Путешествие в долину Цум и треккинг вокруг Манаслу

На вершину горы взбираются не для того, чтобы увидеть небо, а чтобы увидеть равнину (Ясон Эвангелу)

И часто – чтобы отпустить наконец своих призраков. В горах это как-то проще.

Нитка маршрута (жирным шрифтом выделены места ночевок, в скобках указана высота):

KATHMANDU – Arugath Bazar (535) – Arkhet Bazar (760) – Soti Khola (720) – Macha Khola (930) – Tatopani (975) – Yaru Khola (1140) – Jagat (1410) – Philim (1590) – Lokpa (Lakuva) (2240) – Ripchet (2468) – Rainjam (2470) – Dumje (2440) – Chokangparo (3010) – Lamagaun (3100) – Rachen Gompa (3240) – Chule (3347) – Nile (3361) – Rainjam (2470) – Lokpa (Lakuva) (2240) – Dyang (1800) – Bihi (2130) – Ghap (2160) – Namrung (2660) – Ligaon (2910) – Syogaon (2950) – Lho (3180) – Samogaon (Ro)(3530) – Samdo (3690) – Dharmashala (4470) – LARKYA LA (5106) – Bimtang (3720) – Hampuk (3430) – Puktu Kharka (2940) – Karche (2700) – Cho (2560) – Tilche (2300) – Thonche (1900) – Dharapani (1860) – Karte (1850) – Tal (1700) – Jagat (1300) – Syange (1100) – Bahundanda (1310) – BesiSahar – POKHARA.

Максимальная проходимая высота на маршруте – 5106 м, перевал Larkya La (Larke Pass). Лучшее время года для прохождения трека вокруг Манаслу через перевал Ларке Пасс: октябрь/ноябрь – март/апрель. В долину Tsum можно ходить круглый год.

В моем случае комби-трек Tsum Valley + Манаслу занял 21 день от Аругата до БесиСаара (с 15 ноября до 7 декабря 2009 г.).

Точка старта – Arugath Bazar. Если же у вас достаточно времени в запасе и есть желание более основательно изучить культуру народа гуркхов, трек можно начинать из столицы гуркхов – Горкхи или Трисули Базара (в этом случае прибавляем еще 2-3 дня от Горкхи до Аругат). Конечная точка маршрута вокруг Манаслу (exit point) – деревня Дарапани в районе нацпарка Аннапурны, откуда можно спуститься в БесиСаар или продолжить путь до Джомсона через перевал Торонг Ла, или сходить на Тиличо, если сезон позволяет.

Почему Манаслу? Общие сведения о маршруте

Manaslu Restricted Area, в который входит район Nupri (с местного языка "Западные горы", собственно массив Манаслу), а также трек к базовому лагерю Ганеш Химал и официально открытый для посещения иностранцами (при наличии спецпермита) в 2008 году маршрут в долину Tsum, является одним из самых интересных районов Непала.

Местное название Манаслу, этого знаменитого восьмитысячника – Pungen Ri, еще его часто называют "японской горой": первыми на его вершину взошли 9 мая 1956 г. японец Toshio Imanishi и шерпа Гьялцен Норбу, члены японской экспедиции. Району Манаслу присвоили статус заповедника относительно недавно – 28 декабря 1998 года, ранее же места эти были совершенно "закрытыми", да и сегодня это один из самых малопосещаемых областей в непальских Гималаях. Причины – слабая развитость (либо вообще отсутствие) какой-либо туристической инфраструктуры в окрестных деревнях, дороговизна спецпермитов для посещения restricted area и возможность их оформления только для организованных групп, идущих на полном самообеспечении в экспедиционном стиле – с палатками, бивачным оборудованием, продовольствием, гидом (и не абы каким, а только лицензированным гидом от агентства), портерами и куком.

Долина Tsum на севере княжества Горкха – место крайне интересное, люди в долине живут многие века, тут несколько действующих поныне древних монастырей с богатейшей историей и культурой, поэтому для буддистов долина Тсум является одним из самых известных мест паломничества в непальских Гималаях, а для историков и этнографов – настоящим сокровищем, поскольку из-за удаленности и закрытости этих мест древняя культура сохранилась здесь в почти первозданном виде. Маршрут в долину Tsum был впервые разведан в ноябре 2007 года, в деревнях были организованы camping places для палаток и в 2008 году маршрут был официально открыт для иностранных групп.

Именно по этой причине я и решила сделать трек "комбинированным", включив в классический маршрут вокруг Манаслу радиальный выход на неделю в долину Tsum. В ноябре 2009 года информации о долине Тсум в интернете было что кот наплакал. Есть подозрение, что я была там первым официально зарегистрированным русским треккером, согласно уверениям деревенских полицейских и тощему журналу регистрации треккеров за 2009 год, который мне довелось полистать в Chokangparo на чек-посте. А может, шельмецы-полицаи просто на проставу рассчитывали.

Организационные моменты. Пермиты и их стоимость.

Пермитов нужно четыре: стандартные Annapurna conservation fee (2000 Nrs), Manaslu Conservation fee (2000 NRs), TIMS (в ноябре 2009 был бесплатным и никому не нужным, сейчас за деньги) и спецпермит для Manaslu restricted area (оформить этот пермит может только аккредитованное агентство). Спецпермит стоит от 70$ до 180$ в неделю, смотря сколько вас идет. Минимальный размер "организованной группы" – 2 человека.

Согласно официальной версии, Правительство Непала не может выдавать более 1000 пермитов в год на посещение этого района (для сравнения – район Аннапурны в год посещают от 60 до 80 тысяч туристов).

На деле же про отказы в оформлении спецпермита информации нет, пермит может оформить любой желающий, готовый выложить соответствующую сумму за оформление. "Госцена" специального разрешения для Manaslu restricted area круглый год составляет 70$ в неделю, но в высокий сезон агентства берут 90$, выдывая эту стоимость за официальную. Если треккер хочет идти соло (с одним гидом), агентство может либо "приписать" его к какой-нибудь попутной организованной группе, предоставив треккеру право самостоятельно объясняться на чек-постах по этому поводу, либо можно оплатить двойной взнос (140-180$ в неделю), за себя и своего невидимого спутника, с которым вместе вы составляете организованную, или даже высокоорганизованную группу. Если вы хотите идти со своим гидом, нужно договориться с агентством, чтобы при оформлении пермита оно вписало его имя в анкету как своего сотрудника. В любом случае гид должен иметь лицензию, ее просят предъявлять почти на всех чек-постах в restricted area.

Для оформления всех необходимых пермитов и спецпермита в район Манаслу, кроме денег вам понадобятся: оригинал загранпаспорта с непальской визой, 6 маленьких фотографий любого цвета, копия медицинской страховки с покрытием не менее 30 000 евро. Оригинал страховки, к счастью, не требуют, поэтому "копию" я себе сделала в фотошопе из прошлогодней непальской страховки, хоть на что-то она наконец сгодилась. Для заполнения анкеты нужно еще знать имя вашего гида и номер его лицензии.

Снаряжение

Прилетев в Азию "полгодика попутешествовать", у меня было с собой всего 11 килограммов вещей, и их мне вполне хватало на все случаи жизни. В долгом путешествии, если какая-то часть гардероба выходит из строя, всегда есть возможность недорого купить что-то взамен.

Итак, в дорогу я собрала два рюкзака: большой "Баск" на 69 литров, его собственный вес 1 кг, и маленький "Баск" на 35 литров, вес 0,65 кг. В маленьком я несла всю фототехнику, аптечку, штормовую куртку и необходимые в дороге мелочи. В этот раз вместо монопода у меня была треккинговая палка, 1 шт. В большом рюкзаке (его нес Денди), кроме личных вещей, содержались также: отличная штурмовая горная палатка Vaude, вмещающая 2 человек (вес 1,5 кг), коврики туристические, газовая горелка с запасными баллонами из дендиных корпоративных запасов, большая головка ячьего сыру, самовольно прихваченная в трек моим чудесным гидом, и пачка хорошего зеленого чая, прихваченного мной.

Что касается продовольствия, я полагала, что этот трек можно и нужно пройти, питаясь тем, что можно купить в деревнях на маршруте, в смысле дал-батом и тзампой. Эксперимент, в принципе, удался (я живая), но повторять его не рекомендую никому – обязательно берите с собой с/к колбасу и суждук! Ах, с колбасой и суджуком этот трек стал бы еще раз в пять прекраснее.

И еще у меня был штатив. С ним получилось смешно и глупо: без колебаний взяв эту необходимую для фотографа вещь с собой в Азию, я забыла дома пристегивающуюся "площадку", которая крепится на камеру, и была вынуждена срочно купить новый штатив на New Road в Катманду. А старый верный мой Манфротто так и провалялся в storage room катмандинского геста бесполезным грузом весь период моих полугодовых скитаний по Непалу и Индии. А по их завершении был бережно привезен обратно в Москву. При посадке в катарский самолет мой 35-литровый рюкзак с фототехникой, который я брала в ручную кладь, был элегантно оторочен с обеих сторон двумя полуторакилограммовыми штативами.

Эпопея со штативом была только началом, в дальнейшем очень многие мои вещи меня сильно подвели: сломались, порвались или были утеряны. В плане "бракованности" туристического снаряжения особенно отличился "Баск" – не покупайте у них ничего, идея поддержки отечественного производителя к бракоделам неприменима.

А вообще про снаряжение и преимущества конкретных марок для непальского треккинга написаны тома и тома. Я в этом вопросе являюсь сторонником "минималистского" подхода: если вы сомневаетесь, понадобится, или не понадобится данная вещь в походе – не берите ее. Поскольку замечено, что чем беспомощнее и дохлее треккер, тем больше он пишет про снарягу, и тем большие рюкзаки несут его портеры. Среди таких "путешественников" попадается особо зловредный подвид: вместо того, чтобы вечером любоваться закатом на крыше лоджа, потягивать соленый тибетский чай за неспешной вечерней беседой, или спокойно отдыхать, они имеют обыкновение до часу ночи раздражающе шуршать за тонкой фанерной перегородкой бесчисленными пакетами, без конца перекладывая и перепаковывая свое барахло. Выспаться эти сибариты, впрочем, вполне успевают, поскольку выходят на тропу (после обильного завтрака) никак не раньше 11. Если вам в соседи по гесту попался такой шуршун, бессмысленный и беспощадный, усыпите его молотком по голове рекомендуется никак не позднее 5 утра проинформировать его ликующим воплем о том, как прекрасен рассвет в горах, погромче шутить и смеяться.

15 ноября 2009 г. (первый день трека): переезд Kathmandu – Arughat Bazar – Arkhet Bazar

Чем хорош трек Манаслу – так это простота и дешевизна "заброски": из Катманду до Аругат почти ежедневно ходит прямой местный автобус. Теоретически. А практически он больше ломается, чем ходит, поэтому организованные группы предпочитают нанимать свой транспорт.

Билет на автобус стоит всего 400 рупий на человека, места лучше выбирать в передней части салона (сев сзади, по окончании пути вы неминуемо будете покрыты толстым слоем пыли), едет 8-9 часов, дорога – традиционные непальские серпантины над пропастью.

Мы выехали из Катманду 15 ноября 2009 года, в 5.50 утра, в салоне я была единственным "неместным" пассажиром. По дороге, как водится, колесо поломалось. Я знала, что так будет, поломка колеса по дороге – обязательный элемент междугородних непальских автобусных переездов. Водитель посмотрел на колесо, полчасика подумал и сказал, что наверное через пару-тройку часов сюда придет другой автобус на Аругат, который всех заберет, не в салон, так на крышу. Поэтому мы пошли освежиться чаем с перцем в ближайшей придорожной забегаловке. Рядом с забегаловкой были замечены дочери хозяина – хитрющая восьмилетняя Лакшми и ее старшая сестра.

Я их сфотографировала, сестра Лакшми спросила меня по-непальски, откуда я сюда приехала. Я гордо выдала на непали – мера дешь рюс хо! Но про такую страну здесь ничего не знали. Автобуса все не было. Водитель чесал репу. Потом его вынудили вспомнить, как починяются колеса, и мы радостно поехали дальше.

Последние полтора часа пути был омрачены медленно едущим впереди розовым, как проклятье, автобусом с надписью "Video Coach" и вздымающим из-под колес тучи пыли, порою затмевающие небо. Иллюзорность преимущества сидения в передней части салона стала очевидной, к финишу мы, сидевшие в салоне, были покрыты пылью сантиметровым слоем, а ехавший на крыше большой рюкзак напоминал рюкзак только формой.

Наконец, к 16 часам мы приехали в Аругат. Автостанция Аругата похожа на подмосковный пустырь, посещаемый дачниками для сваливания мусора, а так городок вполне цивильный, есть торговая улица с лавками, куда мы заглянули, когда слегка отчистились от пыли сами и отчистили рюкзаки. Денди, видимо немного устав, прикупил недостающую для сурового горного комфорта вещь: мужской дезодорант 'Axe', большой баллон. Кроме этого дезодоранта, у Денди из необходимых в горном походе вещей был разноцветный зонтик-трость. К сожалению, для зонтика этот поход стал последним – бурные воды Бури-Гандаки впоследствии унесли его.

В Аругат нас обрадовали информацией, что до Аркета можно доехать на джипе, сейчас как раз должен идти последний. Загрузились на крышу. Тут же вокруг джипа стал собираться народ, меня хором убеждали не выпендриваться и ехать на почетном месте для белых леди: единственном переднем сиденье рядом с водителем, в компании непальской тетушки с двумя покрытыми соплями детьми, а на крышах леди не ездиют, им негоже. Я настаивала, что мне и тут очень, очень хорошо. Денди ржал.

Заметив столпотворение у джипа и меня на его крыше, подошел местный полицейский и сказал, что нужно пройти с ним на чек-пост, показать пермиты и оформить старт, так сказать. Я переползла по решетке до рюкзака, достала пермиты, с пермитами в зубах переползла назад и сообщила должностному лицу, что пока мы дойдем до чек-поста, джип уедет без нас, поэтому я "оформлюсь" позже, в Аркете или Мача-Кхоле. Спецпермит тут, кстати, еще не нужен, до Дована (Добана) спрашивают только "Manaslu conservation fee". Полицейский намекнул, что за услугу отсрочки оформления я должна ему дать немножко денег. Ответить ему на это я ничего не успела – джип тронулся, прервав наши переговоры. На удаляющемся лице полицейского читались горечь и сожаление.

До Аркет-базара доехали минут за сорок. Тут уже горкхская глубинка. Дома хоть и каменные, но народ уже совсем непохож на городской.

В Аркете два лоджа для туристов. Лучший из них тот, где на втором этаже десяток стоящих в ряд кроватей, вариант "дормиттори". Окно можно наглухо закрыть деревянными ставнями и шум с улицы почти не доносится. Это был последний лодж, где мы ужинали, сидя на стульях, дальше только на полу на циновках, или (в домах тибетцев) на низеньких деревянных лавочках вдоль стены, сидеть на них надо также в "позе лотоса". Сначала тяжеловато, конечно, но потом ничего, привыкаешь.

После ужина прогулялась по поселку. Люди тут жизнерадостные все такие – вот, спрашивается, что мешает мне с таким же выражением лица, как у этой тетушки, на работе бумажки таскать?

16 ноября 2009 г. (второй день трека): Arkhet Bazar – MachaKhola (Machakholagaon).

Как водится, первые дни – самые трудные. Привыкание к дороге дается тяжело. Да еще перед треком, когда я ждала Денди в Катманду и оформляла пермиты, на меня чихнул какой-то юнец в интернет-кафе, потом была ночная съемка в Бхактапуре, а погоды ночами стояли прохладные. В итоге я почти три дня тяжело болела какой-то местной быстро протекающей, но ужасно противной простудой. В эти дни ко мне в тамельский гест зашла Ира из Москвы (IraF с форума Винского), она приехала на трек к Annapurna Base Camp (свой трек она прекрасно, очень эмоционально описала здесь), так я из-за этой болезни не смогла как следует пообщаться с человеком, почти не могла разговаривать и еле стояла на ногах. Ира, прости. И я очень рада, что не заразила тебя перед треком этой дрянью.

К моменту выхода на трек я думала, что уже здорова, на деле оказалось не совсем так: перенесенная болезнь продолжала сказываться, давая о себе знать полным отсутствием аппетита (первые три дня я почти ничего не могла в себя запихнуть из еды, а потом и еды нормальной уже не стало), приступами головокружения и упадком сил. И шла я в этот день очень медленно и печально, ничего не фотографировала, а тропа вдоль берега Бури-Гандаки очень грубая и каменистая, совсем не похожая на комфортабельные тропы в районе Аннапурны и Эвереста.

Чайные домики встречаются редко, в каждом мы зависали эдак на полчаса, а то и на час. В одном таком месте, прямо на каменистой речной отмели, удалось поесть очень вкусных вареных в кожуре пататов (такая местная маленькая "закрученная узелками" картошка, имеет сладкий вкус и прекрасно утоляет голод). Большая железная миска сладких пататов на двоих стоила, кажется, меньше 100 рупий, а накануне в Аркете, поужинав в лодже какой-то сущей ерундой, я оставила за еду и ночлег аж около тысячи.

Расстояния между деревнями в горах района Горкха большие, гораздо больше, чем между деревнями в районе Аннапурны и Эвереста, это стоит принимать во внимание, и лучше не сидеть в чайных домиках слишком долго.

Пообедав и пройдя, по ощущениям, более половины пути, каждому встречному на тропе мы начали задавать простой вопрос: долго ли до Мача-Кхолы? И неизменно получали ответ: "Один час". Мы шли час, другой, третий, четвертый....на исходе пятого часа до Мача-Кхолы также оставался "один час", а солнце тем временем уже зашло. И казалось, что нет на свете никакой Мача-Кхолы, просто ее не существует, и никогда нам туда не дойти, а есть только эта крутая тропа, покрытая серыми пыльными камнями, единственное, что выхватывает из темноты тонкий луч налобного фонарика.

В Мача-Кхолу мы пришли в кромешной тьме. И даже обнаружили там сравнительно неплохой лодж на втором этаже, где я, едва ополоснувшись холодной водой из ведра, сразу же и упала, поужинать уже совсем не было сил.

Приключения, однако, на этом не кончились. В районе трех часов ночи из угла, где спал Денди, послышались эмоциональные восклицания на шерпском языке, потом громкий смех, потом снова какое-то бормотание. Я проснулась и подумала, что это он во сне. А утром Денди рассказал мне такую вещь: ночью ему пришлось сбрасывать с лица "биг маусе", крысу, в смысле. Такого размера, что рукой он едва смог ее охватить. Очевидно, животное привлек аппетитный запах сырной головы из большого рюкзака, стоявшего у кровати.

17 ноября 2009 г. (третий день трека): Macha Khola (Machakholagaon) (930) – Yaru Khola (1362).

Время в пути – чуть больше 7 часов.

Первые дни трека тропа вдоль Бури Гандаки представляет собой хаотичное нагромождение больших и малых камней. В отличие от троп в районе Аннапурны и Эвереста, идти этот трек без хороших горных ботинок, фиксирующих голеностоп, нечего и думать. Никакие кроссовки и тем более сандалии не подойдут для здешних дорог, это чревато вывихом или переломом. По пути постепенно овладеваешь искусством тонкой балансировки на камнях, когда место, куда поставить ногу, выбираешь уже не глазами, а "физическим ножным инстинктом".

Денди все эти каменные завалы нипочем, с большим рюкзаком по шатающимся и перекатывающимся под ногами камням он бежит с непостижимой легкостью, и еще разные свои альпинистские аттракции показывает: то на одних пальцах молниеносно вскарабкается на отвесную стену на пятиметровую высоту, то на середину реки допрыгает, как белка, по скользким камням.

По дороге прошли длинный мост над каньоном, там же очень красивый большой водопад.

Порядком притомившись на ап-н-даунах, отдыхаем и обедаем в Татопани (tatopani на непали означает "горячая вода", так называются практически все места, где есть природные горячие ключи). В Татопани обнаружился небольшой цементный бассейн (правда, воды в нем не было) и три "крана" из стены разной температуры, вода из которых льется в цементный желоб (самый горячий – правый "краник"). Если есть купальный костюм, можно недурно здесь ополоснуться.

Тут же есть местный трактир и достаточно оживленно: в тени под навесом отдыхают портеры, местные жители купают детишек, моются сами, моют посуду и стирают. В Татопани встретили Бена, молодого парня из Калифорнии, первого "попутного" треккера, в одиночку идущего вокруг Манаслу с гидом-портером. Шли они быстро и ночевать планировали не в Яру, как мы, а в Джагате, поэтому как убежали они вперед, так больше мы Бена и не видели.

Около 16.00 приходим в Yaru Khola. Yaru – небольшая река, правый приток Бури Гандаки. Яру Кхола представляет собой единственное строение с тремя пристройками. Главный дом длинный и поделен на три части: хозяйская спальня, маленькая "гостевая" дормиттори для туристов и кухня (уже традиционная, никаких стульев). Есть хорошая ровная площадка на песчаном берегу реки для установки палаток для организованных групп. Разбирать рюкзаки и ставить палатку нам лень, поэтому устраиваемся на ночь в "гостевой" (вэлкам ту парадиз):

Это далеко не самый худший лодж из встреченных по пути, крепкие местные три звезды. Обратите внимание на цвет одеял – спальный мешок здесь, в отличие от кольца Аннапурны, далеко не роскошь.

Слегка измотавшись во время перехода, я была полна решимости принять хоть холодный, но душ. Спрашиваю у хозяина: где душ? Приятно улыбаясь, показывает на реку. Дескать, это тебе не душ? Хошь – мойся, хошь – стирай, хошь – ГТО сдавай. Где туалет? Щедрый взмах руки на 180 градусов. Все понятно. Беру ковшик и плетусь к реке.

Хозяева лоджий в этом районе довольно радушные, но жадноватые. Вот и тут – вечером очень душевно, как мне показалось, посидели с ними за ужином у очага, Денди починил им контакты в неисправном древнем китайском фонаре (такой почему-то есть в каждом доме, размером с радиоприемник, работает на огромных круглых батарейках), а утром я опять получила "устный счет" за ужин и ночлег в районе 650 NRs (250 руб.). Ужин состоял из дал-бата, пары чашек тибетского соленого чая и стакана ракши "для сугреву".

18 ноября 2009 г. (четвертый день трека): Yaru Khola (1362) – Philim (1590).

Время в пути – около 5 часов.

От Яру до Филима идти недалеко и тропа тут значительно лучше.

В этом регионе уже сильно буддистское влияние, основное население – кхасы и гурунги.
Ближайший населенный пункт после Яру Кхолы – Джагат, тут уже restricted area, а в районе Саллери (после Джагата) вдали маячат вершины Sringi Himal.

Проходим деревню мельников Ghatte Khola (ghatte – по-непальски "мельница"), тут мельниц не одна, а несколько, делают муку из проса, кукурузы и ячменя. Перед мостом к Филиму чек-пост, где у меня впервые спросили специальный пермит, заодно придиравшись к тому, что не сделала первую отметку в Аругате.

И вот мы в Филиме (другое название – Dodang), большой деревне, расположенной "ступеньками" на крутом холме, населенной гурунгами.

Быстро находим лодж и заселяемся в комнату на втором этаже, взбираться в которую надо по "непальской лестнице": бревну с насечками-ступеньками. Основная беда всех этих деревенских лоджей – низкие притолоки над входом, постоянно надо нагибаться, чтобы не треснуться лбом. Я первое время про это периодически забывала и ходила с шишками на голове.

Заселившись, первым делом устраиваем на ближайшей колонке большую стирку, так как за время пути основательно подзапылились. Затем, развесив вещи на просушку на солнышке, я пошла прогуляться по деревне.

Филим – богатая деревня. Со всех сторон она прикрыта холмами и климат тут почти тропический: растет множетсво банановых пальм, кактусы, тропические цветы вроде каланхоэ и орхидей. Большие пучки эпифитных орхидей местные жители часто сажают на чортены, в пустоты между камнями. В самой верхней части деревни видно несколько старых ступ. В поселке есть большая новая школа, построенная иностранными спонсорами.

Каждый плоский клочок земли вокруг деревни распахан под поля, тут выращивают просо, кукурузу, ячмень, картофель, различные овощи. Почти у каждого дома висят огромные охапки кукурузных початков. В подкосах крыш висят связки красного перца, чеснока, плетеные корзинки, глиняные горшки, благодаря чему дома имеют очень пасторальный и ухоженный вид. В полях вокруг деревни почему-то работают сплошь только женщины и дети, иногда совсем маленькие. Мужчины же большую часть дня предпочитают обсуждать свои дела и говорить про политику в регионе, сидя на лавочках перед домами.

Поднявшись к чортенам в верхней части деревни, я познакомилась с Саритой Гурунг.

В Филиме Денди не терял времени даром и еще пополнил наши продовольственные запасы, прикупив большой пакет местного "воздушного поп-корна с угольком" из кукурузы и зерен сои, по вкусу напоминавших кедровые орешки. Хлеб дальше уже в большом дефиците, и этот поп-корн в сочетании с ячьим (ну ладно, начьим) сыром служил нам всю дорогу отличным перекусом.

Поужинав, мы сели подышать свежим воздухом на лавочку у лоджа, взяв по пакету "семок" из сои. Стоявшая рядом группа местных мужичков из пяти человек о чем-то шушукалась, оживленно жестикулируя, потом все скинулись по полтиннику и один из них шустро почесал куда-то вглубь деревни. Явно не за хлебушком. За ракшей побежал – задумчиво озвучила я свою мысль. У Денди глаза на миг стали круглыми – а ты откуда знаешь? Я, давясь от смеха, произнесла речь про сходство непальской и русской культур. Алкохол калчер, – уточнил Денди, подняв палец, и тут мы покатились со смеху уже вместе.

Этот вечер был богат на русско-непальский культурный обмен. Денди выучил несколько новых русских слов: Марфа, брага, самогон, закуска. Слова, кроме последнего, вполне себе непальские: первые два – названия деревень в районе Аннапурны, а Самогаон (Ро) – деревня в районе Нупри (Манаслу), туда нам предстояло еще дойти.

Словом "закуска" Денди впоследствии блеснет перед моими соотечественниками-альпинистами в Горак Шеп, ну а слово "водка" известно ему уже давно: еще в Яру за ужином он рассказал мне очень смешную и слегка неприличную историю про одного своего знакомого бывшего русского военного, осевшего на вертолетной базе в Кхумбу, который дня не проживет без бутылки и не заснет без полбутылки.

Народ в Филиме настолько дружелюбен, что даже не верится, что эти люди – "исторические потомки" тех самых свирепых воинов-гуркхов, отборных подразделений непальских воинов, уже более двухсот лет состоящих на службе в Вооруженных силах Великобритании. Гуркхи – это не обязательно гурунги. Первых воинов-гуркхов набирали из числа жителей княжества Горкха (горкхали): кхасов, магаров, гурунгов, тамангов, сунваров, киратов, лимбу, так как всех мужчин в Горкхе с раннего детства обучали военному искусству "кхукри", по имени традиционного многоцелевого крестьянского ножа непальских горцев, имеющего форму крыла сокола. Сегодня же в армии Непала "гуркхами" называют всех военных, абсолютно независимо от этнической принадлежности и района происхождения. Отборные гуркхские подразделения служат в армиях многих иностранных государств и являются одними из самых дорогих на рынке военных наемников.

И самая известная в Непале историческая личность тоже родом из Горкхи: воинственный и кровожадный Притхви Нараян Шах, образовавший страну, которую мы знаем как Непал.

 Притхви Нараян Шах управлял горным княжеством Горкха с 1742 года, на трон он вступил в 20 лет. Княжество было бедное, хотя отец Притхви, Нара Бхупал Шах, несмотря на то, что большую часть времени проводил в комнате для молитв, присоединил к Горкхе несколько соседних княжеств. Едва взойдя на трон, Притхви обратил свой взор на Большую долину, которой правил тогда Джайя Пракаш Малла. Со всех сторон Большую долину надежно укрывали естественные преграды – крутые горы и холмы, поэтому завоевание долины Притхви Нараян начал с наименее слабой части, как он считал, с крепости Нувакот, защищавшем западную часть долины. В первый раз у Нувакота войско Притхви потерпело поражение.

Притхви стал готовиться к новому походу. Он начал учить и вооружать свою армию современным оружием, которое закупалось в Бенаресе (Индия). Каждый день гонцы и шпионы доносили Притхви, что делается в Большой долине и Нувакоте. А там, как обычно, происходили распри и интриги между раджами трех княжеств Большой долины. Притхви, заядлый интриган, сумел воспользоваться этими распрями, всячески разжигая их и подкупая предателей и шпионов. Второе нападение на Нувакот в 1743 году увенчалось успехом: западный форт Долины был взят. Богатая долина с двумя реками – Трисули и Тади, а также удобный караванный путь из из Индии в Тибет, проходивший по этой территории – все это стало добычей Притхви Нараян Шаха и существенно увеличило его доходы, уменьшив доходы раджей Малла. Наступление на Большую долину началось, и Притхви упорно, шаг за шагом двигался к своей цели, преодолевая все препятствия. Завоевание Большой долины продолжалось целых 25 лет.

В отсутствие Притхви на Горкху постоянно нападали соседи, их приходилось усмирять. В перерыве между всеми этими войнами Притхви даже сам съездил в Большую долину – поклониться Шиве в Пашупатинатх, и во время этой поездки успел даже подружиться с семьей раджой Бхадгаона Ранжитом Малла и его сыном, особенно враждебно настроенными по отношению к Джайя Пракаш Малла. В процессе интриг и шесть министров Патана прислали Притхви письмо, в котором просили взять Патан под свою опеку, так как их раджа нехорош. Притхви многое узнал в той поездке и, едва вернувшись в Горкху, стал готовиться к нападению на Киритпур. Армия Притхви все пополнялась, в том числе и перебежчиками. Еще после захвата Нувакота Притхви установил свои посты в горах и захватил ряд населенных пунктов вокруг долины: на востоке – Банепу и Дхуликхел, на юге – Макванпур, на западе – Дахачоук и Тханибеси.

Но тут снова пришлось отвлечься. В 1763 г. на Горкху напали войска наваба Бенгалии Мир Касима, а в 1767 году – армия Ост-Индской компании, диктовавшей политику в регионе и вызванной на помощь Джайя Пракаш Маллой. И тех, и других Притхви победил, и наконец смог заняться Киритпуром, крепостью всего в пяти километрах от Катманду. Киритпур был хорошо защищен, крутые склоны горы делали город неприступным, и войска Притхви семь раз терпели неудачу, обращаясь в бегство под градом камней защитников (по другим сведениям, киритпурцы обращали в бегство войска Притхви два раза). На восьмой раз Притхви решил взять город хитростью и воспользовался услугами перебежчика. Ночью потайным ходом его войска были приведены в крепость, и город был взят. В отместку за упорное сопротивление Притхви приказал всем мужчинам в городе, кроме музыкантов (Притхви питал слабость к музыке), отрезать носы и переименовать город в Наскатпур, что значит "город безносых".

Теперь Притхви нужно было взять Катманду. Для нападения был выбран день праздника Индры, 25 сентября 1768 года, когда все население столицы веселилось, а войска меньше всего думали об обороне. И хотя сопротивление все же было оказано, ночью Притхви ворвался во дворец раджи, бежавшего в Патан к радже Теджа Нарасимхе, а оттуда они в октябре 1768 года вместе бежали в Бхагдаон. Патан сдался гуркхам без сопротивления: министры давно уже покинули своего раджу и вышли навстречу войскам Притхви.

Притхви оставалось только взять последний оплот трех раджей в Большой долине – Бхагдаон. Притхви начал его осаду, подойдя с юга. Окруженный Бхагдаон отчаянно сопротивлялся почти год, нов ноябре 1769 года пал. В начале осады Притхви обещал радже Бхагдаона жизнь за выдачу раджей Катманду и Патана, но тот не принял этого предложения и война продолжалась. Пострадало от разрушений, огня и грабежа около пятисот домов, более двух тысяч человек было убито, а трое раджей оказались в плену. Раненый Джайя Пракаш Малла умер на второй день, Ранджит Малле было разрешено уехать в Бенарес, где он вскоре и скончался, а Теджа Нарасимха, раджа Патана, погиб в тюрьме.

Так Притхви Нараян Шах стал единоличным правителем земли в Большой долине и вокруг нее. И новое государство получило название Непал.

Время в пути – около 4 часов.

Вышли около восьми утра. Вторая половина ноября – конец туристического сезона в Непале, в горах становится очень прохладно и нет необходимости выходить на тропу слишком рано: солнце в полдень уже совсем не такое жаркое.

Поток туристов в двадцатых числах ноября сокращается многократно, маоисты-рекетиры расходятся по родным деревням заниматься своим прямым делом: пасти скот, ремонтировать сараи и копать огороды. На тропе мы одни – тишь да гладь.

После EkleBhatti заметная развилка: широкая натоптанная тропа налево, вдоль течения Бури-Гандаки, ведет в район Манаслу (долину Нупри), крутая каменистая дорожка направо, вдоль реки Syar Khola – в долину Tsum. Нам направо.

"Tsum" (от тибетского "Tsombo") на местном наречии означает "яркий", эта долина лежит, как и многие долины в Гималаях, в нише горного массива, между хребтами Химал Чули (7823 м) на западе, Ганеш Химал (7429 м) на юге и Шринги Химал (7187 м) на севере. Это одна из восьми священных долин, история которой тесно связана с гуру Падмасамбхавой, который еще в восьмом веке, как говорят, основал тут безопасную, охраняемую могущественными духами территорию для людей, где они могли укрыться от последствий войн, голода и религиозного гнета извне.

Хотя одно место из-за осыпи проходить пришлось буквально "на руках", карабкаясь по круче, словно обезьяны, и цепляясь за вывороченные корни деревьев, в Локпу доходим на удивление быстро, тропинка становится все лучше и лучше, нет прежней каменистости, начинается густая лесная поросль. Тропические растения вроде банановых пальм исчезают, но основу здешней растительности составляют все еще лиственные породы: бамбук, папоротники, рододендроны.

В Lokpa единственный лодж, совсем новый, двухэтажный (дормиттори с 5 кроватями на втором этаже, внизу хозяйские помещения). Одна беда: крепко поддувает из щелей, а лежа в кровати, ночью можно изучать звездное небо.

Тут типичное "мужское хозяйство", женщины на время холодного сезона уезжают из гор в город, и еда так себе. Хотя утром за вегетарианскую тхукпу из острейшей китайской лапши, два вареных яйца и чайник кипяченой воды я заплатила уже 750 рупий.

Зато быт обустроен: есть туалет, где можно, как и в Филиме (извините за шокирующие подробности) принять холодный бакет-шауэр, есть колонка, из которой я пью без боязни и набираю воду в пластиковую бутылку. Кстати, за весь трек мною была куплена одна-единственная пластиковая бутылка в Филиме, чтобы набирать в нее воду, и бутылка эта продержалась до самого Сьянже. Пили всю дорогу откуда все местные пьют, из колонок и ручьев, стекающих с гор, чаще пили в кипяченом виде (местный тибетский чай), проблем с желудком ни разу не возникло.

Денди не дает покоя история с крысой из Мача Кхолы, он рассказывает ее за каждой трапезой и наотрез отказывается хранить рюкзак с сырной головой у своей кровати. Вечером, отходя ко сну и погасив фонарики, спорим, в чьем рюкзаке должна упокоиться на ночь сырная голова. Спор постепенно переходит в активную фазу: мы начинаем перебрасываться ею в ночи. Мыши по углам восхищенно наблюдают, как сыр со свистом летает между кроватями, а я ввожу в обиход слово "маусефобия". В общем, лодж оказался очень веселым местом.

Утром, покидая лодж, мы придумали ему романтичное название "Red Panda": во-первых, они в этих местах вроде бы водятся, а во-вторых, мы за ночь сами превратились в красных панд: по причине холода спали одетыми, укутавшись в местные китайские красные ворсовые одеяла, и поларки с утра были сплошь покрыты неотчищаемым красным ворсом.

Время в пути – около 8 часов (с большими перерывами на обед и отдых).

Маршруты треккинговых агентств рекомендуют делать остановку в Чумлинге. Это действительно прекрасное место, самое, пожалуй, "цивилизованное" на треке. Тут еще не слишком высоко, окружающие горы покрыты изумрудным ковром хвойных лесов, кристальный воздух, чистейшая вода, словом, райское место. Именно поэтому район Чумлинга бурно осваивается иностранными спонсорами. Английские, французские, японские, немецкие, голландские компании – все покупают тут земли под застройку, чтобы впоследствии возвести на этом месте отели категории "люкс" для немощных миллионеров, пожелавших отдохнуть в горах, по цене от 180 до 2500 долларов за ночь, как в районе Эвереста. Пройдут десятилетия, и потомки людей, построивших тут сегодня несколько грубых домов сарайного типа, тоже станут миллионерами. А пока построено лишь пара хороших подвесных мостов.

Многие прекрасно понимают, каковы здешние перспективы, и уже сейчас тут кипит строительство лоджей, пока очень простых, каменных. Возле строящегося лоджа мы решаем сделать остановку и напрашиваемся на обед со строителями.

Каша оказалась довольно вкусной, несмотря на содержание песка, который слегка скрипел на зубах. Ко мне наконец вернулся аппетит, и я легко умяла целую тарелку. В условиях полного отсутствия хлеба тзампа идет просто на ура.

Тзампа, или цзампа (тут ее чаще называют диндо (dhindo) – одно из двух основных блюд непальских горцев, наряду с дал-батом. Дал-бат – это блюдо, которое обычно едят дома у очага, а диндо – основная еда для путников и для тех, кто работает в поле. Тарелки тут не моют, а вылизывают.

Подкрепившись, решаем не останавливаться в Чумлинге, а пройти до Рейнджема, судя по карте, это совсем близко. Однако карта лгала, расстояние очень приличное, и остановиться все же следовало в Чумлинге. Некоторое время шли с тибетской крестьянкой и ее сыном, возвращающимися с полевых работ. Их приветливость, доброжелательность и вежливое, без навязчивости, любопытство меня просто очаровали.

По дороге в Рейнджем попили чаю в местном женском монастыре в Te Gaon. Деревни в Тегаоне нет, только этот монастырь.

Наконец дошли в Рейнджема. Несмотря на романтичное "английское" название, место сильно проигрывает Чумлингу: один большой дом над обрывом, колонки нет, хозяев тоже не обнаружили, зато есть кемпинг плейс. Поставили палатку, а тут и хозяева подтянулись, вернувшись с полей. Несколько мужчин, одна их общая жена (так часто заведено у тибетцев), двое детей, оба ходят с родителями в поле, старший малыш (семилетний) тащил на голове большую корзину шишек на растопку. В доме довольно грязно, но тут нам повезло: получили на ужин большую миску вареной картошки и по паре вареных яиц.

А хозяева затеяли сварить еще и супчик. Рецепт меня просто поразил. Ингридиенты: большая, литров на 30, корзина утрамбованной крапивы, несколько небольших кусков тыквы, соль, палка с рогулькой на конце. Крапива (немытая) слоями укладывается в кастрюлю с кипящей на огне водой, рогулька вставляется в кастрюлю и быстрыми вращательными движениями (как индейцы вращают палочку для добывания огня) перемалывает стебли и листья в густую зеленую жижу. Туда же добавляется тыква, еще крапива, все снова измельчается. Повторяется несколько раз, пока огромная корзина крапивы не окажется утрамбованной в маленькой кастрюле. Потом зеленая жижица слегка остужается, все садятся вокруг и приступают к трапезе. Это был самый своеобразный супчик, который мне довелось попробовать в жизни.

Вся дорога от Рейнджема до Чхокангпаро – один сплошной подъем, но тропинка хорошая. Перед финишем нужно преодолеть один небольшой перевал, где можно передохнуть. На вершине несколько чортенов и очень красивый вид. Устраиваем небольшой перекус, в соответствии с традициями всех горных путников "прикармливаем" местных духов, бросая по несколько зернышек сои на все стороны света под четырехслоговую мантру "Ом A Ти Че".

Присутствие духов здесь действительно ощущается – вся дорога отмечена чортенами и длиннющими мани-стенами, но на камнях тут вместо популярной мантры Авалокитешвары ("Ом Мани Падме Хум"), которую так часто можно встретить в районе Аннапурны и Эвереста, гораздо чаще высечены изображения тибетских божеств и бодхисаттв.

По дороге постоянно встречаются местные жители в традиционной одежде и монашеских рясах, ведь долина Tsum – это известное место паломничества. Здесь крайне сильны традиции тибетского буддизма. Каждая семья, живущая в долине, должна посылать одного ребенка в монастырь, чтобы он мог стать монахом или монахиней. А еще верховные ламы долины Тсум запретили местным жителям охоту и убийство домашних животных, запретили приносить кровавые жертвы. С тех пор даже куры и гуси в долине Тсум помирают естественной смертью, их держат только ради яиц. Паниковский бы обиделся.

В то же время монахи из окрестных монастырей очень часто имеют семью и постоянно проживают в деревне, собираясь в монастырях только для служб.

Chhokangparo (3010) – большая деревня (не менее тридцати домов), но никаких лоджий тут нет, только пара кемпинг-плейс под палатки у самых зажиточных хозяев. Есть также чек-пост с исключительно липучими и охочими до денег полицаями. Которые, правда, сообщили мне, что я первый официально зарегистрированный русский треккер в долине Тсум. В тощем журнале регистрации за 2009 год никаких русских групп записано и правда не было.

Хотя за установку палатки на территории с нас денег не взяли, за еду запросили традиционно втридорога. Впрочем, настроение это нам не испортило – ведь основные сложности пути уже позади, дальше, к монастырям долины ведет уже не горная тропа, а широкая дорога.

Наша ближайшая соседка из дома напротив. Очень многие тибетки в повседневной жизни постоянно носят на себе массивные украшения из золота с бирюзой и кораллами, бусы, серьги, кольца и браслеты. А серебряная ложка на поясе – знак замужества.

Еще в окрестностях деревни стоит посетить небольшой, но очень старый монастырь, расписанный красивыми фресками с изображением четырех тибетских царей, местных святых и бодхисаттв.

Дверь гомпы была закрыта на деревянный колышек, но народу не было вовсе, так что осмотреть его внутреннее убранство мне никто не помог и не помешал. В углу стоит шкаф с сокровищами – несколько полок старых тибетских книг, каждая из которых представляет собой деревянную плиту, с двух сторон покрытую письменами. Учитывая, что монастырь фактически никем не охраняется, даже удивительно, что их пока никто не потырил на сувениры.

Как уже упоминалась, дальше ведет широкая дорога – старый караванный путь Непал – Тибет. Идя по правой стороне реки Shiar Khola, можно посетить старый женский монастырь Rachen Gompa, но я решаю туда заглянуть на обратном пути, а сейчас пройти по левому берегу, где находится еще одна святыня: пещера Piren Phu (в переводе с тибетского "голубиное гнездо"), где по преданию некоторое время медитировал святой йогин, отшельник и поэт Миларепа.

Подъем к пещере довольно крутой, но недолгий. Пещера очень большая, говорят, самая большая во всей Горкхе. В непосредственной близости от нее нужно быть осторожным, чтобы не свернуть шею на каменистом обрыве.

Рядом с пещерой есть две небольшие гомпы на каменной площадке, в них располагаются статуи Авалокитешвары, Будды, Тары и Миларепы. Тут же есть несколько келий для медитирующих монахов. Говорят, иные тут годы проводят, но сейчас они по-видимому пусты, все закрыто.

Денди вскоре уходит от пещеры, убегая вперед, и вместе с ним от меня уходит и удача – на спуске я слегка заблудилась среди огороженных забором холмов, из-за которых не сориентировалась, как идет дорога, а чуть погодя на совершенно ровном месте еще и упала, разбила локоть и колено, и вдобавок порвала об острые камни свои основные треккинговые штаны. Самую что ни на есть нужную вещь на самом что ни на есть нужном месте. Обвязав ахтунг поларкой, осталась на холодке в одной футболке (чувствовала себя героем Зощенко – "Ты делай вид, что это у тебя летняя рубашка апаш и тебе в ней все время жарко", ага), добрела до следующей деревни, там Денди с чаем ждет. Отмыла кровищу, перевязала нормально локоть, продезинфицировала спиртом ссадины. Обнаружила еще одну потерю – маникюрные ножницы (скорее всего, потеряла их у палатки в Chhokangparo), ну, женщины поймут, что это такое – потерять маникюрные ножницы в походе, когда в ближайшие пару недель купить их будет просто негде. Что ж, я теперь бомж можно продолжать путь.

В долине Tsum нет никаких проблем с хорошей питьевой водой – реку Syar Khola и окрестные поля питают ручьи и речка Phuchun Khola, стекающие с ледников Poshyop и Longnang на высоте свыше пяти с половиной тысяч метров. Но сейчас глубокая осень, почти зима, и цвета Яркой долины не радуют разнообразием – все вокруг в коричнево-серо-охряных тонах: горные склоны, аккуратно вспаханные, но пока еще лишенные всяких признаков растительности поля, грубые стены сложенных из необработанного камня жилых домов и хозяйственные постройки.

Рядом с "райцентром" Upper Tsum, большими деревнями-близнецами Ниле и Чуле, всего в двух-трех днях пути – четыре перевала в Тибет, на севере, западе и востоке долины. Они никем толком не охраняются, и оттуда непрерывно идут караваны яков с китайскими товарами, этой торговлей в основном местное население и живет. Именно по этой причине с середины 50-х годов прошлого века здесь плотно обосновались тибетцы. Однако сохранилась и небольшая часть древнего коренного населения долины – называют этот немногочисленный народ Tsumba, или Tsumpa, их в долине проживает около 4000 человек, еще 300 проживают в долине Катманду, и еще около 200 – за границей. Люди долины говорят в основном на своеобразном тибетском диалекте, либо на невозможной смеси других местных языков.

Мы остановились в типичном тибетском доме местных купцов-богатеев, ведущих торговлю с Тибетом, двух братьев-близнецов. Их звали Лобсанг и Карма, детей нет, но зато на двоих одна жена (полиандрия среди тибетцев, проживающих в отдаленных районах – нормальное, даже рядовое явление). Поставили палатку во дворе. Кемпинг-плейс тут вот такой, у лавки-склада с китайскими товарами, с маленькими хозяйскими яками по соседству. Это вполне взрослые животные, просто разновидность такая, карликовая.

Под палатку для тепла подстелили кусок брезента. Для пущего блезиру нам еще и стул выделили, не иначе как с Китаю на яке привезенный. Полотенчико мое желтенькое сушится на поленнице, обратите внимание. Позднее, во время моей поездки по Индии, его ночью украдут обезьяны с балкона гестхауса в Варанаси.

Такая вот атмосфера сдержанной роскоши. С мытьем только проблема тут – вода на колонке ледяная, туалетов никаких в деревне нет вовсе.

В Ниле нам предстоит провести две ночи. План на следующее утро – сделать небольшую радиалку в последний населенный людьми форпост долины, монастырь Mu Gompa.

Вечером у палатки, сидя на красном стульчике среди яков, я штопаю штаны, наконец раскрыв Денди тайну обмотанной вокруг чресел поларки. Господи, как же он ржал, увидев ту дыру и то, как я ее зашила. И в течение следующих нескольких суток ежеминутно предлагал сделать массаж пострадавшей зоны. А когда я надевала заштопанные штаны, называл меня не иначе как "рашен панк". А мне, между тем, было совсем не до смеха: из штанов у меня остались толстые "ватные" сноубордические штаны для всяких там снегов-перевалов и легкие трикотажные треники смоленской фирмы "Твое" для кемпинга, ими я с тех пор в основном и обходилась. Ну и термокальсоны еще были – моя "пижама".

Утром налегке, с одним маленьким рюкзаком с фотоаппаратом и штативом выдвигаемся в путь.
Дорога в основном ведет через узкое ущелье, местность до боли напоминает район Як-Кхарка на Аннапурна-треке.

Немного не доходя до Му Гомпы довольно высоко над тропой в скальном массиве расположен еще один старый монастырь: Dephyudonma Gompa, основанный около 700 лет назад.

Му Гомпа тоже очень старый монастырь. Первые сведения о нем относятся к 1895 году, но, как говорят, существовал тут он задолго до этой даты. Помещения для монахов были отреставрированы в 1998 году, кое-что было построено заново.

На стенах сохранились старые фрески – снова изображения четырех тибетских царей (Запада, Востока, Севера и Юга). Состояние росписей плачевное, но абсолютно точно можно сказать, что рисовал их тот же художник, который делал росписи в монастыре в Chhokangparo.

Почти все послушники монастыря – мальчишки-подростки. Самому старшему 15 лет. Есть двое взрослых монахов – старшины общины, но они сейчас отдыхают. Фотографировать их довольно трудно – верткие!

Чудесный вид на Tsum Valley и окрестные горные массивы открывается с крыши монастыря: горное пастбище и летний приют пастухов Lungdang (Marupkharka), одна из четырех дорог в Тибет к крутому перевалу Chhyuko Bhanjyang (5297 м). Основной же караванный путь лежит севернее, через перевал Ngula Dhojhyag (5093 м) и через Thapla Bhanjhyag на западе долины (5104 м.). В крайней северной точке Tsum Valley лежит еще один путь в Тибет, через перевал Yangdol Bhanjyang (5326 м.).

Испив чаю, прощаемся с маленькими монахами. Мальчишки нас долго провожают взглядами (все ж не каждый день тут бывают странные иностранные гости).

Местные монастыри вскладчину снаряжают свои собственные караваны в Тибет один раз в два месяца за необходимыми товарами. Все, что есть в долине Tsum из товаров и "магазинных" продуктов, не относящихся к местному сельскому хозяйству – китайского производства, а не непальского или индийского, как в Большой долине. По пути в Ниле мы расположились на отдых в тени чортенов, нас догнал один такой караван.

Яки – ужасные трусишки. "При исполнении", т.е. под грузом и с погонщиком они ведут себя более уверенно, но привычную дрожь-то в копытах не унять. Вот и этот вожак, заметив нас, от страха сперва замедлил ход, а потом и вовсе лег на землю, остальные тут же встали как вкопанные и начали делать вид, что они не боятся, а так, травку решили пощипать.

Вечером, вернувшись, в Ниле, Денди завалился спать, а я пошла прогуляться по деревне и нанести визит в Gonhgue Gompa на высоком холме, хоть и говорили мне, что она сейчас закрыта (ну да, дураков нет там постоянно жить и на такую высотень каждый день из речки воду носить, как Ума Турман в кино "Килл Билл").

Я пошла не в ботинках, а в сандалиях, и все-таки туда залезла. Встретила местную тетушку с корзинкой, невозмутимо собиравшую хворост на круче.

Монастырь действительно был закрыт, однако мне повезло – примерно полчаса я провела на площадке у входа, и, почти уже собравшись повернуть "домой", увидела маленькую согбенную фигурку с палочкой, ползущую вверх по холму. Это пришел служитель. Совсем старенький дедушка, крохотного росточка, с одним глазом. Помогла ему открыть дверь, бедняга еле дотягивался до скважины, и никак не мог ключом в нее попасть, просто больно было смотреть.

Он все открыл, показал мне все помещения монастыря, что-то непрерывно бормоча по-тибетски. Внутри присутствуют традиционные росписи, и там действительно есть тысяча маленьких золоченых статуэток Будды в "витринах" вдоль стен.

Потом я бродила по деревне. В двух обычных деревенских домах по соседству с домом, где нас приняли на постой, также располагается маленькая монастырская община. Поприсутствовала на службе. Очень интересно проходит служба, совсем иначе, чем в больших городских монастырях Большой долины, но снимать было невозможно по причине отсутствия света, все помещение освещено лишь крохотной масляной лампадкой.

Вернулась как раз к ужину. В доме братьев подавали вкусный дал-бат и простоквашу из молока нак. Денди называл его "як-йогурт". Когда я тоном бывалого знатока уточнила – ты наверное хотел сказать "нак-йогурт" (нак – это ячиха, а слово "як" употребляется исключительно по отношению к особям мужского пола), Денди сказал, что я ничего не понимаю в яках и наках – дескать, nak cheese это oкей, это правильно, но вот это вот в стакане, что ты сейчас пьешь – это самый что ни на есть "yak-yogurt"! Братья, хоть по-английски не говорили, без труда уловили нить нашей беседы и тоже катались от смеха. Все пили очень вкусную ракшу и чанг, и много-много чашек соленого тибетского чая. И за вечер я записала в блокнотик около трех десятков тибетских слов. И счет за еду за два дня на следующее утро день оказался совсем невелик, а денег за установку палатки с нас не взяли вовсе. И бесплатно нагрели ведро воды мне помыться на дорожку, в общем, хорошее оказалось место.

Обратный путь хоть и долгий, но совсем не сложный – все время вниз по хорошей дороге, плавный сброс высоты.

Наконец есть возможность заглянуть в старейший женский монастырь округи, Rachen Gompa.
Rachen Гомпа – самый большой монастырь в долине Tsum, там же центр обучения для девочек-монахинь. Жилые помещения расположены большой буквой "П", в этом внутреннем дворе постоянно идут занятия. Фотографировать, правда, не разрешают. Внутри монастыря большие статуи Авалокитешвары, Гуру Падмасамбхавы, Тары и Будды Амитабхи. Множество красивых фресок, как совсем новых, так и отреставрированных. Совсем недавно тут проходили празднества в честь Тары (эта богиня почитается в период с сентября по ноябрь), в эти месяцы монахини ходят по окрестным деревням для проведения праздничных церемоний. Но сегодня день самый обычный, у монахинь идут занятия, посторонних тут не слишком привечают. Посмотрели да пошли себе дальше.

По пути перекусили в Chhokangparo, в том же доме, где стояли на постое. К сожалению, сових ножниц я так и не отыскала, хоть и пропахала носом всю площадку, где стояла наша палатка.

Долго ли, котортко ли, пришли в Рейнджем. Тут меня ждал новый страшный супрыз: я забыла свои сандалии в Ниле! Упаковала утром в пакет, когда собирала рюкзак, но сам пакет в рюкзак не сложила (черненький был пакет, слился с полом), растяпа. Денди почти сразу предложил "сбегать" за ними в Ниле, но я, конечно же, отказалась. Прощайте, мои Экко. Два года вам сносу не было, живите теперь в долине Тсум. Вы очень качественные и жена Кармы и Лобсанга скажет мне за вас большое спасибо.

Итак, на сегодняшний день у меня минус ножницы, штаны и сандалии. Три – ноль в пользу местных дyхов. Надеюсь, мои имущественные потери на этом закончатся, подумала я. (Нет, не закончатся, подумали дyхи).

По дороге на этом участке (он довольно крутой и каменистый) меня не оставляла мысль – боже мой, как же я сюда вверх-то залезла, если мне даже вниз идти так тяжело. Было очень жарко и пыльно (в долине Тсум я уже привыкла к легкому морозцу даже днем).

В Локпа, в знакомом лодже "Ред панда" нас ждал сюрприз – тут же остановился "трудовой десант" – экспедиция непальских врачей, приехавших в рамках социальной программы оказывать медицинскую помощь деревенскому населению в долинах Тсум и Нупри. С тюками с лекарствами, палатками, продуктами, газовыми баллонами и кучей портеров. Всего их было 43 человека. В Локпе стоял шум, гам и дым столбом поднимался в небо. Пахло почему-то, как пахнет в любом московском общежитии, где проживают вьетнамцы – жареной селедкой. Кухню полевую они устроили на веранде, под дверями нашей комнаты на открытой "веранде" второго этажа.

Ночью в конце ноября в горах очень холодно, но многие портеры спали под открытым небо, на тонких пенках, без одеял, и я в очередной раз поразилась неприхотливости и выносливости этих людей.

Врачи за ужином кушали хорошо, с тремя переменами блюд и фруктовым десертом. Портеры и мы кушали хозяйский дал-бат из огромного котла, который тут (я упоминала) – так себе, из серенького дефрагментированного риса-продела, с ложкой "соуса" из чечевичной шелухи в качестве дала и вареными листьями буряка и крапивы в качестве таркари (овощей).

Я за ужином вслух разнузданно мечтала, как буду листать меню на семи страницах, когда после Манаслу окажусь в "цивилизованных" местах на кольце Аннапурны. "И никакого дал-бата!" – с пафосом завершаю я свою речь. "Только як-йогурт!" – глумливо подхватывает Денди.

...Сумасшедшая дикая вишня, вздумавшая процвести в конце ноября, засыпает нежными розовыми лепестками дорогу. Мы снова оказываемся в тропическом лесу, тропа петляет среди зарослей рододендронов и бамбука.

Вернувшись на развилку с указателями неподалеку от местечка Eklebhatti, мы идем теперь на северо-запад, вдоль левого берега Бури Гандаки, в район Нупри (трек вокруг Манаслу). После обихоженных угодьев Чумлинга нас обступают горные джунгли. В джунглях ощущения странные – идешь все время вдоль речного ущелья, гор за холмами не видно, взгляду зацепиться не за что, поэтому устаешь не столько физически, сколько, так сказать, "визуально" – слишком уж однообразен окружающий лесной пейзаж при всей его хаотичности. Именно поэтому первые дни на треках в районе Аннапурны и Манаслу – по зарослям, спускам-подъемам, в пыли и по полуденной жаре для меня самые тяжелые. То ли дело трекинг в районе Эвереста – там на второй день после прилета попадаешь на комфортную высоту 3000+, и все последующие дни спокойно, без бесконечных бросков вверх-вниз и километровых "сбросов" уверенно ее набираешь, идя по широкой удобной тропе, да и посмотреть вокруг есть на что.

Джунгли в конце ноября взгляд не радуют, правда, тут много интересных орхидей (помимо повсеместно распространенной целогины гребенчатой (сoelogyne cristata), в одном месте я видела даже ванду церулею. Тут же растут редкие виды хойи, папоротников различных огромное количество. Как, должно быть, интересно ботанику в этом лесу в муссон, в пору цветения...додумав мысль до этого места, я вспоминаю про полчища муссонных пиявок, и это заставляет меня поежиться.

От идеи сорвать со ствола пару кустиков чего-то, очень похожего на асконопсис, я отказываюсь, поскольку в ту пору я еще полагала, что после трека на Манаслу пойду в Джомсом через Тиличо, а при таком раскладе все растения, взятые с собой, превратились бы в рюкзаке в замороженную гавайскую смесь. В Дьянге ночуем в лодже сараеподобного типа, с рядами нар, на Аннапурне такому лоджу вовек стоять бы пусту. Дьянг, или Денг – это "ворота" долины Нупри.

Этот отрезок пути LP советует проходить за два дня, поскольку общий набор высоты на этом участке составляет 1100 метров (сброс – 240). Мы шли около 8,5 часов с передышками (перекусами) в двух чайных домиках по дороге. По дороге очень красивый вид на речку в каньоне, бурный поток среди отшлифованных водой скал.

В деревне Ghap (там есть чайный домик в подобии лоджа) меня напоили горячим молоком с сахаром. Потрясающе. Потом – снова джунгли, снова ап-н-дауны. Мысль одна бьется в голове – ну где же этот чертов Намрунг, когда мы дойдем уже? На будущее решаю, что тему длительных переходов для себя закрываю, мой предел (когда трек в удовольствие) – 5, максимум 6 активных ходовых часов, потом я устаю, если только это не сумасшедшей красоты гималайский перевал. Очень рекомендую разбивать этот участок пути на два дня, как в LP. А так по продолжительности это было похоже на переход Нгади – Тал на треке вокруг Аннапурны, который я также зачем-то сделала за один день (конечно же, вы помните тот неповторимый ландшафт?).

По дороге переживаем неслабый "адвенчур" – после одного из крутых подъемов уселись отдохнуть на камешки над обрывом, бросив рядом рюкзаки, сидели, болтали, трескали сыр, закусывая соевыми орешками и дикими мандаринами. Вдруг краем глаза я заметила какое-то движение – большой рюкзак с палаткой, газом и теплой одеждой медленно, словно нехотя, пошевелился, наклонился, сделал шажок, другой, посмотрел вниз, качнул головой, и....улетел с обрыва. Дикие голуби взлетели с окрестных скал от нашего дружного вопля. Свесив голову со скалы в смутной надежде увидеть (на прощание) далеко внизу красную точку, стремительно плывущую в Аругат, я заорала второй раз, еще громче, но на этот раз радостно: рюкзак каким-то чудом упал на маааленькую полочку в десяти метрах внизу, размером не превышающую его собственные габариты, и каким-то непостижимым образом на ней зацепился. Честно говоря, было ощущение, что это кино, в жизни так не бывает.

Рюкзак с полочки мы благополучно достали, кирдык пришел только дендиному зонтику, притороченному сбоку, он сломался от удара. Сломанный зонтик по Бури Гандаки уплыл в Аругат, в виде ритуальной жертвы жадным до материальных благ местным духам. Ранее, напоминаю, от меня "уплыли" уже штаны, сандалии Экко, ножницы маникюрные, треккинговые носки Лорпен за 500 целковых (оказались настолько ужасны в использовании, что пришлось выбросить). Не трек, а разорение сплошное.

В какой-то момент, задрав голову вверх, вижу среди зарослей кусочек каменной кладки – ура, мы пришли в Помрунг Намрунг! Хотя комнаты здесь (на втором "этаже", куда надо лазить по шаткому курошесту), мягко говоря, не поражают уютом, Намрунг выделяется своей цивилизованностью – в столовой тут есть телефон и куча розеток, которыми можно воспользоваться для зарядки аккумуляторов. Первый раз увидела розетку на треке. На ужин – неизменный дал-бат.

Встреча с Манаслу совсем скоро.

Набор высоты: 610 метров. Идти вниз: 90 метров, время в пути – около 4 часов.
Легкий и приятный отрезок пути, дорога наконец выходит из леса и начинаются тибетские поселения. Где-то на пол-пути встречаем "белого человека" – молодого парня, идущего вниз, метров через триста из-за поворота навстречу выходит еще один – пожилой.

Перекинувшись парой слов, узнаем, что он француз, отец того парня, которого мы встретили. Его сын чем-то отравился и сильно заболел желудком, и на перевал они не пойдут, самостоятельно возвращаются в Аругат. А впереди нас из Аругата медленно идет большая французская группа в 10 человек, с гидом, парой ассистентов гида, шерпами сопровождения, двумя десятками портеров и куком с помощниками. Сегодня, по расчетам, мы должны эту группу догнать.

Виды по пути изумительные – открывается вид на массив Манаслу: Manaslu, Manaslu North (7157), Naike Peak (5515), их снежные вершины словно парят над долиной.

Деревня Lho также чрезвычайно интересное место. Население, как и в долине Тсум, щеголяет в традиционных нарядах. Тибетки увешаны массивными золотыми украшениями.

Дети и женщины – все работают. Порой видишь такое, что впадаешь в ужас. Девочки от семи до двенадцати лет, таская корзины по двадцать кил, в свои годы выглядят маленькими старушками.
Мальчики тоже работают – например, рубят и носят дрова с ближайшей горы.

Однако чувствуется, что эти места посещаются туристами: детишки, завидев нас на дороге, несутся навстречу с воплями "сим-сим" (shim shim – по-тибетски "сласти, конфеты"). По-английски, правда, пока не научились.

Многие дети щеголяют в маленьких чубах, которые, скорее всего, переходят по наследству из поколения в поколение. На треке вокруг Аннапурны такого не увидишь, там ребятишки носят китайский акрил с микки-маусами. А на треке к Эвересту дети встречаются в основном только до Намче, в деревнях дальше жизни нет, только бизнес.

Посреди деревни стоит очень красивая буддистская гомпа. Ниже гомпы расположен монастырь. А чуть повыше и левее – лодж, в котором мы остановились, лучший в деревне. Комната более чем приличная, с постельным бельем и чистыми одеялами. Рядом удобства и колонка с водой. При лодже есть небольшая лавочка с хозяйственными товарами, я прикупила там конфет, мыло, порошок, и несколько пакетов вместо порвавшихся. Возможность сделать эти покупки после двух недель в глуши приносит радость даже мне, не являющейся фанаткой шоппинга – в треке учишься ценить самые простые вещи.

Тут же, во дворе, расположился лагерь французов. Они идут на полном самообеспечнии, с палатками. В лоджах не едят, все готовит повар из своих продуктов, которые несут портеры. Есть палатка-столовая, палатка-штаб, палатка-душ, и палатка-туалет. Молодые на нас посматривают с недоумением (как это – одна, без группы, без портера, с гидом в одной комнате), старшие же, в том числе лидер группы, ведут себя довольно приветливо, общаются.

Не успели расположиться в лодже, к нам в комнату пришли с официальным визитом ходоки за конфетами – ну разве можно отказать таким симпатягам?

После обеда идем в монастырь на вечернюю пуджу. Там оживленно и многолюдно – из "райцентра" понаехало много важных лам, вчера они танцевали тут Мистерию Цам (а мы ее, получается, пропустили, вот жалость).

На важных пуджах и при исполнении тантрийских обрядов (таких, как мистерия Цам) из музыкальных инструментов на пудже для исполнения хуралов используются также трубы Дунчен (dung chen) и Ачен (rnga'chen) – барабаны зеленого цвета.

Сидя в дальнем уголку у входа, я фотографировала. Мне никто не препятствовал, отношение было очень благожелательным (а попробуйте достать камеру на службе, например, в монастыре Шечен в Катманду – выгонят нафиг).

После пуджи, несмотря на присутствие высокого начальства, монахи расслабляются - играют в футбол. Рядом с монахами, играющими в футбол, на край поля высыпало все детское население деревни Lho в полном составе.

А крестьяне в этих краях – удивительно тощие и изможденные непосильной работой. Все работают на окрестные монастыри. Каждая семья обязана отдать как минимум одного ребенка в монастырь, чтобы он стал монахом или монахиней. Лучшие поля в районе Нупри и Тсум тоже принадлежат монастырям, причем работают на них не монахи, а все те же крестьяне.