4 сентября. 19-й день маршрута

Встреча с цивилизацией



Пески Хонгорын-Элс - это один из главных и наиболее посещаемых объектов в Гоби. Тут построены несколько кемпингов, в каждом из которых пару десятков юрт, душ, ресторан. Туристов привозят сюда на автомобилях из Даланзадгада и живут они в достаточно комфортных условиях. Практически, не выходя за ворота турбазы, можно любоваться барханами и фотографировать верблюдов.

С утра пораньше, пока длинные тени не укоротились, я с видеокамерой и фотоаппаратом ушел на барханы. Величина песчаных гор и их количество производили сильное впечатление. По красоте пески Хонгорын-Элс ничем не были лучше наших забайкальских Чарских песков, но гобийские размеры поражали. С высоты барханов и масштабы самой пустыни тоже воспринимались иначе - более грандиозно. Сверху полностью просматривался проход через пески и небольшое озерцо воды на выходе из коридора. Хорошо были видны горные хребты и туристические кемпинги по ту сторону песков. Юрты на турбазах, выставленные как по линейке в длинные цепочки, можно было принять за железнодорожные составы из белых вагонов, движущихся по пустыне.

Местами на песке росла трава, длинные жесткие листья которой мотались под напором ветров, как циркулем начертили вокруг каждого кустика правильные окружности.


После завтрака и неторопливых приготовлений наша компания собралась на экскурсию.

Информация о том, что имеется лужа с водой, всех очень заинтересовала, и мы запаслись пустой тарой в расчете на сверхлимитную воду с потенциально вытекающими отсюда последствиями в виде компота из сухофруктов. Сергей, Антон и я поехали на велосипедах (естественно налегке), остальные отправились пешком.

Пока мы двигались по пятикилометровому песчаному коридору сквозь пески, велосипед только мешал, и те, кто шел пешком, оказались в выигрышном положении. Но когда мы вышли на другую сторону котловины, ситуация поменялась. У пешеходов желание двигаться дальше пропало, а мы втроем оседлали байки и поехали в сторону ближайшего кемпинга.



Рогатый верблюд

Место для размещения турбаз монголами было выбрано удачно. С дороги, по которой мы ехали, открывался прекрасный вид на барханы. Встретилось пару юрт и несколько верблюдов.

Территория лагеря была огорожена и за забором у входа стояла странная скульптура верблюда с ветвистыми оленьими рогами. Батарейка на видеокамере села, а фотоаппарат я не взял, и чудо анимализма осталось не запечатлено.

Нас встретила сотрудница, которая вышла к воротам, представилась старшим менеджером и дала необходимые пояснения.

Остановиться в кемпинге можно (ночь $17, с питанием $45), пообедать в ресторане можно ($8), душ принять тоже можно (несколько сотен тугров), воды набрать нельзя (нет цены).

Оживления на турбазе не наблюдалось, хотя женщина сказала, что тут сейчас живут двадцать французов.

- А где можно воду взять?

- Пять километров дальше, там источник, - сказала монголка.

Дорога и дальше тянулась параллельно гряде песков; через несколько километров нам встретилась юрта, и мы подъехали к ней уточнить, где вода.

Вода оказалась в речке, которая струилась прямо вдоль подножия высоких барханов. Проезд сюда был перекрыт шлагбаумом с запрещающими надписями и двумя кустарными дорожными знаками "кирпич": один обычный на красном фоне, другой - на голубом, - видимо, для дальтоников.

Вода бежала по песку потоком широким, но настолько мелким, что даже наполнить кружку было нелегко. Ямы, которые мы нарыли в песчаном дне, тут же заносило, но мы исхитрились, максимально распластавшись, как крокодилы, размочить горячие тела в парной воде. У предусмотрительного Сереги в рюкзаке нашелся замечательный обмылок гостиничного размера.

- А я знал, что тут есть родник, - сообщил он.

Потом мы наполнили все пластиковые бутылки мутноватой жидкостью, - все равно в компоте будет незаметно, что за вода.

По пути назад мы не планировали вновь заворачивать к юрте, но оттуда вышел человек и, размахивая руками, стал зазывать в гости.

Три разновозрастных брата скучали в юрте, и наше появление немного разбавило их однообразную череду дней. Гостеприимные монголы традиционно напоили нас своим чаем с соленым "пластмассовым" сыром, покатались на наших велосипедах. Выяснив, что среди нас есть инженеры, спросили, можем ли починить им музыкальный центр, который пылился на полке.

- Made in China? - прозорливо спросил Серега.

- Да-да,- обрадовались братья.

- Ну, тогда несите это на свалку. "Чайнист техникс" не ремонтируется, - объявил Сергей.

- Красиво ты вышел из пике, - заметил я.

Монголы объяснили нам, что вода есть и гораздо ближе к кемпингу, от которого мы уехали. Вот же, злая тетка-топ-менеджер!

Увязая в дорожном песке, мы выбрались обратно к турбазе. Перед ней свернули вниз к реке. Возле отворота стояла небольшая будка, закрытая на замок. Внутри явно была скрыта скважина с насосом.

Мы подъехали к обрыву, полюбовались лужами и едва сочащимся ручейком на дне глубокого оврага и на пасущуюся внизу корову. Убедились, что не зря хозяйка отеля отправила нас подальше, и вернулись к закрытой будке. К ней в это время подошла водовозка, и пожилой монгол внутри возился с насосом, пытаясь завести двигатель. Все помещение было окутано смрадным сизым дымом, который вываливался наружу и отравлял воздух. Мотор чихал и глох. Водитель что-то откручивал, снимал фильтр, куда-то лил бензин и ругался:

- Кольц плоха, нова нет, потом скора совсем нет работать,- пожаловался закопченный шофер.

В конце концов, ему удалось запустить двигатель, и он набрал нам пару бутылок свежей, почти холодной воды.

Дальше на нашем пути стоял ресторан. Можно было бы, конечно в него и не заходить, но тогда это стало бы проявлением нашей не любознательности.



Основной вопрос: пить или смотреть

В помещении ресторана было пусто, тихо и прохладно. Класс заведения был не бог весть какой, дизайн аскетический: несколько больших гобийских фотографий неважного качества на стенах, простенькие столы и полумягкие стулья. Но этого уровня было достаточно, чтобы развалившись на стульях со спинкой, почувствовать себя практически французами. У стены стояла витрина с монгольскими сувенирами, и среди них были открытки и пара книг. Одна из книг нам очень понравилась. Это был прекрасный фотоальбом о природе страны с красивыми пейзажами, и именно такого рода издание я хотел бы привезти из путешествия.

Еще в ресторане имелся небольшой бар, а на его полках красовались бутылки со спиртным. Выбор алкоголя был невелик, все было дорого и, в отличие от книги, не привлекательно. Тем, не менее, перед нами мгновенно выросла дилемма, что на данный момент более актуально: то, что в баре, или то, что на полке с сувенирами? Вопрос, между прочим, почти философский.

Основной вопрос философии - что является первичным - дух или природа, материя или сознание.

Как прийти к пониманию смысла своего существования? Пребывание в пустыне, монашество и отшельничество - лучшие способы освободить человеческий разум от суеты и призвать его к размышлениям о смысле бытия, понять и решить что для испытуемого главнее: духовное или материальное. Проскитавшись двадцать дней по пустыне, мы получили моральное право внести крупицу своего опыта в систему человеческих знаний.

Ученые, богословы и философы никак не могут договориться, что же в этом мире для человека должно располагаться на первом месте: материальное или духовное. Этот извечный спор идеалисты, с нашей помощью, очередной раз проиграли прямо здесь - в маленьком ресторане захолустной пустынной турбазы. Мы единодушно решили, что водка нам нужна немедленно, а книгу можно купить и потом - поискать и в Улан-Баторе, - все равно мы ее сейчас только помнем и испортим транспортировкой в рюкзаке. А бутылки даже везти далеко не придется.

Хотя, если вдуматься глубже, может быть, как раз водка является, в большей степени, пищей духовной, нежели телесной. Питие водки - это что: удовлетворение материальных или духовных запросов гражданина? Большой вопрос. Можно ли водкой набить желудок? У меня есть огромные сомнения по этому поводу. А вот, появление мыслей в голове после ста граммов гарантировано, причем в количестве значительно большем, чем иной раз после какого-нибудь телевизионного идиотского ток-шоу. Во время пития водки сознание человека отделяется от тела, порой достаточно далеко и надолго, и их потребности разделяются: душа просит еще выпить, а материальное тело - закусить. Таким образом, водка - пища духовная, или как минимум, - промежуточная субстанция между материальным и нематериальным.

Веками мудрецы искали философский камень,- и где он? Но зато философская жидкость всегда под рукой. Это - водка. С помощью водки - если, конечно, ее имеется в необходимом количестве - решаются любые философские проблемы, легко стираются самые различные грани и противоречия: между рабочим и колхозницей, между городом и древней, между бедными и богатыми, иногда между человеком и животным.

При помощи водки можно быстро пройти грань от богатства к бедности,- если водку старательно пить, и, наоборот, - от бедности к благополучию - если, именно, "наоборот"...

Мы купили бутылку водки за $10, бутылку облепиховой настойки "Алтай" за $5, заказали восемь порций хурги с каким-то гарниром - по $4. И не стали брать альбом за $35.

Мы попили кофе из пакетиков, а остальное богатство повезли в лагерь. К этому времени там уже стали беспокоиться нашим долгим отсутствием. Женька настаивал, чтобы Иваныч, как профессиональный спасатель начинал организовывать поиски, на что Вадим отвечал:

- Они сами не маленькие, и контрольное время еще не пришло.

- А когда оно наступит?

- Завтра утром.
5 сентября. 20-й день маршрута

Взрослые в песочнице



Утром, отдавая дань добрым спонсорам, мы с флагами вновь отправились на барханы. За два-три часа мы обошли все близлежащие высокие гребни и, получив массу впечатлений от исполинской песочницы, вернулись на табор. Неподалеку от палаток бродили верблюды. Животных было так много, паслись они так близко и неторопливо, что только ленивый не взялся бы за фотоаппарат. Ленивых среди нас нашлось всего лишь пятеро. Видать, уже достаточно насмотрелись и нанюхались верблюжатины.


Я всячески старался сделать кадр, который бы олицетворял величие горбатого красавца. Но ничего не выходило. Лишь только взгляд у зверей был гордым, а вид у большинства из них - довольно жалкий: свалявшаяся шерсть, потертые колени, засохшие глазные выделения на длинных ресницах, у кого-то висячие горбы, у всех по палке в носу.

Шаман тоже отправился к стаду "гордых кораблей пустыни". Он осторожно приблизился к одному из зверей и стал фотографировать. Верблюд, также не спеша, с надменным видом двигался навстречу Андрею, и когда расстояние сократилось, поднял хвост и демонстративно вывалил из-под него несколько весомых фактов своей независимости и презрения к млекопитающему с фотоаппаратом.


Через некоторое время вдоль барханов пронесся табун лошадей. В отличие от медлительных верблюдов, кони нисколько не задержались и, поднимая пыль, скрылись также быстро, как и возникли.

Перед заходом солнца мы всей компанией вновь поднялись на пески. Мягкое вечернее освещение, длинные тени от желтых барханов и контрастная рябь на песке, человеческие фигурки, движущиеся по гребню песчаной горы на фоне голубого неба и подсвеченных закатом розовых облаков.... Фото-сессия на этот раз вышла удачной.
6 сентября. 21-й день маршрута

100 км вдоль песков



Вечерние розовые облака были предвестниками ветра, который задул ночью, сметая песок с барханов. Утром в воздухе повисла мрачная пыльная мгла, как год назад над пустыней Такламакан или, как бывает у нас в Чите во время лесных пожаров.

В начале восьмого мы покинули наш лагерь, пересекли Хонгорын-Элс по уже известному в них проходу и вышли на северную сторону песков, где продолжили свой марафон на запад. Вскоре начался сильный встречный ветер, он дул прямо в лицо и это нельзя было отнести на счет нашего невезения. По конфигурации барханов, мимо которых мы двигались, было отчетливо видно, что западные ветра здесь устойчиво правят бал круглый год, и никакие сезонные розы ветров им не указ. Временами то в одном, то в другом месте потоки ветра сворачивались в воронки и мы могли наблюдать небольшие смерчи над пустыней.

Дорога медленно поднималась в гору, при этом походила на большую стиральную доску, усыпанную крупным гравием и булыжниками. Подъем продолжался долго, километров тридцать. По отношению к месту последней ночевки мы набрали 300м и достигли отметки 1750м над уровнем моря, после чего подъем сменился чередованием спусков и взлетов, но в целом, с общим понижением. К четырем часам дня, одолев еще два десятка километров, мы пересекли серию разветвленных широких сайров, разделенных холмистыми гребнями, и стали в долине одного из них неподалеку от чабанской стоянки.

Времени до вечера оставалась масса. Мы поставили палатки, не торопясь сфотографировали наше снаряжение, особенно конструкцию передних багажников. Маршрут близился к завершению, и эти технические снимки были нам нужны для предстоящего отчета. Затем несколько парней отправились к юртам по воду, а я с фотоаппаратом пошел вверх по сухому руслу, где из-за поворота вышло огромное стадо мелкого рогатого скота. Стадо состояло из коз и овец, причем первых было заметно больше, как и в других подобных стадах, которые мы встречали до сих пор. У некоторых козлов к животу был привязан антитеррористический резиновый фартук. Простое и эффективное противозачаточное приспособление предназначено обезопасить молодых козочек от наскоков старых козлов. Животные были окрашены в белый, черный, коричневый и рыжий цвета. Они, как цветной горох рассыпались по долине, перекатываясь со склона на склон. Человек верхом на коне подгонял животных, управляя этим живым калейдоскопом.

Пастух слез с лошади и неспешно повел ее к небольшой, чудом не высохшей луже. Лет сорока пяти монгол в белой кепке и смятых кирзовых сапогах был одет в несколько поношенный и просторный темно-синий халат и подпоясан узким ярко-зеленым кушаком. Из-под широко распахнутого ворота оголялась медно-красная грудь. Таким же загорелым было и давно небритое лицо. На седой щетинистой щеке чабана сидела муха и, видимо, нисколько ему не мешала, потому, что он ее не прогонял. Невысокая холеная лошадь очень приятной буровато-серой масти, в отличие от наездника выглядела моложе и свежее, да и упряжь ее была наряднее. Особенно выделялось седло из красно-коричневой кожи с глубоко тисненым монгольским орнаментом. Несколько коз пристроились у лужи рядом с лошадью, а я тем временем пытался запечатлеть эту "очень монгольскую" пасторальную картинку, главным персонажем которой был, конечно же, колоритный пастух. Хитровато щурясь, он не отказывался позировать и, отвечая на мой вопрос, жестами объяснил, что людям из этого водоема пить не следует.

Для меня кажется довольно любопытным факт, что монголы находят возможность выпасти так много скота при такой скудной растительности. Притом, что далеко не вся трава, растущая в пустыне пригодна для корма. Вот сегодня, например, на всем пути снова преобладали обширные поля дикого лука.

Комментарии
Авторизуйтесь, чтобы оставить отзыв
Оцени маршрут  
     

О Маршруте
Ссылка: