Путешествие в долину Цум и треккинг вокруг Манаслу

Вся дорога от Рейнджема до Чхокангпаро – один сплошной подъем, но тропинка хорошая. Перед финишем нужно преодолеть один небольшой перевал, где можно передохнуть. На вершине несколько чортенов и очень красивый вид. Устраиваем небольшой перекус, в соответствии с традициями всех горных путников "прикармливаем" местных духов, бросая по несколько зернышек сои на все стороны света под четырехслоговую мантру "Ом A Ти Че".

Присутствие духов здесь действительно ощущается – вся дорога отмечена чортенами и длиннющими мани-стенами, но на камнях тут вместо популярной мантры Авалокитешвары ("Ом Мани Падме Хум"), которую так часто можно встретить в районе Аннапурны и Эвереста, гораздо чаще высечены изображения тибетских божеств и бодхисаттв.

По дороге постоянно встречаются местные жители в традиционной одежде и монашеских рясах, ведь долина Tsum – это известное место паломничества. Здесь крайне сильны традиции тибетского буддизма. Каждая семья, живущая в долине, должна посылать одного ребенка в монастырь, чтобы он мог стать монахом или монахиней. А еще верховные ламы долины Тсум запретили местным жителям охоту и убийство домашних животных, запретили приносить кровавые жертвы. С тех пор даже куры и гуси в долине Тсум помирают естественной смертью, их держат только ради яиц. Паниковский бы обиделся.

В то же время монахи из окрестных монастырей очень часто имеют семью и постоянно проживают в деревне, собираясь в монастырях только для служб.

Chhokangparo (3010) – большая деревня (не менее тридцати домов), но никаких лоджий тут нет, только пара кемпинг-плейс под палатки у самых зажиточных хозяев. Есть также чек-пост с исключительно липучими и охочими до денег полицаями. Которые, правда, сообщили мне, что я первый официально зарегистрированный русский треккер в долине Тсум. В тощем журнале регистрации за 2009 год никаких русских групп записано и правда не было.

Хотя за установку палатки на территории с нас денег не взяли, за еду запросили традиционно втридорога. Впрочем, настроение это нам не испортило – ведь основные сложности пути уже позади, дальше, к монастырям долины ведет уже не горная тропа, а широкая дорога.

Наша ближайшая соседка из дома напротив. Очень многие тибетки в повседневной жизни постоянно носят на себе массивные украшения из золота с бирюзой и кораллами, бусы, серьги, кольца и браслеты. А серебряная ложка на поясе – знак замужества.

Еще в окрестностях деревни стоит посетить небольшой, но очень старый монастырь, расписанный красивыми фресками с изображением четырех тибетских царей, местных святых и бодхисаттв.

Дверь гомпы была закрыта на деревянный колышек, но народу не было вовсе, так что осмотреть его внутреннее убранство мне никто не помог и не помешал. В углу стоит шкаф с сокровищами – несколько полок старых тибетских книг, каждая из которых представляет собой деревянную плиту, с двух сторон покрытую письменами. Учитывая, что монастырь фактически никем не охраняется, даже удивительно, что их пока никто не потырил на сувениры.

Image 1 of 1 Maximize imageRestore image Книга из монастыря Chhokangparo. Upper Tsum

Как уже упоминалась, дальше ведет широкая дорога – старый караванный путь Непал – Тибет. Идя по правой стороне реки Shiar Khola, можно посетить старый женский монастырь Rachen Gompa, но я решаю туда заглянуть на обратном пути, а сейчас пройти по левому берегу, где находится еще одна святыня: пещера Piren Phu (в переводе с тибетского "голубиное гнездо"), где по преданию некоторое время медитировал святой йогин, отшельник и поэт Миларепа.

Подъем к пещере довольно крутой, но недолгий. Пещера очень большая, говорят, самая большая во всей Горкхе. В непосредственной близости от нее нужно быть осторожным, чтобы не свернуть шею на каменистом обрыве.

Рядом с пещерой есть две небольшие гомпы на каменной площадке, в них располагаются статуи Авалокитешвары, Будды, Тары и Миларепы. Тут же есть несколько келий для медитирующих монахов. Говорят, иные тут годы проводят, но сейчас они по-видимому пусты, все закрыто.

Денди вскоре уходит от пещеры, убегая вперед, и вместе с ним от меня уходит и удача – на спуске я слегка заблудилась среди огороженных забором холмов, из-за которых не сориентировалась, как идет дорога, а чуть погодя на совершенно ровном месте еще и упала, разбила локоть и колено, и вдобавок порвала об острые камни свои основные треккинговые штаны. Самую что ни на есть нужную вещь на самом что ни на есть нужном месте. Обвязав ахтунг поларкой, осталась на холодке в одной футболке (чувствовала себя героем Зощенко – "Ты делай вид, что это у тебя летняя рубашка апаш и тебе в ней все время жарко", ага), добрела до следующей деревни, там Денди с чаем ждет. Отмыла кровищу, перевязала нормально локоть, продезинфицировала спиртом ссадины. Обнаружила еще одну потерю – маникюрные ножницы (скорее всего, потеряла их у палатки в Chhokangparo), ну, женщины поймут, что это такое – потерять маникюрные ножницы в походе, когда в ближайшие пару недель купить их будет просто негде. Что ж, я теперь бомж можно продолжать путь.

В долине Tsum нет никаких проблем с хорошей питьевой водой – реку Syar Khola и окрестные поля питают ручьи и речка Phuchun Khola, стекающие с ледников Poshyop и Longnang на высоте свыше пяти с половиной тысяч метров. Но сейчас глубокая осень, почти зима, и цвета Яркой долины не радуют разнообразием – все вокруг в коричнево-серо-охряных тонах: горные склоны, аккуратно вспаханные, но пока еще лишенные всяких признаков растительности поля, грубые стены сложенных из необработанного камня жилых домов и хозяйственные постройки.

Рядом с "райцентром" Upper Tsum, большими деревнями-близнецами Ниле и Чуле, всего в двух-трех днях пути – четыре перевала в Тибет, на севере, западе и востоке долины. Они никем толком не охраняются, и оттуда непрерывно идут караваны яков с китайскими товарами, этой торговлей в основном местное население и живет. Именно по этой причине с середины 50-х годов прошлого века здесь плотно обосновались тибетцы. Однако сохранилась и небольшая часть древнего коренного населения долины – называют этот немногочисленный народ Tsumba, или Tsumpa, их в долине проживает около 4000 человек, еще 300 проживают в долине Катманду, и еще около 200 – за границей. Люди долины говорят в основном на своеобразном тибетском диалекте, либо на невозможной смеси других местных языков.

Мы остановились в типичном тибетском доме местных купцов-богатеев, ведущих торговлю с Тибетом, двух братьев-близнецов. Их звали Лобсанг и Карма, детей нет, но зато на двоих одна жена (полиандрия среди тибетцев, проживающих в отдаленных районах – нормальное, даже рядовое явление). Поставили палатку во дворе. Кемпинг-плейс тут вот такой, у лавки-склада с китайскими товарами, с маленькими хозяйскими яками по соседству. Это вполне взрослые животные, просто разновидность такая, карликовая.

Под палатку для тепла подстелили кусок брезента. Для пущего блезиру нам еще и стул выделили, не иначе как с Китаю на яке привезенный. Полотенчико мое желтенькое сушится на поленнице, обратите внимание. Позднее, во время моей поездки по Индии, его ночью украдут обезьяны с балкона гестхауса в Варанаси.

Такая вот атмосфера сдержанной роскоши. С мытьем только проблема тут – вода на колонке ледяная, туалетов никаких в деревне нет вовсе.

В Ниле нам предстоит провести две ночи. План на следующее утро – сделать небольшую радиалку в последний населенный людьми форпост долины, монастырь Mu Gompa.

Вечером у палатки, сидя на красном стульчике среди яков, я штопаю штаны, наконец раскрыв Денди тайну обмотанной вокруг чресел поларки. Господи, как же он ржал, увидев ту дыру и то, как я ее зашила. И в течение следующих нескольких суток ежеминутно предлагал сделать массаж пострадавшей зоны. А когда я надевала заштопанные штаны, называл меня не иначе как "рашен панк". А мне, между тем, было совсем не до смеха: из штанов у меня остались толстые "ватные" сноубордические штаны для всяких там снегов-перевалов и легкие трикотажные треники смоленской фирмы "Твое" для кемпинга, ими я с тех пор в основном и обходилась. Ну и термокальсоны еще были – моя "пижама".