По льду зимнего Байкала

Будильник на наручных часах известил меня о том, что шесть часов утра уже настало. Тихо загудела бензиновая горелка, разожженная мной возле палатки. Танечка с сонным личиком нехотя упаковывала спальники в чехлы.
- Кажется на улице потеплело – заметил я.
- Да, - согласилась Таня – спальники почти сухие, и я сегодня не мерзла совсем.
Я вытащил градусник наружу, повешав на руль велосипеда.
- Минус 14 – сообщил я спустя десять минут – Погодка налаживается!
- А мы с Хобоя потом в Узуры зайдем?
- Зачем?
- В баньке попариться, как в прошлом году.
- Нет. В Усть-Баргузине мылись.
- Ага, там душ стремный, вода еле теплая была, и текла слабой струйкой, а тут Баня! Короче в Узуры идем!
Зашибись! Кто в походе тут за старшего?!
- Лопай картошку давай – я поставил котелок – Светает уже, выходить пора!
Мы шли, местами пытались ехать, но Таня снова несколько раз упала. Боковой, порывистый ветер сбивал у нее равновесие, в итоге чего она растягивалась на льду.
Чебурахаясь и чертыхаясь, за четыре часа мы преодолели двадцать километров.
До Хобоя оставалось еще километров десять, или что-то около того. Ольхон уже полностью закрывал нас с юга, поэтому сила ветра немного снизилась.
- Ля-ля-тру-ля-ля – бубнил я под нос какую-то дурацкую песенку – Тру-ля-ля-ля-ля-тру!
- Что это?! – настороженно произнесла Танечка
- Ась? Где? – я остановился вслед за Таней.
- Слышишь?! – немного встревоженным голосом спросила она.
- Чего?
- Гул.
- Ничего не слышу. Ветер свистит – слышу, и все. Поехали, вон твой Хобой рядом совсем уже.
- Громче становится…
И тут я действительно услышал гул. Он шел со стороны Святого носа, становясь все громче.
- Что это?! – испуганно спросила Таня
- Да тряхануло наверное там, – предположил я – обычное-ж дело.
Гул нарастал и вскоре лед под ногами затрясся мелкой дрожью.
- Ой, мама, что это?! – ее голос стал еще более испуганным.
- Хрен его знает – прошептал я немного растерянно.
А гул все усиливался, окружая нас с севера, востока и запада, лед под ногами начал обзаводиться новыми паутинами трещин.
- Что это?!!! – закричала Таня
Гул перерос в грохот. Лед уже не дрожал – он трясся, треща во всех направлениях, а мы две маленькие, хрупкие букашки стояли сейчас на самом гребне невидимой волны, в эпицентре непонятного действа, ожидая неведомого.
- Мама, мама, мамочка – тараторила Танечка сдавленным голосом, вжав голову в плечи.
Еще немного и метровой толщины лед вскроется, перемолов двух глупых братчан в фарш. Сибирское озеро во всей красоте демонстрировало тот буйный нрав, которым славилось в народе.
-Мама, мама, мама, мама – не переставала Таня, умудряясь пробить закладывающий уши грохот своим писком.
Это небыло обычным землетрясением. Видали мы их. Это была какая-то адская подледная волна, пришедшая со стороны полуострова. И сейчас мы в центре нее. Я полагал, что знаю о Байкале практически все, но он доказал сейчас обратное, выставив меня самоуверенным дураком, заставив растеряться.
Грохот начал спадать, уходя в сторону Узуров. Вскоре он превратился в гул, треск прекратился, лед снова стал недвижим. В наступившей тишине лишь ветер скулил свою скучную песню.
- Фига се! – ошарашено произнес я – Эт чё ща тако было?!!
Почесав небритый подбородок, я сел на байк – Поехали короче, Хобой ждет своих балбесов!
Закрутив педали в сторону мыса, я попытался осмыслить произошедшее.
- А вот в прошлом – же году мы тут два дня с Ушканьих островов в Узуры шли, и ничего такого небыло, а сейчас поди ж ты как шарахнуло-то а? Сильно испугалась? – я обернулся, Тани рядом небыло. Не понял! Остановившись, я оглянулся назад. Она медленно шла, съежившись, как затравленный зверёк.
- Ты чего? – подъехав к ней, спросил я.
- На берег хочу – тихо произнесла она, вытирая со щек слезы. Только сейчас я понял, что она перенесла огромный шок, видя это зрелище. – Пойдем в Узуры.
- Тань, да ты что? Ничего-же не случилось. Подумаешь потрясло маленько, это ж Байкал, не лужа какая.
- Ага, я думала что всё, тут и останемся. Мало что-ли тут людей утонуло?!
- Так это с пьяных глаз на машине в трещину залетят, вот и тонут. – успокаивал я.
- Тогда что это за глыбы вон там повыворочены ? – она указала чуть вперед.
- Трещина становая. Она же каждый год тут образовывается. Тут-же хребет под водой идет от Ольхона на Святой нос. От колебаний воды и ломает видно потихоньку.
- Вот так и ломает! – выпалила Таня – Как перемололо бы нас, и всё, новые глыбы в трещине появились бы. В Узуры хочу!
- Так тут до Хобоя ближе, чем до Узуров.
- Мне все-равно, я на берег хочу!
- Пойдем к Хобою, если такая ерунда повторится, там все-равно местечко найдется, чтобы укрыться. До него быстрей доберемся, чем до Узуров.
Таня утвердительно кивнула головой и мы сев на велосипеды медленно тронулись по направлению к северному окончанию острова Ольхон.
   
К Хобою со стороны Малого моря подкатил УАЗик, из которого вывалилась небольшая кучка туристов, увешанных фото и видеотехникой.
Подъехав почти к самому берегу, я спрыгнул с велосипеда и тут – же растянулся на идеально гладкой поверхности льда, стукнувшись пузом и чуть не расквасив нос.
- Здрасьте! – расплылся я в довольной улыбке.
Туристы недоуменно поглядели на валяющегося звездочкой велосипедиста и продолжили фото и видеосъемку окрестных пейзажей.
- Смотри как тут круто! – восхищенно сказал я, обращаясь к аккуратно слезающей с велосипеда Тане. – Доставай фотик, сейчас мы тут все ледышки общелкаем!
Потрясающий вид огромных, бирюзовых глыб, обрамляющих скалистый берег мыса Хобой вернул мою половинку в нормальное состояние. Таня заулыбалась, и мы увлеченно бегали взад-вперед фотографируясь на фоне чудесных ледяных пейзажей, уже не вспоминая о недавнем инциденте.
- А вот ты меня еще так щелкни, я типа как на пьедестале стою, а потом вот на этой льдинке, как я валяюсь. Ай, блин, дай сюда фотик, я свою харю сам сейчас сфотаю, как правильно нужно.
Вволю напрыгавшись, мы достали термос с чаем и с баландой, заваренной мной еще утром. Покушав, мы двинули по направлению к Узурам. Заночуем сегодня там, попаримся в баньке, а потом восточным берегом, по Большому морю двинем дальше. В Малом море мы уже были два раза, пора в Большое подаваться.
 
Снова поднялся сильный ветер, который принес за собой крупные хлопья снега. У Тани опять спустило заднее колесо. Заменив камеру, мы сели на велики, и пытаясь побыстрей крутить педали рванули к Узурам. Погода портилась все сильней. Вскоре видимость из-за вьюги упала до двадцати-тридцати метров. Мы оба без конца шмякались на лед, а вставая с трудом трогались дальше. Ветер, дующий и кидающий снегом с правого боку, не давал нормально ехать.
- Стоп! – крикнул я, резко нажав на тормоза и снова свалившись. Широкая полоса преграждающая мне путь, которую я изначально принял за чистый лед, на самом деле оказалась водой. Пласт льда ушел под другой, а углубление это заполнилось водой. Местные называют такие штуки «нажимом».
  - Поворачивай Таня – сказал я – Справа от нас тоже трещина, в море отходить придется.
Я попытался разглядеть лед слева от нас. Блин! Там тоже трещина! Угораздило же меж двух трещин забраться, взад сдавать придется, трещины не маленькие.
Бум-м-м-м. Лед под ногами дрогнул. Ну ешкин кот! Вот тряски сейчас только и не хватало! И так ни черта не видать из-за этой вьюги! Сейчас ищи этот выход дурацкий, как ёжики честное слово!
Бум-м-м. Бу-бум-м-м.
Таня бросила велосипед и снова затараторила – Мама, мама, мама.
- Таня, ты чего, это-ж трясучка обычная. На мысе Рытом такая-же была, только послабее.
Бум-м-м-м.
- Мама, мама, мама! Стаська, мне страшно! Мама, мама, мама!
Трещина справа сошлась, выдавливая куски льда и разбрасываясь крошкой.
- А-а-а – запищала Таня, увидев как лед крошится.
Я прижал ее к себе, уткнув лицом в грудь.
- Не смотри! – сказал я.
Она плотно вжалась мне в куртку, мелко дрожа. Помогло. Понемногу Таня начала успокаиваться.
Бум-м-м-м-м.
Льдины снова стукнулись друг о друга подкинув в воздух несколько ледышек и брызнув водой.
Красивое зрелище, если честно. Мощное. Такие спецэффекты на Братском море не в жизнь не увидишь. Только вот дух от восторга сейчас не захватывает, у Тани видать серьезная травма получилась после предыдущего спецэффекта, так что не до восхищений сейчас.
Толчки прекратились, а спустя пять минут закончился и ветер, унеся за собой снежную тучу. Небо расчистилось, и вскоре ничего не напоминало о разгулявшейся совсем недавно здесь вьюге. Вот так озеро! Пятнадцать минут назад снег по щекам больно лупил, и погодка – паршивей не придумаешь, а сейчас солнышко светит и чуть-ли не птички щебечут. Осталось только розам на льду распуститься для полного эффекта!
Мы выбрались из трещин и покатили к Узурам. Навстречу доброй баньке, жаренной рыбе и прочим благам цивилизации.
Эх красота! Жизнь хороша и жить зашибись!
  Залив в Узурах был весь переломан, и мы около часа плюхались в мелком торосняке, пока наконец не вышли на берег.
Каково-же было наше разочарование, когда выяснилось, что домик, в котором мы ночевали год назад, был уже занят. Равно как и баня. Какие-то более расторопные туристы, приехавшие сюда на машинах, уже выкупили все места, и теперь катаются по окрестностям. Вот это полный капут! Танечка сейчас нуждалась в конкретной разгрузке, а что может снять стресс у русского человека лучше, чем добрая парилка с ковшом кипятка, брошенного на раскаленные камни? Да и я уже настроился откиснуть по полной программе! Засада, других слов нет!
Ночлег мы нашли на магнито-теллурической обсерватории. Протопив печку, в комнате стало довольно уютно, мы заварганили ужин, и я выудил из своего рюкзака допинг для Тани – плитку шоколада.
- Кушай всю, поможет.
- Я завтра на лед не выйду. – заявила Танечка.
- А как-же мы большим морем тогда пойдем.
- Может ну его, это море большое. По Ольхону прокатимся.
- Да катались уже. Меня белки скоро в лицо здесь узнавать начнут.
- Ну и что. По земле спокойней ехать.
- А когда Ольхон проедем, там ведь снова на лед выходить придется.
- Там можно, там не страшно – Таня с надеждой посмотрела на меня – Поедем, да?
- С Хужира в Иркутск автобус прямым рейсом ходит, может ты завтра на нем поедешь? – предложил я – Там Настя тебя встретит. У нее погостишь, пока я тут катаюсь.
- Нет, я с тобой, я на автобус не хочу!
- Ну как знаешь, давай спать укладываться.
За окном ярко светила луна, озаряя своим магическим светом верхушки ольхонских сосен. В тишине только изредка поскуливал лохматый щенок посаженный на немного крупную для него цепь. Прекрасная зимняя ночь обняла берег великого и непознанного озера.