20 дней в горах Абхазии

Москва проводила, а Адлер встретил проливным дождем. В путешествие отправился я вдвоем с Олесей. На приграничном рынке «Казачий» прикупили немного продуктов и три банки с краской (для помечания трех разных маршрутов). Псоу никак не изменился за последние годы, только теперь всю массу туристов стараются подогнать словно скот к окошку оплаты страховки, действие это хоть и недорогое, но все же совсем необязательное. Да и к тому же маловероятно, что удастся что-то получить с абхазской страховой компании. Полчаса и мы в Гаграх. Поливает нещадно. Перебегая и прячась между пальмами по памяти нахожу дом своего старого, семилетней давности знакомого, Даура. От соседей узнаем, что все лето Даур проводит в горах, в Гегском ущелье, в собственном ресторане. Ну что ж, ни я, ни Олеся особо отдыхать на побережье не собирались и отправились на поиски кратчайшего пути в в Псху. Кратчайший путь предполагал УАЗик, однако многочисленные УАЗики и стенды с турами предлагали что угодно, но только не Псху. Слишком далеко для однодневной турпоездки, под которые заточен весь местный полноприводный автопарк. Нашелся лишь один. Ездит он в Псху за 15 тысяч рублей, никого желающих на сегодня, завтра и послезавтра у него нет. В процессе торговли водитель уж было согласился за 7500 отвести в одну сторону, но потом повел себя как-то неадекватно, стала расти цена, а точное место высадки оставалось каким-то неопределенным. Уверенности что мы доедем, и доедем именно до Псху не получалось, и разругавшись с продавцом, отправились автостопом. Получилось в итоге бесплатно и примерно в те же сроки. Но обо всем по порядку.

Сперва нас подвозила до озера Рица русская семья на жигуленке. Озеро Рица сильно разочаровало, на смотровой площадке народу - больше чем на Красной Площади. Сходить в туалет - очередь! Быстрее, быстрее отсюда дальше в сторону Авадхары. Траффик существенно упал, уж только собрались идти пешком, как тут останавливается красный фургон. Четверка туристов и полно свободного места. Водитель - Гоча из Нового Афона, который за куницами зимой ходил. Именно так он просил представлять его псхинцам, и передавать там привет. Останавливаемся на обзорной площадке. Тут вид на Рицу сверху и издалека. Вид фантастический, и народа нет, только придорожный продавец чачи. Через 10 минут все шесть пассажиров и Гоча опрокидывают в себя стаканчики с чачей. Совершенно бесплатно. Гоча пьет больше всех, прыгает за руль и мы движемся дальше. Гоча начинает петь абхазские песни, а потом переводит их нам на русский язык. Вдруг, проникновенно, вкладывая в песню всю душу, Гоча начинает петь Виктора Цоя. Пассажиры удивленно замолкают, а по окончании песни обещают прислать Гоче из Москвы диск группы "Кино".

Поворот на Псху. Вылезаем. Впереди в ста метрах виднеются корпуса курорта Авадхара, знаменитого своими целебными источниками. Существует поверье, что если помыться прямо в источнике, духи гор обижаются и "выключают" воду. Такое вот произошло совсем недавно. Тогда возле иссякшего источника собираются старейшины, приходят священники, и замаливают людской грех. Источник может заработать снова.

По дороге на Псху отсюда 38 километров и движения не ожидается уже никакого. Поэтому смело начинаем топать, и даже сокращать петли дорогими крутыми тропинками вверх. После Москвы лес тут просто фантастический, а воздух... Однако через два часа Олеся уже отказывается идти дальше, да и у меня сил немного. И тут снизу из-за поворота появляется УАЗик.

Водитель знакомится с Олесей, называя ее конечно же, Алисой (в Абхазии все что начинается с гласной, должно начинаться на А). Вид у Олеси совсем несчастный, а на впрос: "А это кто?" и кивок в мою сторону, Олеся негромко прошептала: "Псих". После такого отчаяния вопрос вести или нет случайных попутчиков решился окончательно в нашу сторону. Несмотря на то, что УАЗик уже битком. Помимо водителя пятеро пассажиров. Впихиваемся. Нашего нового водителя зовут Женя Де Ниро Бзыбский. Подымаемся до огромный поляны называемой Пыв. Тут в соостветствии названию оборудован столик для пиршеств. Перекус, арбузом, шашлыком, сулугуни, овощами, вином и чачей. На чачу сильнее всего налегает... Правильно, конечно же водитель. Пассажиры трясутся от холода и страха, УАЗик забирается все выше и выше. Алпийские луга, перевал Анчхо. 2030 метров над уровнем моря (утром были на 0 метров, собственно на самом море). Впечатляющие закатные виды гор и альпийских лугов. Монументы героям Великой Отечественной. Пустой домик лошадников и висящие на заборе седла и перевязи, хозяев и лошадей нет. УАЗик разворачивается для пути вниз. Женя Де Ниро Бзыбский задумчиво глядит на остающиеся на перевале две одинокие фигуры в легкой одежде, достает из-за пазухи полуторалитровую баклашку вина. "Это вам, а то замерзнете тут". И посигналив укатывает обратно вниз в сторону Авадхары.

Чтобы действительно не замерзнуть проходим чуть дальше и вниз, ставим палатку у первых деревьев. Дальнейший путь напоминал мне чем-то средневековье. Абсолютно безлюдная и безавтомобильная дорожка бродя одну речку за другой бежит по девственному лесу. На привале развязывая свою котомку, достаю из нее по настоящему средневековую снедь. Куски жареного мяса, копченого сыра и красное вино. До полного сумбура картину доводит Олеся, решившая не нести сегодня рюкзак, но водрузившая себе на голову огромный пакет с вещами. В Непале подсмотрела и научилась.


Идем весь день. Пересекаем семь бродов. Перехожу в сандалях и швыряю их на другой берег Олесе. На третьем броде вторйо сандль долетел ровно до середины реки и поплыл вниз по течению. Я устроил погоню, и быстро его поймал. Обрадованный столь удачной ловлей торопливо швыряю его дальше, однако упорный сандаль цепляет воду, кувыркается в воздухе и ловя плотную струю воды явно собирается попасть в Псху раньше хозяина. Вторая погоня за уплывающей обувью была более сложная и азартная, гнался прыгая в воде по каменному дню босиком достаточно долго и нагнал только чудом. Сандаль уже потерянный было из виду прибило к камню, на котором он сверху и водрузился. На дальнейших бродах уже не швырялись и Олеся ходила босиком.

Вечереет. Лес, из хвойного горного превращается в широколиственный, тенистый, с коренастыми дубами, каштанами, грабами. Горы из-за леса уже почти не проглядывают, спустились в Псхинскую котловину, 600-700 метров над уровнем моря. Домик. Заходим во двор, земля плотно усыпана яблоками, ступить некуда, идем прямо по ним. Из дома выходит мужик. Ничего абхазсского, чистое русское лицо, блондин, испуганно держится за косу. Особо разговориться не получается. Спрашиваем про дольмены, крепости, святые места. «Ничего такого нет, просто груды камней», - отвечает. «И вообще, идите ка отсюда по-хорошему», - читается как-то за кадром. Второй встреченный мужик скакал на лошади. И тоже русский, предложили вина и разговорились. Мужика звали Борисом, он пригласил нас в гости, а сам поехал собирать пасущийся скот. В гости к нему мы не попали. Уже в самом Псху из-за калитки сердито и недоверчиво поглядывала его жена, а собаки вовсю заливались лаем. Третий встреченный мужик шел по центральной улице с виноватой улыбочкой, а из кармана торчала бутылка вина. Толку от него было немного. Все остальное селение, протяженностью около четырех-пяти километров вдоль единственной и главной улицы — словно вымерло. Ни души. Только иногда кто-нибудь со скамейки или из-за забора провожает тяжелым, недобрым, взглядом. Любопытных взглядов не обнаружилось. Магазина тоже. Сегодняшнее русское гостеприимство и радушие, на фоне вчерашнего абхазского смотрелось очень показательно. Видимо так вот сложилось, живут здесь одни в своей коммуне посреди гор, мира окружающего не видят, насторожены и озлоблены.

Реноме нации спас отшельник. Звать Арсением. Сам не местный, приехал несколько лет назад из Красноярска. Говорит, что в Сибири мест для отшельничиства не осталось!?? В какой скит не поселялся, куда на кардон заповедничий не уходил, везде одно и тоже. Каждые выходные появляются японские джипы и новые русские. Водка льется рекой, гремят охотничьи выстрелы и тянутся рыбачьи сети. А тут вот, в Абхазских горах — тишь да покой (только пришлось дождаться окончания войны). Живет себе на далеких пасеках, ведет хозяйство, никто его кроме медведей и не беспокоит. Арсений в меру своей любопытности стал бесценным источником информации по окружающим Псху горам и тропам, ходил сам, все смотрел, где тут что. Дольменов тоже не нашел, груды камней и все... Лично проводил нас до Псхинской крепости, и долго еще беседовал о жизни и о боге, а из прикладной информации поделился рецептом самодельного медового кваса. В общем слегка поправил впечатление о Псху. А в момент второго визита (через десять дней) оно и вовсе улучшилось, но об этом потом.

Крепость в Псху рассмотреть удалось уже только утром, датируется 8-10 веками нашей эры. Стоит на огромном выступе, возвышаясь над слияниями Бавю и Бзыби, где-то далеко внизу шумят обе реки. Но в саму крепость со стороны Псху пройти очень просто, по тропинке по хребту. От крепости ничего не осталось, лишь груды замшелых камней в тенистом вековом буковом лесу. Выглядит сказочно (и по доброму), кажется, что вот вот, откроется дверь какого-нибудь потайного хода и появятся эльфы или хоббиты.

Image 1 of 1 Maximize imageRestore image Гегское ущелье - Турьи горы - Ацетука - Рица

Image 1 of 1 Maximize imageRestore image Дзыхва

Чисто психологически кажется, что после Псху путь к морю состоит из двух этапов: подняться на Гудаутский перевал и спустить с него. Это не так, есть еще "переход через Бзыбь". Мощная сильная река, сумевшая прорезать себе два каньона в окружающем псхузскую котловину горном кольце. Два каньона, по настоящему непроходимых и опасных.

Нижний из них - предмет вожделения многочисленной водно-рафтерной братии. Верхний каньон не менее сложен и интересен, но по причине сложности заброски к истокам Бзыби верхний каньон и не пытаются ходить. А нижний - пытаются, и до сих пор безуспешно. Никому не удалось проплыть, какие-то фрагменты все-таки обносятся. Обнос тут практически приравнивается скалолазанию. Бзыбь так и продолжает занозой сидеть в мозгах отчаянных водников, а на прибрежных скалах продолжают появляться новые мемориальные таблички в честь погибших. При этом зачастую не удается найти ничего, тела, ошметки катамаранов, весла - все река забирает себе унося в многочисленные подземные каверны. Пешком идти вдоль реки по обеим каньонам - не вариант. Нижний - есть тропа, но очень хитрая, с кучей ориентиров типа: третья молодая пихта слева после молодого леска справа, коровья тропа вверх после пасеки и т.п. Без проводника лучше не соваться. И прямо по самому каньону - не пройти, надо залезать существенно вверх в гору. В одном месте обломился кусок скалы и рухнув вниз застрял между вертикальными стенками. Получился природный каменный мост. В зависимости от уровне воды, вода либо вся уходит под камень, либо хлещет через него сверху. Согласно книжке Бондарева и Арсению - по этому каменному мосту - только с веревочной страховкой пройти можно. Согласно очень авторитетному стар жилу, деду Василию - по нему псхинцы скот гоняют. Кому верить неясно, а проверить - не довелось.

Верхний каньон просто по берегу-лесу теоретически проходим. Но практически выглядит очень стремным, а тропы там и вовсе нет никакой. При нас обсуждалось, что одна из монахинь пять дней назад пошла в тех местах по грибы, и ее более не видели. Искали, искали, но шансов найти теперь уже мало.

Проплывая мимо котловины Псху Бзыбь ведет себя спокойно. Красивая широкая река, с заливными зелеными лугами по берегам. Но с мостами все равно напряженка, всего один и до него от деревни топать 8 километров. Едва кончилась деревня, пропала и автодорога. Пройдя более 40 километров по ней мы как-то растерялись и сразу же заблудились в лесу. И лишь немного соориентировавшись, я схватив банку синей краски, вернулся к концу села и принялся наносить на деревьях пометки, отмечая маршрут. Дело заспорилось и тропа весело побежала по заросшим грабо-буковым лесом тенистым склонам левого берега Бзыби. А затем, упав в долину на уровень речки, местность покрылась каким-то крокусовым безумием. Крокусы были везде, они пробивали свои фиолетовые лепестки к солнцу даже сквозь саму тропинку. Приходилось наступать на этот прелестный ковер, и прямо таки плакать от порушаемой красоты. Так мы и вышли к мосту.

На первый взгляд мост выглядел страшновато. Ветхие, выгоревшие на солнце и хорошо измочаленные водой доски держатся на двух ржавых тросах. Однако пройдя по мосту смею утверждать, что гималайские подвесные сооружения раскачиваются сильнее и шансов упасть побольше будет. Но Бзыбский мост безусловно красив своим особым "ветхим" шармом.

На противопожном берегу начинался луг. Особенность абхазских троп такова, что в основном их пробивают кор вы и лошади. И если в ущельях, на склонах, в лесу тропа видна нормально, то стоит ей вый на луг, как парнокопытные разбредаются кто куда. Ну и тропа тоже. Если выход с луга на противоположной стороне очевиден, то проблем нет. А если с той стороны абсолютно одинаковой стеной стоит лес, то найти тропу практически не возможно. Так в нашем случае и случилось. Причем луг тут "двусторонний". Найти выход с него к мосту - тоже затруднительно.

Подыматься нам надо на Гудаутский перевал, что будет по долине левого притока Решавы. Поскольку тропа не нашлась - пошли просто по камням и речке. Это еще одна распространенная ошибка. Речка достаточно скоро выдала такой обрыв и прижим, что мы в задумчивости остановились. Впрочем перемещение по речкам - ошибка не очень глобальная. Всегда понятно, где находишься и куда идти дальше. Впоследствии я не единожды снова прибегал к "хождению по воде". Вот и в этот раз, свернув направо, мы стали резко, иногда под углом 45 градусов, карабкаться вверх цепляясь за ветки. А через сто метров обнаружилась прекрасно набитая тропа к перевалу, та самая, что стёрлась на лугу.

Уже чуть повыше, в местах набора высоты, в буковом лесу, покрытом прошлогодними и позапрошлогодними опавшими листьями тропа также наровит скрыться. Копыта ведь не оставляют в листве следов. Но тут на помощь приходит интуиция, после многих лет путешествий просто чувствуешь, куда ведет тропа. Еще больше интуиции помогает людской вандализм. Обычно огорчаешься видя мусор, но здесь пачка сигарет или конфетный фантик - верный признак правильного пути. А обезображенные ножом вандала деревья – самый лучший ориентир. Не будь таких пометок – блуждали б в этом лесу неделю, а так – за два дня дошли. Отметки (неприличной не встретилось ни одной!) как правило указывают год написания и автора. Даты от 50-х до конца 80-х. Потом писать почему-то перестали, отметки зарастают мхом, кора размывает буквы, но все равно, все очень четко, и понятно, что рукой человека – т.е. путник на верной дороге. Отметки судя по всему простоят еще лет 20 или более, к тому времени мои мазки по маршруту голубой краской наверняка сотруться.

Заночевали очень вовремя, вновь помогла интуиция. Утренний путь показал, что далее до самого перевала ни одной стоянки, а это 5 часов. Поставил и палатку и уставшие уселись пить приготовленный на горелке чай неподалеку от речки. И тут сюрприз: метрах в 15 от нас, вниз по склону совершенно игнорируя туристов спокойной размашистой четверолапой походкой на водопой прет медведь. Наш чаепой так и стал поперек горла, а медведь скрылся в прибрежном кустарнике. Надо ли добавлять, что практически всю ночь так и пролежали, не смыкая глаз. И вроде понятно, что раз он сразу не тронул, то дела ему до нас более нет, и он ушел. Но это логика, а в душе – сплошной животный страх. А тут еще и всю ночь с деревьев с подозрительным хрустом падали сломанные ветки. Сколько по миру путешествую, первый раз вот так, живого медведя встретил, в естественной среде, где он – хозяин, а не в каком-нибудь цирке-зоопарке. Второй уже не так страшен показался, но об этом позже...

Планируемый утренний быстрый забег на перевал как-то не пошел. Тропа все выше и выше, по лесу, а потом и по заросшей двухметровыми лопухами поляне, и снова по лесу. Время идет, а перевала все нет. Тут-то нам впервые (и единственный раз за все мое трехнедельное хождение по горам Абхазии) попались туристы. Тоже двое, мальчик-девочка из Сарова, шли навстречу. Говорят что в первый раз в горах. Детально обсудили все что каждую из пар ожидает на спуске и подъеме соответсвенно. Только контактами никак не поменялись, а жаль.

Через 800 метров подъема, на высоте около 1500 метров, начинается наконец выполаживание. Хребет тут совсем не острая бритва с узким проходом перевала, а скорее какой-то широченный бардюр, через который надо перевалить на другую сторону. Вокруг заросшие лесом холмы, сначала попадаем в зажатый скалами проход с грозным названием «Волчьи ворота», потом пересекаем самую настоящую речку с приемлимой стоянкой (здесь останавливаются все, кто ходит через Гудаутский перевал, в обе стороны далеко далеко нет ни воды, ни ровных мест). Сам перевал (1566 м), не виси на нем табличка героям ВОВ (такое ощущение, что на каждом абхазском перевале шли бои), просто прошли б не заметив. По краям тропы густые - рододендроновые заросли, а со стороны моря, с юга, выползает туман. Загадочными силуэтами сквозь белое молоко смотрят деревья, и тишина вокруг. Снова как в сказке.

Спуск усталым путникам кажется бесконечным, но его разноображивает собирание грибов. Груздьями словно первым снегом, было усыпано лиственное дно леса. Всякому терпению приходит конец, и, не выдержав напора красивых, словно иллюстрация в энциклопедии, груздей, начинаем собирать грибы. Собираем лисички. Уже полный пакет, а спуск только только начинается. Грузди собирать бессмысленно. Нет такой у нас тары. Опята туда же, любой пень или дерево усыпаны грибными шляпками.

Чем ниже, тем четче и сильнее тропа. Последних пару километров она уже так разбита копытами скота, что превращается в болото, а путнику приходится скакать по обочине, периодически сваливаясь в грязь. Олеся весь путь прошла в шлепанцах и на данном этапе ей не позавидуешь. Наконец шумит долгожданная речка, все ближе и ближе к ней. Тропа сваливается в ручей, ручей сваливается в речку. Далее ничего нет. Просто одна речка, выкорчевавшая кучу деревьев, притащившая камней, насоздававшая острова и протоки. Но дорога дальнейшая исчезла, словно махнули волшебной палочкой и не было никакого стада скота, квасившуего грязь по ручью. Оборачиваемся назад и поражаемся местным путникам и пастухам. Впадающий ручей (и тропа в нем) законспирированы природой как следует. Ни намека на поворот, ни овражка для ручья. Берега речки абсолютно одинаковые – стена кустарника, не подступиться. На вымываемых водой берегах ни одного следа, найти тут поворот – под силу только местному, либо же вооруженному современной спутниковой навигацией. Отмечаем GPS-ом точку, мажу синей краской деревья до куда могу дотянуться (не удивлюсь, если следующей весной их смоет паводок). Уходим вниз, прыгая по камням и стволам через протоки.

Через двести метров на правый берег речки взбирается дорога исчезающая выше по руслу. Дорога двухколейная! Там сразу же поляна и долгожданная стоянка. С поляны отличный вид на гору Турецкая Шапка (которую из-за облаков мы так ине увидели). Не успели помыть почистить грибы, как появляется со своим стадом пастух Володя. И вот мы ночуем уже у него в балагане, он угощает нас мацони и обалденным местным вином (самое вкусное из многочисленных протестированных в Абхазии вин) , а мы его жаренными лисичками. Пастуху 70 лет, но впервые в жизни он пробует грибы. Сначала осторожно, но потом уже с нескрываемым аппетитом. Под такие грибы не грех и еще бутылочку вина достать.

До цивилизации – день пути по ущелью реки Аапста. Река так плотно переплетается с дорогой, что просто устаешь бродить. Развязать шнурки, снять ботинки и носки, обуть сандали, перебродить, посохнуть, надеть носки и ботинки. Пять минут. А через пятьдесят метров пути по новому берегу дорога вновь вываливается на брод. И самое сложное – никогда не знаешь, а что впереди, через сколько там следующий брод и есть ли он вообще. В тоге бродили то ли 7 то ли 9 раз на протяжении одного километра. Дополнительным издевательством служила собака Белка, увязавшаяся с нами в путешествии от пастушей стоянки. Белка совершенно не задумываясь с разбега перепрыгивала с камня на камень 2-3 метровые пролеты и радостно виляла обрубком хвоста на противоположном берегу.

Аапста показала нам большой водопалд на левом притоке, а потом сама запрыгала водопадами. По ущелью потянуло ветром, оно здесь узкое и воздужные массы с морского побережья двигаются в горы. Проходим заброшенный и проржавевший военный грузовик в кустах и памятник трагически погибшему геологу Курочкину. При прближении цивилизации, ожидани явкусной еды в ресторане, холодного кваса и теплого моря усталость просто психологические рассасывается и ноги словно сами несут. Тем более дорога вниз. Три километра, брод, и подъем наверх, к Хабю. На подъеме очередное, сложно преодолимое препятствие. Просто сумасшедшие заросли ежевики на обочине. Кусты ломятся от ярко черных ягод. Запихиваешь их все в рот, а они снова и снова появляются то здесь, то там. Скорость передвижения падает до черепашьей. Однако до Хабю мы все-таки добираемся, отсюда да Ачандары оказывается еще каких-то немысленных 8 километров, а карта у меня давно уже кончилась. Однако несмотря на то, что Хабю – это не населенный пункт, а скорее полузаброшенный дачный поселок обнаруживается «Нива» с абхазами. Они выехали в горы пособирать ежевику, и с заполненными ведрами возращаются в Ачандару. Ежевика собирается для компота, а не вина, что удивительно. Говорят, что для вина – виноград, и нечего тут изобретать. Ежевикой тут питаются похоже все. Из кустов вылетает испуганный заяц и кубарем несется куда-то прочь, только и мелькают бело-коричневые уши и лапы. Автостоп в самой Ачандаре длился ровно 10 секунд, не успели мы вылезти из «Ниваы», как попутный УАЗик уже вовсю сигналил своим новым пассажирам. Водитель – житель Краснодарского Края, имеет дачу в Хабю, в вчера на даче потчевал скромными абхазскими явствами наших саровских знакомых ребят. Не задумываясь мчит нас 13 километров до трассы, а потом уж заодно еще столько же до Гудауты, где пока еще не успело сесть в море солнце. Под плеск волн исполняем в придорожном кафе все свои гастрономические мечтания последних дней, а орбуз доедаем уже на галечном берегу, под шелест звезд и шепот дрожащей лунной дорожки в море.

Image 1 of 1 Maximize imageRestore image Псху - Решава - Гудаутский пер. - Хабю

Image 1 of 1 Maximize imageRestore image Макико. Начало пути на Гудаутский с юга

В Гудауте пробыл я полдня, и за это время произошла замена в составе участников. Олеся отбывала обратно в Москву на работу. Кстати у нее получилось замечательное и компактное по времени путешествие. Берем на работе отгул на неделю, вечером пятницы, в полодиннадцатого сажаемся в поезд до Адлера и совершаем удивительное по насыщенности и погружению в природу путешествие по маршруту Рица - Авадхара - Анчхо - Псху - Гудаутский пер - Хабю. Полдня валяемся на берегу моря принимая солнечные ванны и барахтаясь в волнах, после чего возвращаемся в Адлер и вечерним поездом (9 или 10 вечера) отправляемся домой. В Москве остается еще полдня чтобы прийти в себя, и в понедельник новым человеком выйти на работу. Рекомендую.

Вместо Олеси из Моск прибыл Шанди. Не успел он толком искупаться в море, как уже был обокран. В Абхазии воруют очень активно и нагло, везде вдоль побережья или прочих мест скопления туристов. В чем бы вас не заверяли гостеприимные абхазы, воры там были, есть и будут всегда, пусть даже они и позор нации. Мне и Шанди довелось побывать во многих странах мира, объехать полмира по сути, но по нашему обоюдному мнению Абхазия - самая воровская страна в мире. Именно воровская, а не грабительская, бандитская и т.д. (Хотя мы конечно пока еще не гостевали в Сомали или Бангладеше). Чтобы там не говорили, но лучшее средство борьбы с ворами - это собственная бдительность туриста, постоянный мониторинг своих ценных вещей. У купающегося Шанди увели фотоаппарат и КПК, у меня, посетившего интернет-кафе возле Главного Рынка Сухуми, мобильный телефон. Телефон увел охранник интернет-кафе! Он бы увел и GPS, да просто толком не понял, что это за штука такая. Собственно и был застигнут за задумчивым разглядыванием и оценкой вытащенного из клапана рюкзака девайса. Ну да хватит о плохом, хорошего в Абхазии все равно неисоизмеримо больше.

Перебршись из Гудауты в Сухуми переночевали у гостеприимных русских женщин-туроператоров, активно помогающих написанию путеводителя. А утром двинулись на север. Автостоп с Шанди шел куда менее успешно, чем с Олесей, что и неудивительно. На маршрутке доехали до Яштхуа, а оттуда за доплату водитель ради нас довел свой микроавтобус до села Шрома. Село грузинское, людьми покинуто. На пустынных улицах иногда можно встретить пасущихся по огородам коров. Один дом все-таки обитаем и на обратном пути мы наблюдали странное зрелище. Огромное село мрачных развалин с пустыми глазницами окон, и единственный светлый, ярко горящий всеми своими лампами дом. Окна двери нараспашку, словно попытка поделиться своим светом с соседними домами, оживить их.

В Шроме пробыли недолго, ровно минуту. Время ушло на то, чтобы достать из пакета с целью завтрака купленный утром на рынке засоленный в корейском стиле бамбук и горячий хлеб. И едва от предстоящего гастрономического наслаждения заурчало в животе, как на дороге заурчал и остановился УАЗик. Этот полноприводный автомобиль был явно готов проехать куда дальше предыдущей ГАЗели, но к сожалению тоже за деньги. Впрочем поскольку нам было все равно по пути, деньги оказались небольшими, особенно если оценить проеханную часть маршрута. Сутки пешего хода преимущественно вверх. УАЗик доехал до конца, дальше ехать было некуда, двухколейная дорога закончилась. Четверо абхазов ехали на рыбалку. Причем ехали второй раз подряд. Вчера они уже приехали на тоже место, что и сегодня. Но на соседней рыбацкой стоянке один рыболов перебрал лишнего, пошел в туалет и свалился с обрыва. Будь он трезвым - убился бы точно, обрыв был высокий. Но пьяный выжил, был случайно замечен на дне ручья одним из наших попутчиков, и в срочном порядке госпитализирован на УАЗике в Сухуми. А наши рыбаки вчера даже удочки не успели закинуть, сегодня - вторая попытка.

Проезжаем залитое солнцем и совершенно пустое Ахалшени. Когда-то здесь жили греки, но во времена великого советского переселения народов греки были выгнаны отсюда и появились грузины. Ахалшени с грузинского так и переводися, примерно как "Новое твоё". Во время последней войны были выгнаны грузины. Заброшенная и пустая греческая церковь. УАЗик едет по дороге усыпанной созревшими яблоками, проскальзывая в местах усыпанных ярко желтой алычой. Рассказывают что медведи с окрестных долин частенько выбираются сюда полакомиться сладкими плодами.

Нас долго трясло и качало, все кроме водителя кемарили, а потом машина вдруг оказалась в Цимуре. Вообще-то мы планировали подыматься в Псху через Двуречье и перевал Доу, это - по Западной Гумисте. А привезли нас на Гумисту Восточную. Сам водитель в Гумистах и перевалах не ориентировался, ему б только бы где рыбу ловить. Я же, сидя в кузове и подремывая, глядел на компас. На север - ну и ладно.

Нас встречала егерь Ольга Валентиновна, сама себя величающая ЦеЦе, что означает Царица Цимурская. Первым делом она совершенно экспертно определила, что приехали мы не туда, Гумиста другая. На правильную Гумисту, хоть она всего лишь за хребтом в двух километрах нам не пройти. Тут не то место, где можно тупо лезть вверх в гору по азимуту. Звучит на слова убедительно, да и чисто внешне хребет выглядит внушительно. Нам либо ехать обратно (ехать не на чем, а пешком если - то сутки), либо не отчаиваться и идти в свое Псху, но не через Доу, а через Химсу.

Через ту самую Химсу, от которой отговаривал пару дней назад Арсений. Отговаривал следующими аргументами. Первый. Весь горный узел, связвающий верховья Восточной Гумисты, Чхалты и Бзыби заминирован. Там, за заснеженными перевалами, лежит Свободная Сванетия. Ей по барабану, что чисто территориально она находится в границах признанной Абхазии и официальной Грузии. Сваны не признают никого и сами себе хозяева. Именно оттуда вооруженные грузинами бандформирования совершали дерзские партизанские заходы в зависимую Абхазию. Основной целью было добраться до оставленных в панике бегства грузинских тайников в поспешно брошенных селах Ахалшени и Шрома. Ну а если повезет - можно и в Сухуми чего-нибудь пощипать. В общем абхазские войска не долго думая и от греха подальше заминировали наглухо весь горный узел. Год назад, под шумок южно-осетинского конфликта в Свободную Сванетию (абхазскую ее часть) вошли российские войска и вышибли оттуда все бандформирования. Но мины на перевалах так и остались. Второй аргумент - заброшенность тех мест. Охотники давно уже не там ходят, туристы тем более. Тропы заросли. Пихты растут в несколько обхватов толщиной, много поваленных деревьев - не пройти, не проползти. Людей никаких нет, только дикие звери. Случись что, неделю выходить к цивилизации. Третий аргумент климатический. Ледник Химса - самый близкий к Черному морю ледник Кавказа. Летом температура очень высокая и он активно испаряется. Горы закрыты густыми облаками, в пониже, в долинах идут бесконечные дожди, лес всегда мокрый и мрачно гниет в глухих ущельях. Стоит ли говорить, что при сообщении всех трех фактов о Химсе, Шанди лишь крякнул от удовольствия и засобирался в те края. Мы решили, что нам однозначно повезло, раз выпал шанс проверить себя и пройти через Химсу.


падение воды на СхГЭСЦарица Цимурская уверяет, что тропа на Химсу отсюда есть, совсем недавно туда ушли на лошадях охотники и даже какие-то конные туристы ведомые ее братом. В Цимуре хозяйствовать помогает ей пожилая еще одна пожилая, но очень бойкая женщина Нина, да молодая студентка-практиктанка из Москвы. Студентка людей сторонится, бегает вверх-вниз по реке и засовывает в нее градусник, научные наблюдения проводит. Но посто так не отпускает и мы остаемся в Цимуре до утра. Питаясь по пути плодами лавровишни идем смотреть 1-ю очередь Сухумской ГЭС. Сопровождающая нас собака начинает гавкать. "А, ну это она медведя привечает. Они старые знакомые. Он ее словно мячик подкидывает, играются," - поясняет егерь.

Сухумская ГЭС появляется из-за поворота реки. Величественное здание, сооруженное еще в 1948 году. Проработало почти полвека, простояло нетронутым всю последнюю войну, однако природа забрала себе обратно ранее отвоеванное у нее человеком. В 1995 случился сильный паводок, который ворвался в машинные залы и все порушил. Женщина пытается нас расспросить о подробностях аварии на Саяно-Шушенской ГЭС, но мы и сами ничего толком не знаем. "Вот так и получается: немцы пленные построили, грузины не тронули, разрушила природа, абхазы разворовали на цветметаллы, а восстанавливать теперь все будут русские на свои деньги," - рассуждает Ольга Валентиновна. От станции через тот самый непроходимый хребет до долины другой (Западной) Гумисты, где путь на Доу, проложен тоннель более чем двухкилометровой длины. В эпоху войн по тоннелю ходили партизаны с диверсионными и снабженческими целями. Нынче же тоннель плотно забит илом.

Картина на станции действительно впечатляющая, скорее из какого-нибудь апокалептического фантастического фильма. Лианы обвиваются остатки массивных проржавевших механизмов. В машинном зале - плотина из нанесенных дров и камней, птичье гнездо в распделительном щитке. Вот вот из подвала выйдет последний оставшийся на Земле Homo Sapiens или выкатится робот-мусорщик E-Wally.

Никуда не идем, остаток дня посвящаем чтению и починке палатки. Выяснилось, что в Гудауте на пляжу осталась одна из дуг, заменяем ее выструганной и подогнанной под размер тросточкой. Вообще путешествие на Химсу еще не началось, а у нас уже серьезные проблемы с палаткой, отсутствует ложка, миска, сахар, и промокла туалетная бумага, однако мы преисполнены оптимизма.

Вечереет. Возвращаются со своей рыбалки наши утренние попутчики. В котле весело булькает ароматная уха и плавает картошка и пятнистые тушки форели. За стаканом домашнего вина завязываются разговоры. Больше всех конечно же повествует егерь Ольга Валентиновна, а все остальные слушают удивительные истории из ее более чем 20-летнего егерства в здешних местах. После войны пришел сюда ее отец, очень любил он природу, да так и остался тут. И ее жизнь вся прошла в гумистинских лесах, выбирается в Сухуми только пару дней в году.

"А вот на проошлой неделе менты поганые (даже в Абхазии такие есть) приехали с электроудочкой и поубивали всю рыбу. А там у нас городище древний, кто, когда построил не известно. Еще вот черноюморная история о "шоколадном трупе". Пропал мужик. (Пропасть немудрено тут, свое хозяйство егерь ласково называет "Бермудским треугольником"). Нашли случайно, по запаху, он там весь шоколадный и лежал на дне ущелья. Никто не отважился идти, выносить его оттуда. Тогда еще будучи несовершеннолетней девчонкой я встала и сказала, что я пойду. И пошла. Да, Ольга Валентиновна из тех, что коня на скаку остановит. А точнее не коня, а медведя. Повадился тут один улики ее таскать. Бывает по пять штук за ночь уносил. Ну мы и засели ночью с ружьем. Часа в три появился. Батюшки! Страшила то какой! Килограмм за 200, ростом за 2 метра. Ну всадили мы ему пулю. И пропал сразу же. Не убежал, а затаился. Темно, где он там не видно. Сидели ждали друг друга. Ну что делать? Надо до хаты идти ружье перезаряжать. Только двинулись, он на нас пошел. Бегом к вагончику, дверь перед самым носом захлопнули, барабанил еще нам. В общем восемь раз мы его стреляли. Потом, когда шкуру уже снимали, посмотрели - первый выстрел горло прошиб ему, смертельный. Много крови еще натекло там где он лежал. Почуствовал, что смерть его пришла, отомстить решил, затаился."

Всю ночь нам с Шанди снились медведи-зомби и храбрые 14-летние аборигенки. А утром отправились на Химсу. "Сперва по дороге два километра и будет поворот вправо", - напутствует Ольга Валентиновна. Поворот мы конечно проскочили мимо и больших трудов стоило его все-таки найти. После уцепившись в тропу изо всех сил старались конский след и навоз не упускать из виду.


С Олесей ходилось хорошо и быстро. С Шанди получается и вовсе какой-то прямо таки олимпийский забег. Чувствуется засиделся без серьезного треккинга парень, все по каким-то больше тусововочным местам. Идем со скоростью экспресса, хотя чисто внешне подъем дается тяжело. Тяжело дышится, расслабленные мышцы только-только начинают снова входить треккингоый режим. Организм решил сразу же перед тяжелой физической нагрузкой избавиться от всего лишнего. Половины рулона туалетной бумаги как не бывало. Первых 200 метров подъема задача используя интуицию и засечки н дереьях не потерять тропу и выйти на правильный хребет. А по нему уж дойдем. Тропа иногда траверсирует, но нигде не спускается. Теперь если хоть какая-то соблазнительная тропка вниз — это звериная. Пойдешь, не вернешься. Егерь предупреждала. В одном месте все-таки задумчиво остановились. Тропы не видно, а хребет как-то расширился, стало не очевидно. Но впереди послышались шумы и скоре показались всадники. Охотники, создавшие и регулярно поддерживающие конную тропу на Химсу спускаются вниз. Все как на подбор, одежда хаки, суровые лица с морщинами и иногда шрамами, у каждого за спиной автомат Калашникова. Поздоровались и проехали вниз, а мы с Шанди долго еще сидели и обсуждали, не тот ли это разбойничий отряд сванов и грузин, ради которых весь горный узел и заминирован.

Долго ль шли, коротко... На самом деле очень долго, среди всех дневных переходов-подъемов на перевал этот был самым большим по расстоянию. 1500 метров подъема, при расстоянии 8 км (по прямой GPS показывает, а тропа виляет), 8 часов ходьбы двух свежих, начинающих путешествие мужиков. Ни одной точки водопая по пути. Точнее человеческого водопоя, лужи «для коней» встречались. Лужи булькали. Обрадованные наличию родничка и вооружившись кружкой я бросился к лужам. Лужи обрадованные нежданному потребителю воды забулькали активнее. Оказалось, что «булькают» барахтающиеся головастики. С водопоем решено повременить до вечера.

По мере подъема заметно меняется растительность по высотной поясности. Лиственные леса превращаются в хвойные. Нас же поразила черника ростом с человеческий рост. Такая же голубика (отличается от черники бордовостью листьев). Вечереет и мы как раз выходим на альпики. Названия тут забавны: альпийские луга — альпики, улья — улики. Вокруг плотный туман. Вдруг в разрыв тумана совсем рядом с нами высовывается огромный скальный зуб — гора с горделивым названием на карте 2031. Самое удивительное — вдруг заработала связь, причем очень уверенно. Такой отрезок здесь — 200 метров, видимость Сухуми и моря — прямая, менее 30 км. Вниз по маршруту мобильной связи нет двое суток пути, вверх по маршруту ее нет вовсе. Альпики имеют тут очень крутые склоны, сам хребет превратился в скальную стену. Идем под ней справа. Пьем из долгожданного ручья, хребет поворачивает вправо на 90 градусов, альпийские склоны туда же. Хребет неожиданно разбегается в стороны, представляя гигантскую сцену с альпийскими декорациями, пополненные скалами и водопадами. По центру сцены стоит малюсенький (на фоне декораций) охотничий балаган. Едва мы дошли до него, как совсем стемнело. Оставалось только спать, пошуршав предварительно по небогатым запасам оставленным в балагане. Вкуснейший сулугуни, кукурузная крупа и варенье оставленное на дне и по стенкам банки. Определяли вкусовыми ощущениями варенье весь вечер и лишь к утру догадались. Инжирное! Пошуршать помимо нас в балагане решила и мышка. Славно профессиональный скалолаз, вверх тормашками, цепляясь всеми своими пятью конечностями, она карабкалась по нависающим балкам к подвешенному на на столбе на гвозде пакету с продуктами. Восхождение было успешным, на финише восходителя ждала заслуженная награда: шоколадные конфеты.

Утром с гигантской каменной сцены открылся обалденный вид в соторны зрительского зала, на запад, на весь Чедымский горный узел. «Вязанка» острых пиков, каменные хребты, зеленые склоны. Совсем вдали виднеются «лунные» пейзажи Бзыбского карстового плато. Декарации сцены постепенно, с внимательным изучениме карты обретают свои имена. Тут вершина и перевал Дзыхва (об слов «вода» и «гора»), хребет Буру, ложбина озера Кот-Кот. То ли гора-вода, то ли тот самый, испаряющийся ледник Химса иноват, но уже к 9-10 утра виды затягивают облака. Все время от пробуждения до 9 вместо фотографирования (о чем немного теперь жалею) мы потратили на поиски дальнейшего пути. Догадаться было не просто, но мы «взяли этот вопрос». Оказалось, что дальнейший путь лежит … назад! Там тропа незаметно расщепляется на левую (по которой мы пришли) и правую, спускающуюся с альпиков вниз, сначала на огромнуую поляну, а потом ныряющую вправо в лес. Путь в итоге лежит вдоль хребта Буру, но по траверсу лесных склоно на высоте 1700-1800. Не будь здесь лошадей до нас — не пройти. Уже ни засечек, ни фантиков, ни хорошо оттоптаных фрагментов тропы. Только копыта и конский навоз. Пересекаем три реки и тропа снова уходит направо вверх, к альпийским лугам. Для ориентирования теперь уже не осталось никаких козырей, конские следы и навоз поглотил молодняк. Лес 10-15 летнего ярко-зеленого орешника. Продираешься и видно под ногами полметра, не дальше. Пришлось доставать из рукава два последних козыря — интуицию и навигационный GPS-приемник. На альпики вышли, а под ногами все-таки осталась виляющая теперь серпантинов вверх дорожка.

Палящее солнце, черника и подъем вверх пытаются изнурить уставших при продирании сквозь молодой лес путников, но мы не сдаемся и упорно ломим в гору. Природа сдается, и выключает солнце. И вот мы уже на перевале Уим, высота 2350. Издалека перевальную седловину определить невозможно, путь просто пересекает одинаковый на всем протяжении хребет в произвольном месте. Перед нами открыается долина верховий Лыкомы (притока Восточной Гумисты). Нам — на тот берег долины, где наконец-то виднеется перевал Химса. Надо пройти большой петлей через верховья, чтобы не опуститься глубоко в долину. Конец лета, и уже скоро новая осень, зима, а саму Лыкому мы переходим по нерастаявшему снежному мосту, 2100 над уровнем моря. Еще несколько ручьев нет никаких ровных мест под стоянки, но уже под самим перевалом прекрасные кемпинговые пространства. Останавливаемся, чтобы решающий штурм совершать уже с утра.

Бодренько забегаем на высочайшую точку маршрута, перевал Химса, 2467 м. Тут просто здорово, еще утро и облкаков не натянуло. Скальные стенки массива Химса и Келасури. С юга, откуда мы пришли огромное голубое подперевальное озеро, на запад видно далеко-далеко, до самого ГКХ. Это долина Убыша, спускающегося к лесам верховий Бзыби. Сами леса чуточку выглядыают, словно из под полы, откуда-то снизу. На перевале вместо ожидаемых мин - аккуратная кучка паторонов. Именно патронов, а не гильз. С красными, зелеными ободками и без ободков. Самые разные. Впоследствии жители Псху укоряли нас, что мы не захватили патроны с собой, можно было б дарить псхинцам или продавать. В хозяйстве все полезно, особенно патроны, которые уже кончаются, а с новыми поставками — напряженка, войны то нет. Это редкий перевал (среди простопроходимых категории н/к или 1А), на котором не установлено обелисков или памятных табличек героям ВОВ. Зато весь перевал буквально уставлен крестами, а на перевальном камне, рядом с патронами лежит выплавленная фигурка Христа. Изумительная работа напоминающая по своему стилю работы мастеров древнейшей индийской цивилизации Махенджо-Даро.

Тропинка весело бежит вниз по лугам, покрытым красивейшими травами. Вдруг на одной из полянок лошади. Много, штук восемь. Все привязаны. Вот и стоянка хозяев обнаружилась, в беспорядке по лагерю разбросаны остатки, шкура и копыта недоеденного тура, военные пакеты с консервами, плавленным сыром и сгущенкой, вино. Пообедали пока хозяев нет и двинулись дальше вниз к Убышу. Сразу же стало понятно, что лошадиная тропа на этой стоянке и закончилась. Дальше покрытыя рододендроном склоны и трава, трава по пояс и выше. Иногда выскакивали на хорошо промятую в высокой траве тропу, радостно бежали по ней до первой лежанки или туалета, где понимали медвежью сущность тропы. Шли б и по медвежьим, да только как выяснилось медведи цели спуститься по Убышу вниз до Бзыби не ставили, и тропы свои топтали постоянно куда-то в сторону ежевичников. Начался лес. В нем иногда удавалось обнаружить остатки старой охотничьей тропы 20-летней давности, но фрагменты эти имели обычно протяженность метров 50-100. В итоге в какой-то момент стали идти прямо по берегу Убыша. Лес вдоль реки расступается и по ней начинает бурно произрастать малины. Вот мы и застряли на очередном препятствии. А через полчаса, уже хорошо отожравшись сладкими красными ягодами, обнаружили, что «попали». С тех пор каждый раз попадая в малинники, мы с тревогой ожидали наступлнения какого-нибудь очередного «попадания». А в этот раз случилось следующее: река резко сжимает берега крутыми отвесными склонами. Выбираться пришлось если не скалолазанием, то скорее гравий-песко-глинолазанием. Закончив лезть вверх путь продолжили по постоянно осыпающейся узкой полочке, вниз тут лучше было не смотреть. Все обошлось, мы снова в лесу с фрагментами старой охотничьей тропы, спускаемся прямо к слиянию Убуша и Бзыби.

На противоположном берегу Бзыби поманил своей крышей очередной летник, достойный приют уставшим за долгий и тяжелый день путникам. Да вот только летник на другом берегу. Описанного в книжке 1981 года добротного моста даже следов не нашлось. Веревки понятно дело никакой. Нам повезло. Удачно сошлись три фактора. Во-первых Бзыбь создала здесь остров, то бишь две протоки, и первая протока перебродилась совсем без проблем. Во-вторых начало сентября — самое маловодное время. В-третьих уровень воды вечером ниже чем весь остальной день. Но все равно этот брод до сих вспоминается с каким-то ужасом. Для начала потратили почти час времени обходя весь остров и суясь во все потенциальные броды. Правильный (и похоже единственно возможный вариант помогли найти куски полиэтилена, видимо оставленные предыдущими бродящими). Брод был … Ну для деликатности скажем на уровне чутьниже пояса. Напор очень хороший. Будь тут со мной (165 см роста, веса около 75 кг плюс рюкзак) не примерно такой же по весу и более высокий Шанди, а, например легкая Олеся, чем бы брод закончился неизвестно. А тут, собрав волю в кулак, и успокоив панику, пытаясь потверже ставить ноги, каждый с двумя палками (переставлять палки и оказалось самой сложной задачей), слегка пошатываясь под напором воды, мы прошли. Помог видимо психологически и первый пробный заход, без рюкзака, удавшийся мне. Недостающей смелости добавил факт нахождения летника на той стороне. Пербродя по полной ощутили смысл выражения «Рубикон пройден». Обратного пути теперь точно нет.

Image 1 of 1 Maximize imageRestore image Цимур - Дзыхва - Уим - Химса - Убыш

Image 1 of 1 Maximize imageRestore image Дзыхва

Прямо перед входом в летник стоял таз, в котором находились две манящие полуторалитровые баклашки вина. Еще одна, пятилитровая, находилась внутри домика. Разогнав ос, бесстыдно сожравших практически полностью пачку сахара, мы приступили к своей трапезе. Нормы приличия мы соблюдали, но стоит заметить, что летник прямо таки ломился от переполнявшей его еды. Например, в качестве подставки под свечку тут использовалась нетронутая банка тушенки. Мешок помидоров уже начал портится, и та же судьба начинала грозить мешку огурцов. Мешок с камнями при проверке оказался мешком с хлебом. Но самым запоминающимся продуктом оказались две бутылочки ткемали, из красных и из желтых слив.

Утром уходить даже не хотелось, но мы все же тронулись в путь. Какие-то мелкие тропки окружающие летник со всех сторон сразу же исчезли. Тут то мы и призадумались, а как все это богатство сюда попало. Столько всего даже на лошади то не привезти, а уж если и лошадиных троп нет. Однако утром следующего дня будучи километрах в четырех от летника я услышал стрекот вертолета, и все стало на свои места. А мы даже начали жалеть, что никаких припасов с собой из домика не прихватили.

Вы наверное спросите почему всего 4 километра прошли? Ведь до вчерашнего дня мы разменивали километры десятками. Все просто. Исчезла тропа. Обозначенной хорошей и единственной дороги из верховий Бзыби в сторону Псху не было. Сначала мы честно ее искали. Весь правый берег Бзыби пересекал ручеек с небольшим овражком. Шанди ушел по ручейку километр вниз, до слияния с Бзыбью. Я ушел по ручью километр вверх пока склон не начал совсем круто уходить под небеса. Тропы нигде не было. Мы надеялись, что в нескольких местах, где на карте в эту мнимую тропу вливались другие, спускающиеся с верхних пастбищ, тропа снова оживет и возникнет под ногами. Надежды были тщетны. На второй день ходу от летника мы поняли, что одни в этом дремучем лесу. Не только геогрфически сейчас одни, но и во временном плане. До нас тут действительно много много лет не ступала нога человека. Косвенным подтверждением тому служили насечки на деревьях. Да, они иногда встречались, но продираясь от одного помеченного дерева к следующему мы понимали, что тропа безнадежно заросла. Сами засечки были удивительны. Датируемые 50-ми годами прошлого века они знакомили нас с невиданными доселе на деревьях буквами греческого и грузинского алфавитов. Правда сообщений за подписью Ясона и аргонавтов мы, сколько не высматривали, найти не смогли.

В середине первого дня гроза, громыхавшая до сих пор где-то недалеко по верховьям ущелий и окрестным скалам, настигла наконец-то путников. Мы выбрали высоченную пихту и засели под ней, а кругом полился ливень. Ливень не ослабевал, а только усиливался, и наконец, минут через 40 пробился сквозь густые хвойные лапы. Сидеть дальше стало бессмысленно, везде одинаково мокро. Пошли дальше. Быстро намокая и в тайне надеясь, что где-то в глубине рюкзака останутся сухие вещи для сна.

По нашему берегу пришел к Бзыби большой приток. Псыш. Опасения он вызывал порядочные, на карте обозначен идентично Бзыби (через которую пеправлялись вчера), а тут еще и проливной дождь идет. Псыш, разворотивший словно неосторожный будозерист свои берега, бурлил коричневой водой. Высматривая брод мы стояли на берегу под огромным деревом, и прямо из под его корней вырывался мощный проток. Псыш подмывал очередную жертву. Наконец брод высмотрен и мы выступаем на штурм. Было менее страшно, ибо опыт брожения уже есть. Только в этот раз из-за мутности воды совсем не видно дна, глубину следующего шага не оценить. Когда казалось все уже пройдено у дальнего берега оказалась яма, так что искупаться до пояса таки пришлось. При лихорадочном выбирании из этой ямы на берег я умудрился вышибить ногой прямо из речки форель. Мокрая серебрянная тушка отчаянно билась всем телом по камням и умудрилась таки спрыгнуть обратно в мутный поток Псыша.

Разбивать лагерь решили на папоротниковом поле под раскидистыми кронами грабов и буков. Мы были настолько промокшими, что в этот вечер даже потратили время на костер. Разжечь его в мокром лесу было непросто, но помогла горелка, на которую первоначально я навалил множество веток, а потом выдернул из под них горелку. Дождь, взявший передышку на ночь, снова пошел с утра. Но мы уже успели вылезти из палатки и собраться. Ничего пережидать на этот раз не стали и пошли по азимуту. Внимательно изучив карту, мы старались идти в том направлении и на той высоте, где на карте пролегала тропа. Сразу после Псыша Бзыбь начинает уходить в свой верхний каньон, а тропа отчаливает от русла постепенно все выше и выше, если ошибиться высотой или азимутом можно оказаться на слишком крутом склоне перед каким-нибудь обрывом. Впрочем у нас это все равно успешно получалось.

Безтропье превратило местность в настоящие джунгли. Запомнился спуск к ручью с обрыва, в котором мы подобно черепашкам-ниндзя, просто держась за лианы и без опоры для ног спускались несколько метров. Папоротники, крапива, лопухи выше человеческого роста. Приходилось размахивать треккинговой палкой словно мачете, но это не сильно помогало. Конечности быстро покрылись царапинами, ссадинами, синяками и ожогами. Исполинсие деревья, поваленные поперек азимута, через некоторые из которых не удавалось перелезть, и мы подобно спелеогом лезли под ними. Все это - под непрекращающийся аккомпонемент дождя. Прямо из под ног вспархивает перепуганная куропатка, резким стартом пугая нас самих. А вот "вспорхнул" из под ног и медведь. Ливень был настолько сильным, что спрятавшийся в какой-то яме косолапый просто не услышал подбирающихся людей, среагировав, только когда осталось менее полуметра. Мы его тоже не видели. Выскочив словно чертик из табакерки небольшой мишка (соразмерно человеку) дал резкого деру, только и сверкали его ладони. Мы даже испугаться не успели, правда бежать вдогонку тоже не стали.

Вообще согласно неофициальной статистике горники и альпинисты, будучи в каком-нибудь суровом автономном путешествии в своих беседах 5% уделяют женщинам, 10% уделяют обсуждению погоды и сложностей предстоящего маршрута и 85% бесед посвящают гастрономическ темам. У нас же получался совсем другой расклад. Гастрономия и женщины процентов по 5, столько же высокоинтеллектуальные беседы об искусстве и литературе, а все остальное - впечатления о творящемся вокруг нас и предстоящих испытаниях. Беседа выглядела примерно так:
- ###### !
- ###### ! А вот это вот настоящий ######.
- Ой, ###, вот это ###### так ###### !
- Ух, ты, а посмотрите вон там что будет?!
- Да, это по-настоящему достойный ###### !

Особенно тяжелым было то место, где нарисованная на карте тропа пошла вверх, выбираясь к альпикам. Склон густого труднопроходимого леса просто резко и круто ушел вверх (когда-то существовавшая тропа видимо наворачивала здесь серпантин). Но мы набрали уже такую физическую форму и ходовую скорость, что лишь с энтузиазмом бросились на новое препятствие. И вот, спустя двое суток пути со средней скоростью 300 метров в час, мы вырвались на альпийские луга и наконец-то получили возможность оглядеться. Словно по сигналу в этот момент прекратился дождь. Пройденная долина верховий Бзыби, дышащая свежестью и какой-то своей заповедной первобытностью, лежала у наших ног. Могучая и шумная река, слышимая даже здесь, блестит далекой полоской в лучах солнца. Картину довершал мощный хребет ощетинившийся пиками вершин и труднопроходимыми щелями перевалов ведущих в российский Домбай.

Путников, прошедших сквозь огонь, медные трубы, воду, и еще много раз воду, а также джунгли, остановили маленькие невзрачные кустики. Это была черника (обычная, не с человеческий рост). Ее было столько много, что мы забыли обо всем на свете и надолго засели в ее зарослях. По характеру передвижения, питания и пищеварения мы уже давно ассоциировали себя с медведями. Опомнились, только когда стало реально темнеть. На наше счастье на альпиках обнаружился ручеек, возле которого смогли найти маленький пяточок ровной местности. На тучи мошкары внимания уже не обращали.

Утром среди бурных зарослей альпийских лугов обнаружилась худенькая тропинка, ведущая в сторону хребта и перевала Гваштхва. На самой хребте, прямо на тропинке, обнаружились огромные и красивые подосиновики, коих мы набрали два мешка, с целью отобедать, когда спустимся по ниже к воде и дровам. Куда спускаться было уже видно, огромная поляна с названием Грибза словно подчеркивала выбранное нами обеденное меню. Сразу же после выхода из леса на поляне обнаружился домик. Не простой продуваемый и холодный летник, а настоящий, отлично сколоченный из бревен домик с крутопокатной крышей. Такие крыши тут делают во избежания их провалов зимой и всеной от выпадающего, но не задерживающегося на таком углу снега. В домике были хозяева, дед Василий и его внучок Пашка. И хотя времени было всего полдень, хозяева заслуживали того, чтобы приостоновить наши бегущие вперед к Псху планы и задержаться здесь. Домик оказался пожалуй самым удивительным местом за все время путешествия. Мы варили грибной суп в огромном котле, Павлик видел на нарах и взбалтывал трехлитровую банку с молоком (к вечеру в ней образовалось очень вкусное масло), а дед Василий сидел и рассказывал истории своей жизни и истории села Псху. Он – чистый псхинец в пятом поколении.

Из дневника Шанди:
Был тут у нас один мужичок. Во время войны попал в плен, переметнулся к немцам и обучался на шпиона. После победы его хотели расстрелять, но он написал слезное письмо Калинину – мол, нас, грузин, и так мало осталось, пожалейте-помилуйте! Дедушка смягчился, и его всего лишь посадили на двадцать пять лет. Отсидел свое, вернулся в колхоз. Председатель и спрашивает – чему, дескать, обучен?
- Диверсионно-подрывной деятельности! – отвечает тот.
- А кем хочешь работать в колхозе?
- По специальности!
Плюнул председатель, не взял его. Тогда тот фактически отобрал у колхоза старый земельный надел своей семьи – с диверсантом все боялись связываться. Там и жил до старости…

Один горшечник целый год лепил горшки из глины, а потом все сделанное вез продавать на ярмарку. И вот как-то перевернулась его телега, разбился весь товар. Сидит он, плачет. К счастью, проходил мимо добрый человек и подучил его размолоть черепки в порошок и продавать его как средство от блох. Послушался горшечник, и так бойко торговал, что выручил вдвое больше обычного. Почти все продал, и тут одна бабка его спрашивает:
- Милок, как применять твое снадобье?
А тот и отвечает:
- Очень просто! Надо поймать блоху, открыть ей рот, всыпать немного порошка и отпустить. Она будет чахнуть, чахнуть, и скоро сдохнет.

А еще у нас один парень очень любил милицию. Работал он милиционером в Псху, продал все милицейские винтовки и заявил, что их украли. Его, конечно, уволили, он и уехал к морю. А потом нашли одну из винтовок, собрали доказательства. Надо было его сажать, но прежде – доставить обратно в село. А в Сухуми служил тогда начальником милиции один хитрый мингрел. Он пригласил к себе парня и говорит: появилась у меня снова вакансия милиционера в Псху. Думаю ее тебе отдать. Хочешь?
- Как не хочу! – отвечает парень. Уж очень он милицию любил.
- Вот и отлично, - говорит мингрел. – Я им и письмо написал, только с почтальоном его лучше не отправлять. Сам знаешь, должность хорошая, а село маленькое, чтобы отдать своему, могут и на почте перехватить…
- Так я сам доставлю! – вызвался парень. На том и порешили.
Приходит он в Псху, в отделение милиции, отдает конверт, участковый достает письмо и читает: “Приказываю привести арестованного такого-то!”
- Так это же – я! – воскликнул парень. Сам себя доставил под арест.
Потом, когда отсидел, первым делом пришел к тому мингрелу с лопатой. Зарублю! – говорит. Но, слово за слово, помирились. Оба они шибко милицию любили, а это сближает.

И это далеко не все. Истории про Черную Воду рассказывал. Оказывается там, где мы бродили Бзыбь и пили вино в летнике, выше по течению, километрах в восьми находится источник воды, с поистинне оживляющими свойствами. Предпишут врачи смерть человеку через пару месяцев, а он идет и пьет ту воду, и не умирает. Только ее нельзя ни в коем случае с алкоголем смешивать. Попасть к источнику непросто, либо несколько дней на конях, либо вертолетом. Или историю про летчика, который как закончилась война поступил работать на линии Сухум – Псху. Да так его заедала эта рутинная работа, что любил пошалить. Бывает перевернет вверх дном самолет и летит, пассажиры в панике, мешки с картошкой и куры вываливаются за борт... Много чего еще рассказывал дед. Нам бы сидеть с диктофоном, записывать все это, а потом книжки издавать. Но вот пришли с пастбища коровы и телята. Они у него сами приходят в положенное время, никого никуда загонять не надо. Еще бы, когда такой вкусняшкой кормят. Перед коровой ведро с помоями, остатками грибного супа, сывороткой и какой-то ботвой. Следующая послушно стоит в своей очереди, а дед и Пашка лихо доят одну буренку за другой. Надо ли сомневаться, что нас тут тоже накормили. Более всего остального мы сожрали тут огромное количество бутербродов из домашнего хлеба, свежевзбитого масла и псхинского меда, который щедро наливался прямо на хлеб из двухлитрововй баклашки.

Барометр на стене дома деда Василия. В зависимости от отклонений усиков можно строить прогноз погоды на ближайшие сутки. Телевизора тут нет, да и гвоорят по нему прогноз все равно неверно.

Дед рассказывает, что был тут какой-то путешественник, написал про другого мужика в Псху, который самогон варит, и в интернете фотографии положил. Вот дед Василий и просил нас очень написать, что самогон варить – это кто угодно в Псху сможет, а вот сыр... И начал прямо при нас варить сыр. Сычуг в пятилитровой бутылке висел тут прямо на стене. Котелок с белой массой медленно перемешивался и варился, периодически его снимали с костра, и дед начинал мять его руками. Сырная масса медленно тянулась напоминая собой тесто. Из теста лепились диски и отлеживались в бочке с солью. А уже отлежавшиеся диски красовались высоко под потолком, на специальной лежанке, где им следовало коптиться в костровом быму. Уже утром, отправляя нас в путь-дорогу дед Василий накормил нас этим сыром. Сыр был настолько обалденный, что видя наши довольные морды дед решил выдать нам сыра с собой. По меткому замечанию Шанди картина чем-то напоминала библейскую: убеленный сединами старик, кряхтя лезет куда-то в самое небо, где снимает солнечный диск и дарит его путникам. Будучи очень прожорливыми этот солнечный диск мы впоследствии не трогали, и довезли до самой Москвы.

Словно удачное предзнаменование в дорогу, прямо в поле утром отелилась корова. Мокрый теленочек лежал на траве, хлопал глазами и силися встать, чего ему никак не удавалось. Вокруг теленка бегал Пашка. Теперь, когда они через три-четыре дня пойдут возвращаться в Псху через перевал Чамашха, теленка ему нести на руках. Живут они тут поллета, и первую половину жили на пасеках в районе Пшицы, собирая мед. Нам тоже пора на Чамашху. Отсюда ее прекрасно видно. Проходим сначала километра четыре поперек всей огромной поляны Грибза, на которой заметно еще два таких же домика-хозяйства, и снова углубляемся в лес. Но на этот раз с тропами все отлично, силы восстановлены и мы просто взлетаем к Чамашхе. Отсюда с альпиков снова видна вся поляна Грибзха и домик деда Василия на дальнем ее конце. Мысленно прощаемся с этим удивительным человеком, и поворачиваем взоры на запад, в долину реки Баул спускающуюся в Псхинскую котловину.

Image 1 of 1 Maximize imageRestore image р.Убыш - р.Псыш - пер. Гваштхва - поляна Грибза - пер. Чамашха

Спуск с Чамашхи вниз показался нам настоящим проспектом. Даже несколькими проспектами, тропинка постоянно раздваивалась, соединяясь потом. Чуть было впервые за все путешествие не потеряли друг-друга. Шанди убежал вперед, а я, догоняя, увидев под собой ту же тропу, воспользовался сокращенным резким спуском (дабы избежать длинной петли). Нижняя тропа оказалась не первоначальной, а раздвоившейся, и я ушел по ней не в ту сторону. И лишь уже начав достаточно серьезно подыматься одумался. Слава богу, не потерялись, а вскоре началась и вовсе автомобильная дорога.

Немного досаждали броды, но до брожения по Аапсте им было далеко. Раз пять всего побродили. Впечатлил вид сошедших селей, один из которых, вдоль речки Грязной и вовсе похоже как-то перекрыл тут все на пару километров. Спустя четырех часов быстрого спуска оказались на слиянии с основной Псузской дорогой (что из Авадхары идет).

Едва я успел покрасить начало пути на Чамашху и засечь gps-координаты, как из-за поворота вылетело два УАЗика, набитых абхазскими пограничниками. Для начала они со всей строгостью переписали наши паспорта, но спустя пять минут уже дружелюбно выслушивали наши истории, приглашали на завтрашний Псхузский праздник и предупреждали быть поосторожнее на спуске с Доу, при встрече в районе Двуречья с человеком по фамилии Агба. Тот совсем недавно сперва гостеприимно приютил группу московских и питерских туристов, а потом обворовал их на предмет денег, билетов и паспортов. Шанди в очередной раз пригорюнил, что страна такой прекрасной природы и таких прекрасных людей, паралелльно оказалась самой воровской среди всех многочисленных им посещенных стран. Даже хуже Колумбии.

Далеко пройти по Псху не удалось. Заглянув во двор к Борису и отразив атаку четырех гавкающих собак самых разных пород и размеров, застали хозяина на этот раз дома. Во дворе за столом под навесом сидели два гостя абхаза, чача лилась рекой, а на столе стояла миска с нарезанными, настоящими помидорами! Не каждому читателю дано понять, что значат настоящие грунтовые помидоры в неограниченном количестве после семи дней изнуряющего путешествия. На ужин нам хватило одних помидоров.

Спать расположились на дальних задворках, на втором этаже сеновала, среди восхитительно пахнущих трав. Идиллию дополняла белая лошадь, бродящая по лугу прямо под сеновалом в загадочном серебряном свете полной луны.

С утра гостей-абхазов оказалось гораздо больше. Это были убеленные сединами пожилые солидные абхазы, попав в Псху, превратившиеся в мальчишек. Они шумно седлали и катались на белой лошади, сбивали самодельными бумерангами спелые яблоки с деревьев и игрались с оставленными нами внизу треккинговыми палками. Чача лилась уже не рекой, а прямо таки морем. До состояния океана ей понадобилось еще полдня.

Улизнув из шумной компании мы с Шанди отправились изучать Псху. В Псху изучать принципиально нечего, поэтому изучали и знакомились мы с местными жителями. И если в первый раз с деликатной Олесей наше знакомство ограничилось Борисом и Арсением, то в этот раз, с наглым Шанди, мы погрузились в жизнь сельчан гораздо плотнее.

Пару слов о Борисе - отличный мужик. Работящий. Куча дел и на пасеке, и на пастбище, и у себя на дворе. Сам уже дед, но выглядит молодым, мышцы ого-го, хвастает ими постоянно. Лучше любого тренажера бицепсы покачать помогает ему покос. Отстроил каждому из сыновей по дому и купил по УАЗику. Пьет только много, и дом постоянно полон собутыльниками. Но все равно золотой души человек и золотых рук. Следующий персонаж. Хозяин магазина, и он же хозяин деревни. Серьезный мужик, все вопросы решаются именно у него во дворе, а не где-то там в сельсовете. Был председателем 10 лет после войны, но потом ему надоело. Если кого-то надо догнать поймать - сядет на лошадь и перевалами пройдет быстрее машины, перехватит. Кажется выполняет что-то вроде роли местного участкового. Правда вот ассортимент магазина наводит уныние: водка одного вида, пиво одного вида, сигареты одного вида, сода пищевая и крышки для консервирования банок. Иван - красная рубаха парень. Дед со сломанным носом, все время в красной рубахе. Выражение лица - заискивающе-извиняющееся, из кармана брюк торчит баклашка вина. Встречается на единственной улице Псху чаще остальных, но никакого проку в плане сбора информации не дает. Казак. Представился как атаман местного казачество, коих у него тут 20 стволов. Был пьян, нёс какую-то чушь, привел нас не туда и вообще симпатий не вызвал. "Хорошо хоть не пытался прирезать, как мой предыдущий знакомый-казак на Ставрополье," - проворчал Шанди. Искали мы историка, а казак привел нас к Михаилу Васильичу Шишину. Да-да, сыну деда Василия. Михаил - настоящий мужик, работяга. Он успевает делать все и везде. Во дворе что-то постоянно происходит, руки - в мозолях, и все время параллельно беседа с кем-то по какому-то делу. У него совершенно нет для нас времени (и нам даже как-то не обидно). На деда Василия очень похож. А историка мы сами нашли. Заросший мхом забор, неосвещенный электричеством домик. Кажется единственный в Псху двор без собак и спиртного. Тут живет Владимир Александрович. Тихий, скромный, застенчивый, интеллигентнейший человек. Преподает в местной школе историю, биологию и русский язык. Как ему это удается делать с таким тихим голосом - совершенно непонятно. Чтобы расслышать ответы на наши вопросы и послушать настоящую историю Псху (а не ту, что описана в единственной известной книге Бондарева) нам приходилось постоянно наклоняться поближе и вслушиваться в каждое слово. Оно того стоило.

Церковь, строящаяся закарпатскими строителями - в самом центре села и имеет только фундамент. Но во втором посещении Псху обнаружилась еще одна, маленькая, деревянная, неприметная. Зато со звонницей на крыльце. Служат там только монахини. Крайне необщительны. Внутреннее убранство - только развешенные по стенам иконы. И все равно этого достаточно чтобы мать-настоятельница недовольно шикнула на наличие фотоаппарата, даже без моих попыток фотографирования. Вспоминая еще и недавнее негостеприимство служителей Дивногорского монастыря в очередной раз становится как-то обидно за национальную религию. За примерами много путешествующему человеку долго ходить не надо. Радушие и открытость смотрителей медресе и мечетей в Иране, всеоткрытость и свобода наблюдения таинств в буддистских монастырях и храмах Непала и Китая.

Но вернемся к Псху. По меткому замечанию Клавы, жены Бориса, у них тут, в чей огород камень не брось - попадешь в родственника. Все действительно друг друга знают и родственники в нескольких коленях или ближе. Идешь по улице и все здороваются, словно по коридору общежития идешь. Сам тоже конечно здороваешься. Седые абхазы утром долго спорили насколько близок и родственен какой-то местный брак, но узнав, что в семье уже семь детей - успокоились. Гости Бориса так же как и цимурский егерь, как и дед Василий оказались ценным источником всяческих историй (разве что рассказывали их друг-другу). "Зачэм он пошел садится в тюрьму!? Давай дэсят тыщ и не садысь! А так - дэсят лет сидет! А этот, каторый там живет. Сидэл, сидэл, а потом вызвал его начальник тюрьмы к себе, спросил как фамылия, кто отэц, кто дед, и домой его отправил. Родственники оказались". Вообще в Псху много таких. Совершили что-то по молодости-глупости и скрылись. Один казак зарубил по пьяни (или ревности) где-то на Кубани семью свою, сбежал, приехал сюда. Завел новую. Тут и живет.

Национальностей намешано так, что черт ногу сломит. Русские, белорусы, украинцы, эстонцы, армяне, абазинцы, абхазы. "У нас тут такая Санта-Барбара!" - поведал мне как-то один из аборигенов. С домашними животными тоже как-то похоже выходит. Собаки, кошки, свиньи, курицы, козы, лошади и коровы. Совершенно случайным образом могут гонять друг друга и цапаться, а могут и мирно обнявшись дрыхнуть на солнышке.

Но самое главное, что приключилось с нами во втором Пришествии на Псху, и ради чего, подвинув принципами мы заночевали два раза подряд в одном и том же сеновале (т.е. провели сутки без глобального перемещения) - это были выборы главы Псху и связанный с этим действием праздник.

На избирательном участке незваным гостям были рады (в любой точке Абзазии так) несмотря на всю серьезность и важность действия. И нам, оборванным, грязным и заросшим щетиной туристам, словно журналистам или иностранным наблюдателям объясняли, что происходит и отвечали на вопросы. Всего в Псху порядка полусотни-двух сотен голосов. Однако конкретно сейчас голосование идет здесь по центральному избирательному участку мощностью в 27 голосов. На выборах все как положено. Важный человек с дипломатом (видимо представитель власти) в рубашке и городских штанах. Председатель местной избирательной комиссии - дама, уважаемая односельчанами. Избирательный участок, украшенный флагом Абхазии и портретами Ардзинба, Багапша, Медведева и Путина (по доброй восточной и кавказской традиции, нынешго и предыдущего). Журналисты от двух агенств (даже с видеокамерой). Фанерный ящик, для открепительных бюллетеней. При нас обсуждалось далеко ль до такой-то пасеки или нет, и когда выяснилось что не более часа тут же УАЗик с открепительным ящиком куда-то умчался. К деду Василию не поехали, до него 5 часов на лошади. Ну и конечно стол, накрытый человек на триста односельчан и гостей, что слегка контрастировало с количеством избирателей на данном участке.

Выборы плавно перетекли в настоящее кавказское застолье. Во дворе прилегающем к избирательной избе был снят забор и УАЗики заезжали прямо внутрь. Новый Глава (а судя по разговорам было еще до выборов понятно, что он победит) выставил несколько ящиков водки, декалитров вина (тут помогли и сами гости, принося каждый свое домашнее) и даже на радость детям несколько ящиков вожделенного мною лимонада. Зарезали теленка и множество кур. Столы ломились от сулугуни, фруктов, конфет и мамалыги. Абхазские звезды эстрады Толик и Заур (внешне похожие на Динамита и Кобзона) весь вечер исполняли песни, периодически переходящие в русско-кавказскую дискотеку (это когда джигит с торчащими из-за пояса пистолетом и ножом впританцовочку носится вокруг танцующей девушки). Вообще же женщины и девочки держались отдельной толпой, в нужные моменты моментально убирая мусор и проводя смену блюд. Все они были как на подбор, в скромных, но праздничных платьях, преимущественно высокие блондинки.

Седые абхазы выпив много вина или чачи иногда отходили в глубины двора под тень деревьев, дабы отлежаться и отдохнуть, чтобы спустя час с новыми силами вернуться за столы. Погранотряд рубал еду вовсю, но мясо и все прочее не кончалось. Женщины подносили еще и еще. Почти не прерываясь звучала музыка и гремели один за одним тосты. В тостах всячески подчеркивалось, что нынче Абхазия не просто полноценная европейская страна, но и центр европейской цивилизации. А одна из песен звучала так: под музыку в стиле Эннио Морриконе президент России Дмитрий Медведев торжественным голосом зачитывает прошлогодний указ о признании независимости Абхазии. Также из тостов удалось узнать, что житель - Псхунец, а прилагательное - Псхузский. А то мы все мучались, не могли никак правильно сказать.

После очередного тоста кто-нибудь из гостей вытаскивал из под стола автомат Калашникова и давал очередь в небо. Гильзы весело прыгали по тарелкам с явствами и головам гостей. Дольше всего стреляли после оглашения предварительных результатов, 70% проголосовали за "правильного" (простившего весь этот праздник депутата). Чистый Кустурица!

Ближе к вечеру мы покинули праздник. Борис сидел дома один. Видимо все мероприятие было ему не очень по душе. Однако жена спрятала от него всю водку и вино, да и тяга к общению... Борис отправляется к центру села, оставляя нас "за главного" в доме. "Если что, автомат - там-то и там-то, патроны к нему в этом ящике, я пошел". Но охранять тут нечего, в Псху действительно не воруют. Возможно пока. Ни наши вещи провалявшиеся весь день на сеновале, ни прочее разбросанное по огромному праздничному двору и оставленное в бесчисленных незакрытых УАЗиках. Все друг друга знают.

Из случайных гостей тут только мы, да четверка москвичей. Ребята забрались сюда на собственном УАЗике, в поисках дольменов. Чем более менее успешно занимались, похитив учителя истории на весь день. Нас же с Шанди, отощавших за семидневное горное путешествие тоже можно понять, дела культурные и высокодуховные интересовали куда меньше дел гастрономических.

Кстати о высокодуховном. Нам неоднократно попадались монахини в черном и трижды монахи, без рясы, в обычной одежде. Их легко узнать по прическе и взгляду. В окрестностях села полно келий и отшельнической братии. В отличии от сестер, братии божьи вполне разговорчивы и могут много поведать об окрестностях, правда постоянно клоня свои рассказы к религии и добрым пожеланиям путнику.

Утром седьмого числа, в очередной раз пройдя по центральной улице и трижды отказав настойчиво желающим нас подвезти, я второй раз покидал Псху. Впечатления от первого и второго визита разились сильно.

Image 1 of 1 Maximize imageRestore image схема Псху

После столь прекрасного дня отдыха, как вчерашний, проснулись мы с утра буквально в "новом теле". Отъевшиеся и отдохнувшие мы явно соскучились по путевым приключениям. Сперва нам предстояло пройти сверху вниз все село, неоднократно отказывая вчерашним собутыльникам и сотрапезникам в их предложениях опохмелиться или хотя бы подвезти нас в Сухум. До бзыбского моста мы буквально летели, дорога была мне хорошо знакома. После моста поворот налево, тропа теряется в лугах, но быстро собирается вновь. Все точно, как описал дед Василий. Через два километра и через три ручья тропа уйдет вверх к поляне молодого орешника. Широкая и спокойная возле моста Бзыбь здесь прыгала бурными скачками по порогам. Тропа не смогла тут уже никак перехитрить таких опытных путников как мы. И как она не старалась потеряться на полянке молодняка или скрыться в опавших листьях каждый раз мы уверенно находили ее. На всем протяжении от Бзыби и до перевальной седловины воды ни ручья. А это перепад высоты почти километр, и лишь в самом конце, когда склон начал выполаживаться, уже на самом хребте появилась вода. На перевале Доу, больше напоминавшем небольшую полянку в лесу мы находились в 16 часов. Для сравнения: на перевале Гудаутском мы с Олесей оказались тоже в 16 часов, но следующего дня! Путь вниз вышел необычным. Сперва тропа очень долго не теряла высоты и шла по горизонтальной полочке, явно искусственно вырубленной. С полочки открывались прекрасные виды на поросшие лесом ущелья верхних притоков Западной Гумисты. При этом склон, по которому бежала тропа был очень крут и не оставлял никаких вариантов для несанкционированного спуска. Подтверждением тому служила засидка. Мы встретили хорошо сколоченную лестницу, прибитую просто к дереву. Взяв минуту на обсуждение пытались понять, зачем это здесь? Отметя явно неверную версию "для того чтобы было удобнее считать коров", пришли к выводу, что это - охотничья засидка. Охотник залезает на дерево с ружьем и сидит там всю ночь. Склоны настолько крутые, что кабан, волк или медведь вынуждены пользоваться человеческой тропой.

И все же, выбрав подходящий хребет, тропа рванула вниз. Тут она быстро исправилась за свое горизонтальное поведение. Спускаясь вниз, соскальзывая по мелкой щебенке и сухим листьям, вспоминали очередной рассказ деда Василия о последней войне. Грузины вознамерились войти в Псху со стороны Гумисты. В селе шел тотальный призыв, под ружье становился стар и млад. Какого-то хромого и глухого деда посадили на дерево в районе подъема тропы на Доу. Тут его обойти было невозможно, а после такого подъема сил поднимать оружие и вести прицельную стрельбу у нападающих останется немного. В общем этот рубеж обороны особых опасений не вызывал. Немудрено, что наступление грузин на Псху провалилось. Мы же про себя тихо радовались, что перепутали Гумисты в самом начале и теперь будем по Западной спускаться, а не подыматься. Радость закончились едва исчезла тропа. Оказывается она незаметно ныряет влево в кустарник, хребет же спокойно продолжался далее, и мы прошли по нему лишних 100 метров. Хорошо хватило ума вовремя остановиться и пойти обратно вверх искать дорогу. Все произошло как нельзя вовремя, через полчаса уже стемнело, и мы стояли как раз возле первого после начала длительного спуска ручья.

Весь следующий день, все 12 часов светлого (и еще немного темного) времени мы шли. Шли практически без остановок со средней скоростью 4-5 километров в час. Начался "эффект сброски", уставшие изголодавшие тела чувствовали приближение цивилизации и совершали финишный рывок. Мимо словно в окне поезда мелькали леса, луга, брошенные хутора. Только и успевай подхватить с земли плод одичавшей яблони и зажевать его. Верным решением стало игнорировать броды, то есть проходить их не переобуваясь В итоге бродов оказалось даже больше чем при спуске с Гудаутского перевала, а в одном месте мы примерно 15 минут просто шли по ручью вместе с дорогой. Промелькнуло брошенное село Адзыбжара. Возле одного из домов стоял лесовоз, охраняемый двумя козлами, но водитель ни в доме, ни во дворе не обнаружился. В конце концов нам надоело поедать маринованные помидоры и запивать их медом в ожидании хозяина, и мы двинулись далее. Где-то в лесу, вдалеке пропела бензопила, добавив нам оптимизма. Определенно, мы скоро доберемся до цивилизации. Но лес не кончался, все также шумела река, и ни разу не прошумел мотор автомобиля, хотя мы уже давно шли по отличной дороге. Река увеличивалась за счет притоков, вот слева впал Чедым. Интересна этимология его названия, русский топограф в 19 веке спросил своего спутника-проводника, армянина, как называется эта река. "Че дым", - ответил проводник, что по армянски означает "не знаю". (Это очередная история деда Василия).

В 16 часов из-за поворота выступило величественное здание Сухумской ГЭС. Я протер глаза и ущипнул себя, такого быть не могло. Однако все было по настоящему, это оказалась СухГЭС Вторая серия, или если быть более точным Вторая очередь. Чтобы ее хорошенько осмотреть пришлось перебродить уже достаточно сильную здесь Гумисту и продраться сквозь бамбуковые заросли окружавшие здание. Пофотографировавшись с обнаруженным в бамбуке гранатометом приступаем к основной части экскурсии. Комплекс тут более величественный чем на Первой очереди. Войной не разрушен. Не разрушен и природными катаклизмами. Но складывается ощущение, что над комплексом подержали некоторое время гигантский магнит. Все металлические составляющие выдернуты из своих мест и отсутствуют. За исключением каких-то неподъемных огромных станин и кранов. На станции поработали корыстные абхазские сборщики цветметаллов. Созданные в тридцатых-сороковых годах прошлого века на шведских заводах агрегаты пестрят надписями на старорусском (с буквами ять). Шведские ретрограды видимо в то время еще не освоили новый для них вариант кириллицы. Впечатлил заброшенный зал управления станцией. Больше всего он нам напомнил рубку потерпевшего аварию НЛО.

Осмотр станции был очень увлекательным и занял минут двадцать, однако именно в это время по дороге, по другому берегу, проигнорировав наши отчаянные вопли прошли друг за другом два лесовоза. Единственные автомобили за весь день. Отчаянье и злость помогли нам на огромной скорости преодолеть пешком оставшиеся 15 километров. Таблички и ограждения предупреждающие о возможных минных полях особенно не пугали, сходить с дороги мы не собирались. Уже в сумерках мы стояли перед мостом, на этот раз уже через Восточную Гумисту. Тут к нам влилась дорога на Каманы с неплохим траффиком и проходимая даже легковушками. Однако легковушки нас проигнорировали, а остановился лесовоз, такой же, как в сердцах ранее обруганный, едущий также как и мы из загадочного Двуречья, но из долины Чедыма. Ночная заброшенная Шрома поразила в очередной раз пустотой и мрачностью улиц. Лишь один дом на всю деревню был живым и ярко разливал электрический свет через распахнутые окна и двери. Словно пытаясь своим светом и теплом оживить соседние дома, давно умершие... Прокуренный и седой водитель-работяга выбросил нас поздно ночью уже на объездной Сухуми, откуда мы за 15 минут добрались до наших гостеприимных тетушек.

Image 1 of 1 Maximize imageRestore image Псху - Доу - Двуречье - Каманы

Image 1 of 1 Maximize imageRestore image в районе Бзыбского моста

После успешного возвращения с гор устроили у добрых тетушек помывку. В качестве оплаты хозяйкам осталась забытая мною кружка. Путешественница объехавшая более 20 стран мира и имеющая на боку гордую (пусть уже и стершуюся) наклейку "Цент мира - Эквадор" наконец то обрела покой в этом уютном абхазском дворике. Сил на ресторан вечером у нас уже не оставалось и "праздник живота" переместился на утро. Отличное по качеству и ценам прибрежное сухумское кафе "Нартаа" удовлетворило наш изысканный и состоявшийся после столь долгого путешествия вкус. Следующим делом была попытка вылечить мой инфицированный палец. Царапина, полученная то ли при вскрытии консервы, то ли при продирании сквозь травяные джунгли верхней Бзыби, сильно покраснела, палец раздулся и даже слегка начинала опухать кисть. В главном сухумском госпитале меня долго передавали друг другу пожилые усатые бабушки-медсестры, пока я не оказался один в главном хирургическом кабинете в ожидании большого и страшного "главного хирурга, который сейчас придет и во всем разберется". Наконец дверь с шумом открылась и вошел главный хирург. Это была блондинка лет около двадцати с огромным золотым крестом, по крайней мере в первую очередь взгляд непроизвольно направлялся куда-то в сторону этого креста. Главный хирург подержала несколько секунд в руках мой палец, после чего авторитетно заявила, что вскрывать тут ничего не стоит, вот как появится гной, приходите вскроем. Через 3 дня, уже в Москве совсем другой хирург вскрывал это нагноение, после чего с диагнозом "сухожильный панариций" я был на неделю помещен в больничную палату.

Пока же обнадежившись, что с пальцем не все так плохо, мы двинули в Гудауту. Там на городском пляжу нашли пролежавшую и непотерявшуюся десять дней стойку от палатки, искупались (море больно отдавало по всем натертостям, расчесам и мозолям), и отправились дальше в сторону Рицинского шоссе. С Шанди автостопилось не так здорово, как с Олесей. Наконец ему надоело стоять с протянутой рукой и он потребовал, чтобы стопил я. Я вылез из тени деревьев, и как раз вовремя. Первым же голосованием застопил... фургончик Юрика Евдокимова. Живем в Долгопрудном друг от друга в 500-х метрах, но встречаемся мы с ним где угодно (и обычно не в Долгопрудном). Вот и сейчас бравые спелеодайверы ехали погружаться в районе Голубого озера. Несмотря на все россказни экскурсоводов о 75 или даже 150 метрах глубины, наши подводники обнаружили, что само озеро 18-ти метров глубины, но в центре есть узкий лаз, затыкающийся на 48-м метре.

На этот раз Юрик и Ко ныряли в расположенный рядом с Голубым озером небольшой грот, используемый тут зачастую в качестве мусорной ямы. Невзрачная лужица дала неожиданно хорошие широкие перспективы и затыкаться явно не собиралась. Интересный диалог случился у платного туалета (кстати бесплатного для спелеологов). Юрик с девушкой пошел в туалет, девушка как-то сходила быстрее и ушла. А Юрик ее ждет-ждет. Наконец просит бабушку (сборщицу денег) пойти посмотреть, что же там случилось. Бабушка широко расставив руки распихивает очередь и пробирается к кабинке. "Что? Что случилось?" - недоумевают перепуганные туристы. "Спокойно! Там водолазы!" - отвечает бабка. Понаблюдав первое предварительное погружение, мы не стали дожидаться второго. Ребята отвезли нас еще на 7 км вверх по трассе и отправились обратно к Голубому озеру. Отогреваться после первого и готовиться ко второму заходу в лужу.

На Новый 2005 год я с большой компанией друзей путешествовал по Абхазии. Нашим водителем и экскурсоводом был Даур. Мы тогда расставались в самых дружеских чувствах. Особенно впечатлительной была поездка (и снегоступный поход) в заснеженную долину реки Геги. Абхазия оказалась просто невообразимо прекрасна под белым покрывалом. На этот раз я решил во чтобы то ни стало повторно отыскать Даура. Кроме имени и примерного местоположения многоэтажки в Гаграх, где он живет, я ничего не знал. Но память не подвела, многоэтажку я нашел, а на расположенной рядом автостоянке сторож опознал Даура по фотографии и сообщил, что все лето Даур вместе с семьей проводит в Гегском ущелье. Он держит там ресторан. Мобильник там не работает, но я все же решил рискнуть и отправиться в те края, тем более, что созрел план на оставшиеся два дня (10-11 сентября) пройти пешком из долины Геги к озеру Рица. Шанди мой пешеходный план поддержать отказался (сказывался "эффект сброски"), но посетить ресторан Даура и расположеный неподалеку Гегский водопад согласился с охотой.

В ресторан мы пришли когда уже совсем стемнело. Сам ресторан уже не работал, но Даур конечно же вспомнил наше зимнее путешествие и радушно принял гостей. Ужинали мы вместе со всеми родственниками-сотрудниками ресторана. Это было одно из немногих за мое трехнедельное пребывание в Абхазии кулинарных пиршеств и, пожалуй, самое лучшее. Кухня тут отменная. Говорят, что сами жители Гагр иногда подымаются сюда, чтобы посидеть, поужинать. И хозяева, посетители тут едят из одного котла. Даур сожалел, что по занятости своей ни сходить далее наверх, ни подвезти не сможет. Но все мне подробно рассказал, как и куда идти. Выдал баклашку чачи (для пастуха Паши) и две пачки сигарет (пастуху Роме). Утром выпив чаю с печением мы выдвинулись, как и положено последних много дней, в полдесятого. Шанди прошел со мной до водопада, обозрел 30-метровой высоты струи, вырывающиеся прямо из скалы и пошел вниз. Мой же путь - наверх. Это уже третий заход в горы, и на этот раз совершенно самостоятельный. Прекрасный способ проверить себя. И в первый же день зарядил дождь. Однако пробиться сквозь густую хвою ливню не удалось и я отлично поспал часик под огромной пихтой.

К вечеру я вышел на альпики и сразу же нашел пастуший балаган. Русский пастух Паша давно приехал сюда из Свердловска работать шахтером, но вот уже сорок лет работает пастухом. Компанию ему составляет уникальный пастуший кот Василий Данилыч, бывший сотрудник Гагрской милиции. Коров пасет неохотно (больше по дегустации молока специализируется), зато вот мышей никаких в отличии от аналогичных ранее встреченных балаганов. Тут был еще еще и Ахрик (Рома), первый год на этом балагане. Весь вечер потчевал нас своими тюремными историями. Также оказалось, что три дня назад был тут в гостях охотник Саня, завалил из калаша горного тура. Весь день они втроем сидели, сердце, почки, легкие резали, мясо варили, коптили, кушали. Чачу, вино много пили. Охотник ушел вниз с 10 килограммами мяса, еще несколько килограмм осталось висеть коптиться над костром (в прочих балаганах на этом месте обычно наблюдается сыр). А у пастухов сейчас стадия страшного похмелья. Выпить совершенно нечего, а пожрать - кусок в горло не лезет.

Стоит ли говорить о той радости, которую испытали хозяева неожиданно обнаружившие, что снизу им турист принес чачу. Всего-то по 50 грамм пили, и вот уже я, в шлепанцах на босую ногу, размахивая палкой, скачу по склону обильно удобренном коровьим навозом. Вокруг меня с воплями "Гандон", "Куда прешь бычара", "Пидарас рогатый" носятся пастухи. Традиционная вечерняя задача - загнать 13 телят в стойло сегодня решается куда быстрее, чем в обычные дни. Нас трое да и 50 грамм помогли. А совсем уж вечерком жарили на сковородке турье мясо. Я достал к общему столу нашу походную колбасу и не прогадал. Хозяева более налегали на заморский деликатес, а я на турятину. Недаром окрестные склоны на топокарте называются "Туриные Горы".

С утра пораньше отправился покорять Гего-Рицинский перевал (которых оказалось три!). Тропа исчезла сразу же, но ручей и альпийские луга помогали ориентироваться. Снег тут местами так и не тает круглый год, в одном месте пришлось пройти под белоснежным капающим сводом. Час по настоящему крутого подъема и я на перевале. Вместо ожидаемого зрелища Рицы наблюдается гигантская котловина. Продолжая ее траверсировать по склону на юго-запад выхожу на второй Рицинский перевал. GPS неожиданно показывает самую высокую точку за время всего абхазского путешествия. Сказывается близость ГКХ (Главный Кавказский Хребет). Иногда на подъеме виделись кусочки России. А вот куда идти не видно совершенно, с той стороны наволокло кисельно-белое облако, застрявшее на ребре и немогущее перевалить в котловину. Где-то тут я впервые слегка напрягся, подумав, а хватит ли мне 10 часов, чтобы попасть отсюда, из этого безлюдного, безумно красивого и совершенно дикого места на вокзал в Адлер. 21-06 отправляется поезд домой, Адлер-Москва.

Ну что делать? Не сидеть же у облака и ждать погоды... Наверное разумнее всего было пойти обратно, но новый неизвестный путь манил, да и не в моих это правилах, ходить в горном треккинге обратно тем же путем. По мере спуска вниз наугад (тропа появлялась какими-то нечеткими фрагментами) стало немного проясняться. Показалась заросшая лесом долина и засверкал металлом крыши домик у границы леса. Туда я и направился. Спуск занял почти полтора часа. Мешали ручьи и высокое разнотравие, как водится в местных горах, с человеческий рост. Помимо противнейших осота, крапивы и прочих колючестей набрел на заросли горной смородины. Безумно вкусно и много. А главное: никаких усилий к сбору не надо прилагать, просто хватаешь ртом висящие вокруг тяжелые грозди ягод. Лишь воспоминание о поезде оторвало меня от столь приятного занятия.

Домик оказался пустым, и дорогу спросить не у кого. Как и положено в хорошем балагане, под потолком развешана куча продуктов, а возле стены - полная баклашка превосходного вина. "Буть человеком!" - гласила надпись на закрытой, но незапертой двери. Человек сделал лишь пару глотков вина и отправился искать путь от балагана вниз, в долину. Никакого пути не было!!! Весь мой расчет пошел прахом. По тропинке данное расстояние пробегается за 2-3 часа. Без тропинок мы уже ходили в верховьях Бзыби. Сутки - 4 километра. Первая мысль: расслабиться и смириться с неуспеванием. Точка возврата уже пройдена на Втором перевале. Оставшиеся в домике два литра вина помогут смягчить горечь поражения.

Однако до поезда еще 8 часов, и я принял, пожалуй, единственно верное решение. Чуть ли ни бегом от злости стал штурмовать Третий перевал. Это хребет, отделяющий долину с домиком куда я достаточно глубоко уже спустился от следующей долины. Что в ней - неизвестно (пару раз с опаской даже подумалось, что Россия). Охотничья тропа, временами появляясь на склоне, подтверждает правильность пути. Охотники приходят оттуда, из долины реки Ацетука.

С Третьего Гего-Рицинского перевала виден кусок зелено-голубой Рицы. Цель видна, но никакого пути так и не появилось. Немного траверсирую влево и плавно спускаюсь по поросшим высоченной травой пригоркам. Одно из деревьев залезло дальше остального леса вверх. Подойдя к нему, едва не танцую от радости: на дереве засечки. Крашу его желтой краской (как и все ключевые моменты на маршруте) и начинаю думать, что к поезду отлично успеваю. Час дня, в три я на Рице, оттуда 3 часа автостопом до Псоу (граница).

Однако это была последняя желтая краска на пути и последняя засечка. Тропы не обнаружено в принципе, а склон под крутым углом, сквозь красивый лес деревьев с изогнутым снегом стволами обрывается к реке. Река выглядит скорее как ручеек, и я решаю, что хватит с меня травяных джунглей, крутых склонов и буреломов. Настало время заняться каньонингом.

О, какая это была битва! Лес и я, один на один. Осталась где-то в кустах сорванная с рюкзака пенка. При падении палка протыкает в двух местах насквозь рукав рубашки, чудом минуя руку. Стойки палатки прорывают чехол палатки, но слава богу не вываливаются. Масса падений со сколзьских камней и заплетающих ног лиан. Иногда - прямо в ручей. Хорошо глубина обычно по колено. Бродил каждые 10-15 метров. Совсем крутые 2-3 метровые водопады обходил заросшими берегами. Обходил не то слово, продирался, каждый раз выволакивая за собой в русло ручья шлейф из зелени. Долгое время был мокрым лишь по колено, но вскоре разразился ливень. Молнии сверкали прямо над головой, разражаясь через пару секунд страшным громом. Пережидать ливень мыслей не возникало и в течении пяти минут мокрый был весь. После очередного прыжка, падения или лазанья пополнявшийся уровень адреналина не давал уставать или замерзать. В какой-то момент вспомнилась история от цимурского егеря о находке в аналогичном каньоне-речке "шоколадного" трупа. Да уж, случись что, какой перелом, меня никто тут не найдет. Однако будучи никудышным по сути спелеологом и достаточно посредственным альпинистом, горным пешеходным туристом я себя чувствовал словно богом. Нога, палка, становились четко, страха или неуверенности не возникало, пожалуй лишь иногда излишне долго размышлял, как пройти очердное препятствие. Крапива нещадно жалила лицо и руки, а правая кисть при любом акцентированном движении отдавала болью. Непонятный воспалительный процесс прогрессировал вовсю. Промокшие и невменяемые карты давно выкинул, итак все понятно, надо идти вниз до Рицы. Думать о времени и смотреть на часы не хотелось. Не стемнело и ладно. Лишь уже стоя на твердой поверхности асфальта в районе правительственных дач я выяснил время. Спуск занял 5 часов, и по внутренним торжествующим ощущениям казалось, что это самый интересный и достойный отрезок времени, проведенный в Абхазии. А вот до поезда оставалось два с половиной часа. Малореально. От дач до смотровой площадки, сжалившись, меня подкинул абхаз, владелец моторного катера. Я наверное действительно представлял жалкое зрелище, обросший, бородатый, с волос капает вода. Ни одного сухого места на ошметках грязной одежды. Переоделся в последнюю сухую вещь - дырявые кальсоны для сна. И пропахшая костром ветровка на голое тело.

19-10. На смотровой площадке туристов было раза в четыре меньше, чем 23 августа. Лето закончилось. Однако меня все-таки подобрал водитель Волги, с разрешения его клиентов, пожилой пары из Петропавловска-Камчатского. Ехать им было в Цандрыпш, что рядом с Псоу. Водитель проникся ситуацией и гнал как надо. 20-40 я уже бегом пересекал границу, совершенно не заморачиваясь покупкой вина в Москву, о чем думал ранее. Такси от русской стороны Псоу до вокзала ехало быстро. Однако, когда до вокзала оставалось около километра, а до поезда менее 5 минут, наглухо встали в пробку. Такие бывают только в Москве или же строящемся к Олимпиаде 2014 Сочи. На поезд я не успел.

Помогло хорошее знание местной логистики. На станции Сочи адлерские поезда всегда долго стоят, наш стоял 42 минуты. На другом таксисте я доехал за 35 минут. В итоге с учетом потраченных на двух таксистов денег получилось, что еду в плацкарте по цене купе. Надо было видеть удивление Шанди, сперва уж попрощавшегося со мной в Адлере, и вдруг увидевшего меня на перроне в Сочи. Путешествие закончилось.

Image 1 of 1 Maximize imageRestore image Гега - Рица

Image 1 of 1 Maximize imageRestore image Гегское ущелье - Турьи горы - Ацетука - Рица