Северный прорыв

Следующая экспедиция из бесконечной череды  экспедиций в бесконечную пещеру.

Основная задача была преодоление сифона северо-восточного озера. В предыдущих экспедициях было обследовано Юго-Западное  озеро.  Первым туда нырнул Олег Холодняк в январе 2019г, потом Петр Миненков , сначала в мае 2019 в поисках своего ребризера, а затем в ноябре того же года. Тогда он спустился до глубины -60м. И хотя ход продолжался глубже, посчитал его мало перспективным.

Все надежды мы стали возлагать на Северо-Восточное озеро.  Первым в него нырнул Самохин в декабре 2018г и дошел до глубины -30м. Берег озера представляет собой воронку с крутыми берегами, покрытыми полуметровым слоем глины. Собирать аппарат можно только на небольшой площадке в русле ручья, стекающего водопадом с противоположной стенки воронки.  И с этого места 5м вертикального спуска до зеркала озера.  Там мы повесили веревочную лестницу для спуска и подъема водолаза, специально связанную для этой цели за накрытым новогодним столом.

Сопровождать Петра в январской экспедиции 2020г (заброска/выброска снаряжения асситирование) взялась группа под руководством Коли Иванова (Сеня, Сергей Козьма, Андрей Волков, Никита Горшков, Константин Кожемякин).  Но во время возвращения с заброски на Колю Иванову свалился камень. Каска выдержала, но содрала кусок скальпа. Из раны обильно потекла кровь. Сеня, бывшая в паре к Колей, прибежала в лагерь и стала готовить аптечку. Через 5 минут появился Коля, весь заляпанный кровью.

Ему сделали перевязку из немногочисленного марлевого материала, имеющегося в аптечки. Кровь продолжала обильно литься из-под бинтов. В команде не было достаточно квалифицированного медика, чтобы зашить рану.

В это время с поверхности позвонила Ирина Драчкова, которая как раз в это время вместе с Максом Коробовым собиралась забрасываться в пещеру. Она связала со своей матушкой-травматологом, и мы получили боле-менее внятные консультации. Коле наложили давящую повязку из женских прокладок на рану и стали смотреть что из этого выйдет. В котелок накапало миллилитров 200 крови и процесс вроде пошел на убыль. Макс в это время сбегал в домик Гарика и принес большую аптечку ко входу в пещеру. Взяв из неё всё перевязочное Ирина и Макс спустились к нам.

Явных признаков внутричерепной травмы или сотрясения мозга не было и мы решили, что Коле лучше лечь спать, а выходить завтра. Его будет сопровождать Женя Керченский, Талия и Сеня.

На следующий день Коля достаточно быстро поднялся на поверхность и в сопровождении Сени поехал в больницу в Адлер. Там ему сделали рентген, убедились, что трещин в черепе нет, наложили швы, привили от столбняка и отпустили на все четыре стороны. Неделю до окончания экспедиции Коля лечился свежим морским воздухом в Адлере под присмотром Сени (голова - предмет тёмный), а потом под присмотром Сергея Козьмы улетел в Москву.  

Мы же продолжили решать задачи экспедиции.

Петр начал погружения . На поверхности ему ассистировал Кося Кожемякин. Петр по ходовику Самохина погрузился до глубины 40м и попал в объем без видимых стен. Взяв по компасу направление на север скоро оказался в русле реки. В русле реки лежала крупная галька и даже валуны. Это однозначно указывает на сильные течения в этой галереи, сечением 10х15м! Можно с уверенностью говорить, что это главная река Мчишты.

Дно реки уходило вниз до -54 метров, дальше начался пологий подъем до отметки  -34м. Петр размотал 175 м ходовика. Прибор показал больше часа декомпрессионных обязательств и  Петр повернул обратно.

Во время плавания ему попадались креветки и бокоплавы. Бокоплавы –жители поверхностных вод и попадают в пещеру по подземным ручьям. Креветки –постоянные жители подземных вод карстовых массивов. Можно сделать вывод , что река имеет питание в глубине Бзыбского массива. Но также существуют и притоки с недалекой поверхности.

Ход Хмелевского (ХХ)

 Следующим интересным объектом стала галерея над сифоном, за треугольным очком. В этом сужение была сильная тяга. Но потом, поднявшись наверх, тягу потеряли.  В ноябре Коля нашел тягу, за треугольным очком надо было идти вниз. Это место интересно еще и тем, что и сифон и этот ход заложен в одном разломе. Высота этого разлома около 250 метров

Инженерные работы велись  в две смены,  и через неделю Ира и Макс

просочились в последнюю узость и вывалились в продолжение галереи. Галерея живописная, по ней весело бежит большой ручей (пока самый большой в пещере) есть несколько ходов вниз и вверх. Есть место под хороший лагерь. Галерея кончается уступом вниз, для спуска нужна веревка. Решили оставить на потом.

Пещера Петра (ПП)

Еще во время заброски, Петр как-то сбился с пути и в зарослях нашел пещеру. Место как раз над Восточной рекой, но высота около 700м. До реки придется спускаться 650м. Многовато.

Группа "окно в Большую Мчишту"

3-января

Длинный день с ранним подъемом и сдвигом часовых поясов. Забрасываемся вдвоем  с Максом Коробовым из Перми. Его день еще длиннее - он вообще с 8 утра в Сочи. Планируем сразу по приходу спуститься в пещеру.

Половину пути до верхнего домика нас подвозит очень молодой человек, к стыду своему не знаю, кто. Несобранные новенькие трансы - новогодний подарочек, к которым не подходят мои старые гермы, вносят коррективы в сроки. Приходим на поляну только в восьмом часу вечера. 

Интересное началось сразу же. Подземный телефон голосом Снеткова поинтересовался, надо ли что-то делать с человеком, который получил камнем по голове, сознание не терял, не тошнит, голова не кружится.Тепло, покой, горячий чай. Лежа или сидя? Кровь остановить не можете? Рана 7см? Давящая повязка. Уже все измотали, не останавливается? Как ничего нет? Туалетную бумагу, туго свернутую. Женские прокладки? Подойдут. Лучше врачу позвонить? У меня мама травматолог, только здесь МТС-а нет. С твоего телефона? По МТС-коннекту? 

Звоню. Берет трубку, хоть в Новосибирске уже ночь глухая. — Кто ранен? — Коля Иванов. —  Висок? — Нет, выше лба. — Что-нибудь размером с кулак, туго свернутое, хоть рукавицу, хоть носки, и ТУГО примотать, вокруг головы и под подбородок, шапочку. Голова всегда обильно кровит, но хорошо, что не висок, там артерии. Если не останавливается, шить, там же швейное есть? 

Обновляет в памяти, как шить. Лучше б так остановилась, портные внизу не очень, а я дойду не раньше, чем через три часа. Макса отправили в домик за аптечкой. — Большой ли был камень и с какой высоты упал? Транслирую вниз. — Размером с голову, с 10-ти метров. — Тогда надо выходить, пока Коля в сознании, может быть внутричерепная гематома, он у вас заплохеет — как потащите? Транслирую. Задумались. Выход в  ночь после рабочей смены и на адреналине ЧП чреват ошибками. Сообщают, что выходить будут утром.

Ещё звоню Завену - водителю из Цандрипша, который возит спелеологов. Описываю ситуацию, спрашиваю, сможет ли забрать Колю и отвезти в больницу. — Без вопросов! Когда? Где? В три на поляне? Буду в два! У Завена в гостях Шувалов, предлагает помощь. Благодарю; отвечаю, что пока все штатно, но если будет нужда — непременно обратимся. Шувалов переживает, что я не запомню его фамилию. Да всех я помню, лет двадцать уж как.

В аптечке, принесенной Максом из домика - клочок ваты, пара бинтов и хлоргексидин. Кровь остановилась. Шить не будут, будут спать, завтра выходить: Коля+Сеня, Талия +Керченский.

В 22-15, наконец, выходим вниз. У каждого по 2 мешка. Личка, продукты, бензин для генератора. Доезжаем за три часа. Подвиг за нас кто-то уже совершил - генератор  HUTER DN1500I с габаритами 355×324×306 стоит на развилке перед ползуном. Ползун залит кровью.

Спящий лагерь. Пока Снетков поит нас чаем, вылезает Коля - показаться. Живой, Красная Шапочка. Не тошнит, голова не кружится. Ну и спать тогда. 

4-е января.

Коля живой и с утра. — Как голова, не болит, не кружится? — Пока лежу — не кружится, отвечает Коля, сидя в спальнике. Бледненький. Расспрашиваю Талию про кровопотерю. Так на взгляд — ну с поллитра точно. Подтверждает.

Красная Шапочка

Снаряжаю их в путь. Решаем не перевязывать, взять на всякий случай перевязочное с собой. Что еще? Хлоргексидин, анальгин и церукал. Надо дать с собой ампулу мочегонного, на случай, если все-таки гематома и внутричерепное полезет вверх. Лазикс.

Нет лазикса. Как так-то? 

Уже после ухода перебираю таблетки в аптечке. Вот же верошпирон лежит. Тоже мочегонное. А еще я начисто не помню, как я вчера вниз с двумя мешками ехала — с подкаталочником или без? 

Жизнь в пещере продолжается штатно —  Петя и команда сопровождения отправляется на Северное озеро, Рома с Максом — на модернизацию навески к месту наших работ, мы со Снетковым, чуть погодя, на расширение. 

Начинаем с сухого — Треугольного очка. У нас экспериментальный реагент из группы «и» ( Как там: «и», «б», «м» сидели на трубе, ой, нет, в трубе сидели), который должен увеличивать эффективность работы основного состава за счет исключения фазы горения. И решить проблему с выплевыванием, судя по испытаниям. Проблема в том, что полностью готовые изделия перемещению по пещере не подлежат. Маленькую трубочку с одной сущностью надо вставить в другую,  а другая в третьей. Два раза мы играем в эту игру с тем результатом, которого ожидали (и раз даже без затыкательного камня), а третье изделие говорит «шшиш-ш-ш!» На улице, видимо, тепло, тяга в треугольном очке — не более 10 см в секунду. 

Подводники

5-е января

Идем в первую смену — с Романом. Интересно, что в лагере ручей еле сочится, а в забой хорошо течет, сильнее, чем в ноябре, без гидры нечего и думать. Рома забуривает потолок на самом входе в забой. Забыли бур 10-ку, нечем пробурить дырку в затыкательном камне. Шпилька без камня. Дзынь! Ладно. Притаскиваем маленький затыкательный камень от Треугольного очка. Пш-ш-ик! интересно. Алебастрим. Тишина. Перебуриваем. Ш-ш… Да что ж такое… 3 дырки, 8 отказов. 8, Карл!  

Рома собирается идти в лагерь. Вот это называется — профукали день. Чувствую себя… понятно, в общем, как я себя чувствую…

Меланхолия

Пусть Снетков несет нормальные, не экспериментальные, изделия. И бур-10-ку.

Полтора часа греюсь песнями. — И чё вам этот камень дался? — бухтит Снетков. — Хм… Может, и правда не надо его трогать. Полезай в забой! Я же смогу там сидя работать? Тесно, нет места забуриться? Бури уже давай. Насквозь? Зубы? Глина одна? Ну убирай глину, кувалдой там что-нибудь сбей.

Пока Снетков с Максом одеваются, вычищаю кг 50 глины с камнями. Снетков бурит, я подаваном, Макс кидает камни. Гармония. 8-е стандартные конфеты с черной начинкой. Без зеленых пластинок. 2,5 ом, от преобразователя на 220. Естественно, ни одного отказа :) 

6-е января.

Глобальная выброска. Кроме того, и Макс пошел наверх за Костиной гидрой — та, что у нас есть, ему мала. Костя запаливает горелку и залезает греться и сохнуть в свой гамак. Как я понимаю, греться там отлично, а сохнуть — не очень — на грамм сгоревшего газа образуется 1,6 г воды.
Еще не успеваем выйти из лагеря, как сверху сообщают — первые дошли. Это Кева с Талиёй, они собираются доделать восхождение над мужским туалетом в лагере Шелепина. — И как там, наверху? — интересуется Снетков. — Ой, хорошо, солнышко светит, даже жарко.

 ...— Ну, и где твоя тяга? — спрашивает меня Снетков у забоя. — Вот, прямо в глину за треугольным очком; в забой; и там, откуда основной ручей в забое появляется. А потом они все вместе сливаются в узости за забоем… А тяга-то перекинулась!

По архиву погоды в Гудауте среднедневная температура этого дня — плюс 11. Как температура воды в реке. 

Надо надеяться, что при такой дневной температуре ночи будут холодные — завтра нам надо будет заводить генератор и заряжаться…

Мне сделали затыкалки из тяг для гаражного замка. Вначале (первые 4 см) отверстие по центру, потом — канавка сбоку. Для отверстий диаметром 8 мм — 7,5мм, для отверстий диаметром 10 мм — 9,3мм. Пока новые, вставляются слишком легко, но камень весом 7-8 кг не дает вылететь. Металл мягкий, шпильки легко гнутся, но так же легко выправляются кувалдой. Провода в них в полной безопасности. Быть подаваном у отличного проходчика — одно удовольствие… а проходчиком — совсем другое)

Придя в лагерь, в очередной раз убеждаюсь, что старые спелики (и старые подводники в частности) любое самое неудобное место могут сделать пригодным для жизни — стол в лагере стал горизонтальным… ну и что, что террасами. 

Ландшафтный дизайн кухонного стола

7-е января.

 — Расширьте там под Костю хорошенько! И веревку возьмите, камни вытаскивать…

Мы с Максом сегодня — первая смена. На полу у нас — старые натёчные коры. Стараюсь забуривать так, чтоб было 2 свободных плоскости, не считая той, куда забуриваюсь. Не более 20 см от края. Так мощи 8-к вполне хватает. Один 5ач 18в аккум — 6 отверстий по 40 см. Летняя тяга. Все отверстия — нисходящие, затыкаем шпильками. Удобно. Макс в промежутках между принятием камней из забоя и рихтованием шпильки занимается водоотведением. Смысл мне не очень ясен, все равно весь ручей собирается в забой. 

У меня образовался першинг длиной см 60, который я не могу поднять. Даже приподнять, чтобы обвязать его веревкой, мне удается не с первого раза. Удерживать его веревкой я смогу, а поднимать — нет. Так что меняемся. Полчаса пыхтения — и камень наверху. После такого можно и по чайку.

...Правая стена — коренная, звонкая. Мы почти подошли к очередной узости, за которой ручей сливается направо и вниз. — Отползаем. — Я думаю, потом надо в лагерь идти. Я замерз! — Ты без гидры, — осеняет меня. — Ага.

Вот и разгадка. — А я тебя в ручье заставляла лежать…

Тяга в треугольном очке по-прежнему летняя, хотя уже вечер. Осталось 2 аккума, и их, без сомнения, сегодня высадят. Смену — Женю и Костю — встречаем по дороге. Генератор они распаковали, поставили, заводили. Поставили недалеко от конца северной галереи. — Вас не задымили? — Нет, не пролетало мимо нас…

Лагерь. Ужин, стирка, ожидание. Из ползуна дует в лицо. Блики от фонаря дрожат на стенах. Гулькает вода за ползуном.

Час ночи. Вот теперь идут по-настоящему. — Ну что, Костя там все камнями заложил! а я за поворот заглянул, там такая галерея, см 40 высотой, по ней ручей бежит. — А ветер? — Ветер оттуда же. — То есть, и вода, и ветер — направо и вниз? А не прямо? — Не, прямо там карман такой… Аккумы я принес, надо их первыми заряжаться поставить, потому что они сырые, чтоб подсохли.

Интересно, куда потянет дым от генератора. В забой, на выход или в лагерь? У нас 2 зарядки для Де Вольта и зарядка на свет. Проговариваем, как я буду заводить генератор.

Завожу. Зарядка длится полтора часа. Бдим. Ужинаем. Через 1ч 20мин Костя говорит, что чувствует запах. У ползуна чувствую и я. Иду за ползун выключать. Перекрикиваемся. Страховка типа «я тебя слышу». Аккумы зарядились. Запах в галерее, конечно, есть, но никаких изменений в состоянии я не ощущаю. Бдим еще минут 40. Все нормально. В 3 ложимся спать.

Электроудовольствия

8-е января. 

Утром все встают живые и неотравленные. На радостях решаем зарядить еще 2 аккумулятора, пока сборы, то да сё, до смены должно проветриться.
Я уже поняла про себя, что я могу хорошо думать и долго работать, когда сухая и теплая. Если сразу намочить меня мокрым комбезом, я буду мерзнуть, тупить, и мечтать, чтобы это все скорее закончилось. Пойду в гидре, медленно и печально. Главное, чтоб хватило прыти выскочить в случае чего. Интересно, где сейчас дым. 

2.5 часа после отключения. Готовы. — Сегодня день рождения? Уже родилась? Когда заводила генератор? Ну, как год встретишь, так его и проведешь. Давай. Там такая галерея, тебе понравится. Будет тебе подарок, - напутствует меня Снетков.

У начала перил слабо пахнет выхлопом, но дальше чисто. Видимо, тянуло на выход.

У посменной работы есть, безусловно, преимущества. Нас ждет зубастая узость уже на самом повороте. Эдакая мышиная щель (у грызунов во избежание межвидового скрещивания очень сложное устройство мм-м… механизма сопряжения). Долго думаю, как подступиться к этим ажурным перемычкам, чтоб не пробурить насквозь. 

От первого же раза гулкое эхо. Кидаю камень — 2-3 метра и бултых. По звуку вода глубокая.

3 шпура, много ручной работы. Остается тонкая перемычка, забуривать ее смысла нет. Зову Макса позаниматься кувалдингом.

 — Ну все, хватит, я буду дальше бурить. 

Но Макс не унимается, как будто он решил добить эту узость кувалдой. Да точно, так и есть, он пытается пропихнуться. Обычно люди высокого роста испытывают трудности в узостях, но к Максу — косая сажень в плечах — это, видимо, не относится, он продавливается на ту сторону и просит «молоток». — Сейчас я под тебя еще расширю. Давай, лезь.

Спускаюсь. Уступ, 3 метра. Гротик, 2 метра на метр, на полу — глубокая, по колено, лужа. Направо, примерно назад под грот, из которого мы начали, идет канал. Плоский, но эта «плоскость» изогнута, как змея. В самом широком месте узость в 2 кулака. Ничего не просматривается. 

А где тяга? Тишина. Пропустили по дороге? Внимательно осматриваем наш трехметровый путь. Нигде ничего. Послушать хоть, как ручей сливается. 

Не слышно. Стоит, поди, полусифон. Или сифон.

 — А сколько у нас времени? — Шесть часов. Пока дойдем, семь будет.

В треугольном очке тоже нет тяги. Совсем.

Но наша смена — Женя и Костя — не разочаровываются, а вдохновляются нашим рассказом, они полны сил и проходческого азарта.

А у нас впереди — долгий лагерный вечер. Забот немало — надо помыться, постираться, и приготовить какой-никакой праздничный ужин. У нас из «ой, не знаю, все такое вкусное...» остался только спирт. А еще у нас есть сухофрукты, из которых можно сварить компот. В оригинальной студмедверсии этот напиток называется «грог», спирт надо наливать в компот, поджигать и пить горячим. Еще по маминым детским рассказам я помню, как это вкусно. — А может, водой, по-простому? — занудствовал Костя. — У-у! Это была светлая мечта!

В итоге Женя сварил компот, и пока он настаивается, плов из булгура сушит мои носки, баффу, а потом спальник. Какой-то распиздяй сидел на нем, а потом не убрал в мешок. Вряд ли плов в спальнике остынет до возвращения мальчиков, но если такое и случится — его можно разогреть, булгур не рис, не слипнется и не пригорит.

Из ползуна дует, и эта тяга усиливается. Похоже, наверху наступает холодная ночь.

В час мальчики приходят вдохновленные и возбужденные. — И как вам? — Мне нравится! Такие плиты отрывает! Костя всю вашу лужу камнями заложил. — Сколько вы прошли? — Ну, метра полтора-два. — И что там дальше? — Дальше ход идет. Там потолка кусок снести надо. Ты меня помоешь? из кружки, щеткой, как вчера? — Я хочу аккумы на зарядку поставить. — Пойдем, можно там помыться, там поглубже.

Генератор заводится, но не дает тока — лампочка не загорается. Остальную нагрузку не подключали. Плата инвертора? Снетков раздражается. На генераторе горит перегрузка, обороты высокие («вразнос»). Снетков глушит генератор, выдергивает лампочку, включает экономичный режим. Заводит. Загорается зеленый индикатор — ток есть. Включаем лампочку — все работает. — Вот видишь, все работает! А ты сразу — «инвертор, инвертор»! «все пропало!»

Плов, компот, и чистый комбез чуть-чуть примиряют Женю с моим несовершенством.

На сон оставляем 6 часов, но режим уже все равно начинает сдвигаться. 

9-е января.

Просыпаемся в 10. Утром решаем не заряжаться, а пораньше выйти в забой. Костя страдает от сырости и холода. — Изотермик аж липкий, влажный, совсем не греет. Всё, я наверх пойду сегодня. — А как же я, а как же забой? — огорчается Снетков. — Ладно, завтра пойду, легко соглашается Костя.

У нас вышел из строя преобразователь. Вчера он заряжался все медленнее и медленнее, начиная пищать на второй минуте. Замена элементов результата не приносит. — Придется от аккумулятора заводить. У меня есть разъем с проводами, который можно в аккумулятор вставить. Одну клемму вставляешь, другой чиркаешь. — А если КЗ? — Да с чего КЗ-то будет с твоей затыкалкой? Костя, правда, вчера три раза умудрился.  Правда, с моей, из бура. Да.. Костя такой… горячий.

Этой ночью тяга была в забой. Дым стоит недалеко от начала подъема на катушку к треугольному очку, скорее, даже, под восхождением Коли Ха, но в самой катушке чисто. 

От вчерашней безысходности не осталось и следа, все пробухано, в просматривающейся вперед галерее стоит гул и бежит ручей. Прям гудение. Надо снести выступ стены, а за ним еще один. Забуриваюсь. В перфе 10-ка. Что-то не идет совсем. Понятно, бур Хаммер не Хилти, но бурить-то должен. Напайка отломилась? Да нет вроде. Что ж такое… 

Вращение не в ту сторону! Вот… курица! 

Не очень удобный позишн для бурения, но чтоб хорошо оторвало, надо забуриться именно так. 35 — и хватит. Еще 5…, не больше, а то насквозь… бабах! 

Нос… сломан. Или всё же нет... Бур заклинило. Если сломан, сейчас будет большая слива. Но вроде нештатной подвижности нет. Бур заклинило, и он остался в стене. Пытаюсь надеть на него перф, но, видимо, под муфту набилось глины, и бур не защелкивается. 10 минут борьбы с буром… а теперь надо добурить эти 5 см.

Бухать вылезаем в грот, хотя трассы уже хватает еле-еле. — Макс, у меня нос как обычто выглядит? — Да, если не считать того, что на нем кровавая рана.

Следующий выступ первый раз пробуриваю насквозь. Жалко хорошо расположенный шпур, забиваю дальний конец алебастром. Получается нехорошо, скорее всего, выбьет. Бурю еще один, тоже совсем короткий и с трещиной внутри. Такие короткие конфеты есть только оставшиеся с майской экспедиции, с серебряной начинкой и зелеными пластинками. Но дует внутрь пещеры, дым нам не помешает. Алебастрю. На этот надежды больше. 

Так и происходит. 

Макс обирает, а потом как-то незаметно вытесняет меня из забоя. Мерзну, пью чай, завожу, завожу, завожу, и лезу вниз снова. 

Впереди - забой

Можно подойти к следующей узости и заглянуть в нее. За ней — поворот влево и наклонная катушка, широкая, но низкая. Макс долбит натечные коры кувалдой, а потом ныряет в узость головой вперед. Я вижу, как узость пропускает его таз и начинает сжимать бёдра. — Ты развернуться там сможешь? — смотреть на это страшновато. — Смогу.

Развернувшись, сбивает натечные коры изнутри — расширяет под меня. — Ну, пойдем смотреть… Молоток прихвати.

Ширина 1-1.5 метра, наклон вниз градусов 30-40, высота 30-50 см. В очередном пережиме шевелю плавниками, чтоб понять, сумею ли повторить этот путь в обратную сторону. Реалистичное ощущение, что вместо ног — рыбий хвост.

Уже метров семь узости. Загидровка застряла. Подпихиваю большим пальцем. — Чуть-чуть осталось, здесь уже объемы.

Да. Объемы. Стены раздвинулись вправо и влево. — А мы не потеряемся?

Потолок все повышается. 3.. 5.. 10 метров. Проспект. Надо врубить весь свет. 

Мы идем по широкой прямой долине. Через ...надцать метров наш ручей уходит в 30см щель под левую, отрицательную, стену. Из щели — сильная тяга в лицо. Видно метра три уступа. Туда же сливается другая вода — вода молодой веселой речки с расходом раз в 5 больше лагерного ручья, бегущей в контрастном галечном русле нам навстречу. Идем вдоль одного из многочисленных рукавов, но прочие — сухи. Сейчас — глубокая межень, в Гудауте 4 месяца не было дождей. Может быть — минимальный уровень воды. 

На некоторых больших плитах — тонкий, см-два, слой темной глины, под ней — светло-бежевый камень. Мы идем, и идем, и идем. След-в-след. Глина отрывается и сворачивается рулетиком. Плиты — пляжи — речка. Зеркала скольжения. Правая стена — положительная с уклоном 70-80 градусов. Что-то не пора ли нам назад, а то наши молодые и горячие придут, не найдут нас, ломанутся за нами и позастревают. Но Макс далеко убежал, надо догонять.

А вот наши серебряные бухи. Определяю их по запаху, который остается после зеленых пластинок. Далеко ушли. 

Русло постепенно начинает подниматься, взбираясь на завал. Вот и Макс. Речка карабкается на правую стену, контрастно-белую, то ли мрамор, то ли отполированная натёчка. Перерезанная завалом, долина становится в 2 раза уже. Идем в правую, продолжающуюся вперед часть. Вперед, вверх и вправо видно окно диаметром метра 4, к нему надо подняться метров 5-7. Становится тихо, и вокруг начинает клубиться пар. Под левую стену щель-провал шириной см 30-40. Уступ метра 3 глубиной, нужна навеска. Тут тоже тихо.

Возвращаемся на завал. Здесь свежо. Продолжение явно где-то здесь, между глыбами, или между стеной и завалом. Но уже конкретно пора назад.

Идем.

Идем, и идем, и идем. — Как думаешь, сколько метров мы прошли? — спрашивает Макс. — Ну, метров 100, наверное. — Может, даже 150. Трудно оценить.

Обратно начало объемов выглядит совсем иначе. Ну, и где наша катушка? Макс заглядывает во все возможные заходы. — Странно, здесь нет ничего. — Следы смотри. — Ну не может же быть, чтоб нам было сюда. Хотя ветер дует, и ручей прямо отсюда вытекает. Давай еще посмотрим. 

Смотрим и думаем минут 10. — Ну, раз больше ничего нет, надо пробовать. Я пошел. 

Место для «пробы» представляет собой плоское очко-линзу 25х40 см.  Это оказывается оно, конечно. М-да… 

Наша смена ждет нас в лагере. — Все было не зря… — Жень, ну под вас еще расширять нужно, три места минимум, вы так не лезьте… — Расширим, конечно, не волнуйся. — А может, не ходить никуда, а сразу начинать бухать? — это Костя. — Да нет, ну, а как же майская экспедиция? Так бы можно было уже начать исследовать. Ну, вы не сильно долго только…

Нам нужен еще один праздничный ужин. Варю киноа. Это такая крупа… варишь её-варишь, а потом заглядываешь в котелок — а она на тебя смотрит :о

В 9 вечера в ползуне появляется свет. Вернулись.

 — У Кости основной свет отказал, я на своем тоже уже три смены отработал, решили не рисковать.

Бензин в генераторе кончается в аккурат по окончании зарядки. Итого — 3 литров хватило зарядить 8 аккумов по 5 а/ч (в 2 зарядки одновременно), плюс каждый раз работала Литокала, заряжая аккумы на свет током в 1 А. 0.5 литра бензина в час. 3 литра бензина осталось.

В 11 ложимся, чтоб выспаться и завтра пораньше встать — Макс и Костя завтра выбрасываются. Но сон не задался — в 3 часа ночи уже ни в одном глазу. Костя яростно скрипит гамаком, потом вываливается из него, идет гулять. — А поставь чайку, что-то есть хочется, — Снетков. — Спать не могу — о следующей экспедиции думаю… 

Думаете, сыроеды — это те, кто едят сырые овощи и пророщенные зёрна? Да нет, вот они — сыроеды, они едят сыр по ночам… с фонарями в режиме «лунный свет»...

10-е января

Утро. Что-то мешает смотреть, особенно левым глазом, как будто смотришь из-за холма. 

 — А что у тебя с лицом, — спрашивает Костя за завтраком. — Да вроде ничего, а что? — А ты себя видела? 

 — Панда! — давится Снетков. 

Смотрю в зеркало. Так вот что мешает. Синяк за ночь перетёк в окологлазничную клетчатку. — Кто тебя так? — Перф. Страшная? — Смешная...

Панда

Ребята собирают себе по мешку. Женя нашел под камушком заначку — с десяток пустых дихлофосных баллонов из-под газа. Очень интересуется, чьи это. — Кого-то из наших товарищей. Кого-то, кто вынес дорогостоящее оборудование, а мусор — не потянул. Наши.

Костя не знает, докуда он донесет мешок. Может, до конца колодцев,  а может — выйдет. Он забирает лишние аккумы, зарядки, гидры, умершую машинку.

Провожаем. У нас остались экспериментальные изделия, Снетков хочет попробовать завести с их помощью в других условиях — когда изделие помещается непосредственно в оболочку и засыпается стандартным составом. Поднять немного потолок в ползуне. 

3 из 4-х заводят, оглушительно. В потолок палки-затыкалки бесполезны, даже если их подпирать. Ни камушка оторвать не удается. Выбивает и затыкалки, и алебастр. Арочный свод, все зажато. Вот как с этим бороться?

Последняя надежда, забуренная в 5 см от плоскости, заалебастренная, пукнув, долго свистит и изрыгает дым…

Надо все мыть, сушить, базировать. Вернулся Костя. — Замерз! Завтра оденусь потеплее, и пойду потихоньку. Я мешок вытащил. И решил к вам вернуться.

11-е января

  Базирую и переписываю продукты и технологию. Костя набил себе очередной большой мешок и прямо подпрыгивает от нетерпения. В 12 отпускаем его с миром, в 14 выходим сами. Мешок легчайший, набит мусором, чтоб только держать форму.

Снетков идет по новой «мокрой» навеске Керченского, она быстрее — на ней меньше перестежек и совсем нет перил. Я, по крайней мере колодец Бессмертных, пойду по «сухой» Колиной навеске. Веревки все отмылись, наконец, зажимы идут божественно. Интересно, что это был за катаклизм.

Наконец, до поверхности остается череда маленьких узких колодцев да меандры. Так… Здесь должна быть навеска. 

Нет навески. Провода — есть, телефонка  — есть, а навески нет. Погоди… Вон она, петлей, метрах в 4-х выше. — Или мы не красноярцы? — Ты лицом, лицом к стене повернись! 

Зачем же лицом, когда такой удобный распор…

Керченский зачем-то повесил в меандре, который мы расширяли с Шелепиным, веревку. От этого участок пещеры стал абсолютно неузнаваем.

По мере приближения к поверхности все сильнее дует холодным ветром. В Унитазе пробирает до костей. Надо посмотреть, куда ставить арматуру и опалубку в повороте. Они вроде бетонировали завал на полу, чтоб на него можно было поставить стенку, засверлив арматуру в пол, но нет, бетон начинается в полуметре от того места, где он нужен. Начинаю подъем из шурфа. 

 — Ир! Ну ты куда ушла? нам же надо было посмотреть, как бетонировать! 

 — Я посмотрела, поднимаюсь, не могу ждать, очень холодно.

Вот и входная воронка. Уже темно. Лестница… наверху кто-то стоит!

 — Я отнес мешок и решил за вами вернуться…

Это Костя, конечно.

Подъем занял 4 часа 10 минут. Пока это наш рекорд.

Дорога домой. Запах мокрой гари. После того, как Петя потерялся на Бастуке, вся дорога светится от меток светоотражайки.

В доме Кева с Талиёй, взошли в Верхней Мчиште над мужским туалетом, небольшая галерейка, все перекрыто натёками, тяги нет.

 — Ой, как я з-замерз! — Снетков.  — Может, глинтвейн сварим?

Я забыла, как включается газовая плита :( Талия показывает — надо нажать на вертюжок, повернуть против часовой стрелки и поджечь зажигалкой. 

Варю глинтвейн с мандаринами. Талия чистит форель с той же скоростью, с какой Снетков ее ест.

12-е января

Холодно, дождь. Плескаться на улице в ледяной воде совершенно неохота. На печке стоит таз с горячей водой и парит, и все по очереди моют в нем свою снарягу. Костя идет к пещере за оставленным мешком.

Заряжаем все электрическое. Как это долго, оказывается.

На 100 м выше дома, в районе Акшаши, все бело. На поляне у дома тоже пролетают снежинки, но сразу тают.

Перед нашим приездом был пожар, выгорел весь склон от Гарика до Батала. Бастук стоит черный, голый, с белыми камнями. Лагерь у П1 не сгорел, огонь не перемахнул через дорогу. Авокадки мои уцелели. 

Надо б сходить на поиск, пока нет ни папоротника, ни ежевики. Но явственно не успеваем. М.б., в феврале. В мае папоротник уже отрастет.

Кева с Талиёй транслируют Снеткову, что Гарик на него обижен, мол, был весь в своих заботах и не рад встрече. — Надо сходить, — вздыхает Снетков. Созваниваются. — А можно я тоже?… — Конечно! — А… с таким лицом? — Да нормально…

 — Ира! Какие люди! Сколько зим, сколько лет! Кто тебе в глаз дал? Он? Да я…, того кто это сделал…. — хлопает крыльями Гарик.

 — Перфоратор ей в глаз дал.

 — Ну, пойдемте, пойдемте. Сегодня не в доме, а посидим, как ты любишь — у огня. Заходите, заходите, я уже разжег. Я сейчас вино принесу, вы попробуете и скажете, какое будете пить.

Плетеная из прутьев летняя кухня, шкафчики, плита, столы — все как обычно, но посреди кухни на бетонном полу горит костер.

 — Вот вам маленькие стаканчики, попробуйте, а я потом большие принесу. 

Первое вино – сухое – очень, очень неожиданное. От следующего моя физия с подбитым глазом сама расползается в дурацкой улыбке. Земляничные поляны…

— О! сразу видно! – умиляется Гарик.

— А можно, я буду из маленького стаканчика пить? Мне как раз в меру будет…

— Можно, можно…

Стареет Гарик, слабину дает…

В Сухуми переворот. Оппозиция, недовольная результатами выборов (47% на 46%, что-то около того, с разницей в 1000 голосов), потребовала признать их недействительными. Президент подумал и подал в отставку.

— Хаджимба пророссийский был президент… А ты за кого?

— Я всегда поддерживаю Квицинию. И Бжанию… (это оппозиция).

Эмоциональный рассказ про то, почему так, как было, было очень плохо. Звучит… мм-м… неконституционно. Да и расклад типа 50 на 50 стабильности в будущем не предвещает…

глазомерная съемка

Назад бредем под пролетающими снежинками. Дома Керченский с Талией обсуждают дальнейшие (ближайшие, откровенно говоря) исследования в свежеоткрытой части, планируя их на февраль. По лицу Снеткова пробегают волны мучительных раздумий, которые он заливает и заливает ромом. Ясно, что до мая больше никто из сухопутных туда не попадет.

13-е января

Традиционная раннеутренняя одиночная сброска. Хоть в правилах и написано, что женщинам не следует таскаться по Абхазии в одиночестве (и в сопровождении надо быть очень осмотрительными и осторожными, проверено на собственной шкуре), других вариантов у меня нет.

В 8-10 выхожу.

Огни в долине над морем тумана. Горы в толстом пушистом снегу. Еще успеваю пощелкать фотоаппаратом. В 9-10 сажусь на маршрутку до Псоу.

Сочи. Аэропорт. Зеркало в туалете. Нда. С такой рожей в Бургер Кингс пиво не попьешь, а то и в самолет потом не пустят…