклах. Кроме четверых уродов, выпровоженных вами из Барнаула, с нами увязался мужик из Казахстана, казах из Усть-Каменогорска. Зовут его Серёга Каминский-бала, он похож на всех Сержиков, Серожей и СэрГеев. Мы сейчас в Берели, потом не будет магазинов, заправок и умных людей.
У меня чёпопалошний багаж, я из-за него не могу ехать почти, наверху косметичка, муха бляцкая!
У нас всё хорошо, я не смогла позвонить, в этих дырах нет телефонов. Позвони матери, Ленке и … Скажи, что я ещё живая, только задние лапы ломит, зубы и волосы выпадают, завелись вши и блохи; комары выпили из меня пять литров крови, шершни отъели от меня несколько кусков мяса, а Трутанов отобрал у них и съел сам.
Передайте привет… Со мной всё будет в порядке, если я смогу вылечиться от дистрофии и зарастут рваные раны. Я, может быть, даже вернусь…»
Перед перевалом на Язовое озеро мужики меняют ведущие звёздочки и резину, а я бездельничаю. Самая маленькая четырнадцатизубовая звёздочка у меня уже стоит. Спутники предвещают мне беды и муки совести (последние у меня должны возникнуть, когда меня станут таскать). Но, видимо, я вполне бессовестная, и совесть моя практически не была потревожена… Вот сидим мы со Светой и моем кости мужским особям. Спрашивается, зачем Вовочка протирает покрышку внутри? Чтобы двухвостки не завелись? Да, и камеру не прогрызли. А когда он начинает брюзжать, цитируем Гоголя: «А старец-то завонял!..» Смех смехом, а на подъёме я начинаю валяться и зарываться в землю. Меня молча спасают, я заталкиваю совесть на место, и лицо моё приобретает «мотоциклетное выражение». Моя сестра говорила, что когда я еду на мотоцикле, то у меня такое лицо, будто я сейчас кого-то убью… Я не одна страдаю такой особенностью. Когда трудно ехать, последнего героя начинает страшно корёжить. Он сказал, что я специально фотографировала его с такой рожей, а надо было кричать, чтобы он позировал и делал мужественное лицо. А то где я видела героя с перекошенным лицом?
Язовое озеро преподносит нам очередной сюрприз. Все хорошие места (где есть спуск к воде) заняты или загорожены, кругом люди, как на площади Ленина. Мы кое-как пристраиваемся в уголке и настороженно озираемся. К мотоциклистам вообще относятся с подозрением, но я точно знаю, что «далеко не каждый мотоциклист – дебил и убийца» (Н. Полотта). Правда, вечером возникли из небытия Серёгины друзья (с водкой и едой), и мир стал по-прежнему добродушным. Лаконичным завершением удачного банкета этот вечер не закончился. Моя водка благополучно осталась в кружке, так как я в силу странностей своих не пью водку. Гости разошлись, сердитый Вовка и прелесть наша Олежек пошли спать, остались три дурака в сырой холодной ночи, с кружкой водки. Последняя быстро иссякла, тогда Серж и две Светки, недолго думая, нарыли общественную водку и продолжили праздник жизни. Вовочка иногда бранился на нас из дому, наша радость казалось странной и неуместной в холодную дождливую ночь (а от этого завидной). Когда дождь стал невыносим, решено было разойтись, но возникла закономерная проблема: как быть с отпитой водкой? Ведь огорчать товарищей не хочется! Тогда я долила в водку воды; на это Света сказала, что я пошла в младшую сестру, такая же сообразительная в водочных вопросах!.. Следует сказать, что Вовочка и Олег до сих пор не знают о нашей подлости, узнать им суждено из этих строк. Водочные подлецы есть не только среди обычных людей, среди мототуристов они тоже случаются. Это мы.
Всю ночь шёл дождь, утром тоже. Мне в палатке «дали воду», и всё намокло. Выехали по чудовищной грязи, и после каждого падения человек становился всё более грязным чудовищем. Мой мотоцикл несётся, как космический корабль. Но, в конце концов, большая звёздочка – не такая уж и проблема; можно отломать пару-тройку зубов, и будет звёздочка что надо!.. Чуть выше озера торчит клочок русского заповедника на казахстанской территории. Здесь русские собирают деньги с мимодвижущихся объектов. С каждого мотоцикла хотели взять как с «КамАЗа», так как на транспортное средство только один тариф, поскольку и средство только одно – «КамАЗ». Но мы стали ныть, некоторые – кокетничать, и с нас взяли как с конных путников, что гораздо меньше…
В этот день, я оторвала на бревне патрубок. Всю последующую дорогу это происходило постоянно, его уже не прикручивали, и мотоцикл мой распугивал всё живое на многие километры вокруг. Что касается остальных «точил», они в целом не ломались, не считая одного, не будем показывать пальцем. Супермашин всё-таки больше, чем я думаю. У Олега «Планета-спорт», стандартная, поэтому глушителем он собирал все придорожные камни и прочий хлам. Но как ехал!.. Вовочка крадётся на «Яве», столь древней, что её происхождение уходит корнями в глубь истории мотопромышленности, мотоцикл его носил кодовое название «бабка». Серёгин агрегат – что-то большое, рыжее, самодельное, но тоже «ПС». Читаю у себя схему передвижения. «Поехали. Патрубок. Поехали. Трутанов. Поехали. Брод. Поехали. Бревно. Поехали…» Это надолго.
Перед мостом через Берель дорога была ещё вменяемой (правда, на мосту Серж провалился в щель вместе с половиной мотоцикла), но после… Потом случилась лесная тропа, заваленная брёвнами (грязь и камни подразумеваются). Мы расчистили пол-леса и устали, как собаки. В земляные подъёмы затаскиваем мотоциклы на четвереньках. Прижимы. Все валяются. Олег носится, как камикадзе, что впору отворачиваться, когда он летит (на следующий день он весь намазался зелёнкой и предлагал нам). Но самое жуткое в этом дне – серпантин перед Нижним лагерем, особенно тем, у кого четырнадцатизубовая звезда. Это когда нельзя сбросить скорость (потом не тронешься) и упасть тоже нельзя, потому что упадёшь на голову спутникам. А уже темнеет и невозможно оторваться от руля, чтобы включить свет. И страшно-страшно! И проносишься со зверским лицом мимо Светки, а она уже привыкла к этим рожам. Наверху сползаешь с мотоцикла, неровно дышишь, и руки трясутся, а Серж любезно спрашивает, не устала ли я? Устала? Да чуть не сдохла от страха!
Нижний лагерь. Водопад Коксу, домики с железными печками и полиэтиленом вместо стёкол. Ночью холодно, днём жарко. Что странно, здесь никого нет (только завтра народ пойдёт толпами). Это очень кстати, мы мокрые, грязные, уставшие и почти злые. Сильные дожди покинули нас (снег не считается). Чистое небо, холод, Белуха, кедры, травы, синие ягоды, мыши в сумках…
Стоит вспомнить всё же историю о грибах, их здесь много. Ни в одном из походов грибы не проходили под грифом «спокойно». Всегда находится кто-то, кто их не любит или боится. В этом походе ситуация была сложнее. Кроме Олега, который просто не ел грибы, у нас случился лютый руководитель (из квадратной задницы он превратился в злобного гнома). Приготовленные грибы он очень даже ел. Но отчего-то не мог смотреть, как мы их собираем. Если он вдруг видел гриб, то непременно пинал его или давил мотоциклом, чтобы мы, чего доброго, не сорвали. В конце пути, если он забывал пнуть гриб, Олег педантично напоминал об этом. Несмотря на происки номенклатурной верхушки, Светик всё равно умудрялась насобирать грибов и приготовить что-нибудь замечательное.
На следующий день планировалась днёвка, во время которой предполагалось «сбегать» на Берельский ледник. Утром мужики ремонтировали тачки, я тоже. Подкрутила две гайки и посмотрела масло. Завтрак готовится долго, здешние буратины плохо горят… На ледник, как истинные мототуристы, попёрлись напрямик, по вектору. Зачем тропа, какая тропа? Зато ползли по перевалам на четвереньках, поедали всё пригодное, и сделались уставшие и потные. До ледника дошли не все. Вовочка со Светой остались ждать нас внизу, что в целом, беспокоило (не поубивали бы друг друга), но всё обошлось, так как кто-то заснул…
Почти всю вторую ночь в Нижнем лагере мы охотились за мышами. Изымали их из сумок за различные части тела, орали на них, светили в бесстыжие глаза, подвесили все продукты к потолку… Напрасно. Они скакали по нам и на кого-то нагадили. Надо сказать уже, что мыши – это непременный атрибут таёжных избушек, редкая ночь обходится без них.
На следующий день выехали рано, погода портилась на глазах, нам предстояло подняться до Верхнего лагеря. Думалось тогда, что дорога плохая. Позже станет ясно, что до Верхнего лагеря проспект, там некогда была двухколейка. А вот дальше… Как сказал Серж, в этих местах никто не угонит наши мотоциклы, на мотоциклах здесь ездят только с пулей в голове. Это к тому, что он едет по этой дороге третий раз. В позапрошлом году они с другом ходили сюда на разведку, в прошлом году, как выяснилось, они дошли на мотоциклах почти до конца (до впадения Орчогана в Коксу), но вынуждены были бросить мотоциклы в тайге и вернуться за ними в сентябре, под снегом. По дороге Серж показывал нам прошлогодние следы мотоциклов, что впечатляло. Другу его, видимо, сделали операцию и пулю из головы изъяли, его не было… То есть, в команде два штурмана (Вовочка и Серж) и три чайника.
Вовочка, слышу, поёт песню примерно следующего содержания: «Ой, руки мои, руки, привыкли руки к стаканам и непослушные рулям…» Тут ещё и не такое запоёшь. Ехали трудно, отбили все ноги об камни и собственные подножки. Каменные тропы, кустарник, через который не прорваться, камни в высоченной ботве. Всё время теряется тропа, только перед самым лагерем её не потерять, она видна на склоне. Вот-вот начнётся дождь, мир сумрачен, холоден, ветрен. (Правда, всем мототуристам известно, что в горах холодно для того, чтобы мотоциклы не перегревались на перевалах.) До ледников рукой подать. В долине - озёра, позади – последние проблески солнца, и мысль о дожде вызывает предвечную тоску. Так, останавливаясь вдруг, замираешь и просишь хорошей погоды у тех, кого никогда больше не будет с нами…
В общем, едем. Герой Серж прокладывает дорогу, следом лечу я, за мной крадётся мастер спорта, ему все мешают, все не так едут, все всё делают не так; замыкает безумное шествие Олежек. За поход он оторвал переднее колесо больше раз, чем я за всю свою жизнь. А вы пробовали проехать пятёрку на заднем колесе?.. Зато когда он падает, то хоронит под своим «ПСом» всех, кто из добрых намерений оказался рядом. Света идёт пешком, то впереди, то позади. Счастливый человек! Нет страха падений и синих ног, нет смертельной усталости, не мучит одышка после каждого трудного участка, и потеряться она не может, меня слышно на многие километры. Весь путь от Язового озера до реки Кошбулак она прошла пешком. Это судьба всех наших бывших, настоящих и будущих пассажиров.

Комментарии
Авторизуйтесь, чтобы оставить отзыв
Оцени маршрут  
     

О Маршруте
Категория сложности: 5
Ссылка:
Опубликовал: Светлана Князева