Вдвоем по весенней тудре 2

     24 июня

     Поспать нам удалось немного, всего 4 часа. В два часа ночи (второй день подряд!) мы проснулись от звука мотора. Вездеход? А вдруг попутный! А вдруг подберёт нас! Лежим, прислушиваемся. Гул мотора приближается. Вчера, когда полдня шли по дороге, видели много свежих следов вездехода в разных направлениях, поэтому вероятность его появления именно на нашей дороге очень велика. Мы буквально выскочили из палатки, но тщательное просматривание местности во всех направлениях показало, что в видимости вездехода нет. Опять залезли в палатку, лежим, слушаем. Гул затих, а сон ушёл. Поняли, что всё равно не уснём. Решили встать и отправиться в путь по холодку. Безоблачное небо обещало нам жару днём. Завтракать не стали, т.к. недавно ужинали, да и аппетит ещё не пробудился.
     Хотя перед нами лежало очередное болото с многочисленными колеями от вездеходов, мы обошли его по старой, но сухой дороге, не пользующейся успехом у нынешних водителей, сделав небольшой крюк влево.
     Вскоре дорогу стали перекрывать снежники со следами вездеходов. Они шли один за другим. На одном из них видели зайца, как и в прошлом году, пятнистого, не до конца полинявшего. Дорога вышла к ручью Кыквомшор в снежных берегах. Летом он, наверно, маленький, а здесь бурлил и клокотал, как настоящая горная речка. Глубина – до середины бедра, два потока. Перешли его с ходу, не останавливаясь. К этому времени солнце сделало своё дело: жара, поэтому переправу мы воспринимали как купание и спасение от пекла.
     Отжали портянки и вперёд, на очередной снежник, плавно поднимающийся вверх. Следующий снежник был очень длинный, и это позволило нам обойти по нему две трети болота, в которое уходили следы вездеходов. Надо отметить, что, хотя протяжённые снежники шли один за другим, нас неотступно на них сопровождали комары: летели за нами, переезжали пассажирами на рюкзаках и одежде, а на привалах уделяли нам пристальное внимание.     Река Степрузь открылась сразу. Короткий спуск вниз, и мы на заснеженном берегу. Перешли её сходу вниз наискосок, чтобы обойти снежные карнизы. Вода, кстати, по температуре терпимая. Пройдя пару прибрежных снежников, прямо на дороге устроили завтрак (время 7 часов). В окружающих кустах было много сухих веток. Построили очередной очаг.
     Отдохнули и в путь вниз по долине. Дорога была в основном сухая, открытая, с небольшими пересекающими её ручейками от тающих где-то там снежников. Солнце припекает всё сильнее, и это становится проблемой. Ветра нет, пот ручьём, рай для комаров. В том месте, где дорога спускается к реке, опять много снега. Все вездеходы шли здесь своим путём, в основном, ломились напрямик по кустарнику, видимо, боялись близко к реке подъезжать. Мы попробовали идти по одному из следов, это было очень тяжело. В итоге опять вышли на чистый снег, лежащий на склоне, и траверсировали его в направлении дороги, которая далеко впереди, выйдя из-под снега, ползла вверх.
Для нас этот снежник показался бесконечным. Яркое полуденное солнце, отражаясь от чистого снега, слепило глаза, жгло лицо, воздух горячий, дышать нечем. Вездесущие комары лезут в уши, ноздри. Когда вышли на дорогу и увидели на ней глубокую лужу, было желание нырнуть в неё с головой и не показываться на белый свет. Но номер не вышел: лужа оказалась проточным озерком с неожиданно ледяной водой. Тем не менее, мы разделись до пояса, умылись, поплескались, испытывая невиданное облегчение для разгорячённого тела. Когда импровизированное купание было в самом разгаре, услышали ясный приближающийся гул мотора. Скорей одеваться, в любую секунду может появиться вездеход, а тут полуголая женщина. Вот будет картина! Я натягивала второй сапог, когда из-за перегиба навстречу нашему движению показался небольшой вездеход: водитель и двое пассажиров.     Остановились, поздоровались.
     - Вы откуда и куда? – вопрос к нам
     - Мы от станции Полярный Урал через Конгорский перевал на Пятиречье. А Вы?
     - А мы с Бурхойлы на Харп, но не через перевал. Есть другая дорога южнее массива Райиз. На Бурхойле у нас буровая. Дорогу на Пятиречье знаете?
     - Знаем. В прошлом году были, – не будем же объяснять, что шли другим путём. – А мы мимо буровой не пройдем?
     - Не пройдёте. Она в том месте, где в прошлом году брошенные сани стояли. Видели?
     Хотя мы никаких саней не помнили, на всякий случай подтвердили. Вдруг они были, а мы не заметили или забыли.
     Тут вступил в разговор водитель вездехода:
     - Вы, правда, на Пятиречье были?
     - Да, в прошлом году, двумя неделями ранее, – повторили мы.
     - Плохая дорога на Бурхойлу, очень плохая. Тундра ещё не просохла.
     В его взгляде было сомнение и жалость. Он явно не верил в нас.
     - Ничего. Дойдём потихоньку. Спешить некуда. Мы в отпуске.
     Вездеход уехал, а мы с тоской смотрели ему вслед: как жаль, что не попутный, от Бурхойлы до Пятиречья остаётся всего ничего.
     Собрались в путь и мы. Но после того, как только что тут проехал вездеход, подсохшая дорога была разбита, лужи разбрызганы, кругом грязь. Скорость нашего движения замедлилась.
     Вскоре река Степрузь повернула влево, а дорога пошла в обход горы. Это был последний участок перед р. Б. Хараматолоу. Ох, и досталось же нам здесь. Дорога разворочана вездеходами до невероятной степени, идти непосредственно по ней совершенно невозможно. К тому же она впритирку шла к лесу, и бровки для нас не оставалось, а с другой стороны дороги – по виду практически непроходимое болото. При всём этом невероятная жара, жажда («среди воды без воды»), полчища комаров. Ходки были метров по 150-200, после чего мы замертво падали. Через 10 минут вставали, чтобы ещё пройти 100 м. Силы таяли в геометрической прогрессии по отношению к пройденному расстоянию. И, под конец, дорога вообще ушла в открытое болото. Просмотрели обход: сплошные непролазные кусты, а сил для борьбы с ними уже нет.
     - Володь, да плевать на всё. Ходим же мы речки вброд, давай и болото перейдём. Дно на этом участке вроде каменистое.
     Володя, не раздумывая, шагнул в коричневую воду. Максимальная глубина была до середины бедра. 2-3 минуты, и болото позади. А впереди дорога уходит в лес, значит, тенёк, легче будет.
     Вскоре добрели до ручья, вытекающего, наверно, из этого же болота. Но мы пили и пили теплую желтоватую воду. Жара и тяжкий путь иссушили тело. А всего через несколько минут после этого мы вышли к голубой Б. Хараматолоу. Не останавливаясь ни на секунду, пошли на переправу. Здесь, в устье, Б. Хараматолоу широко разливается (~300 м), масса рукавов, достаточно мелко (чуть выше колена). В месте выхода дороги из реки – небольшой снежник. После переправы буквально рухнули в тени.
     - Давно пора обедать, да и вообще останавливаться на ночлег, – сказала я.
     - Давай, пока стоит жара, сделаем брод и через Малую Хару (туристское сокращение «Хараматолоу»). Доставай шоколадку, подкрепимся.
     Медленно жуя шоколад, Володя приговаривал, вспоминая о сыне, который на данный момент служил в армии:
     - Саша, у тебя сегодня день рождения. Мы вот шоколадку без тебя едим. Если бы ты знал, сынок, как нам тяжко именно в твой праздник.
     Отдыхали с полчаса. Потом незначительный подъём на плато, расположенное перед стрелкой двух рек, на нем болото, которое дорога огибает левой стороной, а затем относительно сухой спуск к М. Хараматолоу. Хотя расстояние между реками небольшое, за одну ходку мы его не осилили. Во время отдыха на обочину выскочил заяц. Сначала он нас не заметил, а, когда Володя потянулся за фотоаппаратом, стремительно прыгнул в лес.
     Дорога спустилась к реке М. Хараматолоу. Сходу пошли на брод. Глубина – кому до середины бедра, а кому и выше. Дно галечное, течение сильное, но ровное.
     Сразу после переправы слева от дороги у одинокой лиственницы встали на ночёвку.     Видно, шоколадка сыграла свою роль, потому что, едва скинув рюкзаки, спиннинги в руки и на перспективное в смысле рыбалки место чуть ниже переправы, которое мы заметили с противоположного берега. Поймали на вращающуюся блесну три хариуса. Одного засолили. На ужин – уха.