КАК МЫ С ЭСТОНЦАМИ СУП ВАРИЛИБалканы. За окном фургона, на фоне гаснущего темного неба проносились силуэты величественных утесов. Они то отходили прочь, словно испугавшись света фар, то нависали над ниткой дороги, а иногда и вовсе захватывали ее в объятия, и тогда приходилось нырять в извилистую тоннельную темноту. По пути поговорили с водителем о медведях, о каньоне и о туристическом бизнесе в стране. С ним дела обстоят, судя по всему, хорошо, ведь хозяин кемпинга на подъезде к нему сам предложил не платить за место, и остановиться на ночь бесплатно. То ли сам предложил, то ли мы незаметно для себя его уговорили.
В ночной полутьме при помощи одного только света звезд, мы расставили палатку и принялись готовиться к трапезе. В полусотне метров на кострище горел огонь. Он освещал лица большой компании, примостившейся на бревнах вокруг. Помощник владельца кемпинга уже успел сказать нам, что “у них сегодня эстонцы” и посоветовал нам быть поаккуратнее “с этим делом”. То ли он имел в виду сложные межнациональные взаимоотношения наших народов, то ли особенности употребления алкогольных напитков с прибалтийцами – мы не уточнили. Так или иначе, кемпинг ужинал. И нужно было что-то делать, ведь он ужинал без нас.
В Биоградской горе мы приноровились готовить на костре суповые бич-пакеты, макароны, сосиски и прочую нехитрую снедь. На этот раз, еще с Майковца, у нас была запасена молодая картошечка, чтобы запечь ее в золе. На столе перед кострищем была развалена куча напитков и еды, отчасти и с эстонскими этикетками. Видимо, гости запаслись провизией еще с Таллинна. Все они что-то выпивали. Наша скромная компания из двух человек решила не мешать общему веселью. У Алиски не было настроения говорить на политические темы, да я не горел желанием выслушивать споры. Мы решили сесть поодаль, мирно приготовить суп, кинуть под золу картошку, поесть и уйти спать. Все бы ничего, однако же наши пасленовые вместе с армейским котелком произвели фурор в эстонском обществе. Долго молчать, глядя на наши потуги зарыть картошины поглубже, путешественники не могли. Один из них оказался русскоговорящим, со стаканом в руках он принялся рассуждать о философии приготовления картошки на золе. Мы тоже поддали “Лозы”, и разговор пошел. Оказалось, что эстонцы путешествуют на велосипедах – от самого Дубровника через две границы они пробирались в албанский Шкодер, а теперь едут назад. Долго делились впечатлениями: они рассказывали об Албании, которая по их словам, точно Индия в Европе, а мы – о странах и городах, что видели сами. Картошечка получилась аппетитной, а сон был очень крепким, без куниц и медведей.
СЕРБСКИМИ МАРШРУТАМИУтром мы проснулись в удивительном месте. Кемпинг располагался на высоком зеленеющем уступе каньона, у самого обрыва. Где-то глубоко внизу было слышно, как шумит река Тара. Чуть дальше виднелась легкая конструкция моста, стоящего на высоких и тонких ходулях – опоры держат его на высоте 150 метров. Если посмотреть вниз, захватывает дух и кажется, будто голубые воды реки вот-вот подхватят наблюдателя и унесут вниз по течению – настолько быстрые потоки внизу.
Хозяин вскипятил нам воды и, позавтракав, мы снова вышли на трассу. У моста стоял стенд, возвещавший, что отсюда начинается область городка Плевля. Этот град – последний крупный населенный пункт перед Сербией, до границы с которой, по нашим подсчетам, оставалось всего-навсего километров 60. Он же и стал в нашем плане промежуточной остановкой. Около часа стопили машину в сторону Плевли, но снова столкнулись с той же проблемой - трафик в нужном направлении был очень скудным, а государственный КПП, которым мы хотели воспользоваться, находился вдали от большой жизни и был не таким популярным – туристы и местные предпочитали более удобный пропускной пункт на другой трассе, к востоку от Майковаца. Сошлись на том, что дальше подъедем на автобусе, но и его нужно было поймать. С этим везло больше, еще через полчаса ожидания высоко на серпантине показался желтый бас. По балканской иронии судьбы оказалось, что автобус идет до самого Белграда. Глаза Алисы зажглись огнем: “Мы едем в Белград?!..”, - почти утвердительно произнесла моя спутница. И все было бы хорошо, если бы не цена билета и время в пути, тогда бы мы точно писали здесь о Белграде. А пока было решено ехать прямиком в Приеполе. Название города – единственное, что мы о нем знали тогда, сидя в желтом автобусе, который вес нас к сербской границе.
Поворот за поворотом, подъем за подъемом. На горизонте показались снежные шапки Дурмитора, а дорога уже проходила по сочным альпийским лугам. Так мы доехали до черногорско-сербской границы, одной из самых молодых границ мира, еще несколько лет назад бывшей просто пунктирной линией на карте, разграничивающей два региона одной страны. Со стороны Черногории КПП выглядит солидно: новые постройки, навес из синего пластика и будки для пограничников, - все по-европейски аккуратно – заметны эффективные вливания туристических денег… Выпустили почти без вопросов, поинтересовавшись лишь о месте наших ночевок. А вот сербский пункт выглядел иначе и был больше похож на пост ДПС в российской глубинке: старый синий вагончик с огромным сербским флагом на самодельном штоке. В автобусе мы были почти единственными пассажирами, которые пересекали границу по заграничному паспорту, однако без лишних вопросов нам шлепнули сербские штампы и пожелали счастливого пути, ничего не спросив даже о ночевке. Да и хорошо, ответить нам все равно было бы нечего, пришлось бы с утра пораньше придумывать новую историю.
Прибыли в Приеполе мы к обеду. Автовокзал, совмещенный с городской железнодорожной станцией, встретил нас забегаловкой “Слонче”, что, если попробовать применить мои познания в болгарском, могло означать только одно – “Слоник”. Такой расклад нас никак не устраивал, при всем при этом мы вдруг поняли, что надо менять евро на деньги. С европейскими бумажками в провинциальной Сербии оказалось проблематично, и только в центре города смог отыскаться работающий обменный пункт. Когда с валютой все было улажено, путешественники занялись поиском настоящей сербской плескавицы.
Приеполе, или в другой транскрипции – Приеполье, находится среди невысоких холмов, на слиянии рек Лим и Милешевка. С берега быстротекущего Лима хорошо видно, как по холмам взбираются черепичные крыши невысоких домов, кое-где новые и яркие, кое-где потрепанные временем, обветшалые и тусклые. Если взобраться на один из холмов - весь город как на ладони: река с мостом, и центральная улица, и парк поодаль от кварталов, и бесчисленная черепица. Где-то поверх нее блестят на солнце православные кресты городского храма, тут же, чуть правее, будто выявляя вечные балканские противоречия, высится белый минарет со знаком полумесяца - значительную долю населения помимо сербского большинства здесь составляют боснийцы, исповедующие ислам. 25 км до Боснии и Герцеговины, 80 км – до Косова и Метохии: на Балканах приходится оперировать небольшими расстояниями, всегда имеющими большое значение.
Старые бетонные конструкции на высоте в полтора человеческих роста, чтобы труднее было дотянуться, беспорядочно облеплены кое-где еще целыми плакатами с изображением Воислава Шешеля. Десятки таких плакатов, наклеенных один на другой, выцветших и новых, призывают немедленно освободить лидера Сербской радикальной партии. Рядом – свежие лозунги за присоединение Сербии к ЕС и фотографии Тадича. Политическая и национальная борьба в стране продолжается на городских стенах, которые здесь умеют говорить. Вообще любая плоская поверхность в городе служит трибуной оратора, концентратором гласа народа, будто невидимый дух берет по ночам в руку баллончик и говорит за всех. На стенах – те же темы, что и за столом – Косово, национальное единство, неверный курс современной Сербии и снова, снова Косово.
Путь от автовокзала в новой части города до центра был нелегким, через магазины с пивом и навесной мост, который ведет в точности на главную улицу Приеполе. Как полагается, у города, даже такого небольшого, есть своя центральная улица. В супермаркете, который мы там нашли, продавалось все, что только можно. Особенно ценными нам показались заморские консервы “Happy tuna” – счастливых тунцов закупили на несколько дней. Помимо магазинов, баров и офисов на центральной улице есть “Градска кафана”, бюджетная столовая для полуденного перекуса. Там то и ждала нас вожделенная плескавица, первая на сербской земле. И было бы наивно полагать, что на родине сего блюда будет только одна его разновидность. Градска кафана угостила нас настоящим плескавичным меню: плескавица в булке, плескавица на тарелке, плескавица с начинкой, жаренная разными способами… За соседним столом обедали приепольские дамы. Заинтересованные русским языком, дамы стали спрашивать, откуда мы и как попали в их провинциальный городок, а потом и вовсе изъявили желание с нами сфотографироваться. Везде достаточно было сказать, что мы из России, как решались любые проблемы. Многие сербы когда-то имели или до сих пор имеют какое-то отношение к России: кто-то во времена социалистической дружбы народов работал там, кто-то отправил своих детей учиться в Москву, у кого-то просто остались в России знакомые или родственники. Многое связывает два народа, и отношение к людям из нашей страны по сей день остается очень дружелюбным.
Вдоль реки Милешевки идет дорога до сербской святыни – Милешевского монастыря, известного чудом сохранившимися фресками XIII века. Святая обитель находится совсем недалеко от Приеполе, на вскидку километров 7-10. Сюда приезжают со всей Сербии целыми семьями: походить по парку у реки, помолиться перед иконами в храме, поговорить с послушниками, напиться умиротворяющей тишины горного края. И проникнуться звоном колоколов, который имеет здесь особое значение. Когда звонят колокола монастыря, звук разносится далеко по долине реки и всегда слышно, что где-то неподалеку находится православная обитель. Звучат они громко, плотно, немного тревожно – совсем не тот малиновый перезвон русской колокольни. Однако же в такие моменты они, колокола, собирая в своем звоне что-то очень важное и общее, объединяют целый народ.
Вечерело, и мы решили ехать до монастыря, а после - ставить палатку где-нибудь недалеко от него. 10 километров мы преодолели на старой отечественной шестерке, которую выловили совсем быстро. Водитель подвез нас до самых ворот монастыря, хотя сворачивать ему, как потом оказалось, нужно было раньше. По пути драйвер восторгался отечественным автопромом, мол, он, автопром, производит машины будто бы специально для Сербии. Иномарки-де, в условиях разреженного воздуха “плохо идут”. А “ваши” отлично прут. Не стал с ним спорить, он человек высокогорный, ему все же виднее. Да и Нива наша (а она в Сербии пользуется поразительной популярностью) действительно по проходимости иной раз даст фору иностранному внедорожнику.
Для начала было решено определиться с местом ночевки. Все так хорошо складывалось, что мы продолжали спускаться по накатанному пути и не обдумали этот вопрос заранее. Однако же, было надо. В округе подходящих палаткомест не оказалось. Поспрашивали местных, прошлись по дороге и уже было нашили одно местечко, на небольшой полянке у берега реки, но только успели расставиться, как нас прогнал некий дедушка, угрожающе двинувшийся в нашу сторону с груженой тачкой – полянка у берега реки оказалась частной собственностью. И мы, немного смущенные, вернулись к монастырю, гулять по его выложенным неровной плиткой тропкам, сидеть на деревянной лавке напротив собора и слушать колокола. Все это мы делали без малейшего представления о дальнейшем раскладе. Между тем, небо становилось все теплее, а точка принятия решения все ближе. Перед монастырем сидела компания товарищей, которые посоветовали нам идти вдоль реки и искать место “где-то там под мостом”. Нам показалось, что лучше ловить машину и двигаться обратно, в сторону города, и где-нибудь по пути искать себе полянку. Машина поймалась сразу, и водитель, как водится, был очень рад гостям из России. Дальше на русско-английско-болгарско-сербском состоялся диалог, который в переводе на нормальный русский язык звучал бы примерно так:
- Нам бы переночевать. У нас есть палатка, котелок и ракия, - в общем все, что нужно для ночевки. Вы знаете какие-нибудь места неподалеку? Полянки или, на худой конец, кемпинг.
- Вы что, ребят, долбанутые?
- Да мы уже несколько дней так путешествуем, нормально...
- Я вам, конечно, могу показать одно место, под мостом. Но это не будет безопасно для вас, предупреждаю как братьев. Имейте в виду, что Сербия – это, как бы вам сказать, это не Черногория. Ребят, это Сер-би-я. И сейчас вы в самой ее заднице. Здесь не стоит с палаткой вставать вот просто так. Да и кемпингов-то у нас поблизости нет.
Мы с Алиской переглянулись и решили, что водитель прав. Тогда я поинтересовался, есть ли в Приеполе недорогие гостиницы или что-нибудь хостелообразное. Драйвер утвердительно кивнул головой и достал телефон. Конечно, никаких хостелов в Приеполе и быть не может, но зато у каждого уважающего себя серба в друзьях ходит половина страны. Водитель набирает номер своего товарища и сообщает ему, что у него в машине сидят двое долгожданных гостей из России, которым нужна помощь. Через минуту вопрос о нашей ночевке решается, мы едем в некую частную гостиницу в Приеполе всего за 5 евро с носа. Владелец той самой гостиницы оказался по совместительству еще и местным ресторатором и держал кафе. В нем и произошла сделка. Нас сразу принялись знакомить с многочисленной братией друзей и родственников, умолять остаться и посмотреть Сербию вместе. Наш водитель выразил симпатию Алисе, а мне быстро решили сосватать невестой симпатичную официантку, которая нас обслуживала. Вот так за бокалом пива заканчивался первый день в Сербии.
Гостиница на поверку оказалась совсем не гостиницей, а скорее набором койко-мест в каком-то служебном помещении. Хозяин извинился за бардак, сказал нам, что сейчас здесь у него никто не живет, но для нас он сделал исключение. То ли в зимний горнолыжный сезон у него останавливается народ, то ли время от времени помещение сдается каким-то рабочим – мы так и не поняли, да и не до размышлений было: нас обуревало волнение и радость, что все снова разрешилось хорошо, было удовлетворение от дня, полного приключений. В тот момент мы были довольны, что дорога нас вернула обратно в город, что мы неожиданно имеем возможность прогуляться по вечернему городу, а после крепко заснуть в обычной кровати. В тот момент мы предпочли палатке крышу над головой.
Комната была поистине странным местом. Десяток металлических кроватей среди ненужного хлама, и дверь в туалет, будто выход в другое измерение. Санузел этой комнатушки был самым странным из всего, что мы увидели внутри. Магическим образом он перемещал нас… в предвыборный штаб. Да-да, в предвыборный штаб с огромным столом, флагами и агитплакатами. Из туалета было два выхода, он был общим и для нашей комнаты, и для штаба. Одним словом, Балканы.
Ночной балканский городок в обычный будний день был полон жизни. Под жарким южным солнцем в середине рабочего дня он уныло спал, а сейчас, будто пробудившись от полуденного марева, ожил. На набережной обнимались смущенные и не очень смущенные парочки, улицы были полны безбашенных кутежников, попивалось пиво и лилась веселая сербская речь. У ночных клубов, соревнующихся в громкости местной попсы - турбо-фолка, роилась цветастая молодежь, а придорожные забегаловки и прескарницы в калейдоскопе ночных метаморфоз превращались в бары с бездонными бочками. Казалось, что заведения разного рода вдруг все разом стали питейными, и что работают здесь они круглые сутки.
Оправдывая ожидания, самая дешевая плескавица путешествия попалась нам в Сербии. Всего за 80 динаров или 40 рублей мы отведали непоказного блюда, которое приготовили на наших глазах профессионалы настоящей уличной закусочной. Конечно, они знали русский, и, конечно, оценили наши познания в местной кухне быстрого питания. Конечно, один из них работал в Москве, и, конечно, имеет множество знакомых русских.
Безумные звуки ночного города никак не мешали нам заснуть. День выдался насыщенным, и скоро на вибрирующих от турбо-фолка кроватях мы уже видели непредсказуемые балканские сны, будто сцены из фильмов Кустурицы.
О КРЫШАХ МИРАМир, как большой город. Если на него посмотреть сверху, наблюдатель увидит множество крыш, пологих и крутых, высоких и не очень, остроконечных и плоских, как фанерная плита. Крышей мира обычно называют Гималаи. Но это название справедливо не только для самой высокой на планете горной гряды, ведь здесь дело в ощущении верха, в том чувстве, которое испытываешь, когда облака так близко, а мир с высоты горных пиков кажется таким легким, и вместо проблем над головой только бесконечное небо. Неспроста некоторые люди так любят гулять по городским крышам – сверху все выглядит совсем по-другому. Вот и я люблю гулять по крышам. По крышам мира. На Балканах такими местами изобилует Черногория. Из Приеполе наш курс лежал в обратном направлении, к сказочным озерам горного массива Дурмитор, где достает до неба самая высокая точка Черногории, Боботов Кук, высотой 2522 м.
Проснулись мы поздно, ближе к полудню. Город снова показал нам свое скромное дневное лицо. Закусочные оставались закусочными, а у плескарниц редкие горожане жевали булки. Мы сверились с расписанием, попрощались с новыми знакомыми и отправились к автостанции, по пути потратив оставшиеся динары в продуктовом магазине. Примостившись кто на ступеньках, кто на сумках, всей автостанцией ждали автобус. Он должен был прийти в 12:40 по местному времени. Но ни в 12:40, ни в 13:00 борт на горизонте не наблюдался. Началась массовая атака таксистов. Отбивались от них всей автостанцией. А те назойливо уверяли, что автобус не придет, что в Сербии расписания висят для красоты, и что они, великие спасители, довезут нас до Жабляка, черногорского курортного городка у подножья горного массива - туда должен был идти наш автобус. Мне думалось, что автобус идет по длинному маршруту Белград-Жабляк, он и вправду мог опаздывать. Ну никак не хотелось верить, что расписание здесь – настолько бесполезная вещь. На тридцатой минуте опоздания в голове начали крутиться маршруты отхода. Может быть, проехать на поезде по железной дороге с десятками тоннелей и сотнями поворотов? И, похоже, это была единственная бюджетная возможность уехать отсюда вовремя, помимо ожидаемого автобуса. Можно было еще стопом. Если верить все тому же расписанию, в направление Черногории по этой дороге ходит только пара автобусов в день. Должна ходить, точнее сказать. Но нет. Около половины второго на площадке автовокзала появился тот самый автобус. Раздосадованные таксисты разбрелись по машинам без улова. А мы покатили в сторону границы.
В Плевле автобус сломался. Поломку определяли, судя по всему, всем плевленским автовокзалом. Пассажиры были в недоумении, но водитель смиренно сохранял молчание. Потом вдруг уверенно сказал, что скоро поедем. Поехали через минут сорок, при этом до Жабляка оставался еще час серпантина. “Ничего, - подумалось нам, - это же Балканы.” Половина дня прошла в транспорте, зато мы мчимся по ярко-зеленым альпийским лугам, залитым послеобеденным, почти вечерним солнцем, и скоро-скоро, вот за поворотом покажутся снежники вершин Дурмитора. Заметно спускаемся, чтобы пересечь знакомый уже нам мост через реку Тара, на мгновение из лугов ныряем в лес, и снова дорога петлями взмывает вверх. Закладывает уши, и мост уже где-то внизу, похожий на ажурную игрушку, которую можно легко взять и переставить на другое место.
Автостанция Жабляка находится на краю городка. Сразу за ней уже начинается трасса, уходящая куда-то далеко за горную гряду. Нам нужно было на другую окраину, туда, откуда начинается трехкилометровая дорога к Черному озеру. От автостанции надо идти через весь город прямо по главной улице минут пятнадцать, она же и переходит в дорогу к озеру. На выходе из города справа будет супермаркет, в котором можно закупить провизии.
В Жабляке было прохладно и немноголюдно. Городок оказался Меккой любителей горных лыж и, как нам рассказали, обычно полон туристов зимой, в сезон с декабря по апрель. А сейчас многочисленные гостиницы и альпийские домики остаются пустыми, и по улицам гуляет свежий ветер с гор. В летние месяцы местечко привлекает лишь активных туристов и местных жителей, решивших устроить пикник на уик-энд. Невероятное спокойствие царит вокруг. Редкие машины шуршат шинами, и когда они уезжают достаточно далеко, становится совсем тихо. И слышно, как мерно шумит ветер, как шелестит трава, как квакают лягушки (по всей видимости, это снова знаменитые жабы) в камышах у реки, как на соседней улице девушка что-то кричит своей подруге со второго этажа деревянного дома. А над городом будто нарисованным фоном высится Медьед, Медвежья гора, приютившая в лапе своего подножья гладь Черного озера. Белые снежники на горных отрогах окрашиваются лиловым, отражая цвет предзакатного солнца. И вдруг приходит осознание приятности момента. Это такое чувство, когда видимое и чувствуемое полностью соответствует ожиданиям, тому, чего хотелось увидеть и почувствовать. Как же приятно находиться вдали от организованных туристических потоков и наслаждаться приятностью момента, той простой непридуманной красотой, которая вдруг возникла вокруг, не по воле туристического гида, а сама по себе.
Мы шли по дороге к озеру. Сначала хотели пройти несколько километров пешком, тем более, что трафиком направление не баловало. Но после минут пятнадцати пути ради эксперимента все же попробовали поймать первую машину, идущую в нашу сторону. И она остановилась. Попросили водителя подбросить нас до озера, ехать там минут пять-семь. Пока ехали, хотели выведать у него, где можно поставить палатку у воды, чем вызвали непрекрытое раздражение. Водитель настоятельно отрезал: “Не вздумайте ставить палатку на берегу. Здесь национальный парк, и вы рискуете нарваться на неприятности”. Не успели мы дослушать его доводы против дикой ночевки, как он внезапно свернул с основной дороги в лес и недвусмысленно вскарапкался на холм под указатель “Кемпинг “Иван До”, остановился у ворот и сказал, что нам сюда. Честно сказать, он был очень похож на таксиста. Но денег не взял – выгрузил вещи из багажника и уехал прочь.
Кемпинг был скорее приспособлен для автотуристов. Хозяин с удивлением смотрел на нас и не мог понять, куда мы дели машину. Потом узнал, что мы русские, и ответил: “А, ну тогда понятно… - махнул рукой, указывая на зеленую полянку с засохшей колеей от машин, - можете ставить палатку здесь”. Мы достали тент и выбрали место помягче, на травке. Хозяин не успокоился: “Осторожно, только не затопчите эту знаменитую высокую траву!!! Вот, ставьте сюда на землю! Куда ж вас [русских] все тянет…” – ухмыльнулся и снова махнул рукой. Разрешения развести костер мы решили не спрашивать…
Помимо нас в кемпинге была лишь одна палатка, рядом стояла машина с номерами Евросоюза. В окрестностях царила сельская умиротворенность и стрекотали сверчки. Был уже глубокий вечер, но солнце еще освещало вершину Медьед, и мы все же пошли смотреть на озеро, которое находилось чуть ниже, за лесом, в минутах семи по тропинке. Все тропы оказались помеченными красно-белыми кружками, что очень облегчало ориентацию в пространстве. Кроме того, у меня была подробная карта горного массива, и скоро опасение потеряться совсем пропало.
Черное озеро оказалось сказочным. Водитель был прав: палатку тут ставить ни в коем случае нельзя – нарушится хрупкая гармония. Такой необыкновенной, мистической картины я, пожалуй, еще не видел нигде. Уже темный, будто сошедший со страниц фольклора, хвойный лес заключал в объятия, идеально спокойную гладь темно-темно-синего озера, а потом круто взбирался по склонам гор и редел где-то к вершинам, в конце-концов окончательно исчезая, уступая пространство голым скалам и снежникам. Первозданную тишину изредка нарушали звуки брызг, создаваемых обитателями озера, и обманчивая озерная поверхность в такие моменты где-то в непредсказуемом месте теряла зеркальную гладкость, выдавая свою водную природу. Наблюдать за озером вечером было сродни ожиданию падающих звезд в августе.
Где-то вдалеке, на другом берегу шумел водопад. Мне не вовремя вздумалось его фотографировать со штативом, и мы пошли на фотодело по окружной тропе, опоясавшей озеро. Точнее, фотографировать-то такую сцену было самое время, только вот рисковали мы возвращаться по совсем темному лесу. Назад шли и правда уже затемно - вооружившись фонариком изрядно страшились каждого скрипа из темной чащи. Когда мы вернулись, кемпинг уже спал. Около нас выросло еще несколько палаток, и все они уже звучно храпели. Только какая-то странная овчарка бегала от одного тента к другому и никак не могла угомониться.
За эти дни мы окончательно привыкли к палатке. Родная и уютная, она приспособилась к нам, а мы приспособились к ней. Каждый карман внутри уже знал свои вещи: сюда кладется вилка и ложка, сюда стаканы и бутыль с водой, а рядом, в ногах, фотоаппарат. Под куполом, покачиваясь, висел фонарик.
За ужином в палатке мы вспоминали студенческое... На крыше мира, под аккомпанемент счастливых тунцов под близким звездным небом всплывали в памяти наши поездки в Петербург и Псков, Нижний и Кострому, Владимир и Казань и еще в бесчисленное множество городов и весей. На гребне волны воспоминаний показался первый курс, где мы были еще совсем далеки от крыш мира. И как-то приятно вспомнились Ирка и Наська, и Володька с Леваном, а еще Машка и много друзей, сокурсников, знакомых… Мы с Алисой поехали в путешествие перед самой защитой дипломной работы, и такие воспоминания, как преддверие итога, были для нас особенно важными. Сейчас все мы закончили университеты и пошли своими дорогами: кто продолжает мчаться по главной, а кто свернул на развилке. Если постараться, оттуда, с крыши мира, по каким-нибудь неведомым информационным полям, наверное, всем можно передать привет. Во всяком случае, GSM там ловит уверенно.