Дальше – та самая дорога, полюбоваться на которую в такую даль любезно позвал нас Виктор Пантыкин. Болота, грязь, гать, проваливающаяся под ногами и мотоциклами. Так называемые ванны в человеческий рост посреди дороги, откуда вода никогда не уходит. Каменные реки с водой и без воды. И просто реки, текущие через дорогу. Крутые перевалы с паршивейшим «покрытием». Колеи сухие и мокрые, где через каждые 200 метров выбиваются боковые ящики с мотоциклов. Едем и плачем, едем и падаем, отряхиваемся и едем дальше. Фёдорыч устал, с упрёком глядит в лица товарищей, угоняющих постоянно его мотоцикл. А нам что, волкам?
Брод через реку Биринкур – неширокий, но довольно глубокий. В сумерках перешли реку Ковыли (ширина 30 метров, вода 80 см, сильное течение, каменистое неровное дно) и встали рядом с ней в надежде, что у медведей водопой в другом месте. Следы медведей попадаются довольно часто. Однажды вокруг нас три дня крутилась медведица с медвежонком. «Ну что, ещё и вами заниматься?!» (В. Вишневский) Постоянно встречали их следы, впереди и сзади. Но выйти на нас они не решились, наверное, «были без друга». Люди проходят редко, поэтому животные чувствуют себя вольготно. Сразу вспоминается история ангарчан, прошедших этим маршрутом несколько лет назад на «Уралах» с колясками. Когда единственную женщину оставили в лагере готовить пищу, к ней пришёл медведь и стал реветь. Она не ожидала такой напасти и даже думала бежать два километра до товарищей. Но куда там! Тогда барышня подтащила к костру старую покрышку от «КамАЗа» и перекрыла кислород на десятки метров вокруг. Чтобы зверю и впредь неповадно было охотиться на повара-мотоциклиста, она стала стучать топором по железу так, что оглохла сама. Такого коварства животное, конечно, не могло вынести и пошло к основной группе… «А грамотно я всех вас раскидал!» (В. Вишневский)
По всей этой заброшенной дороге встречаем следы её строительства. Монументальные недостроенные брошенные конструкции. Мосты, по которым никто никогда не ездил. Паровоз, валяющийся в пропасти. Домики строителей. Море металла, который отсюда никогда не увезти! БАМ строили на грузовиках «Магирус»; специально для строительства БАМа СССР заказал этих машин 10 тысяч (как-то ведь притащили сюда всё это барахло). Столько усилий! Столько ресурсов! Для чего? «Энергия, затрачиваемая на достижение ложных целей, могла бы тысячелетиями освещать мир» (Рон Хаббард). А ведь это один только пример. Да, умом Россию не понять.
К теме о брошенности. Может показаться странным, но на Байкале очень грязно. А уж здесь… Сколько лет проезжают водители-смертники, столько и мусорят. У грузовиков летят раздатки, покрышки и проч. Это меняется, а испорченное бросается на месте ремонта. Наш зимник – медленно растущая свалка. Из мусора и запчастей однажды можно будет сложить Эверест. Экологическое воспитание в нашей стране, сами понимаете, недостаточно ярко выражено.
Нам повезло с погодой. Не всем везёт, как показала практика. Во время дождей Баргузин поднимается, и если вы оказались между двух его рукавов (у нас два брода через Баргузин), то никуда не деться – только ждать, пока спадёт вода. А нетерпеливые «Уралы» или «КамАЗы» переворачиваются. А больше там никого и не бывает, только мотоциклисты раз в десятилетие проезжают, если этот процесс передвижения можно так назвать. В 1987 году, о чём упоминалось, здесь впервые на мотоциклах прошли алтайцы, в 1999 - новосибирцы в составе ралли-рейда «Сибирь-Трофи», в 2002 – ангарчане из мотоклуба «Байкал» (им достались очень плохая погода и много горя) и теперь идёт разный сброд, мы то есть.
Вот, например, один наш день. Только утром отъехали от Ковылей, у Пантыкиных на моте рассыпалась цепь – переклёпываем. Моя рассыпалась ещё где-то под Иркутском. Далее идёт подъём на перевал Лавактон. Подъём и спуск около 15 км, здесь как раз основным препятствием и стали колеи, оставленные грузовиками. В этот же день - второй брод через Баргузин. Всё то же, что и на первом, только река немного уже. Переправа заняла около двух часов. На этот раз карбюраторы прикрывали и сливали с них воду прежде, чем заводили мотоциклы. Начинается перевал Рухловского. С него видно Баргузин, Светлую и всю долину, где нам идти. Внизу, на склоне, валяются машины, запчасти, детали строительства и проч. Думается, люди пытались собрать на машинах железо на металлолом и их машины тоже становились железом… С перевала до темноты спуститься не успеваем, встаем на ручье Аккумту. За день прошли примерно 45 км. Далее идти перевал Озёрный. Дорога и погода ухудшатся.
Год сухой, поэтому дороги в целом проездные. Неизменный атрибут - лужи по колено и выше. При сырой погоде вода в них резко поднимается, что и наблюдали ангарчане в своё время. Объезжаются лужи (после предварительной разведки) с краю, по тундре, где опять же болото, в котором мотоциклы очень скоро вязнут. Тогда их тащат на себе. Лужи и ванны искусственного происхождения. Дорога, которую никто не ремонтирует, разбивается до такой степени, что всё больше уходит в землю, становясь уровнем ниже ландшафта, и немедленно заполняется водой.
Мосты гнилые, по краям болота. Сочетание, очень опасное для машин. Встретили камазиста, который рассказывал, что однажды провалился – трактор вызывали вытаскивать (за столько-то километров!) А вообще машины в одиночку не ездят, мало ли что случится?.. В один из дней, мокрые и уставшие, не доехали до запланированного места, встали прямо посреди дороги, высоко, далеко от воды. Дождь. Построили дома, столовую (тент), а ночью подъехали корабли пустыни. Ребята из Нового Уояна едут в Улан-Удэ за запчастями. Чтобы не сгонять обкоматоженных мотоциклистов, стали объезжать нас с боку, прямо по лесу, по деревьям. Лесоповал. А могли бы ведь и по мотоциклам…
Еду и думаю. Да, мы передвигаемся медленно, но меньше чем за неделю проедем весь зимник, а ангарчане шли три недели. Любой ручеёк в дождь превращается в серьёзное препятствие. Мы все реки прошли своим ходом, а они пересекали их на камерах. Так переправа через Ковыли и второй брод через Баргузин занимали у них по целому дню, а мы их и не заметили. (Нет, заметили, конечно, но все мотоциклы после них остались невредимыми, а люди вежливыми.) Рекорд низкой скорости у них был 8 км за день. Река Намама, о которой мы и не слышали, преподнесла им неслыханный сюрприз. С гор сошли селевые потоки прямо на дорогу, а с другой стороны дороги – обрыв в реку. Машины стояли - ждали, когда этот подарок судьбы сойдёт. Но даже машинами не удалось выдрать застрявшие мотоциклы из селевого потока – вынесли на руках… Реки Светлую и Срамную они шли по воде, а мы посуху. Да что там, год на год не приходится. А с другой стороны, едешь вчера, едешь сегодня, а ночью вода поднимется на полтора метра, и окажешься в такой же ситуации как те ребята. «Сегодня нет напрасных опасений…» (В. Вишневский) Вероятно, именно эта особенность - мгновенное превращение безобидных речек в мощные потоки, катящие валуны, - служит главным препятствием для налаживания здесь регулярного движения.
Тринадцатого августа, мы проезжали ванны. Смотрим издали – едет что-то по ваннам, иногда фары из воды появляются. Думаем, джип отмороженный прорвался, готовим радостный приём. А он выезжает из воды, выезжает, выезжает, всё больше и больше! Ба! «Титаник»!.. Потом подходишь к этому «Уралу», а у него фары тебе по шею! По самим ваннам, конечно, мы не ехали, объезжали по краю – мы же не корабли пустыни.
В один из дней Виталий Фёдорович сильно упал и повредил ногу и рёбра. Пока Наталья его перевязывала и делала примочки, то клялась, что все несчастья – следствие бритья господина Трофимова, мытья мотоцикла и прочих его буржуазных замашек (как, например, заливать в коробку ТАД-17). «Да не реви, ведь я тебя смешу!..» (В. Вишневский) В результате она своего достигла. Женщины вообще все такие – получают, чего хотят. «Мадам, не захлебнитесь моей кровью!» (В. Вишневский)
В тайге меняли масло, когда больших бродов больше не предвиделось, так как на бродах мотоциклы «пьют» воду. Виталий Фёдорович восстал против нашего поступка, сказал, что он десять лет это масло не менял и ещё десять на нём проездит. Он-то да, а мотоцикл? Воспользовавшись сонным состоянием Трофимова, мы слили с его мотоцикла гремучую смесь, которую он гордо звал маслом, промыли двигатель и залили новое масло. Можно сказать, мы проявили неуважение по отношению к мировоззрению спутника. Подонки, одним словом.
Ещё одна легенда этого зимника – река Срамная (в просторечье Стрёмная). Камазисты обещали, что мы будем нести моты на руках пять километров. Хотя все помнят, что этот участок около двух километров. Он идёт по руслу реки. В сухую погоду русло пустое, но во время ливней вода стремительно пребывает, сносит тяжеловозы и катит камни. Именно поэтому в маршрутной книжке написано, что во время дождя по ней двигаться категорически запрещено (можно подумать, кому-то такое придёт в голову!) У ангарчан на реке Срамной унесло два мотоцикла. Я так был впечатлён рассказами, так морально подготовлен и озадачен, что не заметил, как промчался всю реку Срамную, несколько раз горестно упав. «Любимая! Вот ты и овдовела!..» (В. Вишневский) Заключительным аккордом выезда с реки Срамной служит знак ограничения скорости 20 км/ч. Человеческая ирония не гаснет даже в таких местах. На Срамной оторвал подножку. Говорю этого для того, чтобы, забегая вперёд, рассказать, как приваривал её в Агое на деревоперерабатывающем предприятии (на земле слой опилок и деревянная стружка). У них есть «цех», где стоят станки и сварка – деревянный сарай на горе стружек. В нём-то и варят мне подножку. Я говорю мужику-сварщику, а вдруг загорится? Мужик принёс ведро воды и сказал: «Тогда зальём». А я как раз работаю инженером по технической безопасности - пожарные сигнализации устанавливаю…
Уже выйдя к знаку, к бурхану, осмысливаешь, что почти вышел с зимника. «И – кофе для оставшихся в живых!..» (В. Вишневский) Цел сам, цел мотоцикл. Вероятно, целыми дойдут и товарищи через Срамную до наступления ливней. У нас не кончилась еда, не кончился бензин или сигареты, как у предшественников. Мы не сидели три дня посреди Срамной, пока река ночью уносит наши мотоциклы, мы не бегали за едой в Кумору, что в десяти километрах. Я испытывал некоторое чувство вины перед прежними участниками, что так легко отделался, и перед сегодняшними за то, что не особо помогаю (с другой стороны, у них есть специально для этого приспособленные Таня и Наташа). Угонять у Фёдорыча «Яву», пока он отдыхает, я так и не научился. Не умею я на «Явах»… Я утешал себя тем, что вёз почти всю кухню, один ящик Фёдорыча и не путался под ногами у товарищей. «Мы делаем тут всё возможное, а он сидит и жрёт пирожное…» (В. Вишневский)
После реки Срамной… дорога началась ужасная! Глина, на которой мотало невероятно! И только потом выехали к озеру Иркана. Правда, перед этим один из нас заблудился и уехал в Кумору. Отправили другого из нас ловить его с целью купить в Куморе водки и пищи насущной и вкусной. (Когда ангарчане пришли с категорийки в магазин, на них посмотрели и спросили, есть ли у них деньги?) На озере отметили в меру фантазии своё чудесное возвращение на Большую землю (к развитым инфраструктурам). Меняем звёзды и резину на обычные, моем мотоциклы, так как выходим «в люди». У Михалыча на «Яве» рассыпался амортизатор. У меня трескается рама в зоне крепления двигателя (мотоциклу 29 лет, и это далеко не первый категорийный поход). Я рискую потерять двигатель на трассе и не заметить этого. А что, бывали случаи, когда люди теряли глушитель и ничего не слышали.
Дорога, по которой возвращаемся, построена для БАМа рядом с ним (кстати, если вдуматься, слово «БАМ» женского рода – магистраль же «она»?) Все, кто там побывал, должны помнить несметное количество зловредных насекомых, болота, пыль столбом (если сухо), тоскливые селения, отсутствие бензина, безобразную, вечно строящуюся и тут же разбиваемую грузовиками дорогу и отвратительную погоду. Впрочем, это обычный ландшафт и обычные явления для большей части нашей бескрайней счастливой родины. «Прошу меня назначить патриотом…» (В. Вишневский)
В Северобайкальске организовали днёвку, прямо на городском пляже. Будний день, народу мало. Приобрели омуля, пива, водки и устроили отдых, какой бывает у матрасников – ешь, пьёшь и весь день ничего не делаешь, только думаешь всякие гадости о товарищах. (Опять хотел пошутить.) Но до нас докопались местные дети на велосипедах, не дали подумать. Пантыкины, дабы занять их и отвадить от нас, устроили между ними соревнования на призы АМК «Горизонт». Дети поддались на коварную уловку взрослых, получили призы и, осчастливленные, исчезли с глаз долой. В этот день съездили также в город - отметились в МЧС.
За Усть-Кутом на упомянутой вдольбамовской дороге Михалыч уронил на (простите!) параше мотоцикл, и обидел Наталью. «Я вас не брошу, я вас уроню». (В. Вишневский) Падение произошло в результате попытки переехать из одной колеи в другую. Сначала думали, что Наташа просто подвернула ногу. Но она не может сесть на мотоцикл, появилась опухоль в месте ушиба. Погода ужасная. Поддымниковы и Трофимов уехали вперёд. Делать нечего – ловим машину до больницы. Но никто не берёт пассажира по разным причинам. Все нас посылают. В Янталь, он впереди и ближе, чем Усть-Кут, но там нет больницы, только фельдшерский пункт. Мы всё же решили вернуться в Усть-Кут. С трудом поймали легковую машину, посадили Наталью. Михалыч поехал следом на мотоцикле (а вдруг украдут?) Я поехал догонять спутников и ждать с ними барнаульцев. Дождь, как всегда под Усть-Кутом. (Вы когда-нибудь проезжали Усть-Кут в ясную погоду?) Растянули тент, стали ждать. Поели, ждали до вечера. Михалыч вернулся поздно и сказал, что у Натальи сложный перелом. Он посадил её в поезд и отправил домой (с пересадкой; он – мастер изящных решений). «На вашем месте я бы улетел…» (В. Вишневский) Ночевали на Лене (как сообщили домой) под прекрасным городом Усть-Кутом.
Как и прежде, дорога тяжёлая. Скользко, туман, дождь. Асфальта здесь никогда не было. У Андрюхи накрылась покрышка вместе с камерой. Я отдал ему свою запаску. Посёлок Хребтовая. Палатки ставить негде – грязь по колено и дождь. Строители предложили нам сторожку, мы, не будь дураками, согласились.
По мере приближения к Братску дороги становятся всё лучше и лучше. Братская ГЭС. В Тулуне замыкается наше байкальское кольцо. В этот раз днёвки там не было. Дальше, как полагается, едем до Тайшета. И вот тогда-то мы и встретили Рому Кибиса из Новосибирска на «Голде». Мотоцикл чрезвычайно крут, человек тоже. Он возвращался с Байкала, как и все в этом мире возвращаются, даже очень навороченные пацаны типа Ромы. Пересекались на дороге раза три. Я думаю, будет излишним передавать читателю, что он латентно думал о нас и наших мотоциклах. Но в этих случаях сильно помогает мыслить о том, как «Голд Винг» унесло рекой Срамной. Или как Рома сваливает на своей крутой тачке от медведей по дороге, именуемой «г-но». Или как на броду через Баргузин на японце случился гидроудар и сколько это стоит. Хотя это перебор, Рома там никогда не окажется. («Был отвергаем, но зато - какими!» В. Вишневский.) Едем мы, значит, по трассе 80-90 км/ч, а он нас обходит, как стоячих. Скоро встречается – кончился бензин, так как при космической скорости и расход космический. А у нас бензин только с маслом, да и того только до заправки. У него и радиатор на моте потёк в придачу. Но Рома наш не пропадёт, такие не пропадают. Да здравствует неубиваемый и ничем не сгибаемый байкер России!
Тайшет. Лапчевский должен был нас ждать, но его дома отчего-то не оказалось. «Ну можно ль полагаться на живых?» (В. Вишневский) Не дозвонившись, встали табором около его дома. Дозвонились – сказал, что скоро будет, но обманул. Уж не знаю, как мы выглядели, но соседи из дома напротив начали нас прикармливать. «Ага, понятно, дом-то сумасшедший…» (В. Вишневский) Принесли нам картошку, салат, и мы устроили пикник (у обочины). Пикники на обочинах космических дорог - легенда романтики.
Поздно вечером Лапчевский вернулся, а наутро приготовил сюрприз – объяснил, где лучше заправиться. Мы долго искали эту заправку, которая оказалась в Богом забытом месте. После рекомендованной заправки мой двигатель завершил своё земное существование. Детонация после этого бензина была такая, что, казалось, поршень сейчас вылетит наружу со скоростью Ромы Кибиса. В Канске двигатель заклинило. Товарищи несказанно обрадовались такому моему конфузу: «Наконец-то Каминский сдох!» «Ещё никто мне не прощал таланта…» (В. Вишневский) «ИЖ» всю дорогу заводился с полпинка и работал безотказно (что не свойственно отечественной технике) в отличие от некоторых «Яв», не будем показывать пальцем… Со всей очевидностью двигатель требовал ремонта. Разбираю – кольца переломались, обломки испортили поршень. У меня был с собой комплект поршневой и всё бы ничего, но обломки попали в кривошипную камеру, в связи с чем пришлось половинить двигатель. Это, наверное, меня Бог наказал за то, что я смеялся над Ромой Кибисом. «Вы насмеялись на большую сумму…» (В. Вишневский) На ремонт ушло пять часов. Когда разобрал движок, неожиданно пошёл ливень с градом. Таня доблестно держала тент, пока мы в тепле и уюте разбирали двигатель. «Мадам, да Вам любой уступит место!..» (В. Вишневский)
Снова дорога, «она когда-то выбрала тебя…» Перед Кемерово у Фёдорыча спустило переднее колесо. Виноваты оказались мы, с чем нельзя не согласиться. Не помню точно, в чём виноваты, но должен же быть кто-то виноват! «Ты представляешь, в чём нас обвиняют?» (В. Вишневский) В Кемерово ночь получилась более цивильная – я наконец-то нашёл ключ от противоугонного троса! Я собрал все моты в кучу и связал, чтобы не убежали. Семейство Трофимова нас встретило очень тепло! Сохранили ведь Фёдорыча! Прекрасный вечер с красивыми тостами и хорошими словами и мыслями.
Далее собирались все в Новосибирск, но планы изменились, поскольку у Андрюхи «съедена» задняя звезда, она похожа на круглую печенюшку. Так алтайцы уезжают по кратчайшему пути, не заезжая в Новосибирск. Не скажу точно, доехали ли бийчане до Барнаула, но там они меняли звезду. А я ударил по коробке и долетел до дому так быстро, что там даже не успели морально приготовиться. Finita la comedia! «Ну ладно, хватит, мне пора в объятья». (В. Вишневский)
P.S. Спасибо команде! Команда, «соври хоть раз – скажи, что я твой друг!» (В. Вишневский)
г.Новосибирск
апрель 2008г.