Часть 2. Волшебный край
Утро, как и во многих странах тропиков, в Венесуэле начинается почти с рассветом – это и нежелание работать на самом солнцепеке, да и традиции – сиеста, блин! В общем, работать все начинает не позже 8 утра, но с 13 до 16 (это самый «маленький» перерыв) приготовьтесь увидеть немало закрытых дверей. В 6.30 мы уже выезжаем снова в аэропорт (самолет и водопад – вот два слова из этой поездки, непроизвольно изгибающие губы в улыбке – не истерической - блаженной)). Стоим на стойке регистрации – приносят маленькую 4-струнку куатро – «Бен просил передать!». Приятно, черт возьми, что он обо всем помнит! Наконец проходим рамку и нас четверых выводят на летное поле. Машину, к которой мы подходим, я даже не сразу определил как самолет. То есть это самолет, конечно, но самое маленькое, на чем мне приходилось летать до этого – Ан-26 на Кубе. Но это все же самолет на 20-30 мест, со стюардессой и туалетом. Здесь же стоял самолетик на 5 мест (есть, говорят еще меньше), в хвост которого люди в униформе безуспешно пытались запихнуть наш багаж (а что? Мы основательно «подготовились» и набрали с собой, как обычно, кучу совершенно ненужных вещей. Я, например, взял 2 свитера и 20 метров веревки). Ощущение было такое, что это просто такой автомобиль, причем явно не новый, в багажник пакуют вещи, а то что крылья у него – так это конструкция такая прогрессивная… А вот что не укладывалось с мозгу – это то, что этот автомобиль должен взлететь, взвалив на себя отнюдь немаленькие веса наших бренных тел. Однако все произошло быстро и безболезненно – мы летим в Уруйен. Под нами – просторы Венесуэлы. Горы уже впечатляют, такого пока никто из нас не видел. Сижу за пилотом, рассматриваю приборы. Вдруг пилота начинает заметно трясти, сзади сильное впечатление, что это у него начало эпилептического припадка. Потом вроде успокоился, потом опять… Нет, думаю, не проходят здесь пилоты жесткий медицинский осмотр перед полетом, больного какого-то подсадили… Не успел я это подумать, вижу - Макар, сидящий рядом с пилотом и до этого тоже подозрительно на него поглядывающий, начинает заразительно смеяться. Оказывается пилотам тоже скучно, все-таки не один час лететь – и они на своей волне «травят байки». И вот когда кто-то что-то смешное скажет, остальные, как и полагается, смеются, но поскольку закатывающийся конем пилот создал бы странное впечатление у пассажиров даже по их меркам, смеются пилоты про себя: они просто беззвучно трясутся…
Просим пролететь через Анхель – нельзя, там гроза. Самолет приземляется прямо на грунт национального парка Уруйен. Мы на ровном плато в несколько десятков километров, окаймленного со всех сторон горами. 3-4 бунгало для туристов, бунгало побольше – столовая-ресторан. Это все.
Бросаем вещи и едем на джипе на первую экскурсию. Проезжаем по дороге несколько деревень. Мне показалось, что с виду они не сильно отличаются от таких же лачуг в Африке – те же глиняные мазанки, или просто навесы, та же пальмовая крыша, окон нет, пола нет. По объему деревня - это, как правило, 2-10 хижин. Рассказать о том, что видишь вокруг, как и показать на фото-видео, на мой взгляд, крайне сложно, но я попытаюсь. Само по себе место, безусловно, и так красивое – плато переходит в холмы изумрудного цвета, рельеф потрясающий… Все это впечатляет – но все это я уже неоднократно видел. Изумление наступает, когда поднимаешь взгляд за холмы, а там – черные вертикальные стены тепуй, уходящие за облака. Ощущение такое, что находишься внутри детского игрушечного конструктора и все это просто огромные картонки с фотографиями. Уникальность тепуй, аналогов которым нет нигде в мире, состоит в том, что горы эти – гигантские останцы. Не буду сейчас вдаваться в детали процессов их образования. Налицо главное: по форме это не конус и не пирамида – это параллелепипед, то есть стены у горы со всех сторон вертикальные, а вершина плоская. Тепуи и вообще геологическое строение и есть главная причина интереса к Венесуэльской природе. И водопады, и пещеры, и флора с фауной - все здесь зависит от них.
«Стены» гор (склоны язык не поворачивается сказать) изрезаны вертикальными разломами, уходящими в глубь горы, и из этих «пещер без крыши» естественно текут реки. В одну из таких щелей мы постепенно углубляемся, сначала это довольно широкий, в 30-50 м. проход, затем все уже и уже, глубже и глубже. Наконец, оставив вещи и взяв только фотоаппараты, продолжаем путь по шею в воде или вплавь по узкой расщелине в 2-3 метра к искомой точке – водопаду. Свет доходит сверху совсем слабо, над нами несколько сотен метров горы. 100-200 метров - и вот трещина расходится, становится светло, и мы выходим к чаше в черных скалах, диаметром метров 40, заполненную чистейшей водой. Откуда-то сверху, с высоты, где мерцает, отражаясь в скалах солнце, в чашу бьет водопад. Все вокруг искрится от капель воды, подсвеченных лучами. Да, это уже что-то! Хорошо, что приехал!
На обратном пути накрывает ливень. 2 часа плотного дождя приятно остужают организм, и в лагерь мы приходим свеженькие, только ботиночки трековые в воде тяжелеют сильно…
Ужин и общение с нашим проводником Клименто. Это он водил нас на водопад, это он пройдет с нами еще 5 непростых дней, оставив о себе самые теплые воспоминания и искреннюю благодарность. Этот человек, которого мы про себя окрестили Кузьмич, заслуживает отдельного упоминания. Ребенком он был вывезен в Гайану, где закончил школу. Отсюда свободный английский, что кроме прочего, тоже очень помогло, так как никто до Канаймы по-английски вообще не говорил и, видимо, пришлось бы уже прибегать к языку жестов. После окончания школы в жизни Клименто случилось какое-то серьезное происшествие (он наотрез отказался беседовать на эту тему) и он ушел пешком один через джунгли обратно в Венесуэлу, куда пробирался несколько месяцев. То ли такая длительная личная близость с природой, то ли какие-то генетические наклонности, в общем, стал Клименто краеведом-егерем, и я пишу это в высшей степени уважительно. Пемон по роду-племени, невысокого роста, смуглый, 47 лет от роду, он действительно человек, влюбленный в природу своего края с одной стороны, и не испытывающий никакого страха перед каким-либо ее обитателем с другой. Он – часть природы, он – свой. Наблюдали ли мы Клименто, подбирающим окурки и другой мусор (люди везде одинаковые)) или в точности подражающим звукам птиц и животных, было ясно – для того, чтобы так общаться с природой, надо любить ее беззаветно и иметь грандиозный опыт.
Выпиваем немного рома «Касико» (весьма приличный кстати) – много нельзя: завтра пеший 5-часовой переход. Спать, однако, хочется только Мелкому, мы же втроем садимся около бунгало. Дизель выключили, так что нет ни капли света, кроме звезд и наших сигарет и ни единого «звука цивилизации». Только что потухшее в ушах эхо заткнувшегося наконец дизеля мгновенно замещается шумом природы, именно шумом – звуками не назовешь)). Все звуки новые для нас и мы сидим, зачарованные, с полчаса, глядя как в телевизор на подсвеченную луной долину и горы. Не дав нам опомниться от первого впечатления, природа начинает следующий акт своего ночного представления – склон горы, поросший лесом, километрах в 7 от нас начинает активно искрить сильными вспышками света. Чем-то похоже на светлячков, но какого же размера должно быть это насекомое, чтобы светить на такое расстояние.
«Это Канайма!» - говорит Макар. Буквально за полчаса до этого мы имели длительную беседу с проводниками об их священном племени под таким названием. Говорят они на эту тему неохотно, как, скажем, таец о его отношениях я Буддой, но ром и добрая беседа делают свое дело и мы чуть-чуть заглядываем за завесу тайны. Хотя большинство Венесуэльцев католики, пемоны более трепетно относятся и верят в своих духов, почтение и страх к которым местный человек впитывает с молоком матери и проносит через всю жизнь. Хотя племя это никто никогда не видел, появиться на территории Канаймы – значит мгновенно умереть. С этим, в том числе, и связан тот факт, что ряд районов западной части Венесуэлы крайне скудно картирован, не смотря на 21й век – местные туда не пойдут, а кто туда сунется без проводников? Кроме того, по словам Макара, практически не изучена флора, фауна и вообще экосистема этих районов. К таким неизученным явлениям и относятся эти многочисленные всполохи в ночи – он, мол, читал. Практичным мозгом трудно понять и поверить в потустороннюю суть таких явлений, но эта «духовная» составляющая настолько удачно ложится на аудио-визуальный ряд, что мне кажется, я уже начинаю верить в существование Канайма.
Часть 3. Футбол в пемонской деревне
Утром накупаем местных самодельных заговоренных браслетов – ночные бдения не прошли даром)), потом едем километров 5, дальше идем пешком по сельве. Первая остановка – маленький хутор на 3 двора, девушка печет хлеб – тоже интересно! Хлеб рисовый, тесто раскатано в круг диаметром см 80 – по размеру дна бочки, которая служит плитой. Готовый хлеб почему-то сбрасывают сначала на пол, в пыль, а потом кладут сушить на солнышке… Не знаю, может, национальная пемонская поговорка – не поваляешь – не поешь?)))
Следующая остановка – деревня побольше, и здесь нас ожидают новые впечатления: в процессе подготовки мы вычитали, что в качестве подарка пемонским детям очень подойдет футбольный мяч, поскольку все поголовно в Венесуэле страстно любят сокер (по-нашему – футбол), а играть часто нечем. Мы купили 2 мяча и ремкомплекты к ним. Кроме того, несмотря на сорокоградусную жару, решено было не только подарить мяч, но и сыграть со школьниками показательный матч, для чего в школе была объявлена незапланированная перемена. Заснятый на видео, торжественно проигранный со счетом 6:1 матч явил собой веселое зрелище – босоногие, темнокожие, 8-10 летние дети практически без одежды и три здоровенных толстых красных дядьки, напоминающие роботов-трансформеров в полной экипировке. Потребность к знаниям, по нашим ощущениям, привита детям Венесуэлы с рождения. Не берусь судить, старания ли это власти или какие-то традиционные мотивы, но много детей живут в таком графике: в 5 утра ребенок (дети) с мамой (папой) выезжают на весельной долбленке в школу, куда прибывают к 9-10 часам. По дороге – уроки. Занятия в школе с перерывами с 10 до 16 (преподаватель зарплату получает едой или другими товарами). Далее путь домой. По дороге – уроки. Часам к 20, уже ночью, - дома. И так 6 дней в неделю. Каждый 7-ой день – выходной.
Еще 5 км – и мы приходим в Кавак-кэмп. Все похоже – такие же бунгало, столовая. Такая же, как вчера, экскурсия на водопад, только трещина уже, река глубже, а водопад уже метров 80 со здоровенным «бассейном» в месте падения. Да, знают они – в каком порядке чудеса природы подносить)!
На обратном пути опять накрывает долгожданный ливень, причем более длительный и сильный, чем за день до этого. Долгожданный – потому что чем больше будет дождей, тем выше будет уровень рек и тем более вероятно, что мы сможем все-таки подняться по Чуруну к Анхелю! Нас всячески отговаривали от этого и Бен, и проводники (низкая вода, придется постоянно переносить лодку, 37 км, 3 дня), но увидеть Анхель снизу было «пунктиком».
Дождь идет часа три и дарит нам зрелище, которое я вполне сравню с Анхелем: небо неожиданно быстро очищается, долину озаряет солнце и чудесным образом подсвечивает, как прожектор на башне, и без того захватывающую картину. Все находящиеся в обозрении тепуи вдруг заискрили десятками десятков водопадов, падающих с одного изумрудного уступа на другой, как будто на стол вылили ведро воды и она стекает на пол со всех кромок столешницы. Действо длится около 2 часов, после чего водопады постепенно сокращаются. Не успели мы отойти от впечатления, как приходят Мелкий с Макаром и говорят, что маршрут мы меняем, потому что они уже нашли другого проводника, который повезет нас на 3 дня в еще большую глушь смотреть водопад (!) Камадак, который вообще мало кто видел и, в общем, они уже обо всем договорились, и давайте собирать деньги – темно уже…Бедный Бен! Здесь он в первый раз нас потерял…