Стыдно становится, если вспомнить, что при покидании нашей последней в этом походе стоянке, местные духи не услышали "Спасибо этому дому". Но, наверное, такая мысль была у каждого из нас, только вот в форму звука её никто не облёк. Лучше поздно, чем никогда: "Спасибо всем домам, которые принимали нас на Урале в май две тысячи седьмого года". Как бы то ни было, собравшись и поев, мы шли по Юрюзани. Нам оставалось проделать путь длиной в несколько десятков километров до закрытого города Трёхгорный, попасть в то, что называется цивилизацией или попросту "населёнкой", и пуститься в дорогу домой.
Юрюзань сначала петляла в многочисленных разбоях, но проблем это не доставляло – рукава, несущие основные массы воды легко угадывались и не таили в себе никаких опасностей. Течение было существенно медленнее, чем раньше, но справедливости ради стоит сказать, что иногда гладкие участки прерывались несложными перекатами. Из погодных условий особо можно выделить сильный ветер, скорость и сила которого особенно резко чувствовались на плёсах, когда идти приходилось прямо в противоположную сторону направлению движения воздушных масс.
Нам было уже не привыкать к тому, что Урал препятствует движению всеми способами. Как по известной физическо-философской формуле "сила противодействия равна силе действия", все потоки Урала направлены в стороны, обратные тем, в которые ты движешься. Разные эти потоки: ветер, вода небес, вода земли, вода реки – "бьют" прямо в лицо и грудь, смело выставленную им навстречу, это мы проверили на себе. Можно подумать, что Урал сопротивляется, не пускает, запрещает двигаться вперёд, проявляет враждебность своими мощными потоками. Как бы ни так! Думать так – идти по неверному пути. Урал – не враг, он – друг, древний и мудрый товарищ. Своими потоками он затачивает человека. Словно вечный кузнец заостряет, попавший к нему в руки меч зачарованными точильными камнями, Урал заостряет попавших по своей воле в его лоно людей ветрами, дождевыми каплями, отбойными струями и валами, ледяными ручьями горных склонов, хлестающими в лицо ветвями потревоженных деревьев и кустов. Эти потоки не убивают человека, а он, как повелось, существо такое, что всё не убивающее его делает его сильнее. Так, после упорных трудов мастера по имени Урал, из исполинских кузниц, выходят добротно заточенные люди-мечи, если конечно не сломаются в его крепких руках.
Как бы не вертелись злые языки, Природа почти всегда благосклонна к человеку. Почти всегда. Но бывает, что и её можно разозлить, вот тогда она обрушит свой праведный гнев на тех, кто вздумал вредить ей. К сожалению, отношение человека к Природе иное, и зачастую он пытается враждовать с ней. Многие надменно говорят: "Мы бросаем вызов природе в походах!" или "Мы идём в горы, сплавляемся по рекам, лезем на скалы, чтобы бороться с природными условиями!" Да как они смеют так говорить!? Если бы это было действительно так, они бы не продержались в такой борьбе ни единой секунды. На самом деле, отправляясь в походы, мы бросаем вызов самим себе, боремся с собой! Это самый достойный противник – ты сам. Природа: горы, леса, реки, озёра, пещеры – не соперник в этой борьбе, которая часто оборачивается настоящей войной, а непредвзятый судья. Нашим судьёй в этот раз был Урал.
Гребля и разговоры с товарищами согревали физически и духовно. Юрюзань несла свои воды с горных вершин к далёким морям, на ней всё также чередовались плёсы и перекаты. Характер берегов, правда, изменился, эстетически в лучшую сторону. Мы имели удовольствие наблюдать "визитные карточки" уральских рек – береговые скалы.
Буквально в русле одной реки можно оказаться в разных мирках. Идёшь под пологим берегом – ничего необычного, подгребаешь вплотную к скале, сложенной разноцветными породами, поросшей чудными цветами и покрытой многолетними мхами, с агатово-чёрными уловами в щелях у основания, и оказываешься на оборотной стороне той же реки, в мире чудотворной уральской реальности, вот скала кончается – и ты снова на видимой, рациональной стороне.
Чудеса происходят с теми кто в них верит. А вот приключения при выброске могут произойти со всеми. Так случилось, что Дима на своём каяке обогнал катамараны где-то в разбоях и втопил вперёд, всё ещё думая, что он позади всех. Скорость полиэтиленового каяка объективно больше скорости катамаранов, так что к точке выброски мы дружной компанией дошли, когда Дима был уже далеко впереди. Ему там было "весело". Когда он подплывал к Трёхгорному, с берега его мягко попросили закончить плавание и причалить. Всё бы ничего, но у просивших были веские аргументы в пользу их точки зрения – военная форма, и, в частности, автоматы. Пришлось пойти навстречу людям: показать все свои вещи, дать какую-то подписку, предоставить приёмник GPS, которым мы пользовались на протяжении всего похода, для обработки.
Пока Дима улаживал все вопросы с военными, мы осуществили антистапель. Делали мы всё быстро, параллельно забалтывая назойливого представителя местного населения, пьющего с друзьями уже второй месяц после демобилизации. Выкинуть они могли много чего, но дипломатические уловки и оперативность работы исключили возможность нежелательных контактов. Когда все суда были разобраны и упакованы, а члены их экипажей переодеты в сухопутную форму одежды, мы попрощались с нашим новым "приятелем" и пошли к дороге. Вскоре мы нашли остановку пригородного автобуса, где перекусили и дождались автобуса до Трёхгорного. Когда мы уже подъезжали к КПП закрытого города, окружённого тремя рядами колючей проволоки, я увидел на близлежащей автостоянке знакомый жёлтый каяк, а через пару секунд и его хозяина. От радости я прокричал об этом на весь автобус. Тут же была конечная остановка автобусного маршрута, так что, выгрузившись, мы тут же воссоединили разорванную группу.
А уже где-то через час мы все были на станции Вязовая. И рядом с нами снова был тот самый привратник Урала – пёсик чёрно-белой окраски с необыкновенной формой головы. Это его судьба – видеть своими блестящими чёрными глазами, исполненными тревоги за двуногих собратьев, первые шаги по Уральской земле всё новых и новых туристов. Встречать и через несколько часов провожать, а после этого ждать новых.
Вскоре встреченные им люди возвращаются на эту станцию, и он встречает их снова, чтобы снова проводить, уже в обратную дорогу. Он чувствует изменения в людях, и это кажется ему странным. Приезжают они чистые, опрятные, замученные городской суетой, а возвращаются на его родную станцию, спустя неделю-другую, с обветренными и немного обгоревшими лицами, подкашливающие, со свежими царапинами, в испачканной одежде, мало ли какие ещё. Всё просто: заточка Уралом – вот причина изменений в них. Они прошли это испытание себя, поели медвежьего мяса подобно лондоновскому Смоку Беллью. Их мышцы стали крепче, чувства – острее, головы – свежее, дух – непреклоннее. Скольких таких людей уже встретил из их далёких городов и проводил в поход этот пёсик? Скольких он ещё встретит и проводит? Скольких он увидит вновь вернувшимися с маршрутов? А скольких встреченных он проводил в последнюю дорогу их жизни и не увидел во второй раз? Скольких ещё он увидит лишь единожды своими тревожными глазами? И сколько боли добавится в эти глаза за каждого не вернувшегося, не выдержавшего заточки Уралом?
Сергей Пахтусов,
редакция 19.07.2007
Фотографии:
Тимофей Алексеевский,
Наталья Берсенёва,
Сергей Пахтусов.