Сроки: 28.06.2012 – 10.07.2012.
Место: восточная часть озера Дюпкун, Путораны.
Цель: обнаружение и фиксирование с помощью фотографии наиболее живописных объектов дикой природы.
Состав: Алексей, Максим, Слава, Ринат, Саша. Ярик – очаровательный вислоухий пёс благородного чепрачного окраса.
28.06.12.
11:02 – взлёт! Смелый Ярик чувствует себя неуютно, но не дрожит и особо не паникует, лежит спокойно под лавкой, обмотав поводок вокруг ножки. Я, как и он, первый раз лечу на вертолёте, поэтому всё интересно. Мы делаем разворот над Норилкой и направляемся на юго-восток. Конечная цель – озеро Дюпкун, одно из самых живописных мест в Путоранах.
Пока летим над окрестностями Норильска, можно хорошо рассмотреть места, по которым с детства привык ходить пешком. Карту в ближние вылазки выходного дня брать не принято, да особо и незачем, но бывали моменты, когда вот такой взгляд с высоты очень бы помог. Вот, например, видна речка Ергалах, по которой как-то решили сплавиться с одноклассником. Если бы заранее посмотрели на него сверху, ни за что не пошли бы на такую авантюру – петля на петле!
От города в сторону, куда мы летим, тянется шлейф дыма. Тундра какого-то серо-коричнево-зелёноватого цвета.
Вот пролетели над местом, где останавливались на ночёвку в походе «по малому кругу» в 2008 году. Остров в старице Рыбной ближе к истоку.
От Кеты летим ущельями и речными и озёрными долинами. Горы, даже сравнительно невысокие, создают красоту. Высота 1100 – 1300 м. У штурмана, который тут же, сидя на откидном стуле, считал маршрут, попросил карту. Можно сориентироваться. Вот пролетаем «штаны» озера Хантайского, значит вот там – Кутарамакан. Большая часть пути позади.
12:27 – садимся! Надо было видеть, как Ярик реагировал на посадку! Когда грузились, ещё на Вальке, винты стояли. Работающий вертолёт снаружи он видит впервые. Шум, вибрация, ветрище. Бедолага стал метаться по земле, прячась от винтов, бегал, пригибаясь, на полусогнутых, стараясь найти хоть какое-то укрытие. Наконец, все вещи были на земле, мы легли на них, то ли прикрывая, то ли прячась сами, а вертолёт, плавно набрав высоту, вскоре скрылся из вида, подарив нам тишину и свободу. Нашему капитану порывом ветра «сорвало крышу» - сдуло его походную красную шапочку, да прямо в озеро, и довольно далеко от берега. Подумав, решили, что это хозяин озера взял символическую жертву.
Нас высадили на пустующем кордоне заповедника. О причинах его запустения распространяться не хочется, так как всё, что знаю, знаю исключительно с чужих слов. Тем, кто знает, мне добавить нечего, а тем, кто не знает, могу сказать только, что, судя по количеству и качеству построек, по их обжитости и приспособленности, по обстановке и оставшимся вещам, жили здесь люди основательные и неленивые, а ещё заботливые и творческие. Очень жаль, что не пришлось, да и не придется никогда воспользоваться их гостепреимством. Хотя, что я говорю, ночевали то мы кто в хозяйской избе на веранде, кто в «гостевой» избушке. Да и стол для ужина пару раз накрывали, уйдя от походной романтики под уютную и надёжную крышу. Даже печку подтапливали. Вещи, да и место само хранит тепло их сердец. И щедро делится им с приходящими. Спасибо.
День прилёта ушёл на беглое знакомство с местностью, выбором места для лагеря и начальным его обустройством. Особо о месте для ночлега мы не беспокоились, так как в 30 метрах от нас постройки егерского кордона заповедника. Работы по обустройству лагеря совмещались, а то и замещались ликованием по поводу приезда, сдабриваемым тостами и закуской на скорую руку. Дошёл черёд и до купания, благо день был жаркий, а вода, как ни странно, сравнительно тёплая.
За два дня мы частично облазили окрестности, несколько раз сходили на лодке вверх и вниз по озеру. В одну из таких поездок мы уселись в нашу небольшую трехместную лодочку вчетвером, ещё и с фотоаппаратурой и Яриком впридачу. Впоследствии повторяли такое не раз.
Только я совершал вылазки с целью поглазеть да подыскать место для медитации, а для остальных, включая Рината, это было частью работы. Москвичи – Максим и Слава, и наш капитан подбирали наиболее удачные места и время для съёмок, Ринат был инструктором-проводником, что, впрочем, не мешало ему совмещать это с работой по обустройству лагеря и дежурствами по кухне на фоне умеренного употребления алкоголя внутрь. Пару раз наши фотохудожники отправлялись на пленэр исключительно втроём. Видимо, чтобы присутствие дилетантов не сбивало вдохновение. Тогда мы с Ринатом на пару готовили какой-нибудь ужин. Возвращались они, как правило, навеселе, что дает основание предположить, что просто соображали на троих.
Когда делал эту запись в дневнике, услышал на той стороне озера какие-то странные звуки. Сначала что-то вроде отрывистых вскриков на высокой ноте (подумал, что сапсан или канюк), потом – какое-то ворчание, переходящее в крик-вой. Учитывая, что незнакомых звуков практически не было и эфир заполняли только шум падающей воды, отдалённое кукование да щебет мелких птиц в кустах, эти крики заставили насторожиться. Сбегал за биноклем, долго шарил взглядом по поросшему листвяком склону горы, надеясь разглядеть оленя или толсторога (плохо представляю, какие звуки они издают, кроме хорканья при беге, а, кроме того, очень хотелось думать, что это не похоже на волчий вой). Не тут-то было. Он самый. На противоположном берегу, прямо у кромки воды стоял, и, глядя в мою сторону, выл самый настоящий волчище! Судя по интонации, было ему голодно и одиноко. Вот прямо очень меня в этой ситуации устраивало, что нас с ним разделяло с полкилометра водной, залитой солнцем глади. Надо сказать, что в тот момент мы с Яриком были вдвоём на базе и сидел я тогда на крылечке гостевой избы, обвешанный фаерами (устройство сигнальное сторожевое УСС-1), ножами и топорами. Была бы пулеметная лента – и ту бы нацепил. Перед отъездом сюда на вопрос: «Можно ли взять собаку?» нам авторитетно разъяснили, что можно, но лучше не надо, так как высока вероятность вернуться без неё. Решил я Ярика взять потому, что, во-первых, оставлять не с кем, а во-вторых потому, что пёс он хоть и суровый, но комнатный и вряд ли от нас куда-нибудь отойдёт. Между тем этот Акела на той стороне залёг в кустах и продолжал испытывать мою силу духа доступными ему средствами вербальной коммуникации. Да, без ружья здесь делать нечего!
Продолжил записи поздним вечером, перед сном. Не знаю точно, сколько времени. Наверное, часов 11. Постепенно мы научились определять время по солнцу, но в первые дни ориентировались плохо, а часы на всех были одни, да и те показывали московское время. Как только солнце зашло за гору, жара спала, подул ветерок и сразу, мгновенно стало прохладно. Буквально: в одних шортах помахал солнцу руками и тут же быстрым шагом направился за штормовкой и штанами. К слову сказать, первые четыре дня нашего там пребывания стояла настоящая (а не только по норильским меркам) жара и солнцепёк. Хорошо, что все загорели ещё до поездки, а то наверняка мучились бы с ожогами. Позже, в бане кожа с плеч и спины всё-таки слезла. Все купались, а Ринат так в один день окунался раз 5-6, и в дальнейшем взял за правило купаться утром перед зарядкой.
Помимо несвойственной северу жары другой сезонно-климатическо-фаунистической особенностью было малое количество комаров и полное отсутствие мошки. Впрочем, для мошки просто ещё рано. Слепней и оводов было больше, чем тех и других. Комары появлялись после захода солнца и в неполном составе. Видимо и им солнцепёк не совсем по вкусу. Разумеется, в кустах да в лесу было по другому, но мы стояли на каменистом мыске и постоянный ветерок способствовал снижению расхода репеллентов.
Первые три дня непрестанно хотелось пить. Возможно, дело просто в похмелье, но что точно необычно – вода. Надо ли говорить, что она чистейшая. Пожалуй, воду, подобную по чистоте и свежести (а может, и по химическому составу) я мог пить только в Горном Алтае. Долго не мог привыкнуть к чаю на этой воде. Он всё казался мне безвкусным, пресным. Хотя, возможно, это тоже следствие остаточной алкогольной интоксикации. Воду черпали прямо из озера или из ручья, в устье которого располагался лагерь. Ручей довольно полноводный, особенно днём в жару, и шумит как хороший водопад. При впадении в озеро он образует струю, в которой круглые сутки пасутся или охлаждаются рыбёшки, хариусы и сижки. Стайка штук в пятнадцать. Все примерно одинаковые, двадцать – тридцать сантиметров длиной. Поскольку вода прозрачная, за ними можно наблюдать, как в аквариуме. А вот рыбачить не интересно! Даже охочий до рыбалки Ринат побросал-побросал блесну да и задвинул это дело – есть особо не охота, а отпускать надоело. Чувство такое, будто в холодильник залазишь. Как-то раз надо было соорудить на обед чего-нибудь горяченького и жидкого на скорую руку. Пока закипала вода в котелке, были пойманы и почищены хариус и пара сижков, всё это приправлено перцем и диким луком. Словом, пятнадцать минут – и уха готова! Тогда мы ещё не знали, что к концу нашего пребывания там вода сильно упадёт, ручей совсем скроется между камней, и, вместе с водой, уйдёт и хариус. Кстати, рыбакам может быть интересно, сиги на мушку брали почти так же охотно, как и хариус, а один умудрился даже схватить блесну. Мушку брали охотнее, чем блесну. Самой уловистой мушкой оказалась маленькая, серенькая, погружная, связанная на мормышке. Овод и ручейник, которых вокруг было в изобилии, понятно, вне конкуренции.
Тридцатого числа в числе прочих произошло удивительное событие. Надо заранее сказать, что озеро Дюпкун, как и большинство озёр в Путоранах – фьордовое, очень длинное и относительно узкое, зажатое подступающими к самой воде горами. Гора Трапеция, у подножия которой мы стояли, одним из своих поросших лесом склонов глубоко врезается в озеро, создавая мыс и перекрывая обзор. Ещё накануне мне вдруг представилось, как оттуда, из-за мыса, плавно и стремительно выплывает драккар с прямым красно-белым парусом и головой дракона на форштевне. Так вот, сидим мы с Алексеем Александровичем на бережку, чаёвничаем, отправив Максима, Славу и Рината в пеший поход по окрестным хребтам, и вдруг видим, как из-за мыса выруливает какая-то халабуда и направляется медленным темпом в нашу сторону. Как оказалось при ближайшем рассмотрении – баржа, толкаемая катером. Не совсем то, о чём мечталось, но может, это и хорошо, а то с этими викингами никогда не поймешь: торговать или сразу за оружие хвататься. Подошли, причалили, разговорились. Оказалось, тоже фотоэкспедиция, идущая из Светлогорска в верховья Курейки, где у них база. За столом поделились планами, договорились встретиться, и уже на следующий день наша мобильная фотогруппа ушла им вдогонку снимать курейский водопад, а мы с Яриком, стало быть, остались на хозяйстве. И вот время к ночи, их всё нет, и я, решив что они в гостях заночевали (хотя и не собирались), укладываюсь спать. Ярик к тому времени давно мирно посапывал под моими нарами.
Отчаянный лай разбудил меня, когда ночь уже переходила в утро. Пришли! Упахались, продрогли, проголодались. За завтракоужином коротко рассказали, что всё отсняли, нагуляв, в общей сложности, около восьми часов. Всё это время капитан ждал на берегу. Бросал спиннинг, но безрезультатно. Утром выяснилось, что ездили хоть и долго, но не зря. Курейский водопад отснимали и возвращаться к нему нужды нет, хотя и хотелось бы ещё раз взглянуть на красоту.
Наступивший день решено было сделать днём отдыха и кулинарных развлечений. Завтрак – как обычно, сладкая каша, искуснейшее приготовленная Максимом. На обед Ринат Фаридович (да продляться нескончаемо дни его) подал сладкий же плов с зелёным салатом. Особая тебе моя вегетарианская благодарность, Ринат! Впрочем, искренне довольны были все, и за обедом не смолкал весёлый говорок об узбекской кухне, изредка заглушаемый шумом работающих челюстей. Потом, примерно через полтора – два часа послеобеденного отдыха была баня. Вопреки тому, что нам довелось о ней услышать от светлогорцев, протопилась она быстро, а тепло отдавала долго и охотно. Просторная печка, удобная каменка, доступные баки для воды и в меру высокий полок. Настоящей белоствольной берёзы здесь нет, поэтому веник был из той, что есть, с добавлением веток рябины, которая здесь растёт в изобилии и как раз находилась в поре цветения, так что в кустах по берегам озера местами проглядывали белопенные цветочные шапки. После бани и ужина от капитана, который на этот раз порадовал команду запечёнными в фольге сигами, неугомонная фотогруппа ещё съездила на этюды и по возвращению, напившись чаю, все отошли ко сну.
Одним из самых значительных событий этого дня стало для меня согласие Ярика разнообразить свой скудный по моему недосмотру рацион рыбой, которое он выразил в простой и доступной ему и мне форме, слопав у меня с рук куски варёного, освобождённого от костей сига. Со стороны должно было выглядеть забавно. Ни дать не взять Ходжа Насреддин и заколдованный принц. Но, как бы то ни было, а проблема питания для Ярика решена.
Следующий день, третье июля, опять был днём кулинарных излишеств, пеших и водных прогулок и эстетического наслаждения обрушившейся на нас красотой. Пока фотогруппа, которую на этот раз сопровождал Ярик со мной, одетым в ружьё и армейские ботинки, обследовала водопад на одном из сотен безымянных ручьёв, впадающих в Дюпкун, и битый час ждала, когда пара сапсанов (или канюков) на противоположном берегу примут нужную позу и войдут в кадр, Алексей Александрович и Ринат Фаридович соорудили над костром полиэтиленовый чум средних размеров и приготовили рыбу для копчения. Кроме того, они разнообразили нашу унылую монотонность варёным картофелем, которому суждено было стать гарниром к прожаренной до ровной золотистой корочки рыбе, и салатом из свежей капусты, которая для пущей сочности была, пересыпанная солью и сахаром, предварительно помещена на некоторое время под гнёт, после чего, сдобренная маслом, сушёным укропом и диким луком, попала на стол.
Ярик проявил себя как фотомодель, умело (откуда что взялось) позируя, и даже меня в это втянул, что, впрочем, не помешало ему получить на ужин пару свежевыловленных, запечённых на углях хариусов. Надо сказать, собака ведёт себя правильно, молодец! В нужное время играет, в нужное (как правило) – лает. На комаров и прочие превратности судьбы не жалуется. Везде преданно следует за мной, в лодке ведёт себя спокойно, держа нос по ветру, хотя периодически и норовит залезть то на борт, вызывая во мне лёгкое беспокойство, то на мои колени, то на спину впередисидящего (им всегда был Макс), чтобы удобно было выглядывать из-за его плеча. Ещё он, как правило, всегда занят собой и, если и просится на руки, то опять же, только в нужный момент. Либо когда я присел отдохнуть, либо когда он решает, что пришла пора позировать. Ночью он спит под моими нарами, а для дневного отдыха облюбовал себе нашу большую кемпинговую палатку, в которой ночует Макс. Причём, имея природную тягу к комфорту, пролезает внутрь его комнаты и норовит улечься на мягкий спальник.
Наступающий день, ночь и часть следующего дня нам с Яриком предстояло провести вдвоём, так как появилась необходимость-возможность посетить пороги реки Яктали и каньон ручья Красивого, а всем одновременно в лодке не поместиться. Необходимость потому, что ближе под вечер пришли по озеру наши новые знакомые и попросили помочь перевезти вещи с базы на базу, так как у них сломался один из моторов, за что и обещали куда надо провести и что надо показать, предоставив в нужном месте более удобный для соответствующих целей катамаран.
Учитывая это, а также вспомнив, что по времени уже наступило четвертое июля (главный праздник горячо любимых Соединённых Штатов, где, кстати, значительную часть времени проводят Максим и Слава), отпраздновали дату испытанием фаера. Наш капитан, Алексей, как самый опытный в таких делах и уважаемый член команды, поместил его между камней, подцепил пусковую петлю к карабину на спиннинге и, перекинув его через плечо, вразвалочку пошёл по берегу, сняв катушку с тормоза. Отойдя метров на десять он, получив утвердительный ответ на вопрос: «Ну что, готовы?», со словами: «Огонь!» произвёл резкое движение спиннингом, как будто подсекает меч-рыбу. Спиннинг, как ему и положено, спружинил, не повредив чеку. Алексей Александрович дёрнул ещё раз. Тот же результат. Тогда он стал резко и ритмично дергать спиннингом, как делает неопытный рыболов, когда хочет избавиться от зацепа. Естественно, после одного из таких рывков фаер освободился из каменного плена и, как ракета, полетел в нашу сторону. В первый момент было желание крикнуть: «Ложись!» и начать искать подходящие неровности рельефа, за которыми можно спастись от светозвуковых эффектов, производимых, согласно инструкции, данным УСС-1. Но наступил второй момент и алюминиевый цилиндр, опять не сработав, шлёпнулся на землю невдалеке от палатки.
Второй запуск прошёл более успешно, правда, для этого пришлось надёжно привязать фаер к лежащей на берегу лесине. Он произвёл все обещанные эффекты, исторгнув из себя три светящихся шара, шлейф дыма и огласив округу протяжным, громким, но слегка натужным свистом. В общем, вечер не был скучным, особенно когда представили, как всё это должно было проделываться в присутствии медведя, на случай потенциального появления которого и были припасены несколько таких «зажигалок». Если серьёзно, то никто из нас никогда фаерами не пользовался, поэтому действовали согласно прилагаемой инструкции, а когда обнаружили, что патрон остался холодным после остановки, решено было в случае необходимости запускать «с рук».
Утром следующего дня обнаружили, что сильный и ровный ветер, задувший ночью, раскачал озеро до белых барашков. Погода для нашей лодочки не ходовая, поэтому отъезд отложился на неопределённое время, что меня, к слову сказать, сперва даже обрадовало, поскольку перспектива оставаться одному на сутки или больше не то что бы пугала, но, как бы сказать, слегка угнетала. Не привык ещё. К тому же, собравшись утром за завтраком, услышали от Максима, как он, выйдя ночью из палатки, обнаружил практически в двух шагах от себя, там, где мы обычно чистили рыбу, волка. Оба друг другу удивились и разошлись в разные стороны: волк потрусил по своим делам, а Максим, поделав свои, вернулся в палатку досыпать. Потом, уже днём, за обедом, Алексей Александрович вдруг привлёк общее внимание: «Вот он! Волк!». И точно, он стоял на другом берегу русла ручья, метрах в пятидесяти от нас. Мы повскакивали с мест, Ринат взял ружьё с намерением «пугнуть», но когда первое волнение улеглось, стало понятно, что зверь не проявляет агрессии и вообще уже ушёл. Сфотографировать или снять видео, естественно, никто не успел.
Быстро выяснили, что ночью Максим застал нашего серого соседа в тот момент, когда он подъедал рыбьи потроха из пакета с берега. Решено было соорудить второй костёр в стороне и весь съедобный мусор сжигать своевременно. Жалко, конечно, голодного бедолагу, но спокойствие оказалось сильнее сострадания. К тому же это было бы явное антропогенное воздействие, которое мы, помня о том, что находимся в заповеднике, стремились свести к минимуму.
Несмотря на такое соседство, вечер прошёл замечательно. Отчалили наши в 12:51 по Москве (Слава не стал перенастраивать свои, единственные на группу часы, и мы жили по московскому времени). Проводив их, я посуетился немного по лагерю, произвёл ревизию оставшихся продуктов, которая выявила недостачу по всем наименованиям, кроме соли и сахара, потом спокойно и сосредоточенно приготовил себе похлёбку, мы с Яриком поужинали и, особо не засиживаясь, отправились спать. Однако ночёвка в уединении сорвалась. Около трёх часов ночи наши вернулись, сделав то, о чём их просили и столкнувшись с невозможностью реализации собственных планов. Владимир Коваль, идейный вдохновитель «соседей», обещал сводить наших на Яктали и, так сказать, обеспечить съемочный день. Но за то время, что мы здесь, вода сильно упала. К тому же, снега здесь, как говорят, в этом году было мало, короче, водный путь оказался закрыт, а упираться и идти с аппаратурой тридцать километров в один конец никому не улыбалось. Однако и погостевали в смысле работы не безрезультатно. Сделали несколько портретов их капитана – колоритнейшего пожилого мужика Вадима. Думаю, даже если бы никаких портретов не получилось, эту поездку нельзя было бы назвать безрезультатной. Работе хоть и отведено в нашей жизни значительное место, всё же есть вещи более важные. Вот и сейчас, возможность поснимать Яктали была лишь бонусом, а ехали, в общем-то, помочь людям, которые в этой помощи нуждались. При этом, заведомо зная, что ни о каком вознаграждении не может быть речи. Кроме, может уверенности в том, что если с нами случиться неприятность, нам тоже наверняка помогут. Так здесь заведено с незапамятных времён и, слава Богу, до сих пор это живо. В этой экспедиции нам пришлось встретиться ещё с одной командой из Светлогорска (как видно, светлогорцы здесь частые гости). Было это в день отъезда, буквально перед прилётом вертолёта, поэтому на разговор и знакомство было десять минут. Они вернулись с Аяна, куда отправились двадцать восьмого июня, в день нашего прилёта. Их продукты с запиской лежали на веранде, которую выбрал своей ночной резиденцией наш капитан. Десять минут разговора, улыбки, добрые пожелания, электронный адрес – и ощущение тепла в груди от очередной встречи с хорошими людьми. В который раз подумалось, что Север – то место, где злоба, ненависть, жадность, зависть могут появиться, только если принесёшь их с собой.
На следующий день, пятого числа, была спланирована и осуществлена поездка на речку первую Гагарью, что впадает в Дюпкун примерно в пяти километрах ниже по течению. Ребята ушли опять вчетвером, а я, поскольку день быль достаточно тёплый и солнечный, решил заняться стиркой. Всё шло спокойно и умиротворение снизошло на наш лагерь. Ярик особо никуда не рвался, но я, помня о нашем соседе, на всякий случай посадил его на поводок. И, видно, не зря. В один момент Ярик отчётливо направил взгляд вдоль берега в направлении жилых построек кордона. Приглядевшись, я заметил там движение, а, взяв бинокль, смог хорошо рассмотреть нашего соседа. Серый, с рыжими подпалинами, довольно высокий и, как мне показалось, какой-то вялый. Я, не отрывая глаз от бинокля, свистнул и окликнул его. На это он только повернул голову в мою сторону, с полсекунды разглядывал меня, видимо, определяя уровень исходящей от меня угрозы, после чего, убедившись в её отсутствии, спокойно и как-то флегматично скрылся в кустах. По его внешнему виду, по скорости движений, по поведению мне показалось, что он либо старый, либо больной. Во всяком случае, пока он не делает попыток напасть и никак не проявляет агрессию, никаких ответных активных мер мы решили не предпринимать. Бельё сохло, ужин варился, я, задрав ноги на скамью, предавался вдохновению, греясь на солнышке, когда услышал звук мотора, в связи с чем пришлось прервать записи и ставить чайник на огонь.
Вернулись двое, Ринат и Алексей, оставив двух других членов команды, Максима и Славу, «ловить свет». Мы слегка перекусили и приступили к чаю. Алексей Александрович с кружкой отошёл на бережок и стал дополнять собой вид на соседнюю гору. Вдруг мы заметили какие-то судорожные движения, которые он делал свободной правой рукой, явно привлекая наше внимание, стараясь при этом не шевелиться. Мы по возможности быстро и тихо (получилось только первое) подошли и, проследив направление его взгляда, увидели в двух метрах от берега прямо под кромкой воды характерный ракетообразный силуэт порядочной длины. Риныч схватил первый попавшийся спиннинг (оказался харюзовый, с леской 0,17) и сделал заброс наперерез уплывавшей от нашей суеты рыбе. Она взяла, позволила подвести себя довольно близко к берегу (а всё было видно, так как на воде лежала тень от горы и солнце не отсвечивало), но когда я стал прыгать по берегу, размахивая подсаком, сделала движение головой в сторону, оставив Рината без блесны, зато с выражением лёгкой досады на лице. Пришлось нам, несолоно хлебав, возвращаться к чаю. Только опытный и дальновидный капитан остался на берегу. И не зря! Буквально через минуту он опять сделал нам знак и на этот раз Ринат сразу взял правильный спиннинг, а сам Алексей, не доверяя дилетанту, вооружился подсаком и стал осторожно и тихо подкрадываться к кромке воды, не переставая давать Ринату ценные указания по вываживанию. Тактика сработала, и скоро порядочная щука лежала на берегу. Процедура взвешивания показала четыре с половиной килограмма, но выглядела она килограмм на восемь, честное слово. Тут же, на берегу, было разработано меню приличествующего случаю предстоящего ужина и произведена фотофиксация события, после чего мы, всё ещё в лёгком волнении, приступили к реализации намеченных вечерних планов.
И был ужин, во время которого восторги по поводу вкусовых качеств блюд перемежались впечатлениями от увиденного днём, а комплименты поварам – восхищением красками, запахами, самим естеством окружавшего нас великолепия. В течение следующих четырёх дней мы полностью завершили обследование доступных нам окрестностей, побывав на речках Тесной и Малой гагарьей, добравшись в последний день и до ближайшего к нам водопада на «нашем» ручье. Везде нам встречались следы пребывания разнообразного зверья: обкусанные и поломанные лосем ветки в зарослях тальника, волчьи и медвежьи следы на песчаной отмели в устье одной из речек. Внушительную кучу медвежьего помёта обнаружили девятого числа, накануне вылета, в двухстах метрах от лагеря в зарослях на склоне горы. Все двуногие, не сговариваясь, несколько ускорили спуск, а Ярик сделал попытку вываляться во всём этом, видимо надеясь сделать себя незаметным для хозяина здешних мест.
Забавно, но одно из самых ярких впечатлений от пребывания в диких местах – вертолёт. Полдня ожидания не скрасили, а добавили яркости впечатлениям, когда под отдалённый рокот мотора машина появилась из-за склона горы и на малой высоте направилась прямо на нас. Не хватало только «Полёта валькирий», что Ринат и исполнил голосом, снимая посадку на видео. Если простой Ми-8 так потрясает воображение, что должны чувствовать люди при виде звена боевых вертолётов?! Заходя на посадку, машина чуть не задевала кусты и наши головы, но самое интересное началось, когда шасси встало на землю. Загрузка производилась при работающих винтах, поэтому, чтобы не улететь раньше времени и в нежелательном направлении, приходилось брать вещи потяжелее, а из-за того, что сразу был задан довольно высокий темп, со стороны всё это, должно быть, походило на эвакуацию американских диверсантов из-под обстрела вьетнамских партизан. Максим, как настоящий фронтовой фоторепортёр, всё это время не переставал снимать. Язык не поворачивается сказать «щёлкать фотоаппаратом», потому что щёлкать, бездумно нажимая на спуск, мог я или подобный мне дилетант, а то, что делали с фототехникой в процессе работы наши друзья – предмет отдельного разговора. Сопровождая их, я не столько смотрел по сторонам, впитывая окружающую красоту, сколько наблюдал за наблюдателями и уверен, что это не было пустой тратой времени. Они замирали в ожидании, колдовали со светофильтрами и удлинительными кольцами, карабкались по склонам, высовывались чуть не по пояс из иллюминаторов вертолёта и зависали над водопадами.
Разумеется, был прощальный ужин после жаркой бани с душистыми свежими вениками, нарезанными здесь же, в окружающих кордон зарослях. Мы выпивали непостижимым образом сохранённую Ринатом водку, по заведённой капитаном традиции произнося тосты. Задушевные, глубокие, и простые, шутливые, одним из которых был «За тех, кто корчится на диване!» и да простят меня поклонники современного кинематографа, не часто совпадали темы наших разговоров с тем, о чём говорят мужчины в одноимённом кино. Говорили о разном, например о красоте, но не занудно-академически и не восторженно-воздыхательно, а просто, искренне и глубоко. А ещё… о друзьях, живых и ушедших, о деле – почти фанатично и предельно грамотно, об истории и культуре, о национальной идее, о прошлых походах, об интересных событиях из «обычной» жизни. Ну конечно, и о женщинах. По разному. Иногда возвышенно и с волнением, иногда с глубокой благодарностью, а иногда и откровенно похабно. Какова бы ни была тема, во всём – заинтересованность, уверенность, собственным опытом проверенные ответы на заданные когда-то самому себе вопросы. Не суетливое, но твёрдое намерение жить, идти вперёд, принимая и перерабатывая под себя все неровности пути. Так что важно не только о чём, но и как. Не ради пустословия или тщеславия, а от полноты сердца. От стремления, внутренней потребности поделиться радостью, опытом, чувствами. И тогда это – разговор мужчин. Людей. Настоящих.
Экспедиция завершена. Позади одуряющий аромат незабудок и багульника, дисциплинирующая свобода и требующее бдительности безлюдье, еда с костра и ограниченное землёй и небом личное пространство. Одной мечтой стало меньше. Но она не умерла, вдавленная в диванные подушки. Она воплотилась, сделав нас богаче, опытнее и восприимчивее ко всему, что делает эту жизнь яркой.