Заполярные хроники Якутии

Дельта Лены занимает площадь в 30 тыс. кв. км. Рельеф местности представляет собой относительно ровную низменность с возвышенностями до 60 метров. Западная часть дельты выше, чем восточная. Наиболее крупные протоки Оленекская (к западу, длинной 208км), Большая Туматская (149км), Трофимовская (к северу, длинной 134км) и Быковская (идущая на восток, длинной 108км). Для судоходства используются две протоки: Оленекская, уводящая корабли на запад и Быковская имеющая выход к Тикси. В 1985 году на ее территории создан государственный заповедник Усть-Ленский с двумя кластерными участками «Дельтовый» и «Сокол».

У нас не оставалось выбора, если мы хотели достичь поселка Сагастыр расположенного на северной окраине дельты, непосредственно на берегу моря Лаптевых, нам необходимо было свернуть в Большую Туматскую протоку и опираясь на показания навигационной системы и карт, попытаться не заблудиться в лабиринте многотысячных проток.
Очевидно, кто-то из участников экспедиции в порыве энтузиазма чрезмерно задобрил духов земли, обитающих на острове Столб, ибо первый день нашего пребывания в дельте ознаменовался непереносимо жарким солнцем и абсолютным безветрием. Крайний север преподал нам очередной урок выживания, предварительно, изменив заданные условия. Незаходящее солнце полярного дня, выжигало все на своем пути. Не являлось исключением и то не многое, что еще хоть как-то держалось в испепеляющем зное за счет изолирующей прослойке мха и вечной мерзлоты, таящей у нас глазах. В этих непредвиденных обстоятельствах у каждого из членов команды сложилось свое, собственное мнение об этом уникальном месте, неразгаданной северной страны.

Дельта – равнинная тундра, разграниченная на периметры, зоны и участки всевозможными видами озер, суммирующими острова под общий интеграл заполярной неопределенности. Дельта – наносной песок, кое-как, наспех, залатанный выгоревшими лишаями и низкорослыми кустарниками. Дельта – голубая долина, пронзенная обширной сетью проток блудниц. Дельта – оголенное пространство, пустыня не предоставляющая шанса укрыться в тенистой кроне таежного леса.

Влажный, разогретый до тридцати пяти градусов воздух вызывает головокружение и слабость в ногах, трудно дышать, пот льет ручьем, а мысли кружатся вблизи безнадежно далекого холодильника с ледяной пепси-колой и добрым русским квасом.
На проточной воде, под лобызания скучающего ветерка, чувствуется маломальская прохлада. Но едва ступаешь на берег, тебя с ног до головы обдает жаром раскаленной земли, ощущается запах пересушенной травы и прелой осоки растущей в заболоченных низинах. В полярных маках, распустившихся вызывающе открытой желтизной, наметился осветленный подчерк увядания. Нежные и гладкие лепестки цветков скрутились морщинистыми трубочками и наклонились к земле.
Раскаленный воздух насыщенный испарившейся влагой – аномальное явление для северного климата, с каждым годом оно обретает иное звучание в общей характеристики арктической погоды. Тепло все увереннее и настойчивее проникает в запредельные широты, заставляя вековой холод отступать к северному полюсу.
Безмятежные игрища со спиннингами и ружьями придется отложить на неопределенный срок, так как мы достигли охранной зоны Усть-Ленского заповедника. С некоторыми привычками присущими настоящему рыболову и охотнику придется на время распрощаться. Природоохранные законы принудили нас намертво зацепить острозубые крючки блесен, натянуть трещоткой канат на спиннингах и зачехлить огнестрельное оружие.
В доказательство серьезности природоохранных законов привожу некоторые пункты из положения, запрещающего на территории заповедника некоторые вольности:

- промысловая, спортивная и любительская рыбалка, охота и иные виды пользования животным миром запрещены.
- деятельность, нарушающая естественное развитее природных процессов, запрещаться.
- нарушение почвенного покрова, рубка леса, сбор ягод семян и цветов запрещаться.

В обновленном варианте походной истории страстные рыболовы и охотники нашей команды с «нескрываемым удовольствием» обозревали обширную дельту Лены, восторгаясь девственным лоном природы, сохранившимся до наших дней с минимальной ущербностью. Нам воистину повезло, мы стали частью продолжающейся в веках летописи, под названием дельта.
Ленская дельта – странное место, сочетающее в себе вселенскую пустоту, обездоленную холодом Арктики и обилие жизни, так или иначе зародившуюся здесь же в дельте. Ровная долина выгоревшего на солнце лишайника, острова, обрезанные темно-коричневыми оползнями с выходом на свет вечной мерзлоты, и тут же, рядом, сосуществует живой мир, обласканный солнечным теплом недосягаемого юга.
Рогатые олени, облюбовавшие острова под сытные пастбища, бегают вокруг острова, принимая собственные следы за присутствие потерянного стада. Важные, непуганые гуси лезут на рожон, подставляясь под объективы нацеленных фотокамер. Недоверчивые, молниеносные гагары и чирки, едва заметив приближающуюся опасность, уносятся прочь, оставляя после себе разрывное кряканье и круги разбитой глади, устоявшейся на поверхности реки. Чайки, гоняющиеся наперегонки с верховым ветром, возмущают и без того взлохмаченные облака. Серые куропатки подстроились под окраску полинялого тундрового покрова, и дразнят обезоруженных охотников насмешливым тарахтением. Белые лебеди, символ чистоты и преданности, совершают облет своих бескрайних владений.
Уловив сердцем, вдохновленную волну безмятежного покоя мы неслись навстречу неизвестности. Суетливые катамараны, словно коньки на атласном льду выписывали изящные пируэты и плели ажурные кружева. Замедленное течение протоки само указывало путь к сокровищнице Семирамиды. Обветренные лица моих романтически настроенных сподвижников смягчились и подобрели. В наступивший миг абсолютного блаженства мы нежились в лучах собственного тщеславия, подначивая самовлюбленное эго пробивным лозунгом – «Вперед! Тебе все под силу! Ведь таких как ты, единицы, мало кто отважится на столь дерзкую авантюру». Однако какая-то свербящая заноза, неподотчетная, зудящая мысль терзала сознание, не позволяя укорениться всемогущественному провидению судьбы.
Катамаран, повинуясь ломаному рисунку углубленного фарватера, обошел мелководную косу и стал прижиматься к горбатой сопке. Подбираясь к разрушенной части скалистого склона, краем глаза, я уловил тень, коснувшуюся моего лица. Щурясь от яркого солнца, я поднял взгляд на сопку и замер в тяжелом предчувствии.
На вершине горы Кюгель-Хая, или по-другому Америка-Хая, отчетливо просматривается высокий деревянный крест. Рядом в окружении холодных глыб лежит деревянный сруб, на котором установлена памятная плита – этот знак судьбы, одна из печальных страничек летописи посвященной покорителям Арктики.

После того как яхту «Жаннетта» в 1881г затерло льдами в районе Новосибирских островов, один из уцелевших отрядов под руководством Джорджа Вашингтона Де-Лонга достиг дельты Лены, высадившись на острове Америка-Куба-Арыта (слово «куба», переводиться как лебедь). Но это удивительное спасение стало началом пути в бессмертие.

Захватив все самое необходимое всего на три дня пути, Де-Лонг с тринадцатью спутниками двинулся в путь. К концу сентября установилась настоящая зимняя погода. Протоки и озера замерзли. Температура воздуха упала до двадцати градусов мороза. Кончились запасы провианта, на каждого выжившего моряка в день, вместо еды, приходилось пятьдесят грамм виски которую они заедали мороженой рыбой. Каждый прожитый день означал чью-то смерть, от истощения и непереносимых физических нагрузок. Через месяц после высадки, окончательно выбившись из сил, малочисленная группа остановилась на стоянку вблизи горы Кюгель-Хая, был разожжен большой костер, но к утру, ни кто уже не выжил. Отряд, посланный на выручку Де-Лонгу, не успел, по словам очевидцев, погибшую экспедицию нашли по протянутой к небу руке духовника, державшего библию. В настоящее время останки Де-Лонга вывезены и перезахоронены в Америке, на его родине.
У подножия памятника стоит железный ящик с книгой, где можно оставить свою запись, тем самым отдать дань уважения погибшим морякам.

Краснолицее солнце в образе полярного шамана припало к сумеречной тундре и стало наигрывать на тонких стеблях травы удивительную музыку баргана. Поддавшись колдовским чарам шамана, тундра замирала пугливым сном полярного лета. Скорбный крест, водруженный на вершине одинокой сопки, нес в себе затаенную печаль и отрешенную грусть. Любвеобильная жизнь и бездыханная смерть, как и сам вечный мир состоялись. Свободная и распахнутая сцена арктических широт ожидала новых героев и новых режиссеров, чтобы удивить мир своей очередной, непредсказуемой постановкой.

Порою, ровная тундровая долина отмечена вздутыми, каплевидными холмами, напоминающими рукотворные курганы. Эти уникальные явления очень часто встречаются в низовьях Лены, в зоне вечной мерзлоты. Их происхождение напрямую связано с последствиями ледникового периода в истории земли.
В осадочных породах образуется ледяное ядро, летом оно подтаивает, почва насыщается влагой, а с приходом морозов нарастающий лед разламывает почвенный покров, происходит вспучивание земной поверхности. В Якутии такие холмы называют Булгунняга, приписывая их, к какому ни будь знаменательному событию, например: Оюлах-Булгуннях, Баттых-Булгуняга, Джандал-Булгуняга.
Близко ли далеко, скоротечно или безумно утомительно, но всякая история подходит к своему завершающемуся этапу. Сей этап не обошел стороной и нас, на четвертый день пути, мы приблизились к острову Сагастыр. Измотанная теплом северная погода наконец-то переборола южные ветра и наслала на землю низкостелящиеся дождевые тучи и колючий порывистый ветер. Взъерошенные облака прильнули к земле, цепляясь за редкий кустарник ватными телесами. Тундра насупилась свинцовой хмурью, ощетинилась колосящейся осокой и вздрагивающими пушицами. Температурная планка градусника опустилась к нулевой отметке.
К подобной провокации Арктики мы подготовились задолго и встретили ее во всеоружии: вязаными носками из собачьей шерсти, теплыми свитерами и непромокаемыми акриловыми перчатками. Но крайний север, он, на, то и прозван крайним, он призван выматывать человека по полной программе. При впадении в море, устье Большой Туматской протоки расширилось до одного километра, приземистые песчаные острова более не сдерживали порывы ураганного ветра и разгулявшийся на наших глазах шторм, без устали, с остервенением терзал катамараны. За песчаным наносом, по которому перекатывались пенные валы, мы заприметили треугольные крыши домов и тонкие антенны, нацеленные в приспущенное пасмурное небо. Казалось до поселка рукой подать, но встречный ветер, нагоняющий мощную волну, сдерживал нас. Со штормовой непогодой мы боролись около часа, хотя, необходимо было пройти каких-то, полтора, два километра.
Едва каты спрятались за выпирающим, островным мысом, шторм стих, поверхность протоки затряслась учащенной зыбью. Поселок Сагастыр находился с подветренной стороны острова, это немаловажное обстоятельство и уберегло нас от дальнейшей штормовой экзекуции. Разрушающийся берег подверженный сильнейшей эрозии и подмыву приливно-отливных течений находился в безобразном состоянии, повсюду валялся строительный мусор: кирпичи, бревна, дверные косяки и оконные фрамуги. Несколько изб, попросту рухнули с трехметровой высоты в протоку и рассыпались на составные части. Ходить по берегу было не то, что трудно, а опасно, кругом торчали осколки разбитых стекл, и доски с торчащими гвоздями.
Взойдя на прибрежный бруствер, нас привлекло к себе одноэтажное строение, с вырезанной фасадной стеной. Сооружение напоминало школу, заглянув в опустошенные помещения, мы обнаружили там круглые печи, по форме напоминающие колоны, школьные парты и классные доски. На полянке перед школой стоял трехметровый деревянный крест, на поперечном бруске мы смогли прочитать памятную надпись: «Здесь на о. Сагастыр в период международного полярного года 1882-1884 г.г. Н.Д. Юргенсом была заложена первая русская полярная станция N 73о 22/ 45// E 126о 36/ 06//»

В 1882 году Русским Географическим обществом на острове Сагастыр была организована обсерватория, проводившая ежечасные метеорологические и магнитные наблюдения. В составе обсерватории работали гидрограф Н. Юргенс, астроном-магнитолог А. Эйгнер и врач А. Бунге. Весной и летом они совершили ряд дальних поездок, в результате которых была составлена подробная карта дельты Лены, в апреле 1884 года Бунге произвел раскопки останков мамонта, найденного в 35 км. от обсерватории.

Рыжий Сергей Николаевич, на правах опытного экскурсовода, повел команду на Сагастырские руины, попутно доводя до нашего сведения некоторые эпизоды из угаснувший жизни самого северного поселка Якутии. В частности мы узнали, что до 1964 года, рядом с поселком Сагастыр существовало еще одно селение Кетях. По программе укрупнения колхозов и совхозов, поселки были закрыты, люди переехали в большой поселок Быковский, недалеко от Тикси.
Детально обследовав заброшенную территорию поселка, разбитые дома, складские помещения и амбары мы убедились, что люди покидали поселок в спешке, забыв про свое имущество. На остове бывшего магазина мы обнаружили сотню невостребованных капканов, под досками отыскали жестяные банки с консервированной фасолью американского производителя. На берегу, навалом, лежали заржавевшие винтовки и карабины. Одно из ружей причислялась нами к особой исторической находке датированной концом семнадцатого века.
Нас не покидало ощущение, что мы пребывали в музее под отрытым небом, где выставленные на обозрение экспонаты продолжают жить, вместе с покинутым островом. Отдаленное кладбище, возвышающееся над тундрой скорбными крестами и красными звездами, лишь усиливало эти реалистичные впечатления.
Нам повезло в том отношении, что в поселке остались жить люди. Три рыбака родившиеся на этом острове продолжали нести трудную вахту фамильного наследия и по сей день. Николай Ачкасов, старожила острова, откликнулся на нашу просьбу пустить к себе в дом. Более того он взвалил на себя все хозяйственные хлопоты: готовил для нас свежий хлеб и угощал изысканными рыбными деликатесами. Привозил на снегоходе пресную воду из озера, ведь в протоке, вода обрела солоноватый вкус морских приливов. Постепенно мы стали обживаться на новом месте.

Через неделю за нами прилетел вертолет. Ссылаясь на обложной туман, летчики торопили нас с погрузкой. Мы не противились этому, щемящая тоска по родному дому, убыстряла наши шаги, и уводила мысли в привычную среду обитания большого материка. Стало ясно, что наша заполярная хроника путешествия подошла к своему логическому завершению. Странички дневниковой летописи заполнены, остается лишь поставить точку в конце предложения. Но на самом деле история заполярных широт продолжается, вместо завершенной точки, здесь необходимо поставить бесконечное многоточие…