Из дневника 1997 года.
4 августа. В городе балуем себя кефиром и яичницей, а к концу дня наш УАЗик с прицепом забирается всё дальше и дальше в лесную глушь. До деревни Усть-  Унья нам ехать более 400 км. Всё больше промежутки между деревнями посёлками, много заброшенных, разрушающихся деревень. Начинает накрапывать дождик. Местность – монотонная «равнинка», лес – тонкоствольная густая чаща из берёзы, ели и осины, кое-где попадаются кедры и лиственницы. И - масса цветущего Иван-чая по обочинам, порой он сливается в  сплошные розовые пятна и полосы. Троице –Печорск – деревянный посёлочек, где уже веет лесной глушью – хотя, кроме шоссе здесь есть железная дорога и какоё-то аэродром (скорее всего, полоса для АН-2). Тем не менее, удаётся дозвониться домой по телефону-автомату. Набор идёт долго, но слышимость на удивление хорошая. После Троице-Печорска меняется характер леса: появляется сосна, становится мало берёзы; дорога идёт высоким песчаным берегом Печоры. Только кипрея по обочинам по-прежнему целые поляны. Километрах в 30 не доезжая посёлка Комсомольк –на-Печоре асфальт кончается. На последней заправочной станции из случайного разговора узнаём, что нам в Усть-Унью ехать не по обозначенной  в атласе грунтовке, а нужно переправляться через Печору и двигаться по лесовозной дороге, срезающей излучину реки. Знакомимся с местной пожарной командой; у них на пожарной станции ужинаем, выясняем дорогу, обстановку. Оказывается, Унья - река заповедная, на въезд нужно разрешение. Нужно везти с собой не только бензин на обратную дорогу, но и для лодочных моторов, а также моторное масло. В деревне ничего купить будет нельзя – и даже спиртное там на вес золота. Переправа начинает работать в 6 утра, но нам в любом случае ждать начала рабочего дня в администрации или лесхозе для оформления пропуска. Но – судя по рассказам – река того стоит, и по зрелищности, и по рыболовным возможностям. Пожарные разрешают нам переночевать у них в тепле, и я с удовольствием растягиваюсь в спальном мешке на полу возле печи с гудящей газовой форсункой. На улице холодно, и с движением на юго-восток из зоны белых ночей мы уехали.

 5 августа 1997 г. Переправа через Печору – понтон, пришвартованный борт о борт с буксирчиком (именно так – буксир не толкает баржу, и не тащит за собой, а прицеплен сбоку). 92 километра по лесной дороге, без единого жилья. Через ручьи – бревенчатые мостики. Кое-где у вырубок стоят тракторы. Тем не менее, имеются в наличии дорожные знаки и километровые столбы без цифр. Последние километров 10 много песка, и на подъёмах мы буксуем. В одном месте даже приходится отцеплять прицеп. Пока экипаж подключает передний мост (с этим – проблемы), я срываю прошлогоднюю знакомую: жёлтую морошку. Здесь уже другой лес: высокие ели, много сосны, мох растёт на песке, сухо. Такой тайги – в которой можно ходить – мне и хотелось. Преодолев самый крутой подъём в песке, оказываемся прямо в деревне. Пока стряпаем на берегу Печоры, заводим разговор с местными, угощаем их самогончиком, они приносят свежезасоленной рыбы. На берегу лежат лодки –узкие и длинные, из досок – вот на чём нам предстоит подниматься по Унье. Транспорта в деревне почти нет. Возле одного дома замечаем УАЗик, да на берегу стоит трактор развалившегося совхоза. Электричество – от дизельного генератора: час утром и с 5 до 10 вечера. Тем не менее, над некоторыми крышами – телеантенны: принимают Пермь. Вода в пищу идёт из реки – выше по течению её просто нечем и некому испортить. Наконец-то – на 9-й день  - мы прибыли на границу Леса! Ночуем в доме; ужинаем с хозяевами – опять рыбой, самогоном и чаем. В 10 смолкает тарахтенье дизеля, и лампочка начинает меркнуть. Переходим на лампы с соляркой. Так далеко мне ещё не приходилось забираться. Когда тебя вертолётом кидают за тридевять земель, в полное безлюдье, ты ничего не ощущаешь. А вот когда приходится своим ходом – машиной, лодкой изо дня в день забираться всё дальше, глушь начинаешь чувствовать собственной шкурой. Ни телефона, ни дорог – только чистые стремительные потоки, и на их берегах – редкие деревни, населённые потомками староверов.


Со второй половины XIX в. на средней и верхней Печоре возникает множество скитов (сначала старообрядческих, а позже и скрытнических) по притокам р. Печоры рекам Щугор, Илыч, Унья, значительное влияние на их появление оказало распространение на данной территории скрытничества. Появляются дела о "водворении крестьян из лесов на постоянное место жительства". Пристав 2-го стана Усть-Сысольского уезда сообщал, что крестьяне Троицко-Печорской, Савиноборской и Щугорской волостей "удалились в леса" по р. Илыч, Лемью (22).
Согласно материалам Ю.В. Гагарина, старообрядческий скит, основанный Г.И. Пашниным, существовал в д. Пат аковке (к 1968 г. там никто не проживал). Братья Бажуковы основали скит на Илыче, где наладили переписку книг, которые специально привезли из Москвы (23). В скиту обучали старославянской грамоте и основам старообрядческого вероучения. В 1909 г. было 27 пустыней скрытников по р. Унья, 11 – в верховьях Печоры. В 1914 г. в кельях по р. Унье проживало 7 семей, по р. Кедровка – 3, по р. Шежим – 6, по р. Малая Шайтановка – 1, по р. Большая Шайтановка – 1. В большинстве проживали русские, о чём свидетельствуют фамилии насельников (24). В д. Светлый Родник была устроена келья скрытников, где проживали женщины, а в нескольких километрах от Бердыша в Комарове в двухэтажном здании находилась мужская келья.
Как отмечали информанты, именно в кельях, скитах находились библиотеки, которые были уничтожены в ходе ликвидации скитов в 1930-е годы (25). На верхней и средней Печоре в XIX – начале XX вв. не существовало крупного общежительства (подобно Выговскому или Великопоженскому), здесь была сформирована сеть небольших скитов, подобная той, что сложилась у урало-сибирских староверов-часовенных (26). Подобная форма была наиболее жизнеспособна: небольшой скит мог легко переместиться в случае опасности, а в случае разгрома регенерировать в другом месте (27). www.starover.religare.ru

 В Усть-Унье узнаём, что на самой Унье сохранились 2 деревни: Светлый Родник и Бердыш, с постоянным населением человек по 5. Когда-то это были процветающие сёла с посевами ржи, школами, церквями. (Такое бывшее поле хорошо видно с реки при подходе к Светлому Роднику). В селе Бердыш существовал металлургический заводик, руины которого, якобы, сохранились до сих пор. Ещё выше по реке находится местечко под названием Чамейный плёс, где расположен кордрн заповедника.  Все сёла по Унье были связаны дорогами, остатки которых в виде пешей тропы сохранились до сих пор. (Позже я попробовал было поискать эту тропу, но через несколько сотен метров по непроходимой тайге прекратил поиски. Однако, когда один из местных гостей нашего лагеря свалился ночью с лодки, в лагерь он не вернулся, а по этой тропе пришел в село). Но самое интригующее – из Бердыша дорога шла в деревню Черепанова, что на Колве – притоке Вишеры. И, якобы, ещё лет 30 назад по ней ходили пешком на рынок из села в село. А это уже – «забытый» волок из верховьев Камы в верховья Печоры! Одно время деревни по Унье передавали Коми-Пермяцкому округу, и райцентром становился посёлок Ныроб.


 Отсюда нам предстоит нанять лодки для подъёма вверх по Унье. Местные лодки – узкие и длинные плоскодонки. Гениальность этой конструкции мы поймём с первых километров по горной реке. Малая ширина позволяет проходить узкие сливы, а плоское дно обеспечивает устойчивость при движении волоком по галечниковым отмелям. И ещё одно «Ноухау» - шпонка грибного винта делается из мягкого алюминия, и при задевании за дно просто «срезается», сохраняя винт. Только менять её приходится часто. Наша первая проблема – «малобюджетность» экспедиции. Нам четверым с нашим грузом нужно 2 такие лодки, а цену за подъём до Чамейного цену запросили для нас астрономическую. впрочем, как быстро выясняется, такими цифрами местное население легко оперирует лишь на словах а в действительности никто из них не держал таких денег в руках. Правда, и нужны им деньги только 2 раза в год – когда идёт северный завоз. Мы же на своей благополучной, но дорогой Белгородчине приучены ежедневно за что-нибудь платить, поэтому и более осторожны в расходовании средств. В конце концов, с использованием «универсальной жидкой валюты» удаётся договориться и подешевле, но только на одну лодку. Ещё одна проблема – в июле стоит малая вода, и русло изобилует отмелями. Поэтому кроме мотора понадобятся шесты, а кое-где придётся и спрыгивать в воду, чтобы столкнуть лодку.
 
Из дневника 1997 года.
6 августа. Я в считанные минуты убеждаюсь в бесполезности обычных сапог и использую свой байдарочный опыт: по принципу «чем меньше на тебе надето, тем меньше вечером мокрой одежды». Надеваю спортивные брюки из плащёвки, вязаные носки из собачьей шерсти (водичка холодновата), и кроссовки. Под куртку вешаю на шею фотоаппарат, сверху – жилет с принадлежностями, и умудряюсь на ходу ещё и снимать. Хорошо, что солнечно, но ветер встречный. Очень быстро оцениваю достоинства местной лодки: минимальная осадка, малое сопротивление; когда она садится на дно, маленькая площадь контакта с грунтом позволяет тащить её по гальке против течения. Километров через 20 – деревня Светлый Родник – десяток домиков, дизельный генератор (работает только зимой), лошади и коровы, стожки сена, лодки на берегу. Разгружаемся, варим суп, а потом наш лодочник уезжает за второй партией. А.Я. ловит рыбу, а я «охочусь» за пейзажами. Выше по склону – громадная поляна, засеянная травой. Со скалистого уступа видна крошечная полянка в той стороне, где осталась Печора – село Усть-Унья. Вторая партия нашей команды прибывает лишь часов в 11, когда мы их уже и не ждали. Традиционный «бартер» - самогон на уху. Местное население, получив свою порцию «зелья», активно помогает нам: носит вещи, колет дрова, затапливает печь в пустующей избе. Но – обратная сторона медали: почти всю ночь длится пьяный торг по поводу нашего дальнейшего плавания. В избе душно, в 5 просыпаюсь.

7 августа. Поутру команда долго спит. Такими темпами –на одной лодке и с лодочником, плохо знающим русло, нам подниматься до Чамейного плёса, где стоит кордон заповедника, 3 дня. Совещаемся. Меж тем, местные говорят о сборе кедровых орехов «за порогом», как мы о поездке на дачу – а до порога километров 80 против течения! Да – расстояния здесь измеряются другими мерками. Я впервые ем варёную кедровую шишку с недозрелыми орешками. Окончательное решение – подняться выше по реке, насколько хватит оптимизма, ставить лагерь и обживаться. С тех пор, как съели взятую из дома колбасу, уже неделю во рту не было ни кусочка мяса – лишь в последние 2-3 дня перепадали крохи рыбы. Что до меня – то я продолжал бы двигаться до гор на крупе, макаронах и горохе, но команда не настроена продолжать полуголодное путешествие. Мы с Махлиным отправляемся второй партией. Пока ждём возвращения лодки, загораем, пьём чай. Местные коровы и овцы на редкость любопытны и беззастенчивы, и очень интересуются нашими вещами. Лишь лошади сохраняют достоинство и игнорируют наше присутствие. Наконец-то трогаемся. Сильный ветер, и нос лодки забрызгивает. На берегу – стожки сена; все поляны выкашиваются, а вывозят сено на лодках по большой воде или зимой на санях по льду. Я впервые в местах, где конные и пешие тропы имеют серьёзное значение в укладе жизни. Поднимаемся вверх по течению самое большее на 5-7 км и на крутой излучине реки становимся лагерем. Глядя на нашу кучу вещей, я хорошо понимаю их нетранспортабельность. Одних крупных предметов – размером с рюкзак – около 30! Мы ведь не планировали лодочное путешествие, а рассчитывали везде двигаться машиной и вездеходом. Прощаемся с нашим проводником до 18-го. Ставим «домик» из армейской палатки, варим суп из концентрата. Галечниковый пляж, песок и ивняк; напротив нас в лес уходит протока. Сегодня все необычно подавлены, шуток не слышно. Лодка, оказывается, продырявлена, а попытка ходить по мелководью в болотниках с острогой и электрическим фонарём ничего не даёт: слишком шумно, а фонарь даёт узкий пучок света. Над этими местами, похоже, проходит авиакоридор из Европейской части в Сибирь, и вечером самолёты на восток летят с интервалом в считанные минуты – порой их видно одновременно по 2.



  Мнение о «пищевых» возможностях охоты и рыбалки не в первый раз уже оказывается мифом, и через пару дней наша «экспедиция» досрочно заканчивается решением большинства. В итоге – на реке мы пробыли всего 6 дней и продвинулись от Светлого Родника лишь на 4-5 км. Поэтому из всего течения Уньи я увидел первые километров 30. Но этого хватило, чтобы места эти поразили настолько, что манят до сих пор.
     

Комментарии
Авторизуйтесь, чтобы оставить отзыв
Оцени маршрут  
     

О Маршруте