Кавакарпо кора наоборот

Площадка для подношения даров и благовоний с видом на вершину Кавакарпо

Есть такая религия — буддизм. Она непосвященному человеку покажется во многом совершенно непонятной, но совершенно точно очарует своей миролюбивостью и красотой. Зародившись на просторах Индостана буддизм был впоследствии распространен оттуда вглубь континента и попал в Тибет. Более благодатного совпадения этнографического, географического и религиозного факторов представить себе сложно.

Одной из основополагающих обязанностей верующих есть путешествие или паломничество. Путь, который должен проделать каждый, дабы улучшить свою карму и правильно переродиться. Это достаточно грубое и наверняка не совсем верное описание, но основную идею оно более менее передает. Тибет, с его бескрайними просторами, длинными и сложными горными переходами, непреодолимыми реками, высокогорными лесами и пустынями — идеальное пространство для подобных религиозных путешествий.


Все ключевые места всех пешеходных и автомобильных дорог, а также путей паломничества в Тибете отмечены молитвенными флагами

Тибетцы совершают «коры». Кора — это обход по часовой стрелке какого-нибудь священного объекта. Они могут обходить озеро, монастырь, ступу. Такая кора может длиться от нескольких минут до нескольких месяцев. Однако самые известные и «святые» коры пролегают вокруг гор. Именно на этих величественных заснеженных тронах издревле, еще до прихода буддизма, восседают разнообразные божества, небесные правители и т.п. В каждой местности обязательно есть своя священная гора и священная кора вокруг нее. В любой деревне вам покажут многозначительно на какую-нибудь возвышающуюся на горизонте белоснежную вершину и начнут рассказывать. Только все равно вы ничего не поймете, говорят на тибетском, или точнее на какой-нибудь его местной разновидности.


Порой кажется, что для тибетца вся его жизнь, это одно большое продолжительное паломничество


И стар, и млад. И в холод, и в жару. Каждый буддист Восточного Тибета считает своей обязанностью регулярно совершать Кавакарпо кору

Но есть коры всемирно («всетибетски») известные. На западе Тибета, в Нгари, это кора вокруг горы Кайлаш. На востоке, в Кхаме, это кора вокруг Кавакарпо. Гора Кавакарпо, как и подобает солидной вершине, имеет множество названий. Она же Кавагебо (это тоже тибетское имя) или Мэйли Сишань. На русских топокартах Мюлинг-Гангри, но это скорее всего лишь неудачная калька китайского имени. После овладения Тибетом китайцы ввели Тибетский Автономный округ в состав КНР, да только серьезно урезали его от изначальных географических границ. Огромные окраинные тибетские территории вошли в состав сопредельных китайских провинций, таких как Цинхай, Сычуань, Юньнань, Синдзян-Уйгурский автономный округ. Гора Кавакарпо таким образом, оказавшись на границе Тибетского округа и Юньнани, и будучи поистинно не только великой, но еще и высокой горой, стала высочайшей точкой этой провинции. Профиль горы Мэйли («Сишань» ничто иное, как «Снежная гора») таким образом будет приветствовать вас по всюду во время путешествия по Юньнани, начиная с постеров в аэропорте и открыток на почте и в сувенирных лавках, заканчивая бесчисленными красочными вывесками разнообразных магазинов и забегаловок на улицах. Гору Мэйли не спутать ни с какой другой, даже если вживую вы ее никогда не видели.

Кора вокруг Кавакарпо более протяженная и более сложная, нежели кора вокруг Кайласа. И в тоже время более «аутентичная», уж больно популярным среди западных путешественников стал Кайлаш, индустрия продажи кора-туров (вместе с пермитами) хорошо налажена, хотя до столпотворения, что творится, например, в базовом лагере Эвереста, Кайласу еще далеко. Про Кавакарпо по сути никто ничего не знает. Не знали и мы, и это только увеличивало интерес и жажду предстоящего путешествия. Разве что ее временные масштабы, оцениваемые в 10-14 дней непростого треккинга, были понятны…


Мэйли Сишань перед заходом солнца

Итак, что имеется вначале? Несколько описаний по дням на китайских сайтах (с указанием только географических названий, высот и расстояний), подробный фоторассказ немцев, прошедших эту кору в 2008 (или возможно 2007), отчет наших соотечественников, сходивших примерно в 2010 ее треть. Все китайские карты — это просто смех какой-то. Лишь схемы, без расстояний и точных направлений. Русские топокарты представлены двухкилометровкой, что хоть что-то. Хотя ходить треккинг по картам таких масштабов не рекомендуется, а все названия и обозначенные дороги и тропы перевраны. Фактически же, готовиться приходится с использованием космических снимков Google Earth, на которых кое-где сквозь лес проглядывает тропа коры.


Пример китайской карты


фрагмент еще одной китайской карты, на этот раз более полезной, но все равно в целом бестолковой

Почему идея сходить сюда, витавшая давно, реализовалась именно сейчас? Этой зимой была необходима какая-то подготовительная акклиматизация перед предстоящей поездкой в Анды. В конце декабря, начале января толком никуда не съездишь. Запланированный изначально Эльбрус отпал по причине нестабильной политическо-террористической обстановки, а Среднеазиатские маршруты в это время лавинно, а главное морозоопасны. Перспектива иметь минус 20, минус 30 днем как-то совсем не впечатляла. Западный Тибет и Юньнань, наоборот, представляют возможность совершать треккинг на высотах в пределах примерно 3000-5000, в температурных условиях порядка -5 -10 ночью, +5 +10 днем. Да даже, чтобы только приступить к выполнению этой коры, необходимо пересечь перевал высотой 4200, пусть и внутри комфортабельного китайского автобуса. Вполне себе высотная акклиматизация. Более того, выяснилось, что по метеорологическим условиям январь — самый лучший месяц в окрестностях Мэйли. Именно в январе выпадает минимальное количество осадков, а над головой стабильно чистое, иссиня-голубое, бездонное тибетское небо.


Буддизм - крайне сложная для понимания европейца наука... Но нас это не остановит на пути паломничества.

Складывалась уверенность, что мы идем совершать русский первопроход очень интересного, малоизвестного и сакрального для буддистов маршрута в Тибете, и уже ни что не смогло поколебать нашу решимость и изменить планы. Остается только приехать и увидеть, как все будет на месте.


В добрый путь! Что нас там ждет, за следующим поворотом?

Назначить друг другу место встречи в малознакомом китайском городе непросто. Залы вокзалов переполнены, сами вокзалы плодятся и разъезжаются в разные районы города. И лишь Золотой Телец на площади перед железнодорожным вокзалом Куньминя все также неизменен и непоколебим. Приметить его заранее помогли космические снимки Google Earth.

Еще до начала Кавакарпо коры путешественника-пилигрима предостерегают разнообразные препятствия. Для людей, впервые окунувшихся в китайскую цивилизацию — это совсем непонятный язык и надписи вокруг (а также полное отсутствие англоговорящих аборигенов). Китайцы даже числительные показывают на пальцах по другому! Для более опытных путешественников — более сложная задача. В этом абсолютном аду тарабарщины найти в магазинах Куньминя (столицы провинции Юньнань) баллоны с газом, которые невозможно было привезти с собой в авиарейсах Москва-Пекин и Пекин-Куньминь. После решения этой проблемы, задача разобраться в нескольких новых, возникших за последнюю пару лет, междугородних автовокзалах уже кажется сущим пустяком.


На человека, оказавшегося без предварительной адаптации в китайской провинции далеко от столицы, обрушивается мощный поток непонятной иероглифической информации, его гнетут людские толпы и напрягают непонятные личности в загадочных одеяниях.


Лучший и самый надежный способ заказать еду в китайском ресторане


Впрочем и сама еда, а точнее ее специи и объемы, могут стать воистину непреодолимым препятствием на пути к месту паломничества

Следующее препятствие представляет собой фрагмент Восточно-Тибетского тракта, по которому необходимо добираться в район Кавакарпо. Само шоссе в принципе неплохое, и постоянно обновляется китайскими строителями, сокращающими его бесчисленные серпантины путем сооружения тоннелей и акведуков. Но шоссе таки проходит через перевал 4200, о котором я писал ранее. И в самом актуальном и надежном путеводителе по тамошним краям (Lonely Planet China’s Southwest) пишется, что перевал может быть «под снегом». Это означает многодневную задержку в пути, или вовсе недоступность района. По крайней мере этот фактор риска всегда приходится держать в уме.


Дорога выглядит более менее приемлимо. Дорожные рабочие ежедневно ее чистят. С такой же регулярностью на дорожное полотное обрушиваются каменные и снежные завалы.


Вот уже под колесами только снег и лед. Пора надевать цепи. Шипованной резины в южных провинциях Китая не существует.


Но лучше всего от всех невзгод в течении пути поможет молитвенный барабан. Используя фотоэлементы, он безостановочно крутится весь путь, почему то даже ночью.

Третье препятствие, пожалуй, самое сложное. Значительная часть коры пролегает по территории Тибетского автономного округа. Сидзан по-китайски. Это уже административная, а не историческая часть Тибета, и нынче доступ иностранцам туда запрещен. По крайней мере таковы данные на последних несколько лет. Официально попасть на эту территорию будет сложнее, чем например посетить Лхасу. Оформление пермита требует много времени и денег. Толком не понятно, где и как следует его оформлять, и возможно ли это вообще. Lonely Planet настоятельно не рекомендует отправляться иностранцам на эту кору без оформленных документов и опытных проводников. Обычно вместе с официальными проводниками на подобные треккинги внутри Тибета выделяются заодно еще и офицеры службы безопасности. В общем классический китайский Foreigner forbidden. Однако настоящего путешественника-форейнера это не останавливает. Немецкие ребята подробно в личной переписке описывают пути обхода полицейского поста, русские ребята проходят часть коры, незащищенную этим постом.


Схема Кавакарпо коры. Окрашенная часть схемы относится к Тибету, неокрашенная к Юньнани

Вероятно будут сложности в начале-конце пути, в деревнях Янцза и Мэйлиши, где начинается и заканчивается путь паломников (это на территории Юньнань). А также главная проблема — полицейский пост в деревне Каваронг (тибетское название Жана), уже на территории Тибета.

Наверное самое время сказать пару слов о направлении. Буддизм — это религия живущая «по часовой стрелке». Все паломничества или коры имеют замкнутую траекторию и совершаются так. Таким образом люди обходят храмы или ступы, все возможные святые места. Так же вращаются молитвенные барабаны в руках паломников и в буддистских храмах. Один оборот — плюс один бонус к карме. Один обход коры — плюс сто бонусов к карме. Много-много бонусов рано или поздно гарантируют правильное перерождение. Это очень грубое описание, но по крайней мере понятное. Паломники ходят вокруг Кавакарпо по часовой стрелке, и если мы пойдем так же, то в районе Каваронга будем «входить в Тибет» (хотя по сути будем находится внутри него уже несколько дней). Поэтому решено попытаться пройти эту кору «наоборот», против часовой стрелки. В районе полицейского поста мы будем «выходить из Тибета», что выглядит уже как-то более безопасно. Более того, так никто не ходит, из форейнеров то уж точно, и это по крайней мере очень интересно.
Более того, если копнуть поглубже в историю религии, то выясняется, что на просторах Тибета, еще до прихода буддизма существовала религия бон. Пришедший буддизм перенял многие ее черты и успешно лег в души тибетцев. Так вот, в боне все делается «против часовой стрелки». Более того, Кавакарпо — это древняя бонская святыня, впоследствии ставшей святой и для буддизма. Нынче религии бон придерживаются лишь какие-то доли процента населения Тибета, и они тоже появляются на пути этой коры, и идут против часовой. Как пойдем и мы.

Что будет с третьей проблемой, узнаем рано или поздно. Сейчас мы на пути «туда», газ уже запасен, и с перевалом «пронесло». Это поистине великое изобретение китайских транспортников — спальные автобусы. Во всяком случае в других странах мира подобные автобусы мне пока не встречались. Они незаменимы в планировании путешествия, ибо за одну и ту же цену вы одновременно и перемещаетесь и ночуете. Переезды в горных районах Китая очень длительные и обязательно затронут ночное время. В автобусе два уровня лежачих мест, разделенных двумя проходами на три ряда. В хвосте салона ряды сливаются, образую общую спальную кровать на 5 персон. В итоге, пассажиров вмещается сюда столько же, как и в обычном сидячем автобусе. Те, кто тряслись бессонными ночами в российских или турецких междугородних автобусах, оценят, как это здорово, разложившись на мягком матраце и укрывшись теплым одеялом, просто поспать ночь между двумя городами. Вчера вечером Куньминь, а сегодня рано утром уже Шангри-ла.


Свой среди чужих, чужой среди своих. Наконец то, в хвосте лежачего автобуса, удается создать типично европейскую (русскую) атмосферу. Китаец из внешнего мира чувствует себя явно "не в своей тарелке". Впрочем, спустя каких-то полчаса, ничто уже ему не мешало, закинув ногу на соседа, громогласно храпеть.

Шангри-ла, страна бескрайних просторов, лесистых гор Восточного Тибета, облаков и бездонного голубого неба.

Шангри-Ла. Да-да, есть такое место на Земле. Китайцы, по крайней мере, в этом совершенно уверены, иначе бы не переименовали небольшой тибетский городишко Жондиань, на северо-западе Юньнани в Шангри-Ла.


И не начали бы масштабную его застройку комплексами современных многоэтажных зданий в тибетском стиле. Тибетский архитектурный стиль я попробую описать в нескольких тезисах, собственных наблюдениях. Плоские, или практическо плоские крыши, все внешние стены здания наклонены так, что здание утолщается к низу. Стены внутри или снаружи без особых изысков, скучны и однотонны, зато вся красота, все невероятное буйство красок, узоров и помыслов художника уходит в оформление окон и потолочных (верхних) «плинтусов».


Тибетский архитектурный стиль: стены, окна, припотолочные плинтуса.


Административное здание в центре Шангри-ла. Аналог горисполкома. Иногда по вечерам на площади перед ним можно наблюдать исполнение национальных танцев под музыку из репродуктора.


Лошади разгуливают по улицам Шангри-ла на правах автомобилей, и даже травку предпочитают пощипывать с газонов возле бензоколонки.


Мясная, точнее яко-мясная лавка прямо на улице. Все достаточно просто и откровенно.


Южные провинции Китая не имеют никакого отопления. Максимум на что можно рассчитывать - такие костры на улице, да электрически подогреваемые кровати в гостиницах. Но совсем холодная зима длится всего 1-2 месяца, можно и потерпеть.

И дома не пустуют! Китайцы едут внутрь своей огромной страны, как когда то советские граждане ехали осваивать целину и строить БАМ. Новых жителей привлекает работа, связанная с масштабным освоением тибетских недр, строительством дорог и гидроэлектростанций, а также демографическая политика перенаселенного государства, старающегося всячески ограничить рождаемость в центральных областях, и разрешающего иметь двух и более детей на периферии.


Входные ворота в Сонжилан. Это, находящийся в Шангри-ла, крупнейший во всей северо-западной области Юньнани буддистский монастырь приверженцев Гелугпа ("желтошапочников"). Да, все религии постепенно дробятся в своих трактовках, буддизм поделился на желто и оранжево шапочников.


Современный буддистский монастырь - это целый комплекс, в котором одновременно обучаются и живут монахи, приезжающие на крутейших автомобилях (с номером 98999), который бемпрерывно посещают туристы и паломники (для них подробные указатели и описание), и который продолжает постоянно строится и обновляться, даже с привлечением башенных кранов.


Будучи неподготовленными и необразованными туристами мы умудрились нарушить сразу все пять основных правил посещения монастыря. Не носить шапки (было холодно!), не носить солнечных очков (было много солнца!), не фотографировать (ну как можно не фотографировать здесь?!), не шуметь (и как не поделиться впечатлением от увиденного?!), не обходить места против часовой (ну мы все равно нынче приверженцы религии бон!). Впрочем буддизм миролюбив, никто на нас не кричал и епитимью не накладывал.

Шангри-ла — яркий пример растущей китайской экспансии внутрь Тибета. Да, можно сказать она постепенно убивает Тибет, его самостоятельность и самобытность. Тибетцы теряют традиционный уклад жизни и свою культуру. Многие монастыри и поселения, попавшие в зону экспансии превращаются в подобие «потемкинских деревень». Красивая картинка, а внутри пусто. Но Тибет — это невероятно огромная территория, девяносто процентов которой которой малодоступны или вовсе до сих пор непосещенные человеком. Экспансия же развивается только вдоль четырех основных автомобильных дорог, ведущих сюда. Внутри гигантского бездорожного пространства Тибет остается Тибетом, таким, каким он был много веков подряд. Также надо заметить, что лишь во многом благодаря этой экспансии современный европейский (американский, японский, русский) путешественник имеет шанс попасть в Тибет, о котором приходилось раньше только мечтать. Железная дорога, проложенная в Лхасу — ярчайший тому пример.

Шангри-Ла, административный центр Дечен-Тибетского автономного округа, входящего в состав провинции Юньнань, и находящегося в ее северо-западном углу. На туристических сайтах и картах весь этот округ часто именуется просто Шангри-ла. В Китае, как не сложно догадаться живут китайцы, которые и составляют около 90% населения самой населенной страны мира. Их еще называют «хань», или «ханьцы». Однако с несколькими десятками разнообразных прочих этносов, именно Юньнань, является самой пестрой в этом плане провинцией. И ее северо-западный угол окрашен в тибетские цвета.


Район "Трех параллельных рек" на фрагменте карты провинциии Юньнань. Видна Шангри-ла (бывший Жондиань), Дечен и гора Мэйли.

Въезжая в страну Шангри-ла мы попадаем в район «Трех параллельных рек». Весь этот район объявлен объектом Всемирного Наследия ЮНЕСКО. Дабы понять суть названия, достаточно взглянуть на карту и увидеть три великих азиатских реки текущих ровно с севера на юг. Это Салуин, Меконг и Янцзы. Так они известны всему миру (по крайней мере в отечественной географии). Здесь же они именуются Наг-чу, Ланьцанцзян и Дзиньша. А возможно и еще как-то, ведь не только у великих гор по три-четыре имени, но и у великих рек. Реки текут в глубоких долинах ущельях, на высотах порядка 2000 метров над уровнем моря, разграниченных между собой мощными горными хребтами с высотами более 6000. В каждой долине свой особенный мир, свой микроклимат, своя собственная флора. Янцзы в какой-то момент «передумывает» идти вместе с подружками на юг и поворачивает на 180 градусов. Это знаменитый «Первый поворот Янцзы». Не будь его, это великая река никогда не орошала бы своими водами рисовые поля и населенные китайские низины возле Желтого моря. Благодарные китайцы придумали множество легенд, объясняющих такое поведение реки, а сам поворот часто посещаем туристическими экскурсиями.


Первый поворот Янцзы (фото не наша, а с сайта www.yunnanadventure.com)

Ночью мы пересекли Янцзы и на следующий день оказались на горном плато, между Янцзы и Меконгом. Здесь на уровне 3500 находится город Шангри-ла. Сюда можно было бы даже прилететь, местный аэропорт называется Дечен, что вносит определенную путаницу. Ведь далее на северо-запад за перевал 4200 находится город Дечен. Лететь сюда можно только из Куньминя, и стоит это неоправданно дорого, раз в пять дороже ночного автобуса. После Дечена дорога спускается к Меконгу, и постепенно вдоль него уходит вглубь Тибета, в сторону Чамдо и Лхасы. Вся Кавакарпо кора и сама гора Кавакарпо находятся в горной полосе между Меконгом и Салуином. Там, за Салуином далее на запад начинается уже Бирма.

Город Дечен достигается 5-6 часовым переездом на автобусе, минивене или такси из Шангри-ла. Проще всего нанять минивен, или подсесть в уже едущий, к местным пассажирам. Очень похоже на наши ГАЗели-маршрутки. Если перевал под снегом, или дорога скользкая, то путешествие затягивается до 7-8 часов или вовсе обламывается.

Если Шангри-ла находится на плоском как сковородка каменном плато, то Дечен, наоборот, расположен в узкой горной долине, занимая ее от края до края. Шангрила растет в ширину, Дечен растет вниз, словно змея, удлинняя свой хвост. На самой верхушке города — рынок и старая его часть. Вниз — современные комплексы новостроек. Из многих точек открывается великолепный вид на Мэйли. Мэйли это символ Дечена, его постоянное меняющееся в цветах заката и восхода, закрытое клубящимися облаками, или открытое стройным белоснежным силуэтом украшение.


Дечен, ниспадающий вдоль долины притока Салуина.


Жители Дечена очень милые. По крайней мере те, которые четвероногие...

Теперь, когда мы лицезреем саму Мэйли можно попытаться немного описать ее. Мэйли — это не конкретная гора или вершина, а целый массив, так и напрашивающийся на фотопанараму. На главной вершине, (источники в показаниях высоты разнятся от 6740 до 6773 метров), восседает Снежный Владыка Гор. Левее (если смотреть из Дечена) находится очень красивый, практически идеальный острый пирамидальный пик. Его название я не уверен, что правильно транскрибирую, но что-то вроде Мьянциму, 6054 метров высотой. Там восседает то ли жена, то ли женская ипостась (или аватара?) Снежного Владыки Гор. Между ними находится мощный скалистый гребень, на котором даже снег не особо задерживается. Очертаниями своих вершин он напоминает лицо лежащего на спине и смотрящего вверх человека. Неудивительно, что эта часть Мэйли называется не иначе, как «Лицо Будды». Падмасамбхава, принесший буддизм в Тибет из Индии, спрятал где-то тут в горах один из своих священных свитков. Так же здесь на вершине обитает некое тантрическое божество по имени Чакрасамвара. Кто это такой я, честно говоря, совсем уж не знаю, не исключено, что он и есть Снежный Владыка. Буддизм это вам не математика, тут все невероятно сложно!


Весь горный комплекс Кавакарпо не помещается в фотообъектив, необходимо делать панараму. Вот это - если начинать слева направо - Мьянциму и Голова Будды. Фото сделано вечером.


А это - дальше направо и есть главная вершина Мэйли (Кавакарпо), 6740 м. В отличии от тибетцев, совершением коры китайцы вовсе не интересуются. Зато утром на смотровой площадке в Дечене, полно народу, желающих сфотографироваться на фоне священной горы.


Можно сфотографироваться не только с Горой, но и с иностранцами. Эта фотография уникальна, очень редка, незапланированна изначально, и, наверняка, принесет счастье и удачу ее обладателю.


И уж, по крайнйе мере, сам процесс фотографирования крайне смешон и вызывает массу позитива.

На главный пик Мэйли и на Мьянциму совершались попытки альпинистского восхождения, но ни одна из них не завершилась успешно. Более того, было много трагических случаев, особенно известна печально китайско-японская экспедиция 1998 года, когда в лавине погибло 17 альпинистов. «Голова Будды» выглядит настолько грозно, что никто никогда на нее забираться и не пытался. Местное население приписывает неудачи альпинистов их недостаточной чистоте и намоленности. Другими словами — мало читали молитв. И, наверняка, не совершили ни единой коры вокруг горы.

Пришлось беспрерывно подыматься вверх два дня, дабы вырваться из лесных объятий и лицезреть бескрайние просторы восточнотибетского нагорья

В Тибет мы войдем со стороны “Выхода”. Через “заднюю дверь”, по которой завершается Кавакарпо кора, через перевал Шу Ла, 4840 метров над уровнем моря. Во-первых нас оттуда никто не ждет, а во вторых это просто интересно и необычно. Все описанные ранее препятствия преодолены, но нарисовалось еще одно, и оно безостановочно давит, стучит в висках, затаилось комом где-то внутри живота. Это высотная болезнь.


От нее толком нет лекарств и средств. Есть только какие-то подготовительные меры и рекомендации, а также простой «дедовский» метод — перетерпеть. И мы терпим, пока наши организмы медленно приспосабливаются, догоняя наши тела, уже заброшенные автобусом и минивеном вчера в Дечен. Мы ночевали в гостинице, без отопления и электричества, на высоте 3500, проехав при этом перевал 4200. Ночевали — сказано громко. Все четверо участников путешествия, стуча зубами от холода, ворочались всю ночь, ухватывая какие-то обрывки сна. Горная болезнь. Плюс болезнь «смены поясного времени», догнавшая наконец нас и ударившая своими «минус пять часов от Москвы».


Паломники, завершившие свой путь, складывают посохи в единую кучу. Тибетцы - мирный народ, и обычай не развился до примера Тамерлановой кучи камней.

Метод знакомства с высотой и акклиматизации к ней прост. Ходишь выше, спишь ниже. Сейчас мы на уровне реки Меконг (Ланьцанцзян), это 2140 метров. Спали мы явно выше, и идем сейчас вверх по правому её притоку. Но боже, как же тяжело идётся! Это собственно и есть второй метод борьбы с горняшкой, основной. Заключается в том, что надо «работать и работать». Только с усталостью мышц, с мозолями и потом, выйдет из организма эта болезнь.

Недоуменно пеняем на рюкзаки и завхоза. Зачем столько еды? Кстати, мы всю ее привезли из московского Ашана, вплоть до того, что “в Китай со своим чаем”. Просто было реально жалко своего времени, которое потратится на поиск магазинов и уяснения сущности китайских продуктов в них. Кажется невероятным, что все находящееся в рюкзаках мы съедим. В первые же дни на высоте вместе со сном напрочь пропал и аппетит. Вес вроде бы не страшный, в аэропорту взвешивались, опасаясь излишних штрафуемых килограммов. Мальчики несут что-то около 25, девочки что-то около 18. Но постоянно, то один, то другой участник «отваливается» и приходится его разгружать. Страшно палит солнце и пот идет градом, но едва ты попадаешь в тень, то становится холодно. Правый берег притока соответственно является северным склоном своего хребта, под солнцем находится он недолго, и здесь холодно. Левый берег притока — южный. Тропа петляет, постоянно перепрыгивая мостиками с берега на берег, поэтому идеально подобрать одежду не удается. Хотя из-за того, что ущелье глубокое и мало освещенное, предпочтение отдаем утепленному варианту. В нескольких местах на тропу проливается ручей. Это сильно притормаживает путь. Тропа превращается в ниспадающий ледопад, приходится идти очень осторожно, держась за какие-то камни и деревья, отчаянно и бессмысленно вбивая в лед палки.





Изначально были мысли о возможности взять местного проводника. Но поведет ли он иностранцев «нелегально» внутрь Тибета? Когда же, уже на местности, между нами и живущими в Дечене и окрестностях аборигенами, Великой Китайской Стеной стал непреодолимый языковой барьер, мысль о проводнике как-то сама собой исчезла. Тем более, что тропа начинается прямо ниоткуда. Лишь GPS помог нам вовремя остановить водителя.

Выгрузившись из машины мы не увидели решительно ничего, напоминающего о великом паломничестве. Ни села, ни магазинчика, ни молитвенной ступы, ни, слава богу, полицейского. Лишь приток, да тропинка, уходящую вверх вдоль него. Видимо начинают паломничество с великой помпой и в значимых местах, а заканчивают тихо и скромно, уже просветленными и не нуждающимися в праздновании людьми. Напомню, что идем мы по пути «задом наперед».

Проводник действительно тут особо не нужен, чтобы не утверждали путеводители и туристические агентства. Совершенно уверовавшись в этом факте, мы сразу же сбились с пути. Нас ввело в заблуждение небольшое стадо тибетских то ли лошадок, то ли мулов. Они вышли навстречу и бодро всем табуном ускакали на левый, солнечный борт долины. Наверное щипать травку и греться. При этом ускакали по прекрасной тропе, видимо самими ими и пробитой. При этом тропа паломников ушла как-то в тень, и осталась нами незамеченной. Лишь спустя час мы поняли свою ошибку, совершили прощальную фотосессию с четвероногими и вернулись на путь истинный. Где окончательно стало ясно, что проводник совсем не нужен. Тропа находится в идеальном состоянии, а постоянным ее спутником являются горы мусора.


Эти коварные лошади, хотя и запутали нас, но были такими милыми..




И в любом коллективе обязательно найдется хотя бы одна блондинка.


Як, что называется "бычит". Стоит и тупо свирепо смотрит, не дает пройти.

Мусор, как правило, питательного происхождения. Обертки от конфет, стаканы быстрорастворимых китайских макарон типа «доширак», бесчисленное множество и разнообразие пустых бутылок из под RedBull, Sprite, Pepsi, китайских аналогов, и даже стеклянные бутылки из под пива и водки. Попытаться сжечь все это тибетцы позволить себе не могут, вокруг сидят сплошные божества, для них только благовония можно жечь, а не угощать едким дымом пластиковых отходов. Почему за несколько тысячелетий паломничества нескольких миллионов тибетцев тропа эта не утонула в мусоре? Не знаю. Наверное потому, что пластиковый мусор появился только лет 30 как. Более того, замечены были и чистые фрагменты, где судя по всему этот мусор убирали. Точнее собирали и сносили в ближайшую гигантскую кучу мусора.




загадочные письмена

Расстояние, которое следовало пройти согласно расписанию коры за 12 дней, нам явно не покоряется в те же строки. То, что обозначено как «суточный переход», пока нами не пройдено и за два дня. Да, вроде направление другое, вверх, а не вниз, потом наверстается. Успокаиваем мы сами себя, но понятно, что что-то тут не так. Мы уже на второй день задумываемся об успевании на обратный самолет, и обещаем сами себе вставать пораньше и выходить из лагеря в полдевятого, а не в одиннадцать. Вечером же, просто обессиленные падаем в кое-как установленную палатку. Сил на общение нет. Поесть бы, да поспать. Лежишь, все тело, голова, мышцы гудят. А сон не идет. Сна нет. В первый день треккинга набрали за 7 часов 900 метров высоты, во второй за 8 часов 1100 метров. Это было безостановочное, и казавшееся воистину бесконечным топанье вверх. Проходишь десять шагов, остановка, одышка. Набрать побольше кислорода в легкие, восстановление спокойного ритма дыхания. И следующие десять шагов. Итого сейчас у нас 4150, и до перевала Шу Ла осталось еще 700.


Сказочный лес.


Найти стоянку для бивуака вдоль всего пути на Шу Ла просто. Раз в полчаса мы проходим совершенно обалденные лесные полянки, вокруг много дров и постоянно журчит вода.


В пути можно не только улучшить свою карму, но и прибегнуть к более привычным европейским методам, совершая счастливые находки.


Зачастую совсем неграмотные тибетцы, не умеющие писать и читать, не знающие многих молитв, просто покупали молитвенные флажки. Молитва, нанесенная на такой тряпичный кусочек, во время дуновения ветра словно срывается и возносится вверх к богам. Каждое колыхание флажка приравнивается к зачтению молитвы и дает плюс к карме. С этим и связан обычай вешать много-много флажков в разнообразных святых местах. Вот сидит такой тибетец дома на диване (или топчане), ничегошеньки не делает, а развешанные им ранее по разнообразным местам флажки колыхаются, да карму улучшают.






Всем хороша тропа. У не потеряется, и широкая, и удобные ступеньки сделаны, и преграды распилены. Да только почему-то она все вверх и вверх, конца края этому верху нет.


Иногда что-нибудь написано... Но вот что?


один из бесчисленных мостиков


дерево, увешенное амулетами

И все эти дни вокруг ни души. Лишь какой-то дремучий, словно сказочный лес. Высоченные деревья, увитые зеленым мхом. Опавшие листья под ногами, создающие осеннее настроение, и разрывающие унылые тона, словно кричащие своими красками, постоянные молитвенные флаги. А вокруг звенящая тишина. Как будто все вымерли. Даже воздух не движется. Ветер молчит. Лишь одинокие вороны громко и пронзительно оглашают свое «кар-кар-кар». И, действительно, все вымерли. Вечером второго дня, прямо перед закатом выходим к огромному поселению. На китайской карте оно даже обозначено и именуется примерно как Доулонла. Тут три-четыре десятка абсолютно пустых домов. Присмотревшись поближе, становится понятно, что это не жилые дома, а приюты. Навес от дождя, четыре стены от ветра. Все, чтобы надежно защитить и укрыть паломника. Только где они, эти паломники?

Начинаю предполагать, что что-то не так с перевалом Шу Ла. Он все-таки высокий, 4840, а вокруг зима. Хотя по внешнему виду леса так ни за что не скажешь. Вероятно перевал непроходим, поэтому тут и пусто. С некоторой надеждой похлопываем по привезенным из Москвы снегоступам. Авось пригодятся, в конце концов не зря же несем полтора килограмма этого веса. Решаю, что тибетцы о существовании снегоступов и альпинистских кошек не знают, вот и не ходят зимой на перевал. Кошек правда даже у нас с собой нет.

Становимся на ночлег на поляне возле деревни. Внутрь идти как-то боязно. Сна опять нет. Более того, кто-то отчаянно топает и пыхтит на улице! Кто? Никого же не было двое суток! Только табун лошадок, да несколько раз пасущиеся прямо на тропе яки. Неужели опять як? Сейчас он слизнет наши продукты, а вместе с ними деньги и паспорта, оставленные на улице. На улице царит космический холод. И, кстати, совершенно невероятно близкие и бесконечно прекрасные многочисленные звёзды и галактики. Одеваем самого смелого в единственный пуховик и отправляем в «открытый космос». Никого там нет!


Пустующее поселение.




Палатка, костер и открытый космос.

Топот и пыхтение продолжались всю ночь. Уж страдающим горной бессонницей людям этого было сложно не заметить. Я не знаю что это было. Может быть те самые божества, может быть какие-то более локальные духи из вымершей деревни. Будучи прагматиком по натуре и выпускником Физтеха я придумал себе объяснение в термине «ледостав».

Весь наш путь пролегал вдоль притока Меконга. Чем выше мы подымались, тем сильнее этот приток покрывал панцирь льда. Река в долине — самое низкое место, солнце здесь реже всего, и к тому же постоянный полог густого леса. Сперва панцирь покрывал отдельные камни и деревья, упавшие в реку. Потом стал наползать на водную поверхность в ее спокойной области. Вскоре мы шли уже не по основной реке, а ее притоку, а потом, возле Доулонла по притоку притока, который хотя и заметно тек, бурлил на больших перепадах, но был в основном скован льдом. Воду приходилось добывать, пробивая небольшую полынью в этом льду, а потом, кстати, набранную воду греть внутри спальника, дабы она не замерзла, чтобы тем самым упростить и ускорить процесс утренней готовки. Высовываться наружу в «холодный ад и космос» до появления солнечных лучей было боязно. Видимо на ночном морозу процесс ледостава пошел заметно активнее. Почему, если процесс вскрытия льда сопровождается громкими звуками, процессу становления как-то тоже себя не обозначить? Возможно лед замерзал, обламывался, и снова замерзал? Или это и в самом деле были «злые и шумные духи холодной тибетской зимы»?


Вода, создавая ледяные скульптуры, продолжает свой путь.


Чем выше - тем больше льда.

Утром третьего дня наконец пришла акклиматизация. По тропе я уже бежал вверх, предварительно отобрав часть вещей у товарищей. Заметно сменилось все вокруг. Тут в России природа меняется широтной поясностью. Надо уехать за пару тысяч километров на юг или на север из Москвы, дабы из смешанных лесов Подмосковья попасть в степи Черноземья или сосновые леса Карелии. В Тибете поясность не широтная, а высотная. Достаточно подняться на пару тысяч метров вверх и все меняется. Примерно на 4200-4300 дремучий волшебный лес сменился зарослями рододендронового кустарника, который вскоре сменился и вовсе каменной пустыней. Сколько я не попадал в рододендроновые заросли, они непременно цвели ярчайшими и крупными цветами. И вот наконец я попал так, что настоящая зима. Поникшие серо-буро-зеленые листья смотрятся очень уныло на ярком горном солнце. Заросли однако те еще, соваться вглубь не следует, заблудишься сразу же, да еще и ноги переломаешь. Однако поколения паломников прорубили и проложили такую тропу, что соваться внутрь кустарника то и негде.


Красивая красная полосатая гора главенствует над долиной. Отлична видно при подходах к перевалу, и после спуска с него. Есть подозрение, что называется также Шу Ла.




Еще одна красная гора. Точнее продолжение все той же...




С другой стороны гора уже не красная, а суровая, черная со снегом






Реки уже замерзли, мосты не нужны...


Чернослив, кумкват, орехи - это наш перекус


Рододендроновые заросли.


Они же изнутри


Все выше и выше. То в свет, то в тень.




Вот и появился перевал. Еще 200 метров подъема, но уже можно разглядеть колышащиеся на ветру молитвенные флаги.


Последние "скользкие" 50 метров пути


арка из флажков - "вход" на перевал

Ближе к перевалу набор высоты ускоряется. Теперь это уже не бесконечно-долгие, унылые тягуны вверх. Теперь это серпантин из каменной лестницы. Чтобы тропа не терялась, или на случай занесения ее снегом, постоянно попадаются каменные туры. Причем это именно ориентировочные каменные туры, а не классические тибетские камнеклады с множеством молитв, выдолбленных в камне. Впрочем, как потерять тропу непонятно. Снега решительно нет никакого. Теперь на полуторакилограммовые снегоступы я поглядываю с унынием. Гораздо больше пригодились бы тут кошки. Последних 50-100 метров перед перевалом на тропе лежит так плотно утрамбованный и вмерзший в каменную подложку тропы снег, что больше он похож на лед. Приходится осторожно идти по нему или его кромке.

За пять часов мы преодолеваем последние 700 метров высоты и оказываемся на увешанном молитвенными флагами перевале Шу Ла, 4840 метров высотой над уровнем моря. Вход в Тибет достигнут! Со стороны Тибета рвет мощнейший ветер, развевая месиво из молитвенных флагов, и открываются новые, залитые солнцем и безумно прекрасные пространства.


Впереди - Тибет!

Дальше на запад - утопающие в солнечном свете контуры горных хребтов.

Прохождение, а особенно первопрохожднение, перевалов прекрасно. Вместе с новым ветром с «той стороны» в жизнь зашедшего на перевал врываются новые перспективы. Однотонная картина склонов долины, сопровождавшая путника последних несколько дней, вдруг кардинально меняется, обнажая невиданные дали и просторы. На перевалах всегда дует ветер, и каждый раз — это ветер каких-то перемен.

По две разных стороны от горного хребта — словно два разных мира. И для того, чтобы это понять, совсем не обязательно было забираться на границу Юньнани и Тибета. Сейчас тут не просто географически-административная разница. Поменялся характер долины и тропы. Поменялась природа, деревья совсем другие и растут как-то по-своему, особенно. Долины «Трех рек» разделены между собой высоченными горными заборами, поэтому у каждой своя собственная экосистема, хотя на gps не сменился показатель градусов широты и долготы, и лишь чуть-чуть сдвинулись минуты.


Перевал Шу Ла, вид с другой строны. Разные варианты троп. Те, что слева попали под осыпь, и сейчас основные варианты - справа.


Тропа уходит вдаль. Рукотворные каменные кучи.


Еще минус 100 метров высоты.


Красная вершина около Шу Ла продолжает привлекать внимание и по эту сторону перевала.


Другие вершины стараются не отставать.


Ну а вот и сама царица Кавакарпо, повернутая к нам теперь своим другим, необычным боком.


Бивак недавно прошедших паломников перед перевалом.


Мы пришли оттуда (в верхнем левом углу - красная гора). Снизу видны домики тибетского летнего поселения (зимой обычно пустуют).


"Объемный" свет.


Невысокий кустарникоподобный орешник встречается на нашем пути только на склонах долины Ю-Чу. Вся тропа просто усыпана опавшими орехами, правда не очень вкусными.


Еще одна особенность местности - обилие бородатых растений паразитов, присоседившихся на деревьях.




Тибет - весь такой тибетский ))

От Меконга мы подымались вдоль шумной речки, периодически попадая в зоны со снегом и даже льдом. Сейчас тропа и долина развернуты так, что вроде они и направлены все туда же на запад, но оказываются постоянно под солнцем. Весь путь до низу, до реки Ю-Чу, лежит на южных склонах хребта. Солнечный свет тут, из-за невообразимых далей и масштабов, из-за пыли, висящей в воздухе, является словно бы осязаемым. Его можно измерить, потрогать, завернуть в сверток и унести с собой. Особенно ощущение осязаемости и объемности солнечных лучей ощущается вечером и утром.

Соответственно спуск на запад с Шу Ла проходит по совершенно безводной территории. Даже видно дно явно высохшего озерца в начале пути. Тропа тоже резко поменяла свое поведение. Если со стороны Меконга это был медленный подъем нанизанный на русло притока, а затем ручья, то здесь — это отлично пробитая дорога — траверс. Спрыгнув метров на 600 от перевала, дорога дальше опускаться решительно не собиралась. Сначала нам попался комфортабельный (с металлической крышей!) приют для паломников. Паломников как обычно нет. Дверь в приют закрыта на замок, а речка, протекавшая рядом, просто отсутствует! Зато появилась исполинская Мэйли, на этот раз повернутая к нам совсем другим, непривычным боком. Мы идем дальше, над границей леса, по абсолютно горизонтальной дороге. Огибая безводные овраги, один за другим, она устремляется на запад, показывая за каждым новым изгибом свое продолжение. В этом месте, кстати, тропа отлично просматривается на Google Earth. Но Google Earth мы смотрели дома, в уютном кресле за чашечкой кофе, сейчас же перед нами начинает маячить перспектива безводной ночевки. Как назло, все запасы воды торжественно выпиты еще на перевале, а спускаться сквозь джунгли и кустарники вниз на дно ущелья ни в коем случае не стоит.

Видимо подобная тропа — еще одно испытание на пути паломника. Недаром весь склон горы вдоль тропы просто утыкан самодельными молитвенными шалашиками. Что это такое объяснить сложно, проще описать как выглядит. Берется пять плоских камней, благо геология местности подарила возможность собирать именно такие, отслаивающиеся друг от друга камни. Самый большой кладется вниз конструкции, потом сооружаются три стены, и второй по величине накрывает сооружение крышей. Получаются маленькие то ли конурки, то ли скворечники. В них никто не живет. Я предполагал, что туда кладут подношения и зажигают внутри свечи. Но все они абсолютно пусты и нет даже никаких огарков или следов воска! Возникла новая версия: это «окошки», помогающие божествам внутри горы смотреть на мир снаружи. Или вовсе, какие-то порталы для перехода в другие миры, где живут демоны и добрые-злые духи, в миры, существование которых совершенно очевидно рядовому тибетцу. Но это все домыслы. Что же это за сооружения на самом деле я честно не знаю. Ваши версии? Но сооружений таких тут реально тысячи… Очевидно каждый идущий тибетец оставляет после себя такой каменный, практически карточный домик. Старые домики разрушаются ветрами и камнепадами, а на их месте, из тех же материалов строятся новые.


Загадочные каменные шалашики.


Их тут тысячи.




Дерево, увешенное женским нижним бельем. Видимо место, как-то улучшающее детородные возможности тибетских женщин.


А вот и лес. Восточный Тибет (Кхам) отличается от остальных тибетских частей именно своими густыми лесами.

Размышления и наблюдения за домиками отвлекли нас от начинающейся жажды. Но тут стемнело, и дальше идти стало почти невозможно. Сейчас луна еще молодая, ночью темно. И тут сразу же мы нашли стоянку. Это был грот на склоне горы, достаточный дабы внутри разместились у костровища четыре человека. Снизу под гротом — площадка и еще пара костровищ. Тут отличное место поселиться какому-нибудь отшельнику. Совершенно очевидно, что вода должна быть, хотя ни оврага, ничего подобного по рельефу местности не наблюдается. И да, проследовав по копытным следам вниз, обнаруживаем родничок. Вода едва просачивается сквозь камни, создавая лужицу, из которой можно аккуратно начерпать живительную флагу. Место очень удивительное и очень вовремя. Весь следующий день мы наблюдали подобные стоянки, но вода там нигде не выступала из горы. Видимо мы как-то правильно себя вели предыдущие дни, улучшая карму, и духи горы смилоствились.


Неожиданный приют для путника.

Утром наблюдалось красивое метеорологическое явление. К нам пришла туча, но не страшная, а очень милая. Из тучи по чуть-чуть сыпало инеем, а едва солнечные лучи накрыли стоянку, тучка растворилась. Характер тропы дальше и не собирался меняться, она шла всё также ровно. Вокруг уже начали появляться деревья, запели птицы, и даже прошли встречные паломники, коих нам лицезреть не довелось, ведь прошли они мимо нашей спящей палатки около шести утра. Несмотря на то, что в такую рань все порядочные люди вроде нас спят, паломники оглашали окрестности воплями изумления и многочисленными «Ташедале». Впоследствии мы еще не раз встречали в своих утренних снах этих загадочных людей, увидеть которых не удавалось, но зато можно было отлично слышать. Это говорило лишь о том, что постепенно мы набрали хороший темп, и проходим теперь уже почти дневную норму стандартного пилигрима, лишь чуть-чуть не доходя до лагерей, где стоят паломники. Поэтому мы и встречаем их ранним утром, пока спим.


Туча с инеем. На камне- выложенная из перчаток и детской игрушки композиция. Мы также начали оставлять после себя на пути что-то красивое и неопонятное.


Колючие листы кустов ранним утром.

Это было умозаключение, построенное на наблюдениях. На самом деле я ошибался. Оказалось, что паломники встают в четыре утра, а в пять они уже в пути. Всего-то на каких-то пять часов раньше нас выходят! Но об этом расскажем потом, а пока вернемся на тропу. Спустя еще пару часов она наконец-то собралась с духом нырнуть вниз на дно ущелья, поближе к реке и деревням, которые должны были быть там. Это произошло сразу после огромной безводной стоянки с великолепными видами на все окрестные горы и страшным видом под ноги, где вся земля была усыпана ровным толстым слоем пластикового мусора.

Нас в этом путешествии четверо. У Андрея и Нурии батарейки в фотоаппаратах на исходе, они бегут по тропе где-то впереди. У меня энергии в фотоаппарате еще полно, и мы с Сашей щелкаем друга-друга на фоне прекрасных пейзажей. Вот мы, наконец, добрались до засыпанной мусором площадки. Саша остается снимать мусор, а я, обнаружив, что тропа пошла вниз, радостно сбегаю по ней метров 50, пока меня не окликает Саша. Она сообщает, что вопли Андрея слышны не там, куда пошел я, а немного правее. Ну, конечно же, когда крутой спуск тропа распараллеливается, где-то сокращая или усложняя, предлагая новые варианты. Такая сеть параллельных и пересекающихся троп покрывала спуск и подъем на перевал Шу Ла. А в целом дорога тут одна, других просто не может быть. ”Пускай идут там, а я пойду здесь,” – кричу я в ответ. Эти дороги обязательно сойдутся, встретимся снизу. А как же может быть иначе? Ведь расходились и сходились они последних три с половиной дня!

В общем, так мы и потерлись. В свой первый же полноценный ходовой день в Тибете. Кто несколько суток проходил с тяжелым рюкзаком вверх, и наконец-то поймал хорошую тропу вниз, поймет, почему я не испытывал никакого желания подыматься обратно наверх 50 метров. Тем более, что стоял я на самой настоящей, правильной тропе. В ее пыли отпечатались подошвы утренних и не только пилигримов, а по бокам продолжался характерный мусор. Когда через пятнадцать минут мы не встретились, я начал волноваться. Через полчаса я уже начал вовсю орать, но безрезультатно. Не поднявшись те 50 метров, подыматься сейчас эти полчаса (а вверх это полтора) казалось совершенно бессмысленно. Тем более что тропа вот она, под ногами, правильная.

Тропа спускается очень круто. Всю ту потенциальную энергию, что накопили идя траверсом вдоль склона, теперь приходится резко сбрасывать. Как тут подымаются паломники, даже представить страшно. Ровных мест, поставить лагерь, нет совсем, присесть с рюкзаком и отдохнуть – то не везде получается. Источников воды никаких, лишь множество опустошенных в неравной борьбе с подъемом бутылок Sprite и Redbull. Столь длительные отрезки спуска или подъема характерны для Гималаев и Тибета. Но как-то я и мои ноги уже поотвыкли от них. Неприятное открытие: спуск — не простая прогулка, а продолжительная изматывающая работа. Чем ниже спустился, тем сильнее жара, меньше леса и тени, больше пыли. В конце концов забываю о потерянных товарищах, хочется только одного: напиться до отвала обычной воды, или хотя бы смочить горло. И вот сквозь лес проглядывают далеко внизу домики. Это ни речка и ни ручей, но похоже это деревня, а значит будет и вода.




Через пять минут я потеряюсь. Или точнее потеряются трое моих спутников...

Деревушка Ладе совсем маленькая, пять или шесть домов, половина из которых строится. То есть там внутри не только жители, но и строители. Сверху над ней храм, точнее ступа с флажками и благовонным дымом. Туда подыматься и осматривать сил нет. Скорее пить. Появления столь колоритного паломника, да еще и не с той стороны, вызывает конечно же фурор. Меня заводят внутрь дома, предварительно выгнав оттуда хворостиной коз и кур, усаживают на почетное место возле очага, и пытаются накормить. Я решительно отказываюсь, я хочу только пить. Пью. Чем я хуже паломников?! Буду пить только истинные правильные напитки пилигрима. В этой деревне удается заполучить Pepsi по пять юаней за бутылочку. Что меня в дальнейшем поражало, так это то, что где-бы я не оказывался, в какой захолустной, трудно достижимой деревушке, на любой высоте, с какого-бы жульнического вида продавцом или хозяином, везде цена была одинаковая. Пять юаней. В Непале, вспоминается, пепси-кола-курс вырастал в три раза, от начала треккинга к его самой высокой, центральной части.


Окна тибетских домов. Все тот же "тибетский архитектурный стиль", только теперь уже не псевдо, а настоящий.

Деревня расположена на изгибе хребта, «лицом» в сторону высоких гор с перевалом Шу Ла. Выход из нее найти не просто, вокруг строительная свалка мусора и стройматериалов, причем не понятно, что из них что. В одном из дворов, протиснувшись между купающейся в грязной луже свиньей и паленицей гигантских бревен, я наконец выбираюсь на изгиб. За ним уже ничего не напоминает о деревне, лишь тропа паломников, бегущая дальше на запад. Теперь это еще и тропа связывающая деревни друг с другом. Пройдя метров 50, присаживаюсь на обочину и вдруг вспоминаю о товарищах. Правильно, занавес жажды упал, приоткрылись остальные проблемы в этом мире. Да, я один посреди Тибета. Усугубляется все тем, что никто из нас такую ситуацию не предвидел. Куда идет эта тропа, маршрут на картах и Google Earth смотрел и изучал только я. Компасов и gps-ов у них нет. Остальная тройка просто верит мне и идет следом, не вникая в навигационные подробности и наслаждаясь окружающим миром. Расставаться и делиться мы не планировали, как и нет точек мест возможной встречи и плана действий при потере участника.

Начинаю размышлять о возможности завершить эту кору в одиночестве. Почему бы нет? Если мы не встретимся более, по крайней мере вернуться на перевал и обратно в Юньнань ребята способны. Или же выбраться отсюда по дорогам в какую-нибудь цивилизацию, пусть и foreign forbidden. Да, как-то глупо получилось. Особенно то, что у меня есть горелка и кастрюльки, а баллоны с газом у Андрея. Что у меня есть палатка, а дуги от нее у Саши. Но у меня есть мой спальник и куча какой-то еды типа круп, а спать можно и как паломники, без палаток, под навесами. И все-таки понимаю, что никуда один я не пойду. Без фотоаппарата, оставшегося у Саши, путь по коре интересен для путешественника, но бесполезен и бессмысленен для всех, кому я хотел про этот путь рассказать!

Надо было подождать их в деревне. Вторая тропа если шла сверху, в конце-концов свалится же в нее. Или не свалится? Решаю идти дальше. В конце концов, когда уже ясно, что идем мы по разным тропам, они тоже меня не ждут, а идут дальше. У меня есть плюс, я знаю, что с запада река Ю-Чу, и на ней единственный мост километров на 30 ее течения. Они про мост не знают, но должны выйти к нему. Если уже не вышли. Это единственный шанс встретится и я убегаю к мосту. Очередной изгиб, и вот моя долина сваливается в долину Ю-чу. Вдалеке глубоко на дне огромной долины даже виден мост и строения возле него. Разглядеть людей отсюда не возможно. Виды тут сейчас вообще фантастические. На противоположном берегу Ю-Чу ютится пара деревень, на разных уровнях, и не касаясь самой реки. То есть зрелище такое: скалы-скалы, неприступные обрывы, серпантины пеших дорог. И тут вдруг раз, пора поместить деревню и тибетцев в нее. Горы выделяют наклонную, но все же полочку, на которой врассыпную помещается десяток другой домиков, и множество залитых зеленью прорастающего то ли ячменя, то ли риса полей. Зачем так подробно описываю? Ну нет фотоаппарата, что же делать! )


И все-таки фотография деревушки, сделанная Сашей. Пусть и с другого ракурса.


Она же, еще ближе.


Некоторые тропы выглядят, словно созданы для горных козлов, а не для людей. Вид этой на противоположном берегу Ю-Чу стал особенно завораживающ, когда стало очевидно, что это завтрашнее продолжение нашего пути.

Каждое место, дарующее красивые виды, и перспективы в Тибете — святое. Здесь обязательно останавливается путник, выпить бутылочку-другую Sprite, прочесть молитву, зажечь благовоние, повесить молитвенных флажков. Природа дарит вид, ты даришь ей что-то в замен. Сюда сверху вываливаются несколько троп, я почему-то был уверен, что и тропа ребят тоже. Место было настолько хорошее, что ждал их минут 40, но не дождался. Надо идти к мосту. Вместо молитвенных флажков с санкритскими мунускриптами вешаю в один ряд с ними, на самом видном месте, бумажную записку с кириллическими буквами, описывающими кудя ушел. Тоже вполне достойный этого места манускрипт, обязательно вызовет удивление и восхищение будущих паломников. В купе с кучей надписей, выложенных мною камнями выше по тропе. Если тибетцы выкладывают загадочные домики, я выкладывал загадочные надписи «Славин ушел к мосту» со стрелками. Знакомлю местных с игрой «казаки-разбойники» из далекого детства.


Неожиданная встреча в самом низу "неправильной тропы"


Домик, сложенный из камней, без скрепления их чем либо.

И снова спуск, теперь к мосту. Ну это просто удивительно, никак не могу привыкнуть. Вот этот мост виден, как на ладони. Стоят домики, отчетливо видны окна, проехал мотоцикл. Кажется вот-вот, 15 минут бегом вниз. Но подойдя спустя порлтора часа, весь в поту и покрытый ровным слоем серой пыли, к этому мосту, с удивлением смотрю на gps и обнаруживаю осуществленный спуск на 600 метров. Возле моста, конечно же, никого нет.

Позади тяжелый день, состоящий из бесконечного спуска с тяжелым рюкзаком. Но беспокойство не улягается, надо что-то делать. Я не вижу никаких дорог, спускающихся к мосту сверху, кроме моей. Оставляю рюкзак в магазинчике около моста и иду обратно искать ребят. Решено: подъем обратно на красивое место с изгибом. Оттуда перспектива всей дороги до Ладе. Зажгу там мигающий фонарик и буду ждать. Глупо? Ну, да. Я же написал все равно там записку. Ну может хотя бы фонарик будет виден издалека, ребята увидят и придут. Подъем непрост, но без рюкзака в конце тяжелого дня это возможно. На подъеме я понимаю, что вот она, отличная акклиматизация. Я могу идти весь день вверх-вниз. Через 40 минут на изгибе, зажигать фонарик пока бессмысленно, просто сижу на видном месте в ярко-синей поларке. Тут видимость во все стороны обалденная.

Вдруг шум. Вижу идут сверху три точки. Радостно машу руками и кидаюсь к ним. Оказалось – три милых тибетских девушки. Сперва перепугались от вида страшного бородатого мужика (решили что демон?), но потом стали, мило кокетничая, общаться. Но одно дело общаться, объясняя что ты хочешь пить, есть и переночевать где-то тут. Жесты простые. Другое дело объяснить, что потерял трех товарищей, не видели ли вы их там сверху? В общем, не смог я это объяснить. На том и расстались, и каждый пошел своей дорогой. И тут вдруг две девчонки прибежали обратно ко мне. Жестами показывают, что «такой же большой неместный человек с большим рюкзаком, где-то там в деревне, да-да-да. Две штуки.» Отнимают у опешевшего меня обе треккинговых палки и убегают обратно вверх по тропе в деревню, показывая «оставайся-оставайся, мы все решим». Ага, конечно, как тут останешься. Теперь я еще и без палок, а товарищей стало почему-то на одного меньше. Пришлось бежать за ними снова в деревню Ладе.

Второе явление синего бородатого иноземца в Ладе произвело еще больший фурор. Правда никто не понимал, что ему там нужно. Стояла страшная перепалка жителей, строителей, девчонок, дополняемая мычанием яков и хрюканьем свиней. Я тоже сходу включился в нее, причем громче всех, пытаясь показать, что кого-то ищу. Я ходил по деревне и орал: «Эва!», «Ау!», «Дрон!», складывая руки рупором и направляя их в сторону гор, куда шла тропа на Шу Ла. В конце концов, какой-то строитель показал мне жестами «трех человек, прошедших выше и мимо деревни в-о-о-он по той далекой тропе». Во всяком случае мне хотелось верить, что его жесты обозначали именно это. Оставалось только отнять у девчонок обратно палки и возвращаться к мосту. Повторный визит в Ладе получился бессмысленным, а девчонки, кажется, заметно огорчились возвращая обратно палки. Все мои каменные надписи, сделанные вдоль дороги остались нетронутыми, а возле одной из них даже уселся тибетец и стал медитировать в пастельных тонах заходящего солнца.

Возле моста повторно я был уже в темноте. Ребята были тут. Выйдя по другой тропе, совершенно непаломнической (узкой, без следов и мусора) в соседнюю долину несколькими километрами севернее, они догадались идти вдоль Ю-Чу на юг, пока не наткнулись на мой рюкзак. Причем сначала они прошли мост, даже не подумав там остановиться, но, найдя через 50 метров, мой рюкзак остановились. Второй вечер в Тибете завершился радостными обниманиями и выпиванием всего фруктового пива и вина, в обнаруженном тут же магазинчике. Я понял, как я люблю всю мою команду, и как классно, что мы вместе, и что мы никогда больше тут не потеряемся! )


Дрон и Нури подходят к мосту с другой, северной стороны. Моя тропа видна сразу за ним (уходит резко вверх).


Тибетцы возле моста. Прикольная штука вроде мотоперчатки, дабы руки не замерзали...


Laide Temple. Небольшой храм около моста.


Закупки всякой всячины в магазинчике. Половина покупок, кстати, оказалась совершенно несъедобной.


Лошадка, поедающая картонные коробки.


Нам же больше нравится фруктовое пиво Popo и упакованный в целофановую сосиску яблочный сок. Самые вкусные напитки тут.


Полтора километра перепада высоты на спуск. Потом подъем вверх на 600 метров и снова спуск 600 метров обратно. Это все за 8 часов. Просто так ничего в горах не дается..

Прорваться сквозь заросли молитвенных флагов на перевале - непростая задача.

Первая ночь в тибетском доме. Пока это всего лишь «гостиница». Столь дешево проживать мне не удавалось нигде в мире, а поездил я, надо сказать, не мало. Бесплатно удавалось конечно вписываться на ночлег, но если уж платить, то всегда больше чем в эту ночь. В перерасчете на русские рубли ночевка обошлась в 27 рублей с человека. Комфорт, правда, типично тибетский, деревянный пол, душ в речке Ю-Чу. Кстати девчонки умудрились его принять, и даже долго все утро сушили голову.

Сама речка Ю-Чу, конечно, заслуживает пары слов. Как так получилось, что шли к Салуину, а вышли к Ю-Чу? Ю-Чу — это приток Салуина, достаточно мощный. Ущелье, создаваемое им, ничуть не уступает Салуиновскому ущелью. Только вода существенно более чистая, более изумрудная, да и водную полоску видно лучше. Прежде чем  слиться с Салуином Ю-Чу совершает два поворота, причем оба на 180 градусов. То есть, в этом месте получится огромная буква зю, или синусоида. Это в зависимости, откуда смотреть. Повороты настолько суровы, а горные склоны круты, что, например, вдоль второго из них (если считать от слияния) не проложена дорога. Никакая. Поэтому сегодня мы начинаем пересекать очередной тибетский хребет, с четырехтысячными перевалами. Пересекать, чтобы оказать в долине… снова все той же Ю-Чу.

Первая ночь в поселении, а значит утром будет первое знакомство с цампой. Впрочем, какое это поселение? Четыре дома, из которых жители есть только в одном, которое является магазином. Жителей этих — два мужика, но с утра, собравшись около буржуйки, они кипятят воду, дабы позавтракать цампой. Цампа — это ячменная мука, которой снабжают тибетце не очень-то плодородные горные склоны их родины. Классический вариант потребления цампы — это размешивание ее тибетским чаем, после чего получается что-то вроде каши.
Тибетский чай — тот еще напиток. Неподготовленному человеку лучше не пробовать, хотя подготовленному очень даже можно, а спустя какое-то время, постоянно потребляя его в гостях у тибетцев, даже находишь этот напиток крайне привлекательным.

Состоит он из чая, заваренного каким-нибудь крутым куском спрессованного пуэра, обильно размешанного ячьим молоком. Для вкуса тибетцы не стесняются прямо в этот чай добавить побольше ячьего масла и соли. Рецепт и пропорции, как вы понимаете, может быть любым. Как и дальше с цампой. Это может быть каша, больше похожая на бульон, а можно просто, смочив пальцы в чае, катать из цампы шарики и кушать их. Более бедный и простой вариант — цампа на обычном кипятке (таков сегодня завтрак тибетцев, а заодно и наше знакомство с цампой). В совсем уж суровых условиях, в пути, возможна цампа просто так. Берут руками муку и едят ее. В процессе китайской экспансии не только китайская культура, но и китайская пища активно наступают на тибетскую. Быстрорастворимая лапша по своей простоте и доступности успешно соперничает с цампой, но та все же позиции не сдает, и пока еще более популярна у коренных жителей. По крайней мере, если судить о районе Кавакарпо.

Заросшая лесами долина Ю-Чу

Весь сегодняшний день уходит на бесконечный подъем. Сперва это стометровый взлет по тропе, увиденной вчера, а потом затяжной траверс на много-много часов. За весь день мы пересекли лишь три ручья, и очень удачно догадались набрать воду в третьем из них. Кто бы мог предположить, что после воды, встреченной в полдень, до вечера следующего дня раздобыть ее больше не удастся!

Корабельный лес

Лес вокруг меняется, теперь это корабельные сосны, ничем не похожие на все предыдущие восточнотибетские леса. Снова мы почти весь день идем на одном уровне около 3000 метров. Лишь вечером, когда уже начало смеркаться начался подъем. Все тут гигантское, если траверс — то на полдня, если подъем или спуск, то просто бесконечный, перепады высоты могут быть по 1000 метров. До темноты мы точно ничего не успеваем. Ни дойти до перевала, ни пройти него. Наш Новый, 2012 год, будет отмечен в тесной компании, под покровом густого таинственного леса, в холодную звездную ночь, но возле жаркого костра. Без речи президента, без боя курантов, без мобильной связи, которой нет уже пять дней. Мы одни в этом удивительном мире, ближайшая цивилизация в десятке километров отсюда, да и представляет из себя она лишь дом с двумя тибетцами внутри. Мы так устали, и в этом лесу так естественно темно, что никто не дожидается полночи по-пекинскому времени, и уж тем более по-московскому.

Утренние лучи разрезают лес.

В полночь по-западноевропейскому времени таинственный лес, словно стрелами или лучами бластера, прорезается солнечным светом. Клубится небольшой утренний туман и нам пора в путь! Мы все еще опаздываем на обратный самолет, и даже не догадываемся, что нас может ждать впереди, за очередным перевалом. Для начала нас ждет удивительное географическое  открытие. На хорошей китайской карте хребтовке и на подробной описательной карте в китайском туристическом журнале между храмом Ладе и деревушкой Гебу (оба на берегах Ю-Чу, но по разную сторону хребта) находятся два перевала Гезала 4300 и Догула 4100.

На самом деле перевал оказался один. И называется он Гебула, так что более верной оказалась обычная схемка с сайта summit.org. Она, правда, не несет никакой полезной информации, кроме названий и порядка прохождения объектов. Еще более точной могла бы быть советская двухкилометровка, да только на ней тропы совсем не обозначены. Особенную ценность этому маленькому географическому открытию придает то, что на Google Earth вся эта часть коры попала в абсолютно черную тень от ближайшей горы, а если и не попала, то из-за густого леса ничего не понятно. Где тропа, где перевал(ы), где скалы.

Новый перевал, новые горизонты, море флагов.

Перевал Гебула просто великолепен. Тут стоит прекрасная солнечная погода, безветренно, можно загорать. Он ниже Шу Ла на 700 метров, и здесь сейчас зона кустарника. Только это не рододендрон, как со стороны Меконга, а свой местный Ю-Чуйский орешник. Поскольку вокруг кусты и ветки, а не голые камни и скалы, как на Шу Ла, то творчеству пилигримов, улучшающих свою карму тут нет никаких ограничений. Флаги всех возможных расцветок, рисунков, размеров и протяженности веревки, натянуты вдоль и поперек. Новые навязываются поверх старых. Возраст самых старых флагов оценить сложно, но навряд сли подобный материал предоставит современнику какие-то древние артефакты. Однако можно наглядно наблюдать представить себе смысл выражения «молитвенник, зачитанный до дыр». Вот эти самые молитвенники, и вот дыры, образованные от бесконечного колыхания на ветру, то бишь «зачитывания» молитв.

Приходя на перевал, ты словно проваливаешься в какую-то огромную тряпичную перину. Пройти с рюкзаком невозможно, приходится ползти на четвереньках, толкая рюкзак за собой. По ширине пересечения хребта тропой этот перевал будет метров 5-10, по ширине натянутых на кустарник флагов — все 50-60 метров. Отойдя от рюкзаков, чтобы посмотреть на всё это, мы быстро заблудились и долго не могли найти во всем этом месиве наши вещи и нашу тропинку. Покрытые утренним инеем флажки искрятся мириадом хрусталиков на только что осветившем их солнце. А спустя какое-то время с флажков вниз на паломников начинает идти настоящий молитвенный дождь.

На Гебу Ла решено создать точку геокэшинга, авось кто-нибудь когда-нибудь сюда доберется, и вспомнит об этом нашем паломничестве. По ту сторону перевала снова корабельный лес, с частыми стоянками, снабженными прекрасным видом на новые перспективы. Теперь мы видим новую долину Ю-Чу, и еще одну огромную снежную вершину наподобие Мэйли. Совсем неизвестную, но не столь отчаянно неприступную, и поэтому манящую. Правда даже названия выяснить не удается. Скорость на спуске по хорошей лесной дороге огромна. Вот уже видна вся долина Ю-Чу в этом месте, а за ней даже горный хребет ограничивающий Салуин. И все далее и далее — бесконечные хребты, горы, ледники. Кажется, это виден уже даже не Тибет, а кусочек северо-восточной Бирмы. Вот уже мы опустились ниже 3000 и наблюдаем очередное брошенное поселение для паломников.

Очередное брошенное поселение.

Множество путей покрывают склоны, но лишь некоторые из троп проложены людьми.

Тут одновременно могут разместится до сотни человек, совершенно очевидно, что тут несколько торговых лавочек. И по прежнему — ни намека на источник воды. Все пусто и заброшено, лишь ветер уныло ворошит мусор и картонные коробки, на которых тут принято спать. Да, появился ветер. Чем ниже спускаешься, тем глубже залазишь в аэродинамическую трубу, дующую по ущелью. Ниже пустующего лагеря леса нет уже совсем. Укрыться от палящего солнца негде, и Тибет на этот фрагмент пути превращается в знойную пустыню. Крайне пыльную, как и подобает пустыне.

Расстояния — огромные, видимость прекрасная. Наблюдаем множество тропинок и дорог, изрезающих склоны на противоположном берегу. Вскоре заметны большие дороги под нами, скоро мы вольемся в одну из них. Вообще, если идти классическим вариантом, по часовой стрелке, тут похоже страшная неразбериха и разветвленное дерево дорог. Мы идем наоборот, нам проще, скоро вольемся в основной, главный ствол этого дерева, в дорогу ведущую в Гебу.

Видна деревня, долина Ю-Чу и весь путь на завтрашний перевал в долину Салуина

Сама деревня видна уже давно. Во рту живо ощущается вкус газированных напитков, которые удастся там раздобыть. Но снова, как и два дня назад. Вот она, деревня, прямо под ногами, вся на ладони, можно пересчитать крыши и даже лошадок, пасущихся у крайнего дома. Но спускаешься туда два-три часа, спуск бесконечен, силы на исходе, ноги отваливаются. Снова отстаем от графика, прописанного корой. Но уже темно, и мы наконец-то входим в деревню Ясно, что ночуем здесь.

Гебу — первое крупное поселение на пути. Ощущение, что в деревне живут только домашние животные и дети. Домашние животные испуганно разбегаются, дети наоборот — радостно сбегаются смотреть и общаться. Главная детская игра тут — катание колеса на палочке вниз по наклонной улице. Даже появление иностранцев не всегда способно остановить азартно катящего колесо мальчишку. Но вот колесо, наконец, утыкается в ноги бородатому (крайне редкое для Тибета явление), странно одетому, увешанному снегоступами (температура вокруг около +20!) и покрытому толстым слоем пыли путнику. Повод прекратить качения колеса и, собрав друзей, дружно сопровождать этого человека.

 Несложный обмен жестами и мы уже около магазина, причем парнишка, только что кативший колесо уверенно орудует у прилавка, ловко и верно меняя юани на покупки. Скупаем Sprite, Pepsi, пиво, быстрорастворимую лапшу в картонных стаканах. Во всех местах, где она продается, всегда есть термос с кипятком.

Вечером появились матери этих детей, причем порядок был что-то около 7-8 детей на одну женщину. Мужчин не видно. Где всё взрослое население? Предполагаю, что на каких-то строительных работах. Китайская экспансия даёт работу и деньги не только  иммигрирующему в Дечен и Шангрилу населению великих китайских равнин, но и местным жителям. Не полюбопытствуй мы местным храмом, с взрослым мужским населением и вовсе бы не пересеклись в Гебу. А так вот они, появились с наступлением темноты, ходят маленькую кору вокруг здания храма, крутят барабаны, бубнят молитвы. Но все равно их очень мало, даже меньше чем женщин.

Вечером изнеможенные тяжелым днем путники пытаются уснуть в привычной комфортной тибетской гостинице, состоящей из деревянного пола и четырех глиняных стен. Но не тут-то было! Наступило время просмотра традиционного вечернего семейного телесериала. Смотрят все дети от мала, до велика, а также женщины. Смотрят за тонкой фанерной стенкой, и как принято во время просмотра всех мыльных опер на всем земном шаре, дружно вздыхают, охают и ахают, обсуждают. Тоже самое громко делают актеры сериала. Не беда, что здесь нет не только мобильной связи, но и телевидения (по крайней мере не в каждом доме, там, где спутниковые тарелки, ТВ видимо есть). Не беда, что нет даже телевизора! Смотреть будем на экране ноутбука! А раз так, то можно несколько серий подряд. М-да. Вчерашние «двадцать семь» рублей были заметно комфортнее сегодняшних «двадцати семи». Вообще же замечено, что сериалы по вечерам  в Восточном Тибете и Юньнани смотрят практически везде, где есть такая возможность. Причем смотрят большой группой зрителей, видимо чтобы сразу же обсуждать впечатления. Жизнь большой многодетной тибетской семьи, в замкнутом общественном пространстве родственников и знакомых, в пределах одной долины и трех-четырех соседних деревень, сама по себе похожа на одну бесконечную Санта-Барбару.

Верная игрушка колесо и верный друг...

Монастырская библиотека

Мост через Ю-чу пошатывает от ветра, а когда на него становятся лошади, мотоциклы или люди идти становится вообще стремно. Впрочем, таких мостов в Тибете много, рано или поздно привыкаешь...

До наступления 3 января мы безнадежно опаздывали от графика прохождения маршрута. Это еще ничего, но билет на обратный самолет 11 числа и куча важных неотложных дел дома, которые надо было успеть переделать до следующей поездки настораживали. Тибет все-таки такое место, где гораздо проще путешествовать месяцами или, подобно Генриху Харреру семилетиями. А не двумя неделями. Но мы рискнули, и 3 января стало понятно, что риск оправдан.

Путешествуя по хребтам, лесам и долинам, мы проходим далеко и мимо любой цивилизации. А ведь давно пора присмотреться, как живут тибетцы в своих удивительных тибетских деревушках. Деревня Абе наконец дала такую возможность.


Снимать людей в отличии от многих других мест, в Тибете - одно удовольствие. Фотомоделям процесс очень нравится, такое ощущение, что они получают от него удовольствия куда больше фотографа.
( Свернуть )

Именно так рекомендуется рисовать ухмыляющиеся черепа согласно канонам тибетской художественной школы.

Деревня оставлена позади, но нас не оставляют предостережения и предупреждения. Ведь каждый встреченный человек на тропе, идет «оттуда», с востока по пути Великого паломничества вокруг Горы Снежного Владыки. И каждый встречный, несмотря на свое успешное прохождение перевала Дуока Ла, пессимистично оценивает шансы глупых лаоваев (то бишь нас). Пессимистичность оценки измеряется уровнем показываемым руками. Это якобы уровень снега.

Чем выше мы подымались к Лантан Ла (это первый из перевалов после деревни Абе, причем совершенно не заснеженный), тем выше показывали встречные. Сначала по колено, потом на уровне бедер, потом по пояс. Наконец, одна безостановочно хихикающая бабушка показала уровень «по грудь». Тут мы окончательно поняли, что тибетцы просто издеваются над нами, и перестали обращать внимания на предупреждения. В конце концов, у нас же есть снегоступы! Именно с помощью этих волшебных устройств каждому, «показывающему уровень снега», мы обещали перебороть Снежного Владыку.


Очередные паломники спустились в Абе. Все идут с флагами. Вот сейчас начнут нас предостерегать от снега...


Водяной молитвенный барабан


Саша под стогом сена

Поднявшись выше, оказываемся на уровне лесной зоны, той самой, откуда троллеем спускаются бревна в деревню. Лес необычный, а весь из себя, то ли волшебный, то ли святой. Паломники (или жители деревни) умудрились повязать на ствол каждого дерева, растущего в районе тропы, цветную ленточку. Голубую или красную. Из леса, откуда ни возьмись, появляются добры молодцы-мотоциклисты. Они, оказывается, едут за нами из самой деревни, в надежде подзаработать сотню другую юаней. Уже давно взял себе за правило, если есть хоть какая-то возможность часть пути проехать транспортом, или хотя бы взгромоздить на что-то свой груз, надо этой возможностью пользоваться. Не взирая на цены и условия. Впрочем, в данном случае самым сложным оказалось понять друг друга. Первые десять минут беседы, или скорее пантомимы, ушли на то, чтобы понять, что нам предлагают помощь. Следующие десять – уточнить сумму, место доставки, кто едет, рюкзаки или мы и т.д. Вторая часть беседы была уже не важна, так как мы все равно не имели шансов четко понять договоренности, и платить было решено на месте, до которого смогут доехать мотоциклисты.
Проехали они с четырьмя рюкзаками очень неплохо, набрав почти 1000 метров высоты. Даже спустились вниз, чтобы подбросить до наших вещей путников. Впечатления от поездки на мотоцикле еще те! Дух захватывает, хотя мчимся не быстро. Приходится вжиматься в водителя, дабы не задеть ветки и камни. На самых крутых или каменных местах глохнем, где-то перебираем по земле ногами. По сторонам лучше не смотреть. Страшно!




Каждому деревцу - по красной ленте. Хоть иди вместе со всем лесом на первомайскую демонстрацию!


Переговоры с мотоциклистом. Там, где кончаются знания тибетских слов и мастерство игры в пантомиму, пригождаются обычная ручка и блокнотик. Ну еще и умение рисовать.


Переговоры закончились успешно, груженный двумя рюкзаками мотоциклист выдвигается вверх по тропе


рукописи не горят, а молитвы под снегом не замерзают


В одном из мест селевой поток "очистил" фрагмент склона. Теперь отсюда можно наблюдать прекрасные перспективы и даже заметить далеко внизу деревню Абе.

В конце концов, остановились там, где тропа, которую до сих пор с натяжкой можно было все-таки назвать «мототропой», наконец вгрызается в хребет крутым, непреодолимым для мотоциклов подъемом. Лантун Ла уже виден. Это классический «перевал изгиба», то есть расположенный на изломе тропы через хребет, а не в низшей точке хребта, подобно «перевалам седлового типа». Лантун Ла сверкает над лесом своими многочисленными флагами. Вот он, совсем рядом, кажется, что до него петров 500 и 10 минут. Однако, топаем полный час и уставшие падаем на самом перевале в объятия флажков, словно в окунаемся в пестрые разноцветные одеяла.
За перевалом снова все разительно меняется, словно переворачиваешь страницу книги о природе. Появляется пронизывающий ветер, а все вокруг одевается в белые цвета. После Нового ожили не только сопутствующие магазинчики, но и придорожные приюты. Возле одного из них останавливаемся. Пожив в тибетском доме, стало интересно изучить житие-бытие и тибетского приюта. Спать будем хоть и под навесом, но на открытом воздухе. Вместо стен – холсты полиэтилена, дырявые и неполноценно закрывающие «стеновые пространства». Внутренние размеры рассчитаны на огромное количество людей, поэтому мысль «надышим и согреемся» приходится откинуть. Спать же придется «вне палатки», хоть и на деревянном настиле.


А теперь виден "перевал изгиба" Лантун Ла. И хотя уже проглядываются яркие флажки, и есть даже ощущение что слышно их трепыхание, до перевала идти и идти. Мы с трудом осилили этот участок за час.


Вот если всем там "по пояс" снегу, то ребятишкам видимо выше макушки будет!




выход на Лантун Ла




По другую сторону сразу же начинается снег


а сквозь деревья проглядывают снежные исполины

Единственный и естественный источник тепла – костер в центре пространства. Поскольку это не печка, и трубы нет, то топим «по-черному». Тут уже приходится радоваться большим размерам внутреннего пространства. Однако потолок полиэтиленовый, весь черный, собирает копоть. А сверху падает снег и по чуть-чуть просачивается внутрь. В итоге, на головы людей и на все разложенные по полу вещи капает концентрированная дымовая копоть. От дымного запаха теперь уже не избавиться до самого возвращения домой, до принятия ванны и стиральной машинки.

Зато возле костра тепло, и никакие лютые морозы не страшны. Даже с учетом того, что саму ночь приходится проводить не рядом с костром, а чуть поодаль, завернувшись в спальник, если ты европеец, или в теплое ватное одеяло, если ты тибетец. Вечер паломники проводят, рассевшись вокруг костра. Женщины кипятят воду в гигантских металлических тазах. Еда готовится путем зачерпывания и выливания в более мелкую посуду кипятка. Еда – это всё та же цампа, китайская быстрорастворимая лапша в крупных пластиковых стаканах, тибетский чай. То есть только то, что приготавливается по принципу «добавить кипятка».

Самым сложным моментом ночевки казалось приготовление завтрака. За ночь все сложенные в костровище поленья прогорают до горстки серого пепла. Однако, судя по наблюдениям, тибетцы завтракают быстро. Не проходит и получаса с момента побудки, как они уже на тропе. Секрет раскрылся нам на стоянке под Лантун Ла. На каждой стоянке существует специальный универсальный прибор. Внешне он похож на гибрид мясорубки и фена. Ты крутишь ручку мясорубки, а из трубы фена вырывается поток воздуха. Пусть и холодного (внешнего воздуха, забираемого прибором снаружи), но зато являющегося целенаправленной подачей кислорода в сердце костра.

Таким чисто механическим образом происходит раздувание углей для рождения нового костра на остатках старого. Достаточно просто положить в центр охапку хвороста, покрутить ручку несколько минут, и на стоянке полыхает новый костер! Я был так восхищен этим прибором, что впоследствии отыскал его в хозяйственном магазине и приобрел себе в качестве сувенира для установки на кухне. Стоил он целых 28 юаней, столько же, как и бессмысленные магнитики и всякие бестолковые рукодельные украшения.


возраст паломничеству не помеха! рюкзак вполне себе полноценный. скорость перемещения тоже


Каждое значимое место на пути - святое. Колодец и подавно. Кстати это единственный колодец на пути.


а вот эти флажки обозначают собой всего навсего подход к магазину с пивом, печеньками и лапшой


Хитроумное устройство в миг зажигает казалось бы потухший костер.

Снова целый день идем на восток, по лесной тропе бегущей вверх вдоль речки. «Вверх» и «вдоль» речки, это если судить по карте, а на местности вес происходит иначе. Преодолев «перевал изгиба» тропа вовсе не падает вниз по ту сторону. Она продолжает оставаться на том же высотном уровне, иногда даже продолжает подыматься вверх. Просто речка, шумящая далеко внизу ущелья, постепенно порогами и каскадами подымается все выше и выше, пока наконец, спустя полдня, не сравнивается с уровнем тропы. Тропа в этот момент переходит на другой берег, чтобы мощным серпантином взлететь на несколько сотен метров вверх, пройти очередной «перевал изгиба», и история повторяется. Тропа – на одном уровне, а новая речка (или приток старой) постепенно набирают высоту.

На тибетцев, пугающих нас снегом, мы уже не реагируем. Но попадаются и другие типы. Нам повстречались самые настоящие браконьеры! Они загнали сворой натренированных собак горного оленя в ущелье, где его и пристрелили. Поскольку наше направление движения противоположное, то с этой стороны они никого не ожидали, и весь процесс охоты никак не маскировался. Наше появление стало для них настоящей неожиданностью, лишь радостные собачки, виноватые улыбки, да приветствия «ташедале». Видимо охота и лишение животных жизни тут страшнейших грех, который не смыть никакими паломничествами. Пока, застуканные за таким деянием, браконьеры не догадались застрелить еще и случайных свидетелей, мы побыстрее отправились дальше.


Паломник


житие и быт лаоваев в царстве копоти


Дровонос


Срубленное и подготовленное для перемещения дровоносом дерево.


извиняющийся взгляд. интересно, что такого совершил то??

Проходим бамбуковый лес. Похоже именно эта рощица является источником как минимум половины всех паломнических посохов. Вот и сейчас, на тропе разбросаны рюкзаки, а в рощице кто-то шумно ломает себе новый надежный посох. Мы же можем изучить устройство тибетского рюкзака, полученного из соединения обычного мешка, гнутых бамбуковых палок и пришитых ко всему этому лямок. Чем проще – тем надежнее! Таков девиз создателей тибетского турснаряжения.
Вот еще одно неожиданное место. Про мусор вдоль тропы я уже писал. Его то больше, то меньше, но он все время есть. И вдруг куча мусора, но какая-то нестандартная. Не видно пластиковых бутылок и стаканов из-под быстрорастворимой лапши. В куче мусора исключительно таблетки, порошки и прочие лекарственные средства. Причем многие из них не использованные. Кажется, это место, предназначенное для избавления от болезней. Если наши знакомые Момо и Кончита отправятся в паломничества, то сюда бросят Стрепсилс и активированный уголь, дабы избавится от кашля в горле и болей в животе. Тибетские методы лечения воистину удивительны!


Вдоль тропы из мусора, камней и веток сооружаются небольшие кучи. На самом деле они подобны молитвенным ступам, и их также следует обойти по часовой стрелке.


красные цвета тоже присутствуют


Многие фирмы турснаряжения могли бы позавидовать легкости, прочности и простоте обычного тибетского рюкзачка.


Приветствуем женский коллектив паломников!

Обычай оставлять какие-то вещи вдоль пути паломничества тут особенно распространен. После серпантина мы неожиданно выходим на следующий перевал. Почему неожиданно? На картах и схемах он не был никак ни обозначен, ни назван. Тем не менее, похоже, это самый примечательный перевал маршрута. За неимением названия мы его окрестили Цампа Ла. Сперва на деревьях начинает появляться одежда, причем вполне еще годная к использованию. Выглядит все это очень странно. Прямо на обочине тропы лежат бусы, амулеты, мелкие деньги. Постепенно количество вещей нарастает, их становится больше чем окружающих деревьев, а потом растительность просто тонет в массе флажков, одежды и сувениров, оставляемых паломниками на перевале.

Еще удивительнее выглядит тропа. На нее просто ставят тарелки с цампой! Цампа рассыпается, смешивается с песком и снегом. Цампы под ногами столько, что даже не будь снега, оставалась бы полная его иллюзия. Приходится идти по щиколотку в муке! Пытаешься идти осторожно, стараясь не наступить на хрупкие и красивые блюдца, миски и тарелочки. Но они наставлены в несколько радов друг на друга, и керамика уже начинает хрустеть под ногами. Безусловно, путнику здесь можно и прокормиться и приодеться. Мы же просто потрясенно оглядывались по сторонам, пытаясь запомнить каков он, это Цампа Ла.


"лечебный камень", куда надо выбрасывать все свои лекарства. или подносить их в дар богам...


мост между Лантун Ла и Цампа Ла


Оставленные на перевале вещи.




Цампа под ногами.


ну хоть укушайся ею...

Но паломничество есть паломничество, путь продолжается дальше и дальше. Цампа Ла уже давно позади, солнце село за хребтами, начинает заметно темнеть и холодать. Мы уже привыкли к суровому комфорту тибетских стоянок, поэтому хочется жаркого костра с прибором-раздувателем и не хочется тратить время на установку палатки, чтобы потом мерзнуть и тесниться внутри. Однако стоянок никаких нет. Похоже, они хитро (или разумно) раскинуты на пути паломников в каких-то логичных местах. Мы же, не зная темпа правильных перемещений, опаздывая каждый раз с выходом, да и идя в другую сторону, в эти логичные места к вечеру не попадаем. Самое печальное это то, что батарейки всех фотоаппаратов сели. Последним сдался мой Nikon, не выдержав наплыва потрясающих видов перевала Цампа Ла. А ведь есть стойкое ощущение, что Кавакарпо кора только сейчас начала приоткрывать какие-то свои удивительные красоты и тайны.

А вот и одна из них: в глубоком сумраке, на опушке леса в самый нужный нам момент появляется приют, возле которого светит электрическая лампочка. Дружной замерзшей и усталой гурьбой сваливаемся к костру. Откуда-то из-под одеял появляется продрогший смотритель приюта, молодой парнишка. Костер уже давно запущен и вообще он явно никого здесь не ждет. Честно говоря, вообще не понятно, что он тут делает. Так же как и непонятно, откуда здесь лампочка, в разъеме которой обнаруживается штепсель розетки, от которой удается зарядить все фотоаппараты и впоследствии снабдить фотоснимками окончание нашего путешествия.




снова загадочные каменные домики


Заснеженные бамбуковые заросли - это красиво.


Паломник со свежевыломанным бамбуковым посохом

Парень уже явно запустил свой костер, однако в руках его появляется замечательный раздуватель и через 15 минут костер уже полыхает вовсю. Происхождение электричества осталось невыясненным. Провод уходил куда-то далеко в лес, и никаких поселений рядом нет. Провода по пути сюда от Абе в течении двух дней вдоль тропы замечено не было, как и тем более далее его не было замечено по направлению к большому перевалу Доука Ла. Поначалу я думал о фотоэлементах, но самих фотоэлементов не обнаружено, да и лампочка исправно проработала всю ночь. Видимо, это какая-то кустарная минигидроэлектростанция, работающая на ближайшем ручье, но стопроцентной уверенности конечно нет.

Сам парнишка тоже оказался удивительным человеком. Похоже, это студент, сосланный на каникулы следить за отдавленным малопосещаемым приютом. Разкочегарив костер и предоставив дальнейший процесс приготовления пищи гостям, он, потирая заспанные глаза, достал откуда то из-за пазухи учебник и принялся за его внимательное изучение. Учебник это был непростой, а описывающий каноны правильного буддистского иконно- и мандало- писания. Ведь действительно, все это яркое разнообразие внутренностей буддистских храмов следует каким-то своим особым канонам и универсально похоже по стилю друг на друга, в какой бы части Азии не довелось посещать храм.

Есть два десятка разрешенных к изображению жестов рук, поз конкретных животных, и так далее. Есть канонические божества и их деяния. Этой непростой науке, казавшейся нам в первые дни полной абракадаброй, действительно можно обучиться! И даже не только пониманию изображенного, но и самостоятельному изображению. С увиденной книжкой все казалось реальным. Книжку мы конечно у студента сразу же изъяли, но, после перефотографирования страниц, было решено ее вернуть обратно. А то ведь непонятно, чем тогда сможет занять себя скучными холодными вечерами одинокий смотритель полузаброшенного приюта!?


Ученик художника.


луки и стрелы


музыкальные инструменты и подношения


Жесты рук - строго ограниченный набор.


жесты пальцев ног - тоже ограниченный набор


Будда в правильных пропорциях. Оказывается все молитвенные ступы - ни что иное, как застывший Будда.


представление мира в буддистской космогонии


варианты слонов


и вообще голов животных


Драконы! Тут видимо фантазии не ограничиваются


варианты волн и водопадов


А вот такими вариантами надо мучать грешников в буддистком аду.

Следующих за деревней Абе пара дней стали наверное самыми такими, какими должно быть путешествие. Натренированные ноги сами бегут по тропе на встречу неожиданным открытиям и новым граням казалось бы уже такого знакомого Восточного Тибета.

Зима. О том, что это такое первых три четверти паломничества  мы даже и не вспоминали. А на дворе то 5 января! И действительно, после визита к художнику весь мир поменялся, словно его заляпали белыми красками. Зима в Тибете - это красиво. Пусть и всего лишь малюсенький кусочек Тибета и коротенький двухдневный отрезочек зимы.

Зимнее путешествие, да к тому же еще и в горах, это всегда экстрим. Появляется новая переменная, которая активно начинает влиять на все вокруг. Безопасность продвижения, добывание воды, дров, поиски пути, скорость перемещения и так далее. Эта переменная – снег. И практически три четверти пути мы с этой переменной никак не считались. Зима, как ей и положено, наступила в последней четверти.

Вообще-то, наступила она видимо раньше, когда, находясь еще в долине Ю-Чу, мы наблюдали далеко на юге буйство небесной стихии. Весь южный горизонт неба был покрыт одним гигантским белым одеялом. В течение двух суток мы подбирались поближе и, наконец, зашли внутрь. Честно говоря, совершая обход Кавакарпо, хотел посмотреть на нее со всех сторон. Со дна долин Меконга и Салуина ее не видно, с севера от Шу Ла мы уже посмотрели. А вот лицезреть гордый Южный профиль, видимо не судьба. Он тщательно скрыт облачной вуалью, и, хотя даже иногда блести сверху голубое небо, саму вершину не видно. Лишь встреченные тибетцы иногда многозначительно кивают и кланяются куда-то в северном направлении.

Как я писал ранее, одной из причин посещения этой части Тибета именно в январе-декабре была прогнозируемая сухая, солнечная, пусть и холодная погода. Но, похоже, за эти двое суток, выпала месячная норма осадков. Если не двухмесячная. Снег в горах шел не переставая. Едва мы покинули художника, уровень снега, в полном согласии с предостережениями идущих навстречу пилигримов, начал расти. Сначала по щиколотку, потом по голень, вскоре уже по колено.






Вообще все это похоже на зимний Урал или зимнюю Абхазию. Все такое родное, знакомое.


и вдруг раз, флажки


На белом фоне они особенно ярки


или вдруг из-за елок выглянет верхушка горы
гора становится просто огромной, на пол неба

Утром оттуда, с «той стороны», с востока прошло две группы. Они бурно общались с нами в процессе нашего завтрака, а сами вероятно стартовали около 5-6 утра. И все, дальше огромный временной пробел, ни души. Тишина. Лишь слышно, как мягко падает пушистый снег, ложась белыми лапами на ветки деревьев. Становится немного страшно, словно идешь в мертвый город, откуда все ушли. Тропа все еще имеет какие-то смутные очертания, но постепенно все сильнее засыпается снегом, рискуя вовсе исчезнуть. Остаться в этом незнакомом лесу без тропы страшновато. Нет, выжить то мы выживем, и не в таких условиях выживали, но вот оставшиеся два десятка километров будем идти очень долго, и не очень понятно куда. Одно дело просто протоптать тропу в глубоком снегу, что тоже целая наука. Совсем другое – понять, где именно она должна идти, в какую долину, на какой высоте, на какой перевал?

Почему-то когда страшно, все вокруг становится неимоверно красивым. Так бывает при подъеме на отвесные скалы или серпантинистые тропы, так и сейчас. Окружающий лес мне в данный момент напоминает зимнюю Абхазию. Хвойные великаны вокруг словно сошли с Новогодних картинок, где ёлочке холодно зимой. Только ёлочка эта – стройный 30-метровый богатырь, и таких богатырей вокруг – орда. Речка не покрывается ледяным панцирем, шумит. Все выступающие камни и поваленные в реку деревья нахлобучили огромные белые папахи. Зимняя сказка.

Только холодно. Остановиться на фотосессию, перекус, или просто подождать отстающих тяжело. Идем в кроссовках или легких ботинках, они от снега мокрые. При остановке через две-три минуты ногам становится очень холодно, начинаешь выплясывать. А потом уходишь дальше по тропе, тропа одна, надо быстрее по ней идти, пока хоть как-то виден ее профиль.
Сказочный зимний лес вдруг разрывается огромным полем, сугробы на котором обозначают похороненные под снегом приюты. Над полем возвышается огромная скальная пирамида. Возвышается не только над полем, но и над лесом, и вообще доминирует над всей окрестностью. Просто только с поля попадаешь под ее тяжелый гипнотизирующий взгляд. Действительно, отвести глаза просто не возможно, восхищает, манит, потрясает. Мы все четверо абсолютно убеждены, что это и есть наша красавица Мэйли, настолько подавлены и покорены ее величием.


заснеженные рододендроны




широченная такая поляна


Лже Мэйли


поворот налево от Лже Мэйли

Изучаем внимательно правые ее плечо и долины, уходящие в том направлении. Вероятно, тропа пропадет под снегом, и идти придется по снегу, ориентируясь на воспоминания и фотографии, прямо сейчас совершаемые. Но тропа упорно прется прямо к подножию этой Мэйли, а потом вдруг резко уходит влево. Это означает, что перед нами Лжемэйли, всего лишь пик одного из южных отрогов настоящей Мэйли. Боже, насколько должна быть величественна сама Мэйли, если ее младшие сестры таковы! Однако судить нам о виде на Мэйли с южной стороны не дано. Больше и дальше, сквозь густые, наполненные снегом облака разглядеть ничего не удалось.

Мы покидаем зону леса, а тропа прямо на глазах тает и покидает нас. Здесь уже нет задерживающих снегопад веток, и буквально еще четверть часа, и тропа исчезнет окончательно. Как раз в этот момент появляются тибетские паломники навстречу. Они спасли для нас тропу, а мы для них. Целый день, после утренних паломников, никого не было, и вот уже, когда смеркалось, появились. В самый раз. А вслед за ними следующие и следующие. Кажется, они ходят так, чтобы в определенное время суток оказаться в правильном месте, например возле стоянок. Поэтому днем никого и не было.

Теперь видно, что нас не зря пугали, снега действительно по пояс. Но в этом глубоком снеге траншеей бежит протоптанная паломниками тропа. Колесо дхармы не останавливается никогда, так зачем же останавливаться беспрерывному и всесезонному паломничеству вокруг Кавакарпо?! Вот мы уже в перевальном цирке, на высоте 4100, откуда отлично просматривается перевал Дуока Ла, 4500. Осторожно выбираем место в самом центре «цирковой арены», дабы возможные лавины со склонов окружающих хребтов не добрались до палатки. Однако лавин нет, а вместо них со склонов спускаются тибетцы. Группа за группой. Солнце уже село, однако людской поток не иссякал. Видимо способствовало этому полнолуние, а может быть ночной морозец, схватывающий настом глубокие снега на склонах. Они шли всю ночь, и последних мы уже не наблюдали, а слушали через стены палатки, куда спрятались от холода и ветра.


Опушка. Зона леса закончилась


Люди, героически проложившие эту тропу


И обязательно впереди, припрыгивая, бежит какая-нибудь сопливая девочка. Это первые, что видит лаовай, изнемогающий под тяжестью рюкзака, из последних сил плетущийся вверх по тропе.

Лица излучают оптимизм, несмотря на внешние обстоятельства

Тибетцы ходят в паломничество большими группами по 10-15 человек. Скорее всего, это родственники или близкие соседи. Состав классический «семейный». Убеленный сединами дедушка, пара бабушек, взрослые мужчины и женщины, дети всех возрастов, включая даже грудных! Самых маленьких несут мужчины, а рюкзаки с вещами несут женщины и те мужчины, кому не досталось в качестве груза детей. Не уклоняется никто, старики также плотно нагружены. Только дети бегут радостно впереди налегке. Специального походного снаряжения – никакого. На ногах – кеды, кроссовки. Женщины и бабушки – в панталонах и юбках. В руках у всех бамбуковые палки. Про рюкзаки я ранее уже писал. Принцип тот же, что и у нас – «не останавливаться, а то замерзнем!»

Маршрут технически не сложный и главная его трудность, похоже, что этот перевал Дуока Ла и есть. Тибетцы без зазрения совести снимали с себя рюкзаки и бросали их вниз. Действительно, ноутбуков и фотоаппаратов внутри нет, пусть катится себе вниз! По мере спуска рюкзаки ускорялись, подпрыгивали на больших камнях, и в произвольных направлениях выкатывались на цирк. Тибетцы долго потом по пояс и местами по грудь в снегу (вот тут уже действительно так, потому что «без тропы») ходили их собирать. Один рюкзак укатился вообще, не удержавшись на цирке, он ушел вниз в ущелье. Но поскольку, не имея ничего ценного, сложно что-то ценное потерять, тибетцы продолжили паломничество. Наблюдая за ними, а также за своими собственными мироощущениями и трудностями последних дней, я постепенно прихожу к выводу, что «чем сложнее испытание на пути коры, тем лучше очищается карма». И вообще, как-то лучше и интереснее. С такой философией начинаешь радоваться новым трудностям. Например, завтрашнему перевалу.


Люди-точечки ссыпаются с перевала. Перепад высоты - 400 метров


Спустились. Привет!

Дедуля в единственных на всю группу солнцезащитных очках


и ушли вниз, на запад, в сторону Абе


непогода наступает


и отступает

Вперед и вверх, а там... Ведь это наши горы,они помогут нам.
Видимо что-то такое напевают эти ребята на своем тибетском языке. Для нас эти горы пусть и чужие, но уже стали чуточку роднее и ближе. О том, какие чудеса случаются в пути, о самом сложном перевале, о тибетской паломнической горовосходительной технике читаем.

Путешествуя по мистическим и чудесным местам, как-то подспудно ожидаешь какого-то чуда. Пусть и незначительного, локального, только для тебя самого. До сих пор было «зафиксировано» два чуда: стоянка с водой в абсолютно безводном месте и очень вовремя после перевала Шу Ла, лагерь с электричеством посреди леса и художником совсем недавно, и вот третье чудо, сегодня утром. Группа настоящих бон-паломников.

По прошествии некоторого времени, оценив все путешествие, можно утверждать, что без этой группы на перевал мы бы наверно все-таки вылезли. Мы упорные. Но вылезли бы уже к вечеру, вряд ли раньше. Бон-тибетцы протоптали очень удобную и правильную по всем понятиям горного туризма тропу в глубоком осыпающемся снегу. По этой тропе мы и вышли. Тропы, сделанные спускающимися по крутому склону встречными группами, для подъема не годятся вовсе, в чем мы достаточно быстро убедились.
Но пока суть да дело, подъем еще не начался, а дары богам уже пора преподносить. Оставленная одежда на перевалах – символ обновления, но в такую холодную погоду никто одежду не оставляет. Сыпем цампу в сугроб. Точнее тибетцы сыпят цампу, мы – овсянку и картофельное пюре. Уже понятно, что кое-какие крупы явно лишние, и таскать их дальше не имеет смысла. Сыпем все это оказывается не в сугроб, а на ступу, просто покрытую глубоким снегом и торчащую пупырем над окружающими снегами.


Сыпят цампу в большой белый сугроб, в которой превратилась молитвенная ступа. Мы тоже немножечко своего карпюра добавили.

После принесения даров выдвигаемся вверх. Мы вроде, как вышли первые, но не прошло и десяти минут, как нас начинают одного за другим обгонять. И ладно бы суровые тибетские мужики. Так нет! Веселые тибетские бабушки, цыкая языком и подмигивая озорным глазом, утопая по пояс в снегу, поскальзываясь и снова вставая, обходят на виражах. Одна за одной. Так же обходят женщины и дети. Идти ведь, правда, совсем не просто. Постоянно останавливаюсь восстановить дыхание, набраться сил для нового рывка. Во время остановок они и обгоняют.


Подскальзываясь, падая, снова зарываясь в снег и вылезая из него, людская вереница, подобно леммингам из знаменитой компьютерной игрушки, ползет вверх на перевал Дуока Ла.


Длиннющий серпантин человеческих тел теряется где-то в белой бесконечности наверху.


Хотя вот уже видно и окончание. Но до него еще идти и идти. Более часа.


Им бы сюда баржу, и получится картина "Бурлаки на Меконге"

Вот уже одна девушка печально смотрит на мои страдальческие потуги и протягивает кусок сахара. Это даже не кусок типа рафинада, а сахарный кристалл. Очень сладкий, кажется вкуснее рафинада, хотя сахар есть сахар, должен быть везде одинаков, даже в Тибете. Кажется, у тибетцев на середине подъема небольшой перекур-перекус. Сигарет нет, но появляются стеклянные ампулы. Ударом огромного охотничьего ножа сшибается верхушка ампулы, и ее содержимое отправляется внутрь. Каждому по ампуле. Пробовать боязно, но Саша решилась. Говорит, что вроде обычная глюкоза.


Разбили охотничьим ножом загадочную ампулу, прямо тут же ее внутрь употребили. После такого "перекура", казавшиеся итак бесконечными, горновосходительные возможности тибетцев заметно улучшаются.


Все лучшее туристическое снаряжение на виду. альпенштоки, скотч-гамаши, снеговые ботинки и штурмовой рюкзак.


Ну и понятное дело, настоящему тибетскому альпинисту работать с холодной обледенелой веревкой надлежит голыми руками. Так сильнее карма улучшается.

Я совсем отстал. Оторвался темляк от палки и нормально оттолкнуться не могу. Склон очень специфичный. Подложка – замерзшая плотная глина с мелкими камнями. Сверху метр снега, сыпучего и не липкого, как крупа или мука. Все без проблем пока была тропа, проложенная нашими бон-паломниками. Но мы подымаемся уже второй час, и появились спускающиеся. Они «сломали» тропу. На крутых склонах тропа вверх и тропа вниз неидентичны. Тем более, что тут вниз ее никто и не прокладывает. В ключевом месте спускающиеся просто садятся на пятую точку и едут вниз. Приходится делать тропу самостоятельно. Тут то и выясняется, что крупы этой наконец-то по самое настоящее по пояс и по грудь, когда проваливаешься. Пару раз я срывался со склона, но вниз улететь не возможно, застреваешь все в той же крупе.

Вдруг, под снегом обнаруживаются веревки. Такие типично тибетские, местами перетершиеся и готовые оборваться, но обязательно симпатичные, с вкраплением каких-нибудь ярких ниточек. В общем, в горы с такой веревкой я бы не пошел, но поскольку пошел вовсе без веревки, то приходится пользоваться тем, что есть. Веревок этих много-много, идущих в непонятных направлениях, ибо из-под снега удается выковыривать только ближайших полтора метра. Но этого достаточно, чтобы карабкаться по чуть-чуть. Надо лишь схватиться покрепче, да стать как можно перпендекулярнее склону, и подыматься по чуть-чуть наверх. Этакий дюльфер наоборот. Что для нашей «Кавакарпо коры наоборот» в общем-то неудивительно.


Встреча двух групп. Дрон, ползущий вверх и скатывающиеся вниз паломники, чудом не сбившие Дрона в своих "бобслейных" развлечениях.


Перевал Дуока Ла настолько суров, что некоторым неопытным девочкам даже делают верхнюю страховку. Кстати кажется это именно она, единственный за 12 дней путешествия англоговорящий паломник, пояснивший нам термин "бон" как "инду".

Дрон нашел свой выход из затруднительного положения. А именно: он под снегом нашел кайло. Огромное, тяжеленное, с деревянной ручкой. Это тибетский ледоруб. Размахивая им, он со всей силой долбил в склон. Кайло упиралось в замершую землю, и Дрон подтягивал себя по нему. Вероятнее всего в обычных условиях этот перевал такой же простой, как и Шу Ла, но в условиях плохой видимости, ветра и снегопада, он представлял собой настоящее испытание. И мы с ним справились, пусть и на полтора часа медленнее, чем группа бон-пилигримов с бабушками, дедушками и грудными детьми.

Спускающиеся тибетцы сначала пугливо, а потом весело берутся за веревку, сажаются на ягодицы и со свистом дуют вниз, утрамбовывая и укатывая бобслейную трассу. Внешне это похоже на бусинки, насаженные на ниточку. В тот момент, когда нить рвется, все бусинки дружно одна за другой соскальзывают вниз. Или вот наоборот: одна из спускавшихся женщин что-то задержалась и решила остановиться. Тут же в нее сзади врезается следующий бобслеист, а за ним еще один и еще один. Пока, наконец, вся эта конструкция из десятка человек не выдерживает, и дружно единым «паровозиком» продолжает под громкие радостные выклики катиться вниз. Вниз по склону высотой в 400 метров…


Паломники с чемоданами. Сейчас поедут вниз.


На самом крутом месте склона снег уже не держится...


Последний подъем


А вот и перевал. Достаточно невзрачно... Ну что поделать, всю радость метелью замело.


Впрочем не всю...

Мы же стоим на ветру и метели, тщетно пытаясь вглядываться в сторону востоку. Перевал Дуока Ла, 4500 метров высотой, здесь кончается Тибет и снова начинается Юньнань. «Край Вечной Весны» совсем не весенний. Наконец-то окончательно пропала тропа, даже та, что вытоптана бон-пилигримами, прошедшими в одном с нами направлении полтора часа назад. Каждая встречная группа тропит самостоятельно, и даже встречается группа явно не паломников.

Их двое, они совсем увязают в снегу и еле ползут. У них огромные рюкзаки, на ногах кошки, а на глазах солнцезащитные очки. На поясе одного из них болтается gps. Вот они, европейцы! Радостно кидаемся им навстречу, но вскоре выясняется, что перед нами студенты пекинского вуза, выбравшиеся в горное путешествие. Оснащены и подготовлены они, судя по размеру рюкзаков, гораздо лучше нас. Но у нас есть две вещи, которых нет у них. Карта, которую я им сразу же и дарю, ибо путешествие уже близится к завершению. И снегоступы. Да, те самые дурацкие снегоступы, которые мы бессмысленно таскали десять дней.


Обысные паломники


Необычные паломники, и даже вовсе непаломники. Единственные непаломники на всем нашем пути. Обычные горные пекинские туристы - студенты. Я им в знак того, что наше путешествие почти закончилось подарил карту. Китайскую. У них не было никакой. Кстати почти сразу же после этого совсем пропала наша тропа, но на карты мы все равно уже давно не ориентировались. У ребят все, как и положено: с ледорубом, очками, огромным рюкзаком, каски и джпс.

С немалой долей понта торжественно водружаем наши снегоступы на ноги и уходим вниз, в белое марево. В соседней долине, прямо у нас на глазах сходит снежная лавина. Величественно громыхает с полминуты, и долго потом еще неторопливо осыпается своими остатками. Лавина – это страшное и завораживающее зрелище. Но оно столь скоротечное, что даже не успеваешь испугаться. Тибет словно бы просалютовал на прощание своим снежным лавинным залпом покидающим его путешественникам.


Затоу нас - снегоступы!


На перевале Дуока Ла (4500), справа налево: Дрон, Димыч, Кайло. Кайло в качестве сувенира уехало в Амстердам.


Нури на перевале


Добро пожаловат обратно, в зимнюю лесную сказку!




Но об этом в следующем посте.

Ждите продолжения. Осталось до конца совсем уж немного. Мы покинули Тибет и теперь снова на территории Юньнани.

Тибетцы на самом деле не такие уж и суровые парни, хотя все время пытаются использовать какие-то суровые и мрачные атрибуты.

Путешествие кончается, ноги сами, независимо от тела, начинают это чувствовать и переходят на какой-то бег вприпрыжку. Побыстрей выйти из зоны снега. Зону, куда мы забирались в течении трех дней, необходимо покинуть за оставшиеся полдня. Жить на снегу больше не хочется.

Теперь нас снова окружает фантастически красивый снежный лес, с его мохнатыми снежными, словно звериными лапами. Заденешь одну такую, и она, подобно волшебной палочке, окрашивает тебя в белый цвет. Снега, как и обещали, по пояс. Но встречными тибетцами, попадающимися раз в полчаса, этот глубочайший снег утоптан в тропу. А точнее даже в дорогу, напоминающую земляную траншею, из фильмов о войне.

Траншея все-таки однополосная. Мы давно уже не ждем друг друга, холодно это делать с мокрыми ногами. Поэтому по траншее идем поодиночке. Выглядит это конечно не солидно, поэтому встречающие группы давят авторитетом, приходится отходить в сторону, вытаптывая себе временное убежище. Вообще они интересно: первым бегут дети. У них нет никакого веса за спиной, и у них полно энергии и задора. Они в случае отсутствия тропы делают ее первые наметки, не проваливаясь при этом глубоко в снег. Потом появляются основная, самая груженная и солидная часть. Последними догоняют только что покурившие, или отдельно отдохнувшие, или просто как-то где-то подвернувшие ногу и уставшие. И, как правило, тут в арьергарде снова дети, из тех, что отбегавшись в авангарде, отдыхают теперь сзади.


В объятиях снежных и ласковых лап


Смелый авангард, бежит впереди всех!


Детский сад на прогулке. Тем временем, эта кора один из самых сложных треккинговых маршрутов всей Юго-Восточной Азии.


Вторая часть детского сада, женское отделение.


Вместе с чайком и кожаной сумочкой. Только что из офиса. Кстати, до ближайшего офисного центра несколько сотен километров.


Вот те самые одеяла, описанные в посте. Стойкости и выносливости тибетцев можно только позавидовать.


Очередное, увешенное "подарками" дерево

Вот я стою сбоку, пока мимо не пройдет вся вереница. Это похоже на какой-то модный показ, только кто кого смотрит непонятно. Я смотрю на них, в разгоряченные ходьбой краснощекие лица, радостные веселые глаза, нелепую одежду и обувь, и уже вызывающее уважение снаряжение в виде бамбуковых палок и рюкзаков. Они смотрят на меня.

Каждый останавливается и считает своим долгом перекинуться парой слов по поводу религии бон, или просто выпендриться перед стоящими дальше и сзади в очереди соплеменниками. Вскоре я становлюсь похожим на музейный экспонат. Особенно удачным стало сравнение, когда мимо проходит огромная, в три десятка человек группа. Встретил на крутом подъеме/спуске, разойтись очень сложно и все идут очень плотно. Если у кого есть мобильник — меня фотографируют. Просто так, или с кем-то. Многие восхищаются щетиной, и даже трутся об нее своими голыми щеками. Кто-то теребит мои кудрявые грязные волосы. Всех восхищают снегоступы и треккинговые палки, которые они беззаботно пытаются отобрать или выменять на свои бамбуковые. Но я уже опытный, никому не отдам. И даже не сложу в огромную специальную кучу по окончанию коры. Тем более, что с этой стороны кучи не будет.


вот мы и спустились в долину


Если в белом-белом лесу повесить ярко красные тряпки, то на них среагирует не только бык или як, но и любой нормальный и даже ненормальный (бон) паломник

Работа музейным экспонатом окончена, сбегаю в долину. Тут огромный и совершенно пустой лагерь. Последний или предпоследний приют перед штурмом перевала. Под самым большим наклонным камнем, спрятавшись от осадков — очаг. Весь камень щедро уклеен деньгами. Наверное, если здесь покопаться в хорошую погоду археологам, то можно найти кучу самых разнообразных денег самых разных периодов. Мы не копаемся, а бежим скорее и дальше вниз. Уже заметно стемнело, и вот радость — кончился снег! За полдня мы сбросили вниз более 2000 метров в какой-то сумасшедшей гонке и вышли из зимы. Это понятно, так как вот и они, убежавшие далеко вперед наши помощники — бон-пилигримы. Сидит тесным кружком вокруг дымящегося костра, крутят барабаны. Крутят против часовой стрелки.

Ставим палатку чуть поодаль. Ночью — шум, гам. Снизу пришли обычные паломники, мы, похоже, стали прямо на их любимое место. Никого это не стесняет, прямо в 5 сантиметрах от нашей палатки, поддавливая под себя в темноте наши разбросанные ботинки и носки, смеясь и радостно крича «ташедале», устраиваются на ночь тибетцы. Пронаблюдали за их лагерным бытом. Палатки нет. Гигантский кусок полиэтилена стелется прямо на землю, поверх какие-то оборванные мокрые ватные одеяла, потом слой тибетцев, потом снова слой одеял, а сверху заворачиваются остатком нижнего куска полиэтилена.


Стоянка "Камень с деньгами  без осадков"


Деньги, деньги, деньги


И снова уходим в белую мглу


Не будь этой, проложенной перед нами, тропы пришлось бы потерять тут несколько суток


Снега стало поменьше


а вот и первый пяточок совсем без снега. я сразу же заваливаюсь спиной в сырую землю и наслаждаюсь ею

Весь этот пирог, радостно ворочаясь и кудахтая, просыпается в 5 утра, чтобы в 6 уже бежать дальше по тропе вверх. Процесс побудки, мы естественно, уже не наблюдали, да даже и не слышали, проспали. Люди исчезли, как и не было никого. Все наши ботинки-носки в полном порядке, как и лежали.
Дальнейший спуск приобретает какой-то уж совсем угрюмый и дремучий гималайский вид. Толстенные лианы, деревья и камни, покрытые мхом, вечная тень на дне ущелья. Огромные расстояния мы пробегаем на 12-й день своей коры уже пешком.
Вон за тем поворотом будет деревня? Окей. Ах, ее тут нет, за следующим? Побежали! Мимо проносятся огромные водопады, высоченные мосты через ущелье, опустевшие каменные строения, смелый як, вброд переходящий бурную реку. Вот и деревня. Как и положено настоящим паломникам упиваемся Спрайтом и Пепси-Колой, засовывая параллельно в себя быстрорастворимую лапшу.


снова бурундуки


надпись Waterpoof в обрамлении ледяных узоров смотрится смешно
на самом деле, это все-таки не анти-рклама. я просто благодарен этим кроссовкам, за то, что они прошли. А прошли они немало. Две убойных Абхазии, кусок Монблана, весь Чимган, треккинг в Антиатласе, вот этот треккинг в Тибете, и еще и пройдут Аконкагуа.


В отличии от большинства китайских лекарств, от чего именно предназначено это совершенно понятно. Головная боль. Ну и видимо горная болезнь ее вызывающая.

Как, в этой деревни нет автомобилей? Вон же какие-то грузовики?! Надо идти еще 10 километров до следующей? Ну, по хорошей дороге, после двух с лишним сотен километров коры не страшно. Бежим дальше. Бежим мимо загадочных, выдолбленных прямо в скалах шахт, из черных отверстий которых отчетливо тянет запахом динамита. Бежим мимо какой-то гидроэлектростанции, уводящей половину реки куда-то вбок, дабы уже в самом конце, обрушить ее низвергающимся водопадом прямо в пропасть. Впрочем, половина водопада попадает таки в гидротурбинную трубу.

Здесь находится пусть и не самая огромная, но вполне нормальная рабочая настоящая гидроэлектростанция. А рядом с ней, ручеек, отколовшийся от бешенного потока, направляемого в трубу, вращает небольшой водяной молитвенный барабан. В этом весь Китай. Маленький шажок из каменного века сразу в социализм. Слияние всех невозможных оттенков, кислого и сладкого, снежного и жаркого, древней религии и достижений индустриального века.


огромная извернутая лиана, ставшая настоящим деревом


единственное групповое фото


Тибетский вариант васнецовской "Аленушки". Андреюшка, без озера, в джунглях.


масштабы деревьев тут


речка


тропа выдолблена в скалах

На залитом солнцем противоположном берегу Меконга бежит полоска идеально гладкого асфальтового шоссе. В паре километров ниже по течению виден мост. Проходим мимо очередной деревни, высота тут уже порядка 1800 над уровнем моря. Растут фрукты, и мы, с радостного одобрения школьников, обрываем хурму на деревьях школьного двора. Еще больший восторг у них вызывают лица лаоваев, так соскучившихся по фруктам, что морщась и кряхтя, те продолжают жевать вяжущие плоды.

Вот и мост. Оказывается он пешеходный. Еще козлоходный и мотоходный, но не автомост. Теперь понятно, почему мы не могли уехать из деревень выше, что правда не объясняет, как туда попали все тамошние грузовики. Впрочем, с тибетцев станется принести их на своем горбу по частям и заново собрать…

Так, вдруг неожиданно и буднично заканчивается наша великая кора. Дальше было конечно еще много интересного. Ночной переезд по обледенелым дорогам из Дечена в Шангри-Ла, нелегальное проникновение с контрабандистами на территорию Каменного Леса в Куньмине, прогулки по ночному куньминю и утреннее опоздание на самолет. Уже в Москве мы узнаем, что каменные домики, постоянно попадавшиеся на пути – это «домики для души», чтобы после смерти физического тела душа могла пожить во всяких интересных и понравившихся ей местах. Одежда, снятая и развешенная на деревьях – это символ того, что, подходя к перевалу, человек обновляется, словно скидывая старую кожу и старые проблемы.

Но все эти знания и происшествия пришли и случились уже в каком-то нашем, самом обычном мире. Тибетское же путешествие так и осталось в памяти и в сердцах, как какая-то волшебная сказка, как путь в страну, где живут самые счастливые люди, если судить по количеству улыбок, как путь, полный открытий как вокруг, так и внутри себя. Путь, который должен пройти каждый путник.


водопад номер 1


под мостом - 20метровая пропасть, страшновато...


зато можно попозировать




водопад номер 2


Первые селения. Ухоженные, но заброшенные. Нам не привыкать, три четверти всех поселений на нашем пути оказались пустыми.


а вот первый работающий магазин.
все, дальше цивилизация


хитроумное устройство лампочки-розетки. и, кстати, не вздумайте ее выкручивать, достаточно легкого прикосновения и лампочка выскакивает из патрона. и бьется, как это произошло в случае с Дроном.


Бабушки - изготовительницы тибетских рюкзаков. Вращают молитвенные барабаны, с удивлением смотрят на рюкзаки российские, и, как все тибетцы, радостно улыбаются.


Ташеделе! Ташеделе!


в этом месте, в вечном борьбе природы и китайцев, китайцы одерживают верх. гора осыпалась неоднократно, но сейчас проложена стабильная дорога, по которой можно ходить и ездить


хитроумная хрень. ее Дрон сломать не смог. Впрочем, похоже ее кто-то до него уже сломал. Хотя на вид исправная и мазутом воняет.


водопад номер 3
искусственная река срывается вниз искусственным водопадом
солнцем освещен противоположный берег Меконга. Кажется мы наконец-то пришли


какая-то часть попадает и в трубу, все-таки гидроэлектростанция!


такие сладостные мандарины


однако добраться удалось только до хурмы
и к черту этот спрайт! кора закончилась


над Меконгом


вдоль Меконга