Велопоход по льду Байкала

Ночью я несколько раз просыпался от громкого треска поблизости и бульканья под палаткой. Странно, но знание того, что палатка стоит на снегу, пусть толщина снежного покрова и меньше десяти сантиметров,  давало ощущение безопасности, позволяя мысленно отдалить себя от ледяной бездны внизу. Не будь снега, на голом льду, пусть его толщина и около метра, было бы не так спокойно.

Подъем в 7 утра. Проснувшись, попытавшись быстро выбраться из спальника, я задел рукой внутреннюю палатку и обрушил на себя целый снегопад из замерзшего конденсата. Термометр на велокомпьютере, оставленном на ночь рядом с ковриком, показал минус 13. Мы не замерзли, но расплатились за тепло огромным количеством конденсата, инеем падавшим на нас при любом сотрясении палатки и быстро таявшим на теплых спальных мешках (в следующий зимний поход надо обязательно взять тонкий внешний спальник для защиты от конденсата).

Иней насыпался и в стоявшие в ногах ходовые ботинки. (во время  следующих ночевок в палатке я прятал их в плотно завернутый полиэтиленовый пакет). Стельки из ботинок за ночь высохли в спальнике, куда я положил их перед сном.

Арсений с Борисычем, ночевавшие в продуваемой ветром двухместной летней палатке, надышали за ночь совсем немного конденсата, но порядком замерзли, в чем Борисыч признаваться отказался.

Утренняя дымка закрыла горизонт, создав иллюзию бесконечного белого пространства вокруг. Хотя эта иллюзия была не слишком и далека от истины.

В десяти метрах от палатки - там, откуда ночью раздавался самый сильный треск, появилась трещина около сантиметра толщиной, уходящая в сторону берегов озера, и теряющаяся в дымке.

Сегодня ответственный за завтрак Арсений. Он кипятит воду изо льда в двух горелках. Система по типу "Jet Boil" удобна тем, что воду в ней можно кипятить почти в любом положении, чем и пользуется Арсений, то ставя одну систему на другую, чтобы подогреть газовый баллон, то пряча свистящую горелку с котелком под мышку, чтобы согреться самому. В закипевшую воду он бросает пять пакетиков с рисом. На завтрак сегодня рисовая каша и чай.

Выдвинулись в 9.15. Снежный наст твердый и хрустит под ногами, но легко продавливается колесом велосипеда.

Нормально ехать может только Роман на своем фэтбайке, что он и делает, уезжая далеко вперед, не особо оглядываясь назад.

Борисыч тоже идет вперед, лишь изредка оглядываясь на меня с Андреем. Арсений пытается ехать, причем ехать в группе - то догонит Борисыча, то дождется нас. Только группы не получается. Я со своими съемками, как обычно, отстаю. Андрей старается не отрываться от меня.

Через 10 километров мы вышли на дорогу, проехав по которой 3 километра, вновь слезли с велосипедов - накатанный зимник, соединяющий два берега по диагонали, возвращал нас обратно, к месту старта первого дня.

Вновь выйдя на снежный наст, мы все-таки группируемся. Идущий впереди режет передним колесом снежный наст. По образовавшейся за ним колее со значительно меньшим усилием катят велосипеды идущие след в след остальные четверо. Устав, первый отходит в сторону, уступая дорогу идущим следом, и встает в конец цепочки.  

Роман неспешно ехал рядом, оставляя за собой извилистую широкую колею, из-за извилистости которой катить по ней велосипед было очень неудобно. Поэтому, разрезая передними колесами участившиеся снежные барханчики, тяжело дыша, мы тропили свою, прямую колею. Так прошли еще 12 километров.

Байкальский хребет.

Близился закат, когда мы вышли к дороге, протянувшейся вдоль берега.

9 километров, оставшиеся до выхода на берег, мы пролетели по голому льду за считанные минуты, с чем, пожалуй, не согласится Роман, накрутившийся педали за долгий день, и отвалившийся на первых километрах последнего рывка по зимнику.

На мысе Котельниковский мы рассчитывали на недорогой домик или на ночевку в палатках. На берегу, в нескольких сотнях метров от базы стоял домик, похожий на зимовье. Осталось сгонять на базу и договориться об оплате. Лишь зайдя в домик, мы поняли, что платить никому не нужно - это и вправду зимовье, причем свободное. А на базе договориться об устроившей нас цене точно не получилось бы – цены там фиксированные и превышают финансовые возможности велотуристов нашего уровня (5800 рублей за человека в сутки с питанием и купанием).

Неподалеку от места нашей стоянки находится начало маршрута к пику Черского. База, впечатлившая нас ценами, построена в месте выхода самого горячего на Байкале источника, температура которого превышает 70 градусов. Дорог по суше сюда нет – только катер, вертолет или ледовый зимник. К слову сказать, доставка отдыхающих на базу отдыха от ж/д вокзала города Северобайкальска стоит 3800 с человека.

За день прошли и проехали 34 километра. Из них 22 прошли пешком.

По расписанию сегодня был мой обед, но идея горячих обедов так и осталась нереализованной до конца похода, из-за чего график дежурств поваров нарушился. Вместо обеда я занялся ужином - гороховый суп с копченой колбасой, пожалуй, уже ставший моим фирменным блюдом,  был встречен проголодавшейся компанией весьма дружелюбно (несмотря на споры при приготовлении , резать сырокопченую колбасу на множество мелких кусочков я отказался наотрез, предпочитая крупные куски для удобства раздела поровну между всеми едоками).

В темноте, выйдя на берег Байкала, я поразился огромному количеству звезд в небе. Борисыч, как обычно, начал называть и показывать созвездия, но сон пересилил мою любознательность, и я пошел спать.

Ночью бросались сапогами в мышей.

Несмотря на ночную войну с мышами, все выспались. Перед выездом традиционно заправили термосы - литрового термоса с чаем вполне хватает на ходовой день.

Объехав прибрежные торосы, выехали на лед, вернее на накатанную машинами колею. Через 5 километров впереди показался человек, идущий нам навстречу. Константин (так он нам представился) идет пешком и на лыжах, таща за собой сани, в которых среди всей поклажи заметно выделяется палатка - в основном он ночует в ней, а не в рыбацких домиках, как большинство одиночных туристов. На вопрос, откуда он, Константин с легким акцентом, похожим на прибалтийский, ответил, что он из Листвянки. Я мягко уточнил вопрос. Он, как будто с неохотой, сказал, что сам из Литвы, а в Листвянке начал свой поход через Байкал. В ответ на мой вопрос про имя он признался, что на самом деле он не Константин, просто это имя созвучно с его настоящим, и русским удобней звать его так - все равно его настоящего имени никто не запоминает. На что я ляпнул, что лучше все же называться своим именем, и тут же понял, что уже забыл только названное имя на букву К. Так он и остался для нас Константином. Рассказав ему про пустующий домик, мы пожелали Константину удачи и поехали дальше. Его поход подходил к завершению, наш же только начинался.

Трясясь в седле на ледовых кочках, я думал про то, с какой осторожность Константин сказал нам, что он из Литвы. Пожалуй, такая осторожность и оправдана в наше время, но все же больше уместна при общении с обычным коренным населением. Туристов же (настоящих, диких - как их принято называть) разделяет всего лишь банальный языковой барьер, а не разные национальности и геополитические факторы.  

Все чаще попадались снежные переметы - приходилось слезать с велосипеда и переходить их пешком, или разгоняться, пытаясь протаранить снег передним колесом. Видимость ухудшилась - усилился боковой ветер. Мы продолжали пробираться вдоль берега в направлении мыса Большой Черемшаный - нашей сегодняшней цели.

На мысе Мужинай остановились на перекус у подножия ледовых торосов, самых больших за весь наш поход. Солнце, выглядывая между облаков, отражалось в огромных, нагроможденных друг на друга глыбах голубого льда.

Средняя скорость неумолимо снижалась - снега становилось все больше. Километров за 15 до Большого Черемшаного, на Большой косе показался крест. Несколько лет назад его установил смотритель охотничьего хозяйства, расположенного на Большом Черемшаном. Как рассказал наш руководитель, в прошлом году он в составе группы лыжников останавливался в этом хозяйстве на базе, и смотритель, Петрович, очень тепло их встретил. В разговорах Петрович рассказал, что недавно, вблизи Большой косы у него утонул взрослый сын. Больше у него никого не осталось. В память о сыне Петрович поставил на берегу большой деревянный крест. Когда группа уходила, Петрович пригласил их в будущем навестить его, обещал не менее радушный прием. Андрей, памятуя о радушии смотрителя, и запланировал ночевку на Большом Черемшаном. Однако еще в поезде нам рассказали об утонувшем Петровиче, по описанию походившим на прошлогоднего знакомого Андрея. Спасатели в Северобайкальске подтвердили наши опасения, рассказав, что несмотря на необычно хорошую ледовую обстановку в этом году, один человек все же погиб, не успев выбраться из ушедшей под лед машины. Это был Петрович за рулем своей Нивы.

Мы стояли в километре от берега и смотрели на еще не успевший потемнеть от времени деревянный крест и слушали рассказ Андрея. Вот так вот бывает -  Байкал забрал сначала сына, а потом и отца...

После косы появились большие участки открытого льда. Борисыч укатил по льду далеко вперед, где, как он нам потом рассказал, упал на стыке трещин. Я же отстал, меняя аккумулятор в камере. Когда я достал и вставил новый аккумулятор, то посмотрел вперед и понял, что отстал очень сильно. Вокруг меня был полупрозрачный лед, под передним колесом велосипеда в сероватой синеве льда угадывалась немалая глубина. Чтобы не упасть, я остановился, поставив одну ногу на небольшую снежную проплешину посреди ледового поля.

 Солнце, клонясь к закату, вплотную приблизилось к Байкальскому хребту. В предзакатных лучах поверхность льда стала темнее. А мне стало жутковато.

 Я поспешно закрепил видеокамеру и оттолкнулся ногой от небольшого снежного островка, на который опирался, стоя на льду. Заметив, что незакрепленная крышка камеры со стуком упала на лед, я даже и не подумал останавливаться – настолько в наступающих сумерках во мне проснулся страх передо льдом и глубиной внизу. Вместо того, чтобы остановиться и поднять заднюю крышку камеры, я посильней надавил на педали, спеша догнать своих товарищей. Да и реши я остановиться, снежных островков, чтобы встать на них ногой, поблизости все равно не было, а ледоступы из рюкзака я еще не доставал.

 Вскоре я уперся в торосы. Парни ехали далеко впереди, но я их все еще видел. Я крикнул им, чтобы узнать, с какой стороны они объезжали торосы, но ветер унес мой крик в сторону. Ощущение внутренней тревоги усилилось настолько, что стало интересно и даже приятно. Я решил объехать торосы справа, ближе к берегу, и, как оказалось, ошибся. Объезжая небольшие, но многочисленные остроконечные кучки льда, я заехал в еще более большие торосы.

Какие-то десять минут в попытке найти дорогу и догнать парней растянулись для меня чуть не в целый час.

Не помню момента, когда я догнал ребят, но к берегу на мысе Большой Черемшаный  бы подъехали вместе.

Затащив велосипеды к домику смотрителя, мы огляделись. На базе не было ни души. Все домики закрыты на замок. Лишь баня оказалась открыта – в ней и решено было заночевать.

Ужинали в предбаннике при свете фонарей. Перед тем, как сесть за стол, мы аккуратно сняли висящую над ним одежду Петровича и перевесили ее в угол на вешалку. Еще совсем недавно - может, не больше месяца назад ее носил живой человек. Он, как мы сейчас, сидел за этим столом, слушая, как трещат в печке поленья, и шумит ветер над Бакалом.

Растопили печку – немного, не до жару. Спать было тепло.

За день пройдено 62.5 км. Время в движении 5ч 30 мин. Средняя скорость 11.2 км/ч. 

Вторая подряд ночевка не в палатках. Все вещи сухие, даже спальники. Как-то слишком комфортно.

Традиционные два часа от пробуждения до старта, утренняя каша и выход к велосипедам.

На термометре в тени минус 18, но холода не чувствуется. Оглядываемся на приютившую нас баню, на опустевший вольер для собак. Кого найдут хозяева базы на место Петровича? Не так-то просто подыскать ответственного человека, готового жить здесь постоянно. А несколько месяцев в году - зимой  перед ледоставом и весной перед началом судоходства, будучи полностью оторванным от цивилизации и любой помощи с большой земли (кроме вертолета, конечно), быть готовым рассчитывать только на себя.

Выехали в 9 утра. В нескольких километрах от Большого Черемшаного расположен мыс Елохин. Отсюда начинается территория Байкало-Ленского заповедника, протянувшегося вдоль берега на 120 километров, от мыса Елохин до реки Хейрем. Прибрежные воды в территорию заповедника не входят, так что, двигаясь по льду и не выходя на берег, мы ничего не нарушаем.

Лед по большей части под снегом и проглядывает из-под него лишь в автомобильной колее, по которой мы и едем. Несколько раз пришлось перейти через трещину шириной около 40 сантиметров, зигзагом протянувшуюся вдоль берега.

 Поверхность льда не гладкая, а в виде множества ледяных лепешек, каждая из которых сильно напоминает торт «Черепаха». С черепаховой скоростью мы и движемся по этим «тортам», переходящим один в другой.

От мыса Елохин до Заворотного нас сопровождают высокие горы Байкальского хребта, на этом участке вплотную подходящие к берегу. Во время коротких передышек мы фотографируемся на их величественном фоне.

К полудню термометр на солнце показывает около плюс 20. Все дни солнце светит исключительно в лицо. Защитный крем помогает слабо, тем более что, если его не везти за пазухой, то он застывает и не выдавливается из тюбиков. Дальновидней всех перед походом поступил Ромка – он успел отрастить на лице некое подобие бороды и усов, отчасти защищающих его лицо от всепроникающих солнечных лучей.

Пожалуй, стоит подробней остановиться на том, во что мы одеваемся в этом походе. Коль речь зашла о солнце, скажу сразу, что без хороших солнцезащитных очков делать на льду (тем более на заснеженном льду) нечего.

Продолжая описывать одежду, пойду по порядку, сверху вниз. Шлемом защищают головы руководитель  похода и оба травматолога. Борисыч и Арсений рассчитывают на прочность своих шапок и умелую езду (хотя к сегодняшнему дню упали только они).

У меня под шлемом флисовая шапка. На теле ветрозащитная куртка из кордуры, под ней флисовая кофта, под кофтой термобелье из смеси синтетики с добавлением шерсти. Вместо обычных трусов удлиненные термотрусы с тонким памперсом, термобелье, ветрозащитные однослойные штаны. Флисовые носки, поверх которых надеты горные ботинки на толстой подошве. Одним словом, образцовый пример схемы зимней экипировки, выработанной на своем опыте сотнями велотуристов.

Ребята одеты примерно также. Кроме Романа, чьи широкие горнолыжные штаны и куртку, надетые чуть не на голое тело, иначе, чем разрывом шаблона не назовешь.

Плюс ко всему он еще и при ночевке в палатке умудрялся спать в спальнике в одних трусах.

Сергей с Андреем уехали дальше, мы сели на велосипеды докручивать последние километры до Заворотной. Сегодняшняя езда по ледовым кочкам уже начала отзываться болезненными ощущениями в области седалищных костей, хотелось уже посидеть на мягком или просто постоять.

В бухте были в 15.00. На берегу нас встретил Владимир. За 500 рублей с человека он пустил нас в домик, за 2500 предложил натопить баню, но мы отказались из финансовых соображений. Владимир живет здесь постоянно. Хозяин базы, если это можно назвать базой, появляется здесь нечасто, во время своего отсутствия предоставляя Владимиру полную свободу в пользовании всем имуществом, в том числе разрешая зарабатывать на туристах.

 До 1994 года в бухте Заворотной был действующий рудник, расположенный в горах на высоте 1800 метров. «Байкалкварцсамоцветы» добывала там микрокварцит, аналог американского «арканзаса». Предприятие осуществляло поставки на сотни заводов бывшего СССР, отгружая в год до 600-800 тон микрокварцита, или, как его чаще называли «байкалита».  «Байкалит» использовался для заточки, или, вернее, для доводки измерительного инструмента. Сегодня им в основном пользуются любителями для финишной заточки ножей и бритв.

Из-за рудника или нет, но эта территория оказалась не включенной в заповедник, протянувшийся на много километров до и после бухты. Получилось хорошее место для стоянки, потому как здесь не требуется разрешительных документов для пребывания на особо охраняемой территории. Кроме Заворотной, к заповеднику не относится 24 километра береговой линии к югу от мыса Северный Кедровый.

На месте бывшего поселка сейчас стоят несколько домов, баня. Особенность этих мест – близко подходящие в берегу склоны гор и медведи, в теплое время года встречающиеся здесь в больших количествах. Постоянно (кроме медведей) живет здесь только Владимир со своей женой.

О временах, когда действовал рудник, напоминают куски микрокварцита, рассыпанные возле причала. Правда, сейчас кусков этих осталось мало – туристы почти все собрали. Вот и мы, прогуливаясь по берегу,  прихватили с собой по парочке камней на память.

Вскоре в дом зашли вернувшиеся с рыбалки Сергей с Андреем, поставили на стол кастрюлю с ухой. Узнав, что у нас в группе два врача, Андрей спросил про спирт.

В этот день и вечер были потрачены основные запасы спирта. Впрочем, почему же потрачены? Отличные ребята, вкусная уха и, виднеющаяся сквозь слегка запотевшее оконное стекло, ледяная поверхность Байкала, уходящая к виднеющимся на горизонте горам… Определенно, спирт и другие припасы из НЗ были не потрачены, а использованы по своему прямому назначению.

За день пройдено 43 километра.