У каждой поездки есть цель. Это превращает бессмысленные шатания в целенаправленное движение. Мягкое и несерьезное слово «поездка» превращается в увлекательное и напыщенное слово «экспедиция». Казбек и Арарат — вот такая двойная цель этого летнего путешествия. Причем Казбек с восточной грузинской стороны, где русских не появлялось уже достаточно давно, а в инете и вовсе почти не нашлось никакой подробной информации на русском языке. Оставалось только хорошо подготовиться и надеяться, что две цели не превратятся в двух зайцев.
Подготовка была существенной и тщательной, но как всегда все совершалось в последние дни и даже часы. Впрочем опытному путешественнику цейтнот — не помеха. Взяли все что нужно и ничего не забыли. Правда в итоге остались без одной веревки. Авиакомпания AirBaltic как и все низкобюджетные перевозщики очень тщательно относилась к багажу своих пассажиров. Жесткие 20 килограмм вынудили нас взять одну из четырех веревок в ручную кладь и никаких проблем с ней при регистрации и посадке на рейсе в Москве не возникло. Однако уже в Риге веревка была признана опасной и к проносу на борт не допустимой. Отсутствие шенгенской визы и всего 25-минутная пересадка не оставляла никаких шансов. Туда же вслед за веревкой отправились и все купленные и запечатанные в московском дьютифри алкогольные напитки предназначенные как сувенир. Таким образом найденный на форуме
gudauri.ru всего за неделю до путешествия Степан, здорово помогший нам покупкой газовых баллонов остался без магарыча. До сих пор испытываю некоторые муки совести по этому факту, но найти какую-нибудь замену в пять утра в Тбилиси возможным не представлялось.
А в полдень мы уже выгружали свои рюкзаки, полученные газовые баллоны, закупленные в супермаркете продукты, а также мешок вкуснейших грузинских помидоров в селе Степанцминда. До начала 90-х оно называлось Казбеги. Под ногами шумит бурный поток Терги, (который превратится спустя десяток километров уже в России в Терек), а вдалеке открывается одна из самых известных и классических панорам в Грузии. Церковь Святой Троицы на гигантском уступе и сверкающая снегами гигантская пирамида Казбека далеко-далеко за ней.
После очень бессонного перелета и плотного завтрака идти вверх с максимально тяжелыми вещами — не самая лучшая перспектива. Поэтому у явно скучающих таксистов Степанцминды сегодня праздник. Такси тут специфическое, лишь полноприводный внедорожник сможет поднять пассажира с его багажом на 300 метров вверх к Цминда Самеба (так по-грузински звучит название церкви Св.Троицы). Церковь действующая. Монах шикает на меня, пытающегося сфотографировать внутренности, а наши девушки принаряжаются в платки и платья. Снизу в Казбеги жарко и застоялый душный воздух, тут же свежо и открыто всем ветрам. Да и душа словно открыта для общения с Богом. Церкви всегда все-таки ставили в самых красивых и правильных местах...
Вообще удивительно видеть Кавказ таким как здесь, особенно после прошлогоднего путешествия по хвойным джунглям Абхазии. Вся Военно-Грузинская дорога проходит по уровню выше леса, то есть в области альпийских лугов. Степанцминда находится на высоте 1700 метров и вокруг ни одного деревца, если не считать таковым небольшой кустарниковоподобный лес на правом берегу речки вытекающей с ледника Гергети. Цминда Самеба — 2000, и вокруг нее будто застывший океан вздымается бескрайними горизонтами зеленые холмы. Приезжающие со всей Грузии (и не только) туристы бродят по волнам в разных направлениях, словно купаясь в изменчивых своими направлениями ветрах и солнечном свете. Мы, едва доев бесконечный мешок с помидорами, уходим вверх по той холмистой волне, что направлена своим гребнем в сторону Казбека. Тут безраздельно царствуют цветы и травы. Это ярчайший ковер из зеленой основы, с синеми, белыми, красными и желтыми вкраплениями. В какой-то момент увеличиваются белые пятна — это заснеженные днища оврагов, куда солнечный свет попадает не очень регулярно. Утоленные жарой и жаждой лошади без тени сомнения спускаются в такие места, чтобы полакомиться снегом. Цминда Самеба так и маячит за спиной, словно никуда от нее не уходили. Вроде совсем не уменьшается в размерах, и только создающие ей декорацию горы на другой стороне ущелья Терги все больше и больше вырастают на горизонте.
И вот, после 4-часового подъема выходим на перевал Саберце. Травяной ковер покрывает теперь только 50% земной поверхности уступая все чаще и чаще снегу и камням. Пропадает вид на восток в сторону Цминда Самеба и Степанцминды, и теперь в другом направлении встает величественная пирамида камня и льда под названием Казбек. Становится даже немного страшновато смотреть на нее с этой стороны, осознавая что наша цель — ее вершина. Вдоль всего подножья, гигантской лапой старающейся обнять гору расположился ледник Гергети. Разбиваем лагерь на высоте 3000, где-то посередине между Саберце и выходом к границе ледника. Ночью среди мириадов звезд над головой вдруг загорается далекий огонек на противоположном берегу ледника. Это метеостанция, приют, где живут люди и похоже даже есть электричество. Значит мы не одни в этом суровом краю, нам есть куда идти, и как на любом горном приюте нас там будут ждать.
Переправа через небольшую речушку, плутание среди беспорядочного нагромождения камней и вот мы выходим на берег ледника. Как раз в том месте, где он шумно водопадами обрушивается в бездонную урчащую пропасть, порождая при этом своими брызгами ворох радуг. Ледник покрыт мокрым податливым снегом, ступать по нему можно спокойно без кошек и связок, однако мы проводим тренировку в условиях приближенных к боевым, и выступаем в полном обмундировании. Мир словно бы разрезался пополам. Есть его яркая внешняя и верхняя (дальняя половина). А есть плоский мир ледника, покрытого снегом, такой вроде бы холодной, но изнуряюще жаркой пустыни.
Переход через ледник на другой его берег проходит высотами 3100-3400. Происходит это неторопливым топаньем след в след по тропе, с частыми остановками на «подышать-отдохнуть». Быстрый набор высоты недопустим, нужна постепенная акклиматизация. Спустя два часа, мы наконец наблюдаем настоящую широченную и глубокую трещину, которыми известен Казбек. Именно они представляют главную сложность, из-за них мы тащим с собой веревки-обвязки-железо, именно им были посвящены пара московских предпоходных тренировок. Впрочем в данном случае трещина проходится по широкому и надежному снежному мосту, а сразу же за ней переправа через весь ледник заканчивается. Мы стоим на твердом и каменном (не ледниково-снежном) левом берегу ледника. Метеостанция возвышается выше на 100-метровом уступе. Сразу же налетает снежная пурга, укутывая белым пологом людей и их рюкзаки. Видимость падает до 10 метров и остается только без тропы карабкаться по осыпающимся камням почти вертикально вверх. Это были самые тяжелые 100 метров в этом дневном переходе, но по их окончанию нас ждали каменные стены здания метеостанции, где можно было наконец укрыться от непогоды, выпить чаю и хоть как-то согреться путем переодевания в сухую одежду. Температура внутри здания практически равна внешней температуре, но защищенность от ветра и осадков делают великое дело, человек чувствует себя как дома.
Метеостанция уже никаких наблюдений за погодой давно не совершает, однако именно погода продолжает оставаться ключевым фактором в успехе или неуспехе восхождения. В здании живет Джонни — смотритель и спасатель. Летний период он тут, а зимой — на горнолыжном курорте Гудаури. Летом 2010 года до сих пор еще не было успешных восхождения, а сегодня уже 12 июня, день Независимости России. Праздник мы особо не отмечаем, и уж точно сегодня обойдется без алкогольных возлияний, с горной болезнью шутки плохи. А в комнатушке у Джонни пир идет горой. Стол завален помидорами, шашлыком. Разливается горячий чай, чача и вино.
- Джонни, откуда здесь помидоры и чача? Кто тебе привозит продукты? С вертолета скидывают в начале сезона?!
- Да. Вот мой вертолет, - отвечает Джонни и хлопает по плечу сидящего рядом Гию, гида приведшего только что на метеостанцию группу израильских альпинистов.
- У меня целый вертолетный парк, - продолжает хвастаться Джонни.
Наша акклиматизация совсем другая. Надо физически активно двигаться, что-то делать. Либо идти дальше наверх уже без вещей, либо забираться на ближайшие скалы, либо искать пещеру Бетлеми. В грузинских летописях упоминается о Вифлеемской пещере, в которой сотня молодых воинов укрыла от надвигающегося Тамерлана сокровища казны царицы Тамары. Опасаясь разглашения тайны воины закололи друг друга. Легенда начала обретать какую-то историческую сущность, когда грузинские альпинисты сперва в 1947 году разглядели на скалах железную дверь и спускающуюся от нее вниз железную цепь, а в январе 1948 группа под руководством Александра Джапаридзе добралась до пещеры. Рядом обнаружились высеченные кельи, каменный крест и столб. Эта пещера оказалась древнейшим и самым высокогорным (4100 метров над уровнем моря) христианским пещерным храмом в мире. Более того, он до сих пор действующий, по религиозным праздникам сюда подымается монах из Цминда Самеба и проводит службы. Простым посетителям попасть сюда сложно, надо обладать навыками опытного альпиниста, карабкаясь по веревкам и цепи. А женщинам и вовсе появляться тут запрещено.
Но завывающий где-то снаружи за толстыми каменными стенами ураган отменяет планы внешней акклиматизации. Тогда мы приступаем к внутренней. Коридор в приюте пусть и узок, но достаточно длинный, чтобы сыграть в нашего любимого слона. Стены станции содрогаются от воплей запрыгивающих, стонов несущих и топота тяжеленного многоногого и невиданного доселе на таких высотах слона. Перепуганный Гия выходит в коридор. Я ему объясняю, что мы так акклиматизируемся. Гия удивлен:
- Эх, все вы неправильно делаете, вон мои евреи спят уже вовсю, правильный акклиматизация.
- А если спать не хочется?
- А кто не спит, вот как мы с Джонни — тем надо много чача пить, чтоб хорошо было и горный болезнь нас не застал.
Горняшка выражается не только в физических ощущениях (таких как тошнота, потеря аппетита, болит голова), но и в каком-то измененном мироощущении. Мои сотоварищи, пока я тащился в последней тройке по леднику наслушались историй Джонни о страшных бездонных трещинах и доставании трупов с 40 и 60 метровой глубины их них. О не менее страшных камнепадах и ураганных ветрах, тропежке по шею с сугробах... Начинается нездоровый мандраж. Мудрость руководителя — это всех успокоить и убедить в верности намеченного плана. В первую очередь себя самого. Для этого еще раз детальнее беседую с Джонни, попутно отказываясь от настоятельно наливаемой чачи.
Июнь в районе Казбека опасен только своей нестабильной погодой, можно заблудиться и не туда прийти. Касаемо самого опасного тут, трещин — то в июне они забиты снегом, много надежных мостов, да и вообще далеко не улетишь (на 50-60 метров). Да, они незаметны совсем, так как ледник закрытый, но идем медленно и в связках. Любой провал сразу же заклинивается снегом-рюкзаком на уровне колена-попы-рюкзака. Лагерь штурмовой разбиваем таки повыше и поближе к горе, чтобы хватило сил сходить на вершину. Но не перевале, где ветродув, а под ним, на плато. Замерзнуть? Не замерзнем, сейчас все-таки не 50-е года прошлого века, у нас пуховые куртки, спальники, горелки и надежные палатки. А помимо всего прочего лопаты, которыми вкопаемся поглубже в снег. Нам бы протропить, но нас 10 человек! Протропим. В итоге все по первоначальному плану, только лишний раз еще детально разобранному и обсужденному.
Утром 13 июля вся непогода исчезает. Словно кто-то провел ластиком по небу и стер все тучки. Оказывается, что восточный торец метеостанции это удивительно красивая площадка, тут можно погреться на солнышке и устроить отличную фотосессию. Всего пять минут уговоров наших прекрасных девчонок, зато потом куча позитива и смеха в процессе гламурной фотосессии. Тут на метеостанции в общем то оказывается так здорово, что и уходить никуда не хочется. Но мы все же уходим, хотя время уже ближе в полудню.
Уходим наверх тремя связками. Первая — условное название «кабаны» (Роман Р, Ната, Валера). Вторая — условные название «опытные» (Коля, Андрей, Роман Н, Никита). Третья — условное название «тормоза» (Димыч, Серега, Ленка и Леша). Задача — пройти по левому (орографически) краю ледника вверх, до Казбекского плато. Его еще иногда называют Казбеко-Спартаковским плато. Вышли почти одновременно, но естественно «Кабаны» ускакали вперед и вверх, только и видать маячащие где-то там силуэты. «Опытные» тоже куда-то туда, но поспокойнее и не набирая сильно высоту. Лишь «тормозов» смог нагнать запыхавшийся Джонни и указать верное направление. А именно: вовсе не круто вверх по склону, а плавненько по чуть-чуть постепенно приближаясь к морене.
Проходим первый и второй крест, когда-то кем-то установленные. Возле первого судя по фотографиям бывает разбита палаточная церковь, но сейчас нет ничего. Как раз перед первым крестом я неожиданно застрял. Правая нога ушла куда-то вниз в мягкий податливый снег и там и осталась.Я ее дергал-дергал, но все тщетно. Пластиковый ботинок совсем не гнется, поэтому пошевелить влево-вправо и увести назад не удавалось. Пришлось выкапывать себя самостоятельно ледорубом. Со второго креста открылся обзор вперед, на запад, в направлении Казбекского перевала. И стало отчетливо видно, что связка «кабанов», превратившаяся в едва различимые точки, ушла совсем не туда, резко забрав вправо и набирая высоту практически в лоб на вершину Казбека. Да, так они конечно тоже имели шансы добраться до вершины, но только это уже не классический путь 2А через перевал и затем с северо-запада, а скально-ледовый юго-восточный 3Б, к чему они были явно не готовы. Пришлось долго и надрывисто кричать (совершенно бесполезно) и активно размахивать палками. В итоге Рома включил таки рацию, выслушал наше авторитетное мнение, какое-то время поупрямился и посомневался (горняшка все-таки), но в итоге свернул обратно вниз.
Все три связки воссоединились прямо перед Хмаурой. Хмаура — это огромная скала более чем километровой протяженности (у основания) со зловещим названием. С Хмауры постоянно сыпят камни. Это удивительно! Они шумят даже ночью, когда казалось бы поводу к осыпанию совсем нет. Ну а уж днем, когда солнце подтапливает снег и лед, которые подобно строительной смеси держат скальные стены. Совершенно не понятно, как при такой интенсивности осыпания в течении многих лет скала так и продолжает возвышаться гигантской вертикальной стеной!
Морена ледника подходит к Хмауре вплотную и плавно огибает ее заворачивая на северо-запад (если снизу по пути восхождения смотреть). Путь на Казбекский перевал лежит по морене, по самому краю ледника. Получается путь напоминающий легендарный мифологический заплыв Одиссея и его спутников между Сциллой и Харибдой. Уйдешь чуть левее в сторону ледника — попадаешь в зону трещин. Уйдешь чуть правее в сторону скалы — попадаешь в зону артобстрела Хмауры. Тропинка проложенная тройкой «опытных» так и вьется где-то по границе обеих напастей. И при этом в ней периодически зияют дыры провалов в трещины, а ее пересекают следы скатившихся камней.
Трещины и провалы тут в самых неожиданных местах, где их совсем не ждешь. Впрочем они все действительно оказались либо узки, либо плотно со снегом. Дальше чем Леша (по пояс) никому провалиться не удалось. А вот зрелище и звук летящих камней просто завораживающи. Снега очень много, он липкий. Камни, сорвавшись со скалы, летят, высоко подпрыгивая (до 30 метров скачки), но, оказавшись на выполаживающемся склоне, постепенно налепляют на себя снег подобно снежным комьям, катятся все медленнее и медленнее, пока наконец не застывают с самых разнообразных позах. Оторвать взгляд невозможно. Страшно красиво и просто страшно. Вместо того чтобы быстро убежать, останавливаешься и смотришь за каждым куском скалы летящим в твою сторону, хотя осознаешь что докатиться до тропы вероятность у него небольшая.
4200 и выходим постепенно на Казбекское плато. Это не совсем ровная местность, а скорее снежная пустыня с гигантскими холмами-барханами. Поверхность идеально белая и нетронутая ни одним следом или резким изломом. Слева гигантским снежным куполом подымается Казбек. Скалы хребта Орцвери, сопровождавшего нас сегодня весь день по другую сторону ледника Гергети наконец-то ниже уровня наблюдателя. Мы любуемся панорамами и дальними горами Южной Осетии, до данного момента скрывавшимися стеной Орцвери, а до Северной Осетии рукой подать, осталось метров 500.
Тут, на плато, и разбиваем лагерь, немного не доходя до перевала. Там может ожидаться сильный ветер. Быт и устройство лагеря в таких условиях немного необычно, но с прошедшими годами и путешествиями привыкаешь, и даже даешь дельные советы товарищам. Девиз: Не ложиться и не отдыхать! Надо постоянно что-то делать. Акклиматизироваться через труд. Орудуем снеговыми лопатами готовя площадки под палатки и снежную стенку вокруг лагеря.
Под горелку обязательно что-то подкладывать, иначе она уходит глубоко в снег. Вода топится из окружающего снега. Желтый снег не брать! :) Лучше заготовить небольшой рыхлый сугробчик под тентом на утро, чтоб не бегать, да и вообще не вылазить из палатки пока не позавтракаешь. Перед сном обязательная прогулка «до ветру», даже если никаких позывов нет. Ведь врач Коля накормил нас диакарбом, и позывы будут, да вот вылазить ночью из теплого кокона спальника совсем уж не захочется. Сегодня можно сделать исключение и пренебречь обычными правилами — взять внутрь палатки ботинки (предварительно отряхнув их от снега). Если ботинки хранятся внутри спальника — то с утра они не окажутся одеревеневшими. Их удастся натянуть на ноги. Сегодня пьем кисель. Это безумно вкусная штука оказывается! Особенно в горах. По сути кроме нее организм у меня ничего и не хочет принимать внутрь.
14 июля. Проспали назначенный срок и нас разбудили какие-то голоса на улице. Это гид Гия с израильскими восходителями топчется вокруг палаток. «Семь утра, выходите ребята! Хватить спать. Гору всю проспите!». Начинаем вылезать и одеваться. У Романа Н температура и он остается сидеть в палатке, остальные одеваются, обуваются в кошки. С утра весь вчерашний мягкий снег превращается в жесткий наст. Условия складываются идеально.
Во-первых вчерашняя прекрасная погода явно решила задержаться тут еще на денек. Не видно ни облачка, и что самое удивительное — полный штиль. Даже на Казбекском перевале, куда мы достаточно быстро взбежали от своего лагеря. Собственно говоря перевала как такового тут и нет. Седловина широченная, с перепадами высоты. Где тут соорудить перевальный тур — неясно, да и решительно не из чего, все та же снежная пустыня.
Ну а во-вторых перед нами прошли израилетяне с гидом. Тот гигантский снежный холм, на который мы нацеливали вчера вечером свои взгляды и объективы фотоаппаратов, и куда планировали выдвинуться в 6 утра, оказался вовсе не Казбеком. Точнее Казбеком, но Малым Казбеком. Казбек, как и Эльбрус — двухвершинен. Эльбрус Западный и Восточный, а Казбек Большой и Малый. От перевала виден только склон Малого и ни в коем случае не стоит ломиться на него, надо обходить его с левой стороны постепенно словно ввинчиваясь спиралью все выше и выше, за Малый Казбек на седло между двумя вершинами. Не будь Гии с евреями мы безусловно пошли бы в лоб штурмовать Малый.
Таким образом тропа достаточно глубоко уходит с линии водораздела на север, и если быть уж совсем точным, то мы пересекаем российско-грузинскую границу при восхождении. Причем дважды, так как потом планируется еще и спуск обратно. Это не считая многочисленного топтания по самой линии границы, которое ожидает восходителя на седле и на вершине.
Евреи идут с 4 часов утра от метеостанции. До плато они шли по пробитой нами тропе, но сейчас тропят сами. Идут медленно и мы их быстро настигаем где-то на склоне. Перепад высот тоже достаточно большой получается, метеостанция 3500, а тут уже скоро 5000 будет. Один израилетянин выстегивается, разворачивается и уходит вниз. Любезно приглашаю пересидеть и подождать своих в нашей палатке. Опять же Рома скучать не будет, они найдут наверняка общие темы. На склоне появляется третья группа. Это грузины приехали на выходные на природу из Тбилиси, еще вчера были только в Степанцминда. Грузины прямо-таки не идут, а бегут по склону единой связкой в семь человек. Удивительно, готовясь на тренировках в Москве к восхождению мы вели ожесточенные споры, сколько должно быть человек в связке. Два или три...
Угол подъема тут заметный, но все-таки вполне терпимый. Ледоруб в одной руке, в другой — альпеншток. Тропа набирает высоту под углом к склону сильно напоминая собой знаменитую Косую Полку на Эльбрусе. Только там полку сопровождают вешки и хорошо протоптанное направление (по крайней мере в хорошую погоду, когда множество людей выходит вверх). Казбекские вешки уже давно поломало ветром, а тропа каждый раз держит новый курс, как ее протопчет первый. В одном месте вроде б даже и 45 градусов было, но все же больше в районе 30-35. Судить тяжело, все время под углом вверх. Но просто так сесть-отдохнуть и плюхнуться в снег можно далеко не везде. Во всяком случае пока не пригреет солнце и не растопит наст. Впрочем останавливаться мы и не собирались, я гнал свою связку «тормозов» как мог вперед. Удивительная Ленка идет легко вверх, совсем не устает и постоянно улыбается. В то время как Серега, Леха, да и я, на привалах рухаемся в снег и лежим-лежим. Ленка в горах на восхождении и в кошках и на такой высоте — в первый раз, все в новизну, интересно. Адреналин или мандраж? Впрочем остальные участники первых двух троек скачут еще проворнее где-то далеко впереди. Кажется акклиматизация более-менее успешно осилена почти всей группой.
И вот мы уже на седловине. Седловина Казбека — это абсолютно горизонтальная площадка примерно 50 на 30 метров, между двумя вершинами. На Малый идти надо сужающимся снежным гребнем, на Большой — штурмуя 100-метровый 45-градусный склон. Вот теперь уже действительно в лоб, самые настоящие 45 градусов.
Но на дворе июнь. Солнце и нет ветра. И полным полно снега. В снеге протоптаны следы предыдущих связок, а некоторые видно что уже и спускаются. За спиной не зияющая пропасть, а близкая седловина, так что психологически карабкаться вверх гораздо проще. Из под боковых скал видны остатки перильных веревок утопающих где-то в снегу (вешали в конце лета.ю когда тут лед). Идем на три такта, левой, правой, ледоруб. И так далее. Иногда можно отдохнуть на камне. Предвершинное выполаживание, идти становится проще, и вот наконец она, вершина Казбека! 5034 метра.
Многие равнинные люди (те кто не ходят в высокие горы) часто спрашивают. Даже не «Зачем идете в горы вы?» Понятно что тут не объяснить. Спрашивают попроще. А что вы испытываете стоя на вершине к которой так долго стремились, готовились, положили кучу сил? На что похоже это чувство? Это то как гол в футболе, это оргазм в сексе, это взятый вопрос в ЧГК? Что это? Как объяснить?
Да по большому счету никак. На вершине я не испытываю абсолютно ничего, лишь полное изнеможение, усталость. Вот и сейчас. Несколько дежурных кадров с флагом и без него. Закопать тут на вершине в снег фотографию погибшего в мае Сереги Никитина (еще в Москве так решил). Подышать воздухом спокойно, восстановить дыхание. Весь путь этого так толком и не удавалось, кислорода мало. Сердце при подъеме бьется часто часто, виски — словно наковальня. Успокоиться и дать организму чуть отдохнуть, но не спать! Сильно припекает. Жара сегодня адская, оделся с утра в пуховик, солнце взошло, а ветер так и не появился. Однако снять его не могу, поверх рюкзак и бухта веревки. Истекаю весь потом и очень хочется выпить киселя. Восторга никакого нет, но стараешься хотя б уйти от полной апатии и расслабленности, сосредоточиться на спуске. Ведь взойти — это полдела, надо теперь еще аккуратно спуститься. Это уже потом, далеко внизу придет осознание содеянного, даже какая-то гордость и тщеславие. Великое удовлетворение, большее чем оргазм, гол и взятый вопрос сложенные вместе. А сейчас ничего, просто сил нет для мыслей. Все на самых простых примитивных желаниях. Пить и спать. Но для начала надо вниз.
При спуске на седловину ощущается наконец, что здесь круто. Спускаться всегда сложнее чем подыматься, вовсю используем ледорубы и страхуемся веревкой. Спускались этот участок (до седла) очень долго, минут 30, но сверхнадежно. Хотя судя по оставленным следам грузины тут местами съезжали на пятой точке, как и много где дальше. Причем не только грузины, но и наши оказывается. Повыстегивались и побежали! Приду вниз, отругаю всех, вокруг же трещины! Хотя когда я уже добрался до низа, было не до воспитательных мер. Ну хоть здесь (в отчете отругаю)...
Единственно чем спуск лучше подъема — это затрачиваемым на него временем. «Тормоза» стартовали в 8, до вершины дошли за 7 часов. А спустились за 3 часа (до места старта). Если наверх шла узкая цепочка следов, то вниз сбегает множество сокращающих путь тропинок. Наста никакого уже нет и весь склон испещрен многочисленными ходами. Ощущение, что каждая связка, если не человек, прошел как ему вздумается. На самом перевале обнаружилась трещина, точнее зияющая дырка посреди тропы, но видно что никто таки не улетел, а просто застрял в снегу. Наш лагерь уже пуст, остались лишь рюкзаки нашей связки. Да и действительно, оставаться тут еще на ночь бессмысленно, да Метеостанции вниз идти часа 3-4, до темноты успеем. Остались б силы. Мы продолжаем идти осторожно и не выстегиваясь вдоль Хмауры, обходя трещины. Их стало как-то заметно больше. Точнее их столько же и было, просто тут уже 23 человека прошло вверх и вниз, да и солнце шпарило два дня. Теперь видны следы провалов, обходы провалов и новые провалы на обходах. Стараюсь ступать по снежным мостам осторожно, где есть возможность — передвигая ноги не отрывая их от земли. Хмаура грохочет камнепадами теперь в левое ухо. Вот и Второй Крест, а вот и Первый. Закат, вечереет. Все таки связкой идти существенно медленно. После Первого Креста стемнело окончательно, а на склоне вдруг обнаружились многочисленные реки, которых два дня назад не было. Реки текут прямо под снегом, человек проваливается к ним и сразу же промокает до колена. Хорошо метеостанция уже близко. Вот она, выплывающая из темноты, чем-то по форме своим остовом напоминающая огромный корабль, собирающий в открытом море потерпевших бедствие путешественников. Пришвартовываемся и отправляемся на боковую койку. Получился 12-часовой марафона с набором высоты 800 метров, и спуском на 1500.
Спускаться в день на норму двух дней подъема — это вполне нормально, тем более что акклиматизация наконец-то пришла окончательно, а в самом низу долины в Степанцминда ждут явства прекрасной грузинской кухни. Прощаемся с Джонни и бежим вниз, переправляясь через ледник Гергети уже без связок. Снега тут стало поменьше, но идти все равно видно куда и как. Группа растягивается на неимоверную длину, я знаю только то, что иду последним. Ручеек легко преодолимый три дня назад превращается в бурный горный поток, здорово тут натаяло из ледника за прошедшие дни. Переправа по камушкам уже невозможна, брожу реку. Адски холодная, хорошо, что не такая широкая!
После перевала Саберце посреди ясного дня налетает огромная черная туча. Ливень даже не начинается, сразу же град. Тут можно было б использовать метафору «с куриное яйцо», но не будем. Град был размером с конфеты M&Ms примерно. Зона альпийских лугов, ни одного крутого склона или большого камня, не говоря уж о дереве. Прятаться невозможно, поэтому остается только идти. Тропа тем временем превращается в подобие бобслейной грязевой трассы, идти возможно только по скользкой траве. Одновременно со вспышкой молнии грохочет гром. Я впервые в жизни вижу конкретно то место куда бьет молния. Всего метрах в 50 от меня. Да. Казбек словно бы давший слабину своей прекрасной погодой 13-14 июля теперь пытается исправиться и наверстать упущенное. Как же так? Отдался дюжине каких-то московских восходителей всего за 5 дней! Непорядок. Но нас уже не догнать. Грохочет где-то позади и сверху, а я промокший до нитки вываливаюсь на поляну перед Цминда Самеба. Пасущиеся кони сгрудились на узкой тропинке-полочке и не пропускают. Протискиваюсь мимо и чувствую что-то держит. Это конь с любопытством хватает за пенку торчащую сзади рюкзака и пытается ее съесть. Отбиваясь от настырного непарнокопытного палкой, продолжаем спуск. Тут уже никаких таксистов, и последний рывок сквозь березово-сосновый лесок вниз в Казбеги. Усатые аборигены на завалинках наблюдают за проходящими через поселок в течении последних трех часов туристами с огромными рюкзаками и дают советы, где и как быстрее пройти. Само село (правобережная его часть, на картах обозначается как Гергети) очень напомнило своей топографией и внешним видом села шерпов в Непале. Разве что буддисткой ступы тут нет.
И вот наконец 2000 метров спуска преодолено, я на Военно-Грузинской дороге. Можно пить тархун ведрами и поедать хинкали бочками. В этот же день мимо нарзановых источников мчим в Тбилиси. Рассерженный Казбек не унимается и пытается догнать. Грохочут и сверкают молнии на протяжении всей дороги, а в Тбилиси настоящая буря. Впрочем буря на равнине нам уже ни по чем. Постепенно, когда уже никуда не бежишь, ближе к вечеру, накатывает осознание взятой вершины. Да, мы сделали это! Только сейчас начинаешь верить в реальность, когда все уже позади...
Теперь можно наконец присмотреться к этой прекрасной стране, и набраться сил, а главное, желания, для второй половины экспедиции.