Мосваренье

Московское лето. Фестиваль Варенья. Фруктовый город.

 (Прогулки по Москве)

И пока мы рыщем в поисках Рая

Некто, смеясь и играя,

Бросает нам в сердце пригоршни огня

И нет ничего, кроме этого дня.

И всё равно, здороваться или прощаться,

Нам некуда и некогда возвращаться,

Нет ничего, кроме этой дороги,

Пока вместе с нами идут беззаботные Боги.

«Аквариум», «Вятка – Сан-Франциско»

      Закрытая «Театральная». Подсластить жизнь. Центральная Фруктовая площадь вместо площади Революции. Цветочная машина. Музей Отечественной войны 1812 года. Сочная набережная, она же Манежная площадь. Демонстрант. Фруктовый вернисаж. Дама с плакатом. Разноцветные банки. Клумба с манекенами и пальмы. Тарелка с вареным раком. Переименованная гостиница «Москва». Пещера-кафе. Гигантский арбуз. Чернокожий пират с Арбата. Фор Сизонс. Страна которой нет. Роллер-шоу «Чиполлино». Автоматы с японскими прохладительными напитками. Фруктовый театр. Памятник балетным тапочкам. Балетный станок. Фруктово-овощной человек. Варенье черешневое, с бадьяном. Скоро в школу. Минречфлот СССР и «Служебный роман». Ореховый, он же Кузнецкий мост. Первый в мире мост из светящихся орехов и живой рекой из цветов. Рыльский мед и курские соловьи. Урбеч. Пивбар «Камчатка». Уникальные работы из карамели. Леденев: вода и фамилия. Мастерская стекла согласно расписанию. Не валдайские, а воронежские  колокола. Березка Уголькова. Пробуйте. Одинокие палатки. Варенье из одуванчиков. Дом с мозаикой. «Грязная блондинка» вместо «Гадкого койота». Мед с разъяснениями. Мед из серебристого лоха. Мед есть, медовухи нет. Несанкционные мед из сахарного дерева и классный стейк-соус из Австралии. Неработающее шале. Камергерский переулок, он же проезд МХАТа. Памятник Чехову. Памятник Станиславскому и Немировичу-Данченко. Шедевры русской живописи на улицах города. Мемориальная доска Корнея Чуковского на Пешков-стрит. Тверская, она же Арбузная площадь. Основатель  Москвы похоронен в Киеве. Варенье: все по 200. Квадратный арбуз. Каштаны: нелюбимые, зато жареные. Садик с олеандрами и зеркалами из Комнаты смеха. Детки в клетке. Активный гражданин. Бересклет на Тверской. Фруктовый стадион, он же Пушкинская площадь. Вернуть Пампуша. Не хэнд мэйд. Гранола, те же мюсли. Свихнувшийся светофор. Новопушкинский (Яблоневый) сквер. Розовый грузовик. Черноморские яблоки. Варенье Волконский.

      В субботу, 15 августа 2015 года, решили с дочерью погулять по Москве, благо погода позволяла. Договорились  встретиться в 17-00 на станции метро «Театральная». Войдя в метро, я наткнулся на объявление, из которого следовало, что именно сегодня участок  Замоскворецкой линии от станции «Белорусская» до станции «Новокузнецкая» закрыт на ремонт. Как позже выяснилось, закрыли не его одного.

Закрытое метро

    Пришлось выйти на станции метро «Площадь Революции».

Ресторан "Старая башня"

     Дочь в разговоре по телефону упомянула, что в центре города вовсю торгуют медом и вареньем, но значения этому я особого не придал: в Москве круглый год (кажется) ярмарка меда не закрывается.

Китайгородская стена

     Как выяснилось, масштаб происходящего я недооценил: не ярмарка, а целый  Фестиваль.

Московское лето

     «Московское лето. Фестиваль варенья. Фруктовый город» - так, согласно плакату, называлось это мероприятие, охватившее всю столицу.

      Москвичам в последнее время жизнь медом не казалась совсем: перекопали весь город, переломали ларьки в почти всех подземных переходах, начав в последних одновременный (зачем?) ремонт, в связи с чем попасть на почти любую станцию метро можно только передвигаясь гуськом в очереди. Чтобы пройти через понаставленные на каждой станции неработающие рамки-металлодетекторы.

      В общем, столичный бюджет (хоть наземный, хоть подземный) осваивается прямо-таки с молодецкой удалью.

     -Смешная (по слухам) история на станции метро «Пражская» вышла, -комментировала чуть позже дочь.- На ней (в порыве трудового энтузиазма) керамическую плитку посбивали аккуратно, а когда обратно укладывать начали, то выяснилось, что ничего не получается: плитку чехи клали когда-то. Чехи - в Чехии, а технология утрачена напрочь.

      -Ты бы на станцию метро «Коньково» взглянула, -посоветовал я.- Там один из входов (второй закрыт пока) вместо керамической плитки (голову себе, как на «Пражской», не морочили) белой пластиковой украсили. Плюс ослепительные потолочные светильники. Прикольно получилось: будто не в метро входишь, а в операционный блок. Только тревожно несколько. А переломанные (аванс то получили), но ни разу (пока) не отремонтированные подземные переходы тревогу эту только усиливают. Зато на станциях, где подземных переходов нет вовсе (например, «Молодежной») вполне себя комфортно чувствуешь.

     Но это еще полбеды. Если прибавить рост цен на все, введение графы «на капитальный ремонт» в платежных документах на квартиры, да еще вертикально падающий (не хуже вертолетов) рубль, то становилось ясно, что все происходящее    сильно напоминает  события 17-летней давности. 17 августа 1998 года Россия объявила технический дефолт. 17 августа наступало послезавтра: понедельник, как и в 1998 году (между прочим).

      Понятно, что решение подсластить жизнь москвичам (а заодно и гостям столицы) выглядело вполне логичным.

      -Прикольно,- размышлял я, внимательно оглядев плакат.- Фестиваль начался в день рождения сына и заканчивается в мой собственный день рождения. В этом что-то есть: надо брать.

                                                             Центральная фруктовая площадь

      Согласно фруктовым адресам, обозначенным на плакате, площадь Революции – Центральная Фруктовая площадь. Впрочем, значительную ее часть занимало (вместе с примкнувшими  трибунами) роллер-шоу «Чиполлино», работавшее по часам: в 18-00 и в 20-00.

Роллер-шоу Чиполлино

      -Будь моя воля, я бы это название сохранил, -размышлял я.- Фруктовая площадь  благозвучнее, ей Богу, чем площадь Революции. От фруктов – сплошная польза, а вот от революции – вред один только. Умные люди как раз ее и опасаются, да и не без оснований.

      Народ по очереди фотографировался на фоне автомобиля, настолько обильно украшенного цветами, что трудно было разобрать его марку.

Цветочный автомобиль

      -Вроде бы «Запорожец» -подумал я.- А может, и нет.

      Плакат, размещенный на стене бывшего музея В.И. Ленина (еще более бывшего здания Московской городской думы), извещал, что с 30 июля по 25 октября сего года проходит персональная выставка Никаса Сафронова.

     Заодно выяснилось, что в бывшем музее Ленина разместился музей Отечественной войны 1812 года, причем уже три года как – открыт он был к 200-летнему ее юбилею.

Бывший музей Ленина

     -Меня в нем в октябрята принимали, -вспомнил я.- На фоне простреленного френча (в витрине) Ильича. В музей как-нибудь в другой раз сходим.

Воскресенские ворота и Исторический музей

     И двинулся к Манежной площади, переименованной в Сочную набережную (часть площади у подземного ТЦ «Охотный ряд»).

Манежная площадь

    Возле памятника маршалу Жукову стоял пожилой мужчина с плакатом в руках.

Памятник Жукову

Демонстрант

      Стоявшая тут же рядом парочка полицейских взирала на мужчину благожелательно и никаких враждебных действий по отношению к нему предпринимать не собиралась. Ну не нравится человеку, что продовольствие (пусть и ввезенное незаконно) уничтожают, и что с того? В школе, помнится, хлеб учили доедать, а не выбрасывать, а тут сыры тоннами сжигают, да еще гордятся этим.

Угловая Арсенальная башня

    Оказалось, что пара башен Кремля аккуратно укрыта зеленым материалом для реставрации.

     Тут позвонила дочь и сообщила, что обходным маневром добралась до станции метро «Площадь революции» и уже покинула чрево метрополитена.

     Встречать ее я пошел через Фруктовый вернисаж (переход от Манежной площади к площади Революции). Вернисаж украшала арка, сделанная из настоящих апельсинов и лимонов.

Фруктовый вернисаж

    Неподалеку пожилой гастарбайтер украшал теми же натуральными фруктами искусственную елку.

     -Все лучше, чем бульдозерами их давить, -заметила подошедшая дочь.

     -Пойдем к памятнику Жукову, -предложил я.- Там дедушка с плакатом стоит, а его никто не трогает.

     Но никакого дедушки у памятника уже не было. Вместо него оказалась дама, державшая в руках плакат, надпись на котором советовала некоторой (особо продвинутой) категории граждан вместо еды сжигать свои авто. Что характерно, к даме у полиции претензий также не имелось.

     Нечего и говорить, что только редкий лентяй не попытался даму (как и дедушку) запечатлеть на память.

     -Никогда такой популярностью не пользовалась, -весело призналась дама.

      Перед Сочной набережной имелась стеклянная стойка со стеклянными же банками. Банки залиты были жидкостью разного цвета.

    Рядом со стойкой находилась клумба с манекенами, изображавшими детей.

    Кроме того, Сочная набережная уставлена была кадками с пальмами.

    Кремль на фоне тропических растений выглядел необычно и несколько странно.

    -Экое варварское великолепие, -заметил я.- Просто бездна вкуса.

    -Детям, похоже, нравится, -сообщила дочь, взглянув на клумбу.

     -Я, кстати, понял, как все это мероприятие на самом деле называется, -заявил я, взглянув на будку, украшенную надписью.- Раньше Моссельпром был, теперь – Мосваренье.

     Торговали на Сочной набережной всякой всячиной, включая глиняные игрушки и прочую ерунду.

Сочная набережная

    Одна палатка предлагала тарелки и картинки (из Краснодарского края) с рельефными изображениями. Самая простенькая из них (с безумным зимним пейзажем) стоила 2200 рублей. Но в самое сердце поразили нас два других «шедевра»: тарелка с рыбками, похожими на воблу (12000 руб.) и тарелка с вареным (потому что красный) раком в натуральную величину (15000 руб.)

    -Имейте в виду: рак – ненастоящий, предупредила нас продавщица.

    -Мы сразу по цене догадались, -ухмыльнулась дочь.- В Москве за эту сумму килограмм двадцать с лишком живых раков купить можно.

    -А гостиницу то «Москва» не только сломали и заново построили, так еще и переименовали, -удивился я, подняв глаза.

    Странного вида пещера с фонтанчиком оказалась крохотной кафешкой.

     Рядом в павильончике под навесом пела под караоке молоденькая девушка. Исполняла она «Тридцать три коровы». И исполняла здорово: после окончания песни слушатели наградили ее аплодисментами.

        Тут же на ступеньке зачем-то болтался позолоченный орел.

     Ближе к Тверской располагался огромный арбуз-беседка. Перед ним, вооруженный палашом, прогуливался чернокожий пират.

     -Я его на Арбате встречал, -сообщил я.- Он там вместе с Екатериной Великой за деньги фотографируется.

     Внутри арбуза можно было посидеть на деревянных ящиках, а вот покачаться на качелях, подвешенных очень высоко – нет.

      -Ну и ладно, -решили мы и повернули направо, к Охотному ряду.

    -Смотри, пап, какой они забавный указатель смастерили, -улыбнулась дочь.- Фор Сизонс, калька с английского, прямо СИЗО какое-то. Нет чтобы «Четыре сезона» написать или хотя бы «Четыре времени года».

     -А вот вазы у них  высокоимиджевые,-добавила дочь.

     По адресу Охотный ряд, 2, расположился ресторан с любопытным названием «Страна которой нет».

     Поглядев наискосок, поняли, что у Большого театра тоже что-то происходит.

     Еще на Сочной набережной разжились мы бесплатным буклетом с картой мероприятий фестиваля. Согласно буклету, у Большого театра располагался Фруктовый театр.

     Туда мы и решили отправиться, но предварительно заглянули в сквер у памятника Карлу Марксу. Памятник работы Л.Е.Кербеля, установленный в 1961 году, никого особо не интересует (как и сам Карл Маркс). Зато за памятником находится восхитительный фонтан работы Витали.

Вид на Метрополь

     Так мы вновь оказались у шоу «Чиполлино», заинтересовавшее нас большим количеством зрителей. И неспроста: было как раз 18-00, так что шоу должно было вот-вот начаться.

     Тут на арену высыпали фрукты-овощи (они же мальчики-девочки) на роликах, а затем и Чиполлино с папаней.

     Посмотрев на действо минут пять, отправились к подземному переходу возле «Метрополя».

    В переходе, помимо уличных музыкантов, имелись автоматы с японскими прохладительными напитками. Эти самые автоматы (вместе с напитками) буквально оккупировали столицу целиком. На одном только застекленном пешеходном мосту Богдана Хмельницкого я таких автоматов штук шесть насчитал.

     Зачем в автоматах вместо кваса очаковского нужно колу японскую продавать, неясно. К чести москвичей и гостей столицы, особым успехом  автоматы эти не пользуются. Во-первых, напитки в них непривычные. А, во-вторых, дорогие: от 80 до 100 рублей за маленькую баночку (бутылочку) стоят. Берут их разве что на пробу. Попробовал однажды и я, соблазнившись названием «сидр безалкогольный». «Сидр» оказался обыкновеннейшим спрайтом (или, если угодно, «7 UP», что одно и то же), правда, стоимостью 90 рублей.

     Фруктовый театр встретил нас протертыми ягодами по цене 150 рублей за баночку и памятником розовым балетным тапочкам. Тут же под навесом располагался балетный станок с наставницей и ученицами.

 

Протертые ягоды

Фруктовый театр

      Бюст фруктово-овощного человека вызывал симпатию посетителей. Я потом при помощи Гугла вспомнил имя изобретателя подобных композиций. Художник Джузеппе Арчимбольдо – так его звали.

      Выбор варенья домашнего интриговал: смородина с чили или кабачок с лимоном – что-то в этом есть. Не говоря уже про черешню с бадьяном. Но пробовать не стали.

      Ремонтирующийся Малый театр за строительными лесами видно не было, одни афиши.

      По Петровке дошли до Кузнецкого моста. По дороге порадовали витрины ЦУМа. Надпись на одной из них предупреждала, что «Скоро в школу». Надпись на другой то ли привлекала, то ли отпугивала потенциальных покупателей: «Европейские цены на детскую одежду и обувь». Скорее (с учетом нынешнего курса рубля) запугивала.

    На углу Петровки и Кузнецкого моста на крыше дома располагалось в павильончиках с навесами симпатичное заведение: кафе-бар «Чердак».

     Оглядев якоря, установленные у входа в Федеральное агентство морского и речного транспорта, дочь со знанием дела (дед у нее корабел) заявила:

      -А якоря-то морские.

     -Ну так и агентство полуморское – полуречное, -заметил я.- Вообще-то здесь при СССР Министерство речного флота располагалось. Минморфлот на улице Жданова (Рождественке) находился, если не ошибаюсь. Да и не в них дело. Основной вход в Минречфлот не на Петровке, а на Кузнецком мосту был. -Именно через него входили-выходили герои знаменитого кинофильма «Служебный роман».

     -А напротив входа, через улицу, стоял большой зеленый деревянный цветочный киоск, по виду – пятидесятых годов прошлого века. В нем Новосельцев бывшей Мымре цветы покупал. Киоск был приметный, цветочные киоски (как и магазины) в те времена в Москве по пальцам пересчитать можно было. Теперь вместо входа-выхода - ресторан «Bolsoi», а киоск исчез бесследно. Только на кинопленке и остались.

     -Пойдем сначала направо, на Кузнецкий мост, а потом к Камергерскому переулку двинемся, -предложила дочь.

     Выяснилось, что Кузнецкий мост переименовали (временно, как и все прочие места) в Ореховый.

    Мост, украшенный орехами, действительно имелся в наличии.

    Транспарант, установленный рядом, гласил:

    «Первый в мире мост из светящихся орехов и живой рекой из цветов!

    Обязательно поднимитесь на мост, загадайте желание, сделайте памятную фотографию!

     Все обязательно сбудется!»

      Пришлось идти на мост – желание загадывать.

     Рядом с мостом в кадке доживала свой век чахлая березка. Заглянув в кадку, мы сообразили, почему: комель несчастного деревца завернут был в туго спеленутую мешковину.

Вид с Орехового моста на Кузнецкий

    Торговали не только вареньем, но и папоротником соленым таежным, и иван-чаем с душицей.

    Палатка с рыльским медом предлагала последний по вполне умеренной цене: 150 рублей за 300 грамм.

    В палатке заливались (с благословления Рыльского Свято-Николаевского монастыря) курские соловьи, диск с записью их трелей продавался тут же.

     В следующей палатке не только торговали, но и давали пробовать дагестанский урбеч. Ни разу о нем не слышал. Оказалось, что это паста, изготавливаемая из различных семян или орехов, приправленная медом и маслом. На мой вкус, очень приторно, зато сытно. Правда, стоит урбеч (как выяснилось) не 450 – 500 рублей за баночку (на Ореховом мосту), а раз в пять дешевле – средне московская цена.

    Укрепив энергетику урбечем, молодежь в наушниках танцевала сама с собой тут же рядом на площадке.

    Понятно, что традиционные тульские пряники на фоне урбеча особым спросом не пользовались, также как и травяные чаи «Джива»: несмотря на интригующие названия на некоторых пакетиках («Мужской интерес», «Мечты любовника», «Коктейль № 2»).

 

     -Обрати внимание, пап, на пивбар «Камчатка», -солировала дочь.- Культовое, между прочим, место. Недорогой пивбар неожиданно приглянулся представителям богемы и теперь довольно известные люди захаживают в него и пьют дешевое пиво, при чем с удовольствием. Пивбар на ходу оказался, может поэтому.

    Заглянув было в павильон, обещавший уникальные работы из карамели, дочь тихонько прикрыла дверь, благоговейно сообщив:

     -Там мастер-класс проходит.

     Засмотревшись на стрельбу по мишени из детских луков, обнаружил дочь с бутылкой минералки «Леденев».

       -Зачем тебе вода? –удивился я.- И не жарко вовсе.

     -У меня приятель есть с такой фамилией, -пояснила та.- Подарить ему хочу.

    Тут же располагалась «Мастерская стекла» обещавшая мастер-классы согласно расписанию.

     -Ерунда, вроде бы, а не занятие -размышлял я.- Про Сваровски, впрочем, тоже так наверняка вначале думали.

Ореховый мост

     -Пора перейти Петровку и двигаться к Камергерскому, -решили мы.

     Что и сделали.

     Первой точкой, на который мы наткнулись, оказался киоск с малыми колоколами. Колокольчиками их язык назвать не поворачивался: уж больно крупными для колокольчиков были.

     Стоили колокола прилично: 3500, 4500, 5500 рублей. Были и подороже.

     -Валдайские? –спросил я улыбчивую барышню-продавщицу наивно.

    -Не валдайские, а настоящие, из колокольной бронзы, -терпеливо объяснила барышня.— Мастерская Бориса Андреевича Подорожного (Воронеж) такие (только побольше) для храмов отливает.

     -А что с этими малыми колоколами делать? –не отставали мы.- Горничные уж лет сто как повывелись (вызывать колокольчиком некого), а в качестве сувенира они чересчур громоздки.

    -В мастерской их в качестве эксклюзивных сувениров отливают, -вспомнив, сообщила барышня.

     -То есть в большой кабинет большого начальника – в самый раз будет, -решили мы.- Секретарш-референток гонять.

      И добавили:

     -Покупать мы их, конечно, не станем, а вот информацию в Интернете про Вашу колокольную мастерскую разместим, на правах бесплатной рекламы. Давайте мы Вас сфотографируем.

     -Давайте, -несколько смущенно согласилась барышня.- А я вам наш рекламный листок дам с адресом сайта.

                                 http://kolokolrus.ru/

     Тут же рядом в кадке росла еще одна березка (на сей раз двойная). Несмотря на то, что комель ее также туго укутан был мешковиной, а береста вместе с корой на одном из деревцев содрана до ствола, вид березка имела довольно цветущий.

     -Может, потому что она не безымянная, а фамилию имеет? –предположила дочь и развернула ленточку, привязанную к ветке березки.

Березка Уголькова

      Фамилия березки оказалась Уголькова.

     Вторую часть Кузнецкого моста заполняли палатки, в которых хоть мед, хоть варенье пробовать (при помощи одноразовых белых пластиковых палочек) давали всем желающим.

     Количество сортов предлагаемого меда зашкаливало.

    Палатки, в которых пробовать не давали, посетители обходили стороной и выглядели такие палатки одиноко. Продавщицы их заняты были телефонными переговорами.

     Напробовавшись меда по самое не балуйся, перешли на варенье.

     Но предварительно я поинтересовался у дочери:

     -Может, купим меда баночку какого-нибудь?

     -Мед я не очень-то жалую, -призналась дочь.

    -Согласен, -кивнул я.- Это единственный продукт, оставшийся в списке тех, которые я не употребляю. А в детстве довольно длинный был список.

     Дегустация урбеча, а потом и меда, оставили сладкий привкус во рту, но пить почему-то не хотелось. Тем не менее, варенье (его на крохотные кусочки хлеба намазывали) мы пробовали вяло и без особого энтузиазма.

     Исключение составили варенье из одуванчиков и мятное.

     -А ты пап, знал, что здесь, на Кузнецком, дом есть с мозаикой, на которой орел изображен? –спросила дочь.

     -Да, -ответил я.- При чем еще до твоего рождения.

     -Ты лучше на этот бар взгляни, -предложил я.-Ящики из-под виски и бочки из-под рома: оригинально.

   -Да, -подтвердила дочь.- Коктейль-бар «Dirty Blonde», то есть «Грязная Блондинка» открылся недавно и передает атмосферу времен сухого закона в США, потому что именно тогда коктейли и были изобретены. Не будешь же из чайника чистый виски под видом чая лакать. Вот и начали напитки смешивать: в одном флаконе (вернее, в чайнике) и выпивка, и запивка.

    -Здесь раньше бар «Дикий койот» располагался, только он в Столешников переулок переехал: там помещение больше. Кризис, что поделать: посетителей больше, потому что всем выпить не просто хочется, а необходимо.

     -А рядом, взгляни, шикарный подъезд в стиле модерн.

    Но, как говорится, не одним Manhattan Ice Tea жив человек: напротив «Грязной Блондинки» имелась очередная «медовая» палатка.

    Мед в ней продавался хоть и традиционных сортов (гречишный, сосново-кедровый, акациевый и т.д.), зато с вразумляющими табличками (от чего лечит) возле каждой баночки.

     Про акациевый, к примеру, написано было, что последний в один момент доводит зрение до состояния орлиного. Я было к кошельку потянулся, да сладкий привкус во рту порыв в последний момент погасил.

     Мед на Кузнецком все никак не заканчивался. Но белгородский мед из серебристого лоха попробовали из принципа. Я то знаю, что это растение такое (типа кустарника, в Сочинском дендрарии видел), а ведь многие считают, что лох серебристый – один из самых распространенных человеческих типажей. Что, в общем (как это не грустно) соответствует действительности.

     Тут я наконец сообразил, чего именно на фестивале не хватает: а именно медовухи. Очевидно, медовуху продавать (а уж тем более – пробовать) просто запретили, чтобы фланирующая публика вульгарно не напилась.

    Наконец, мы обнаружили палатку, торговавшую австралийским и новозеландским медом. Мед из сахарного дерева (по мнению дочери) оказался слаще обычного раза в два и в связи с этим практически несъедобен. Зато в палатке торговали австралийским стейк-соусом. Имелся он двух видов: обычный и для барбекю.

     Дело в том, что в любой харчевне в США на столах всегда имеется стейк-соус «A 1» (эйван, в народе). На мой вкус, это идеальный соус для любых жареных мясных продуктов. В Москве я его только в стейк-хаусе «Goodman» встречал.

   Так вот, «Australian  awesome steak  sauсe» по вкусу (дали попробовать) весьма напоминал «A 1». Стоил он 430 рублей за бутылочку.

     -Надо брать, -решил я.

     -Вам обычный или для барбекю? –спросила продавщица.

    -Пожалуй, обычный, -ответил я, вспомнив вкус (попробовать дали оба) и доставая кошелек.

     И спросил дочь:

     -Может, и тебе бутылочку купим?

     -Так ведь я мясо не жарю, -хмыкнула та.

     -Я – тоже, -заметил я.- Но соус возьму. Из принципа.

     -А ведь Австралия в санкционном списке вроде бы, -вспомнил вдруг я.

    -Да, -подтвердила продавщица, упаковывая соус в красивый бумажный пакет с эмблемой фестиваля.- Только вот и мед, и стейк-соус в список продуктов, запрещенных к ввозу из Австралии, не попали. Просто никому и в голову не пришло их в него внести.

    -Наверное, ты единственный человек, который с фестиваля варенья и меда домой только классный стейк-соус и купил, -заметила (с ноткой восхищения) дочь.

     -Почему классный? –осведомился я.

     -Потому что «awesome» именно так и переводится,-пояснила дочь.

    Один из киосков был закрыт, а прикрепленная к нему бумажка гласила: «Приносим свои извинения, шале сегодня не работает…»

     -Так этот ларек шале называется? –услышали мы веселый мужской голос.

    Перейдя Большую Дмитровку (Пушкинскую улицу в советское время), очутились в Камергерском переулке.

     -Во времена моей молодости Камергерский переулок проездом МХАТа именовали, -заметил я.- Московский Художественный академический театр имени М. Горького представлял из себя в те времена презабавное культурное учреждение.

     Художественного Театра проезд (1923), бывш. Камергерский пер.

    Назван в ознаменование 25-летия Московского Художественного театра, сыгравшего огромную роль в развитии русского и советского театрального искусства. Театр расположен в этом проезде. Прежнее наименоваие возникло в середине XVIII в. по придворному званию домовладельца – камергера В.И.Стрешнева. Еще ранее проезд обозначался как Квасной, потом Спасский – по стоявшей здесь церкви Спаса Преображения и, наконец, Одоевский – по фамилии домовладельца князя Одоевского. Расположен между улицами Горького и Пушкинской.

     «Имена московских улиц», изд. «Московский рабочий», 1979 год.

      -Во-первых, начинал театр с пьес Чехова, даже на занавесе театра красовалась чеховская чайка, а имя носил Горького. Во-вторых, здание театра не ремонтировалось толком со времен Саввы Морозова (некогда профинансировавшего его строительство) и вид (как внутри, так и снаружи) имело обветшалый. До сих пор помню, что после просмотра спектакля (публика лицезрела его, сидя на деревянных креслах) зад затекал.

     -И, наконец, труппа театра. Это было вообще нечто. Значительную ее часть составляли актеры, успешно пережившие (последовательно) Февральскую и Октябрьскую революции, Гражданскую и Великую Отечественную войны (а между последними еще и коллективизацию с индустриализацией в придачу). При этом многие из актеров и актрис имели звания заслуженных (а то и народных) артистов РСФСР или СССР соответственно, но решительно никому известны не были.

     -Театр стал настолько академическим, что купить билеты на его спектакли  труда не составляло вовсе. Ситуация несколько изменилась, когда открыли Новое здание МХАТа на Тверском бульваре. Ларчик открывался до смешного просто: в этом роскошном здании, полы которого устланы были белоснежным длинноворсовым паласом, имелись (на каждом этаже) отменные буфеты, не то, что в старом здании МХАТа.

      -Тут необходимо пояснить, что пива в СССР (как и секса) не было. Нет, было конечно «Жигулевское» и «Ячменный колос», но называть эти жидкости в полулитровых бутылках пивом можно было только условно. К тому времени  пищевая промышленность СССР расстаралась и начала выпускать действительно похожие на пиво напитки (в бутылочках 0,33 л): «Московское оригинальное», «Двойное золотое» и «Рижское оригинальное».

     -В продаже их не было, зато в буфетах Нового здания МХАТ имелись они всегда (как и в буфете не так давно снесенного вместе с гостиницей «Россия» кинотеатра «Зарядье»). Поэтому имело смысл  купить билет на галерку за 1 рубль 30 копеек  и приятно провести время спектакля в буфете. Однажды вышел я из буфета и прошел в зрительный зал (на балкон) взглянуть на игру актеров. Убедившись, что «Мертвые души» мертвые же души и играют, вернулся в буфет. Впрочем, давно это было. С тех пор все изменилось, включая труппу МХТ, да и пиво тоже.

    Историческая справедливость восторжествовала: в 1998 году в Камергерском переулке, ближе к Тверской, установили памятник Антону Павловичу Чехову.

     -Обрати внимание, пап, на трогательный белый молочник с одиноким живым цветком у ног статуи, -посоветовала дочь.

   Неподалеку от памятника расположилась эстрада, на которой весьма неплохо пел молодой парень. В перерыве между песнями парень сообщил, что вскоре площадку навестит «настоящая звезда» - Родион Газманов.

      -Нам что Родион, что Олег – без разницы, -решили мы с дочерью и пошли к высокой вазе, раскрашивать которую разрешено было любому желающему (кисти и краски прилагались бесплатно). Воспользовались этим правом прежде всего дети.

     Тут же стоял памятник  Станиславскому и Немировичу-Данченко, отцам-основателям МХТ. Установили его в прошлом, 2014 году, спустя 16 лет после возведения памятника Чехову. Так, глядишь, еще лет через 16 и про Савву Морозова вспомнят: без памятника Савве Морозову в Камергерском явный некомплект получается.

      Выйдя на Тверскую, направились в сторону Пушкинской площади.

     Тут же на стенах домов висели зримые воплощения проекта «Шедевры русской живописи на улицах города».

      -Крепчает патриотизм, однако, -размышлял я.- На глазах, прямо. В прошлом году, помнится, на улицах и мировую живопись представляли.

    На высоте метра в три на стене дома укреплена была мемориальная доска, извещавшая, что в этом доме жил Корней Чуковский. Досок мемориальных на Тверской, хоть отбавляй, но эту неизвестные энтузиасты живыми цветами украсить умудрились.

    -А ты в курсе, как во времена СССР москвичи Тверскую улицу называли? –спросил я дочь.

     -И как? –заинтересовалась дочь.

     -Пешков-стрит, -пояснил я.

     -А почему? –удивилась дочь.

     -Потому, что ее в улицу Горького (главного пролетарского писателя) переименовали, а настоящая фамилия Горького была Пешков, -сообщил я.

   Тверскую площадь (в свою очередь, на время Фестиваля) переименовали в Арбузную.

     Конная статуя князя Юрия Долгорукого как бы присматривала за киосками, расположившимися поблизости. Основатель Москвы, между прочим, похоронен в Киеве, причем насчет конкретного места его захоронения версии существуют разные. Будучи Великим киевским князем (Москва в те времена была отчаянным захолустьем и князья боролись за княжение в Киеве), Долгорукий отравлен был боярами на пиру.

     В одном из киосков продавали варенье-пятиминутку в ассортименте. Любая его баночка (550 г) стоила 200 рублей.

      Рядом торговали крохотными бронзовыми побрякушками (250-400 рублей) и симпатичными игрушечными котами.

     Поскольку варенье нужно чем-то заедать, тут же продавали хлеб – самый дешевый (на Арбузной площади) продукт.

     Впрочем, мед был тоже относительно недорог: за килограмм меда из луговых медоносов просили 650,  а за полкило липового – 470 рублей.

    На прилавке киоска, торговавшего всякой японской пищевой мелочевкой, красовался квадратный арбуз, перевязанный ленточкой. Дабы убедиться, что арбуз настоящий, я его даже потрогал.

    -Квадратные арбузы в «Азбуке Вкуса» продают, -авторитетно заявила дочь.– По две штуки в неделю покупают.

      -Отчего же так мало? –спросил я.

      -Да они по 12 тысяч за штуку стоят, -пояснила дочь.

    -Надо же,-удивился я.- Напротив дыни по 70 рублей за кило имеются. За 12 тысяч их все (весь развал) купить можно, да еще на мороженое останется.

    Возле соседнего киоска, торговавшего фруктами, скандалила старушка с таким же, как и у меня, бумажным пакетом в руке (меду, видать, к чаю купила):

     -Ишь, моду взяли – яблоки нюхать! Чего их нюхать-то? Яблоко – оно яблоко и есть.

     Посреди Арбузной площади стояла повозка-паровозик (так и тянуло назвать ее почему-то тачанкой), торговавшая жареными каштанами. Продавщица их вид имела одинокий и потому слегка потерянный: никто каштаны не покупал. Жареные каштаны (появившиеся в Белокаменной не так давно) популярностью у москвичей не пользуются – в силу отсутствия к ним привычки. Лично я много лет назад попробовал их как-то раз, будучи в Швейцарии: на сладковатую печеную картошку по вкусу похоже. С тех пор желания дегустацию повторить у меня так и не возникло.

    Еще более безнадежное положение было у ларьков, торговавших отрезами тканей и аляповатой посудой. Прохожие приостанавливались у них на секунду – чтобы удивиться.

    Правый угол площади (если от нее смотреть на Тверскую) был огороже и превращен в садик. «Росли» в нем цветущие олеандры.  Где организаторы фестиваля их раздобыли – ума не приложу. Может, Ботанический сад ограбили?

   Дополнительным украшением садика служила пара зеркал, позаимствованных (наверное) из Комнаты смеха.

    В комнате-клетке детей фотографировали для иллюстраций (видимо) к новому изданию книги Джанни Родари «Приключения Чиполлино».

 

 

      Имелся в садике и собственный мостик.

     Выйдя из садика, убедились, что Долгорукий правой дланью именно на садик указывает.

 

    На Тверской стояла тумба с надписью «Активный гражданин».

     -А это еще что? –спросил я у дочери.

     -Сайт с опросами москвичей, -ответила та.- Типа: косить во дворах траву или нет? За участие баллы начисляют: ими парковку оплачивать можно. Или билеты в музеи и театры на них получить.

                    http://ag.mos.ru/

     -У меня, если помнишь, машины нет, -заметил я.- Зато годовой проездной на общественный транспорт имеется.  А в театр я уж как –нибудь сам схожу, да и в музеи тоже. А газоны косить нужно, однозначно.

 

   Рядом с Елисеевским магазином в массивных гранитных прямоугольных клумбах (символизирующих высокое искусство не просто в землю деньги закапывать, а в гранит их превращать) рос невзрачного вида невысокий кустарник.

    -Обрати внимание, это бересклет, -предложила дочь.-У него стебель четырехгранный. Ума не приложу: кто догадался его на Тверской высадить? Вот он и чахнет.

    Завернув за угол, увидели новый дорожный знак «Осторожно, двери».

      По подземному переходу добрались до Фруктового стадиона, он же Пушкинская площадь, он же бывшая территория бывшего Страстного монастыря.

     Плакат возле памятника Пушкину призывал вернуть Пампуша (так издавна и любовно в народе памятник называют, для краткости) на его историческое место на Тверском бульваре, чтобы восстановить колокольню Страстного монастыря с надвратной церковью во имя прп. Алексия человека Божьего.

    Дело в том, что Пампуш ныне на месте снесенной колокольни и стоит, а именно с нее 25 октября 1812 года раздался первый колокольный звон в еще горящей Москве как весть об уходе наполеоновских войск.

    -Замечательная идея, -подумал я.– И памятник не пострадает, и красивая колокольня вновь появится. Вряд ли бы Пушкин обрадовался, узнав, что памятник ему на месте колокольни стоит, которой поэт наверняка любовался. Тем более, что и сам бронзовый Пушкин на то место, где стоял первоначально, с явным раздумьем посматривает.

   На прилавке киоска, торговавшего забавными игрушками, прикреплена была гордая надпись: «Мы принимаем к оплате банковские карты!»

    В другом киоске, торговавшем (помимо игрушек) кожаными браслетами, разного вида кулончиками, колечками, перстеньками и прочими фенечками, услышали разговор.

      -А у вас ту все hand made? –спросила потенциальная клиентка.

     -Здесь hand made все, кроме меня и мебели. –ответила веселаяя продавщица.

     -Почему? –не поняла клиентка.

     -Ну не руками же меня делали, -пояснила продавщица.

     Рядом продавали разные виды гранолы.

  -Те же мюсли, вид сбоку, -резюмировал я.- Только цена неправильная.

     Опять же по подземному переходу вышли к Новопушкинскому (он же – Яблоневый) скверу.

    Но чтобы до него добраться, требовалось перейти Большую Бронную, а этому мешал свихнувшийся светофор, подмигивавший одновременно и зеленым, и красным огоньками.

      Водители машин впали во временный  ступор, зато пешеходы – нет.

      На месте, где когда-то стоял (а может, еще вновь стоять будет) Пампуш, покамест установили розовый грузовик с деревянными ящиками с яблоками.

       Борт грузовика украшала надпись: «Просьба яблоки не брать!»

       Яблок, тем не менее, осталось мало.

     Возможно, перекочевали они в соседний киоск, в котором продавались под названием «Черноморские яблоки» по 65 рублей за кило, что по нынешним временам совсем недорого.

       -Что за сорт такой? –размышлял я.- Может, из Крыма?

       Но спросить было лень.

       Вездесущий урбеч продавался и здесь.

      Варенье оказалось дороже, чем на Арбузной площади, причем раза в два. Может потому, что носило гордую фамилию Волконский.

     Молодой человек предлагал всем желающим крутить круг от известной сети «Теремок».

      -Какой рисунок под стрелкой после остановки круга окажется, на то сертификат и получите, -пояснил он.- Хоть леденец на палочке, хоть блин с маслом. Отоварить сертификат можно в любом «Теремке». Но, поскольку уже  8 часов вечера, круг работу закончил. Приходите завтра.

      -Действительно, -согласилась дочь.- Фестиваль Варенья до 20-00 работает. Пора по домам.

      И мы пошли: я - помахивая бумажным пакетом с австралийским стейк-соусом, дочь – налегке.

      Меда и варенья мы на год вперед напробовались, до следующего Фестиваля.

                                                                               Анатолий Новак,

                                                                                    27 августа 2015 года

      P.S. На следующий день, в воскресенье, мы с дочерью и сыном навестили Персиковый район (Сокольническая площадь), а еще через неделю (с женой) – Виноградную улицу (Старый Арбат), но особого впечатления они на нас не произвели. В том смысле, что сами-то по себе места эти отличные, веками намоленные, да вот только фестивальные мероприятия выглядели в них вялыми какими-то, будто понарошку придуманными.

 

 

     Р.P.S. И последнее. Ежели Вам меда (варенья) купить захочется – лучше за ним в «Ашан» отправляться. Ассортимент там весьма приличный, а цены – раза в три меньше, чем на любом столичном Фестивале (ярмарке). Пробовать, правда, не дают.