Как научиться быть счастливым
Молитвенные флаги
Монастырь в Тимпху
Весенние цветы
Мальчишки
Традиционный костюм кочевников севера Бутана
Танец монахов
Настенная живопись
В последний день преодолеваем перевал в 4 500 м. Это самый трудный подъём, сказывается недостаток кислорода. Тропа от тающего снега стала скользкой, ботинки утопают в грязи. Иногда приходится босиком переходить ледяные ручьи. К полудню солнце расходится и становится немного теплее.
Наконец, перевал.
На вершине сложен курган из белых камней. Обтрёпанные ветром молитвенные флажки. Печатные буквы уже почти невозможно различить. Вид отсюда необыкновенный: снежные вершины вдоль северной границы как белая ледяная крепость на фоне голубого неба, а внизу плодородная долина Тимпху. Между югом и севером – волны горных хребтов Бутана. Все фотографируют. Я пытаюсь запечатлеть этот вид у себя в голове, чтобы в любое время и в любом месте закрыть глаза и увидеть его снова.
Отдыхаем, восстанавливаем силы - теперь можно немного расслабиться, впереди только свал.
С утра приняли решение пройти двухдневное расстояние за один день. Это немного, всего 7 часов, но зато всё время вниз. Нужно смотреть под ноги, и только изредка останавливаемся чтобы оглядеться.
На третий час свала начинают ныть колени. Ещё через час уже не иду - бегу.
Всё чаще попадаются на пути люди.
Вот паломник, идёт в монастырь на недельный пост.
Это, похоже, тоже паломница. На голове у неё шапка от дождя. Хитроумное изобретение. Капли дождя должны стекать по "хвостикам" - всё просто.
Чем ниже мы спускаемся, тем больше встречаем людей. Чувствуется близость города. За нами уже несколько монастырей. Я удивляюсь силе и выносливости бутанцев, они почти каждый день преодолевают подъём в 2000 метров, чтобы совершить подношение или помолиться в одном их храмов наверху. Считается, что чем выше находится храм, тем ближе он к Богам.
Знаете, что мне больше всего нравится в Бутане? Ты идёшь по лесу и выходишь к деревне, и нет никакой границы между ними. Ты не находишься на природе в один момент, и в цивилизации в другой. Дома построены из глины, камней и дерева, все материалы взяты из ближайшего окружения. Всё очень гармонично.
Ландшафт даёт ощущение обширного пространства и в то же время интимности: тонкая бардовая ниточка – это тропинка, карабкающаяся по огромному зелёному склону, плюшевая долина зажата между двумя крутыми хребтами, деревенька из трёх домов, окружённая дремучим лесом, рисовые поля, белый храм как будто светится на фоне тенистой скалы. Поселения вписываются в ландшафт: нет ничего БОЛЬШЕ, чем необходимо, всего как раз столько, сколько надо. This is just enough.
Дима считает, что я слишком идеализирую Бутан.
- «Тебе нравятся только то, чего нет в нашей культуре. Этот допромышленный мир, гармония с природой, вся эта шангри ла, бла-бла-бла».
- «Но люди здесь в безопасности и кажутся счастливыми»
- «И бедными»
- «Да, но они не нищие»
- «Какая разница?»
Я говорю, что жизнь в деревне может быть трудной и короткой, но люди кажутся такими счастливыми даже с тем, что они имеют, таким образом, они реализуют свою веру (желание материального богатства и личной выгоды приводит к страданиям).
- «Они довольны потому, что они не знают лучшей жизни. Насколько глубоки их ценности? Они не выбирали этот образ жизни. Если бы эти люди могли позволить себе машины и современную бытовую технику, они бы давно их имели. Впусти глобальный рынок с его соблазнительными предложениями, и посмотрим, как быстро всё изменится. В твоём воображении Бутан может быть чем угодно. Но только бутанцы знают, какой он на самом деле».
Мне нечего на это ответить.
На нашем пути старый монастырь. Делаем передышку, тем более здесь недалеко протекает река, наконец можно по-настоящему искупаться.
Рисунки на стенах монастыря с годами потемнели, а вот красные и синие цвета стали даже богаче и насыщенней, вместо того, чтобы высветлеть. Дверь в храм заперта на замок, мы не можем войти внутрь. Тогда мы просто обходим храм по часовой стрелке, раскручивая молитвенные барабаны, вделанные внутрь каменной стены. На медных барабанах вечная надпись «ом мани падме хум», мантра благополучия для всех живых существ. Считается, что вращая их, к тебе снисходит благословение и добродетель, если, конечно, делать это вдумчиво. Я кручу барабаны, но мои мысли крутятся где-то в другом месте.
Я не нахожу того чего ищу, в отрывочных чтениях буддийских текстов во время отдыха. Я читаю теорию и соглашаюсь с ней. Думаю, что всё это имеет смысл, но мои мысли остаются прежними. Ничто в этом мире не постоянно, всё меняется, рушится, умирает, и поэтому привязанность к людям и вещам приносит столько страданий. Восьмеричный путь – это путь к прекращению страданий. Затем я вспоминаю поэмы Неруды и думаю, что же такого плохого в привязанности, и существовала ли бы вообще поэзия, если бы не было привязанности. Почему бы нам не бросится в эту жизнь с головой и полюбить этот мир, таким изменчивым?
В этом месте есть что-то абсолютно совершенное. Храм старый, но в отличном состоянии, в прохладной тени кедров, окружён аккуратно разбитыми рисовыми полями. Под полуденным солнцем всё сверкает, но ничто не движется, кроме реки. И снова это чувство – будто мы не должны быть здесь, мы не вписываемся в этот пейзаж. Я пытаюсь представить себе, кем бы я могла стать, если бы родилась и прожила всю жизнь в этом месте. Чего бы мне хотелось, если бы я выросла без рекламы, которая подсказывает мне , что я должна хотеть. Даже не имея ничего, люди могут быть счастливыми.
Мы спускаемся к реке, в той части, где она образует что-то вроде заводи. Дно слишком мелкое, чтобы плавать , но мы снимаем обувь, одежду и просто сидим в прохладной воде. Дети с интересов наблюдают за нами, десятком взрослых иностранцев, без дела сидящих в реке. Они стягивают с себя школьную форму, и стирают её прямо в реке, передавая друг другу кусок мыла, а потом рубашки и штанишки развешивают на деревьях.
Следующие пять дней мы проведём, путешествуя по главным городам Бутана, посетим старинные крепости-дзонги, среди которых наибольшее впечатление на меня произвёл дзонг в г. Пунакха.
Со временем я начинаю запоминать некоторые правила повседневной жизни: нельзя свистеть в доме (можно насвистеть духов), или перешагивать через книги. Перед тем как сделать первый глоток чая, нужно немножко выплеснуть на землю, в качестве подношения вечно голодным духам. Я учусь есть рис как бутанцы, правой рукой. Я привыкаю пить чай с маслом и есть перцы чили на завтрак.
Я узнаю, что «большое спасибо» на дзонгка звучит как «Наме саме каджинче». «Наме» означает «нет неба», «саме» - «нет земли». Все вместе означает «я благодарен тебе больше неба и земли».
Последний день в Бутане.
На рекламном буклете в отеле Бутан описывается как последняя Шангри-Ла.
К отелю подъезжает туристический автобус. Разодетые в дорогие гортексовые ветровлагопуленепробиваемые куртки и тяжёлые треккинговые ботинки, они выглядят как инопланетяне. Мы переглядываемся: «турииисты». Как будто мы сами не такие.
В Бутан непросто попасть, это не страна, в которую едут все как только назревает отпуск, это настолько необычное и желанное место, что меня накрывает гордость, как будто моё пребывание в Бутане – это моё личное достижение, а не удачное стечение обстоятельств.
Путешествия должны воспитывать в нас скромность, но ни в коем случае не гордость. Все мы туристы, неважно насколько мы сюда приехали – на неделю или на год, мы просто прохожие.
PS. Нормально быть бедным, если ты добрый, нормально быть ленивым, если ты щедрый, самое дурное – это быть высокомерным.
«…Но показывать свою гордость» - рассказывали мне – «это очень, очень плохо».
Пунакха Дзонг
|