Саянская диагональ - 2013

Выход задержался. Начавшийся вечером дождь, продолжался всю ночь, временами он был сильным. Утром и до обеда тоже дождь. Уровень воды в Прямом Тайгише (на карте генштаба – Большой Тайгиш), на берегу которого мы стояли, после этого дождя увеличился. Выйти в путь смогли только в районе 15 часов.

На «Крестах» от стоянки в сторону Левого Тайгиша идёт очень хорошая тропа. Мы, естественно, ждали её продолжения на левом берегу Большого Тайгиша. Тропа вывела нас к переправе (мт 62). Здесь река на коротком участке успокоилась, по камням уже не прыгала, а текла ровно и спокойно. Дно песчаное, глубина на переправе у нас была где-то до колен. Выход на небольшой песчаный пляжик. Слева и справа от него густые, нависающие над водой, кусты.

Чуть ниже переправы (буквально несколько метров) впадает Прямой Тайгиш, и далее река носит уже название Большой Тайгиш, который отсюда виден на добрую сотню метров. Течёт ровно, плавно, быстро, в русле только отдельные камни. Так и приглашает к плаванию. Но мы ему, конечно, не поверили.

Сразу после переправы тропу не обнаружили, поэтому сделали глубокую разведку в обе стороны, стремясь подрезать тропу, если она есть. Не хотелось верить, что тропа, которая вывела нас к переправе, это тупик. Разведка дала неутешительные результаты – тропы нет. Надежды рухнули.

Значит, будем идти без тропы. Что поделаешь?

Всё время, пока мы двигались по тайге, первым шёл исключительно Володя. Он выбирал наиболее простые участки движения в нужном нам направлении. Иногда попадались как будто бы следы ранее прошедших людей, но абсолютно на коротких участках, буквально 5-10 м, и следы исчезали. Именно следы, а не тропа.

Путь по тайге без тропы был очень сложен. Упавшие вековые кедры, толщиной более метра, густые заросли, через которые не продерёшься, скальные прижимы к реке и многое другое. Продвижение вперёд было очень медленным.

Мы были в горах, и мы много раньше ходили в горные походы, поэтому знали, что расстояние в горах измеряется не метрами и километрами, а временем, затраченным на прохождение. И к своему медленному продвижению вперёд относились философски. Но чтобы как-то стимулировать своё продвижение вперёд, сами себе назначили норму: один километр до обеда и один километр после обеда. Всё, что выше, это бонус, и в дальнейшем не учитывается. Этот километр была относительная величина, которая говорила лишь о сокращении расстояния до выбранной точки. Сколько мы на самом деле находили и налазали, это не имело значения. Например, перед нами был очередной приток в глубоком распадке. Крутейший спуск через кусты и траву с обходом упавших деревьев, переправа, потом крутейший подъём с элементами скалолазания, затрачено больше часа, а навигатор показывает, что расстояние сократилось на 20 м!

Чтобы не тратить время и силы на преодоление многочисленных распадков мы часто уходили высоко вверх по склонам и там обходили их.

Двигаться непосредственно у реки было невозможно. С одной стороны очень густая растительность в виде кустов, которые стояли стеной, птичка между веток не пролетит, а с другой – частые скальные прижимы. В первые дни мы иногда спускались к реке, чтобы посмотреть на Большой Тайгиш, оценить его и поискать тропу на берегу. Русло Большого Тайгиша завалено огромными камнями, среди которых с рёвом мчится вода, образуя единый сплошной бесконечный порог, непроходимый из-за узости между камнями.

Большую проблему представляли упавшие кедры. Часто они образовывали лабиринт: начинаешь один обходить, а на пути перпендикулярно первому валяется другой, такой же могучий, обходишь второй, а тут уже и третий, по размеру ничуть не уступающий первым двум. Перешагивать или перелазить их было проблематично из-за их толщины и того, что они часто лежали на неудобной для прохода высоте, например, на уровне груди: и не подлезешь с рюкзаком под него, ветки мешают, и ноги не забросишь выше головы, чтобы взобраться на ствол. Справедливости ради, стоит сказать, что под конец нашего пути по тайге мы научились и этому. Сами над собой подсмеивались, когда сидели на стволе почти на гимнастическом шпагате.

На склонах, по которым мы шли, часто встречались старые курумники, которые сильно осложняли наше продвижение вперёд. Камни курумников были покрыты мхом и лишайником. От бесконечных дождей эти мхи и лишайники набухли, сцепление с камнем у них почти отсутствовало. Встаёшь на камень, надо шагнуть или перепрыгнуть на следующий, а не можешь. Лишайник скользит под ногами как намыленный, того и глядишь можно оступиться и повредить ноги, что абсолютно недопустимо.

Неглубокие распадки с небольшими ручьями всегда были заросшими травой. Трава на Большом Тайгише – это отдельная песня. Никогда прежде нам не доводилось встречать такую травушку-муравушку. В верховьях реки её высота была где-то по пояс, а по мере спуска вниз по долине травка «подрастала», и её высота достигла примерно 2,5 м – человеческий рост + поднятая вверх палка. Стоим перед этой зелёной стеной и чувствуем себя пигмеями в джунглях. Стебли «травинок» толщиной в наши палки, с которыми мы не расставались. Чтобы сделать хотя бы шаг вперёд, Володя делал несколько движений палкой, как бы кося траву, чтобы её завалить и увидеть, а что же там внизу скрывается и куда шагнуть. А в траве скрывались всё те же упавшие стволы, которые надо перелезть, осыпи с дырами между камнями, болотистые участки, ручьи. И эту травку уже не обойдёшь, как кедр. Она тянулась по распадку часто от верхних скал до самой реки.

Когда смотришь на это зелёное буйство сверху, красиво: над яркой зеленью возвышаются высоченные голубые колокольчики нескольких сортов и акониты, малиновые головки чертополоха выглядывают из-за резных листьев гигантских папоротников, раскинули свои белые «шапки» борщевик и тысячелистник. Но полно было и крапивы, очень жгучей, целые заросли. Руки у нас постоянно «горели».

Часто, раздвигая траву у воды, мы наталкивались на многочисленные кусты красной смородины, все увешанные спелыми гроздьями ягод. Срывали на ходу, но специально полакомиться не останавливались. Была и чёрная смородина. Ягоды на ней выглядели буро-зелёными (недостаток солнца в зарослях), и мы на неё сначала не обращали внимания. Но однажды попробовали и изумились: очень сладкая и ароматная, не смотря на цвет. Иногда в тайге попадалась спелая черника, сначала это были отдельные ягодки, но по мере спуска вниз количество её увеличивалось. А ещё мы баловали себя лисичками, которые росли в изобилии на сырых местах.

Травянистые участки были ежедневно, и каждый вечер нам приходилось после них делать капитальный осмотр тела, т.к. в травке, ко всему прочему, проживали ещё и клещи. Дважды мы снимали их со своего тела. Могли бы и больше, но чтобы обезопасить себя от них, мы шли по тайге в водозащитной одежде. Эта одежда плотная и для клещей скользкая, они сваливались с нас раньше, чем могли добраться до тела.

Переправы через боковые притоки трудностей не вызывали и прежде всего потому, что вдруг перед притоком на спуске возникала тропа (мы предполагаем, что звериная, часто она была односторонняя, т.е. только на одном склоне). Это тропа выводила на самый простой участок притока. Он мог бушевать водопадами сверху и снизу, а на переправе, пусть на коротком участке, была горизонтальность, небольшой напор, простота. Некоторые переправы были вброд, глубина порой во всю длину ног, некоторые по камням.

Каждую ночь, как правило, шёл дождь, часто сопровождающийся грозой. Грозы там были уникальными. Гремело и сверкало всю ночь, часов 10-12. Мы удивлялись, откуда столько электричества в тучах. После ночного дождя вся тайга была пропитана водой, каждый кустик, каждая травинка держала на себе литры воды. И эта вода сразу же была на нас, на нашей одежде, на наших рюкзаках. Мы постоянно были мокрыми с ног до головы, не смотря на водозащиту. Тут дело ещё в том, что постоянная влажность в тайге вызывала духоту, было тепло, а когда появлялось солнце, то и жарко. А мы в водозащите от воды и клещей. Тело практически не дышало, и пот с нас лился рекой, заливая глаза, лицо, скатывался по спине. Рубашки под анораками у нас были постоянно на 100% мокрыми. И мы задыхались. Через пот выводились соль и вода из организма, мы постоянно испытывали жажду. А стоило попить, как тут же новые порции пота заливали лицо.

Короткие дожди были и днём, часто во время обеда. Хотя вещи в рюкзаках были защищены от влаги, но постоянная влажность воздуха делала своё неблагодарное дело – всё постепенно отсырело, а высушиться не было возможности. В палатке появился устойчивый запах плесени и гнили.

Большая проблема была с биваками. Найти ровную площадку среди бурелома и колдобин да ещё, чтобы рядом была вода, часто было очень трудно. Однажды мы даже перевалили через гребень на приток Большого Тайгиша, который тёк параллельно, чтобы только найти место для бивака.

И с дровами для костра была проблема. С одной стороны всё насквозь промочено, а с другой то, что на первый взгляд кажется сухим, на деле было гнилым. Часто нас выручали пни, оставшиеся от упавших старых деревьев. Мы отламывали от них щепу, которая хорошо горела. Развести костёр нам помогал огарок свечи, который мы отломили от большой свечи, оставленной туристами, ещё на «Крестах». Берёз с их берестой в верховьях долины не было, мы поджигали для растопки тоненькие веточки ели. И вот здесь свеча нам очень помогала.

Иногда дождь совершенно не давал возможности развести костёр, тогда мы готовили еду на горелке, экономя газ, как только возможно. Например, если это были рожки, то мы просто доводили их до кипения, горелку выключали и ждали, когда они разбухнут до съедобного состояния.

Один ужин стоит особняком в череде других. Ещё с утра мы запланировали на ужин испечь оладьи. Очень хотелось. Вечером только успели собрать дров, как ливанул дождь с грозой. Но желание отведать оладушки было велико. И вот под этим ливнем, мокрый с головы до ног, их всё-таки испёк Володя. Я-то прохлаждалась под тентом, разливая тесто на противень и принимая готовые.

Когда днём не было дождя и было тепло, настоящим бедствием для нас были слепни, оводы и другие большие мухи. Они носились вокруг с рёвом реактивного самолёта, стремясь найти место для укуса на этих, приятно пахнущих для них потом, людях. У нас открытыми были только лица и кисти рук, поэтому большого вреда они не наносили, но раздражали сильно. Во время отдыха мы развлекались тем, что десятками их прихлопывали на себе. Однажды к этим слепням добавились осы. Пострадал Володя, которого оса «поцеловала» в шею. Правда, уже в самом конце похода, в Усть-Мане, когда мы с собранными рюкзаками шли на остановку маршрутки до Красноярска, оса укусила и меня, восстановив «равновесие».

Когда мы прошли первые 10 км до притока (за три дня, добавляя к обязательным двум километрам ещё километр в виде бонуса), от которого предварительно намечали сплав, если он будет возможен, мы спустились к Большому Тайгишу посмотреть, что мы там имеем. Падение реки как будто стало меньше, но она всё также несётся среди огромных камней, образуя бесконечные пороги, сливы, воды немного, зато много непроходов между камнями. Решили идти дальше, как и намечали дома, до стрелки Большого и Малого Тайгишей, до которой было всего 6 км. Эти 6 км мы прошли за один день.

Тайга стала потихоньку изменяться. В 50-70 годы прошлого века на Тайгише работал леспромхоз. Сначала, когда мы шли ещё по склонам, которые текли многочисленными ручейками, вызванными бесконечными дождями, начали встречать отдельные пни от гигантских кедров, а потом, когда склоны гор отошли от реки, и местность выровнялась, пошли целые вырубки, которые за это время заросли березняком. Тайга на этих участках стала светлой, внешне уютной. Из-за вырубок количество упавших деревьев, которые нас очень сильно тормозили вверху, сократилось. Зато увеличилось количество участков с травой. Если раньше она была только в распадках, то теперь все березняки были в траве. Она была такой же высокой и густой, тянулась километрами. Володя сильно уставал «косить» её, т.к. приходилось махать палкой часами.

        А вскоре после обеда случилось чудо или просто повезло: Володя, после очередной переправы, точно вышел на начало просеки, которую мы видели дома на спутниковом снимке. И вот, встав на эту просеку, мы двумя ходками (это примерно 2,5 км), вышли к месту, где когда-то во времена леспромхоза был первый мост на Большом Тайгише (мт 63). Сейчас моста нет, снесён рекой. Чуть ниже – стрелка рек.

Когда мы шли по просеке, был такой стра-а-а-шный случай. Вдруг слева близко, громко, недружелюбно и жутко залаяла собака. Я испугалась. Потом, после некоторых размышлений, мы поняли, что это лаяла не собака. Некоторые олени тоже лают, подобный лай мы слышали несколько лет назад тоже в Саянах при сплаве по Агулу.