Тутончана: дневниковое сочинение

26 августа

Белокопытник – растение, отдаленно напоминающее кувшинку, растущее в той же водной среде что и кувшинки. Стоит на одном стебле с одним или тремя листочками, чаще встречается один широкий и мясистый лист. С нижней стороны листочка, зеленая окраска светлее.  По форме лист напоминает отпечаток копытца, но есть определенное сходство и с нарисованным сердечком. Растет в заливной части реки по низким берегам, если уровень воды падет то он вянет.
Курильский чай – невысокий желтый цветок, высотой 10-15 сантиметров, по строению лепестков схож с гвоздиками, стебель оброс мелкими листочками, листочки резные наподобие петрушки.
В зоне высадки, в устье левобережного притока Муили, обнаружили стелящиеся кусты можжевельника, с синенькими, матовыми ягодками и толстой кожицей, ягодки на вкус очень сильно отдают хвойной смолой.
Вокруг, растет в изобилии переспелая голубика, красная смородина и терпкая жимолость.

При первом забросе блесны Владимир Коваленко словил тайменя весом пять килограмм. Были очень удивлены и обрадованы, такого скоропалительного наступления рыбного изобилия не ожидали. Тем более, что ширина и глубина Тутончаны скорее подходили к описанию крупного ручья с широким, от берега к берегу быстротоком. Сварили уху, первая тайменная уха прошла на ура, как известно она оставляет в памяти самые приятные и неизгладимые впечатления. Как правило, повторная уха всегда сравнивается и равняется по первой.
В довесок к внезапно проявившимся тайменным щедротам добавился хариус, попадавшийся на тройник очень часто и уверенно, а самое главное не по часам обусловленным обеденным жором, а все время. Вес хариуса колебался от 900 грамм до 1100 грамм. Пару раз ловился не большой ленок. Приоритет этой речки, в рыбном отношении, конечно же был отдан хариусу, в дальнейшем это утверждение было проверено и доказано наглядно, Тутончана – царство хариуса.
Поглядывая на географическую карту Красноярского края так и бросалась в глаза штрихпунктирная линия, означающая границу северного полярного круга. Если не вдаваться в точную оцифровку и градуировку местности можно сказать, что мы одной ногой стояли в пределах арктической досягаемости, а другой задержались в умеренном сибирском климате, обусловленном континентальном местонахождением со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Немаловажным остается то факт, что полярный круг отмеченный на карте 66 параллелью и 30 минутами является тем самым горизонтным ободом, разделяющим понятие полярный день и полярная ночь. То есть солнце, ниже этой параллели работает по привычной схеме, а выше этой параллели начинает глючить, летом в ночную пору не заходит за горизонт, а зимой не подымается из-за горизонта.
Приток Муили заворожил нас удивительными красотами нетронутой тайги. Если и рождаются в представлении человека радужные фантазии или зрелищные наметки воображения, как именно должна выглядеть таежная речка, то Муили полностью подходила под это представление и полностью соответствовала требованиям незаселенной части света. Природа непонятным образом скопировала с твоих мыслей пожелания и создала наяву этот красивейший приток.
Покатые сопки в хвойном обрамлении и просветами белобородого ягеля вплотную примкнули к берегу. Редкий кустарник без стеснения открывал доступ в сердце таежной чащи. Тайга, пронзенная огненно-рыжей осенью создавала насыщенный колорит жизни-присутствия, выраженный пестрой, в некоторой степени парадной растительностью. Кустики Курильского чая рассевшиеся на грязно-темных валунах подманивали светло-желтыми глазками. Красная смородина расшила ягодным бисером густо посаженный ивняк. Голубика, шикша, костяника и морошка радуют глаз, своей неистребимой щедротой – все всласть и все на пользу.

27 августа
«Телемарк»  - данное слово родом из норвежского языка, означает разворот судна на 360 градусов.
Хариус обезумев от изобилия мошки, плавился по всему речному пространству, хватал ее на лету великолепно позируя в стремительных прыжках из воды. Поверхность реки дрожала и расходилась кольцевидными волнами. Речные охотники жировали, откармливаясь впрок. В пылу обжорства не отказывались и от наших приманок. Хариус плавился возле каждого переката, обычно, в его верхней части, перед формированием горловины основного слива.
У берегов, поросших осоковыми травами, там где наблюдались спокойные плесы, млело и томилось все хариусиное братство. Хариус находился в готовности номер один, и при случае, вылетал пулей за переливающейся на солнце блесной. Брал сходу, не дожидаясь последнего момента когда канат смотан, а блесна готова выйти на поверхность. Стоило только лязгнуть блесной об воду, и сделать пару прокруток катушкой, хариус намертво цеплялся за тройник.
Непуганый хариус вел себя крайне беспечно, и как оказалось напрасно, если за ним и не охотился хищный таймень, то мы были во все оружие. Поклевка была такой несдержанной и мощной, что большинство обрыбившихся хариусов, мы отпускали, оставляя лишь крупные экземпляры на приготовление сытных обедов.
За первую половину дня прошли 12 километров, без учета трэка, удлиняющего путевое значение, как минимум в полтора раза. Река петляла без устали примыкая то к левым возвышенностям, вылезшим осыпавшимися буграми, то к правым, подверженным эрозией ветров и талых вод.
Из-за поворота показался каменный остров, сложенный из твердой базальтовой породы. Островок совершенно гол и не обжит растительностью. Река расходится перед островом двумя глубокими и мощными сливами. Правый рукав опасен прижимом, бьющим прямо в нависающий карниз каменной гряды.
Береговые склоны Тутончаны усеяны осыпавшимся курумником. Плоские террасы, отмеченные зеленым кустарником, придают склонам вид осмысленного архитектурного строения. Тутончану по характеру течения и рельефу местности можно отнести к каскадному типу речек. Речные плесы, с обездвиженным водотоком, сменяют бурные и затяжные перекаты. Сама стремнина реки изрезана множественными, мелководными сливами.

28 августа
Северный полярный круг. Если доселе, его присутствие не было ни чем обозначено, то теперь мы вправе заявить – мы стоим на условной линии раздела тепла и холода, света и тьмы. Точный прибор спутниковой навигационной системы «JPS» подтвердил это, указав верные координаты с точностью до 1 метра.
Почему мы придаем значение тому, что не существует в рамках физического восприятия, тому, что не возможно потрогать руками, ощутить запах или воспринять на цвет? Северный и южный полюса земли так же как и экватор невидимы и не различимы, это лишь воображаемые точки и линии, рассчитанные математическими формулами и привязанные к местности  астрономическими измерениями.
Если сбросить со счетов зависимость человека от точной навигации, в определении его истинного местонахождения, то тогда они, эти неразличимые условности, становятся для нас важными историческими  символами, приобретают роль знамений и роковых предрасположенностей туманной судьбы.
Перешагнув через полярный круг отмеченный 66 параллелью мы не ощутили ни каких перемен. Закравшиеся в мысли представления о полярном круге как о некой сверхъестественной линии способной к воспроизводству чудес, на самом деле, не подтвердились. Контрастных и разительных перемен в нашей жизни и в самом виде Сибирской тайги не произошло.
Если вы, к примеру, сравниваете полярный круг с государственной границей, ограждающей ущербное население неразвитых стран от доступа в цивилизованные европейские государства, то вы «круто» заблуждаетесь. Зеленый свет к «земле обетованной» ни кто не включал, потому что его попросту не кому включить, как нет и самого рубильника.
Я повторюсь, ничего подобного не произошло, мир не перевернулся с ног на голову и солнце по-прежнему играло с облаками в прятки. Все шло своим чередом, в согласии и мире, под всплески очумелых перекатов и шелест гальки перебираемой по дну реки стремительным течением. Единственное что бросалось в глаза так это желтолицая осень, изменившая саму сущность зеленого цветения теплого лета.
Да, осень набирала обороты, шествуя вдоль берегов петлящих рек и подбираясь к вершинам плоских гор. Мастерица-кудесница окрасила робкие березки в оттенки драгоценного металла, разной пробы и чеканки. Развернула настырным и упругим ветром тонкую бересту, рвущуюся на лоскутки. Верхний ярус лиственничной тайги испачкала в оранжевые цвета,  оконтурив ее мрачными оттенками бурого увядания. Таежные красавицы приобрели вид унылой обреченности и тихого, покорного смирения перед наступающим холодом Арктики.
 Река Тутончана следуя правилу беспрерывного течения, продвигалась к устью проторенной водной дорожкой. Река без устали и оглядки, прорезала путь в пространстве географических координат. Если мелькающие цифры на табло навигационной системы воспринимались только глазами, то вот остальное, окружавшее тебя со всех сторон вкрадывалось в душу и сердце наивысшим душевным подъемом.
Перетекающая волнами речка навевала ликующие нотки счастья, мечтаний и светлых надежд. Мы хотели верить в то, что переход через полярный круг не прошел бесследно, что он стал очередным этапом самоутверждения в нелегкой походной жизни. Нам льстили мысли о том, что мы смогли сделать то, что большинству людей не под силу. Как приятно верить в собственное, особое, предназначение в жизни. Эта условная линия, расторжения тепла и холода, как и многое другое вскрытое человеческим разумом на поверхности бытия, становится бескомпромиссной областью самопознания.
Горный приток Хомтого, один из первых притоков на нашем пути на который стоит обратить внимание, учитывая его размеры и месторасположение. Бурная стремнина, водовороты, струящиеся перекаты огибающие грузные валуны, это верные признаки обитания крупного тайменя. По мощности водотока Хомтого, ни чуть не уступал Тутончане. Слившись вместе они образовывали полноценную реку с глубоким руслом.
Хомтого не имеет углубленного русла, он течет единым речным пространством. Его устье завалено массивными и скользкими валунами. Течение притока широким махом переваливает через них образовывая бесчисленные ручейки. Немаловажную роль в прохождение реки вброд, играют скользкие водоросли осевшие на камнях. Весьма опасно ступать на большие камни, скрытые прозрачной водой, ощущаешь себя как на катке без коньков.
Точку впадения Хомтого в Тутончану можно растянуть в довольно длинный отрезок, начало и конец устья разнесены друг от друга более чем на двести метров, а перепад высот ощутим не вооруженным глазом, он составляет 6-8 метров. Начинается устье сокрушительным водопадом, а заканчивается жиденькими ручейками вплетенными в галечно-валунное поле.
Устье горного притока Хомтого ни что иное как порог с прижимами у скалы на противоположном берегу Тутончаны. Ближе к скале полутораметровый слив воды заканчивается опасными бочками, способными перевернуть резиновую лодку, речи о загруженном катамаране не ведется, такое препятствие ему по плечу.
Ниже по течению Тутончана раздвигает свои берега, превращая их в галечные косы, порог перерождается в спокойный плес озерного типа. Кристально чистая водица мерно колышется натянутой пленкой отражающей небесную лазурь. За черными валунами, покоящимися по центру реки-озера, течение расходится волнистыми стрелками.
Повинуясь каскадному самопостроению Тутончана перевоплотилась в спокойную реку. Сопки отошли на задний план, уступив место озерно-маревой низине с порослью осоковых трав по берегам, похожих на луга.

29 августа
Небесная муть ворвалась в нашу аскетскую жизнь промозглыми утренними дождиками, возвещая о наступлении сырой и туманной осени. Именно с погодой связана вся неразбериха возникающая на пути таежника, ее невозможно просчитать и вычислить, потому что масштабы перемен творящихся в поднебесье велики и непредсказуемы. Не имея надежной крыши над головой таежники зависимы от ее слезливых и ветряных капризов. Ни барометры ни термометры, вмонтированные умелыми мастерами китайского производителя в наручные часы, ни гадание на кофейной гуще в преддверии звездной ночи не предоставляют достоверный прогноз на завтрашний день.
О чем тут говорить, если дела небесные, не под силу разобрать даже настропаленным метеорологам с чуткими датчиками разбросанными по всей планете. В чем мы как раз и убедились, связавшись по спутниковой связи с метеосводкой.
Более или менее достоверные вестники погоды, предсказывающие ее изменение в качественном соотношение один к пяти, возникли на горизонте. Перистые облака распушенные высотными ветрами пробились к центру небосвода. Белесые мазки облаков нанесенные на безбрежную голубую даль в течение часа кружили нам голову своей перистой каруселью.
Распушенные перья грозовых разведчиков указывали на северо-запад, предупреждая о надвигающемся холодном фронте. Завидев их грациозное вальсирование, Владимир Черняев, мэтр походного искусства, высказал предположение – «Ни чего хорошего они не предвещают, видать скоро польет дождь». Причем в голосе таежного прорицателя, изменилась интонация, оптимистическая возбудимость уступила место огорченно-тоскливому стенанию.
Истина, в его словах вскоре вылезла наружу порывистым вихрем и квелой мжичкой, за секунду, формирующейся в проливной дождь. Хмурь небесная настойчиво вкрадывалась к нам под одежды телесной дрожью и озябшими конечностями.
 Туристический поход принуждает его почитателей к определенной подготовке начинающейся заблаговременно, еще там на большом материке. Что бы чувствовать себя комфортно при любых проявлениях погоды, подготовка в нашем коллективе проводилась на должном уровне и при активном сотрудничестве фирм, гарантирующих комфорт в палатках, спальных мешках и непромокаемых одеждах. Опыт нажитый в прежних походах давал о себе знать, на Тутончану мы высадились с полной экипировкой и при полном параде эмблем знаменитейших фирм, производящих туристическое снаряжение.
Объемные гермомешки, удобные плащи скрывающие человека от косых дождей, теплые комбинезоны и прославленные вейдерсы, способные сделать из сухопутного человека пронырливого Ихтиандра. Все эти средства защиты от дождя были немедленно употреблены в дело. С помощью высоких технологий нацеленных в перспективное будущее микропорой и микрофиброй мы обезопасились от ненастной погоды.
С чем нам не удавалось справиться так это со встречным ветром, уносящим перегруженный кат обратно, вспять. Надо добавить, что бы не получилась накладка или не возникло недоумение у читателей, подвешенные к транцу двигателя мы еще не приводили в действие, глубина реки не позволяла резвиться под мотором. Поэтому открытые речные плесы мы преодолевали с помощью мускульной силы приложенной к веслам.
Сами понимаете при встречном ветре идти на веслах занятие не из приятных, три гребка по ходу, а кат стоит на месте словно заколдованный. Многоярусное расположение груза на кате создавало дополнительную парусность. При очередном дуновении небесного озорника нас крутило в разные стороны. В бессилии что-либо предпринять мы восторженно пищали, как малые дети оседлавшие карусель.
Как говорится в известном изречении растиражированном в массы популярным комедийным фильмом «Товарищи спасение утопающих дело рук самих утопающих», мы это приняли, поняли и осознали. До нашего сознания дошло, что на выручку никто не прейдет, помощи ждать не откуда, надо рассчитывать на собственные силы. Поразмыслив малость, мы поменяли тактику передвижения, залили в бензобаки горючее, завели двигателя и на полу-подъеме дейдвуда, стали пробираться по мелководью.
Винты с остервенением баламутили воду, крутящиеся лопасти хватали воздух, но по-другому не получалось, и все-таки, хоть малым ходом, но мы шли вперед наперекор юродствующему ветру.
Работа четырехтактного механизма с эмблемой «TOHATSY» возымело  действие, число заработанных очков в пропорциональном отношении к  пройденным километрам росло в нашу пользу. В споре с ветром выигрывал катамаран, а когда нас подхватило суетливое течение переката, мы даже отложили весла в сторону и с наслаждением воспринимали плюсы научно-технического прогресса, играющего не маловажную роль в существовании современного путешественника.
К несчастью, через час борьбы с ветром и гонкой со временем, наши расслабленные тела сковал жуткий озноб, передававшийся всему телу нервной дрожью. Остывшие ноги скрючило до коликов, поясница одеревенела и все запросили коротко-временную остановку с теплотворным костром и согревающим чаем. Как оказалось у научно-технического воздействия на встречный ветер существовали свои минусы, согревать тела усиленными гребками весел мы престали, что и послужило поводом к переохлаждению. Если кто из читателей попадал в ситуацию описанную в басне «…мороз синий нос, и мороз красный нос…», тот меня поймет – ленивый, и у костра в летний зной замерзнет.
И еще один не маловажный аспект отрицательного отношения к подвесной лодочной техники – все стали тропиться, гнать вперед, в ожидании скорейшего окончания дневного перехода. Что же в итоге получилось – завидные уловные ямы мы попросту игнорировали. У команды не возникало желание лишний раз останавливаться, причаливать к берегу, глушить двигатель и приводить в движение озябшее тело, скованное промозглым ветром беснующимся в жестких объятиях арктического воздуха.
Приток Делингдэ в отличие от бурного и напористого Хомтого выположен по равнине и течет углубленным прямотоком. Он так залесен и обложен чипыжником, что на подходе к нему мы долго не могли разобрать место его впадения. Прибор навигационной системы указывал расстояние до Делингдэ в сотню метров, а его устье из-за плотных насаждений не могли различить. Лишь тогда когда лиственничные заросли расступились, обнажая голубую ленту и дно углубилось, переливаясь темно-фиолетовой бездной, мы поняли, что отыскали ту самую точку которую рассчитывали обнаружить.
Устье Делингдэ, без преувеличения скажу, тянет по своему подобию на обыкновенный ключ, расположенный, где ни будь в Нечерноземье или Вологодской области. Берега опутали дородные газоны высокой и сочной осоки. У самой кромки воды разместился ухоженными клумбами белокопытник. На трехметровом возвышении, тянется вдоль берега непролазный ивняк, топырящийся взлохмаченными ветками в разные направления. Под цвет осени подстроились березки придающие речному пейзажу утонченное художественное восприятие.
Делингдэ впадает в Тутончану двумя рукавами, разнесенными друг от друга на восемьсот метров. Почему я ответственно и убежденно называю точные величины? Проще пареной репы! Просто у нас на руках имелась карта масштабом два километра, со всеми подробностями, которые так или иначе могли заинтересовать картографов, например: избушки, зимники или тропинки.
Стоянку решили организовать у верхнего устья Делингдэ. К нижней точке впадения обозначенного притока был предпринят разведывательный поход, как по берегу самой Тутончаны так и по развилке, где Делингдэ разделяется на две составляющие.
Верхнее устье Делингдэ это спокойный и глубокий ручей, вода в нем течет медленно, неспешно, отражая небесную картину до мельчайших деталей, соблюдая плоскостные пропорции и серые цвета разорвано-дождевых облаков с признаками туманного помутнения. Мерное колыхание речной поверхности на слиянии с Тутончаной, манит и пленит взгляд мистическими узорами расписанными на воде. Отраженная реальность преломляется, стягивается нитью и распрямляется увеличенной лентой неправдоподобных искажений.
«Тайменная яма!» – в унисон мыслям азартных рыбаков высказал предположение Игорь Якушев. Мастера таймешатники, опережая события и расталкивая друг друга локтями поспешили к ней, выставив спиннинги наизготовку. Заброс, еще один скоропалительный заброс и пять натянутых канатов поделили устье Делингдэ на личные сектора рыболовной удачи. То, чем мы баловались до этого, я имею в виду подсечку хариуса, продолжилось и сейчас. Малый, речной хищник без конца наседал на блесна. Создавалось ощущение что его тут безмерное количество. Негласный спор между спиннингистами велся уже не за количество трофеев, а за их весомое качество. Хариус до килограмма отпускался обратно в реку а вот крупный, придирчиво осматривался, фотографировался и дожидался обеда, ужина или завтрака.
Вот-вот, мы и подошли к самому приятному и достойному моменту в нашей походной жизни – трапеза! Поверьте, таких изысков вам ни когда не удастся попробовать в обычных условиях материковского существования.
Мы тут попросту за..жра..лись! Некогда прославленная ленковая уха, в нынешней ситуации, воспринималась нами только как средство насыщения. Мы перестали причислять ее к чему-то особенному, всем надоел ее приевшийся вкус. В ином формате видения преизбыточного достатка, ленковая уха стала обыкновенным рыбным супом, она более не соответствовала нашим завышенным требованиям.
Вот жаренный хариус, тот конечно большее подходил для особой миссии – «гурманизации» коллектива. Хариус приготовленный на костре, приправленный зажаренный лучком, присоленный и поперченный – вот где текли слюнки, бурно и непомерно развивался аппетит. Вы с издевкой спросите  – «И это все что ли?» «Нет!» – ликующе отвечу я, – «Это только начало!». А как вам хариус запеченный в фольге, это ли не подлинное искусство поварского дела. Должен вам сказать, весьма оригинальная и бесподобная на вкус еда. Рыба томится в углях прогоревшего костра, в собственном соку со специями и приправами. Когда процесс завершен и продукт подан к столу, у…у…у…, ломтики рыбы в буквальном смысле слова тают во рту, так вкусно за уши не оттащишь. «У…у… у… экма невидаль» – скептически отмахнетесь вы. Что ж, если вам и этого мало, тогда настропалите зрение и читайте внимательнее. Хариус горячего копчения приготовленный на вишневых или грушевых опилках, без всякой там химии и вкусовых добавок определенных устрашающей буквой «Е».
Это самый настоящий шедевр созданный за тридцать минут, в медицинском биксе приспособленном под коптильню. Если вам и этого мало, тогда предлагаю анонс будущей программы «Смак» с незапятнанной репутацией и устойчивой концепцией философского подхода к еде. Нарежьте рыбное филе, добавьте соли, молотого перца, соевого соуса «Кикаман» и немного жгучей японской горчицы «Вассаби», ядовитого, зеленого цвета. Что проняло? Чувствую, чувствую, вас это задело. Так вот дайте рыбе минут двадцать пропитаться, опосля берите вилку наливайте пятьдесят грамм спиртосодержащего тоника, разведенного на чистой ключевой воде и наслаждайтесь. И помните, что окружающая жизнь в эти блаженные минуты насыщения создана имена для вас.
В свете воспламенившегося счастья подведу некий промежуточный итог проистекающего похода – с рыбными деликатесами у нас проблем не существовало, мы ими попросту упивались, переедая до ломоты в спине и до болезненных ощущений во вспухнувшем пузе.

30 августа
К несчастью все наши горькие и безрадостные предположения относительно затяжных, моросящих дождей оправдались. Грозовой фронт разгулялся на шутку, улыбчивая фортуна отложила на потом свои обещания на счет просветленного неба. Вечерняя заваруха низколетящих туч переросла в ночное светопреставление проливного дождя. Как и положено, для данной широтной зоны Сибири, дождь наносил короткие и стремительный удары. В мгновенном порыве он наскакивал на палатку заставляя ее сжиматься и трепетать под учащенный бой раздраженных капель. Дождевая дробь заходилась истерическим всплеском агонии, натянутая палаточная ткань гудела в такт дождю.
Треск и скрежет пластикового каркаса отнимают дремлющее сознание от сновиденческих видений и погружают его во мрак беспросветной и мрачной ночи, со стонами палаточного саркофага.
Сыро, неуютно и холодно. На душе муторно, на сердце тоскливо. Но вопреки походным неудобствам, почему-то не думается о брошенной на время милой, домашней обстановке. К чему расстраивать себя несостоятельными мечтаниями, которым не суждено сбыться ни сейчас ни в ближайшем будущем. До окончания маршрута остаться 5\6 пройденного пути и таких трогательных сцен, поглощенных самообманом житейского уюта будет еще много. В сей тягостный миг таежной правоты ты осознаешь, до корней нечесаных волос, что этот ночной дождь отнюдь ни первый и не последний, основные казусы северной погоды ожидают тебя впереди.
Самовнушение приводит к равновесию и спокойствию, конечно же не в пасмурных небесах, а в сердце и душе налаживается всепогодное благополучие. И ты, находясь в осмелевшей полудреме, засыпаешь, налету улавливая короткие видения снопредставлений, преподносящих различные варианты развития жизненных событий.
За всю длинную и тягостную ночь, дождевая атака возобновляется несколько раз. Поначалу, дерзкие попытки дождя отвязаться на полную катушку раздражают тебя, но потом, все нормализуется, ты перестаешь ощущать как скопившаяся под сводом платки влага капает на спальник и сырая пыль ложиться на лицо.
Сказывается ватная усталость обволакивающая обессилевшее сознание. Исподволь, незаметно, тебя окутывает сладкая дремота и умиротворяющая зевота. Забывшись, ты засыпаешь крепким и здоровым сном.
Утро возгоревшегося дня не внесло определенной ясности в отрицательное состояние отрицательных погодных явлений. Положительных перемен в небесном настроении не угадывалось и не предвиделось. Над тайгой нависло монолитно-серое небо.
Пасмурно. Низколетящие дождевые тучи без устали бороздят сузившееся пространство небосвода. Взлохмаченные, туманные телеса выстроившись неровными рядами, словно пахота на поле, теребят плоские Хомтого не имеет углубленного русла, он течет единым речным пространством.
Тайга застыла в оцепенении, накинув на себя хрустальные ожерелья переблескивающейся росы. Стебельки травинок нанизали на себя стеклянные горошины, отражающие уменьшенную копию хмурой тайги. Распрямившиеся листочки ивняка выставили напоказ зеленоватые жемчужины. Упоенная рассветным часом река покрылась круглыми разводами от сумбурных всплесков млеющей в воздухе мжички. Дождь не досаждает, а лишь ласкает приятным касанием о небритые щеки. Со временем ты забываешь о нем. Упрятавшись под непромокаемые плащи или укрывшись под натянутым тентом занимаешься своими делами или попиваешь горячий чаек, нежно обхватив ладонями теплю кружку.
 Невдалеке от спасительного навеса потрескивает костерок, поглощая смолянистый сухостой ельника и березняка. Парообразный дымок вьется вокруг кострища не решаясь покинуть его, стелиться над мокрой травой и накрывает увлажненную гальку сизой пленой. Разбросанные под тентом мокрые вещи принимают на себя теплые волны яркого костра. Куртки и свитера заклубились белесыми испарениями. Закопченный чайник восседающий на таганке тревожит слух усилившимся сопением, он всегда на взводе, всегда на чеку, готовый в любую минуту выплеснуть в кружку обжигающий кипяток.
Согреваться чайком в ненастную погоду ни с чем не сравнимая приятность. Крепкая заварка с терпкой горчинкой, доводит нежный язык до онемения. Челюсть сводит кислая оскомина. Ощущаешь всеми фибрами души и тела что жизнь налаживается не смотря на небесные проказы.
Рассказы бывалых таежников подслащенные малознакомым сленгом и небылицы пересказанные сотню, раз уводят мысли в футуристические дали вчерашнего дня. Сотни впечатляющих примеров, убедительных доводов, неопровержимых фактов всплывают перед глазами сфантазированной реальностью. Водовороты выворачивающиеся на изнанку, опасные сливы во всю длину шестьсот метрового порога, коварные бочки полные предательской надежности, губительные скалы со смертельными прижимами, все это вертится, кружиться, орет и клокочет над головами слушателей.
Эхма, вот где удали молодецкой впору разгуляться, вот где истина в словах звучит, а коль что не так, так с крепким чайком да опустошенной чаркой не грех и приврать кой чаво! Под задорный смех да шутку- подковырку рассеивается хмурь небесная. Отчаянным сорвиголовам не в напряг трясущийся от холода дождик. Мужикам, обкуренным таежным костром и обласканным осерчавшим ветром, гонения лихого севера нипочем, их штормовой погодой не проймешь у них нервы двужильные, на таежной воде настояны, да на кострище закалены.
Развлекать себя и других в дождливую погоду, сидя на одном месте, тяжеловато, и в конечном счете безуспешно, мы, искатели не пройденных дорог не можем привыкнуть к однотипным пейзажам. В который раз, усугубив и без того негативные реплики в адрес правителя небес, упорные таймешатники взвалив на плечо опостылевший спиннинг поплелись к уловным ямам. Кто как мог, пережидал ненастье, озадачивая себя второстепенными проблемам и никчемными заботами.
Игорь Якушев, непоседа и активный борец за здоровый образ жизни,  взвалил на себя ответственность за «моральное разложение» коллектива и повел за собой упавших духом собратьев обследовать приток Делингдэ в третий раз. Пеший отряд должен будет стартовать из лагеря и поднявшись по верхнему рукаву притока, выйти по нижнему рукаву обратно к Тутончане.
Делингдэ представляет собой узкий канал, проложенный сквозь лесную чащу. Больших и шумных перекатов в нем днем согнем не сыскать.
Его устье облюбовали два крохаля не обращавших на нас никакого внимания. Впрочем мы и не сетовали на близкое соседство с пернатой дичью, ружья были при нас, но вот хлестануть дробью по близким соседям ни кто не решался. Холодные и черствые сердца охотников Сергея Мовчана и Валерия Емельянова при виде дружелюбно настроенных уток становились мягкими и податливыми.
Отсутствие галечных плесов оконтуривающих берега Делингдэ, вынудило пеший отряд уклониться в лес и следовать вдоль реки по разросшемуся чипыжнику. Отбиваясь руками от хлестких веток рассекающих воздух словно плеть, таймешатники забрались глубоко в чащу. Полусгнившие лиственницы преграждали им путь, развороченные пни заставляли в прыжке преодолевать препятствия. Затхлый запах болотины дразнил нос, раскисший мох неприятно чавкал под подошвой. Высокие ели и лиственницы скрывали хвойной кроной намеченные ориентиры.
Отголоски притока разносились по тайге чахлым, задавленным ветерком. Переливистое журчание воды глохло в щебетании неугомонных березок. Порою, звонкая трель ручейка пропадала и тогда, натасканные на тайгу мужики, шли в рассыпную, отыскивая голубой мираж мелькающий в плотно-спаянной кроне.
Блуждая вдоль реки таймешатники отыскали пару первоклассных ям характерных для обитания ленка и хариуса. Разговоры о наличии тайменя в Делингдэ не велись, он слишком мал для многокилограммового хищника. Зато хариус при первой же проводке обрадовал и весом и своим импульсивны характером. Он демонстрировал такие взлеты и падения, что этот аттракцион вполне можно было показывать телезрителям, уставшим от не колоритного и безвкусного видео просмотра.
Через три с половиной часа цель была достигнута отряд вернулся в лагерь. Уставшие путники тащили насаженные на кукан завидные трофеи и  без продыху говорили про приток в восхваляющем тоне.

31 августа 
В добрый путь.
Хури – эвенкийское слово – сиг – сиговое место.
Приток Хуричи каменистая речка без ярко выраженного русла. Приток течет широким махом через валунное поле. Глубина незначительная, имея на себе болотники его можно запросто перейти с берега на берег, исключая места за валунами, как правило, там образуются углубления, выраженные на поверхности реки закручивающимися воронками. Речка буквально запружена черными, лоснящимися на солнце «утюгами» или «чемоданами» – именно так окрестили сплавщики большие валуны торчащие над водой. С моей точки зрения, эти самые валуны очень похожи на тюленьи туши, разлегшиеся на мелководном лежбище.
Ах, дом милый дом, мысли о покинутом доме не дают покоя, бередят душу, и во сне и наяву. Тревожные сны наполненные эпизодическими сценками домашнего бытия одолевают каждого. Темы утренних разговоров непременно склоняются в сторону обсуждения тех или иных проблем связанных с большим материком.
Кто-то в порыве искреннего сожаления пожаловался на свою работу и на своего сорванца, вынужденного вписываться в новую среду школьного обучения. Пребывая в хорошем расположении духа Игорь Якушев воскликнул – «А мой пацан на бюджет, в институт поступил!». Сергей Мовчан упоенный семейным счастьем проникновенно добавил – «Помню,… мой малой, сел на дедову ниву, ручонки до руля еле достают… Так он умудрился выключить передачу и машина покатилась. Представляете,… вот где был переполох». Владимир Коваленко задумчиво улыбнулся и с искоркой тепла и участия в глазах пробубнил себе под нос – «А у меня теперь, уже две внучки, скоро и внук появится, наверное в честь меня назовут, во всяком случае так им хотелось». Михаил Коваленко почесал затылок, и что бы не отставать от друзей внес свою лепту в обсуждение домашней тематики – «Мы с женой в Египет ездили, в Хургаде отдыхали. Там рыб в море,… каких хочешь и желтые и красные, все как ручные. Около ног крутятся. Я их на самодельный крючок пытался ловить, жаль только не вышло».
Мысли о родных поглотили с головой самопровозглашенных таежников, и она умолкли, вслушиваясь в монотонное галдение переката. Мы с надеждой смотрели на реку, которая должна будет вынести нас к знакомой и столь емкой  цивилизации.
За завтраком Игорь Якушев признался, что у его жены Люси сегодня день рождение, естественно такие события не проходят бесследно, да же за пределами обустроенного мира. Здесь в тайге на «сто первом километре» праздники тоже любят справлять, правда в ином формате и под другим ракурсом.
Припасенная к сему знаменательному дню бутылка текилы с пластмассовой крышкой выполненной в форме сомбреро скрасила наш стол. В щегольском наряде мексиканское кактусовое «пойло» смотрелось сногсшибательно по сравнению с двумя обшарканными досками сбитыми наподобие стола. Ассоциации рожденные сим изысканным «натюрмортом» навевали благоухание и парадный шик ресторанской кухни. Бутылка текилы была тут же обезглавлена, красное сомбреро мексиканского мучачос полетела в траву и как говориться, излюбленное мексиканское пойло было пущено по кругу.  
Гурманы присутствующие среди нас в образе всезнаек, взращенных на плодотворной ниве спиртосодержащих наук посоветовали не торопиться и сначала облизнуть большой палец у основания кисти, в кожной ложбинке, затем посыпать это место солью, взять дольку лимона. «Ага, а где же вы в тайге лимоны достанете, с солью все понятно, а вот цитрусовые,… на листвянках не растут» – запротестуют читатели пессимисты.
Спокойно господа читатели советую не нервничать, я ведь вас уже предупредил что подготовка к походу у нас проходила на высоком уровне. И все благодаря стараниям нашего великолепного организатора и командира Владимира Коваленко, никогда не упускающего из виду любые маломальские мелочи, которые могут сыграть в походе важную роль. И так лимоны у нас имелись в избытке, и мы надеялись, что их хватит до окончания маршрута.
Общий тост во здравие жены Игоря был сказан и пущен по ветру, в надежде что ветер странствий подхватит его и положит наши пожелания у ног красивой и нежной девушки по имени Люся.
После пробного опорожнения стопок текилы – общедоступного напитка американских студентов, проложивших путь этому питию в светлое будущее, знаете ли,… захотелось испробовать его и во второй, и в третий раз. Оказалось что текилу можно употреблять и без лимонного обрамления, пьется она легко, этакий подслащенный напиток с характерным привкусом самогона. Данный напиток поднял настроение, рассеял туман в голове и переборол немощь в наших квелых телах парализованных утренней леностью.
Михаил Коваленко преподнес нам приятный сюрприз, в его палатке неожиданно заиграла музыка, да, да, самая настоящая музыка воспроизводимая посредством электронного носителя. Слышащие, зрячие, замкнутые, общительные и просто занятые члены команды, буквально все, опешили, ни кто не ожидал услышать не что подобное, так как мы заранее распрощались со всякими элементами домашнего жизнеустройства. Втайне от всех Михаил захватил с собой «сд» проигрыватель, источник питания, преобразователь и акустическую систему от персонального компьютера. Он продумал все до мельчайших деталей, дабы не оплошать и не быть высмеянным. И так музыкальное представление состоялось как нельзя кстати, и пришлось по вкусу эстетам таежного отрешения.
Надо учитывать тот факт, что мы все-таки соскучились по некоторым соблазнам цивилизованного мира, таежное своеобразие успело порядком надоесть.
До нас доносился хрипловатый голос Полотна, исполнителя шансона и уркаганских песенок переделанных на лад «забыченных бизнесменов». Его мягкий, приятный басок разносился по берегу и сливался с переборами шумящего переката. Песня «На Севере» и песня о рыбалке вошли в резонанс с нашим душевным настроем. Созвучие души и поэтического слога певца развивало тему таежного братства, положенную на лирические и романтические аккорды. Пребывая в хорошем расположении духа мы стали отождествлять себя с героями песен.
К нашему огорчению все последующие песни звучали уныло и тоскливо. Они шли в разрез с походным настроем коллектива, вели так сказать, жаргонный диалог на предмет жития вольноотпущенных за спиной которых были три, а то и пять ходок в места не столь отдаленные, где за колючей проволокой томиться душа под присмотром злобных охранников. В общем, остальные песни воспринимались нами как сплошная лабуда.
Скрепя сердце, Михаил все же откликнулся на наши призывы оставить в покое проникновенную тишину глухой таежной дали и погасил музыку. Оказалось, мы успели привыкнуть к той простой и незатейливой мелодии, которую напевала скромница Тутончана. Звуки цивилизации были лишними в уютной атмосфере дикой природы.
После трех часовых сборов плывем дальше. Улыбчивое солнце в зените, правда из-за излишней скромности иногда прячется в пасмурной облачности. Настроение команды на пять с плюсом. Тутончана разливается перед нами лазурной гладью, слегка растревоженной бойкими и резвыми перекатиками. Река распрямилось, от поворота к повороту идем затяжным прямиком от трех до четырех километров. Высотные показания навигационной системы уменьшаются с каждым пройденным километром. Река течет вниз это заметно невооруженным взглядом. Из-за малого уровня воды скорость течения не высока.
В поперечнике, Тутончана держится в среднем от девяноста, до ста пятидесяти метров, это впечатлят, создается ощущение, что река течет мощным водотоком. На самом деле это не так, Тутончана мелководна и спокойна, она разлилась по широкой пойме и не углубилось дном, видно не сумела вгрызться в твердую породу речного дна.
Булыганы различной конфигурации, веса и габаритов, обставили поверхность реки, лавировать между ними на перегруженных катамаранах в условиях маловодья, до крайности сложно. То и дело натыкаемся на отмели. Упершись носком баллона в такой вот булыган-выворотень проделываем разворот на 360 градусов. Владимир Черняв наш бессменный летописец и фотограф с задорной улыбкой мальчугана на лице констатирует – «Телемарк!». Упершись веслами в галечное дно мы кричим на зазевавшихся ротозеев – «Табань, не зевай!», а в ответ слышим, нервное – «Весла не сушить, а то сядем!»
Водная струя ударившись в кормовую часть приподымает баллон и помогает нам выправить курс после карусельного реверанса. Выбравшись из одной западни, тут же попадем в другую каменную ловушку и начинается все сначала, правда с иным, более высоким напряжением нервных клеток. На повышенных тонах разлаженного единения команды происходит объяснение кто есть и его предназначение в этом походе. Несмотря ни на что, мы все же продвигаемся вперед. Что бы отвлечься и снять напряжение, раз за разом пускаем в дело спиннинги и облегченные блесна двоечки. Хариус беспрестанно гоняется за блеснами, отчасти даже чересчур фанатично, споря между собой кому достанется пальма первенства.
Берега Тутончаны заросли высокостеблевой осокой и мясистым белокопытником. Зеленые насаждение по берегам напоминают ухоженные палисадники – укромные места обитания хариуса. Владимир Черняев, досконально изучивший притоки нижней Тунгуски, подсказал куда следует метать блесна. Опытные рыболовы раскусили уловки пронырливого хариуса сразу же, после пробного заброса. И перешли на чисто спортивный лов, то есть, когда в рыбе, как в деликатесном продукте ни кто не заинтересован, а вот в его численной и качественной характеристике, ведется активный спор между соперниками. Спиннингисты тралили реку блеснами только ради крупных, выдающихся экземпляров, способных поднять авторитет ловца на недосягаемые высоты.

1 сентября
Первый день осени совпал с днем рождения одного из участников тутончанской экспедиции Сергея Мовчана. Обрадованный и в то же время взгрустнувший именинник принимал наши добросердечные поздравления. И как будто ощущая грусть наступившего момента, понимая, что года не текут вспять, а накладываются друг на друга в архивной копилке истории, проникновенная природа пустила чувствительную, дождевую слезу. Плаксивый, нервный дождик рожденный туманной облачностью обрюзгших небес заставил нас перенести праздничный завтрак с открытого пространства под тентованый навес.
 Тентованной крыше раскрывшейся над головами туристов хочется уделить особое внимание, скажем так это примитивное сооружение состоящее из трехногих опор, на которых возложены длинные жерди, метров по пять. Материалом для изготовления каркаса послужил сухостой, в данном случае засохшие ветви тальника. И вот, начинается самое интересное, без непромокаемой ткани, наше сооружение было бы наиглупейшей и никчемной затеей.
Игорь Якушев специально приобрел легкий и прочный тент. Материал из которого изготовлен тент точно такой как у днища туристических палаток, он сотню раз проверен и его надежность не вызывает сомнений, синтетические нити не рвутся и не протираются. И еще один не маловажный аспект в выборе тента, Игорь приобрел самый удачный вариант, размеры походной крыши впечатляют, шесть на шесть метров. В случае с проливным дождем под его куполом могут уместиться до десяти человек. Опустив длинные полы к земле мы перекрыли доступ косому дождю и боковому ветру. Мы сидели за праздничным столом, забыв про небесные неурядицы и наплевав на то, что в метре от нас, без ущерба для собственного здоровья, моросила холодная мжичка.
Заздравные тосты слились в единый поток ни чем не подкрепленных пожеланий и вымышленных, неосязаемых подарков, суть которых заключалась в тривиальных словах – «Я дарю тебе весь мир, пользуйся им безвозмездно!»
Согласитесь, более щедрого и дорого презента не может существовать. Вот скажите, вам хоть раз, кто ни будь, дарил галечную косу переходящую у поворота реки в скальные отвесы, золоченые сопки красующиеся в лиственничном убранстве, и безграничное небо, вместо подарочной упаковки. Я думаю что нет, вас ни кто и ни когда не баловал подобными подарками, а Сергею Мовчану в этом отношении повезло, ему дарили все, включая и то, что по праву, ни кому не может принадлежать – весь наш пестрый и прекрасный мир.
Чествование изменника ознаменовалось строительством мачт на катамаранах. Без оглядки на торжественные события, развивавшиеся по сценарию поднятых кубков с провозглашением наилучших тостов, команда сосредоточено искала пути решения одной немаловажной проблемы. Солившийся хариус требовал незамедлительного ветряного обдува, проще говоря его срочно необходимо было вялить. Участники праздничной трапезы активизировались, самоотверженно форсируя преграды дождливого дня.
Строительство мачт дело привычное и понятное, как говориться не первый год за мужем, отыскали тонкие и прямые листвянки, наспех счистили с них кору, и поставили на кат в треножном исполнении два вертикальных стояка, сверху примостили длинную поперечину. На первый взгляд ни чего сверхъестественного, но как и всегда, трудности начинаются с мелочей и заканчиваются полнейшим разногласием добровольных кораблестроителей.
Первым запротестовал наш старейшина Владимир Черняев, его скрытое негодование обрушилось на нас откровенным возмущением и назидательным нравоучением, то есть упреками. Он обвинил нас в неаккуратности ведения подготовительных работ, поставил на вид плохо ошкуренные листвянки. Владимиру Ивановичу свойственно обостренное чувство справедливости, красоты и собственной правоты. Мы это понимали и принимали насколько хватало терпения. В итоге дебаты на повышенных тонах склонили «Иваныча» к проявлению собственной инициативы.
Требовательный и бескомпромиссный метр взобрался на шаткий кат с ножом в руке, похожим на казацкую саблю и стал скрести остатки смолянистой, липкой коры. Наши предупреждения относительно легкоранимых, резиновых баллонов остались без ответа. Иваныч недовольно бубнил себе под нос нечто невнятное, методично и целенаправленно продолжая начатое дело. Что ж старейшин необходимо уважать, хотя это тяжело и не всегда согласуется с твоим мировоззрением – главное не надо им мешать. Необходимо признаться, после работы мастера мачта забелела ровной и сглаженной поверхностью, кат вновь был спущен на воду, все проблемы утряслись и мы приготовились к отплытию.
К трем часам по полудню с божьим благословением тронулись, довольно не плохо, если учитывать задержку с постройкой мачты. Холодный и моросящий дождь преследует нас по пятам. И без того сырая одежда промокла насквозь, водонепроницаемые плащи, накидки, комбинезоны предохраняют от влаги лишь отчасти. Со временем начинаешь ощущать сырость и озноб сковывающие продрогшее тело. Сидя на рюкзаке чувствуешь как под тобой скапливается дождевая лужица. Ноги свели судорожные боли, впору пристать к берегу и размяться, но мы идем вперед, ведь до намеченной стоянки с десяток километров, а вечер уже не загарами, осенью светлый день становится короче.
Идет восьмой день путешествия, о крупном таймене ведутся лишь осторожные разговоры и то в основном ориентированные в прошлое. На сегодня и на завтра все воздушные замки построены и находятся в режиме ожидания. Доселе, крупный хищник таежных рек ни чем не выдавал своего присутствия. Все ямы по пути следствия протралены, валуны-крепышы оббросаны, перспективные перекаты изучены, Тутончана не смогла ни чем порадовать. В слух высказывается предположение что река не выдержала сильного прессинга со стороны залетных спиннингистов, и что весь таймень напрочь выбит.
В молчании мы опустили головы и руки, такое развитее событие ни кому не пришлось по вкусу, ведь мы собрались здесь именно из-за крупного тайменя. И только Владимир Коваленко, альтруист и оптимист в одном лице, упорно, раз за разом, закидывал блесну в реку, не смотря на пасмурную погоду и на исчезновение уловных ям.
Переменчивая Тутончана потекла размашистым мелководьем, обставленным разветвленной сетью монолитных валунов. За валунами речная поверхность расходилась длинными усами волнистой зыби. По центру реки, где течение набирает обороты, большие утюги опоясали пенные буруны. По курсу наметился плавный поворот со скальным прижимом у противоположного берега. Речной перекат закончился и дно углубилось. Черные туши валунов торчащие посередине водотока сместились к береговой зоне, образовав центральный проход. Течение сбавило темп поверхность реки заиграла пасмурным отражением фиолетово-серых небес.
   Владимир Коваленко скорее от скуки, нежели по состоянию азартной души метнул свой «мепс» к берегу под огромный камень вытянутый вдоль береговой гальки. Он даже не успел среагировать, как спиннинг изогнулся дугой. «Снова зацеп» – обречено выронил грустный спиннингист. Но удилище и не думало выпрямляться, внезапно заработал попущенный фрикцион, канат стал уходить под воду оголяя никелированную катушку. Воскресший духом спиннингист воскликнул  – «Есть!!! Есть родимый!!!»
Владимир Черняев в отличие от своего друга, не подвергся влиянию оптимизма и высказался ровным и спокойным голосом не в пользу таежного хищника – «Хариус зацепился, больше не кому». «Да нет же, нет!» – убеждал в обратном, обрадовавшийся спиннингист – «Что-то, гораздо крупнее». Нервное напряжение достигло своего апогея, все вперились в водную гладь и ждали появления чуда. Прошло секунды три молчаливого стопора, и вот наконец раздался резкий всплеск и над водой показался большущий красный хвост размером с две ладошки. «Таймень! Таймень!» – завопили от восторга глазастые и нервные зрители. Счастливый победитель тайменей улыбнулся всем своим просиявшим лицом – «Я же говорил, что-то крупнее».
Таймень взбрыкнулся, посылая в сторону ката фонтанирующий сноп воды и заглубился, скрывшись в голубом потоке. Удилище выпрямилось, плетеный канат завязался клубком на барабане. «Сошел! Сошел! Давай к берегу, скорее, попробуем оттуда, подцепить!» – Владимир Коваленко все еще не верил в то что фортуна посмеялась над ним. Она его попросту дразнила, что бы больнее ущипнуть мнительное и надорванное самолюбие таймешатника.
Владимир Коваленко с такой верой и с таким упорством продолжал убеждать нас пристать к берегу, что мы тут же налегли на весла и через минуту зачалили кат к берегу. «У меня, вот точно такой случай был, на Котуе. Воблер пустил след за катом, а тут таймень, как дернет, оторвал воблер, и ушел на глубину. Мы к берегу, а Серега Ошаров бац, и подцепил его, а в пасти воблер торчит» –  подбадривая самого себя Владимир побежал  к валуну, где схватил блесну сбежавший таймень. Еще на подходе к нему, нацеленный на победу таймешатник произвел заброс, потом еще раз и еще раз, но откликов с другого конца каната не поступало.
Сергей Мовчан довольно спокойно отнесся к тайменному происшествию и не отходя от ката, стал пытать свое, личное везение и удачу на вшивость. Его блесна ударилась в метрах тридцати от берега, Сергей апатично переложил спиннинг в другую руку, катушкой верх, и потянулся к ручке. «Ай!!!» – вскричал зазевавшийся рыбак. Упругий углепластик изогнулся кончиком и чуть было не врывался из рук. Плетенка натянулась и заверещала перетянутой тетивой боевого лука, возле ката взметнулись радужные брызги. Во всем своем природном и неподражаемом великолепии показался громадный таймень. По окончании десяти минутной борьбы, речной хищник сдался и обессилено рухнул на галечный берег.
Что ж, фортуна преподала нам очередной урок мудрости, написанной рукой случайностей и везения. Имениннику и в самом деле улыбнулась удача  свалившаяся на него восемнадцати килограммовым тайменем. Бесспорно Сергей был достоин такого трофея.
Затем с тайменем была произведена фотосессия, Владимир Черняев специально готовил статью в журнале «Охота» про наш эвенкийский проект, и фото с таким, прямо скажем, настоящим, таежным монстром была бы кстати. При виде расстроенного Владимира Коваленко, Иваныч, подбодрил его высказав вслух истинную правду, непосредственно проверенную на себе  – «Новичкам всегда везет, пускай теперь за следующим, крупным тайменем побегает. Как пить дать, удача сменит свой акцент и покажет ему свой счастливый и многообещающий зад». 
Спорить о правдивости и достоверности высказывания ни кто не стал, каждый остался при своем, Сергею достался солидный трофей, Владимиру Коваленко адреналиновое вливание в кровь, а Владимиру Черняеву отличный снимок для передовицы журнала.

2 сентября 
Дневка, грандиозное наиприятнейшее событие происходящее в нелегкой жизни туриста, это не просто слово, это целое понятие, символ радости подразумевающий наступление долгожданного и полноценного отдыха. Своеобразная отдушина для сердца ума и тела, часы безмятежного покоя без каждодневных муторных сборов и скоропалительной установки палатки в закатный час. Упоительные минуты облегчения, не отягощенного страданиями тела мучавшегося в запревшей и грязной одежде. О походной бане можно написать целые оды, прославляющие раскаленные камни, шипение испарившейся воды и незабываемые впечатления от можжевелового веничка, оставшиеся на спине красными следами.
Владимир Коваленко, как я уже упоминал ранее – бесспорный талант, касаемо прокладывания маршрутов и непосредственной подготовки к сплаву. Без его дальновидного прозрения команда бы не смогла по достоинству оценить прелести банопрачечного дня. Его заслуга состояла в том, что он приобрел походную баню рассчитанную на четверых человек. Переносная баня в развернутом виде представляет из себя куб со смотровыми оконцами из просвечивающегося пластика и распахивающейся шторкой на молнии.
Скептически настроенные члены команды поначалу недооценили, как им показалось стесненную в объемах баню. Но как только легковесную ткань водрузили на сбитый каркас банька раздулась и превратилась в подобие шара. Без преувеличения скажу, с учетом габаритов раскаленной каменки, там сумела бы поместиться вся наша команда, то есть семеро взрослых мужиков и при этом размахивать вениками нагоняя горячий пар. Выходит что производитель и сам заказчик в лице Владимира Коваленко оказались правы, приобретать баньку большего размера не стоило. А вес и занимаемый объем груза в походе, как вы могли догадаться, играют немаловажную роль.
Еще одно полезное новшество мы применили при создании каменки. Обычно, ее сооружают из больших камней в форме печи, затем хорошенько протапливают, часа четыре, недостатки такой каменки на лицо, тыльная стенка плохо прогревается, языки пламени раскаляют камни только со стороны горнила. Валера Емельянов обретший в команде прозвище распорядительного завхоза, предложил построить каменку проходной, то есть дрова можно закладывать одновременно с двух сторон.
Баня получилось просто чудо, пар мягкий не обжигающий, если к этому приплюсовать настоянный хвойный аромат можжевелового, кедрового и елового веничка – Уууууу!!!! Такого удовольствия мы не испытывали никогда. 
Игорь Якушев и Сергей Мовчан искушенные в парных делах люди с проникновенным восхищением говорили, что подобная процедура в  походных условиях граничит с экстазом вызванным при определенной близости… ну,… вы сами понимаете при какой. Это еще не все, как только «малахольные» члены команды, не переносящие жуткие условия раскаленной сауны, покинули кабинку для экзекуций, состоялся настоящий пар, обжигающий, нестерпимый, тот, который кружит головы и приводит тело в состояние размякшей тряпки. Две кружки подогретой воды, выплеснутые на камни вызвали бурное шипение и клокотание огнедышащего пара. Мгновенно испаряющиеся струйки воды соскользнули по камням в щели и просочились внутрь каменки, и вот тут, мать честная, наступило пекло, словно пред нами разверзлось жерло кратера или открылся доступ к мартеновской печи. Внутреннее пространство бани заволокло белым паром. Тот кто был внутри похватался за уши и присел на корточки, внизу было более или менее терпимо.
С диким ревом обезумевших быков мы выскочили из распахнутой баньки и понеслись к реке. Всплески, брызги, отчаянные крики, сбитое с ритма дыхание, останавливающееся сердце, ледяная вода впившаяся в кожу миллионными жало диких пчел и блаженные минуты полнейшего онемения тела, когда сознание перестает ощущать кожный покров.
Вода в Тутончана соответствовала осенней поре, привязанной к заполярному кругу суровой Сибири. Через пару минут ноги свело судорогой, ступаешь по скользкой гальке словно обутый в деревянные колодки. Покидаешь реку при полнейшем утрате сил и воли, тебя шатает как будто находишься в пьяном угаре. Проходит еще минут двадцать прежде чем показатели организма нормализуются и сознание поясняется.
Крепкий походный чай обкуренный дымком костра с долькой кислого лимона окончательно приводит в чувство, осознаешь, что требовать от жизни чего-то большего, не имеет смысла. Самое замечательное и хорошее, которое могло с тобой случиться, уже состоялось, произошло, наступила дурманящая нирвана и зажглись фонари райского сада.
Оздоровительная процедура прописанная лучшим из лучших лекарей самой тайгой закончена, тело как изнутри так и с наружи печет, хлесткие удары кедрового веничка не прошли бесследно. Испытываешь ни с чем не сравнимое чувство кислородного насыщения, будто к легким добавилось и кожное поглощение жизнетворного воздуха. Походные сто грамм вводят в такую плоскость измерения, что теряется грань реальности и вымысла, и ты, с блаженной улыбкой на устах произносишь благодарственную молитву – «Ну о…очень хо…орошая речка!!!» 
Гора Острая своим величественным присутствием постоянно приковывала к себе взгляды. Она являлась частью душещипательного пейзажа открывавшегося с правого берега Тутончаны, где была организована дневка. Масштабы горы настолько уникальны, что ее местонахождение мы заприметили еще на подходе, вблизи притока Хуричи, а это не много не мало, а ж тридцать километров.
Гора Острая это три лысых пика соединенные на заднем плане плоским и открытым плато. Наличие каменных пород с неоднородным рисунком придает горе неповторимую стать, выделяет ее из выположенного ряда залесенных сопок.
Серые осыпи стекаются к основанию горы, сглаженные кручи уходят к низу расклешенными конусами. На склонах обращенных в южном направлении рассажены густые полянки кедрового стланика, но до плоскостной вершины они так и не добираются слишком высока гора,  восемьсот пятьдесят семь метров. Предел выживаемости существует для любого вида растений, если даже они акклиматизировались в заполярных широтах. Ниже кедрового яруса отмеченного цветом незабвенного лета, начинаются желтые россыпи пожухшей лиственничной тайги и уже на подходе к притоку Тутончаны, Ломока, они меняются, окрасившись самыми первыми оттенками заполярного увядания.
Человеческий взор инстинктивно, цепко и хватко держится за возвышенности попадающие в поле его зрения. Ведь они кардинально меняют ограниченный, равнинный пейзаж на беспредельный полет к горизонту открытому и просчитываемому. Благодаря высоченным вершинам, изменившим саму суть пейзажной картины душевное восприятие становится на порядок выше и одухотвореннее.

3 сентября 
Река Хуригда левый приток Тутончаны. Хури - на эвенкийском языке означает сиг - сиговое место.
Блаженный рай нарисованный на всепрощенном небе, в образе великолепной погоды лелеял дружелюбным солнцем и потчевал нас теплым бабьем летом.
Утренний туман возникший на исходе ночи, к девяти часам окончательно развеялся. Бледно-голубое небо под стать осеннему настрою смущенно взирало на нас, прикрывшись белесыми завитками перистой облачности. День задался на славу и мы, в приподнятом настроении покинули место минувшей дневки. Концепция Тутончаны не изменилась, река по-прежнему текла единым и широким руслом, ее поверхность до предела нашпигована «чемоданами». Внешне, валунные скопления напоминают шахматные фигуры поставленные на невидимые клеточки, и нам предстояло разгадать хитроумные комбинации таежного гроссмейстера.
Мелкие перекаты как правило вливались направленной струей в безмятежные и спокойные озера-заводи и удлиненные прямотоки. Пару раз река разрывалась на две составные части, огибая галечные острова с зеленеющими макушками непролазного тальника.
Изогнувшись расправленной плетью основное и второстепенное русло расходились в противоположные стороны. Упершись в каменную гряду они сходились вновь озерным углублением. Незамутненная вода являет нам галечно-валунное дно с вкраплением монолитных, мраморных площадок.  Под упругим многовекторным течением плавно изгибаются изумрудно-оранжевые водоросли, создается парадоксальное явление, кажется, что река кишит невиданной доселе морской живностью.
Идем на полных оборотах, тревожный скрежет винта по камням настораживает и отрезвляет. Тутончана резко мелеет, собравшись  волнующимся перекатом. Впереди сидящим приходиться промеривать глубину перевернутым веслом, но вскоре рука устает. Отследить глубинные показания по всему маршруту реки невозможно. И поэтому через пару километров металлический корпус редуктора бьется о измельчавшее дно, раздается неприятный скрежет и частый стук лопастей о камни.
Владимир Коваленко выступающий в качестве капитана, штурмана и рулевого недовольно ворчит, делая нам очередное замечание что бы мы постоянно следили за глубиной. Его нерасторопность позволяет работающему двигателю тащиться по дну с прискоком и дерганием. Нащупав пружинистый фал сделанный наподобие телефонного шнура Владимир рывком глушит двигатель и фиксирует в поднятом положении на защелке. К этому моменту дно вновь отливает бездонной, темно-синей густотой, мелководье пройдено и значит можно вновь прибегнуть к помощи двигателя «унутреннего изгорания».
Очередной спуск по перекату и катамаран уверенно входит на просторы озерной глади. Каменные террасы с обоих берегов сдавливают реку, образуя сужение, бутылочную горловину за которой вновь растекается озерное полноводье. Идеальное место для проброса блесны и местонахождения разыскиваемого хищника, то есть тайменя. Пройти мимо и не предпринять каких бы то ни было действий со стороны таймешатников, это просто не реально.
Оба катамарана тут же зачалили у берега и спиннингисты набросились на уловные ямы. На левом берегу среди пышных лиственниц и упавших духом желтокудрых березок мелькает темная, треугольная крыша. Те, кто не озабочен рыбалкой, а твердо стоит на тропе познаний направляются к ней с исследовательской миссией. Я и Валера Емельянов, пренебрегая хлесткими ударами веток ивняка и стеблями колючего шиповника, протискиваемся к расчищенной поляне с гнилыми пнями. Идем высоко подымая ноги по проминающемуся мху к бревенчатой избе. Крыша таежного жилища имеет два крутых поката, тонкие жерди каркаса покрыты рубероидом. Крыша продуваема с двух сторон, так что снежные метели должны навьюживать туда снежный сугроб. Почему так сделано, мы так и не поняли.
Со стороны входной двери, на косую к стенке, положены частоколом тонкие листвянки, с этим все ясно, охотники оберегают себя от вьюги заносящей сугробом избу по самую крышу. Имея такой щит, можно без проблем открывать дверь наружу, как правило в тайге двери так и ставят. Тем самым перекрывают доступ медведю-шатуну решившему поживиться за счет запасливых хозяев.
Снаружи дверь подперта заточенным с двух сторон полутораметровым колом. Дверная ручка искусно вырезана из оленьего рока. Отворяем дверь и погружаемся в затхлую темень. Спертый, сырой воздух указывает на то, что изба давно не протапливалась. Влажный, земляной пол с осыпью древесной щепы отдает плесенью, характерной невентилируемым погребам. Под узкими нарами приставленными к тыльной и боковой стене валяются консервные банки, их так много что так и подмывает зацепить нерадивого хозяина, сказать – «Тут живет ленивый обжора, не следящий за чистотой и порядком».
Консервная жесть покрылась не излечимой ржавчиной и фактически превратилась в труху. Наши догадки подтверждаются, хозяева редко посещают охотничье угодие, а то и вовсе отказались от него.
На столе раскиданы журналы эпохи социалистического уклада жизни, в частности подборка журналов «Вокруг света», датированная 1986-1988 годами. Рядом, кучка партийных брошюр, листки в брошюрах заметно поредели, видимо вырванные странички коммунистической демагогии пользовались особых спросом у тех, кому нужно было выти по нужде.
Перелистываем выцветшие странички докладов внеочередного пленума ЦК КПСС, о невосполнимой утрате и скорби Советского народа –«…от нас «скоропалительно» ушел Черненко». 
Невольно, чередой, набегают мысли о бренности человеческого существования и идолов воспетых молчаливым большинством. И как приятно осознавать что именно тебе довелось лицезреть смену политических эпох, а это кое-что да значит. Тебе повезло, ты отказался от того, во что так искренне верил, и успел прозреть, увидев мир таким какой он есть на самом деле.
У потолка подвешены два мешочка, отвязывать их не стали, так как, по опыту знаем там находятся либо съестные припасы, либо ватные одело и подушка. Такие меры предосторожности оберегают вещи от мелких грызунов леменга или полевки.
Под столом валяется большая железная банка, именно в таких банках перевозят кинопленки из города в город, чтобы демонстрировать фильмы в кинотеатрах или сельских клубов.
И вот находим то, что заставляет нас воодушевиться, то что согласуется с нашей походной жизнью, то ради чего мы собственно и проникли в здешнюю глухомань, на стене прибита развернутая страница фоторепродукции известной картины «Бурлаки». Ватага изнеможенных и оборванных людей бредет по песчаному берегу, тащит за собой деревянную посудину.
До боли знакомым, родным отозвалось в сердце и душе видимая напряженность в лицах поникших бурлаков, тот же утомленный взгляд и полнейшая апатия к происходящему вокруг тебя. Поверьте, подобное случается и с нами, трудности следуют за нами попятам, а то и опережают нас.
Выходим на свежий воздух, стало свободней дышать, но запах затхлой конуры вьется за нами следом. Обращаем внимание на крупные капканы подвешенные к косому щиту жердей, размер капканов велик, возможно их ставили на волка, росомаху или даже медведя, хотя врядле, этот зверь разорвет его в один счет.
Поклонник тайменной рыбалки Михаил Коваленко как обычно забрасывал блесну в надежде, что именно сейчас случиться то самое, ради чего и был затеян этот поход. Тем более что Сергей Мовчан своим поступком подстегнул команду к усиленной атаке на речного хищника, всем натерпелось подцепить восемнадцати килограммового тайменя, а то и побольше. В рыболовном азарте нет ничего плохого ведь азарт свойственен всем и каждому, конкуренция между рыбаками существовала, существует и будет продолжаться не смотря на ухищрения судьбы и «ейные» каверзы.
Излюбленная блесна пятого калибра была заброшена в самый центр бутылочного горла. Михаил Коваленко стоял на огромных валунах выстой с человеческий рост. Валуны создавали классическую набережную воссозданную природой в стеле Ялтинских или Алуштинуских пляжей с волнорезами. С высоты ему было отлично видно все дно, как на ладони.
Почему-то, все, кто стоял рядом с ним обратили внимание именно на его удилище, хотя каких-либо поводов не было обозначено, наверное сработала интуиция. В этот самый момент по дну промелькнула тень длинной торпеды, а на поверхности пошли клином волновые разводы. Бесспорно это был он!
Михаил напрягся ожидая жесткого удара и он не замедлил статься. Таймень мощным броском схватил мелькавшую блесну и сходу оторвал ее. Михаил даже не успел опомниться и огорчиться. Прошло секунды две, таймень вернулся обратно к центру бутылочного горлышка и показал ярко рубиновый хвост. Всем кому довелось лицезреть сей пикантный жест не забыть тайменный пассаж до конца своих дней. Размер хвоста впечатлял, смело можно утверждать, что он был гораздо больше, чем у пойманного Сергеем тайменя. Увы больше таймень не показывался.
Михаил огорченный и обиженный, обмякшей походкой поплелся к кату привязывать новую блесну. Увы фортуна предоставляет только один единственный шанс. Свидетели феерического зрелища минут двадцать, без устали, метали блесна в реку, тщетно, таймень был таков. Наиболее фанатичные таймешатники даже пытались уговорить остальных заночевать здесь и испробовать милость фортуны повторно, но опечаленный Михаил уверено сказал – «Везение проявляется лишь один раз, так что давайте оставим это место и пойдем к следующему, более щедрому, и облюбованному удачей месту». На том и порешили.
Левый приток Хуригда довольно внушительная речка, по водотоку равная самой Тутончане. На слиянии она ни в чем ей не уступает, ни шириной ни глубиной русла, ни скоростью течения. Устье Хуригды глубокая и спокойная заводь. Перед притоком расположена огромнейшая галечная коса из серого камня. Рядом, взбрыкивает пенными гребнями порожек заканчивающийся узконаправленным сливом. На противоположном берегу расположен островок. Тутончана течет двумя рукавами, правый рукав проделывает зигзаг у скалы и соединяется с левым рукавом в затяжной прямоток.
На левом берегу Тутончаны, сразу же за притоком Хуригда стоит овальная гора, обсыпанная светло-коричневым курумником. По пологому подъему тянется зеленокудрая грива листвиничного леса с проблесками рыжих березок. Высота горы двести тринадцать метров, подъем на ее плоскую, залесенную вершину не составляет труда. Вид с самой высокой и открытой точки горы оставляет желать лучшего, склоны имеют горбатое, покатое строение и по этому, часть видимой перспективы закрывается самой горой.
Извилистые следы Тутончаны и Хуригды теряются в тайге, отследить голубые линии до горизонта не возможно. Зато отлично просматриваются высоки гольцы стоящие вдоль поймы Тутончаны. Их высотные отметки колеблется от семи сот до девяти сот метров. Сравнительно не далеко  виднеется гора Острая, вид на ее склоны и вершины изменился, вместо трех возвышений перед глазами предстал один лоб с пологим понижением растянувшимся до края земли.
Несмотря на роскошные уловные ямы, таймень так и не откликнулся на наши обольстительные приманки, блесна пришлись ему не по вкусу и не по зубам. Но ужин все равно состоялся, приготовленные в чугунке крохали с черносливом ни чуть не уступали тайменной ухе.
 Напротив стоянки отыскали три строения, одна изба служила баней, две другие для проживания, причем одна из них, старая и покосившаяся не использовалась, двери и окна в ней были кощунственным образом высажены.

4 сентября
Кварцевые щетки – в бурой скальной породе наблюдаются кварцевые вкрапления узкой полоской.
Приток Хуригда ознаменовал собой перерождение Тутончаны, если до этого, нашу красавицу с нежным женским именем, мы сравнивали с ключом-переростком, то теперь река качественно изменилась. Бесконечные каскадные пороги с малым уровнем воды остались за кормой, дно опустилось ниже и замерцало свинцово-синим отливом непроницаемой бездны.
Обнадеживающий промер глубин оказался для нас самым убедительным доводом и мы смело, без оглядки на прошлые ошибки, пошли под двигателем, не уделяя особого внимания правилам безопасного плавания. Как впоследствии оказалось человеку свойственно наступать на одни и те же грабли и мы не являлись исключением. Рельеф дна Тутончаны на поверку, не вписывался в понятие неосмотрительного поведения на воде. Эвенкийская красавица преподнесла нам множество неприятных сюрпризов.
Одноцилиндровый двигатель четырехтактной серии подвесных моторов «TOHATSY» придал нам дополнительную скорость и мы понеслись вперед по возмущенному течению реки, с каждым пройденным километром приближаясь к серединой отметки нашего вояжа.
По многолетнему опыту подобных походов, знаю, что приблизительно через две недели в команде происходит тихий и молчаливый кризис, появляющийся на основе малодушных предрасположенностей человека, озаглавленных словами – родительский дом, семья, очаг кров и т.д. и т.п.
Когда календарные дни таежной летописи идут на убыль, после прохождения серединой отметки маршрута, возникают навязчивые мысли о покинутом доме со всеми его атрибутами и участниками семейного действа. Постоянно снятся сны на заданную тему, в разговорах между собой затрагиваются проблемы связанные с дальнейшим выходом в пределы цивилизованного мира: авиабилеты, баснословные цены за провоз багажа, расписание поездов. Сердца таежников внимающие любым трогательным сценам домашнего бытия мягчеют, превращаясь в рыхлый и податливый хлебный мякиш.
По истечению определенного срока, скажем так, от двух до трех дней кризис потихоньку нейтрализуется, конечно если соблюдается несколько условий, необходимо что бы стояла солнечная и теплая погода, ловилась рыба и запасы провианта находились на том уровне когда к ужину или обеду, на столе появлялись деликатесы.
Что ж не будем вдаваться в подробности психоанализа таежников, а вернемся к обыденному, к рутине походного дня. Перемены в характере Тутончаны привели и к смене концепции хариусевой, ленковой и тайменевой рыбалки. Если до Хуригды Тутончана воспринималась нами как всецелое и всеобъемлющее уловное место, то после нее, отдельные участки маршрута стали для нас малоинтересными и неперспективными касаемо рыбалки.
Количество хариуса заметно поубавилось, открытые речные плесы мы проскакивали бегом, без остановки, потому что забросы блесен любого вида и типа начиная с виброблесен и продолжая колебалками, ни к чему не приводили, обнадеживающих результатов не наблюдалось. В поле нашего зрения все чаще, чаще попадались ключи и мелкие речки впадающие в Тутончану. В их устьях наблюдалось ажиотажное поведение пронырливого и прожорливого хариуса, главным требованием предъявляемым к устью, было наличие перекатика и глубокой ямы, отшлифованной до ультрамаринового оттенка.
Вторым сектором осмотра водной идиллии Тутончаны на предмет рыбалки являлись скальные участки – предвестники порогов и прижимов. Скальные гряды словно острые клыки громадного исполина возвышаются над рекой, стремнина налетает на них и отброшенная к противоположному берегу пробивает себе дорогу в обратном направлении. На стыке, между встречных водотоков образуются водовороты и пенные скопления. Именно туда нацелены все спиннинги имеющиеся на вооружении у таймешатников. Интуиция, основанная на многолетнем опыте и знания тайменного поведения подсказывает, наберись терпения и метай раз за разом, успех близок, здесь просто обязан находиться ленок или жировать крупный таймень. В этой уникальной точке сошлись вместе все факторы  благоприятствующие тайменному родео – схватке зубастого хищника эдак килограмм под двадцать и человека со спиннингом.
Не тут-то было, предполагаемый трофей куда-то запропастился и не выходил на контакт, пренебрегая предложенными приманками.
Что это? Казусы строптивой удачи, или действительно, тайменя подчистую выбили люди, ограбив богатейшую реку? Как всегда бывает в подобных ситуациях кто-то, из заумной части компании подливает масло в огонь рассказывая в брюзжащем тоне про прошедшие времена и былую удачу.
Владимир Черняев как бы между прочим, вспомнил – «Лет двадцать назад тут знакомые ребята сплавлялись, так у них есть фотография Тутончаны, так вот на ней видно, что все дно усеяно тайменями. Они там как шпроты в банке друг к дружке жмутся, а сейчас… Не та рыбалка. Совсем не та».
Такие напоминания о минувшем изобилии повергают в грустное оцепенение и хандру, когда ни чем не хочется заниматься. И все же в нас еще был запас энергии и оптимизма, таймешатники бросок за броском испытывали удачу на прочность, искали брешь в ее глухой  и непроницаемой стене отчуждения.
Спокойствие духа низменно возвращалось обратно в душу и сердце. Как только заходили разговоры о погоде, все в один голос твердили, что она просто чудо, другой и желать не стоит. Это истинная правда.
Затянувшееся бабье лето согревало, оберегая нас от ночных заморозков и холодных северных ветров с дождем. По наитию солнечной идиллии и гармонии, в сознании всплывали сравнительные картинки южного побережья Крыма, с уникальным субтропическим микроклиматом. Как прекрасно вдыхать полной грудью ароматы лета, принюхиваться к благоуханию хвойного аромата, различать запах прелой травы примятой воровским ветром, впитывать цветочный нектар поздних цветов напоминающих о возрожденной весне – поре цветения и восхождения жизни.
Безымянный порог отмеченный на карте одним штришком – первое, серьезное испытание возникшее при прохождении данного маршрута. Еще на подходе, слышен его предупреждающий гул, отраженный от правобережного скального образования. Пройти его с ходу ни кто не отважился, для начала необходимо было разведать подступы к нему, узнать секреты затаившейся  опасности. Разгадать скрытые ловушки находящиеся по другую, невидимую сторону свала.
Отполированный до глянца каменный плацдарм, светло-серого мрамора привел к порогу. Безымянный порог раскрылся во всем своем необузданном великолепии. К горлу подкатывает ком, а грудь сдавливает тискам, становиться трудно дышать, мысли о том, что его необходимо преодолеть впрыскивают в кровь увеличенные дозы чистейшего адреналина,  в ногах чувствуется предательское покалывание. При детальном осмотре порога выясняется, что его пройти можно только по двум сливам. В центре, куда устремляется весть поток крутизна спуска приемлема для ката нашей конструкции и габаритов, но именно тут наблюдаются высокие валы под полтора, два метра. В него еще необходимо точно зайти, проход узок он огражден двухметровым сливом водопадного типа.
По ту сторону порога у двадцати метрового скального образования  видна мелководная заводь, пресекаемая множеством перекатов и заваленная камнями. Пройти там безопасней всего, но придется тащить кат по мелководью, практически перенести его на руках около восьмидесяти метров. Такой вариант прохождения мы сразу же отвергли, и стали разрабатывать план  по первому варианту, в центре порога.
Некоторые экстремалы, в лице Игоря Якушева, Валеры Емельянова и Сергея Мовчана страстно убеждали команду идти по левому берегу. Пощекотать нервы, на бум, без всяких предосторожностей свалиться с трехметрового водопада, и угодить прямиком во вздыбившуюся волнами бочку. Владимир Черняев поначалу принял это весьма дерзкое предложение за шутку, но затем уразумев, что неопытные сплавщики говорят вполне серьезно, покрутил у виска указательным пальцем и приказал – «Так хорош будете идти куда я скажу».
Наш капитан-повадырь Владимир Коваленко преклонялся перед опытным наставником и послушно последовал за ним. Наметив ориентиры мы тронулись, соблюдая между катами пятидесятиметровую дистанцию. Наш кат, с большими в объемах баллонами мягко вошел в слив и ударившись в первый, самый высокий вал, подпрыгнул и полетел дальше разбивая волну на сотни искрящихся брызг. Из впереди сидящих, ни кто даже не замочил ноги. Владимир Коваленко и Владимир Иванович сидевшие на корме уверено выдерживали курс, табаня веслами и загребая там, где необходимо было довернуть нос, что бы не поставить кат боком.
Второй катамаран с баллонами меньшего диаметра придерживался кильватерного следа, его конструкция не позволила на легкую ногу преодолеть первый ряд крутых валов. Тонкие баллоны проткнули закручивающиеся гребни с пенными шапками и кат зарылся. Полутораметровый вал залил впереди сидящих гребцов с головой, Валера Емельянов не успел моргнуть глазом как оказался мокрым от корней волос до пяток.
Закончив с порогом ни кто уже и не предлагал идти дальше, на сегодня решили заночевать здесь, в этом красивом месте вобравшем в себя непокорность, своенравие горной реки и безмятежную идиллию безбрежной тайги.
Непосредственно за порогом начинается оголенная коса из мелкой гальки, размеры крупинок были чуть больше песчинок. Таежный пляж  ровными террасами похожими на гигантские ступеньки упирался в залесенный участок выположенной сопки.
Палаточный лагерь разбили на первой террасе, вблизи воды, чтобы не таскать наверх громоздкие и тяжелые рюкзаки. Наш метр походных дел Владимир Черняев трезво взглянув на вещи, не стал нарушать свои устоявшие принципы – «Вы как хотите, а я ставлю палатку в лесу. На ягеле спится лучше, он мягкий как перина, к тому же песок в палатку не занесешь».
Что ж обустройство туристического быта дело каждого, свобода выбора в команде соблюдалась. Молодые участники творимого похода остались при своем мнении и наперекор метру, отстаивали свою позицию – «На мелком галечнике лучше втыкаются колья,… имеется простор для маневра, не мешают ветки деревьев и кустов,… а проблема с твердой поверхностью помогут решить надувные матрацы».
Кстати, такие воздушные подстилки в палатках, классная вещь, с ними можно устраиваться на ночлег и в более неблагоприятных условиях, когда невозможно найти или спланировать ровную площадку под палатку. Они сглаживают неровности и обеспечивают дополнительную теплоизоляцию. Владимир Коваленко в сердцах признался, что благодаря «надувному новшеству» в этом походе спится гораздо лучше, меньше ворочаешься, не отлеживаешь бока и реже просыпаешься среди ночи.
Бьющиеся о галечный берег косые волны рожденные неукротимой мощью большого порога рождают сладчайшую иллюзию морского прибоя – шипящей, лопающейся пузырями Черноморской волны. Пушистые грезы обласканные ветром странствий уносятся к пляжам Феодосии и Ялты. На миг, забываешь о том, что ты находишься на краю географических понятий, тешишь собственное сознание неправдоподобными иллюзиями загорелых тел, лоснящихся смуглой кожей, коктейлей с хрустальным льдом и красотками в бикини, раздаривающими направо и налево свой обаятельный портрет.
О…о… нет господа, товарищи и просто сочувствующие, такие вольности, непозволительная роскошь для смелого и отважного таежника. Мы не затем забирались в таежные дебри, что бы снова поддаться влиянию колдовских чар цивилизованного рая, все наши мечтания в данную минуту сводились вот к этой самой реке, взбешенной воде, стонущему порогу и проникновенной тайге, чутко реагирующей на твои молчаливые откровения.
На землю опустилась умиротворенная, тихая и самозабвенная ночь. Сидим, пьем у костра крепкий чай, дымящийся сизым парком. Вспыхивающие языки пламени высвечивают оранжевым отсветом взлохмаченный ивняк, сглаженный галечный откос, моховое покрывало свисающие навесом, лиственницы истуканы, неподвижные и завороженные упоительным вечером, умирающим в самозабвенной темени сказочной тайги.
Звездное небо чисто и безгранично, Большая медведица накрыла нас своим судьбоносным ковшом и проецирует на черное зеркало реки свои яркие, точечные очертания. Монохромный свет далеких звезд вводит в заблуждение, изменяя сферический купол небес в плоскостной черный лист.
Запрокидываешь голову к верху и с каждым вдохом ощущаешь как звездное небо напирает на тебя, прижимая к земле космическим вакуумом и мерцанием умерших планет.
Владимир Коваленко вдохновленный и опьяненный дивным зрелищем звездной мистерии, неожиданно припомнил некоторые понятия из школьного курса по астрономии, и стал описывать пальцем известные ему созвездия – «Вон, там Малая медведица,… вон, сбоку, там где Млечный путь, созвездие Ориона, видите…?»
Валера Емельянов, новичок в нашей команде не стал заискивать перед признанным лидером и командиром, заносчиво объявил – «Я сам, лично изучал звездную карту северного полушария и знаю где какое созвездие расположено, тут рядом с Млечным путем такого созвездия нет».
Владимир Коваленко соответствуя своему статусу и положению, просто обязан был последним поставить точку в споре и буквально заткнул за пояс новичка – «А знаешь как в индейских племенах у воинов проверяли  зрение?» Валера недоуменно и растеряно покачал головой. «Я тебе все сейчас по порядку расскажу. Возле третьей звезды Большой медведицы, я имею в виду, от ручки ковша, есть маленькая звездочка, так вот если воин ее видел, то считалось, что зрение у него в норме», – заключил командир-астроном.
Вся команда будто сговорилась и нацелилась в небо, сощурив глаза в поисках маленькой звездочки. Оказалось, что у всех превосходное зрение, даже у тех кто ее не нашел, а только лишь заставил поверить других в свои неординарные способности.
По верхушкам лиственниц прошуршал легкий, ночной ветерок. Игольчатые ветки зашелестели, и отзвуками эхо утонули в монотонном гуле порога. Словно в волшебной сказке звездная ночь расцвела, вспыхнула зеленоватым, фосфорическим свечением. Во всю ширь звездной панорамы заиграло северное сияние. Невидимые зеленые карандаши ретушировали звездный купол. Зеленные штришки проявились на черном холсте и их тут же стирала космическая пустота невидимым ластиком.
«Вау!» – восхищено отреагировал Сергей Мовчан, – «Я впервые вижу северное сияние,… красота!» Кто-то из ребят, не помню кто, сказал, понизив голос – «Говорят, если свистеть, то оно будет еще ярче гореть». Не сговариваясь, поначалу неуверенно, затем с напряжением в грудной клетке мы засвистели семью различными тональностями.
Северное сияние заиграло еще сильнее и у левого края, обращенного к полярной звезде расцвело алым цветком. Мы восприняли это небесное знамение как заслуженный подарок судьбы, символизирующий надежду на все тот доброе и хорошее, которое ожидает нас дальше на маршруте.  Вскоре северное сияние на наших глазах растворилась в ночном мраке, но мы продолжали насвистывать, ожидая чудесного возрождения символа заполярной надежды.

5 сентября 
Просыпаюсь в холодном спальнике, в заиндевелой палатке, не ведая каким будет наступивший день. Осень продолжает свое беспристрастное вторжение на территорию тепла. Тонкие ветви ивняка и березок, дрожащие от дуновений осмелевшего ветерка оголяются день о то дня. Обреченные березки-девицы пожухли, приопустили голые веточки к землице и без конца роняют следы былого цветения, на Тутончане начался лиственный опад.
Хорохорящиеся лиственницы, вечнозеленый кедровый стланик, косматые ели, пытаются удержать на себе зеленные краски лета, пока им это удается. Но все труднее и труднее становиться сдерживать натиск неумолимого ночного холода и продрогшего туманного утра.
Горушки с каменистыми вершинами нацепляли на себя багряные лиственничные платья с глубоким декольте и расклешенным подолом. У основания гор, платья пестрят зеленой оборкой жизнестойкого стланика и унылых елей, выступающих в радостном амплуа только под Новый год, при смене временных дат.
Как вы смогли понять очередное утро внесло ясность в ближайший прогноз осеннего бума, задержки с холодом и утренними заморозками не намечалось. Отдавая дань надвигающейся осени, былое, не запятнанное небо вымазалось в чугунный цвет низколетящих туч. К счастью настырное поведение капризных облаков через час после пробуждения улетучилось, и небом вновь правило ясноокое солнце, правда в несколько замутненном виде высоких, перистых образований.
Порог как и прежде манил, дразнил и звал к себе душераздирающим гулом водной стремнины, ломающей на каменном перегибе свой стойкий хребет. Волнистый хвост основного слива бился под правым берегом в скалу, на нашей стороне от воздействия мощного течения защищала четырех метровая скальная дамба, здесь образовывалась заводь с противотоком. Как говорят таймешатники получился своеобразный аквариум – излюбленное место обитания рыбы.
Первые забросы блесен, воблера и мыши – на ней наставил Владимир Черняев, в свое время он давал жару зубастым хищникам, метая пушистый имитатор в воду, так вот пробные забросы ни чего не показали, хотя линчевание заводи прошло активно, с остервенением. Неважнецкий, отрицательный результат сказался на настроении таймешатников, всех постигло абсолютное безверие в порог и его иллюзорные обещания. Когорта удрученных рыболов покинула игровое поле.
И тут уместно припомнить хорошо известную присказку – и один в поле воин. Михаил Коваленко не сдавался, терзания сердца не давали ему покоя, прошлая, неудачная встреча с тайменем подстегивала к продолжению самосовершенствования. Хлесткий спиннинг, не рвущийся плетеный канат, излюбленный «мепс» пятого калибра и сам человек работали на износ.
 Вскоре усердия настырного таймешатника возымели успех, шести килограммовый таймень ухватился за тройник нижней губой и более не выпускал ее. Многие подумают что шесть килограмм для тайменя – эка невидаль, но вот тут я хочу всем голословным задавакам возразить, – лучше синица в руках чем журавель в небе. Я полагая что читающая аудитория, не пораженная снобизмом, поняла меня.
Это случилось вопреки худших ожиданий упавшей духом команды. Подвиг Михаила Коваленко дал весомый толчок, те кто недавно отложил спиннинг в сторону, вновь взяли его в руки и бодрой походкой направились к непредсказуемому порогу.
Отправление затягивалось, сбор палаток и походной утвари откладывался на неопределенное время, заразительный пример Михаила Коваленко подхлестнул команду к поиску уловных точек, глубоких ям и перекатов. Сергей Мовчан используя финские вейдерсы позволяющие заходить вводу по грудь достиг края заводи, приблизившись вплотную к опасной стремнине. Необузданное течение реки, словно дикий, неуправляемый мустанг, могло подхватить незадачливого рыбака и вынести на глубину. Но Сергей был настроен на безоговорочную капитуляцию тайменя и продолжал опрометчиво удаляться от берега.
Также была исследована привлекательная яма на противоположном берегу Тутончаны под живописной скалой. Надо отдать должное рыбакам, улов состоялся, правда не в такой степени как хотелось, хариус под влиянием инстинкта без прерывного кормления клевал без устали. Два пойманных экземпляра, весом под полтора килограмма, радовали спиннингистов, но таймень так и не изволил напасть на приманку. Сегодняшнее утро улыбнулось только Михаилу, вознаградив его за стойкость и преданность любимому занятию.
Страсти по тайменю улеглись, команда вернулась к обыденной рутине: перетаскивание груза на кат, его увязке, подкачке сдувшихся баллонов, проверке крепления каркаса и много другого определяющего походную жизнь. К моменту отплытия небо скинуло легковесную тюль перистых облаков и обрадованное солнце воссияло золоченным колесом. Солнечные лучи грели с такой интенсивностью что приходилось раздеваться по пояс и обмывать запревшее тело.
Игорь Якушев воспитанный на примере мужественных и бесстрашных джидаев – американских героев из эпопеи «Звездные воины», разделся догола и плескался в холодной воде как ребенок усаженный в ванну с теплой водой. Глядя на него, по коже пробегали мурашки, слабонервная часть команды отвернулась в сторону не выдержав жуткую сцену самоистязания.
Наш герой как ни в чем небывало вышел из воды, обсох на солнышке и стал проводить с нами доверительную беседу о здоровом образе жизни. Жаль только ни кто не внемлел искренним словам проповедника, как оказалось героями рождаются, но уж ни как не становятся.
Желанная погода и долгожданное везение демонстрировали нам свою благосклонность, не успели отойти от порога как Владимир Коваленко, старший брат Михаила, на ходу, при заглушенном двигателе подцепил тайменя на четыре кило. Вот как это происходило.
Катамаран вальсируя в турбулентном потоке шел самосплавом. Я и Владимир Черняев подруливали веслами, дабы держать правильный курс, а Владимир Коваленко и Сергей Мовчан в очередной раз практиковались в забросах, рассекая воздух хлесткими углепластиковыми удилищами. Кат обогнул невысокий каменистый островок, неожиданно Владимир Коваленко с пророческими словами на устах обратился к нам – «Спорим сейчас подцеплю тайменя», и метнул блесну в воронку образовавшуюся непосредственно за островком.
Теперь я могу гордиться собой, рассказывая своим детям и внукам, что на моих глазах случилось самое настоящее чудо. Действительно с первого заброса был словлен таймень. Канат натянулся, слабое удилище рассчитанное на небольшое усилие изогнулось и кончик исчез под водой. Таймень выдавал такие фортеля, что мы диву давались, не могли понять, где он научился таким акробатическим элементам. Он выскакивал из воды свечей, изогнувшись хвостом падал на бок, протыкая водную поверхность заостренной головой. Рассекал воду жестким спинным плавником, подныривал под кат. Путая канат, уходил  влево, вправо, разгонялся что есть мочи и рвал сдерживающие его лесочные путы.
Вконец измотанный таймень через шесть минут активной борьбы сдался на волю победителя. Владимир признался нам, что был рад потягаться с достойным соперником и без сожаления, с добрыми пожеланиями отпустил храбреца обратно в реку, продолжать свой таймений род. Вот, истинный пример настоящего тайменного лова, не ради наживы, а ради спортивного азарта, ради удовольствия, а не в ущерб природе. И как прекрасно, что такие качества как доброта, ответственность за творимое будущее, еще живы в современном человеке и мы, наяву убедились в этом.
Берега Тутончаны облачились в скальные своды, разнохарактерные, непохожие останцы, с множественными площадками обросшими седым ягелем. Живописные пейзажи горной страны подступили вплотную к реке, заставив ее сжаться и ощетиниться перекатной зыбью. Река завиляла испуганным, изворотливым ужом, убыстряясь от поворота к повороту.
Вода устремилась вниз, опережая груженные каты. Черные валуны повылазили на поверхность реки и создали нашим штурманам очередные трудно решаемые головоломки. Лавировать между чемоданов без подруливания двигателем становится сложно. Убыстренный ход, заданный тягой сгоревших паров бензина чреват неустранимыми поломками, так что вновь, весла за борт, а мозолистые руки за древко гребной лопатки.
Не успели отойти и пятнадцати километров от порога, как у левого берега возник еще один порог, о его местонахождении мы естественно знали. Перед выходом, мы внимательно изучили карту. Голубая линия Тутончаны пронзенная координатными линиями, была перечеркнута дойным штришком. Такие отметки читаются как каскадный порог, имеющий несколько ступеней. Первое, что пришло на ум, так это причалить к берегу в начале спуска и детально изучить возможные проходы. Двойные штришки указывали на то, что порог серьезен и требует организованности и слаженности в действиях команды. Увы, ни все запланированное сбывается, если первый кат с Игорем Якушевым, Валерой Емельяновым и Михаилом Коваленко сработал на отлично, то наш экипаж вдохновленный прохождением первого порога, пошел на пролом.
Самым удивительным было поведение нашего заслуженного мэтра Владимира Черняева. Всегда осторожный и предусмотрительный таежник повел себя бесшабашным мальчишкой. Владимир Черняев привстал на болоне, опершись рукой о мачту и невозмутимым голосом отчаянного корсара заявил – «Пустяк мы его в два счета перемахнем, идем под скалкой!»
Я, Владимир Коваленко и Сергей Мовчан изумленно переглянулись, такого развития сюжета мы не ожидали, обычно наш мэтр требует спокойствия и осмотрительности – без обследования, в пекло нос не совать! А тут – герой да и только! Спорить ни кто не стал, тем более что Владимир Коваленко перед самым порогом, с наивной улыбкой ребенка на лице, стал бросать блесну, хотя его участие в прохождении порога было необходимо. Сидящий на корме человек выполняет роль рулевого, подтабанивая веслом.
С левой руки, в мгновение ока, выросла скала и течение ударившись в нее сильнейшим прижимом отскочило к середине порога. Не успев опомниться и отдышаться нас выкинуло на первую ступень трех каскадного свала. Каменная гряда идущая от берега к берегу вздымала метровые буруны. Фронтальный слив заканчивался валунным полем испещренным множественными перекатами.
Нужна ли слаженность экипажа в экстремальных случаях? – вы ответите, – конечно да! И вот тут, оказывается вы слегка не правы, то что творилось на нашем кате в момент прохождения первой ступени сложно уместить в условные рамки слова согласованность. Мы попросту отстранились от подруливания и занимались, кто чем хотел, успевая кидать друг в друга некультурные и не вежливые упреки-комья. Каждый действовал назло другим, и на тебе, пронесло! Мы удачно вписались в слив, хотя неуправляемый кат и поставило боком к порогу.
Вторая ступень далась еще легче чем первая, подводные клыки в поле зрения не попадались, а сам слив напоминал крупный перекат, мелеющий дном от середины реки к правому берегу. 
Вы подумали, что на это раз команда сгруппируется и покажет мастер-класс, увы, если уж пошло все наперекосяк, то этим и закончится.  Произошел неприятнейший казус, Владимир Коваленко, осерчавший на возникшие трудности, и исходя из нежелания ходить по обрывистому берегу метая блесну в реку, велел пристать прямо посередине порога к отвесной скале. Как вы могли понять моментально возникли неувязки, нестыковки и обоюдные претензии, кат проскочил вторую ступень на автопилоте, так как надежды на нас, у него попросту не было.
Надо отдать должное самому порогу, основной вал на центральном сливе не достигал того уровня когда тебя полностью окатывает с ног до головы, волны, по сравнению с первым порогом, в подметки ему не годились.
На третью ступень порога мы принципиально не стали обращать ни какого внимания, спустив пар, экипаж залился задорным и веселым смехом. Выходит, правдиво изречение – трудности сплачивают коллектив, это мы прочувствовали на собственной шкуре.
За порогом, река попала в скальное заточение. Тутончана со всего маха ударилась в тридцатиметровый, вертикальный утес и круто, под сто двадцать градусов развернулась вправо. На левом берегу расположена ровная площадка где имеется сухой плавник. Не сговариваясь мы высказали одну и туже мысль – никуда не спешим, остаемся на ночлег здесь, обследуем порог как следует. Действительно теперь мы работали и думали как единый механизм со смазанными подшипниками, прошприцованными втулками и шарнирами, походные трудности сглаживают шероховатости в разносторонних и индивидуальных характерах.
 Второй экипаж, вдоволь на смотревшись на наш балаган устроенный на пороге, переусердствовал в осторожности. Они буквально карабкались по мелководью, пробираясь вдоль правого берега. И вот мой читатель в чем настоящая дилемма, выбирайте, кто из нас прав, я бы, посоветовал следующее – в любом случае победила дружба!
Каскадный порог не был так щедр к нам, как первый, большой порог, он отдал нам на откуп три щуки, по три кило и несколько ленков, не актуальных на сегодняшний день размеров, что бы заострять на них особое внимание. Зато в счет уплаты долгов, особой, таежной дани отобрал две блесны у Игоря Якушева и Владимира Коваленко, что ж, за все приходится платить. К счастью цена была слишком ничтожна, чтобы убиваться в падучем горе и казнить себя за просчеты, все получилось как нельзя лучше, с выгодной для нас стороны.

6 сентября
Несмотря на качественное изготовление палатки, просторный и утепленный спальник, рассчитанный на температуру комфорта до -10 градусов, под утро всем телом ощущаешь прохладу подбирающуюся к тебе со всех сторон. Так что милый друг если у тебя в попе заиграла пионерская зорька и тебя тянет на приключения, не поддавайся рекламе производителя и сбрасывай со счетов как минимум половину, того, что они тебе так настойчиво впаривают.
Особенно неприятные ощущения возникают тогда, когда начинаешь поворачиваться с бока на бок, сгибаешь коленки или случайно съезжаешь с нагретого месса на остывшую поверхность коврика.
Тело касается холодной синтетической такни, и так скажем, испытываешь экстремальное неудовольствие, отчего, окончательно пропадает сон. Приходится с головой уползать в кокон спальника и учащенно дышать, нагоняя горячий воздух.
Однако существует один проверенный способ гарантирующий стопроцентную защиту от холода, в этот поход я взял два спальника, забыл  выложить старый спальник из рюкзака, а второй, вновь приобретенный уложил в другой вещмешок. И на тебе получилось просто великолепно, в старом спальнике я расстегнул молнию и получилось широкое одеяло. В моменты пиковой нагрузки морозного утра или простуженной, озябшей ночи, я укрывался им, поверьте на слово, получился эффект сауны. Если забыл сбросить его, то лежишь мокрый от пота. Кстати к этому я дошел не сразу, помогло все тоже заиндевелое утро обсыпающее палатку искрящимся инеем.
Отрываю глаза, разгорающееся солнце коснулась своим возрожденным перстом одинокой палатки. Внутри зародился новый, светлый и многообещающий день. Поправки осени на морозное утро подтвердились, едва расстегнул молнию на откидной ширме увидел ее белоснежные признаками. На голубичных ягодках и фиолетовых листочках поблескивал иней. Моховая подстилка тайги застыла круглыми кристалликами, отчего появилось реальное сходство с морскими водорослями в момент отлива.
Небо ясное, словно отчищенные глазницы покаявшейся грешницы. Солнечные лучи воскресшего солнца облили оранжевым потоком таежные окрестности. Само появление красок тепла и благополучия стало отогревать озябшее сердце. Заиндевелые лиственницы, береговые валуны клубящиеся морозной испариной, черный утес нависший над рекой в белеющем тумане – великолепное, ни чем не омраченное утро.
К одиннадцати часам воздух прогрелся до значений температурного комфорта рассчитанного на обыкновенного человека, руки престали зябнуть, на лице спал румянец, в ногах стала аккумулироваться теплота, хотя подошвой резиновых сапог ощущается холодная почва.
Весте с нами ожила и мошка до этого времени отлеживавшаяся во мху. О ее нетерпимости по отношению к человеку можно сочинять бестселлеры в стили крэйзи или кровавых кошмариков. Мошку можно клясть, употреблять в ее адрес ругательства и матерщиную брань, ей все равно, ей наплевать на твои недружелюбные чувства.
Свидетельства нетактичного поведения мошки в скором времени отразились на наших запястьях, пальцах, щеках, лбу и подбородке. Участки,  кожи неприкрытые одеждой, мошка искусала в кровь. Защищаться от нее репеллентами бессмысленная затея, это вам не комар, она как многотысячная орда, не ведает страх и ни чего нет боится. Мошка в отличие от комара откусывает верхний слой эпидермиса и получается настоящая плохо заживаемая рана. Проверенный многими походами «Гардекс», в красном баллончике, спасавший нас ни один раз от насилия комаров, в данном случае не имел успеха. Его действия хватало максимум на четыре минуты, а далее начинался настоящий ад, сражение до крови.
Владимир Черняев обрадовал нас следующим заявлением – «Это ни чего, трудности пройдут, вот приедем в Москву, все тягостные воспоминания пройдут, и дождь и холод и назойливая мошка». Кто-то встрял в разговор и посмеялся – «За мошкой обязательно придет мокрец, вот он точно из памяти не сотрется». Оказывается, что следом за мошкой наступает время другого мучителя, мошку сменяет мокрец еще более жуткая неистребимая тварь.
Обследовав левую сторону порога и не найдя в ней ничего привлекательного, решено было переправиться на противоположный берег  и поблеснить там. По словам второго экипажа сплавившегося по правой стороне порога там множество уловных ям, ленковых и тайменевых перекатов. После двух часового траления мы выяснили, что сей вариант оказался ошибочный, провалившийся во всех обозначенных перспективах. Время царя сибирских рек тайменя, как видно еще не наступило, а его верноподданных ленков и хариусов очевидно уже прошло.
Катамаран взял курс соответствующий направлению утекающей вниз воды, идти против течения не имело смысла и, шло в разрез с намеченным маршрутом. Идем самосплавом, доверяясь методике самоистязания и растущего деспотизма по отношению к самим себе. Тралим блеснами каждую пядь речной поверхности, любой перекатик или ключ способный ответить нам трофейными позывами.
Тайменных мест остается все меньше и меньше, Тутончана, судя по карте готовится выйти на равнину, речная долина расшириться, перекатов станет намного меньше. Владимир Черняев предупредил нас – «После притока Билчаны, а до него остается пройти тридцать километров, туристические группы, как правило, вызывают вертолет и уматывают восвояси, ибо места за притоком малоперспективные и обезрыбленные».
Мы серьезно призадумались над его словами, ведь мы решили для себя продолжать маршрут во что бы то ни стало, выйти по Тутончане в Нижнюю Тунгуску, затем сплавиться до Енисея и достичь исходной точки маршрута Туруханска.
Прошли около шести километров по прямой, мотор так и не заводили он весит в поднятом положении. Первую причину самосплавной методики похода я уже указал ранее, вторая причина кроется в самой Тутончане вернее в том что скрывается под водой. В Тутончане так и не проявился основной фарватер отмеченный особой углубленностью дна, вода перекатывается по валуногалечному дну равномерно распределяясь по всей площади.
Песчаное дно чередуется с галечными наносами, те в свою очередь уступают место большущим чемоданам, не объехать не пройти. Если опустить двигатель и попробовать его завести, через пару десятков метров легкосплавные лопасти обязательно ударятся о камни, итог, сами понимаете, будет плачевным, а в запасе у нас всего лишь по одному винту на кат.
Проверенная тактика повсеместного метания блесен приносит свои плоды, хариус неустанно с фанатичной верой напрашивается на встречу с острым тройником. Он даже не брезгует снастями установленным на крупного тайменя, на тяжелую колебалку пятого калибра набрасывается без лишних раздумий. В зоне прохождения валунного поля поймали трех ленков один из них прямо-таки гигантских размеров, стрелка кантера задержалась на отметке три килограмма четыреста пятьдесят грамм.
В каждом притоке ищем поводы, что бы закрыв глаза на отсутствие ям и пенной стремнины все-таки пристать и обловить эти непривлекательные места. К нашему огорчению все чаще и чаще попадется хищница озерного плана зубастая щука. С одной стороны это не плохо, а с другой, верный признак отсутствия тайменя. На данном участке реки их совместное нахождение маловероятно. Кстати щука это предвестник заболоченной низины, многочисленных озер впадающих мелкими ключами в реку, как правило, тут просто обязан клевать окунь и плавиться на поверхности сиг.
К пяти часам достигли правого притока Хикили. Устье притока составляет длинная песчаная коса в окружении густопосаженого тальника. Пробираться сквозь тальниковые джунгли настоящая мука, поэтому исследовать верховье притока не стали, тем более что предпосылок к  образованию донных углублений не нашли, река мелководна, со слабым водотоком. На песчаном пляже хорошо проглядываются свежие следы волка и лося, чуть в стороне ближе к кустам пробегал соболь.
Тутончана стала намного интереснее с точки зрения живности, не проходило и получаса как нам попадались беспечные серые утки и выводки нарядных крохалей. Неопытные птицы не успели как следует встать на крыло и убегали от ката вплавь. Были такие моменты когда мы гнали многочисленный выводок на протяжении часа. Но зачастую, крохали ныряли перед самыми баллонами и распылялись в никуда, прячась по берегам в осоковых травах.
Не являлись исключением и гуси пересекавшие путь по воздуху растянувшимся клином. На Тутончане доминирует белогрудый гусь. Надо отметить, что как ни странно, несмотря на таежную глухомань и малопосещаемость, гусей мало и ведут они себя крайне осторожно, обычно мы наблюдали их парный полет. Большее число гусей попадалось гораздо реже. Что бы составить полную картину описания животного мира необходимо отметить маленький эпизод с белым лебедем.
Подруливая на повороте реки и лавируя по мелководью, вдалеке, почти за километр Миша Коваленко обратил внимание на две белые токи находящихся на границе воды и галечного берега. С помощью бинокля мы опознали в этих точках грациозных, белоснежных лебедей с вытянутыми шеями. Наша попытка подкрасться как можно ближе, не имела успеха, не пройдя и половину дистанции белые точки встрепенулись и с неимоверно длинным разгоном и затяжным набором высоты скрылись за сопками, оставив в нашей памяти неизгладимые впечатления о подлинной красоте мира, способного к созданию такого совершенства как белые лебеди. Жаль только что не удалось заснять их на фотокамеры, оптическое разрешение не позволило приблизить их что бы сделать качественный снимок и мешала волна, без конца колыхавшая катамаран, в таких условиях просто нереально создать задуманный фотошедевр.
Расчетное время прибытия к заданной точке отодвигалась на неопределенный срок, левый приток Билчаны, где мы намеревались провести следующую ночь был недосягаем и далек. Лишь к восьми часам вечера когда солнечный диск расплющился на сопке раскрывшись рубиновой розой мы пристали к искомому притоку.
Билчаны однозначно приписывался нами к разряду крупных притоков, недаром, он даже указан на географических картах мелкого масштаба государственного значения. Сильное течение притока намыло несколько галечных островков вдающихся в Тутончану. Определить характерную стрелку слияния двух рек невозможно, она как бы затерялось в галечных остовах, все устье показалось нам крайне интересным и привлекательным.  Вода проскальзывая среди островков создает перекаты и заводи – типовое рыбное место. Наши предположения относительно завидной рыбалки тут же подтверждаются мощными всплесками на поверхности реки.
Наспех осевшие сумерки помешали нам досконально изучить приток. Проведенные Сергеем Мовчаном пробные забросы оказались весьма обнадеживающими. Две трех килограммовых щуки и пара ленков классических размером отложили в наших сердцах приятные ощущения. Вопрос устраивать тщательную и придирчивую проверку притоку склонился в пользу детального и щепетильного осмотра.
Теперь о невеселом и грустном омрачившим наше скорое знакомство с притоком Билчаны, напротив устья отчетливо видна железная труба на растяжках. В кустах проглядывались два жилых строения, одно из которых находилось на железных санях.
Не хочу забегать наперед описывая завтрашний день, но хочется высказаться о тех негативных факторах которые способны испортить впечатления и очернить складывающееся мнение о Тутончане, как о реке малоизученной и малопосещаемой. То что предстало перед нами, на следующий день, мы расценили однозначно с отрицательной точки зрения.
Там где в тайге развивается промышленность, там все переворачивается с ног на голову. У притока Билчаны расположена заброшенная драга, со стационарной промывочной.  Паровой котел высокого давления приводил в движение огромные железные лопасти, внутри  стальной ванны выполненной в форме цилиндра. Сверху смонтирован конвейер, подающий на жернова извлеченную из недр земли руду.
Бурильные станки и закрытые шурфы мы без труда отыскали на заднем дворе полуразвалившейся драги. Увиденное нами настолько угнетает, что захотелось поскорее вернуться обратно к первозданному состоянию, нарисованному природой в образе незнакомой Тутончаны. А уведенный апокалипсис воспринимать как дурное наваждение, иногда проскальзывающее в скоротечных сновидениях.
Увы, от этого ни куда не деться, то что должно случиться невозможно избежать или обойти с наилучшей и выгодной стороны. А пока, холодный вечер медленно, с угасанием теплого солнца переходил в морозную ночь скованную звездным светом, пустым и безучастным, лишенным радужного спектра. Я специально умалчиваю о верной спутнице земли, потому что она еще скрыта от нас, появление новорожденного месяца по лунному циклу намечается лишь через несколько дней.
Открытый космос выстуживал атмосферу голубой планеты, доверяя ей свои далекие и не досягаемые тайны бесконечного мироздания…
Просыпаюсь раз за разом от тревожного предчувствия, прислушиваюсь к тишине и монотонному перебору шипящей и клокочущий реки. Порою кажется, что непроглядную и опустошенную ночь я делю с кем-то на двоих, кого-то еще, тревожит и мучает бессонница.
Где-то, за пределами сознания, мне чудится волчий вой, надрывный, протяжный и устрашающий. Меня посещают мысли о собственной беспомощности, в данной ситуации легкая, дрожащая под ветерком палатка не способна уберечь от дикого и коварного зверя. Внутри все сжалось. Я слишком слаб, что бы в безоружии отразить нападение зловещего хищника.
Но все это мерещиться, все это вымыслы раздраженной фантазии не желающей делить со сном безлунное спокойствие ночи-затворницы.