Спуск с перевала Маашей
Расчудесная правая ветка ледника
Гребень
Спуск в долину Маашей через перевал Маашей. Танцы в снегу
Перекусили и двинулись на спуск по перевалу Маашей. Вначале прошли по осыпи, затем вышли на лёд. Сразу же стали вешать верёвки - повесили 10 в50 м. Шли около 3 часов. Выйдя на ледник Маашей, оглянули пройденный в этот день путь, решили, что прошлого не вернёшь, что не пройдено - то не пройдено, и двинули вниз по леднику.
Наша следующая цель была хорошо видна - скальный островок, посередине ледника. На островке имеются удобные стоянки, на которых мы ночевали в 2003 и в 2004 гг. Навскидку предстояло идти не больше 30 минут. Пошагали было... и утонули. В мокром снегу. Матерясь и барахтаясь по пояс, мы поползли вперёд. Хорошим добавком к снегу явился ливень, под которым всё, что ещё оставалось сухим, за пять минут промокло. Ой, как здорово... Здесь все разом заплясали не очень изящный, однако облегчающий жизнь танец в стиле "Самовылаз, или Самовытаскивание из ям". Движение раз: берёшь свою ногу, погружённую в яму, вытаскиваешь - пауза - ставишь на снег впереди себя - пауза; движение два: переносишь вес на переднюю ногу - пауза - нога проваливается - пауза - вытаскиваешь руками заднюю - пауза - переносишь её вперёд - пауза. В общем-то, это не просто танец, а... то, где одновременно пляшут и поют. Кордебалет? Водевиль? Опера? Так вот, там, где "пауза", вставляются слова песни. Одной хорошей русской (и не очень) песни без смысла и с довольно таки небольшим набором слов, которые впрочем порождают множество вариаций. В общем, это всем известные, любимые маты... И коняшки русские, которые снова оказались больны. Песня-Пляска продлилась целый час - до выхода на лёд. По которому мы добежали до скалы. Где невероятно быстро поставили палатку, набрали воды в котелки, укрыли рюкзаки, сняли страховочные системы и забрались в палатку. Зажгли горелки, установили на них котлы и принялись обсуждать почти прошедший день. Поели и уснули.
Очень я люблю стоянки на этой скале.
Ледник обтекает её - справа (если смотреть сверху вниз) скала отвесно обрывается в сторону потока, далеко внизу вздыбившегося ледовыми волнами; с левой же стороны, с левого потока, - относительно пологий подъём. На скале есть несколько площадок, на которых в общем-то при желании можно установить добрый десяток палаток, а то и больше. Со стороны левого потока в каменных корытцах всегда есть вода, так что не нужно спускаться на ледник. За скалой ледник смыкается и до самого конца течёт единым потоком
Ясно и тепло! И котятки, и слонятки, и мышатки - бодры! Мокрые вещи, обувь сушились на камнях, солнышко обогревало наши физиономии и оголённые телеса, мы же всё наслаждались видами, попивая чай. Ясно виднелся наш траверс Студентов - Юность, перевал Маашей, пик Тамма. Красивое всё-таки ущелье!
Всегда удивлялся людям, которые, сходив раз-другой на маршрут объявляли: "Хватит. Горный туризм и альпинизм попробовали - надо заняться чем-то новым. Например, попрыгать с парашютом". На закономерный вопрос "Почему?" такие люди удивлённо отвечали: "Что в горах делать-то уже? Они же одинаковые..." То есть причиной, по крайней мере, декларированной, выступала не смена деятельности, но именно однообразность гор. И это-то удивляло. Горы всегда - разные. Отличаются не только районы (например, Кавказ и Алтай), но и ущелья одного и того же района: скалы напротив нас, склоны гребня "Студент - Юность", отличаются, скажем, от скал Шавлинского ущелья. Каждая долина в совокупности всех составляющих - скал, ледников, лесов своеобычна. Каждое ущелье по-своему является человеку.
Гребешки отходящие от основного хребта "Студентов - Юность, покрытые частой паутинкой вертикальных трещин и выступов, словно носы кораблей, вторгались в пространство долины; между носами взвивались тонкие и длинные осыпи. Воображение затевало странную игру со зрением: носы кораблей превращались в силуэты иссушенных монахов в капюшонах; монахи перетекали в воздушные готические башни, свитые из рёбер-контрфорсов; в подымающемся знойном мареве чёткие грани-каркасы таяли, зато проявлялась целостная массивность отдельных скал, - возникали могучие бастионы...
Горы всегда разные. Ситуация схожа с отношением, например, к китайцам, которые вначале представляются "на одно лицо", но затем, когда, часто встречаешься с несколькими китайцами, вдруг обнаруживаешь, что на деле они отличаются друг от друга.
- Красиво? - спросила меня Айка.
- Угу. - ответил я. - Смотри, вон та скала похожа на монаха...
Айка опасливо осмотрела мою физиономию, кажется, сомневаясь в моём психическом здоровье, кивнула и пошла прочь.
- Шутка! - крикнул я вслед девушке.
Дабы восстановить в глазах Айки статус психически здорового человека, я напомнил девушке этот анализ, и настороженность пропала. Хотя визуальные пертурбации в моей голове всё продолжались и продолжались...
Пора вниз. Коняшки русские бодры... Собрались и, млея от жаркого солнышка, пошагали.
В общем-то идти предстояло совсем немного - до леса под ледником Маашей.
Вышли на самый язык ледника и оглянулись: в грандиозном воздушном пространстве долины повисла лёгкая, едва ощутимая дымка, размывающая очертания гор. Казалось, будто снег вершин плавился в дымке; марево растворяется в белизне гор: такое стройное "взаимослияние", гармоничное "взаимосплетение" начал - воздуха и гор вело к иному ощущению какого-то глобального соответствия - пространства и гор. Горы порождаются пространством, пространство формирует горы.
Анализ одной известной песни Андрея Макаревича
Не совсем к месту вспомнился анализ песни Макаревича "Вагонные споры - последнее дело", проведённый Петей, частым участником наших мероприятий из города Москва, любителем петь под гитару вечерами.
Текст:
Вагонные споры - последнее дело, когда больше нечего пить.
Но поезд идёт, бутыль опустела, и тянет поговорить.
И двое сошлись не на страх, а на совесть - колёса прогнали сон.
Один говорил, что жизнь - это поезд, другой говорил - перрон.
Один утверждал: на пути нашем чисто, другой говорил - не до жиру.
Один говорил, мол, мы машинисты, второй говорил - пассажиры.
Один говорил, нам свобода - награда, мы поезд куда надо ведём,
Второй говорил: задаваться не надо, как сели в него, так и сойдём
.
А первый кричал - нам открыта дорога на много, на много лет.о - всё нуть, него, так и сойдём.
Второй отвечал, не так уж и много - всё дело в цене на билет.
А первый кричал - куда хотим, туда едем, и можем, если надо свернуть,
Второй отвечал, что поезд проедет лишь там, где проложен путь.
И оба сошли где-то под Таганрогом, среди бескрайних полей.
И каждый пошёл своей дорогой, а поезд пошёл своей.
"Макаревич - великий шифровщик! - Доказывал раз Петя. - Если вдуматься в слова этой песни, такое откроется! Вот смотри. Сошлись, как сообщает автор, некие двое. У них закончился алкоголь, "бутыль опустела" (Беда!), но организм и психика жаждут опьянения. Опечаленные отсутствием огненной воды, странные двое принимают наркотик в форме колёс. Какой именно, певец, не уточняет, сообщается только об их действии - они "прогнали сон". Но перед приёмом таблеток, двое отвергли другой наркотик - загадочные вагонные споры, по всей видимости, разновидность гриба, вроде мухомора, который произрастает, в поездах (И вправду: дома может появиться плесень, в укромных местах поезда, наверное, - грибы...) Выражение "последнее дело" можно воспринимать двояко: с одной стороны, автор негодующе порицает этот, по всей видимости, тяжёлый наркотик ("Господа, товарищи! Употреблять вагонные споры - это последнее дело!!!"); с другой - всё же добавляет, что, в принципе, когда больше нечего пить, то... Двое отказались от спор, но приняли "колёса" и понёсся бред в лучших традициях наркоманских анекдотов, часто начинающихся с фразы "Пришёл один наркоман к другому..." или "Сидят два наркомана...". Только послушать, о чём они говорят! "Один утверждал, что жизнь - это поезд, другой говорил - перрон" и тому подобное... Предпоследнее двустишие - апогей: наиболее одурманенный подходит вплотную к открытому терроризму, предлагая угнать поезд ("А первый кричал - куда хотим, туда едем, и можем, если надо свернуть"). Второй, уже протрезвевший или ещё не дошедший до кондиции, разумно успокаивает. ("Второй отвечал, что поезд проедет лишь там, где проложен путь").
Два этих товарища, как было доказано, наркомана, выходят "где-то под Таганрогом среди бескрайних полей", по всей видимости, в целях сбора дикорастущего наркотика, например, конопли (Кстати, она там растёт?)".