Часть 1
остров Св.Неделя
В Которе у многих есть свои плавсредства
"старый город" Котора
Рукотворный остров Госпа од Шкрпела
В непогоду поселки Которской бухты немноголюдны
Дубровник
Внутри крепостных стен Дубровника
Море
Петровац
Церкви Градище находятся на скале недалеко от села Болярица
Тропа
Биоградское озеро
Когда-нибудь вы сюда обязательно вернетесь, ведь здесь вас всегда ждут. Вы – наши братья. Добродушный водила, молодой черногорец из Никшича, вытянул вверх большой палец. Он только что подобрал нас на трассе, а знаем мы его будто не первый день. Причудливые балканские искривления пространства и времени. Наше небольшое, почти обзорное путешествие по региону заняло какое-то мгновение. А мы увидели, попробовали, пощупали, услышали и чуть-чуть поняли множество вещей. Одним словом, Балканы.
Вся наша история заняла две недели. Сначала предполагался совсем не большой трип в виде безобидной поездки по единственной стране - Черногории. Но маршрутами балканскими нас с Алисой занесло на самый край распечатанной перед поездкой карты. Сказать точнее, даже слегка за ее пределы. Безвизово-раздолбайский и палаточно-автостопный формат поездки предполагал свободу перемещений. Безвизово- это потому что во многие балканские страны виза нам не требуется. В Черногорию и в Сербию въезд для граждан РФ свободный до 30 дней пребывания, а тут еще и Хорватия подоспела с временной отменой визового режима. Раздолбайский – потому как внятного плана мы не имели. А имели лишь распечатанную накануне карту Черногории и прилегающих районов, две недели времени в запасе и огромное желание выпасть на эти две недели из привычного, расписанного на месяцы вперед мира.
Иногда просто необходимо устраивать себе выпадения. Когда легко, без особой цели, без четкого, опостылевшего занудными списками плана, скользишь среди потока случайностей в чистом виде. Когда не скован распорядком и отдыхаешь от определенности. Когда радуешься тому, что видишь, чувствуешь, понимаешь. А видишь непридуманную жизнь. Чувствуешь запах травы на рассвете. Понимаешь прелесть спокойствия и тишины. И сложности разрешаются сами собой, просто потому, что их на самом деле нет. А ты, как ёжик в тумане, плывешь по реке времени и чувствуешь, как тебя странно выносит на берег некто и желает тебе добра. Получаешь удовольствие. От того, что мир прекрасен и светел, а люди вокруг улыбчивы; от того, что всё складывается хорошо.
ПЛЕСКАВИЧНЫЕ ЗАМОРОЧКИ В КОТОРЕ
Первую неделю, признаться, мы ночевали на одном месте. В этом заключалась идея поездки: разделить её на более или менее организованную морскую часть, с отдыхом для тела, и совсем не организованную палаточную, с отдыхом для души. Однако же достаточно удобное расписание автостанции поселка Петровац соблазняло нас на локальные поездки. Почти сразу же мы отправились в Котор. За перевалом город встретил нас проливным дождем. Вот это был действительно сюрприз.
В Черногории сложно привыкнуть к мгновенной перемене погоды. И хоть серьезный дождь за все две недели мы видели только дня три, настигал он нас всегда в самых неожиданных местах. Точно так же неожиданно тучи растворялись, выходило солнце, светлели горы. Погода в горах меняется с космической скоростью, странно подчиняясь изогнутому балканскому времени.
И вот в Которе путешественников застал дождь и ветер с залива. Кожа покрылась мурашками - вот уж действительно шутка лета. Берега Которского залива скальными вершинами уходили в низкие облака. Горы были тяжелыми, серыми и все вокруг казалось пропитанным влагой, туманным, лишенным реальности, неосязаемым. Осязаем был только ближайший кабак, который очень кстати находился прямо перед автостанцией. В забегаловке продавали пиво, закуски. Еще в нем продавали настоящую сербскую плескавицу – свежую жаренную на огне мясную лепешку в хлебе с множеством начинок на выбор. Это традиционное блюдо стало стандартом для многих уличных закусочных на Балканах, этакой местной “шаурмой”. Мы знакомы с ней благодаря единственной в Москве сербской плескарнице - “Балкан-экспресс”. Там мы впервые попробовали эту чудо-закуску, а теперь стали фанатами: и плескавицы, и плескарницы.
Нашим давним желанием было попробовать настоящую сербскую плескавицу на Балканах. За ней мы охотились во всех местах, которые посещали. Сравнивали. Больше всего плескавицы оказалось в Сербии, меньше всего – в Хорватии. В Черногории ее достаточно, но разнообразием плескавичного меню Черногория не отличилась. Но вот именно эта забегаловка у которской автостанции нас очень порадовала своей плескавицей, начинку для которой можно выбирать и накладывать самим. Такого мы даже в Сербии встретить не успели. Лук, помидоры, огурцы, сыр, перец, зелень и еще много всего - на любой вкус. Накладывай, сколько хочешь.
В Которе - крепостная стена, которая лихо карабкается по скале до самой вершины, и прекрасный старый город. Дождливый, он показался слегка мрачным, обремененным какой-то печальной мудростью. Огорченные отсутствием солнца, по его улицам прыжками через лужи передвигались туристы, то и дело слышалась русская речь. Тоннами скупались памятные магниты, литрами лилось пиво. А мы зашли в самое тихое место города и любовались, как по-простому жизненно над нами развеваются мокрые простыни на прищепках. Стало понятно - город живет.
КАПИТАН
В Которе мы сели на маршрутку и доехали до Пераста, построенного в венецианском стиле поселка в нескольких километрах от Котора. Некогда значимый город, теперь Пераст спокоен и тих – живет там всего около 350 жителей. Знаменит он своими островами, один из которых, остров Госпа од Шкрпела – рукотворный. Он был построен поверх рифа после того как в 1452 году два моряка из Пераста, братья Мортешичи, нашли на нём икону Божьей Матери, которая излечила одного из них от болезни. В течение 200 лет горожане затапливали рядом с рифом, чуть выступающим из воды, захваченные пиратские и свои старые корабли, а проплывающие мимо рифа суда согласно специально принятому закону должны были бросить на дно камень. Так было создано плато, площадь которого составляет 3030 кв.м. На новом острове была построена церковь Божьей Матери.
Дождь не прекращался. Черные пики гор продолжали скрести по низким сизым облакам, разрывая их на клочья белой бесформенной влаги. Мы спустились с дороги, которая проходит чуть выше поселка, на центральную площадь перед собором. Вокруг никого. Ни туристов, ни жителей. Только одинокий мужчина сидел у зеленой раскладушки под большим рыночным зонтом и пытался продать туристическое барахло. Торговля явно не шла.
Поинтересовались у него, есть ли перспектива попасть сегодня на острова. В ответ услышали череду бессвязных русских слов, среди которых смысловой нитью слышалось “сейчас, позвонить, человек, капитан, отвезти, есть связи, сейчас, позвонить”. В общем, минут через десять он подошел к нам и указал на явно невыспавшегося человека: “Это Капитан! Капитан пришел!”.
Дождь стих. Капитан оказался типичным балканским человеком. Он спал. Решил, что в дождь туристов нет. Но сейчас он ради нас, бедных студентов из Москвы, которые даже полную цену за его услуги заплатить не могут, ради нас, таких раздолбаев, заводит мотор лодки и берет курс на острова. Еще и чувствует себя виноватым и долго извиняется за то, что из-за непогоды церковь на острове закрыта. Одним словом, Балканы.
НА ГРАНИЦАХ ТВОИХ
Югославии давно нет. Череда непогашенных конфликтов, недопониманий и предательств не могла закончиться бесследно. Балканы разделены, Балканы похожи на цветные лоскуты. Если смотреть на карту бывшей Югославии, можно долго удивляться, как на такой крохотной, исконно славянской земле могут возникать границы, тлеть конфликты. Но данность есть данность. Среди балканских гор происходит столкновение культур и мировоззрений, и не иначе как замешанная на этом, вершится глобальная политика. Христиане: православные и католики. Ислам. Пунктирной линией отмечена граница Косово. Религия имеет здесь особое значение. Она отвечает на вопрос национальной самоидентификации. Тут говорят на одном языке. Но проедете сотню километров - и уже другая страна. И не приглашают “изволите”, и не зазывают в гости.
Хотелось ненадолго пересечь границу Черногории и посмотреть немного иные Балканы. Путь лежал в Хорватию, в туристический Дубровник. В рейсовом автобусе помимо местных ехала молодежная пара из Америки и болгарин. Болгарин был похож на бэкпэкера, ну или был из тех, кто просто в одиночку ездит отдыхать туда, куда глаза глядят. Перед границей он начал суетиться: рыться в невнятном рюкзаке, пытаться куда-то запихать пристегнутый к нему пустой пятилитровый баллон для воды, доставать видавший виды, потрепанный заграничный паспорт. Американцы улыбались и листали свои штампы в синих книжечках с орлом на каждой странице.
Визы и приглашения на лето 2009 года временно отменили, поэтому к нам на границе никаких серьезных вопросов не возникло, спросили только о валюте и цели поездки. А вот между пограничником и гостем из Болгарии состоялся занятный диалог:
- Куда едете?
- Дубровник
- На долго?
- На несколько дней
- Сколько денег с собой?
- 11 евро
- СКОЛЬКО?????
- 11 евро
- Едрёный конь, вам стоит пройти с нами…
Автобус из-за болгарина с одиннадцатью евро держали на границе около двадцати минут. Но все же пропустили. И автобус, и болгарина. А в наших паспортах появился штамп Republica Hrvatska.
И вот та земля, что раньше была единой страной, теперь исполосована границами и напичкана контрольно-пропускными пунктами. Кстати, ни на одном КПП не ставят выездные штампы. Видимо, экономят место - пересекать границы тут приходится часто.
Дубровник – типичный туристический муравейник. Город красивый, интересный: высокие католические соборы, древние стены. Однако же с приходом массового туриста, он неминуемо меняется. Он становится искусственно слепленным из отборного материала, законсервированным в красивой прозрачной бутылке. А это уже не то. На выступах скал, уходящих в море в старом городе расположился ресторан. При выходе к нему красноречиво предупреждает путника надпись: “NO TOPLESS, NO NUDIST”. В окрестностях крепостных стен, которые помнят о снарядах древних и современных орудий, о событиях последней войны на Балканах, продолжается передел и захват земель. Под частное и коммерческое строительство.
Всегда, приезжая в новое место, стараешься замечать его особые приметы. В старой части Дубровника эти приметы большей частью унифицированы под остальные крупные туристические города. Из быта нетуристических кварталов я отметил для себя популярность скутера как средства передвижения, он здесь везде, и обилие кошек. Кошки снуют под ногами, выглядывают из-за угла, рыскают по мусорным бакам. Подобная картина встречается и в Черногории, но здесь, в Дубровнике, показалось, что их особенно много. Настоящий кошачий город.
Страны стремятся как можно быстрее забыть свою общую историю. Даже сербско-хорватский язык, объединяющий народы, искусственно и искусно меняется. Теперь даже пытаются выделить из него отдельный черногорский язык, прививая латиницу и искореняя кириллицу. По дороге назад мы заметили на обороте хорватской пивной бутылки надпись на трех языках: сербском, хорватском и боснийском. Различия заключались в одном синонимичном слове, а места для надписи потребовалось в три раза больше. Политика в языке – это очень неэкономно.
Хорватско-черногорская граница проходилась при мягком свете закатного солнца. Хотелось спать. Справа и слева на лесистых склонах гор, отбрасывая длинные тени, тянулись вверх строгие свечки диких кипарисов. Ни один черногорский пограничник ничего не спросил, лишь шлепнули въездные печати в паспорт. Кстати, хочется поблагодарить водителя рейсового автобуса Дубровник-Подгорица. Этот добрый человек не оставил нас голодными и, пожертвовав графиком, разрешил купить в придорожной плескарнице автовокзала Герцег-Нови, где была трехминутная остановка, вожделенную плескавицу. Темнело, и забегаловка уже готовилась закрываться. Бедный товарищ не рассчитывал, что решетка, на которой делают мясо, окажется холодной, и плескавицу нам будут готовить десять минут. Весь автобус терпеливо ждал, пока мы обзаведемся ужином. Когда голодные студенты залезли в автобус, водитель погрозил нам пальцем и ухмыльнулся. График быстро нагнали, никто не обиделся. Так и хотелось сказать “мы дома”.
ЛЮБИТЕЛИ ПРИРОДЫ, БЛИН
В таких небольших вылазках, походах на пляж, поездках и прогулках по окрестностям мы провели первую неделю в Черногории. Вечерами мы подолгу сидели под виноградником, за столиком во дворике у входа в комнату, и над окном всегда горел свет. Иногда мы специально его выключали, чтобы насладиться южным звездным небом. И тогда лишь луна освещала наши лица, и свежий ветер с моря навевал мысли. Можно было бесконечно смотреть вдаль, туда, где в ночной темноте терялась граница между небом и морем. Мы ели булки, а в стаканах плескался черногорский Вранец. Тогда я не думал, что будет так приятно вспомнить эти вечера.
В продолжение фактографической части нашего рассказа самое время описать несколько занятных мест недалеко от Петроваца. Если подниматься дальше от пляжа Лючица на восток, тропинка приведет к поселку Болярица. Над ним, в живописном местечке на скалах притулились три церквушки традиционного для побережья Черногории стиля. Это монастырь Градиште, первое упоминание о котором относится к началу XIV века. В непогоду место уединенное, располагающее к раздумьям. Церкви были открыты и пусты. Там, на вершине холма, не покидало ощущение отстраненности и в то же время причастности ко всему вокруг. Послушников заметно не было, но оставалось чувство, что кто-то рядом, тихо исполняет службу. Дверь в кельи была открыта, проём прикрывала легкая, раскачивающаяся на сквозняке белая занавеска. А где-то далеко внизу штормом шумело море, изумрудно-синее Адриатическое море.
Если идти от Петроваца крутым подъемом на север, то попадете в старый монастырь Режевичи. Ведет к нему прибрежная пешеходная дорожка через неосвещенные тоннели. Первый тоннель сбивает с толку, упираясь своим выходом в крутой обрыв, поросший молодыми деревцами. Только потом мы выяснили, что в середине темного хода есть ответвление вправо. Жутковато было нащупывать путь без фонаря: ни зги не видно, ступаешь, словно в никуда. Через полчаса пешей прогулки покажется колокольня монастыря. По атмосферности он, на мой взгляд, уступает церквушкам Градиште, но посмотреть все же стоит. Как стоит съездить на ближайший к Петровацу остров, на вершине которого стоит церковь Святой Елены. Рыбаки на пирсе запросили за такое удовольствие 30 евро, что, конечно же, очень много. Возможно, вам удастся найти что-нибудь дешевле.
Ровно через неделю настала пора сниматься с якоря. Этот морской ритуал происходил рано утром, когда соседи по дому еще не проснулись. К слову, молодой человек с мамой, наши чудесные соседи, “прожженные” организованные туристы, купившие полный пакет развлечений у турфирмы и изъездившие весь список автобусных экскурсий курорта, очень за нас волновались, когда мы сообщили им, что во вторую неделю собираемся путешествовать по стране с палаткой. Похоже, их даже шокировала сама возможность самостоятельного путешествия по чужому государству. Мы решили не создавать панику на их лицах и не говорить, что основной способ нашего передвижения зовется автостопом. Сказать точнее, мы собирались экспериментировать: сочетать автобусное и автостопное передвижение. До поездки серьезного опыта автостопа ни у меня, ни у моей спутницы не было, а по сему самый верный вариант - все же держать в голове примерное расписание автобусов на трассах.
Итак, чтобы не заставлять наших соседей лишний раз за нас переживать, мы выехали рано утром. Тем более, что к середине дня мы уже надеялись попасть в национальный парк Биоградска гора, и расписание автобусов нам вполне говорило “да”. В лучших традициях ранний автобус, на который мы рассчитывали, был проворонен, и мы отправились до Будвы на следующем – ходят они между поселком и городом каждый час. В Будве пересели на автобус до городка Мойковац. В пяти километрах не доезжая его, от главной трассы серпантином должно было уходить ответвление к парку.
Тут стало ясно, что автобусное сообщение хоть и развито в Черногории неплохо, но большее внимание уделяется все же туристическому приморскому югу – расписание автостанции “Будва” сомнительно говорило только о двух или трех автобусах в день по нужному нам направлению вглубь страны. Многие рейсы в таблице были стыдливо замазаны, некоторые зачеркнуты и изменены.
Ехали долго, часа три-три с половиной. Но скучной дорогу никак не назвать. Балканский транспорт показался мне особым проявлением местной культуры. Прежде всего, культуры личного общения. Один журналист и литературный критик по фамилии Бавильский однажды заметил в одном из своих опусов, что русский человек в отличие от европейского в поезде не едет, он в нем живет. Так вот, балканский человек живет не только в поезде. Он живет везде: в машинах, в кабаках, на работе… Он продолжает активно жить, забравшись в автобус. Как только салон хотя бы на треть наполняется балканскими людьми, запускается нескончаемый процесс коммуникации. Люди говорят, ходят, знакомятся, угощают друг друга снедью. Вот кто-то успешно общается с молодой попутчицей из Никшича, а вот дама из Подгорицы только что села, а уже нашла общих знакомых со своим соседом. Этих же общих знакомых, кстати, может запросто знать пол-автобуса. Одним словом, Балканы.
Автобус ехал через всю страну. За прибрежными высотами, после многокилометрового тоннеля на трассе Бар-Подгорица показалось Скадарское озеро. По его берегу тянется пока единственная в Черногории действующая железная дорога. К слову, сейчас на ней можно увидеть российские вагоны Москва-Бар.
За окном быстро меняется действительность. Только что мелькавшие на фоне моря пестрые новостройки “для русских” мгновенно сменились ветхими поселковыми лачугами местных жителей. Началась настоящая Черногория. Проехали Подгорицу, достаточно серую столицу, по большей части состоящую из типовых панельных домов. В табличках с названием улиц угадывалась чудом уцелевшая со времен единой Югославии кириллица. Тогда город еще назывался Титоград, а деревья были большими. Сейчас успело вырасти целое поколение, строго предпочитающее латиницу. Кириллица встречалась нам в Черногории и после, но с каждым годом ее все меньше и меньше в независимой стране, которая делает ставку на туризм. После равнинной Подгорицы автобус круто забирает вверх: пробирается через ложбины каньона, снует меж тоннелей, с трудом тянет перевалы. Дорога вьется на узких скальных выступах, и водителю привычно считать миллиметры до проносящихся навстречу автомобилей. Кажется, будто едешь сквозь время, так быстро меняются виды вокруг. Иной раз кинешь взгляд в лобовое стекло и не понимаешь, куда дальше можно здесь ехать – везде только отвесные скалы. Но путь лихо находит выход в трехмерном пространстве, взбирается невероятными виражами вверх, скатывается уступом вниз – и вот мы за перевалом. Где-то выше, выдавая себя еле различимыми столбами, по своему неведомому горному пути тянется та самая железная дорога. От перепада высот закладывает уши. И вот скоро уже Мойковац, пора готовиться к выходу. Водитель помнит о повороте на Биоградску гору и любезно нам останавливает в нужном месте. Выгружаемся. Пассажиры провожают нас любопытными взглядами. Небольшой перекус, взгляд на кустарно изготовленную карту – и вперед, в еще одну манящую неизвестность.
Дорога к Биоградскому озеру, в самое сердце национального парка, длится около пяти километров. Она сначала поднимается серпантином вверх, потом тянется прямо. Местность довольно пустынная, прохладный ветерок дует в спину – явно находимся не на море. Мысль поймать машину до озера сменяется ожиданием тяжелого подъема с вещами – по дороге никто не едет. На входе в парк, у шлагбаума, нас пропускают без машины бесплатно. Смотритель удивляется и улыбается, услышав русскую речь. Но что это? Сзади послышался шум шин – машина с хорватскими номерами. Вытягиваем палец и голосуем, не надеясь что-либо поймать. Но нам с первого же раза улыбается удача! Сезон автостопа открыт.
До озера нас подбросила интеллигентная немецкая пара, взявшая машину на прокат в Хорватии. Эти люди остановились недалеко от албанской границы, в городе Плав, и путешествуют на машине по окрестностям.
Озеро было запружено народом. Дети качались на качелях, родители попивали пиво за бревенчатыми столами, в округе паслись туристические группы. Такого мы здесь увидеть не рассчитывали. “Do you know, where is your camp,” – поинтересовались немцы. Мы, конечно, парировали по-русски самоуверенным “конечно, знаем”. На самом же деле, мы понятия не имели, где ставить палатку. Организованный кемпинг, который нам предложили смотрители парка, нам не очень подходил. Мы все же искали в этих местах уединение и спокойствие, хотели остаться один на один с дикой природой, да и три евро с человека за возможность ставить палатку не особо прельщали. На первый взгляд нам показалось, что от такого количества народу вся дикая природа в этих местах растворилась, ну или по крайней мере испугалась и убежала. Мы пошли вдоль берега озера. Справа, в прозрачной воде, громко плескалась крупная рыба. По деревьям поскакали белки, а народу становилось все меньше. Тут мы увидели симпатичный полуостров с готовым кострищем и беседкой. Вопрос решился единогласно – палатку ставить! Но не сразу. Дело было в трех евро. Мы посчитали, что если поставить палатку сразу, то в свете дня ее увидят смотрители и в лучшем случае попросят заплатить, а в худшем – прогонят нас в организованный кемпинг. Мы ждали.
Над углями в армейском котелке приятно кипели макароны. Под крышей беседки мы пили вино из кружек и разговаривали о Балканах. Солнце садилось, а на небе плыли чудесные картины из облаков. За деревьями вздымались вершины гор, и нам едва ли верилось, что на свете может быть такая красота. Иногда на полуостровок забредали отбившиеся от группы туристы. Наверное, они смотрели на макароны, бросали взгляд на нас, пьющих черногорский Вранец в пакетах за один евро, и думали, что мы какие-то странные. Но нам было очень хорошо. Мы были довольны, что все получилось.
И, как говорится, смеркалось. Солнце медленно таяло за горизонтом. Пора подумать о палатке. Обычно солнце долго-долго собирается уйти. Оно как бы цепляется за день, долго не дает себе спрятаться. Но стоит ему только скрыться из виду, так сразу начинает стремительно темнеть. Со временем мы традиционно просчитались, и собирать шатер пришлось уже в темноте, наощупь. Получилось нечто, что было мало похоже на палатку, но имело внутри себя пространство, пригодное для сна. Подумали, что на первый раз и так сойдет. Тем более, что вокруг сгущалась темнота. Ночной лес будто ожил при свете луны. Рыба стала плескаться громче, деревья скрипели отчетливее, где-то в темной глубине леса хрустели ветки. На запах еды и свет огня стали собираться неведомые обитатели этих мест. Над нами на ветках резвились ночные звери, они перекрикивались страшными голосами, созывая все больше и больше собратьев. Мы чувствовали присутствие кого-то. Некто крупный прыгал с деревьев в кусты. Мы сидели у костра и понимали, что становится жутковато. В памяти отчетливо образовывался мишка, который был показан на стенде перед входом в парк. Там говорилось, что медведи – давние обитатели этого леса. По информации стенда где-то в районе озера нам еще непременно должны были встретиться знаменитые жабы. В полуметре за спиной послышался крик неведомого зверя. Скорее всего, он и все вокруг были куницами, позарившимися на наш ужин. По спине бежали мурашки, и думалось, что лучше поскорее пойти спать, чтобы не ощущать ужаса. Еще в голову приходили мысли о том, кто же все-таки хозяин на этой земле. “Любители природы, блин…”, - испугано произнесли мы в один голос. И пошли спать. А предполагаемые куницы учинили разгром лагеря. Ночью они прыгали с деревьев прямо на крышу палатки и скатывались по своду вниз, разбрасывали вещи и допивали остатки Вранца.
ПО ВОЛНЕ СОБЫТИЙ ИЛИ “А НЕ МАХНУТЬ ЛИ НАМ”
Утро пахло горной свежестью. На противоположном берегу незаконно рыбачила компания товарищей. Ничего не напоминало о жуткой ночной картине. Лишь разбросанные куницами вещи говорили о переменчивости этих мест. Было решено двигаться дальше. Пока мы пили чай и собирали сумки, все же пришел смотритель и взял с нас деньги за палатку. В горы к снежникам мы решили не идти, а направились вниз, к трассе. До нее нас подбросила черногорская пара на старом синем Фольксвагене, за что им отдельное спасибо. День начался неплохо, мы продолжаем путь.
Машины проносились мимо. До Мойковаца оставалось около семи километров, но, несмотря на хорошее частое движение, никто не хотел останавливаться. На полуденном солнце мы простояли около получаса. Наконец из потока выделился автомобиль и начал подавать сигнал остановки. За рулем оказался молодой парень из Никшича. Он, как только узнал, откуда мы, начал вспоминать все известные ему русские слова, и тщетно пытался выразить через них свой восторг. Словарного запаса явно не хватало, но его отношение к русским было понятно без слов. Он называл нас братьями и говорил, что мы обязательно вернемся сюда. Мы в ответ восторгались красотами вокруг и вкусом пива "Никшичко тамно”, того самого, что варят в его родном городе.
Водитель высадил нас на автостанции Мойковаца. Дальнейший план действий был до конца неясен даже нам самим. Оставалось закупить продуктов и идти обсуждать наши перспективы за очередной порцией плескавицы. Благо, она нашлась быстро – в центральных районах страны сокровенным знанием о плескавичных местах обладает и стар и млад. Стоило нам зайти в пекарню, ошибочно приняв ее за плескарницу, продавщица тут же дала нам рекомендации по поиску самой вкусной плескавицы в городе.
Заведение никак не называлось. Точнее, может быть, и называлось как-то, но его название уж точно никто давно не помнит, и оно нигде не висит. Перед нами выпивают не первую кружку пива два местных старожила. Жестикулируют активно, разговаривают о Косово, перетирают события минувших времен. Мы разложили на столе карту и пальцем стали рисовать маршрут. Невероятно близко пролегала граница Сербии. Палец то и дело стремился заехать туда. “А не махнуть ли?” – подумалось нам. И на ближайшую пару дней родился новый план. Завтра мы окажемся в Сербии. Завтра мы решительно окажемся в Сербии! Сегодня добираемся до знаменитого моста Джурджевича через реку Тару, смотрим каньон, а завтра пробираемся в сторону границы, в ближайший к ней город Приеполе.
После сытного обеда мы отправились в сторону развилки на дорогу, ведущую сквозь каньон. Шли долго, пытались выйти из длинного населенного пункта, чтобы удобнее было стопить машину. Дорога оказалась малодеятельной, и кроме локальных машин, водители которых все время показывали, что скоро куда-то сворачивают, почти никого не попадалось. Автобусов тоже не было. На позиции “под деревом после поселка” мы ждали почти час. И прождали бы еще столько же, если бы не закапал дождь. Неожиданный, как все балканское, сильный грозовой дождь. Где-то я уже говорил, что когда путешествуешь свободно, а особенно по Балканам, ситуации часто развязываются сами собой. Вот и на этот раз, завидев, как двое товарищей прячутся под зонтами на обочине дороги, к нам подошел житель поселка и предложил укрыться в баре. Да именно в будущем баре, который он обустраивает рядом с дорогой. Не проукрывались мы там и пяти минут, как из того же поселка прибежала радостная девочка, которая даже знала русский. Она, студентка факультета, связанного с туризмом, оказалась любительницей общения с иностранцами, которые ловят машину рядом с ее домом. До нас были эстонцы, поляки, а сейчас “дошли наши, православные!”. Через пару минут мы уже сидели в гостиной с ее большой семьей, пробовали домашний сыр и обсуждали сербско-российские отношения. Отец семейства оказался человеком с активной позицией и твердым взглядом на вопрос балканских конфликтов. Женщины поникли, как только отец заговорил о войне. В сербских беседах эта тема часто проходит красной нитью. Здесь еще очень хорошо помнят 99 год, и любой такой разговор нет-нет, да и сведется к утверждению “Косово je Србиjа” или обсуждению натовских бомбардировок Югославии. Но молодежь все больше отстраняется от прошлого и, случается так, что уже не желает бороться за историческую справедливость.
Эти добродушные люди помогли нам узнать расписание ближайшего автобуса, с которым нам предстояло преодолеть малодеятельный участок дороги. Решено было сначала ехать не до самого моста, а до села Добриловина, где в каньоне реки, судя по карте, находится женский православный монастырь. До Добриловины мы доехали под вечер. Дорога вилась вдоль Тары, близнецом повторяя ее русло, и каждый поворот заставлял доставать фотоаппарат и снимать фантастические виды горной реки. Фантастические во многом потому, что Тара, как и большинство рек Черногории, отливает очень странным ярко-голубым, аквамариновым оттенком. По началу не верится своим глазам: впечатление, будто смотришь на рекламную картинку какого-то туристического агентства, и вселенский мастер Фотошопа не поскупился выкрутить до края насыщенность голубого на ней. Когда понимаешь, что это реальность, она сводит с ума. Такое бывает!
Монастырь оказался крохотным, на его территории стояла лишь одна небольшая церковь и новый двухэтажный дом с кельями. На скамейке перед источником сидели послушницы и негромко обсуждали что-то с супружеской парой, почивали гостей чаем и шоколадом. Наверное, монастырь не так часто посещают туристы, и Добриловина остается обычным черногорским селом, откуда, кстати, берет начало род нашей добродушной семьи из-под Мойковца. Место здесь наполнено какой-то естественной первородностью, аутентичностью. Люди делают здесь то, что делали всегда, из поколения в поколение, просто потому, что так делали раньше их предки, просто потому, что они родились здесь и принадлежат этой культуре.
Монахи уже было готовились закрывать ворота, и вокруг в сельской умиротворенной идиллии растворялся день. Пахло свежескошенной травой и коровами. Солнце уже садилось, и было решено ночевать здесь – сегодня добраться до моста, а это еще 20 километров, уже казалось невозможным. Место, подходящее для установки палатки, найти было трудно: везде отвесные скалы, а любой клочок земли здесь превращается в частную собственность и возделывается. Послушницы на вопрос о палатке ответили пространно: “Ставить можно, но не здесь, а вооон там”, - обводя рукой половину окрестных утесов. Очевидно, что выход из положения оставался только в смирении.
Становилось все темнее, свет лиловыми оттенками играл с тенью на уступах окрестных скал. Тень медленно выигрывала. Делать было нечего, и мы двинулись в сторону кемпинга, который заметили еще на въезде в село. Редкие машины мелькали фарами, любопытно снижали скорость, и пассажиры разглядывали бредущих по обочине нас. Может быть, множество вещей, беспорядком болтающихся на наших спинах, привлекало их, может быть, сам факт присутствия в таком глухом месте двух ненормальных, но интерес был решительно нездоровым. Оба ненормальных уже почти успели смириться с потерей нескольких евро за ночевку, как вдруг перед ними самостопнулся туристический фургон, который выполз прямо из того самого кемпинга. Машина была похожа на настоящую рабочую лошадку туристической индустрии, с насосами-лягушками, веревками, сломанными веслами и кучей другого хлама внутри. Или я что-то не понял, или драйвер предлагает нам проехаться с ним до еще одного, его собственного кемпинга! Еще пара слов, и мы вдруг понимаем, что кемпинг находится в точности там, куда планировалось добраться сегодня изначально – у моста Джурджевича! Неожиданно и подозрительно гладко наш график снова готов въехать в колею. Через полчаса мы были на месте.
Мойковац
|