Байкал минус 105

Готовился к Байкалу долго, три года. Пугался его непредсказуемости, суровости, сложной ледовой обстановки, непостоянства ветров. За это время сходил в два одиночных похода по Оби, немного оброс опытом кайт-путешествий, определился с экспедиционным и кайтовым снаряжением. Наконец, созрел. У меня даже наклевывался напарник - Макс Максимов из Екатеринбурга. Но, изучив раскладку, он пришел в ужас от моего аскетизма, а узнав, что у меня твердое намерение выплеснуть все десять литров коньяка, которые он берет в дорогу, отказался от проекта совсем. Уже вернувшись домой, я узнал, что он сходил на Ямал на 5 дней со своим коньяком и друзьями, разделяющими его мировоззрение. Нет, я совсем не против коньяка. Просто один раз в году хочется совершить что-нибудь героическое, где даже коньяку нет места. Для путешествия выбрал два кайта от Flysurfer: пятнадцатиметровый Speed 3 Deluxe и восьмиметровый Outlaw. Кайты тяжеловатые, но очень стабильные, безопасные, надежные. Санки искал очень долго. Мои ПВХ-кошельки для этого похода не подойдут: торосы растерзают их еще на старте. Выбор упал на норвежскую фирму “Aсapulka”. После долгой переписки, уточнения того, что я хочу получить от саней, остановились на “Delta Force 135”. Санки из композитного материала на кевларовой основе, снизу покрыты карбоновым скользяком. Производитель уверял, что с ними ходили и в Гренландию, и в Антарктику и это лучший выбор. Разорился, купил, за что тут же получил от Макса Максимова прозвище «Олигарх». Наверное, это и было истинной причиной его отказа, не любит он олигархов. Поменял оборудование камбуза. Сын летом привез из штатов новенький MSR Reactor, самую быструю и экономичную горелку на одного-двух человек. Остальное все старое, хоженое в прошлом и позапрошлом годах. Конечно же, по ходу пьесы вскрылись у снаряжения и недостатки, но о них в главе «Разбор полетов».
Из дома выехал на Пасху. От Урая до Слюдянки трое суток дороги: на автомобиле, на поезде, снова на автомобиле и снова на поезде. Постоянные пересадки и 47 кг груза в придачу мне не осилить, выстраиваю сложную схему встреч и проводов в пунктах пересадки. До станции Устье-Аха на своей машине, там меня встречают коллеги по работе, ставлю машину на стоянку, оплачиваю багаж, вещи грузим в вагон. Четыре часа на поезде, станция Тавда. Сюда должен подъехать из Тюмени мой старый приятель Наиль. Выгрузиться из поезда помогла армия стоматологов, они едут на курсы в Екатеринбург повышать мастерство. Наиля все нет, недоступен и его сотовый. Темнеет. Наконец, на стоянку влетает джип, быстренько грузимся, уже надо поторапливаться к следующему поезду из Тюмени. Не быстро едем, просто низко летим. Не потому, что опаздываем, а просто он по-другому не умеет. Стиль езды у него до предела прост: летит, потом разборки с инспектором, опять летит, опять инспектор и т.д. Ничего не изменили и полгода лишения прав. Человек, который не катается на кайте, не употребляет алкоголь, должен ведь куда- то девать нерастраченную энергию. Добрались быстро, отделались одним-единственным штрафом. Едем на дачу, еще есть время на ужин и посмотреть его новые работы. У них семейное хобби вышивать крестиком. Работы Наиля поражают реалистичностью, я не подозревал, что вышивка может иметь столь тонкую передачу полутонов. Все, пора. На вокзале, как законопослушный гражданин, пытаюсь оплатить багаж. Но нас отправляют за какой-то справкой к начальнику. Начальник отправляет в камеры хранения взвешивать груз. Я объясняю, что знаю досконально все, что у меня в поклаже, вплоть до последней веревочки, с точностью до грамма. Нет, взвешивать все равно! Тащим все в цокольный этаж, за взвешивание просят выложить 180 рублей. Ну, теперь все становится понятным! Дешевая, ничем не прикрытая преступная схема. Пытаюсь на второй заход к кассе, объясняю, что у меня нет перевеса, только негабарит. Не сработало, отсылают той же тропинкой. Подходит поезд, пухленькая, веселая проводница в пару секунд решает все проблемы с багажом. Хороший человек и ее много. Прощаюсь с Наилем, благодарю за помощь. Вагон трогается, и уже на ходу он бросает мне: «Ну и дурак ты, Сережа». Как всегда ласково, с глубоко запрятанной издевкой. Не найдясь так сходу что и ответить, кричу уже в спину: «Лучше быть дураком, чем крестиком вышивать». Вот и обменялись любезностями, как всегда.

Людмила Ивановна встречает меня копчеными омульками. Не то чтобы меня - поезд. Она каждое утро его встречает. С тех пор, как ушла на пенсию. Копченые омульки – приработок российского пенсионера. Из вагона вышел один, остальные пассажиры спали глубоким утренним сном. У меня только в зубах нет вещей, а она мне: «Купите омуля копченого». Отвечаю с ехидством: «Ну, разве, если зубами прихвачу». А про себя: «Ну, неужели не видит, не до омуля». С ужасом думаю о предстоящей пенсии, она не за горами: «У нас-то ни омуля, ни железной дороги даже нет». Начинаю короткими перебежками перетаскивать вещи. Людмила Ивановна с любопытством наблюдает. Вдруг предлагает помощь: «Ты уж таскай дальше, а я здесь покараулю». Делаю две ходки, она переходит на новое место, опять ждет, когда я управлюсь. Спрашиваю, где можно купить СИМ-карты местных операторов сотовой связи. Оказывается, совсем в другой стороне поселка, противоположной от Байкала. Это меня не устраивает. Мне бы вещи стаскать кому-нибудь, кто на берегу живет, потом сходить за СИМками, переодеться и в дорогу. Делюсь этими мыслями с Людмилой Ивановной. «Я живу у берега, можно и ко мне», заявляет она, и добавляет: «К десяти, правда, мне надо уйти». Уверяю Людмилу Ивановну, что к десяти моего и следа у нее не будет, и начинаю еще проворнее таскать свои вещички. Минут за тридцать мы перетаскали все. Забрезжил рассвет, а я все хотел угадать под черным небом вершины Хамар-Дабана. Нет, еще рано. Дом оказался в ста пятидесяти метрах от берега, вот повезло! Обещал купить омуля, теперь уж просто обязан. Людмила Ивановна ведет меня на берег на экскурсию. Говорит, что в это время на льду уже опасно, что много жизней забирает Байкал каждую весну. И все приговаривает: «С Байкалом шутить нельзя». Выхожу на озеро, лед твердый, мороженный, слегка присыпан снегом. Да на нем хоть на танке! У берега штиль, отхожу метров на двести в море - еле заметно дует с берега. «Виндгуру» обещал больше. Возвращаемся домой, омуль с картошечкой, бутерброды, чай с печеньем. Я сыт и готов к подвигам. Но сначала - покупка СИМки. По дороге в магазин снова ищу глазами Хамар-Дабан, вместо вершин - грязно-серые облака. Не хочет показываться, стесняется. На железнодорожном мосту дует северо-запад, крепко, порывами. Ага, не врет «Виндгуру». Магазин открылся только в девять. Девчонки-продавцы предлагают удобный тарифный план для звонков по всей стране. Тороплюсь домой, боясь причинить неудобства хозяйке. Снова чай, переодеваюсь в костюм космонавта, горнолыжные ботинки надеваю сразу - сто пятьдесят метров проковыляю, ничего. Интересуюсь, сколько я должен заплатить. Оказалось, пятьдесят рублей. Столько стоит одна рыбина, которую я съел. Да, не балованные пенсионеры в этих краях. Отдаю триста, боюсь, как бы не отказалась моя благодетельница по скромности. И, ведь правда, еле уговорил. Пришлось говорить что-то там про потерянное время, упущенные возможности. Людмила Ивановна провожает на линию старта. Теперь она уже просто не может не проводить. Собираем с ней вместе буксировочную систему саней, раскладываем кайт. Помогает запустить. У берега дует слабовато. Но все равно беру восьмерку Outlaw. Старт. Машу рукой. Людмила Ивановна машет в ответ, кричит: «Позвони, я волноваться буду». Вот ведь, не прошло и пяти часов, как я на Байкальской земле, а за меня уже будут волноваться. Ухожу северо-западным ветром в сторону Байкальска. Дальше от берега ветер все сильнее и порывистее. Разгоняет, но покрытие чудесное, 5 см снега на льду. Набираю скорость, санки начинают прыгать на малейших кочках почти на ровном покрытии. Вот уже 72км/ч и… санки переворачиваются. Торможусь долго, метров сто. За это время можно изодрать тоненькую ткань, закрывающую верх саней. Приходится гасить купол, отцеплять сани и переворачивать. Одной рукой с куполом еле справляюсь, шторит. Вторая нужна, чтобы пристегнуть санки. Все очень неудобно, моя конструкция не пригодна к штормовым условиям. Пять минут удовольствия превратились в десять минут битвы с кайтом, ветром, санями. Нужно идти медленнее. Берега теряются из виду. Курс проверяю по навигатору, стараюсь идти по середине озера. Но дует практически запад, в спину. Поэтому иду бакштагами, длинными галсами. Уж слишком все хорошо: дорога, ветер. Если так пойдет дальше, за неделю доеду! Да чего там, за пять дней! И кто сказал, что Байкал плох для кайтинга? Идеален! Разогнаться бы, но в голове дятлом стучит не раз повторенная Людмилой Ивановной фраза: «Байкал ошибок не прощает». Действительно, не слишком ли горяч я и самоуверен? Промоины, трещины и торосы никто еще не отменял. Иду в незнакомом месте, в полном «молоке», и хочу скорости. Через час на правом галсе приближаюсь к восточному берегу. В шести километрах от меня, в просветах между низкими облаками едва различим Байкальск. Ветра становится мало, бакштаги слишком круты к ветру. Меняю «Оутлоу» на «Спид3». Другое дело! Надо было давно поменять. Покрытие идеальное, время от времени попадаются небольшие трещинки, присыпанные снегом. Пролетаю их ходом. Лишь с самой первой осторожничал. Подъехал медленно, посмотрел, широка или нет, нет ли воды и т.д. Сплошное молоко время от времени рассеивалось, и местами появлялись горы. По началу было трудно оценивать расстояние. Но со временем, соотнося показания навигатора с визуальными наблюдениями, привык. Вот слева между гор стала просматриваться долина Ангары. По мере приближения ветер стал усиливаться. Кайта много. Останавливаюсь, меняю на восьмерку. Чтобы разглядеть Листвянку, приютившуюся справа от истока Ангары, еще больше прижимаюсь к западному берегу. Ветер становится порывистым. Все чаще и чаще появляются проплешины голого льда, все труднее и труднее идти нужным курсом. День подходит к концу. Надо думать о ночлеге. Ставить палатку в этой аэродинамической трубе не безопасно. Думаю прижаться к берегу, спрятаться за ним. Иду в направлении мыса Кадильного. Угол к ветру 60-70°, голого льда все больше и больше. Постоянно срывает. Ноги и все тело в жутком напряжении. Мороженный лед настолько гладок, что не за что зацепиться кантом. С гор срываются потоки шквального ветра, образуя под берегом, над поверхностью озера множество маленьких вихрей, смерчиков, внезапно появляющихся и растворяющихся в снежной мгле. Это значит, что достаточно ровная «Ангара» передала эстафету злой и шквалистой «Горной». Приближаюсь к берегу в надежде найти немного снега и попутного, вдоль берега, ветра. Но чем ближе к берегу, тем порывистее ветер. Мощнее налетающие шквалы. Да, на льду ночевать пропадает всякое желание. На мысе Кадильном виден небольшой островок леса. Надеюсь подойти вплотную к нему. В лесу ночевать спокойнее. Подойдя еще ближе к берегу, вижу несколько домиков. Ветра настолько много, что на полностью затянутом триммере отрывает от земли. Сейчас даже и купол погасить страшно. Нет, от греха подальше сбрасываю аварийно. Даже с повисшим на пятой стропе куполом меня продолжает тащить под ветер по голому льду. Наскоро сворачиваю кайт. Пытаюсь замерить скорость ветра. На льду невозможно устоять, сносит. Анемометр показывает 17м/с, и это, похоже, не предел. Дальше пешком. Держу курс на поселок. Береговая линия каменистая, в виде неширокого вала, видимо, результат работы ветра и волн. Дальше промерзшее болотце. Вещи бросаю на берегу, иду на разведку. Неподалеку, на прошлогодней траве пасется молодой бычок. Головастый, как будто у него в предках были яки. Возле домиков тишина. На куске провода, вместо цепи, сидит огромная псина. Завидев меня, виляет хвостом, изображает радушие и гостеприимство. На всякий случай мысленно очерчиваю сектор равный длине поводка и прохожу дальше. Вдруг это у нее такой способ охоты на зазевавшихся туристов? Возле другой избушки собачка оказалась не столь молчалива, начала тявкать. Вышел хозяин. «Что это за чудное место»? «Турбаза «Кадильный». Спросил откуда я, куда и на чем. И не дожидаясь моего вопроса о ночлеге, предложил пойти к соседу: «У него много места, он пустит. Собачку не бойся, она и вправду само добродушие». Иду в дом, кричу хозяев. Тишина. Кричу громче. Вдруг заскрипела кровать, появляется заспанный Владимир. Извиняется, объясняет, что всю ночь смотрели по видику какую-то тысячесерийную сериальную муть, теперь отсыпаются. Как хорошо, что я не пришел вчера, не попал на раздачу бесплатных сериалов. Ну, в общем, разговор был короток: «Проходи, раздевайся». Прежде чем раздеться, надо принести вещи, починить дышло на санях, позвонить домой. Снега в поселке нет совсем, поэтому санки доволакиваю до того самого леска, в котором хотел ставить палатку. Тут они в безопасности. Связи нет, маячит только значок «Экстренный вызов». Владимир говорит, что звонят с берега, от маяка, либо проходят дальше на мыс, в сторону поселка. Там точно ловит. Сходил я на мыс и на маяк, сходил на километр в море, пробившись сквозь поле береговых торосов. Не помогло. Возвращаюсь назад, проснулась хозяйка, Федоровна. Сразу предупредила: «Ночевка платная». Зовут ужинать, ужин расслабляет, чувствуется усталость. Хоть день был и не трудный, но он первый, организм еще не втянулся. Стелют мне в гостевой комнатке, отхожу ко сну.

Итоги дня: Пройдено по ЖПС 135км, по генеральному курсу – 108км. Все на кайтах, лишь последние 5 км пешком. Ходовой день – 9 часов.

Утро. Федоровна копошится на кухне, встаю и я. Завтракаем. Одеваюсь, пакую вещи. Ветер не стихал всю ночь. Дует вдоль берега. Желания идти на кайте по голому льду нет. Хочу опробовать буксировочный парашют. Задача отойти на нем от берега до снежного покрытия. Там поменять на кайт. Напротив мыса достаточно широкое поле торосов, прохожу его пешком. Через три километра стало почище, достаю буксировщик. Ухожу мористее, но там ветер поворачивает все больше и больше от берега. Под буксировщиком можно идти не круче, чем 30° от попутного ветра. Ищу удобное место поменять лошадку, но это не так просто. Кругом колючки вмороженных льдинок. Ветер сильный и не за что закрепить крыло. Пересек уже несколько гряд торосов, но удобного места так и не подвернулось. Чем дальше от берега, тем слабее и ровнее дует. Наконец, перед очередной трещиной с нагромождением небольших льдин останавливаюсь, достаю восьмерку. Горнолыжным ботинком пинаю в льдины, отламываю приличные куски и прижимаю ими заднюю кромку крыла к снегу. Возле тороса происходит всегда небольшое снегозадержание и колючки-цеплючки прикрыты снегом. Вот и нашел способ запускаться. Вчера я так и не смог отметиться дома. Сегодня продвигаюсь в сторону Селенги в надежде дозвониться домой. Дорога ни плоха, ни хороша. Ледяные проплешины, небольшие торосинки. Постоянно надо следить за санками. То и дело переворачиваются. Отламывается проволока на сцепке, ремонтируюсь. В километре-двух, впереди по курсу, виднеется что-то бело-черное. То ли автомобиль, то ли огромный одинокий торос. Еду посмотреть. Так и есть, «Нива», убитая старая «Нива», кем-то брошенная на льду. Вокруг ни души. Видимо такой у них способ утилизации, - Байкал проглотит весной. Вокруг куча мусора оставленная рыбаками. От туристов наверняка вреда поменьше. Останавливаюсь, делаю фото и снова в путь. Дует весело, покрытие становится снежным и ровным. Кайтинг становится кайтингом. Немного погодя снова на горизонте всплывает одиночный торос. Еду проверить, не машина ли? Что-то давно я чай не пил. Торос, потихоньку увеличиваясь в размерах, сначала разделился надвое, потом и вовсе превратился в два автомобиля и прицеп. Меняю галс и прохожу чуть мимо, чтоб потом на медленном бейдевинде подкрасться к рыбачкам. Чай у них есть, можно сажать кайт. Объясняю ребятам, что нужно сделать. Делают все правильно. Санками придавливаю наветренное ухо. Идем пить чай. К чаю достается холодца, бутербродов. Рыбак лет 35 осторожно предлагают водочки: «Батя, водки выпьешь?» Не сразу догоняю, что обращаются ко мне. Отказываюсь, вместо водки выпиваю стакан молока. Тоже белое. Спрашиваю, когда появится связь. Обещают, что ближе к берегу будет. Значит нужно к берегу, жалко, не по пути. Благодарю за полдник, иду «заводить машину». Ребята растаскивают крыло за уши. Поднимаю и... Никуда не еду. Пока кушали, ветер скис. Отъехав несколько десятков метров, возвращаюсь назад. Складываю «беззаконье», достаю Спид3. Тороплюсь, ветра все меньше и меньше. Нужно чтоб его хватило наполнить кайт. Закрытые воздухозаборники плохо работают в слабый ветер. После вчерашнего складывания кайта на сильном ветру, стропы спутались, мои торопливые действия еще больше усугубляют ситуацию. Пришлось отвязывать стропы. Ковыряюсь уже полчаса. Ветер стих, и кайт ни в какую не хочет хлебать воздух. Промучившись еще минут 20, убираю кайт в мешок. Гружу в обоз, и иду пешком. Надежду не теряю, до заката еще есть время, вдруг повезет. Поворачиваю в сторону поселка Посольское, иду всего минут двадцать, и о, чудо. Снова задул легкий попутнячек. Быстренько достаю Спид3, запускаю и еду туда, где по моему усмотрению есть сотовая связь. Еще тридцать минут легкой дороги, у санок отрывается фаркоп. Заметил не сразу, возвращаюсь двумя-тремя галсами на ветер. Сумерки, ветер стихает совсем. Связь так и не появилась. Ставлю палатку, ужинаю. На берегу огни. Село Посольское прямо напротив меня, в 12 км. Так и не дозвонившись, ложусь спать.

Итоги дня: Пройдено по ЖПС 70км, по генеральному курсу – 64км. Половина на буксировщике, половина на кайтах, 5 км пешком. Несколько раз чинил сцепное устройство. Какой-то блеклый день. Ничего о нем не помню, вроде и дуло, но прошел мало. Ходовой день – 11 часов.

Утром -16, ясно. Вдруг доходит, что надо попробовать домашний мегафон. Там у меня много денег, и роуминг должен быть в любых сетях. Так и есть, наладонник с домашней СИМкой, хоть и со скрипом, дает коннект. Жена вся уже изволновалась. Успокаиваю тем, что дальше будет хуже, пусть меня не теряет. Отсутствие связи меня беспокоит не меньше, нет связи - нет прогноза. Без хорошего прогноза нельзя спланировать путешествие. Дует неплохо, стартую на восьмерке Outlaw. Прицеливаюсь по ЖПС вдоль Байкала. Очень тяжело взять ориентир, горы сливаются в сплошную гряду, мысы трудно различимы. Когда позволяет видимость, стараешься ехать в середину горизонта, слева и справа обрамленного горами. Ветер попутный и ровный. Хорошей дороги оказалось 10 км, не более. Впереди дельта Селенги и сплошное поле торошения на ней. Осторожно подъезжаю к первой гряде, тяну шею, выглядываю: что за ней? Там все плохо, лучше обойти. Поворачиваю к ветру, иду мористее, стараясь обойти всю дельту. Появились ледяные проплешины, на которых то и дело срывает кант. Ближе к гряде торосов немного снега, надутого западными ветрами, весь в застругах, но все равно лучше голого льда. Так и иду краем торосистой гряды, уходящей к горизонту. Местами кажется, что внутри поля торошения дорога лучше. Время от времени, находя проходы в гряде, ныряю туда, внутрь вздыбленного торосами поля, но, долго не задерживаясь, возвращаюсь назад. Все же снаружи поспокойнее. Голого льда становится больше, самый удобный курс в такой ситуации – галфвинд. Есть место для маневра и влево и вправо. Курс взял на мыс Крестовский. Двигаться стараюсь узкими заснеженными полосками, а их, по мере приближения к западному берегу, все меньше и меньше. Вот пройдено еще 40 км, нестерпимо болят ноги, особенно левый голеностоп (наветренная нога более нагружена, а иду я все одним, левым галсом уже пятый час). На льду, чтобы не упасть и не потерять кайт, требуется огромное напряжение. К этому добавляется постоянная вибрация от кочковатого льда, болят теперь и подошвы ног. Все! Надо отдохнуть. Сажаю кайт, переобуваюсь и иду пешком в том же направлении. Нужно пройти хотя бы часик, чтобы привести ноги в порядок, стряхнуть усталость статической нагрузки. Почему иду тем же курсом? Хочу проверить новую тактику продвижения: галфвинд на кайте, максимально приближаясь к западному берегу, потом на буксировочном парашюте под ветер. Таким образом я избегу движения полными курсами на льду и проблем, с этим связанными: провисания строп, неконтролируемый буерный эффект, травмы колен и санок. Ну вот, часовая прогулка завершена, опять обуваю ненавистный «испанский сапог», орудие средневековых пыток. Кайты в обоз, на отдых. Выбрасываю вперед парашют, поехали! Ветра много, тут же разносит до 30км/ч. С такой скоростью двигаться нельзя, санки, не имея острых металлических полозьев начинают рыскать на льду, катятся боком, натыкаются бортом на вмороженные льдинки, мелкие торосики. От ударов отлетает карбоновое покрытие днища, как эмаль от банного тазика, если по нему стукнуть молотком. Да и переворачиваются они часто, постоянно надо останавливаться, поправлять. Поэтому на льду стараюсь подтормаживать плугом. Еще час ходу и мой путь перегораживает высокая гряда торосов, шириной, наверное, во все озеро: от мыса Крестовский до дельты Селенги. Гряда напоминает горную цепь на горизонте с белоснежными вершинами. Подъехав ближе, различаю беспорядочное нагромождение льда. Торосы достаточно высокие, думаю, до 3 метров местами. Нахожу проход, но двинуть в него на всех парах не решаюсь, надо заглянуть что там, на той стороне. И правильно: за гладеньким заснеженным трамплином промерзшая щель, которую в свою очередь раскололи еще 2-3 маленькие трещинки. Убираю парашют и форсирую ее на лыжах. Санки пришлось отстегнуть, застряли между торосин. Убедившись в безопасности прохода, снимаю лыжи, возвращаюсь за санями. Снимки на память, и снова в путь. После трещины снегу сразу поприбавилось, но под ним – колотый лед, следы осеннего торошения. Слово «осеннего» звучит забавно, ведь ледостав начинается в январе. В общем, кайт здесь опять неуместен, продолжаю двигаться на буксировщике. Буксировщик, как классический спинакер, позволяет отклоняться от чистого фордевинда градусов на 30-40, если есть за что зацепиться кантом, то можно медленно идти почти в галфвинд. Пользуясь этим, иду все тем же левым галсом, курс – то мыс Толстый, то Бакланий, как ветру понравится. Снова голый лед, лед со снежными надувами, снег с ледяными проплешинами. Все что угодно, но не покрытие, радующее любого кайтера – ровный наст или десятисантиметровый слой пушистого снега на гладком льду. Сумерки, ветер стихает. Моя цель, мыс Толстый, становится нереальной, тут бы хоть как-то на «фордаке» поближе к берегу. Надо звонить в ЦУП, уваливаюсь под ветер полностью и на остатках ветра двигаюсь на огоньки, уже замаячившие у горизонта. Отбиваю на ЖПС точку – поселок Сухая. До него 15 км. Огоньки разгораются ярче и ярче, среди них выделяется красный огонь радиомачты, а под ним пара ярких, белых огней. Кажется, что они у самого берега. Вот на них и держу курс. Почему они мне приглянулись, не знаю. Ветра совсем нет, уже местами, на заснеженных участках, приходится помогать ногами. Вот почему так? Где нужен снег – нам подсовывают лед. Сейчас бы ледка голого 15 км, да нет, снегу насыпали. Иду, ворчу, совмещая коньковый ход с буксировкой парашютом. Парашют у меня вместо лыжных палок, помогает. Стемнело совсем, достаю налобный фонарик, подсвечиваю дорогу. Время стоит на месте, километры стали длиннее, огни на берегу едва растут. Уже к ночи добираюсь до прибрежного поля торосов. Кое-как, при свете фонаря, переползаю его. Есть мысль бросить санки и лыжи здесь, в торосах, но вовремя одумываюсь. Все свое надо носить с собой. Вдруг внезапно оказываюсь на берегу, упираюсь в дорогу и иду по ней. Справа изгородь, за ней то ли выпас, то ли загон для скотины. Мои белые огоньки справа, куда идет дорога – не знаю. Ныряю под изгородь и иду напрямки, по чистому от снега полю, сплошь заминированному лошадьми, коровами и прочей живностью. Сам успеваю вовремя обойти, но санки мои то и дело подрываются на фугасах. Выпас закончился, снова изгородь, за ней узкий проход и … тупик. Слева высокий забор, за которым скрылись мои путеводные огоньки, справа частный домик, в нем никого. Лезу через забор, похоже, это дом отдыха. Ухоженная территория, красивые фонарные столбы, новые, рубленные двухэтажные корпуса. Иду на разведку. Захожу в главный корпус – тихо. Громко топаю горнолыжными ботинками - никто не вышел, ни чихнул, не подал голоса. Спортзал, бильярдная – тишина. Иду в следующий корпус – то же самое. Захожу в сторожку, натоплено, горит свет и никого. Сразу вспомнились сцены из фильмов ужасов, в них всегда так все и начиналось. Вышел на улицу, иду назад. А вот и Фредди Крюгер, в окружении оборотней в собачьем обличии. Да нет, вроде свой, Сашей звать, сторож. С Сашиной помощью быстренько находим администратора, определяем меня на постой. Оказывается, девушка-администратор спала в своей комнатке и слышала, как кто-то громко топал. Почему-то не встала. Затаилась? Может, все же «Крюгеры» не такая редкость в этих местах? Уже час ночи, звоню домой, готовлю ужин на газовой горелке прямо в гостиничном номере, раскладываю на просушку вещи. Ну, теперь спать. Ужасно болит левая нога. В восемь утра я обещал сняться с якоря. Куда я пойду? Боль даже уснуть не дает. Все же между ровным снегом и торосистым льдом целая пропасть. Ночью, неловко потянувшись, схлопотал судорогу на все правое бедро. Казалось, мышца рвется пополам. Орал на весь корпус, благо я в нем один. Сразу же вспомнил про калий, магний, кальций. Все в аптечке, надо только не забывать это глотать.

Итоги дня: Пройдено по ЖПС 110 км, по генеральному курсу – 88 км. Большую часть пути на буксировщике, немного на кайтах, 5 км пешком. Очень устал, голый лед утомляет, удваивает километры. Последние часы просто выбили из сил. Заработал боль в ноге, как говорят врачи, «неопределенной этиологии».

Утром встал не рано. Нога так и болит, вся опухла. Надо что-то делать. Даже не могу сказать определенно, что это. Подвывих, незамеченный в горячке? Надавило горнолыжным ботинком? Отек от многочасовой стойки на одном галсе? Похоже, сегодня я не ходок. Неужели здесь конец моим трансбайкальским покатушкам? Внизу играет музыка, спускаюсь. На первом этаже столовая. Молодой повар, Алексей, готовит на кухне завтрак. Не зная здешних порядков, вежливо напрашиваюсь позавтракать тоже. Оказывается, и напрашиваться не надо, через полчаса накроют. Выхожу на улицу проветрить и уложить кайты, навстречу - круглолицый мужчина годов пятидесяти пяти с внешностью коренного забайкальца, улыбается открыто, от души. Почему-то подумалось: «он здесь главный». Так и есть, Виктор Владимирович, управляющий этим гостиничным комплексом, который называется Турбаза «Сагаан Морин». Приглашает, пока готовится завтрак, попить чайку, поговорить. Пытаюсь поподробнее узнать об этих местах. Турбаза сравнительно молодая и не единственная в этом поселке. Строительство и обустройство территории еще не закончено. Был у них замечательный спортивный комплекс, в котором тренировалась знаменитая женская команда по волейболу «Саган Морин», многие именитые команды России. Комплекс снесли, якобы, по причине неправильного землеотвода. Но, как я понял, стоит за этим обычная человеческая зависть. Жалуюсь Виктору на больную ногу, прошу разрешить остаться до завтрашнего дня, зализать раны. Вдруг он говорит: «Тебя нужно на источники свозить, там всю усталость как рукой снимет, как новый к утру будешь». Позавтракав, так и делаем. Сероводородный целебный источник в трех километрах от турбазы. Виктор заводит машину, едем на бальнеокурорт. Бальнеокурортом оказался деревянный сруб с бетонным бассейном внутри, размерами 7 на 15 метров и не более полуметра глубиной. В бассейне две трубы, как в школьной задаче. По одной подается горячая вода из скважины, по другой все утекает в Байкал. Пахнет сероводородом, тухлыми яйцами, по-нашему. Под потолком висит туман, стены покрыты испариной. Кроме нас никого нет, поэтому можно с себя снять все. Обычно же, особенно в летний сезон, весь бассейн усыпан страждущими, нуждающимися в оздоровлении. Мои 20 минут истекли, набираем воды для вечерних процедур, едем назад в поселок. Ну вот, омыв мертвой водой, раны вроде залечили. Теперь, чтобы оживить тело, нужно раздобыть воды живой. Заезжаем в магазинчик, покупаю «Жигулевского» и «Жигулей». В чем разница, разберусь дома. После мертвой и живой воды разморило, погружаюсь в предобеденные дремы… Через два часа надо быть во всеоружии, предстоит серьезно помахать ложкой. Леша готовит на редкость вкусно. Обед и ужин были столь же великолепны, как и завтрак, но в дополнение к пиву, за которым пришлось бежать еще раз, побаловали малосольным омулем. Вечером идем на экскурсию по турбазе, заглядываем в разные номера, все фотографирую. Обещал разместить в своих заметках на правах рекламы. Что и делаю.
Ночью снилась какая-то чушь. Большой город, сложная развязка с кольцом. Мы с женой в центре, кругом автомобили. Она в белом свадебном платье. Машина едет прямо на нас. Успеваю запрыгнуть на забор из сетки, зацепиться одной рукой. Другой рукой обхватаю жену за шею, держу. Забор поднялся в воздух и полетел. Не то, чтобы полетел, двигается как кресельный подъемник, на одной высоте, с постоянной скоростью. Помню, что продержаться надо одну трамвайную остановку. Жена пытается высвободиться, «Ты же меня задушишь». На что отвечаю: «Лучше задушу, чем выроню». К чему бы это? Ладно, Дездемона, дома разберемся.

Итоги дня: Отъедаюсь, отсыпаюсь, лечусь.

Утро. Просыпаюсь и осматриваю первым делом ногу. Не болит, опухоль спала. Минеральные воды и примочки от народной медицины сделали свое дело. Леша обещал приготовить завтрак к 8 часам, уже около восьми, и я тороплюсь вниз. Вещи собраны еще вчера, одеваюсь, проверяю, не забыл ли чего в комнате, коридоре, внизу, в холле столовой. Моего присутствия на турбазе было много, не мудрено что-нибудь забыть. Виктор уже завел маленький грузовичок. Чтобы не тащить санки и всю поклажу тем же путем, которым пришел сюда, он пообещал вывезти все это на лед. Снимок на память, и в путь. Ветра мало, не зная, как будет дуть дальше от берега, беру восьмерку. Проехав чуть меньше километра, меняю галс. Нет, явно не по ветру кайт взял. Останавливаюсь, меняю на Спид3. Быстро набираю скорость, уваливаюсь под ветер и, взяв курс на мыс Ухан, что на острове Ольхон, удаляюсь от берега. Дорога вполне терпима, снега больше чем льда. Это позволяет контролировать скорость, идти, не разгоняясь чрезмерно. Через час с небольшим хорошего хода замечаю: все больше и больше территорий отвоевывает у снега лед, все больше и больше раздувает, сильнее разгоняет на ледяных плешинах. Бороться становится тяжело. Гашу купол, измеряю ветер. 7-8 м/с. Это предел для 15-и метрового кайта, дальше пересаживаюсь на буксировщик-пони. Забавная вещь приключилась при складывании кайта: из-за сильного ветра пришлось сразу же убрать купол в мешок, а уж потом сматывать стропы. Натянув стропы, начинаю наматывать их на бар, приближаясь к куполу. Не собрав и половины строп, выхожу на лед и еду, очерчивая как по циркулю четверть окружности. Лишь доехав до снежной кочки, удается зацепиться ногами. Как там космонавты в невесомости управляются? Им ведь еще тяжелее. Средняя скорость с буксировщиком падает с 30 км/ч до 15, можно расслабиться. На навигаторе отбита самая глубокая точка Байкала. Точными батиметрическими данными я не располагал, но по описанию, это в 12 км к югу от мыса Ижемей. Туда и направляюсь. Вообще, к востоку от острова Ольхон находится самое сердце Байкальской котловины, абиссальное дно. Глубины здесь отличаются не более чем на десяток-два метров. Поэтому, согласитесь, не велика разница знать, что у тебя под ногами 1620, 1630 или 1640 метров. Езда с буксировщиком освобождает руки. Можно поснимать. Вот попадается красивая льдинка, вот участок черного льда изрезан глубокими «морщинами», как кожа ветхого старца. Вот что-то красное виднеется на льду. Красное привлекает внимание, это неестественный цвет для царства льда и снега. Оказалось, полиэтиленовый пакет. Сколько дней, а может недель путешествует по льду Байкала этот скиталец, как и я, гонимый ветром? Сочувственно провожаю младшего брата взглядом, он ведь не умеет ни в лавировку, ни даже в галфвинд. Прошло шесть часов, как я покинул гостеприимный берег, достигаю намеченной точки: «самой глубокой точки самого глубокого пресного водоема планеты». Сожалею, что не обзавелся точными ее координатами. Ну да ладно, будем праздновать условное восхождение на условную вершину. Как и положено, фотографируюсь. Чтобы снимки отражали суть момента, фотографирую свои ноги в горнолыжных ботинках на черном байкальском льду. Пусть здесь и будет вершина, ну кто проверит? Фото в ботинках не удается ни с первого раза, ни со второго. Как только выходишь на лед, тут же тащит под ветер. Приходится возвращаться и начинать снова. Пробую в лыжах, поставив носки и пятки на снег. Получилось. Отдохнув, выпив и закусив (воды, галет и шоколада), продолжаю путь. Совсем чистый лед, буксировщик разгоняет до 20-25 км/ч. Санки елозят влево-вправо на двухметровой жесткой сцепке. Если бы была веревка, меня давно бы сшибло гружеными санями. На битом льду слышно глухие удары по днищу, каждый такой удар – это кусок покрытия, отколотый от саней. Надо как-то бороться с передозом. Штатная конструкция предполагает только изменять диаметр отверстия в куполе. Если отверстие сделать достаточно большим, купол не наполняется, его долго трепыхает ветром. Утомляют повторные запуски, которые надо делать слишком часто из-за колобовника, который встречается все чаще и чаще, предвещая недоброе. Эффективность такого метода низка. Надо бы научиться его рифить. Поразмышляв немного, останавливаюсь, ищу короткие веревочки в боцманском сундучке, связываю попарно соседние стропы под куполом так, чтобы из шестиугольника получился треугольник. Отверстие в центре снова затягиваю. Пробую запустить, получился смешной зверек. Этакая треухая морда, которая из-за выступающих ушей перестала закручиваться, путая буксировочные стропы. Вот такой новый вид в фауне Байкала. Какое же имя ему придумать? Зарифленный Треух? Интересно, как это будет звучать по-латыни? Зарифленный Треух заметно сбросил тягу по сравнению со своим предшественником. Очень легко гасится и наполняется ветром. Когда ветер стихает, убираю одну-две веревочки, и он превращается в Двууха либо Одноуха. Если раздувает - снова рифлюсь. Очень кстати я нашел это решение, потому что мы приблизились к самому незабываемому участку всего путешествия – сплошному полю торосов, протяженностью многие километры. Поначалу я и не думал, что этот участок моего пути будет столь изнурительным как для моих ног, так и для саней. Ноги болели еще очень долго, санки же, покалечились навсегда. Итак, торосы. К пяти вечера я достиг, пожалуй, самого большого поля торосов на всем Байкале. С запада - мыс Шунтэ, с востока – Баргузинский залив. Есть где разгуляться свирепому январскому Баргузину, разбить и покрошить в крошку огромные ледяные поля, заторосив все до самого горизонта. Въехал как-то незаметно, думал, попрыгаю немного и пронесет. Ан нет, пришлось снова делать Треуха, и на цыпочках, с минимальной скоростью проходить этот ужас. 5 км/ч, - вот средняя скорость, с которой приходилось продвигаться вперед. То и дело гашу купол, медленно подъезжая к глыбам льда, группируюсь, запрыгиваю на них носками лыж, снова выбрасываю купол, проскакиваю торос, слежу, чтобы это же делали и санки. И так много-много раз. Иногда картина меняется. Высокие вздыбленные льдины уступают место почти плоско лежащему битняку. «Почти» и «плоскому» - это не одно и то же. Под эту льдину норовит нырнуть лыжа. Если вовремя не выбросить наверх носок или не объехать, можно покалечить ногу или лыжу. Не представляю, как бы я здесь шел на кайте, это просто невозможно. Пешком тоже не сахар, можно подвернуть ноги - кругом присыпанные снегом ловушки и капканы. Да и скорость была бы не более 1 км/ч. Буксировочный парашют – вот самое верное решение. Откуда он у меня? Все очень просто, уральский путешественник, Евгений Корбут, когда узнал, что я собираюсь на Байкал, предложил взять у него такую штуку покататься. Он шьет их на своем предприятии «Век» и постоянно использует в полярных экспедициях. Буксировщики совершенно толерантны к турбулентностям, не набирают тяги при увеличении скорости (нет буерного эффекта), не боятся падений, зацепов и т.д. Дешевы, просты, надежны. Конечно, кайтер, передвигающийся с помощью буксировочного парашюта выглядит отвратительно. Представьте Шумахера на горбатом запорожце. То-то! Взял на всякий случай. Все равно брать подстилку под палатку, а так, глядишь (да простит меня Евгений) парашютик постелю, по весу одно и то же. Парашютик выручал меня и позавчера, и сегодня, на голом льду. Но всю ценность этого изделия я осознал лишь сейчас, продираясь сквозь ледовые джунгли. Вовремя придуманный способ сбрасывать тягу еще сильнее улучшил его «юзабилити». Ай да Корбут! Ай, молодец! Изменчивость силы ветра и ледовой обстановки постоянно заставляет менять конфигурацию изделия - от Одноуха до Треуха. Это порядком поднадоело. Думаю, как бы триммер или дипауэр к нему приспособить. Придумал! Надо три стропы оставить как есть, а три другие сделать на полтора метра длиннее, к куполу в точках их крепления подшить три колечка, длинные стропки пропустить в колечки и закрепить на куполе в тех же точках, где крепятся первые три. Если ветра мало, тянем к себе короткие стропы, купол становится шестиугольным, если много – травим их и висим на длинных, они сами соберут часть купола, образуя Треух. Промежуточные варианты – Широкоухий Треух с плавно меняющейся шириной морды и ушей. Двуухов и Одноухов можно упразднить. Как это все сделать доступным для управления из кокпита, дело техники. Ай да я молодец! Надо подарить идею Евгению. Нет, продать! Нет, все же подарить, неловко как-то. Вот так, умствуя лукаво, незаметно подошел к северной оконечности ледовой бойни. Незаметно, это не быстро. Наоборот, продвижение в ней показалось вечностью. Просто как-то внезапно кончились торосы, и чтобы четко обозначить границу этого безобразия, Байкал раскололся огромной становой щелью, подводя итог моим мытарствам. 7,5 км за полтора часа. Это очень быстро. Отстегиваю сани, снимаю лыжи. Пять минут отдыха. Фотографирую поле торосов, - впечатляет. Фотографирую себя на фоне границы-трещины. Переползаю ее, и дальше в путь. Уже вечереет, надо поторапливаться. Беру курс на Святой Нос, Нижнее изголовье. На нем есть какая-то мачта, должна быть сотовая связь. Успеть бы до вечера. Не успел. Пройдя еще 20 км, остаюсь без ветра. Одиннадцать часов, до Святого Носа еще 26 км. Пешком слишком поздно. Среди голых льдов нахожу клочок снега, забуриваюсь, ставлю палатку. Ужинать и спать. Здесь одно из самых ветреных мест на Байкале, предусмотрительно привязываю сани к ледобуру, укладываю в них все вещи. Газовая горелка и котелок остаются возле палатки. Промучившись с полчаса, все же выхожу на улицу, складываю кухню тоже в сани. Ветром или моими неосторожными движениями плитку можно уронить на бок, а потом искать где-нибудь в Усть-Баргузине. Благоговейно осознаю, что под палаткой более 1600 метров. Я примерно в центре озера. Надо мной - бездна звездного неба, подо мной – черная бездна Байкала. Торжественный момент, но откуда мурашки по коже? Ночь. На улице уже за 20. Зарываюсь в спальник, согреваюсь от стука зубов и засыпаю. Сон тяжел, что-то давит, не помню. Помню, вся ночь была тревожной, помню предутренний сон. Помню ведьму, в упор смотрящую на меня. Помню, как от ее взгляда начинаю подниматься в воздух, и принимаю горизонтальное положение. Помню беспомощность и какую-то обреченность. Начинаю задыхаться, вдруг чувствую, что я в спальнике завис под куполом палатки, опять ужас, беспомощность, вот-вот умру. Открываю глаза, ...падаю со своим спальником на землю. Холодный пот. Высовываюсь из мешка, расстегиваю палатку. Сердце колотится. Кое- как прихожу в себя. Ох, что-то неладное творится в этом месте!

Итоги дня: Пройдено по ЖПС 122км, по генеральному курсу – 112км. На кайтах прошел 18км, остальное на буксировщике. На нем же преодолел сплошное поле торосов длиной 7,5 км. Достиг глубочайшей точки Байкала, ночевал практически в центре озера. Ходовой день 12 часов 18 минут.

Утро, солнышко заглядывает прямо в глаз. «Просыпайся»,- говорит. На улице спокойно. Расстегиваю палатку, ожидая, когда испарится изморось, погружаюсь в дрему. На душе уже спокойнее. Утро выдалось солнечным морозным и безветренным. Готовлю завтрак, пакую обоз и выдвигаюсь пешим порядком в сторону Нижнего Изголовья. Там мне обещали сеанс связи. Пешая прогулка с утра очень полезна, нужно разбудить организм, подготовить к серьезным нагрузкам. Час ходьбы, и вот я подхожу к зоне снега, лед заканчивается, слегка задуло. Пробую запустить Спид3, медленно и лениво, но он все же наполняется воздухом, летит. Направляюсь все на тот же мыс, еду, время от времени проверяя телефон. Связи все нет. Упираюсь в небольшое поле торосов, страшного пока ничего, но нет желания вернуться во вчерашний кошмар. Решил оставить это занятие и идти дальше. Есть еще Верхнее Изголовье, оттуда позвоню. Вчерашние сумерки были мрачными, горизонт затянут и Ушканьи острова так и не открылись. Сегодня же на ясном горизонте отчетливо виден Большой Ушканий. Малые пока скрыты за линией горизонта. Иду широкими бакштагами, держа курс на остров. Дует юг, может чуть-чуть с востока. Покрытие ровное, честно заслужил. Чувствую себя снова кайтером. Достаю фотоаппарат, сегодня можно снимать на ходу. На правом галсе мне позирует Святой Нос, на левом – Байкальский Хребет. Где-то там далеко, на западе-северо-западе, Лена. Солнце на снегу вырисовывает четкую тень человека, рюкзака, планки. Для потехи снимаю эту тень, вытянув руку на солнце. Хорошего из этой затеи ничего не вышло, ни разу не попал в удачный ракурс. Снимаю Спид3, летящий над горизонтом и цепляющий нижним ухом то Ушканий остров, то Святой Нос. Вот народились малые Ушканьи, сразу двойня. Иду в проход между правым из них и Верхним Изголовьем.

На льду, прямо по курсу, перед Верхнем Изголовьем стоит УАЗик, возле копошатся рыбаки. Подъезжаю тихо, пугаю мужиков. Сажаю кайт лишь со второго раза, дует крепко. Обещали напоить чаем, да вот незадача, - выпили весь сами. Спрашиваю про сотовую связь и далеко ли до Давши. Связь искать нужно глубоко в Чивыркуйском заливе, километрах в сорока отсюда. А до Давши около 90 км. Предлагают остаться с ними, переночевать на Большом Ушканьем. Ну, Ушканий я уже прошел, назад нет смысла возвращаться. Впереди еще половина ходового дня. Повезет, успею до Давши. Быстренько убираю свой пятнадцатиметровый надувной матрац, достаю восьмерку и, отбив на ЖПС следующую точку на Давше, двигаю в путь. Впереди опять становая щель, обрамленная громадными глыбами торосов. Крадусь в поисках прохода. Вот, вроде удачное место, плавный, присыпанный снегом въезд на гряду. Остается убедиться, что и за ним столь же безопасно. Подъезжаю вплотную и сбрасываю тягу до нуля. Лыжи останавливаются на подъеме, трещина и та ее сторона так и не открылись моему взору. Чуть качнув кайтом, проезжаю еще пару метров, и правая лыжа ныряет под льдину. Ох, только бы не дернуло сейчас. Сдаю назад, высвобождаю лыжу, повторяю все снова. Опять лыжа застревает, наконец, с третьей попытки ставлю ногу поверх ее, и быстро, пока не скатился назад из этой удобной стартовой позиции, перевожу кайт, снова назад, планку на себя и перелетаю щель всем составом. Санки, жалобно хрюкнув, протиснулись между торосов, высоко подлетели и приземлились «на отлично», на оба полоза, как настоящий гимнаст. Снова поле с редкими заснеженными торосами. Ухожу мористее, чтобы не тратить на них драгоценного времени. Вдруг, прямо из горизонта, на меня летят три точки, разрастаясь на глазах в кавалькаду квадрациклистов. Машут, требуют остановиться. Останавливаюсь: «Есть ли чай?»,- спрашиваю. Обещают все устроить. Сажаю кайт, прошу подержать за наветренное ухо, пока я не отцеплюсь. «Наветренное» путают с «подветренным», показываю рукой куда идти, что делать. Нет, кайт взлетает, чуть не отстригнув стропами ушки незадачливых помощников. Подальше от греха держу кайт в зените, постоянно напоминая про обещанный чай. Главный расспрашивает, что это за диковинный способ передвижения, сколько мне лет. «А, еще молодой», говорит. Тут же кричит деда, зовет заценить мое снаряжение, потрогать руками, и на ухо мне заговорщицки шепчет: «Дед на год тебя старше». Дед щупает руками мой комбез, спрашивает, не холодно ли в нем? Ветер крепкий и порывистый. На порывах дергает с места. Вожак, не желая разговаривать с моим затылком, все норовит зайти вперед, между кайтом и мной, встает на лыжи, чтоб я не ехал. Дед занимает аналогичную диспозицию, но уже между мной и санями. Объясняю, что это не безопасно, главарю раз в тридцать секунд говорю, чтоб слез с лыж. Парни все из себя, пальцы во все стороны, пахнет от них не чаем. За пазухой «Иридиум», спутниковый телефон. Диктую номер, делают звонок. Никто не берет трубку. Называю другой номер, опять тишина. Обещают сами позвонить попозже, а пока предлагают откушать водочки вместо чая: «Ну, нет чая, нафига он, если есть водка?» «Нет, за рулем не пью». Удивляются: «А мы вот пьем, и ничего». Вожак стаи просит дать порулить, тянется к планке, на порывах опять наступает мне на лыжи. Дед снова встал между мной и санями. Нет, пора тикать, пока сам жив, и не поломал никого. Прощаюсь, еду, осмысливая случившееся. Да, будь у меня «Иридиум», и я, наверное, тоже рисовал бы пальцами на снегу, как весенний глухарь крыльями…

Взяв курс на Давшу, то и дело задаю себе вопрос: ну зачем, зачем мне Давша? Ребята позвонят домой, раз обещали, а я тем временем, не делая ненужных правых галсов, пойду прямо на Северобайкальск. А вдруг не позвонят? Ведь у них водка в ушах булькает, уже небось, позабыли, что со мной встречались. Нет, все же на Давшу. «Вон какие ночи холодные», - уговариваю себя,- «лучше в теплой избушке поспать, чем в палатке». Вот снова поле торосов, заметенных снегом, совсем непохожих на те, что встречал на среднем Байкале. Выглядят, как будто погрузились в зимнюю спячку. Не блестят, укрылись снежным одеялом. Прохожу медленно, ветер выдыхается. У меня появляются сомнения, что увижу Давшу сегодня. Пройдя торсы, меняю кайт. Поздно, теперь едва хватает и Спида3. Вспоминаю про дополнительные двадцатиметровые стропы, сажаю купол, не давая ему сдуться, прилаживаю дополнительные стропки, запускаю. Действительно, толк есть. Но к этому времени солнце уходит спать куда-то за Байкальский Хребет, ветер на пару с ним. Я опять наедине со снегом, вылупившейся на закатном небе Венерой, да Сириусом, занявшем почетное место на небосводе: теперь, пока Луна еще не родилась, а у Юпитера отпуск, вплоть до осени, он на ночном небе главный.
Смотрю в ЖПС, до Давши напрямую 25 км, по глубокому снегу часов 7. Идти бессмысленно. Завтра, как задует, за час доеду. Ставлю лагерь. Не зная, как будет дуть ночью, ледобуры ввинчиваю со стороны западных ветров, ох лучше бы я их не доставал из рюкзака вовсе. Плохо горит газ, то и дело трясу баллон. Мой «Реактор» каждый раз отзывается на это громким гудением, как бы одобряя мои действия. Странно, почему плохо горит газ? По паспортным данным до -30 градусов, а сейчас -20, не ниже. Спальник слегка отсыревший, не уютно в нем. Завтра надо просушить. Завтра позвонить. Завтра сходить за погодой в Интернет, спланировать дальнейший маршрут. Так и засыпаю, весь в заботах о «завтра».

Итоги дня: Пройдено по ЖПС 145км, по генеральному курсу – 115км. Практически весь день на кайтах, в основном на Спид 3, пешком - 5 км. Самый кайтовый день за все путешествие. Ходовой день 10 часов 15 минут.

Ночью я крепко примерз, больше всего мерзли колени. Мое кемпинговое снаряжение рассчитано на легкий морозец, -10-15градусов. Сегодня ночью, как мне сказал уже потом давшинский метеоролог, было -25. Выбравшись из спальника, пришлось изрядно попрыгать, чтоб согреться. Быстренько завтракаю, меряю температуру – минус 17, а ведь уже далеко не раннее утро. Убираю палатку, отцепив ее от ледобуров. «Не забыть их вывернуть», - мелькает дежурная мысль. Каждое утро напоминаю себе об этом. И каждый раз срабатывает. Не сработало сегодня, - ушел, оставив их крепко ввернутыми в лед, присыпанные снегом. Один, мой любимый, титановый, другой - новый, это был его первый поход. Пропал, так сказать, по неопытности. Ветра сегодня нет, идти придется пешком, как ни крути. В треккинговых ботинках по целине плохо - черпаю снег. Переобуваюсь в горнолыжные. Иду прямо в направлении берега, надеюсь найти там дорогу или бураний след. Примерно через час нашел. Похоже на зимник, колея не широкая, видать ходят легковушки да УАЗики. Я еще не знал что это основной зимний путь, проложенный из Северобайкальска в Усть-Баргузин, думал что это с Давши ездят на рыбалку. Иду по дороге. Вчера я ненароком прижался слишком к берегу. Компас на навигаторе настойчиво вел меня в берег, хотя след на карте всем своим видом говорил, что иду я правильно. Я поверил компасу. И напрасно, он завирал вправо градусов на двадцать. Не знаю, ошибка ли это в программном обеспечении «Гармин», либо результат русификации прибора. Надо будет разобраться. Понятно, почему я не видел вечером никаких огней, Давша скрыта мысом. С другой стороны, я оказался ближе к берегу, ближе к дороге. Пройдя еще час по дороге, чувствую, в лицо задуло. Сначала как-то слабо, даже едва уловимо, со временем все уверенней и уверенней. Останавливаюсь померить ветер. Мало. На попутных курсах уже бы ехал, но в лавировку на этом покрытии и с санями нужно 5-6 м/с. Продолжаю идти пешком. Наконец, ветер настроился на работу. Бегом разворачиваю Спид3, поднимаю. Лавировка хороша. Уверенно приближаюсь к Давше. Покрытие – просто сказка, складывается впечатление, что Северный Байкал создан именно для кайт-путешествий. Час лавировки, и я в заливе, внутри которого уже хорошо различимы домики Давши. Напротив устья речки Давша, небольшое поле торошения, поднимаюсь выше на ветер, чтобы обойти его, и на левом галсе ухожу вглубь залива. Ищу глазами удобное место для швартовки, побаиваюсь живой горной речки, впадающей где-то рядом. Вдруг на льду различаю людей, направляюсь прямо на них. Подойдя ближе, вижу мужчину, женщину и двоих ребятишек. Ищу глазами место, куда посадить кайт. Прошу, чтоб детей убрали в сторону, мужчину прошу словить змея. Кайт пойман, посажен на пять с небольшим минусом. Так я знакомлюсь с семьей Давшинских метеорологов: Анатолием, Ольгой и их дошколятами. Быстро напросился на чай. Не успел убрать кайт, как с берега спустился крепкий, высокий мужчина, в темных очках. Поздоровался, велел зайти в контору, отметиться. Это Юрий, он здесь самый главный. Он отвечает за порядок, спокойствие этого заповедного места. А места здесь действительно заповедные. Не успели дойти до дома метеорологов, как повстречали следы и белок, и соболя, и глухаря. Осторожно интересуюсь: «А как у вас тут со следами медведей?» Толя смеется: «Рано еще, спят». Возле дома на привязи сидит лайка, увидев незнакомого, начинает заливисто лаять, будто всю свою жизнь готовилась к этому моменту. Толя сетует, что даже побегать нельзя ее отпустить, заповедник. В Давше уже год, жизнь в заповеднике для него мучение. Не мыслит он своего существования без леса, охоты, рыбалки. «Уйду»,- говорит,- «уйду туда, где ружье можно в руки взять». Попив чая, послушав рассказы про здешнюю жизнь, иду в контору, соблюдаю установленный порядок. По пути заходим к дяде Саше, местному старожилу. Так его называет метеоролог, а вообще он Александр Дмитриевич, ученый-биолог, по совместительству комендант местной гостиницы, в которой мне предстоит ночевать. Увидев меня, пугается, несет расческу, пытается меня расчесать. Я возмущенно отстраняю его руку. Объясняю: «У меня там живность совсем недавно определилась в семейные пары, и только начался рост популяции. Вы же своим вмешательством разрушаете гнездовья, уничтожаете кормовую базу, в общем, нарушаете естественный биоценоз. А еще ученый!» Отстал дед, понял, что не прав. Предлагает чаю, копченого омуля. Более вкусно приготовленного омуля я не ел ни до, ни после. Какой-то секрет знает. Ученый, одним словом. Выпрашиваем у него таксофонную карту, теперь, наконец, можно звонить домой по спутниковому таксофону. Юрий уже заждался. Сух и строг, как подобает официальному лицу. Регистрирует меня в каком-то журнале. В графе «транспортное средство» указывает «Кайт». Ура! Кайт признан транспортным средством! Оплачиваю проживание в гостинице, получаю квитанцию с печатью Баргузинского заповедника. Надо сохранить на память. Юрий инструктирует, как подобает себя вести на территории заповедника: «Не шуметь, не мусорить, не разбрасывать остатки пищи». И акцент на самом главном: «Желтого снега не должно быть нигде»! Все, теперь в «номера». Иду снова к дяде Саше, не терпится увидеть свои апартаменты. Гостиницей оказался обычный рубленый дом, с печкой, четырьмя кроватями. Дом не топлен, холодно. На мой молчаливый вопрос дядя Саша отвечает: «Вот колун, вот дрова. Вот чайник, вот снег. Снег топишь, льешь в умывальник. Не сорить, за собой все убрать. Горничных нет». Затапливаю печь, стаскиваю в гостиницу вещи, иду в гости к командиру. В избе уютно, чувствуется женское присутствие. Жена приехала недавно, проживет в заповеднике свои привычные полгода, изучая млекопитающих, потом опять в Подмосковье к школьнику-сыну. Хозяева угощают, рассказывают про жизнь в заповеднике. Дикие животные здесь свободно разгуливают по поселку. На окнах решетки, медведь иногда бурогозит, в окна лезет. На чай-то его не приглашают, как меня. Рассказывают про былую славу Давши, огромная армия биологов работала здесь с момента основания заповедника вплоть до перестроечных времен. Потом, как и везде, на науку не хватило денег. Остались самые стойкие, а о полном жизни поселке напоминают лишь улицы с опустевшими и ветшающими день ото дня домами. Хотелось спросить: «Как высокое начальство, не докучает со своими забавами?» Да не решился, слишком провокационный вопрос. Уже поздно, беседа затянулась, допиваю третью кружку чая, опустошил стол в радиусе вытянутой руки. Пора и честь знать. Печь давно потухла, топлю снова. Основательно отсыревший спальник надо хорошенько просушить. И вообще, надо подумать о синтетике, устал я от пухового спальника, не практично.

Итоги дня: Пройдено по ЖПС 38 км, по генеральному курсу – 23 км. Пешком 18 км, на кайте - 20 км в лавировку. Очень некстати Давша оказалась слишком близко, до конца светового дня можно было пройти еще 30-40 км на ветер. Знать, что это последний ветреный день, изменил бы тактику, дошел хотя бы до мыса Кабаньего. Ходовой день короткий, 6 часов 50 минут.

Ночь выдалась морозный, в 9 утра мой анемометр-термометр показал -18. Собираю и упаковываю вещи, и тут обнаруживаю пропажу – пару ледобуров. Без них на льду ставить палатку проблематично, но Юрий успокаивает: «Снег теперь будет до самого конца». Позвонил домой, запросил прогноз. Прогноз неутешительный. Сегодня слабый северный ветер, завтра еще меньше. Послезавтра штиль. Вот и кончилось кайтерское счастье, едва успев начаться. Тороплюсь на лед, надо успеть хоть что-то, хоть «шерсти клок». В лавировку на этом ветре ехать не получится. Уже собранный, захожу попрощаться с Юрием. Смотрим карту, еще раз он показывает, где можно остановиться на ночлег: кордон на мысе Кабаний, эвенкийские поселения, метеостанция Томпа, Хакусы. Смотрю на него, в голосе его одновременно и сочувствие и уважение. Вчерашнего налета официозности и след простыл. Да нет, не строгий он, просто полгода холостяцкой жизни принесли суровость в его черты. Скоро в добрых руках оттает, я просто рановато приперся. На берегу вертушка анемометра лихо крутится, показывает западный – северо-западный ветер. Но я знаю, что это враки. Вчера, когда я скрылся за мысом, мне задуло в бакштаг вместо бейдевинда. Сегодня наверняка то же самое. Иду на ветер пешком, жду, когда ветер повернет. Так и есть, через 15 минут потянуло с севера, 4-6 м/с. Можно ехать. Запускаю Спид3 и в путь. Сначала все было здорово, лавировочный угол чуть хуже шестидесяти градусов, скорость 20 км/ч., дует чуть сбоку и лавировка асимметричная. Думаю, я продвигаюсь на север со скоростью 8-10 км/ч. В поисках ветра то забираю мористее, то прижимаюсь к берегу. На каждом правом галсе замечаю, что вдали от берега ветер резко стихает, поворачиваю, и у берега его вполне хватает, чтоб идти остро. Змейка зимника бежит вдоль берега, параллельно гряде торосов, пересекая ее то и дело. Мне на каждом галсе приходится прыгать и через то и другое. От берега не отойти из-за слабого ветра. Смотрю трек на ЖПС, лавировка все хуже и хуже. Уже на поворотах вижу свой след на предыдущем галсе. Очень полно! Но это единственный способ держать скорость и ехать. Дорога тяжелая, санки тонут в снегу и тормозят. Надо бы снова удлинить стропы. Чтобы не прикапывать снегом кайт, останавливаюсь вдали от берега, где слабее ветер. Полчаса возни со стропами, кайт снова в воздухе. Но тяги не прибавилось, он уже и себя не в силах удержать. Кое- как, на порывчиках, двигаю к дороге. Пересекаю торос, все, кайт уже не летает! Снова превращаюсь в пешехода. Отъелозив по ЖПС 20 км, да поразматывав веревочки, я продвинулся вперед по курсу всего на 6 км за 2,5 часа. Какая непростительная роскошь! Пешком бы прошел вдвое больше. Выхожу на дорогу. Узкая колея не пускает санки, приходится сильно напрягаться. Скорость низкая, уже вторая половина дня. Пробую целину. Какой отвратительный здесь снег! Перекристаллизовавшийся на морозе, он держит как асфальт или пляжный песок. Возвращаюсь в колею, тут хоть местами скользит, где растоптали пошире. Сзади джип, молодая пара с любопытством выглядывает из машины, спрашивают, чем могут помочь. «Вряд ли чем, ветра вам не подчиняются, хотя вот чай если»? Чая нет, протягивают 1,5 литра минералки. Спрашиваю кружку, моя далеко в рюкзаке. «Кружки нет, забирай все». Добрые ребята, вот только 1,5 кг мне не к чему. Вернул назад. Тогда вот курник забери, еще горячий! Курник и впрямь горячий, призывно манит румяной корочкой. Прошу отломить кусочек, весь не съесть, а через час это будет просто мороженная пища, у меня много такой. Ребята лихо попылили дальше. Завидую их скорости, будь ветер, и я бы не отстал. Зимник, как поросячий хвост виляет в поисках прохода в торосах. Сетую на первопроходца: «Мог бы и попрямее путь прокладывать». На одном из поворотов снова легковушка. Зимник обходит ее метрах в пяти. К машине нет следов, давно стоит. Неужели тоже жертва Байкалу? Еще немного и догоняет рыбацкая Нива, впереди двое, сзади все забито под самую крышу. Идут на мыс Кабаний, там ночевать останутся. Смотрю, сколько до Кабаньего, 17 км напрямую. «Ну, по дороге»,- говорят рыбачки,- «километров двадцать пять, не меньше». Солнце неумолимо катит к Байкальскому хребту, светлого дня осталось часа три-четыре. Нет, не дойти. Рыбачки, посокрушавшись, едут дальше, я же, на своих крейсерских 3,5 км/ч бурлачу в полном одиночестве. Вот на горизонте выплыл высокий фургон, по виду двухэтажный. Приближаюсь, но высота не растет, а уменьшается. Наконец диковинное чудо превращается в КАМАЗ. Вот они, байкальские миражи! Еще ближе, и это уже застрявший КАМАЗ-вездеход на лысой КРАЗовской резине. Понятно, что вездеход лишь по паспорту. Водитель суетится под ним, подкладывает дощечки, пытается хотя бы тронуться с места, отполированный под колесами лед не дает и этого. Жалуется: «Иду по зимнику – колея узкая, закусывает. Иду по целине – шлифует лед». Утешаю его, говорю, что мой «авто» тоже в колее застревает, так я на себе его тащу. Мужичок шутку не оценил. Да и понятно, нервничает, не хочет ночь во льдах коротать. Я иду дальше, оглядываюсь время от времени: как он там? Через час, на том месте, где был КАМАЗ, стало пусто. Солнце село, сгущаются сумерки. У меня остается час. Зимник, разбитый КАМАЗом стал совсем непроходим, сани постоянно переворачиваются, не идут. Кажется, что ко мне прицеплен не высокотехнологичный девайс, сконструированный специально для полярных экспедиций, а обыкновенное бревно. А я отбываю повинность на лесоповале. Постепенно дорога начала забирать вправо, где-то тут должен быть поворот на Кабаний, не прозевать бы. Время от времени тыкаюсь в старый автомобильный след, возвращаюсь назад. Нет, это не сегодняшняя Нива. Наконец, в полной темноте нахожу хорошо утоптанный поворот, да и навигатор говорит: «Уже пора». Впереди мерцает свет фар, потом огонь фонарика, снова темно. Еще часок, и у берега натыкаюсь на стоянку машин. Справа высокая гряда прибрежных торосов. На ощупь нахожу в ней проход, затаскиваю в гору санки. Карты в навигаторе у меня старые, зимовье отмечено на берегу речки Кабаньей, в 600 метрах отсюда. Иду вперед, теряю след. Понимаю, что промахнулся. Народ с 4 машин должен был набить тропу, здесь же нога человека не ступала. Отцепляю санки, иду дальше на разведку. Так и есть, ничего не напоминает о жилье. Иду назад, в темноте с трудом нахожу сани, иду к проходу в торосах, натыкаюсь на тропу. Не заметил по глупости, на ЖПС понадеялся. Вот и зимовье. Рыбаки, натопленная печь, баня, старые знакомые с той самой Нивы. Удивлены, не думали, что я дойду. Всем рассказали, как им меня было жалко. Спрашивают, что думаю делать дальше. И я официально объявляю: «На мысе Кабаньем я закончил свое путешествие». На палатях подремывает Володя, рыбак из Северобайкальска. Он берется подвезти меня до вокзала. А пока предлагает суп, водочки, баню. Не пропускаю ничего. Водки прошу только немножко, а он: «Я много не налью, пьяный ведь станешь, устал». В бане уже не жарко, ложусь на полок и…засыпаю. Сколько спал, не знаю, Минуту, две? Нет, сегодня не до бани, ополаскиваюсь, иду спать. Тем временем в избе натопили крепче, чем в бане. Ищу свободное место наверху, прихватываю свой спальник, пытаюсь уснуть. Понимаю, настоящая баня здесь. Повалявшись и вспотев, иду назад. Открываю баню настежь, бросаю спальник на лавку, ложусь. Немного погодя температура устанавливается в мои любимые +5, прикрываю дверь. Крепкий и здоровый сон.

Итоги дня: Пройдено по ЖПС 55км, по генеральному курсу – 26км. Бестолковой лавировки на кайте - 20 км, пешком – 35км. Самый непродуктивный день за все путешествие. Огромные затраты времени и сил, ничтожное продвижение по курсу. Ходовой день 10 часов 30 минут.

Утром, еще до рассвета Володя пришел умываться. «Вот ты где, а мы потеряли. Пока можешь отдыхать, а к 12-ти выходи севернее мыса, там километрах в трех, я буду тебя ждать». Ему с утра порыбачить еще надо. Сплю до девяти, потом перебираюсь в дом. Съедаю последний пакет «Мантин Хауз», пью чай и собираю вещи. Разглядываю зимовье. Сделано все добротно, на совесть. Древесина свежая, видать срубили недавно. Перед входом табличка: «Баргузинский заповедник». Значит, казенное имущество. Снова перелажу через ледяной забор. Днем хорошо видно, ему нет конца. Какие же ветра могли сотворить такое чудо? Снова впрягаюсь в сани, это и утренняя разминка, и штрафной круг, и финишная прямая одновременно. Вскоре появляется УАЗик-батон, Володя нарыбачился, нет клева. Мои вчерашние знакомые тоже здесь, решили отобедать, и в путь. Кипятим байкальскую воду, запариваем Доширак. Забавно, но я впервые пью байкальскую воду. Я даже впервые ее вижу. За все путешествие мне ни разу не повстречался и маленький пятачок открытой воды, - лишь лед и снег. Воду кипятим на моем Реакторе, все равно надо дожигать остатки газа в баллоне. На импровизированном столе появляется незатейливая закуска и бутылка водки «Ветерок». Название меня привело в поросячий восторг: «А вдруг, сейчас выпьем, и задует? Тогда в следующий раз ящик с собой возьму!» Разлили, чокнулись, произнесли тост «за удачное завершение путешествия», «за не последнюю встречу с Байкалом», «за удачную дорогу домой». «За мир во всем Мире» не успели - водочка закончилась. Так и не задуло. Пора в путь. Оглядываюсь по сторонам, до сих пор еще виден Святой Нос. Странно как-то, я прошел его три дня назад, а он вот, как на ладони. Совсем рядом противоположный берег со сверкающим на солнце Байкальским хребтом. Кажется, пройди в ту сторону часик-другой, и будешь уже на том берегу. Но нет, обманчив Байкал. Здесь другое пространство, и время течет по-другому. Ни Евклиду, ни Лобачевскому, ни Эйнштейну не описать этот мистический пространственно-временной континуум Байкала, с летающими заборами, спальниками, ведьмами. Отбиваю цель – мыс Тыя в Северобайкальске. До него 105 км. Это неполный рабочий день при хорошем ветре, но три дня при штиле, с другой стороны. О, вывел хотя бы одну закономерность! Пространство-время здесь в прямой зависимости от барических образований! Но опять же не для всех, для кайтеров и яхтсменов только. Да, сложно устроен мир.
Володя оказался классным парнем, старше меня на три года, приехал на БАМ четверть века назад. Так и остался в Северобайкальске. У него две дочки и две внучки. Сочувствую: «Кому рыбацкое мастерство передавать будет?» Всю дорогу болтаем, он отвлекается от дороги, машину постоянно выбрасывает из колеи в целину. Притопив на педальку, он быстро возвращает ее на рельсы. Километры тают быстро, не то, что у меня в последние дни. Вот зимник пересекает озеро по диагонали, и мы уже под западным берегом, возле Байкальского. Тут голый лед. Опять заболтавшись, подпрыгиваем на трещине, перелетаем и начинаем балет на льду. Поборовшись с ситуацией пару секунд, Володя бросает руль, отпускает газ. Машина, проехав кормой вперед некоторое время, сама разворачивается правильным образом, едем дальше. «Видать старая, сама все знает»,- подумал я. Вот и Северобайкальск, едем на вокзал покупать билеты. Вариантов не много: «Северобайкальск-Москва» завтра в обед. Едем к нему домой, получаю комплект чистого белья, полотенце и идем в баню. После бани ужин и водочка с картой Байкала на этикетке. Такую же покупаю в дорогу, день рождения застанет меня на полпути к дому. На следующее утро экскурсия по местным достопримечательностям, сувенирная лавка, продуктовый рынок. Главный гостинец домой - байкальский омуль. К нему бы свежего разливного пива, да поезд уже вот-вот отправится. Проводники требуют пройти в вагон, провожающих на улицу. Прощаемся, я иду в купе переодеваться. Поезд трогается, и вдруг стук в окно и крик: «Пиво, пиво в соседнем вагоне! У проводницы!» Володя успел сгонять за пивом! Растрогался я до слез! Да, можно смело перефразировать известную пословицу: «Чем дальше в лес, тем лучше люди». За последние десять дней я не раз в этом убедился.

Всего по навигатору было пройдено 700 км. По генеральному курсу - 550 км. Длина озера - 650 км. Считаю, что мне повезло. Повезло с ветром, повезло с погодой. Последние дни без ветра лишь подчеркнули, что Байкал капризен, и благоволит не каждому. Ну и потом, кто знает, может быть, отсутствие жирной точки в этой истории даст задел для нового, не менее интересного приключения. Говорить что-то о Байкале, а тем более, давать советы, проведя на нем всего лишь десять дней, было бы крайне неразумно. Байкал оставим в покое, поговорим о снаряжении.
Сани.
Брэнд Acapulka считается одним из лучших на этом рынке. С санками этой фирмы успешно завершили свои маршруты много арктических экспедиций. С моделью Delta Force 135 ходят кайт-путешественники. Но где ходят? По материковым льдам Гренландии и Антарктиды. Там нет торосов, нет льда, нет глубокого снега, - в основном жесткий фирн. Очевидно, вся конструкция саней ориентирована на эти условия. На голом льду сани рыскают, подставляя незащищенные бока под удары торосов. Все удары, приходящиеся на днище вдоль направления движения, прошли для них безболезненно. Основные повреждения сани получили в кормовой части борта, возле полозьев при ударах об острые, вмороженные льдинки. Удар получался «в лоб». По этой же причине вырвало полоз, он просто зацепился боком за препятствие. Есть подозрение, что в гелькоуте мало пластификатора, он твердый и хрупкий как стекло. Вероятно, и это оправдано с позиций долговечности, гелькоут должен противостоять абразивному как наждак, перемороженному снегу. В общем, буду писать ребятам, жаловаться. Посмотрим, что скажут.
Кайты.
Outlaw. К нему никаких претензий. Разве что тяжеловат для путешествий, весит 2.5кг. Пятая стропа доставляла много хлопот при перехлесте купола. Приходилось отвязывать стропы. Но она же давала возможность безопасно посадить кайт в штормовых условиях. Безопасность в данном случае важнее неудобств, которые, кстати, удалось свести к минимуму, добавив уздечку под куполом для пятой стропы. Теперь ее легко отстегнуть и пристегнуть снова.
Speed 3. Не очень удачный выбор, хотя менеджеры Флайсерфера убеждали, что лучшего варианта не сыскать. Кайт огромен, но при ветре менее 2 м/с его проблематично поднять. Площадь воздухозаборников мала, очень долго надо ждать, пока он наполнится воздухом. Весит 4 кг, это очень много для путешествий. На полном бакштаге ведет себе невнятно. И это не только мое мнение. В слабый ветер, на мой взгляд, выгоднее иметь хороший кайт на ручках с длинными стропами. В сильный ветер 15-и метровый Speed 3 можно посадить только аварийно, и тут же нужно сдувать матрац. Все это неудобно делать в одиночку. Стабильность, ветровой диапазон, лавировочные характеристики у кайта вне конкуренции.
Буксировочный парашют.
Прошел на нем в общей сложности около 200 км самых тяжелых участков. Вещь надежная и необходимая, хотя бы как аварийное средство передвижения. С ним можно ехать даже лежа в санях. Хорошо бы доработать, сделать дипауэр.

Кемпинговое снаряжение.
MSR Reactor, газовая горелка с интегрированной кастрюлькой на полтора литра оказалось действительно очень быстрой и экономичной. Я не сжег и одного баллона газа. Отсутствие открытого пламени позволяет использовать ее и для обогрева палатки, если надо отогреться. От пухового спальника наверное откажусь. Его нужно каждый день сушить, а на это нет времени.
Фотоаппарат.
Купил Olympus µ TOUGH-8010. Неубиваемый, неутопляемый, морозостойкий. 200 грамм, тяжеловат. При всех своих достоинствах не перестал быть мыльницей. То есть до фотоаппарата не дотягивает. Если снимать только крупный план да при хорошем освещении, вполне сносно получается. Пейзажная съемка, - лучше и не браться.
Поля торошения выглядят "живьем" куда более впечатляюще, чем на фото. Горы вызывали благоговейный трепет, на фотках - так себе.
Об информационной подготовке.
Сколько я не читал в Интернете о Байкале, до конца достоверной информации так и не получил. Сотовой связи, легче сказать нет, чем есть. Знай что это так, взял бы на прокат спутниковый телефон, сэкономил бы очень много времени. Говорят, существуют спутниковые снимки высокого разрешения, подробно отражающие ледовую обстановку на Байкале. Изучив их, и нанеся на карту участки голого льда и повышенной торосистости, можно было бы спланировать оптимальный маршрут. Вот только где их взять? Почему-то все ходят западным берегом, на котором голый лед – дело обычное, а Сарма рвет всех в клочья. Почему не восточным? Например, чем не вариант, обойти торосы центрального Байкала через Баргузинский и Чивыркуйский заливы? Если соберусь еще раз, наверное попробую.

Фотки, привязанные к местности здесь
 
Все, закончил. Над пунктуацией не работал, некогда. Извиняйте.
P.S. Прошу прощение за изобилие картинок. Купил походную мыльницу, ну и добрался. Пейзажи отвратительные, светофильтры для нее не делают.