26 - 27 августа. 10 - 11-й дни маршрута
Затерянный мир Хэрмэн-Цав
Короткой дорогой в ад? Последнее предупреждение
Перед тем, как отправиться в Ущелье Отшельника, мы с вечера перетрясли рюкзаки, отобрали только самое необходимое на три дня, остальные вещи утром закопали в песок под саксаулами. Путь предстоял нелегкий, и лишний груз был ни к чему.
Вышли из лагеря мы в 7.20. Погода благоприятствовала пасмурным небом и несильным попутным ветром. Однако к 9 часам ветер переменился, да и прохлада исчезла.
Сначала нам пришлось преодолеть полтора километра по песку, прежде чем мы вскарабкались по слабому автомобильному следу на относительно твердую террасу.
Во все стороны простиралась песчано-галечная гамада. Песок с поверхности был выметен ветром, а камни остались лежать верхним слоем, и не позволяли колесам сильно проваливаться в землю. То там, то здесь встречались одноразовые автомобильные и мотоциклетные следы, ведущие примерно в одном направлении. Более свежими были следы мотоциклов. Больше, как в Хэрмэн-Цав тут ехать некуда и мы решили, что это следы "черных палеонтологов", периодически наведывающихся в каньон после каждого сезона дождей.
Зацепиться взглядом было не за что, двигались
мы по GPS-навигатору; одним словом, - пустыня. Поэтому я обрадовался, когда нашел на песке выбеленный временем череп лошади и снял с ним несколько кадров под рабочим названием "Последний указатель в Ущелье Отшельников". Если бы нам повезло, и череп оказался человеческим, ценность снимка резко бы возросла, и назывался бы он тогда "Последнее предупреждение...".
Тем временем приболел Иваныч. Он непривычно отставал, не сыпал прибаутками и не улыбался, как обычно.
- Вадька, ты чего бледный, как тот череп на песке?
- Да, голова болит, на каждой кочке раскалывается. Может, вчера продуло?
- Давайте Иваныча разгружать, - сказал Андрей.
- Да не надо ничего, нормально я еду, просто голова болит.
Мы все-таки забрали у Вадима часть груза. Видно было, насколько ему худо. Еще неизвестно, что будет впереди, но Иванычу уже и сейчас эта дорога казалась адской. Вадикиному терпению можно было только поучиться.
Песчано-каменная равнина осталась позади и за ней начались широкие пологие овраги, местами с обрывистыми скальными выходами красноцветных песчаников. Потом был протяженный интервал по накатанной ухабистой дороге, а затем справа впереди показались барханы, и начался самый веселый участок.
Цирк на песке
Дорога почти вплотную прижалась к огромному полю барханов и шла по самому краю песочных гор, огибая их. Рыхлые участки дороги чередовались с твердыми, но первых становились все больше. Соответственно, слово "велосипед" с каждой сотней метров стремительно теряло связь с понятием "средство передвижения" и начинало ассоциироваться со словом "цирк".
Стало очень даже нескучно, но, в то же время, и не весело,- как в дешевом цирке, где клоуны все время падают и ударяются. Пятьдесят метров едешь, изо всех сил крутя педали, потом все равно вязнешь, как правило, обдирая при этом ноги. Велосипед и то, что на нем навешано, естественно, валится на землю. С трудом поднимаешь все это богатство, катишь его до твердого грунта и снова, пытаешься оседлать непослушное железо. Метров этак тридцать, отталкиваясь одной ногой, стараешься поймать равновесие и поехать. С пятого раза удалось, - поехал. Продержался двадцать метров, снова свалился, - и все сначала. Обхохочешься.
Поначалу я старался как можно дольше удержаться в седле. И кое-что понял в этом искусстве. Тут есть множество разных моментов: начиная с природной ловкости и заканчивая балансировкой груза и давлением в шинах. Очень важен психологический настрой. Проезжая песочный интервал нельзя осторожничать, смотреть прямо под колесо или по сторонам. Четко работает закон: "велосипед едет туда, куда глаза глядят". Поэтому нужно, вовремя понизив передачу, заранее разогнаться, и смело глядя подальше перед собой, без страха и оглядки нагло двигаться прямо к цели. Видимо, как раз наглости мне все время и не хватало. Поэтому, чтобы силы понапрасну не уходили в песок, я решил с ним не бороться и "вести коня в поводу".
Лучше всех цирковые упражнения удавались Артему. Во многих местах, где большинство из нас плелись, вязнув колесами и ногами в песке, Артем проскакивал "верхом на коне", ухитряясь как-то удерживать равновесие в узкой дорожной колее.
На одном спуске я увидел, как Тёмин велосипед все-таки непослушно вырвался из колеи и воткнулся в колючий куст, а сам Артем, вытянув руки вперед, через руль полетел дальше параллельно земле.
- Во, Тёма силен! Ехать не получается - так он лететь пробует.
На пороге в мир иной
Мы предполагали, что Хэрмэн-Цав предстанет пред нами неожиданно в виде эффектного провала в земле, куда без веревки не спуститься. На этот случай, а также на случай, если вдруг придется вытаскивать воду из глубоких колодцев, альпинистская веревка была включена в список снаряжения.
Вместо пропасти преградой на пути стал высокий вал с обнажениями красных слоистых пород, похожий на разрушенную крепостную стену, занесенную песком.
Все следы повернули вдоль препятствия и потянулись к тому месту, где через несколько километров вал стал сглаживаться, снижаться. Когда появилась возможность перевалить через гребень, дорога вновь свернула и решительно начала забираться в гору. Появилось предчувствие, что приближается кульминация нашего путешествия: час дня, пройдено уже 27 км, цель где-то близко. Я был готов к тому, что сейчас произойдет что-то значительное.
Мы поднялись на пологий гребень, и внизу перед нами открылась большая песчаная котловина - устье каньона Хэрмэн-Цав. Огромную песочницу скромно украшала кирпично-красная слоистая гора с вертикальными стенами и острыми вершинками и несколько отдельно стоящих, вылизанных ветром останцев этих же пород, обозначавших вход в ущелье. Это было красиво (красные скалы на фоне пустыни смотрелись как развалины старинных замков), но, по правде говоря, все же, не вполне соответствовало моим ожиданиям увидеть нечто подобное Большому Американскому каньону.
Одни и те же вещи воспринимаются по-разному в зависимости от настроя и ситуации. Глядя, в предвкушении, на красно-коричневые каменные останцы можно было представить, что это - коренастые стражи-великаны в красных камзолах у входа в Неведомый Мир. А можно принять их и за огромных бабок-вахтеров - бесформенных и бесчувственно-каменных, в застиранных коричневых халатах - на проходной общежития отшельников.
Не могу сказать, какие фантазии рисовались в воображении каждого из нас, и имелись ли они вообще, но например, по страдальческому лицу Иваныча можно было предположить, что ему в образе красных камней видятся исполинские черти у врат в преисподнюю. На самом деле, Вадим в это время вряд ли испытывал какие-нибудь другие чувства кроме головной боли, тошноты и слабого облегчения от мысли, что уже очень скоро можно будет поставить палатку, съесть хорошую таблетку и больше никуда сегодня не двигаться.
> Чтобы оказаться в Затерянном Мире нам оставалось немного: спуститься вниз и вновь немного подняться к подножию кирпично-красных скал.
Лагерь отшельников из России
Хэрмэн-Цав с монгольского можно перевести, как "Ущелье Отшельника". То есть, в это надо вдуматься: среди безлюдной, безжизненной пустыни, оказывается, еще не любое место может стать подходящим пристанищем отшельника. Известно, что где-то в глубине, в лабиринтах Хэрмэн-Цава существует небольшой оазис с водой. Монгол на облупленном джипе вчера днем нам об этом рассказал, но добавил, что мы его не найдем. Мы не стали разбираться, где это и расположились в самом начале каньона.
Палатки, поставили на песке прямо у подножия красной горы. Отсюда открывался вид внутрь ущелья - уже более экзотический, чем с перевала. Весь каньон не просматривался, но видна была прерывистая цепь 20-30-метровых отвесных скал, уходящая в юго-восточном направлении. Обрывистые, уступчатые стены, сложенные кирпично-красными известковистыми песчаниками, чередующиеся с пластами розового и желтого оттенков, возвышалась над холмистыми полями желтоватых и розовато-серых песков, покрытых рябью. Из всех каменных колоссов-стражников, красовавшихся у входа в ущелье, в эстетическом плане, самым стоящим оказался восьмиметровый фаллос, торчащий прямо из песка. Редкие, большей частью сухие кусты саксаула удачно дополняли пейзаж.
> Наступило полное безветрие при температуре воздуха 350С. Солнце стояло прямо над головой, и даже облачная пелена не служила преградой палящим лучам. В одних плавках, как какое-то племя в набедренных повязках мы расхаживали босиком по горячему песку.
Цвет наших загорелых тел удачно сочетался с цветом песка и камня, особенно - Андрея Шаманского, который как хамелеон практически не выделялся на фоне красно-коричневой стены песчаника. Большая ниша в основании скалы оказалась очень удобной, чтобы оборудовать очаг. Мы натаскали сухого саксаула, развели костер и поставили черные закопченные котелки на огонь. Стало как-то очень комфортно, несмотря на жару. Создалась обстановка, в которой мы почувствовали себя неотъемлемой и гармоничной частью этого далекого заброшенного уголка Земли. Особенно приятно было думать, что скоро можно будет пробраться вглубь каньона и попасть в центр Затерянного Мира. Была уверенность, что там мы найдем много интересного.
Пока в котелках закипала вода, я успел сделать первые кадры у соседних скал. Потом мы уселись в столовой пещере и засыпали в миски "космический порошок". Всем было очень хорошо. Но имелась возможность, чтобы стало еще лучше. Я вытащил из глубин рюкзака, тайно хранившуюся там именно для этого случая, небольшую пластиковую бутылку. В ней была медовуха из Приморья от Валерия Даркина - водолаза ?1 в России.
- Сегодня был очень хороший день: сегодня никто из нас не умер. И самое главное: настал кульминационный момент экспедиции. Были некоторые сомнения, но мы все-таки добрались в Хэрмэн-Цав. Давайте выпьем за это!
Космическая еда с медовухой увеличили силу гравитации, и нас резко потянуло к земле. Отыскивая узкие полоски тени, отшельники расползлись и попрятались, как ящерицы в каменных щелях.
К 16-ти часам солнце, не убавляя мощности, ушло из зенита; свет стал более приятный, тени немного вытянулись. Мы не очень резво начали выползать из-под камней и, подбадривая друг друга собираться за новыми впечатлениями.
Джунгли в пустыне
Ущелье Отшельника - Хэрмэн-Цав простирается к юго-востоку на 20 км, и в целом представляет собой сложной формы извилистую глубокую сухую долину с обрывистыми бортами из красноцветных песчаников. Каньон прорезает толщу прибрежно-морских отложений юрского периода. За миллионы лет осадки претерпели очень незначительные изменения, и сегодня легко разрушаются, вновь превращаясь в песок. Осадочные пласты так и остались лежать горизонтально на том же месте, где образовались, запечатав и сохранив в своих слоях скелеты вымерших здесь динозавров. Только там, где 150-180 млн. лет назад было море, теперь - пустыня.
В устье каньон имеет вид просторного помятого, можно сказать, бесформенного корыта, заполненного песком и редкими каменными останцами; далее вглубь его размазанные очертания становятся более определенными. В бортах вертикальными уступами и ступенями обнажаются мощные пласты песчаников преимущественно красноцветных, с прослоями серых и бурых. В нескольких километрах выше от устья долина ущелья становится сильно расчлененной. Здесь днище Хэрмэн-Цава - это нагромождение площадок и террас в разных уровнях, пестроцветных слоистых стен, эффектных обрывов и останцев; и все это пропилено многочисленными узкими оврагами, промоинами и мелкими каньонами. Террасы покрыты песками и небольшими барханами с рябью. Довольно много саксаула, хотя в целом, как и везде в пустыне, растительность скудная.
В центральной части ущелья на его дне лежат, не размытые фрагменты той мощной толщи песчаников, которую прорезает каньон Хэрмэн-Цав. Эти куски огромного слоистого пирога высотой 40-50 метров рассечены глубокими оврагами и узкими каньонами, по которым можно ходить, как по улочкам древней каменной крепости.
Из нашего "лагеря отшельников" мы вышли единым отрядом, но по мере появления интересных объектов стали разделяться на группы. Сергей, Амид, Жека и Антон в поисках оазиса направились в центр каньона к густым зеленым зарослям каких-то кустарников. Я и Артем надолго застряли возле впечатляющих слоистых "пирогов". Андрей пошел самым низом, по сухому руслу, надеясь найти там воду. На таборе остался один Иваныч: и медовуху он не пил, и Хэрмэн-Цав ему не мил.
Мы с Артемом облазали, и со всех сторон осмотрели 30-40-метровые полосатые обрывы, источенные водой и ветром. Прогулялись вдоль подножий гигантских слоистых "лепех", прошли по узким каньонам, глубоко, как фьорды врезающимся в толщу "пирога", а потом поднялись по крутому оврагу и перевалили через вершину одного из этих массивов. Тут встретились с Андрюхой, и вместе направились к зеленым дебрям, в которых незадолго перед тем скрылись наши товарищи.
Дно каньона в этом месте очень густо заросло
саксаулами, ветвистыми тополями и высокими кустами цветущего тамариска, пышно усеянными мелкими розовыми цветами на концах ветвей. Под пологом зарослей скрывалась лабиринты глубоких узких промоин с отвесными стенками.
Мы вошли в один из таких коридоров, со стен которого свисали ветви тамариска. Из трещины в стене неожиданно вдруг выползла полуметровая цветная ящерица. Она была просто огромной - практически, какой-то варан - отличный символ Затерянного Мира. Чем дальше мы шли по коридору, тем больше сужались его стены, превратившись, наконец, в тесную щель. Земля под ногами стала очень сырая, со следами свежих потоков на песке. Заросли тамариска сменились плотной порослью высокого тростника; стебли его сомкнулись над головой и закрыли небо. Мы оказались в темном тоннеле, по которому возможно было передвигаться, только сильно согнувшись и раздвигая длинные листья, с которых сыпалась пыль. Воздух был сильно насыщен влагой и тропическими запахами. Возникло ощущение, что мы находимся в джунглях и даже появилось чувство опасности. Я представил, как семья каких-нибудь тапиров пробирается по южно-американским чащобам к водопою и на них сейчас откуда-то сверху набросится хищник или спрыгнет ядовитая змея.
Скорее всего, мы находились на месте оазиса, но вода отсюда ушла, причем недавно. Возможно, если рыть песок, до нее удалось бы докопаться.
Мы стали выбираться из щели наверх и спугнули, прятавшуюся в зарослях большую белую сову, и эта встреча, наряду с ящерицей-драконом показалась тоже очень символичной. Но, даже если отбросить все эмоции, и ящерицу, и сову, можно абсолютно уверено говорить, что Хэрмэн-Цав - это совершенно уникальный объект монгольской природы.
К лагерю мы возвращались уже на закате, когда небо в западной части стало оранжево-красным, а потемневшие на его фоне коричневые скалы стали выглядеть еще более загадочно
Флаги над пустыней
Иванычу к утру полегчало, но со своим зеленовато-серым цветом лица он все еще слабо вписывался в окружающий пейзаж.
Андрей вчера отыскал в русле мелкую лужу глинистой воды, но на обратном пути ее же и потерял. Поэтому, прихватив пару бурдюков, вновь ушел на поиски по своему вчерашнему следу.
Все остальные дружно взяли флаги и отправились фотографироваться с ними на фоне красных скал, выполняя обещание, данное спонсорам. После этого Амид вызвался побыть жертвой для будущего фильма и выполнил десяток каскадерских дублей, эффектно падая с велосипеда в песок на максимальной скорости.
Упертый Шаман принес-таки десять литров воды. Цвет она имела такой, будто в ней заварили какао. Это был настоящий глинистый раствор, но даже подобная жидкость в условиях жесткой экономии была для нас просто подарком.
Жара началась с самого утра, поэтому пока шла съемка и чаепитие, пропало и желание, и всякий смысл идти в каньон, чтобы получить там бестолковые кадры - "пейзаж в полдень".
Температура воздуха все росла и к полудню перевалила за сорок в тени. На моих часах фирмы "Suunto" имеется термометр и мне очень хотелось увидеть, как он зафиксирует 50-ти градусную жару, чтобы ощутить насколько это страшно. Однако уже который раз, к моей великой досаде, больше 490С прибор не показывал.
Отправились мы в ущелье, как и вчера, лишь в 16 часов, когда температура спала до 350С. Кстати, ночью тоже было жарко, и температура ниже 250С не опускалась. В каньоне осталось еще несколько мест, которые хотелось посмотреть внимательнее. Вадим опять с нами не пошел, - среди отшельников он оказался истинным отщепенцем. Сказал, что останется, будет рыть шурф и искать мертвых динозавров.
Группа членов-отшельников
Мы миновали оазис, где живет белая сова, и направились дальше, к приметным скалам таких форм, которые ни с чем не спутаешь. Обособленная группа кирпично-красных загорелых и обветренных фаллосов торчали из земли дружно и уверенно. Все члены группы были невысокие, но зато толстые и горделиво высились над ущельем.
Выше по каньону ничего особо интересного не наблюдалось, и мы перешли на левый борт, где находится 25-метровая скала-останец - самая большая и самая примечательная в Хэрмэн-Цаве. На высоком пирамидальном постаменте возвышалась фигура, которую иначе, как сфинксом не назовешь. Как раз, под таким именем она и упоминается в путеводителе.
С высоких уступов левого борта прекрасно просматривается панорама всего ущелья, причем особенно впечатляюще каньон выглядит в лучах заходящего солнца. Мы все по очереди сфотографировались на фоне сфинкса, а потом на пару с Серегой грамотно прогнулись перед своими женами, начертав на песке их имена, при этом технично зафиксировали весь процесс на видеопленку, к зависти тех, кто не догадался так сделать.
В лагерь мы вновь возвращались после захода солнца. На фоне темно-синего неба вырисовывались силуэты разрушенного древнего города. Над ними повисла большая круглая луна, слабо освещая "крепостные стены и руины замков". Заканчивался второй и последний день нашего пребывания в чудесном Затерянном Мире.
Трудолюбивый Иваныч за время нашего отсутствия выкопал метровый шурф и, что самое удивительное, нашел обломок кости явно не современного происхождения. Я посоветовал кость сохранить и не показывать на таможне.
- Во всяком случае, у тебя будет доказательство, что ты интересно и с пользой провел время в Хэрмэн-Цаве.
Хэрмэн-Цав
|