Ирина Драчкова
Абшдза - восточная красавица. январь 2018
Коля Иванов – просто Коля, командир, Алла Шикалова (Сеня), Аня Тягунова (Сергевна), Федор Банников – просто Федор, Роман Бирюков, Катя Демьянова, Саша Ростовцев, Кирилл Сидоров, Настя Чернай, Павел Калабин, Леша Шелепин
Женя Рыбка (Рыба) – руководитель экспедиции, Наташа Рыбка, Коля Хмелевский – Коля Ха, Серега Жуков, Федор Гуваков – Федор-Федор, Саша Коновалов, Никита Воробьев, Лера Тисленко, Артем Семенов, Артем Шабаршин
Женя Снетков, Костя Кожемякин, Гоша Сапожников, Петя Миненков, Андрей Леонов, Евгений Холмовой, Татьяна Светлова, Иван Дубинин, Александра Ермакова
И еще много народу, с которым лично не пересеклась, либо – не идентифицировала. Всего было 56 человек.
1 января.
Темное утро нового года. В 8 приходит мама, пьем кофе. Все подарки под елочками и под подушками. Выезжаем в 9. Надо зайти в институт залить азот. Улыбающаяся вахтерша и два бухих охранника.
Дороги пусты. Едем через Петухова. В 10-00 приезжаем в аэропорт. Он тоже почти пустой.
Встает солнце, бледно-рыжее за мутным окном. Пока стоим на посадку, наблюдаю, как загружают багаж. Борды и чемоданы. Мой рюкзак грузят почти последним.
Место в проходе. 3 выпуска роман-газеты за начало 80-тых лучше, чем журнал для пассажиров. Человечнее, что ли.
Из Адлера мы едем вдвоем с Серегой Жуковым. Он прилетает в 14-30, едем на 173 автобусе до границы. Договариваемся с Гариком на трассе в пять.
Я запаслась в дорогу лепешками, пока ждем Гарика, едим, а тут и он подъезжает – угощаем и его.
Народу в доме много, собираются под землю. Здороваюсь, представляюсь. Некоторые отвечают на мое приветствие.
Здороваюсь с Колей, Сеней, Аней, Наташкой и Колей Ха. Выясняю обстановку – в П1 все вместе не ходили, состояние шурфа, подплывунного грота и забоя не оценивали. Сегодня Коля, Сеня, Аня и Федор (кого-то забыла) дошли до входа, но, поскольку вчера был Новый Год, вниз отправляли одного Федора, с фотоаппаратом, поснимать крепь. Т.к. он там первый раз, то ничего не понял – какие-то палки, глина, что надо поснимать – неясно… Поснимал. Вердикт – стоит как стояло. Знакомлюсь с Федором.
Надо бы, наверно, распаковываться, но от длинной дороги и общей суеты какая-то растерянность. Немного погодя, пока от меня, вроде, ничего не нужно.
Рыба и Снетков чинят связь около Акшаши. Приходят минут через 40. <…> Вот, появилась определенность – нужна кружка, чтоб налить вина, и <...>
Разговор за <...> под черное вино. <...>
Всё, поехали, хлопает себя по коленкам Снетков. Связь через Рыбу!
Женька все еще собирается. <...> Спрашиваю, что ж делать с крепью. – Так, смотри, Ириш – в этой комнате все крепежное – буры, уголки, анкера, скобы по дереву… Выберете, что вам нужно. У Гарика в сарае стоит наша арматура – помнишь, в июне привезли, и есть электроды и сварочник. Можно сходить к нему и нагнуть скоб, это просто – нагреваешь электродом, во что-нибудь вставляешь и гнешь. Я думаю, он за 500 рублей вам все загнет. Можно на химические анкера ставить – буришь буром толще, чем скоба, вот пистолет, вот клей, клеем заполняешь отверстие и скобу вставляешь. Я бензопилу еще привез, завтра Кирилл приезжает, он арборист, он, правда, должен Пашу Калабина под землю вести, но, может, вам его рациональнее задействовать на полную. Ну, говорю, ты мне покажи, где что – пойдем, покажу. Вот пила, вот бензин, вот масло для двухтактных пил, оно красное, добавляем масло в бензин вот в такой пропорции, вот бак. Так, давай сделаем это. Разводит, заливает. – Еще масло для цепи, тут любое годится, вот это возьмем. Сюда заливаем. Теперь заводим, если холодный двигатель, вытягиваем заслонку, если не заводится – нужно подождать, чтобы стекло. Когда работаем, главное правило – всегда смотрим, куда будем убегать. 4-го Севастополь приезжает, у них 8 человек, можно их на переборку крепи в шурфе поставить, они рукастые. А может, они и внизу закрепят, если вы не сможете. Тогда 5-го Коля тебя отпустит, и ты пойдешь восходить. А вообще сроки могут меняться, но до 7-го мы тебя ждем и не лезем.
– Я умею в принципе бензопилой работать, говорит Федор, только заправлять не умею. – Очень хорошо, говорит Женя, я все заправил.
Коля тем временем готовит все необходимое на завтра.
Еще с нами Роман Бирюков из Самары. Он болел перед отъездом, и все еще не поправился.
2-е января.
С утра комплектую свои овощные супчики – дома не было времени, загрузила в рюкзак все как было, в виде ингредиентов. У нас есть кастрюля литра на 3,5, больше, чем на нее полную закладываться не стоит. Коля, Сеня (1день), Аня, Федор, Рома, я, Шелепин, Катя, Саша. Последних трех пока нет.
<...> Нам надо позвонить Гарику и договориться насчет скоб. Федор берет это дело на себя. Гарик говорит – давайте через час, у меня вчера были гости, я уже устал праздновать.
Аня, Федя и я идем на родник за водой. Ковшик из банки из-под консервированных фруктов на длинной палке. Родник закрыт крышкой, ее надо не забыть поставить на место. Из дома напротив выходит абхаз. Хором здороваемся с ним, но он проходит, глядя сквозь нас, как сквозь пустое место. Федор озадачен – они знакомились, и их звали в гости…
Приносим воду домой, и идем к Гарику. Арматура почти вся – метровая. Гарик налаживает сварочник и переодевается. – Как гнуть будем? – спрашивает. Метровые – 45х20х35, короткие - 40х15х30. Хоть и была речь про бревна 25 см толщиной, в реальности там таких еще не наросло.
По поляне ходят куры. У птиц же нет бинокулярного зрения, говорит Федор, поэтому они так двигают головой вперед-назад, а потом математически обрабатывают две картинки. А если курице на голову надеть камеру GoPro, и плыть по волнам на лодке, картинка будет неподвижна.
Скобы получаются кто 20, кто 22 см.
Гарик отправляет нас угоститься хурмой с дерева. Для срывания дает нам 2-х метровый S-образный крючок. Первая хурма шмякается вдребезги. Собаки приходят облизывать ее с моих штанов. Вторую и третью удается поймать.
Концы скоб имеют наплывы от болгарки, просим Гарика пройтись наждаком. Скобы еще теплые, но трансы уже не прожгут.
Я спрашиваю, сколько с нас. – Слушай, ну вы же друзья, не могу с вас много брать… 1000 рублей, вы же друзья… Скажите Рыбке, электроды херовые он привез…
Электроды да, залипают. Электроды голубые, диаметр?.. Надо было посмотреть, не дотямала, навскидку - 3-ка или 4-ка. Надеюсь, Рыба помнит.
Домой со скобами приходим в 14-30. Приехали Кирилл Сидоров с Настей Чернай, и Паша Калабин. Коля с Романом ушли расширять меандр.
Однако, надо подкрепиться, да и идти. Народ ратует за горячий быстрорастворимый супчик. Аня варит.
Выходим в 4 часа, всю дорогу идем в меняющихся цветах заката. Кирилл пилит на бревна те стволы, что упали в октябре на поляну, народ топорами чистит их от коры, а я с рулеткой иду вниз – думать над концепцией крепи.
Камень (собственно, правая стена), который Коля хотел разрушать – весь в прослоях глины. Видимо, придется расширять вручную.
Бревна стоят низко и веером, точнее – буквой Z. Делать под ними еще два яруса крепи – бревна к стенам и накат – нереально. Предлагаю второй смене углублять грот, копая с выдачей, Коля говорит – протрэкшен не работает. Под июньским бревном 114 см, куда ниже? Коля сердится. Они с Ромой забуриваются еще раз, третий. Втроем тесно, хотя я даже не вылезаю из штрека. <…> На наше счастье, тянет внутрь.
Нет, Женина концепция крепи не проходит – под ней останется 60-ти см ползун. Надо придумать, как усилить крепь в тот же уровень. Первым делом – надо закрыть ниши: слева, в штреке, такая глубокая, что у меня уже не достает рука. Это бревно будет уже за майским накатом, и еще подкрепит колья в штреке – 107 см. Следующее – чуть ближе и выше июньского бревна, закроет нишу с глиной в дальней левой части и нашу страшную забутовку – 143 см. Еще ниша справа за июньским бревном. Коля отстраненно и неохотно замеряет ее, говорит – 52 см. А у меня получалось 66. Интересуюсь, пробурит ли он нам под скобы – перф-то у нас один. Ну, придется, отвечает он.
Катя и Саша
Вечером за Пашей Калабиным выходит Женя Рыбка. Пока нас не было, приехали Катя Дегтярева (Демьянова) и Саша Ростовцев. Коля спрашивает, есть ли у меня что вкусное. Думаю. Есть рябиновка, сделанная с учетом всех ноябрьских замечаний. Есть дистилляты, но для них нет кворума. Рыба бегает в гидре, на предложение рябиновки реагирует – Ириша, сама делала? Конечно, попробую!
Подымаем бокалы за что-то светлое. А связи с пещерой так и нет – Лагерь Проходчиков и Верхнюю Мчишту слышно, если приложить телефон к уху, а все заткнутся. Это если еще в шуме и гаме кто-то услышит вызов. А Крым не слышно вообще, и фона 50 герц тоже нет.
Суета. Женя и Паша собираются под землю, готовят еду и одновременно обсуждают вопросы связи, все бегают туда-сюда (Хм. Для эффекта «все бегают» достаточно одного Рыбки, собирающего кого-нибудь под землю). Саша Ростовцев активно участвует в беседе, разъясняя, как можно выявить разнообразные баги в линии. Все скрутки уже проверили на 2 раза.
Внезапно меня осеняет, я говорю – Саша! Ты реальный электрик? Да, отвечает Саша, я реальный электрик. – Слушай, а ты можешь пойти с ними и найти проблему? – Могу, говорит Саша, только у меня нет гидры. Я скалолаз, я с веревками и железом умею все. Саша лишь чуть выше меня. – Какой у тебя рост? – 165. - Слушай, я дам тебе свою гидру, может налезть. А размер ноги какой? – 41-й. – Не налезет. Ну, впрочем, у меня склеена на 38-й, и чтоб носить с 5-ю носками… может налезть, померяй.
Утро 3-го. А замыкание было в наземной линии.
Гидра надевается, не так, чтоб внатяг. Присесть, наклониться – нормально. Сообщаю Жене, что одела им электрика, и что он – скалолаз. Не, говорит Женя, скалолаз, в ночь… - Ну, тогда сами обсуждайте, я ему гидру дам… Не, говорит Женя, не надо в П1 без гидры… Я сам дам ему гидру, и он тогда пойдет утром, с Кириллом и Настей. Консенсус.
Кирилл угощает всех джином. Договариваются, что завтра Саша проверит наземную линию, а потом они пойдут в пещеру.
3-е января.
Просыпаюсь в начале 5-го от дикой головной боли. В кармане термика анальгин, ем и пытаюсь уснуть. Через полчаса встаю – лежать невозможно. Иду на кухню, там, к счастью, никого нет. Ставлю чай. Если за 40 минут таблетка не подействовала – можно уже ничего не ждать. Пью 2 таблетки пентальгина и прикладываю ко лбу кружку с горячим чаем. Через полчаса становится легче, варю завтрак. Сегодня будем работать в две смены: с утра Коля, Федя, я ставим бревна, после обеда Аня и Рома расширяют. Федор говорит, что хотел бы поработать с Аней в паре, на что Коля резонно замечает, что тогда во второй смене не будет спеца по расширению. Федор кротко соглашается.
Доходим до П1. Одеваться мучительно больно, особенно надевать гидру – и ведь это капюшон, который только касается шеи, а была б манжета… Еще б натянуть коуш обвязки на рапид…
Спускаемся, задаем бревна. Мне вручили транс с перфом. Спускаюсь первая, от бревен прячусь в подплывунный грот, и понимаю – после того, как мы поставим заготовленные бревна, почти ничего не изменится. Надо что-то думать. Земля после новогоднего дождя пропитана водой, сильно течет между 1-й и второй лагой, и между июньским бревном и первой лагой – тоже. Слева они смыкаются, а справа метровая дыра, которую с интервалом в 10 см прикрывают тонкие колья.
Приходит Коля. Опечаливаю его, запоздало признаваясь в своем состоянии. – Дак ты б мне раньше сказала, осталась бы… - И что б я там делала? Здесь все равно лучше….
Прохладный воздух, обвевающий шею и голову, и вправду приносит какое-то облегчение… Но толку от меня – ни кайлить, ни махать кувалдой… - Ты, главное, показывай нам, куда бревна ставить, а остальное мы сами, говорит Коля.
Вот и Федя. Показываю Коле, куда хочу поставить 107 и 143 см. Начинаем с Федей с 52-х, а Коля спиливает торчащие колья в штреке, так, чтобы они не мешали поставить бревна, но и чтоб не ослабить крепь.
Начинаем с Федей с ниши справа за июньским бревном, 52 см, 2 скобы. Федор никогда еще не бурил, но все когда-то первый раз. Я вообще теоретик, и то – видеть видела, а вдумываться в процесс приходится сейчас.
Федор забуривается коротким 14-м буром. Пока ставим старые узкие скобы. Просто две скобы в плоскости горизонта под бревно, прижать его не удастся – не подобраться. Хотим поставить это бревно в уровень с кольями. Федор пробивает скобу в первую дырку, намечаем вторую. Федор бурит, потом меняет бур на длинный, новый. Бур практически сразу начинает визжать и скрипеть. Похоже, его погнули в процессе транспортировки.
Федор забивает первую скобу. Она хорошо идет, но слегонца отвисает вниз – из-за ненулевой толщины перфа.
Пока мы ставим вторую скобу и бревно на них, Коля отпиливает все. Вообще все торчащее в штреке.
Нда. Бревно, конечно, лежит на скобах, но не упирается в края ниши. Коля просадил. Мои 66 были точнее, но уж очень хотелось, чтоб Коля включился. Ладно. Оно все равно не даст глине лететь далеко.
Перемещаемся с Федей и перфом туда, где 107 см. Слева там ниша, и глины сверху уже выпало столько, что у меня не достает рука. Коля с шуруповертом идет ставить уголки туда, куда в ноябре с Хилти не удалось подлезть.
Примеряем с Федей бревно. После отпиливания кольев все выглядит иначе, и Федор находит, что бревно надо запилить на клин, и на 3 см короче. И идет пилить на дно колодца. И пилит. Хронометраж… хрен с ним.
Ставим бревно, 104 см. Оно ложится, как тут и было всегда. Это притянем скобами к стене. Примеряем, Федя забуривается.
Тяжело бурится, бур визжит. Приходит Коля, уже пришурупивший все (вообще все) и забутовавший 52 см обрезками бревен. Забирает у Федора перф и быстро пробуривает, регулярно вытаскивая шлам буром. Примеряем 143см – оно не встает никак, Коля говорит, что здесь надо искать другое решение. Смотрит на меня и отправляет наверх. Наше бревно на завтра, что будет между июньским и первой лагой, я померила – 164 см.
Опять я работала без снаряги, и надевать ее больно адски, особенно – рапид. На поверхности – очень холодно. Пока раздеваюсь, выходят Коля с Федей. Аня и Рома подходят через несколько минут.
В лагере – приехал Шелепин, и сушит дрова на печке. Беру горячую, прогретую чурку и прикладываю ее между глаз. Постепенно боль стихает.
Федор говорит, что перешел из лагеря параноиков в лагерь пофигистов, и хочет рубиться вперед. Коля ничего не говорит, но напряг я чувствую. Я не там и делаю не то… А Рыба будет за нами переделывать… Но при таком потолке я рада, что <…>
Про сопровождение в подплывунном гроте я рассказала Коле в первый день, Коля подтвердил, что так бывает…
Я со вчерашнего дня надеюсь попасть на форелевое, на дне рюкзака тихо ездят грушевый кальвадос и сливовица, но сегодня явственно не сбывается, и даже не заикаюсь. Может, это и к лучшему
Сварили на ужин рожки со свинокуром на сливочном масле. Мясо бросили после того, как слили воду, интересный контрастный вкус. Есть не хочется, и вдруг начинает дико рубить. Иду в дом, ложусь и отключаюсь примерно на час.
Просыпаюсь оттого, что пришла Катя, ложиться спать. Уснуть больше не могу. Иду на кухню. Голова, кажется, больше не болит. Набрасываюсь на рожки. Надо оставить второй смене, что-то рожек мало..
А вот и они. Подкопали пол, стало больше места и удобнее буриться. <...>, они порасширяли подходы скарпелью. Надо <...> говорит Шелепин.
4-е января.
Встаю – как новенькая. Времени дофига, завтрак в 9. Сварю-ка я плов из булгура на завтрак. Нас 7 человек: Коля, Рома, Федя, Аня, Шелепин, я и Катя Демьянова. На 7 человек 500 г - впритык, если из пещеры выйдет еще кто-нибудь (а у нас там Саша, Кирилл и Настя), не хватит точно - ни крупы, ни кастрюли.
Бутылку с мясом приходится резать, это не свиндюрица на сливочном масле, баранину на курдючном жире так не добыть.
…Не умею раскладывать ни поровну (что и не нужно – у меня миска 330, у Коли - литр), ни так, чтоб всем хватило. Максимум – на четверых.
…Хлебом с сыром догонюсь, а у Кати с Сашей, вроде, отдельная раскладка.
Аня спрашивает: - Это что? Баранина? Да, отвечаю. – Я баранину не ем. Ага… И, еще, я помню, чечевицу…
Федор говорит, что хотел бы разведать короткую дорогу на форельное. Да, говорю, вечером, после пещеры – составишь мне компанию?
Роман говорит, что хотел бы сегодня день отдыха. Тогда план такой, говорит Коля: Сейчас мы с Федей и Ирой идем ставить бревна, а Шелепин с Аней во вторую смену расширяют. Сегодня должны приехать севастопольцы, будет много рук и 2 перфа, и завтра Коля меня отпускает на Верхнюю Мчишту, восходить. С кем пойду? Наверно, с феодосийцами.
Возьму-ка я сегодня еще и теплую куртку – вдруг будет дубак, как вчера.
Федор говорит, что, если надо что-то пилить, он будет делать это на поверхности. Договариваемся, что он задает нам бревно 164 см, я точно измеряю следующее, и сообщаю ему.
Бревно 164 см довольно тяжелое, а Федор в одном термике и перчатках. Как спускать – просто руками? Я бы спустила через спину коромыслом, пристраховав себя, но веревка грязная, а Федя без обвязки. Ладно, не парься, я справлюсь, машет рукой Федя.
Иду вниз принимать. Все проходит гладко.
Мы с Колей в подплывунном гроте. Ну, и как ты его хочешь ставить? – вопрошает Коля. – Чтобы колья между июньским бревном и первой лагой подпереть справа. – А слева? – А слева ниже, там июньское бревно и 1-я лага смыкаются. – И не будет оно так ничего держать. Давай примерим, говорю. – Да мы его и не заведем. – Давай попробуем.
Пробуем. Тяжелое бревно, от усилий валит пар. Глина не пускает. – Не пройдет. – Я подкопаю, подожди, Коля. Заводим. Прикладываем к потолку. Некрасиво.
- А что, если его на клин и в тот же уровень, что и июньское и балка №1? И на скобу опереть. А слева – на уголок.
- Ладно, тогда я буду пилить, а ты Феде для следующего бревна размеры дай.
- Слушай, давай мы вместе следующее померим, а потом я пойду к Феде, а ты отпилишь. Здесь очень точно надо размеры померить, тут доска бы подошла, но доски нет. Справа на уже стоящий уголок положить, а слева еще один поставить.
Меряем – длина 130, высота 16, ширина левого конца на 20 см от стены – 10 см, правый конец – 26 см клин от 10 см до 0… Топором… Выхожу, ибо такое дистанционно не объяснить.
Выхожу, объясняю задачу. Я не плотник, говорит Федя, но я попробую. Выбираем бревно, размечаем. – Но это будет долго, я не плотник. Так и я не шахтер, увы. Все долго. Но доски нет, значит, надо протесать.
Коля уже отпилил 164 см в размер, примеряем. Надо было чуть длиннее клин, но как уж есть. Правая скоба. Придется бурить под нее с поднятым бревном, завести его потом не удастся…
Быстро забуривает Коля, и быстро вбивает скобу. Кладем бревно. Теперь слева надо чем-то прихватить, чтоб подумать, как его крепить. Коля вбивает скобу по дереву в июньское и в наше.
Крутим скобы и уголки так и этак, все варианты плохи – либо бревно едва лежит углом, либо разносим полку, либо скоба стоит с консолью 30 см. Выбираем единственный, хоть и небезупречный, вариант – одна скоба под два бревна – это, и следующее, Федино. Иду за Фединым бревном. Коля бурит. По дороге примеряю еще одно бревно, 123х12 см, на левую стену штрека, перпендикулярно вчерашним 104 см.
«Доска» уже готова. Можно долго доводить ее до идеала, но функционал ей уже придан. Заказываю еще одно бревно, 123х12 см. Федор говорит – я уже смирился со своей бесполезностью… На душе у меня муторно.
Ставим с Колей «доску». Она встает, как будто выросла для этого места. Бурить опять приходится, держа бревно на плечах.
Скоба из новых, широкая – 22см. «Доска» опирается на нее, а бревно висит в воздухе, держась за июньское скобой по дереву. Надо завтра поставить проставку из доски.
Пора наверх, сейчас придет смена. Аня с Шелепиным уже наверху, одеваются. Шелепин говорит, что Роман тоже собирался на форельное, Снетков просил принести гидру и сапоги, лежащие на кровати.
Солнце садится в море. Но море слилось с небом, поэтому солнце в небе сворачивается в узкую красную полоску и пропадает. Доходим до дому в угасающем свете дня.
Перед отправлением на форелевое Федор хочет нагреть воды и замочить носки, с носками у него – полный ахтунг.
Роман идти раздумал. Запаковываю гидру и сапоги себе в рюкзак. Коля просит меня передать презент для Паши Рудко от Саши (забыла, какой) через Петю Миненкова. Там, говорит, в записке все написано. Ладно.
Федя налегке. Подумав, спрашиваю его, не возьмет ли он мой рюкзак. Чувствую себя несколько неудобно. – Конечно, не вопрос, он легче, чем мой городской.
Выходим. Время – без двадцати семь.
История про то, как раз в полгода всякие лишние вещи вытряхиваются из рюкзака, а через неделю опять оказываются на месте в полном составе, мне близка и понятна.
Вот начало короткой дороги, не доходя до Гарика метров 200. Через сто метров дорога упирается в чьи-то ворота. Не доходя ворот, есть какой-то невнятный спуск направо, но больше похоже на след от стада коров, чем на человеческую тропу.
Решаем дойти до Гарика и уточнить. Гарик выбегает нам навстречу, здоровается, спрашивает, знаю ли я, что абхазы мстительны, и убегает в дом. Возвращается с парой блинчиков, очень своевременных. Пока мы жуем блинчики, рассказывает Феде про мои лепешки.
Короткая дорога. Да, направо вниз. Ну, мы побежали. Вы куда? На короткую дорогу. Мингрела спросили, знает ли его правая рука, где его левое ухо. Идите по нормальной дороге, по ней теперь ближе.
Дорога занимает, наверное, около часа. Федя все высматривает на склоне, где П1, Сергевну с налобником.
Еще никогда я не посещала форелевое хозяйство таким образом. – А если они в сифоне, вдруг спрашивает Федя, что делать будем? – Подождем. – А я думал, отдадим, что принесли, и пойдем домой. – Ну… у меня вообще-то всякие вкусности с собой, кальвадос грушевый, сливовица, колбаса сыровяленая… Я завтра в пещеру ухожу, хотела повидаться.
Двери в дежурку открыты с обеих сторон, там – никого, проходим. Свет горит в окнах второго этажа, затянутых полиэтиленом.
Поднимаемся по темной каменной лестнице, и внезапно выскакиваем на свет. Столы. Люди.
Снетков делает шаг навстречу. Спустя мгновение осознаю, что кроме него я здесь никого не знаю.
А, впрочем, половину из здесь присутствующих я видела на фотографиях. Узнаю Петю, Леоныча и Гошу, впрочем, с Гошей я уже знакома очно.
Разбираю рюкзак. Отдаю гидру и сапоги. Потом достаю посылочку, переданную Колей, для Паши Рудко от Саши (в записке написано, от какой), передать через Петю Миненкова. Петя смотрит на меня светлыми глазами, в которых плещется недоброе недоверие, и говорит: – А я от незнакомых ничего не беру. Что за беда, говорю я, познакомимся, я Ира Драчкова, из Новосибирска. Я вижу, что в этой шутке вряд ли есть хоть доля шутки, но почему-то это меня не трогает.
- А у нас скоро будет ужин.
Процесс изготовления спиртовки, 2-е января
Достаю из рюкзака кальвадос и сливовицу, и колбас. – Ты только им не отдавай. Пойдем, покажу тебе…
- А эт у нас мастерская. Смотри, какую штуку мы вчера сделали.
Это навернутейшая спиртовка из консервных банок. …
В столовой – несколько складных столов в ряд, вдоль – раскладушки, как лавки. Прошу дать мне тапки, если есть – в сапогах очень жарко. Мне дают, подписанные П. и Л.
– <…>
На ужин – настоящее жаркое. Федор – справа от меня, лицо несколько напряженное. – Ты торопишься? - Ну... да. –А куда? – Носки постирать, и вообще… у меня там девушка. – Да они раньше одиннадцати не выйдут. Мы еще раньше них придем. Поужинаем… и пойдем.
- Дегустация! Так… это… Кальвадос? Грушевый? Из садовых груш…
- Дюшес! Народ язвит, как может, но Снетков перекрикивает гвалт, и разливает по серебристым узорчатым стопочкам. Вижу 3-4 неприязненных лица.
- Крепко. Слушай, а точно 40? – Точно, по ареометру, при +20. Почему-то жестко, да.
Пропуск. 1 тост точно.
- Ну чё там, в П1 у вас? – Да чё, расширяем, Коля начал с правого угла на заходе в меандр, все растресканное, переслоенное глиной. Вручную расширяют. Я Колю и Федю изнасиловала бревнами, крепим потолок в подплывунном гроте, что в ноябре не успели. Льет хорошо с потолка, глину вымывает. <…> Завтра севастопольцы приезжают, я в пещеру ухожу…
-В пещеру? А куда? – В Верхнюю Мчишту, восходить. – Восходить – где? <…> – А с кем? – Не знаю, с Рыбой, наверное… – Рыба там не был. – Я знаю. – Не надо там восходить. Там лунное молоко, а потом – глиняное озеро, которое никак не обойти, от стены до стены. А потом 40-ка метровый колодец, отрицательный. Там восходить – надо очень высокую квалификацию иметь. И вообще там восходить не надо. С чего это Рыба придумал.
<…>
- Ну, а переодеться, переобуться – не поможет? - спрашиваю я. – Это ж сколько раз переодеваться придется, нет, ты пойми – глиняное озеро… Коля Иванов там был, Шелепин тоже, ну, посоветуйся с ними… Ты потренироваться хотела?
- Нет, Жень… Я хотела…
<…>
- Я не буду восходить. Я… Ты возьмешь меня на Северную Реку?
- Ты не была на Северной Реке?
- Да я нигде не была, кроме верхней Мчишты, и до входного сифона ходила…
- Возьму, конечно.
- Когда вы идете?
- 6-го, если успеем подготовиться.
- Тогда мы завтра докрепляем П1, а 6-го я иду с вами.
Чувство очень необычное. Чувствую себя, как коромысло весов, вставшее на арретир.
- А ты мой кальвадос пробовала? Нет? У нас здесь кончился, вон бутылка пустая осталась. Понюхать хватит… О, а может и попробовать накапает…
<…>
- Петя! Петя, ну посиди с нами еще часок! Петя! Не давайте ему спать, а то он опять завтра будет с 4-х утра греметь посудой!
- Так, а теперь…сливовица? Сливовица.
Костя Кожемякин радостно улыбается. Гоша тоже готов пробовать. Кто-то из жестких белобрысых девочек тяжелым и острым ножом на толстой доске одолевает мою твердокаменную колбасу.
<…>
- А давайте еще… вторая которая была… Сливовицы, говорит Гоша. Снетков разливает по подставленным стопкам. Их меньше, чем вначале. Чокаемся. Отпиваю глоточек. – Сливовица – самое удачное, что нынче получилось. Одна перегонка, как есть.
- Да.
- Слушай, можно, я с тобой поделюсь?
- А? Конечно. … ?
- Да что-то мне уже хватит.
- Кому чаю? – спрашивают девочки.
- Мне, мне чаю..
- А можно нашего, крымского, заварить. Он без чабреца… - говорит Женя Холмовой.
- И очень хорошо, что без чабреца!
- Но с тем-то и тем-то…
А где Федя, интересно. Увеялся где-то.
- 8-го Гоша и Петя идут в Восточный сифон. Гоша ныряет на открытом цикле, и у него, так сказать, билет в один конец – а Петя на ребризере, Гоша остается за сифоном, в Петя идет назад за баллонами для Гоши. А мы завтра собираемся и 6-го идем на Северную Реку. Тебе когда назад?
- 8-го, не позже полуночи. У меня билет на 9-е на час дня. Вы зайдете за мной?
- Конечно.
- А как с вами связаться?
- Это сложно. На балконе есть связь… <…> - Вот, если выйти сюда, то можно позвонить. Иногда здесь оставляют телефон, и тогда он звонит.
<…>
Возвращаемся в дом, к свету и шуму. Федор уже готов идти. Он ходил в магазин, но тот закрыт. Нахожу свои вещи, разложенные по всему дому. Налобник в кармане флиски, сапоги, рюкзак. Возвращаю тапочки.
- Ну, все, давайте! Счастливо.
Шагаем с Федей по ночной Абхазии. На подъеме мимо нас проносится уазик, но в гору влезть не может, съезжает к нам задним ходом. В нем сидит сын Гарика, предлагает подвезти. Федя отказывается, говорит – мы гуляем… Уазик дает разгон, и ревет в гору, судя по звуку, на этот раз успешно. Федор восхищается дипломатической находчивостью.
Рассказывает про Гурама, про московские клубы, про Саню Дегтярева, про… вот уже и отшибло. Про веру и обычаи абхазов. Вот и калитка, вот и дом наш.
- Слушай, ну, не 15 минут твой суп варится… Я варил минут 40, говорит Коля. Все передали? – Да. – А скотч спросили? – Слушай, я совсем про скотч забыла… Я завтра опять с вами, я не пойду завтра восходить, а пойду 6-го со Снетковым на Северную Реку. – А где ты собиралась восходить? <…> – Не надо там восходить. – Вот и Снетков мне то же самое сказал.
Сеанс связи. Сообщаю Рыбе, что старшие товарищи меня не благословили. Не надо, говорят, там восходить. – Странно. А до этого другое говорили, с раздражением говорит Женька.
Вернулись Шелепин с Сергевной. Расширили три места на подходах. Что-то даже сработало.
5-е января.
На обратном пути здесь можно заплутать
Вообще не спала ночью. Утром постирала носки и помыла голову. Сегодня буду работать в чистом и сухом комбезе и снаряжке. Идем с Колей вдвоем, Федор с утра отправился на Форелевое, в магазин, за сигаретами. Они с Ромой должны подойти позже. Аня и Шелепин – в третью смену.
Примеряем последнее бревно – 123х10-12 см. На левую стену перед поворотом, под левый конец 104 см и на левый конец июньского. Встает, как тут и было. Паутина безумных пауков.
Пока Коля бурит под скобы, хочу заглянуть, наконец, в Унитаз. Видны места расширений. Камни висят в горловине, она 10-15 см шириной, из-за камней ничего не видно. Пол подкопан, и теперь к ней можно подобраться. Прокидываю камни вниз и вперед, немного подчищаю пережим, на котором лежит фальшпол из камней и глинки, в сторону подплывунного грота. Оба-на! А там-то шире… Если б известняк не был растрескан, дел на 2, ну, 3 раза забуриться. Но увы… Заглядываю.
За узостью и горкой из камней – так и идет наш меандр, становясь шириной см 60 и высотой 2-3 метра, пол наклонный, угол градусов -20. Унитаз, вроде – грот, а это… Но через узкую дырку видно плохо. Расширяю скарпелью пару мест на подходах, для попы и плеч тех, кто больше меня. Вылезаю посмотреть на Колю. Он забивает скобу.
Понижу-ка я еще уровень пола там, откуда предполагается буриться, ибо буриться сидя – совсем не то, что буриться лежа. Но кайла по такому прекрасному материалу – очень увлекающий (ся?) инструмент, разгребаю полметра пережима в сторону подплывунного грота. Ширина пережима – 19-20 см, высота под ним - около 2-х метров, попа проходит с фальшпопой вместе. Значит, пройдет и грудь. К сожалению, только вниз. Обратно мне помочь никто не сможет. Ладно. Порасширяем. Расширяю.
Коля стучит кувалдой уже битый час. Иду взглянуть на обстановку.
Скобу надо забить еще см на 10. Она звенит высоким тоном. Шансов мало. Предлагаю Коле сменить его.
Стучу 4 кг кувалдой по пружине. Она вибрирует. Коля говорит, что я бью не так, в этот момент скоба со звоном лопается по верхнему углу. Коля, возмущаясь, что я не умею стучать кувалдой, бьет по оставшейся Г-шке. Пять ударов, тын-н-н – нет больше Г-шки. Ира, прости, говорит Коля. Возвращаемся к своим делам – Коля бурит, я расширяю.
Коля поставил уголок. Пока он думает, как опереть-таки вчерашнее бревно, вставленное в крепь клином, я думаю, чем подпереть-закрыть нашу страшную забутовку над июньским бревном. Слева там тоже есть ниша незакрытой глины. Отпиливаю кол – их много под шурфом, но камни забутовки не дают его поставить. Камни жалко. Нахожу ему место под самым потолком.
Вбиваем с Колей кусок доски-70-ки, слегка подтесанный на клин, как проставку между скобой и бревном. Еще пару обрезков вбиваю справа, между бревном и кольями, чтобы передать с них нагрузку. Каб не клин да не мох, плотник с голоду бы сдох. Сегодня с потолка не льет, и усиленного наблюдения нет тоже. Я б зашила все досками, сплошняком, и забутовала, чтоб не вымывало глину.
Пришел Роман. Один, без Федора. Федор не вернулся с форелевого. Беспокойство. Так-то прав Снетков насчет хождения в одиночку.
Рома идет расширять. Думаю, он не удержится и пролезет.
Пока Рома расширяет, мы с Колей ставим три кола стенкой над июньским бревном, вплотную к забутовке, зажав их одной скобой справа, и одной слева. На это уходит около часа. В планах этого и завтрашнего дня – сегодня Шелепин с Аней расширят, а завтра Коля, как посвятивший этой пещере больше всех сил и времени, пойдет вниз. Но Роман вылезает с неожиданной вестью – он еще сдвинулся в направлении входа, прокопал, и там почти проходимо, но он в снаряге не полез. - А высота? -спрашивает Коля. – Ноги на дне стоят.
Иду поглядеть. Это однозначно проходимо, ноги вбок, грудь за ними – все, я на той стороне. Встаю. Ход, вначале в ширину плеч, расширяется вперед метров до полутора, и, повышаясь, идет наклонно вниз. Под левой стенкой – пунктирные уходы ручья в узкий меандр.
Иду. Чистые серо-бежевые стены с черными булями кремня. Полка. Полка с топтаной глиной, и кусочек, оторванный уголок синей пластиковой упаковки. Слева от полки – вход в узкий колодец сложной конфигурации. Поднимаю глаза – и вижу над колодцем анкер. Хилти. HLC. 12х55.
Вылезаю. Меня смеёт, трясёт и колотит. – Прости меня, Коля, я не удержалась. Я видела анкер.
Коля внимательно смотрит на меня. Потом говорит – а я ничего не чувствую. Я прагматик…
Шелепин
Аня
Наша смена окончена. Выходим. Надо забрать сегодня всю снарягу, постирать ее перед Мчиштой. Не забыть бы ничего.
Вторая и третья смена в полном составе, уже одеваются. На поляне, закинув руки за голову, лежит Шелепин, полувставленный в комбез. На западе – яркая полоса заката, но в лесу уже темно. Федор здесь, в добром здравии. Аня, вся в черном, грациозно запрыгивает в гидру.
Анкер
Коля тем временем достал фотоаппарат и страшной местью мстит мне за четыре дня обнимашек с бревнами – он включил видео и пытает меня, что я видела, и что я чувствовала, когда увидела анкер. Какой анкер? А чей это анкер? Это анкер Сибирской экспедиции 2009 года, но нужные слова не приходят мне в голову…
Дома – никаких особых новостей.
Из Акшаши выходят феодосийцы. О планах они ничего не знают. Хожу из угла в угол и жалобно заглядываю Коле в глаза. Коля улыбается мне. Комбез и снаряга мокнут в корыте.
Всё. Сейчас они уйдут.
Наверно, надо поставить аккумы на зарядку. Достирать и развесить сушиться комбез. Помыть железо. И что-то делать.
На дворе темнотища.
Надо хоть чай поставить. Собери себя сам.
Скрип – бабах, говорит наша кухонная дверь. <…>
…Как-то уже и чай вскипел, и даж заварен, и все сидят за столом.
- А у нас сегодня событие! – возвещает Коля. – Ира пролезла в Унитаз. <…!>
<…!> - ржет Снетков.
Рома был в снаряге
- Дак что – расширили? – Нет, ближе к началу меандра раскопал Рома, но лезть постеснялся. – Я в снаряге был, - отзывается Рома. – Снять снарягу постеснялся! А Ира не постеснялась. – Ну, уж простите меня, не удержалась… - А я там пролезу? – Не пролезешь… Хотя… Вспоминаю свой последний приступ клауса в ползуне в Кашкулаке. Сейчас Шелепин расширит – и все пролезут.
- Так что, вы завтра идете? – Не, завтра не успеваем, 7-го. – Все, тогда я завтра – в П1.
Кальвадос настоящий, из бочки. – А бочка какого объема? – 10 литров. А сколько ты голов сливаешь? Задумывается. – Один процент. По мне это маловато, надо хоть 3-5%, особенно от яблок.
- А у меня еще есть из диких груш, одна перегонка… Только дуб нынче неудачный… - А дуб какой, французский? – Не-а, сибирский... и, видимо, слишком молодой. Нашли в лесу сломанный дуб, спилили, приготовили, неделю постоял – и я поняла, что кроме плинтуса ничего не будет, ни ванили, ни карамели, и слила. – Не, не, не плинтус, совсем не плинтус…
Расширили. И стало так
Однако, про ужин-то так и забыли, надо все же приготовить, Аня, Федор и Шелепин еще придут.
Шелепин с командой приходят к полуночи, докладывают, что все расширили до нормально проходимых размеров. Расширяли там, где начала я – где Рома, не рискнули, опасаясь подвесить нашу «дверцу».
Сплю совсем мало. Катя нехорошо кашляет.
6-е января
На самом деле - морозник кавказский.
А имя "вместоснежники" я уже встречала.
Идем вдвоем с Колей делать навеску. По дороге в районе балки спрашиваю его, как называются эти зимние цветы, «вместоснежники», бело-зеленоватые, похожие на дикие пионы, с пятипальчатыми листьями. – Дак ведь Федя говорил – это утяшник! Утяшник такой, утяшник сякой…
Спускаемся. Я чистая, надо постараться пройти, не запачкавшись, до новой части. Пробили нормально, но под начало меандра я бы подбутила крупных камней. А то и правда глинка за стенкой из досок подвиснет.
Тот анкер, что я вчера видела – дублирующий, ниже еще один, на треть торчащий из камня, Коля дублирует его, забуриваясь на 25 см правее. Напротив вчерашнего на противоположной стене – рым-гайка на подводящие перила.
Это К13. В верхней трети колодца приходит бодрый ручей. В паводок, если здесь такое бывает, будет хлестать на полколодца.
Вот тот грот за К13, где планируется аварийный лагерь. Это, собственно, не грот – это дно параллельного колодца, монолитное, чуть покатое, покрытое блестящей черной галькой.
Дальше – меандр, со следами расширения кое-где. Ручей то течет по дну, то ныряет куда-то вглубь. Ветер. Видно, что до нас прошли 2 человека. Стараюсь не касаться ничего, но знаю – это тщетно.
Еще уступ 5 метров. Коля провешивает горизонтальной цепочкой анкеров подводящие перила. Снова меандр, уступ-бутылка 2 метра, с ручьем.
Тяга зимняя, что ли? Сменилась, пока мы шли? Если и зимняя, то градиент 1-2 градуса, в таких объемах все невнятно. Мы на дальнем рубеже пещеры, в локальном расширении меандра. Вниз – ширина 10-15 см, на глубине 4 метра бежит ручей, бежит куда-то вперед и вниз. Вперед и вверх – что-то приходящее сверху, затекшее. Коля пытается подвигнуть меня туда залезть – но там все белое. Не хочу.
Старое дно на -55
Вниз меандр начали расширять – прекрасный, жесткий, однородный серо-бежевый известняк. Кладу кусочек отбитой породы в карман. Коля говорит – карман порвешь, и как же правило – не выносить ничего из пещеры…
Нда… Почти проходимо… до конца географии. Как всегда – блицкрига не будет. – А ты взяла бур? – вопрошает Коля. – И <...>? Нет? Тогда нам здесь делать больше нечего, надо идти за нашим добром.
Все вроде верно, а на сердце какая-то печаль. На подъем в К13 веревка ложится на стену, надо переделывать. Коля сносит выступ стены, потом сдвигает нагрузку в сторону старого анкера.
Грибы или минералы? Я думаю - грибы. ИДр
Пока Коля занимается навеской, пакую в транс <...> добро. Вижу на стене над полкой, на глине, какие-то желтые образования диаметром 3-4 мм, с слегка фестончатыми краями, похожие на листоватые лишайники. Они все в конденсате. Когда Коля освобождается, прошу его сфотографировать.
Рома в гроте Унитаз.
Пока возимся, к нам спускаются Рома и Саша Ростовцев. Саша с Катей починили лестницу.
Выхожу на поверхность. Там уже одевается третья смена – Шелепин и Аня. Катя говорит – надо бы пойти в лагерь. Я отвечаю: да, мы с Колей тоже сейчас пойдем.
путь домой
Вот и Коля. А где Катя? – Ушла, наверное, отвечает Леша. Как ушла? – Ну, вы же знаете Катю, она в Абхазии, наверное, раз 12-й… Как в анекдоте про Красную Шапочку – дорогу знаю… … .
Слышим со стороны лагеря отдаленные вопли и завывания. Как-то неоднозначно.
Показываю Шелепину известняк. Хороший известняк, жесткий, говорит Шелепин.
То ли дым над долиной, то ли туман.
Смеркается. У калитки встречаем Костю Кожемякина.
- Мы завтра идем на Северную Реку. Ира, ты с нами! – Костя радостно улыбается. – Женя предлагал мне здесь переночевать, чтоб завтра не ходить, но я уж лучше там, у себя. Сердечно прощаемся с Костей, и заходим в дом.
- Ну, что там у вас? Коля рассказывает о наших новостях – узко, протяженно, глубоко – дно меандра на глубине 4-х метров, там ручей, сколько дальше так рубиться – непонятно, куда – тоже не очень, тяга рассосалась и в спину. В одном месте начали расширять предшественники, решили там и продолжать, веря в их чутье и понимание пещеры.
- Очень красивый жесткий известняк, должен хорошо разрушаться. Вот, принесла показать.
- Да. Слушай, а можно сегодня твой день рождения отпраздновать? Я угощение принес.
- Женя, все можно!
- Тогда мне нужен чеснок, прованские травы, и четыре лимона. Большой жар в печи и сковородку, настоящую. Я форель принес, сейчас будем с тобой готовить.
Ищу все ингредиенты. Прованских трав мало, неполная пачка.
- Звонил Рыба, спрашивал – с кем ты обратно пойдешь? Они сегодня все выходят.
- Форель можно зажарить целиком, так эстетичнее, а можно отрезать головы и хвосты и сварить уху. Кожу нужно надрезать, чтоб не облезла.
Все действо происходит на краю стола, затянутом стрейч-пленкой. Головы и хвосты отрезаны и сложены в кастрюльку, и залиты водой, и уже поставлены на газ. Надо начистить картошки и моркови на уху, причем – быстро, сейчас все закипит. Лук, лавровый лист, перец горошком.
Пока чищу, думаю. Закидываю овощи в котел с ухой. Снетков спрашивает – слушай, а ты умеешь варить уху? Задумываюсь.
- Не знаю. Не знаю, кто мог бы это оценить. Варю и не знаю – умею или нет.
- Я бы рыбу вынул, прежде чем закидывать картошку. У тебя есть кот?
- Сейчас нет, но была кошка. Вспоминаю, что для своей последней кошки долбила яму в мерзлой земле год назад, 30-го декабря, той самой кайлой, что привезла сюда, но не говорю.
- Ну, если нет кота, то неинтересно. История про кота, рыбьи кости и ветеринара. – А еще в ухе, по-моему, обязательно должна быть перловка.
Да. А в моем детстве – манная крупа.
Единственный, кто может мне помочь, это Серега. Собираюсь с духом – надо выйти на связь. Это оказывается намного сложнее, чем я предполагала. Сообщаю, что еще ни разу в жизни не делала этого сама.
- Пип, пип, пип. Домик Гарика вызывает Верхнюю Мчишту. Тишина в ответ.
- Неправильно. Надо фамилию называть.
- Пип, пип, пип. Ира Драчкова вызывает Женю Рыбку. Прием.
- Ириша, привет. Как у вас дела?
- Дошли до старого дна, сейчас Шелепин с Аней расширяют меандр. Я завтра собираюсь на Северную Реку, но мне 8-го к полуночи надо выйти. Вы все выходите сейчас?
- Да, мы все выходим.
- И как мне быть?
- Подумаем.
-Совсем никого внизу не остается?
-Совсем. Все выходим. Собираемся. Выйдем – подумаем.
Представляю, как народ собирает трансы, лагерь уже забазирован, и ничего не говорю.
- Ладно. Конец связи.
Женька дает надежду, но чувствую, что она не особенно велика. Смотрю на Снеткова и вижу – он уверен – не сбудется.
Он замешивает травы с солью и говорит, что надо чего-нибудь выпить для вдохновенья, а ничего нет. – Почему нет, мой кальвадос вот остался… остаточки, грамм 60.
- Да. А сейчас надо почистить чеснок и порезать его.
Чищу целую голову. – Теперь на сковородку масло, и обжарить. Нет, этого мало. Наливает масла мм 4. – Чеснок потом есть необязательно. – Надо сделать чесночное масло, догадываюсь я. – Да.
- Может, пиво откроем? – Давай. 0.5 Сухумского – вкусно и удивительно надолго хватает.
- Чеснока мало. Надо еще почистить. – Сколько? - Две головки. Рыба тем временем засыпана травами и солью.
рис
Катя спрашивает, не помочь ли с чесноком, но сразу видит и озвучивает – нет, не помочь.
- Надо к рыбе чего-нибудь приготовить. Гарнир. Рис, например. Сейчас народ начнет выходить из пещеры… надо было рыбы на всех взять… - А у нас сколько? – 12 штук.
- К рыбе надо белого вина. Задумываюсь. Говорю, что белое вино здесь есть в единственном месте, но, если мы за ним пойдем – к нашему возвращению оно уже будет неактуально.
- Нет, у Гарика есть, но тогда надо хотя бы литров 20 брать, потому что, если бочку открыть, оно прокиснет.
Рыба уже замариновалась в травах и жарится – в три захода. Чеснок переехал в мою миску. Готовая рыба отправляется в котелок.
- Нет, все же надо за вином сходить. Федя?
Федя пасует, рассказывая историю про поход на родник.
- Ну, пойдем тогда. Возьми бутылку 5л. А ты с Ремизом не знакома? Ну вот, пойдем, познакомишься.
Ремиз – верхний сосед Гарика, собаки которого всегда пытаются кого-нибудь зажевать. Если идти вниз - то слева от дороги.
Нас встречает хозяйка, рявкает на собак, они умолкают, но смотрят недовольно. Обнимается со Снетковым, кивает мне. Пропускает нас в какой-то тамбурок, впрочем, там стоит маленький стол и буфет напротив. – У нас сегодня гости, пойдем, Женька, посидишь с нами! – Да мы вина хотели купить, у нас сегодня ребята выходят из пещеры, мы спешим, они мокрые, голодные… - Вина можно, хорошее вино, попробуй. Наливает 2 стакана. – Тебя как зовут? Ира? Моя тезка.
Вино, полусладкое и бледноватое, изабелла, лаваш. Дико острый (еще не пробовала такого) соус и маринованные овощи – не капуста, а какие-то черешки.
- И чачи мы хотели бы взять… - И чачи сейчас налью. Много слов про чачу, туристов, я воду не продаю, как некоторые… Пришел сын, Денис. … - И сухое вино есть, - наливает еще 2 стакана.
- Женька, это кто, жена? – Нет, это спелеолог.. Товарищ, говорю я. Чувствую себя ручкой от канистры. Пришел хозяин дома, Ремиз. Пить отказывается, говорит, что больше не может. Пытается продать Снеткову какой-то дом у трассы. Нет, продать нельзя, но будет доверенность... Очень хороший дом, сад прекрасный, от трассы близко… - У нас ребята из пещеры выходят, мы спешим, они мокрые, голодные выйдут… – Да выйдут, без тебя обойдутся! А что сладкое не пробуете? Пейте-пейте… Да ты уже бухая! Сыр, нет, да, очень соленый сыр, копченый, нельзя не солить, испортится. Он нынче без меня делал, очень соленый сыр. Нет? 500 рублей, вино… чача… Две с половиной! А лаваш – это я вас угощаю, да вот вам еще овощей. Названная сумма меня подавляет. Наконец, нас отпускают в ночной ветер со всем добром.
Народу много
С того времени, как мы ушли, прошло часа полтора. Наверху уже полный дом и двор народу. Вышли уже и Рыба с Наташкой, и Кирилл, и Настя, и Коля Ха, Серега, Федя Гуваков (у него сегодня реальный день рождения), много народу, которого я не знаю. А я и правда бухая – непонятно, с чего – со стакана вина и глотка чачи, и сытая – с ломтика хлеба с сыром. Коля Ха ловит Снеткова в дверях и спрашивает: А где пиво? Я старался ваши мешки не таскать, зная… но где пиво? Где? Текст про <…>. Снетков внимательно слушает. Почему не позаботились? О товарищах, выходящих из пещеры? Еще заход про мешки и <…>. Снетков отвечает, почему нет пива.
Садимся за стол. Две бутылки вина по 5 литров – сухое («мужское»), и сладкое («женское»), полторашка чачи, форель, кастрюля ухи и кастрюля риса, сыр, 2 кило овощей.
Фёдор
Серега
Народ докладывает о достигнутом. Артем Шабаршин, который делал кондиционную съемку Сомнений, говорит – да ваша карта – это схема, а не карта! Долго излагает свое видение поиска перспектив, рекомендует высококлассного съемщика. Поверхностный поиск, привязка рельефа... Все это так, но Артем был внизу, он еще не проникся возможностями колючки…
Поздравляют меня с наступающим. Чокаюсь со всеми кружкой чая. Встает Федор Банников, рассказывает про 4 дня обнимашек с бревнами, и говорит самый удивительный тост, какой я слышала в жизни.
Как-то постепенно народ рассасывается – кто стирается, кто собирается – большая часть народа завтра сбрасывается.
Подхожу к Сереге и излагаю ему свою печаль. – Зачем тебе на Северную Реку, я только что оттуда. Хочешь, я тебе фотографии покажу? – Нет, говорю, фотографии мне не помогут. Ты хочешь тащить мешки на Северную Реку? – Да, говорю, именно так. – Не, ну, это подвиг… я не готов на подвиг, вот если дня через три, да отдохнуть, да съездить на источники… Поехали с нами на источники? – Не могу на источники, мне на Северную Реку нужно… Подвиг тоже не нужно…
Не знаю, говорит Рыба, может, кто и согласится. Завтра.
Время – половина двенадцатого. Еще Шелепин с Аней должны прийти, это самое важное, но может быть еще не скоро.
Чтобы затопить печку в доме, надо выгрести из нее золу, потому что отверстие, открывающееся в трубу – это щель на уровне пола. Если так сделать, печь запускается с кусочка ТБ, пропитанной маслом.
7-е января.
Шелепин приходит в час ночи. Они прошли три метра, наклонно, как идет меандр. Прекрасный известняк, прекрасно расширяется, идет однозначно…
Чаю мне, чаю! И апельсин… Нет апельсинов, и мандаринов тоже больше нет. Ну, хоть пол-яблочка… И - спать.
…Не так-то просто. В дверях меня отлавливают Серега и Коля Ха. Я помню, что Коля Ха не любит крепких напитков, но он и местных вин не ценит… Не могу представить, что он поступился своими принципами. Хотя Снетков говорил, что у Ремиза вино лучше, чем у Гарика, особенно сухое. Может быть. А Серега, как я знаю, любит крепкие напитки. А чача реально хороша. Они отлавливают меня, и спрашивают – ты что, собираешься спать?!.
- Да.
…В пять утра на кухне оживленный тусняк. Тихо-тихо, без фонаря, прохожу мимо них – туда и обратно.
…<…> утра. Однако, пора вставать. Сейчас придет Костя Кожемякин. Комбез и железо подсохли, аккумы заряжены, но транс не собран – особых надежд на то, что кто-то будет выходить 8-го, нет.
Феодосийцы
Вот и феодосийцы, и Костя. Костя не торопится, он подождет, а феодосийцы пойдут сразу. Спрашиваю, не пойдет ли кто 8-го наверх. Нет.
…Три попытки вернуться, две попытки остаться.
Надо что-то быстро приготовить. Что быстрее всего? Только не гречка. Пусть будут рожки. Ставлю воду. Сварю всю пачку, еще не все завтракали, съедят.
Серега пытается помогать мне в приготовлении завтрака, но присутствует какая-то неуверенность в движениях. Вы что, говорю, вчера всю чачу выпили? Нет, говорит, я выпил. Твоя зажарка очень вкусная, не кидай ее, пожалуйста. ? Я не понимаю. Потом, когда воду сольем.
С сожалением говорю, что не справлюсь сегодня с такой сложной задачей. Если ты сможешь слить воду… Смогу, отвечает. Впрочем, некоторая неуверенность в успехе присутствует до конца операции. Кое-как справляемся вдвоем. Морковка с луком, немного мяса и сухие овощи. – Их же варить надо? – я. – Сыпь, сыпь…
Готово. Накладываю 2 ложки в свою миску, половинку оранжевой ПБЛьной. Наташа спрашивает у меня – это кому? – Жене. Берет миску и ставит перед Рыбой. Рыба берет ложку, смотрит на миску, поднимает жесткие глаза на меня (с такими он рассказывает, через какие устройства допустимо страховать) и спрашивает Наташку: - А с чего ты взяла, что это мне? – и дает миску мне в руки.
Снетков забивает транс на крыльце дома. – Много так…
Хоть носочки побывали на Северной реке
Костя потерял запасные очки, а у него -4. Спрашивает, нет ли резиночки. Приношу пачку разнокалиберных резинок. Выбирают пару широких, прилаживают к Костиным очкам.
Носочки. Коричневые, шерстяные, постиранные. 36-41. Коля троллит меня… или себя…
Ну, всё. – Жаль, что не получилось тебе с нами, ну, все впереди, говорит, улыбаясь, Костя.
- Ладно. Не поминайте лихом…
В кухне за технологическим столом сидят Коля и Шелепин. Сообщаю им, что возвращаюсь в их распоряжение. Шелепин очень рад. Выход он планирует в районе двух. Сейчас еще Саша Коновалов поспит немного, и пойдем.
Кирилл и Коля Ха
Коля Ха с Кириллом настоятельно просят меня приготовить им яичницу. С копченым мясом и еще с чем-нибудь, короче, «сексуальную», как ее определяет Коля Ха. Я в растерянности от такого предложения. Отказываюсь всеми силами, но Коля настаивает, Кирилл с улыбкой нависает над нами сверху. В доме ужасный срач – просыпано на пролитое, и так на всех поверхностях.
Сегодня уезжают Аня и Федор; Серега, Коля Ха, Рыба, Кирилл собираются на источники, Коля Иванов – на форельное, поздороваться с Петей (Петя с Гошей завтра уходят за Восточный сифон).
Копченое мясо… Надо было сразу его развесить, заскотчеванное, оно покрылось плесенью. Коля Ха считает, что это ерунда, печальный Серега – что мясо приготовлено неправильно, и все надо выкинуть, Рыба занимает среднюю и наиболее рациональную позицию – мясо надо реанимировать – обжечь на огне и повесить сушить. Мяса еще целая коробка, 2-2,5 кг. Мясо вкусное, жалко.
Яичница. Обрезаю плесень с мяса. - Да, главное, быстро, - говорит Коля Ха. Чего бы еще туда положить. Осталась пара ложек фасоли, вчера так и не доели. Открываю Рыбино лечо. Хотя, по-моему, все раскладки уже перемешались. Кажется, я таки-справлюсь с Колиным заданием.
Наставления
Сообщаю Коле Ха, что яичница готова. – И еще технический вопрос… Получив ответ, дает мне наставления.
Печальный Серега сидит на крылечке. Сажусь рядом – мне хочется помолчать – и оказываюсь в объятиях. Нет, это не совсем то, что мне нужно…
Коля Ха спрашивает, привезти ли мне пива. Конечно, привезти. Сколько? Одну или две. Полторашки? Нет, что ты, 0,5. А ты, если вернетесь рано – понаводи порядок на кухне. Я знаю, что ты терпеть не можешь срач.
мясо
Обрезаю плесень с 2,5 кг мяса. Рыба дает мне веревочку, чтобы его подвесить. Обжигаю мясо на горелке, Серега развешивает его над печкой.
Все же надо заняться уборкой. Так невозможно. Собираю со столов мусор, грязную посуду, и начинаю их мыть. Упорядочиваю себя. Народ во дворе снимает палатки и собирает рюкзаки. Уезжают Саша Ростовцев и Катя Демьянова. Катя протягивает мне руку. Не представляю, какие перчатки она носит – ее рука в полтора раза уже моей.
На солнышке тепло. Дойти до Акшаши? Дохожу до цитруса. Самые большие колючки длиной с мой указательный палец. Оказывается, он листопадный. Ветки с листьями только ниже колена. Два цитруса запутались в колючках. Съедаю один целиком. Вкус этого фрукта возвращает… трезвость мысли, что ли.
балка Акшаши
Перелезаю через забор. Прохожу по тропинке минут пять, дальше – она спускается в балку. Не пойду. Я никому не сказала, где я, а минут через 30 выход. Возвращаюсь. Усаживаюсь на теплые бревна на солнышке в виду лагеря.
…Кипишь усилился. Пора назад.
- Сашу Коновалова… - Э-э… А я его не знаю.. – Такой седой мальчик..
На выход, с вещами. – Чай и какой-нибудь перекус. Я колбасу взял, говорит Леша Шелепин. Двое работают, третий лопает. Втроем вообще быстро пройдем.
По дороге Леша рассказывает очень интересные вещи, жаль, что сегодня я ничего не запомню.
Они пошли не вниз, на дно, а по падению меандра, угол – -30-45°, перспектива стала очевидной. Дальше шире, меандр идет логично, вперед и вниз, просматривается. Пока Леша бурит, мы перекидываем камни. Потолок гротика феерично разноцветный, мои дети оценили бы оба.
Обирать такой прекрасный известняк – одно удовольствие. Пласты слетают от одного удара кувалдой. Скарпель (и я вместе с ней) совершенно счастлива.
– Что мне нравится в этой пещере – так это инструмент, изрекает Леша. – Ты не знаешь, чей? – Знаю. Мой. – Ты его сюда самолетом везла? – Да. – А для общества или для себя? – Для себя. Но, поскольку я сейчас больше нигде не работаю, он живет здесь.
Дальше – шире. Ширина позволяет не делать сплошную <...>, продвигаемся неожиданно быстро.
В этом месте меандр 2-х метровым уступом сваливается вниз, становясь книзу шире. 2-й <...>, и мы вываливаемся сверху в красивый грот шириной 1,5 метра и высотой метра 4, с глиняным пляжем и каменным крылом. Леша покушается на крыло с кувалдой, упрашиваю оставить.
Вперед и вверх – все затекшее. Опять вперед и вниз – узкий меандр, опять видно внизу дно меандра, но нам надо не на дно меандра… Градиент температуры совсем небольшой. Похоже, из-под того затекшего сверху приходит приток, на 2-3 метра впереди нас. Проброшенный вперед камень стучит между стенами, а потом немного летит в пустоте. Есть эхо, и слышно журчание в объем. Похоже, что впереди колодец.
Домой возвращаемся – нет еще полуночи. Коля Ха привез мне бутылку Арсенального. Но не дождался, спит уже.
...А на сердце какая-то печаль. от 6-го числа.
Не спит Серега, он еще печальнее, чем был утром. Коля и Рыба. Коля тоже выглядит слегка подавленным, несмотря на его обычную веселую стойкость духа. Делимся результатами – около пяти метров, <...>, впереди – какой-то приточек. Немного поднимаем жизненный тонус, но не всем. Серега потерял спальник.
Ночь очень холодная, таких еще не было.
8 января.
Меня нечаянно будит Коля, собравшийся собирать вещи – он сегодня уезжает. Радуюсь, что не проспала его. Сегодня уезжают почти все оставшиеся – Наташка, Коля Ха, Кирилл, Федор-Федор.
Остаются Рыба, Серега, Никита Воробьев и Лера Тисленко (из Питера), Шелепин, Саша Коновалов и Артем Семенов.
Серега спит на кухне на лавке в спальнике, видимо, все же нашел.
После завтрака Женька с таинственным видом вызывает меня во двор, и: та-та-та-дамм! вручает мне подарок от Общества Исследователей Мчишты – перчатки Showa, M. Все стоят вокруг и улыбаются. Ребята вручают мне большой мешок орехов и сладостей.
Никита и Лера
Никита и Лера ушли на форельное, за рыбой. Когда они вернутся, мы пойдем в П1 на дно, продолжать, а Шелепин с Артемом Семеновым сегодня порасширяют подходы – там есть пара неприятных мест. Пока они ходят, Рыба проводит ревизию продуктов – сегодня приезжают симферопольцы во главе с Геной Самохиным, чтоб им не закупать лишнего.
На завтрак варю плов из полкило булгура и остатков баранины. Шелепин переживает, что мало мяса, предлагает свою тушенку. Чтоб было не мало, кладу все – больше чем полбутылки 0.9л – и перебарщиваю – очень жирно.
В качестве лука с морковкой – сушеная смесь (не зажарка). Кидаю в кипящий жир, обжаривается вполне сносно.
Сассапарель
Идем по осенне-весеннему лесу. Орешник уже пылит, а сассапарель еще не скинул желтые листья. Тишина и дорога тоже упорядочивают. Я сегодня только проводник – Никита с Лерой в П1 ни разу не были. Никита спрашивает – найдем ли мы дорогу назад ночью, если будет туман. Найдем.
Спускаемся. Немного рассказываю пещеру. Ловлю себя на мысли, что понимаю ее гораздо лучше, чем год назад, и даже чем в июне.
Готовим все для того, чтобы завершить вчерашний <...>.
После последней <...> лезу обирать, Лера спрашивает, не дантист ли я в жизни. Впрочем, Никита довольно быстро вытесняет меня; перекидываем с Лерой камни.
Никита забуривает под второй <...>, мне кажется – немного жадничает. Вдруг задумавшись, откладывает перф, просит большую кувалду. Бур пошел по трещине, отслаивая плиту кил на 100. Сносит ее парой ударов кувалды, она заклинивается между стенами. Разбить ее на приемлемые куски и вытащить их стоит немалых усилий. Лера говорит – вот, как новый год встретишь, так его и проведешь.
Еще разок – и надо идти за веревкой. Хочу в колодец. Никита забуривается, попадает на трещину и у бура отваливается половина твердосплавной напайки. Меня посылают наверх, за буром. Примерно на середине меандра меня настигает очень слаженное, хоровое и музыкальное «А-А-А-А-А!» Внизу оно так не звучало. Единственный бур – гнутая 12-шка в подплывунном гроте.
Оповещаю Шелепина о своем приближении. Подхожу. Разъясняю ситуацию. Бесполезно, говорит Шелепин. Гнутый бур. У меня тоже нету, этим вниз бурить невозможно, он шлам не выводит, я нынче понадеялся, ничего не взял. Пусть утром едут в Гудауту. Собирайтесь и выходите. Рыба сказал, что если они к половине девятого не придут, то не придут совсем. А то, говорят, рыба портится, надо срочно жарить.
Возвращаюсь и сообщаю вердикт Шелепина. Хочу в колодец, говорю. Никита пытается забуриться сломанным буром. Бесплодное занятие. Хочу хотя бы просмотреть. Забиваю голову в самый конец <...>. Под извращенным углом видно округлый заход метрового диаметра – то ли колодец, то ли обвод меандра, и дно, слегка покатое под себя, на глубине 4-5 метров.
Выходим. Шелепин как раз расширил 2м бутылку с лужей вверху. Выходить стало значительно удобнее. С неба сыплется что-то мелкое, снег? Слишком тепло.
В лагере нас ждет золотая форель и жареная картошка с лучком. Хочу вина. Изабеллы, черной, сладкой и крепкой. Наливаю полкружки и выпиваю залпом. Немного не то, и уже подкисло.
Ранний поход в Гудауту отменяют – Самохин привезет. Приглашаю Серегу прогуляться со мной до трассы – он отказывается. Ехать на Гарике… до границы… у меня точно нет средств. До трассы – не факт, что он меня высадит… Докладываю Женьке диспозицию. – Рюкзак тяжелый? – Нет. – На трассу выйдешь – поднимай руку, обычно подвозят и даже денег не берут. Надо голосовать, так не остановятся. Сядешь – отпишись.
Сил собираться совсем нет. Да и пенки – я сплю на них, и спальник, и одежда. Решаю сейчас лечь спать, поставить будильник на 5, и утром собраться. Хочу воткнуть обогреватель, чтобы не дать дуба, как накануне. Облом – он уже задействован в другой комнате. Ладно. Кладу под голову чей-то темно-синий термик, укрываюсь куртками – коричневой и оранжевой, застегнув карманы.
9-е января.
Будильник. Тьма. Где я? Кто я? А-а, самолет. Отгоняю мысль поспать еще часок.
Встаю. В кухне никого нет. Снаряга и комбез грязные, но сухие. Собираю рюкзак, довольно быстро. На улице идет дождь.
Грибной суп – белые, сушеные помидоры (много, кислые), крупный лапш (башмачки). Исключительно даже холодный.
Выхожу в 7-10. Тьма и дождь. Прохожу, не разбудив ни одной собаки. На половине спуска ныряю в туман. Вес рюкзаков не чувствуется.
Светает на подходе к трассе. Голосую. Машины идут одна за другой, но никто не останавливается.
Пролетает уазик с черно-белым багажником на крыше. Голосую. Не останавливается.
Секунд через 30 оборачиваюсь – уазик сдает ко мне задом. Подхожу. Российские номера, за рулем – батюшка. По радио – псалмы. Помогает затащить рюкзаки на заднее сиденье. Едем в тишине, не считая псалмов. Внутри тоже тишина.
На полдороге начинает расспрашивать меня за спелеологию, вспоминает советские времена, горные маршруты через несколько республик.
Доезжаем до границы. Высаживает меня у входа, говорит – проходите, и обязательно дождитесь меня на той стороне. На границе никого нет. Часы так и стоят на 8-ми часах 10-ти минутах. Прохожу за 5 минут.
Уазик уже меня ждет. Сажусь, и интересуюсь, куда он едет. – Довезу вас до аэропорта, говорит. Вам же в аэропорт?
Сворачивает по указателям, но через пять минут понимаем – не туда. Дорога в Красную поляну. Разворота нет.
Ни разу здесь не ездил, говорит. Надо было обычной дорогой ехать. Вы не опаздываете? Успокаиваю – нет, не опаздываю. – Тогда доедем до ближайшего разворота.
Это через 10 км. Разворачиваемся. Указатели сразу становятся однозначными.
Подвозит меня ко входу в аэропорт.
- Сколько с меня? – Что вы, что вы, ничего не надо.