Велопрогулка с собачкой по Чукотке

Желание посетить Чукотку, самый дальний регион России, зажгла во мне книга Марины Галкиной "Одна на краю света". Книга-рассказ об уникальном путешествии автора - пересечении в одиночку Чукотки с юга на север, от Тихого до Ледовитого океана. Пешком и на каяке Марина преодолела больше тысячи километров. Без хороших карт, навигатора, связи, без денег и с самодельным  снаряжением (в начале 90-ых это было обычным явлением). Книга Марины оказала на меня огромное влияние. Пожалуй, именно с неё начались мои большие походы в одиночку. Именно она подарила мне любовь к стране под названием Север.

Шли годы. Полярный круг уже перестал быть линией несбыточной мечты. Но желание пересечь Чукотку с юга на север, от океана до океана меня по-прежнему не покидало. Повторять маршрут Марины я не собирался, хотя бы потому, что я не водник. Да и вряд ли сегодня кто-то сможет его повторить, даже она сама. И вот, в очередной раз, без цели разглядывая карты и космоснимки, я разглядел на Чукотке дорогу, которая шла через весь континент - из Эгвекинота в Певек. Поиск в интернете подтвердил, что дорога действительно существует. Построили её относительно недавно, уже после похода Галкиной. Дорогой в понимании жителя средней полосы её назвать трудно. Несмотря на то, что она отсыпана на всём протяжении, проехать её можно только на автомобиле повышенной проходимости. На большей части дороги нет ни одного моста, и все речки от малых до больших необходимо преодолевать в брод. По дороге вроде как ездят грузовики, но очень редко - по нескольку в неделю. Если погода позволяет.  Вот и всё, что удалось узнать из интернета. Но разве этого мало, чтобы отправиться в велопоход? Надо ехать!

С собакой или без - вопрос не обсуждался. Точнее, он стоял по-другому. Ехать с собакой или не ехать. Собака должна быть с хозяином, особенно, если хозяин собрался в Заполярье, можно сказать, к ней на родину. А вот сможет ли Черке пробежать почти 900 км, ответ на этот вопрос предстояло получить уже на месте. И дело тут было даже не в расстоянии. Ехать быстро я не собирался, а тихонько бежать собака может долго. Вся проблема в жёсткой каменистой дороге, которая должна была стереть собаке лапы. Списавшись с неким Юрием К. из Певека, таким же велосипедистом-собачником, получил от него ответ, что дорога для собачьих лап в целом нормальная, что было в корне не верным. Но узнал я об этом уже потом.  А пока предстояло решить много разных задач.

Улететь на самолёте дело не хитрое - достаточно купить билет и не опоздать на регистрацию. Совсем другое дело - улететь с велосипедом, вещами и собакой. Справка для собаки и клетка - не проблема. Проблема в том, что багажные тарифы могут выйти дороже билета. А билет на Чукотку - один из самых дорогих по России. Изучение вдоль и поперёк сайтов авиакомпаний, мониторинг цен помогли подобрать наиболее приемлемый (но совсем не дешёвый) вариант: Казань - Москва - Анадырь. По необъяснимым обычному человеку причинам такой перелёт стоил дешевле, чем перелёт Москва - Анадырь (на том же рейсе). А уж до Казани из Уфы можно доехать и на автобусе. Однако прилететь в Анадырь - ещё ничего не значит. Из Анадыря нужно выбраться в Эгвекинот. Самый дешёвый вариант - это самолёт. Стоит всего 3 тысячи, и рейсы каждый день. Проблема в том, что бесплатная норма багажа всего 10 кг. В моём же случае цена вышла бы 12 тысяч, да и то, по правилам авиакомпания не должна была взять меня из-за перегруза самолёта (разрешённая норма - всего 20 кг). Способ № 2 - теплоход "Капитан Сотников". Ходят раза два в месяц, стоят уже 6600. Что с наличием билетов, багажом, и возьмут ли вообще - не известно. Третий вариант - грузовые теплоходы. Ходят без расписания, возьмут или нет - под ещё большим вопросом. Из всего этого выходило, что есть большая вероятность прилететь в Анадырь, и, просидев там недели две-три, улететь обратно (если будут обратные билеты). Покупать обратный билет сразу было ещё опаснее, поскольку на Чукотке абсолютно нельзя ничего планировать. На фоне всего этого получение погранпропуска в суверенную Чукотку - задача, о которой не стоит и думать. Однако и здесь всё удалось не с первого раза. Меня попросили написать заявление на осуществление хозяйственной деятельности в погранзоне - фотосъёмке и проведение самостоятельного туристского похода. Правда, в готовом пропуске написали только первое. Видимо поход они разрешить не могли.

После долгих раздумий и колебаний билет до Анадыря был всё же куплен. После покупки осталось ощущение, что этот билет -  вовсе не путь к мечте, а глупая авантюра, последствия которой придётся расхлёбывать в ближайшие два месяца. И хорошо, если всё обойдётся. С таким пессимистичным настроением начал сборы, и к нужному сроку, вроде, даже почти всё успел.

Настрой на неудачу, видимо сделал своё дело. Впрочем, это всё совпадения. Как-никак, делал я всё правильно, просто обстоятельства сложились против меня.

До Казани доехал без проблем. И это уже хорошо, так как общий вес моих вещей был порядка 70 кг. Понятно, что одна часть этого груза в походе побежит сама, а другая часть повезёт на себе весь оставшийся груз. Самолёт должен быть утром, поэтому я решил доехать до аэропорта своим ходом за остаток вечера. Но даже выехать из города оказалось не просто. В Казани я совершенно не ориентировался, и поехал по навигатору по грузовым дорогам. Собаку приходилось держать на поводке, управляя одной рукой перегруженным велосипедом. Лишь только выехав на второстепенные дороги, удалось отпустить собаку. Когда город остался позади, меня ждала новая трудность. Если в окрестностях Уфы грунтовые дороги подходят для велосипеда идеально, то в Казани всё оказалось иначе. Оказалось, что эти дороги не грунтовые, а песчаные, и ехать по ним - сплошное мучение. Точнее, больше толкать велосипед, чем ехать. Выбираться же на трассу тоже совсем не хотелось, правда, всё же пришлось, но уже когда стемнело. Для собаки такая пробежка перед перелётом была очень полезной, а вот для снаряжения нет. В дороге случилась первая и самая глупая потеря снаряжения. Сапоги-забродники висели на велорюкзаке, внутри одного лежал спутниковый телефон - здоровенный кирпич. Я как-то не подумал, что сапог может слететь и удариться об столб. Телефон не пострадал, а сапог получил трещину по всей длине носка.

 Заночевали рядом с аэропортом в лесополосе. Не понадобились ни палатка, ни спальник, так как ночь была тёплой. Видимо, первая и последняя в этом походе.

В аэропорт пришёл до начала регистрации. Но и этого оказалось мало. Проблемы возникли уже на первичном досмотре. Литий-ионные аккумуляторы, необходимые для фотоаппарата, и запрещённые к перевозке, отстоять удалось, поскольку сотрудники СБ, ничего про запрет не знали, но умудрились заподозрить в них патроны. Благо, смог их убедить, что это обычные батарейки, только большие. А вот баллончик с газом от медведей взять не разрешили, несмотря на то, что до этого он уже летал. Пришлось бежать на улицу, чтобы где-нибудь запрятать баллончик на пару месяцев. На регистрации тоже, как и ожидалось, пришлось поднимать правила авиакомпании, чтобы убедить, что велосипед перевозится бесплатно. Были сложности и с оформлением собаки, но тоже решились. Потом уже на досмотре вещей опять приняли батарейки за патроны, пришлось вторично объяснять. Нервотрёпка закончилась уже к окончанию регистрации, напряжение было настолько сильное, что кто-то из сотрудников решил, что я лечу в первый раз и ужасно боюсь самолёта.

Пересадка в Москве длилась 8 часов. Хорошо, хоть в Казани мне удалось правильно оформить собачий билет, чтобы забрать пса на время пересадки, при этом не заплатив за перевозку дважды. С регистрацией на рейс опять же возникли проблемы из-за того, что сотруднице не понравилась клетка. Опять же кое-как удалось убедить, что опасения напрасны. Так или иначе, мы оба оказались на борту и благополучно долетели до столицы Чукотки.

Багаж и собака доехали нормально, погранконтроль был пройден без проблем. А между тем, неприятности и не думали кончаться. Сначала зашёл к представителю "Чукотских авиалиний", и, как и ожидалось, узнал, что перелететь с таким весом получиться вряд ли, стоить это будет 12000 (3000 - билет, 9000 - багаж), и будет возможным не раньше вторника, а сегодня пятница. И то только при условии, что по каким-то непонятным причинам на борту, который обычно забит под завязку, найдётся квота для моего полцентнера. Но самое главное случилось потом. Когда стал собирать велосипед, обнаружилось, что на нём не хватает подрамной сумки. Да, её украли в аэропорту, скорее всего, в московском. В сумке были ремнабор, горелка и те самые литий-ионные аккумуляторы, необходимые для фотоаппарата и спутникового телефона. Поход в ментовку ни к чему не привёл, чукотские менты ничем не отличались от материковских. Заявление принимать не то что бы отказались, но сделали всё возможное, чтобы я его не написал. А без заявления я даже не смог бы обратиться в авиакомпанию за компенсацией ущерба. О поиске сумки, речь, понятно, что и не шла, чудес не бывает. В других случаях я бы добился и заявления и компенсации, но в тот момент я был уже в буквальном смысле деморализован, и не оставалось никаких желаний, кроме как нагрузить велосипед, выйти на улицу и отъехать подальше от аэропорта. Чукотка встретила холодной и пасмурной погодой, было похоже, что собирается дождь. Как раз в тот момент самолёт вырулил на полосу, разогнался, и скрылся в тумане, взяв курс на Москву. Бросив велосипед на обочине, я сидел на тундровом ковре, в полной мере осознав, в какую ввязался авантюру.

В отличие от меня Черке был очень весел. Запахи тундры и ощущение свободы привели его в неописуемый восторг. Его радость постепенно передалась и мне. Пожалуй, это были первые позитивные эмоции за прошедшие два дня. Следующей приятной новостью оказался звонок в морпорт Анадыря по телефону, который мне дали в милиции. На том конце провода сообщили, что сегодня вечером идёт сухогруз на Эгвекинот! Этот шанс упускать было нельзя.

Чтобы попасть в Анадырь, нужно переплыть на пароме через Анадырский лиман. Паром пришлось ждать полтора часа. Это был последний на сегодня рейс, и потому он провёз меня до самого морпорта. Сухогруз "Аркадий Чернышёв" стоял в ожидании отхода. Надежд было мало, но попробовать было необходимо. На борт я поднялся с другим пассажиром, который прилетел тем же рейсом. Но за него попросил некий знакомый, а за меня не просил никто. Естественно, капитан взял его без проблем, а мне отказал. Правда, дал пару телефонов представителей "Чукотской торговой компании", в чьём ведении он находился. На том конце провода мне тоже отказали, мол, это судно пассажиров не может брать категорически, и аргументы о том, что на судне уже есть пассажиры, не убедили. Сказали, правда, что, может со следующим получиться. Обрадовало то, что капитан был в принципе не против ни меня, ни собаки, но без решения начальства взять на борт не мог. Уже когда покинул борт, пришла идея передать с кораблём все вещи, а самому налегке с собакой улететь на самолёте. Но когда я повторно подошёл к капитану с этой просьбой, то был изгнан с борта, за то что прошёл в неположенном месте. Судно ушло в Эгвекинот без меня. Что ж, надежда есть. Зато будет время восполнить потери.

 

Лишённый подрамной сумки велосипед, как оказалось, нельзя было даже затащить в гору, поскольку уже при небольшом уклоне велорюкзак перевешивал и поднимал переднее колесо. Ехать было можно, но сложно. Да, с развесовкой надо было что-то делать.

Дежурная на проходной морпорта прониклась моими проблемами и согласилась оставить у неё велосипед и лишние вещи. Это было очень кстати, так как я оставил себе лёгкий рюкзак, передвижение по городу с которым - уже не проблема. Между тем, нужно было искать ночлег. Цивилизованные варианты нами с собакой не рассматривались, зато на склоне у берега лимана нашлось хорошее место под палатку. Полоса труднопроходимого ольхового стланика защищала от визита людей, ну, а вид отсюда был очень приятным.

Следующий день я посвятил знакомству с городом и попыткам решить часть своих проблем. Обход магазинов ни к чему не привёл. Нужных мне аккумуляторов не было вообще, а инструменты и запчасти из ремнабора либо отсутствовали, либо были низкого качества и стоили слишком больших денег. Покупать не поднялась рука. К вечеру вышел на берег моря, познакомился с чукчанками – рыбаками, посидел с ними у костра. Они вспомнили, что в городе работает некая «Школа странствий», возглавляемая неким Владимиров Васильевичем Сертуном. Вообще, отличительная особенность Чукотки в том, что все друг друга знают. Не то чтобы конечно прямо все и всех, но найти нужного человека в городе – в принципе не сложно. По крайней мере, через одного-двух знакомых можно выйти практически на кого угодно. Таким образом, они нашли номер этого Сертуна, и я без особой надежды ему позвонил. На удивление, пока не известный мне Владимир Васильевич с удовольствием согласился со мной пообщаться, назначил на завтра встречу в своём клубе.

Погода на Чукотке меняется очень быстро. Вчера было холодно и пасмурно, сегодня безветренно, тепло и солнечно. Кто-то даже умудрился купаться в лимане, за что получил резкое осуждение у чукчей: «Вот стыд-то какой, это же надо так напиться, чтобы полезть купаться в лиман!» Забегая вперёд, скажу, что я тоже потом купался, только втихаря, чтобы никто не видел и не пристыдил. Вода была не сказать, чтобы тёплая, но вполне приемлемая.

К вечеру на чистом небе появилось большое облако, народ засобирался по домам. Отпущенного времени мне хватило ровно на то, чтобы дойти до своего места ночёвки и поставить палатку. Сразу же пошёл дождь, который не прекращался больше суток. Но, как ни странно, за весь поход это была первая и последняя ночёвка в палатке под дождём.

С утра я был уже в «Школе странствий». Владимир Васильевич не просто принял меня в гости, но и предложил пожить у него до корабля. О корабле он тоже позаботился, позвонив нужным людям.

Ждать корабля пришлось долго. В итоге я пробыл в Анадыре целых десять дней. Но столь долгое ожидание пошло по большей части на пользу. Во-первых, в Эгвекиноте в эти дни шли дожди, и будь я на маршруте, всё равно бы не ехал, а сидя в палатке, проедал бы продукты. Во-вторых, удалось восполнить часть потерь. Камеру снял со старого велосипеда на базе металлолома, насос взял на время в велопрокате, отблагодарив дефицитными камерами и покрышками, найденными там же. Горелку купил в магазине (каким-то образом, нашлась недорогая и хорошая), аккумуляторы вытащил из старой батареи от ноутбука, которую собирались выкидывать в единственной в городе компьютерной мастерской. Тормозную колодку просто нашёл на улице, а смазку для цепи нашёл на территории заброшенной промбазы турецких строителей. Все эти находки не случайны. Если спросить, с чем у меня ассоциируется север, первое, что придёт на ум – слово "помойка". Увы, это так. Корабли на север идут гружёнными, уходят пустыми. Всё что они привезут, так или иначе, остаётся здесь навсегда в виде куч мусора посреди тундры, посёлков-призраков, разбитых балков и брошенной техники. Даже в столице региона, стоит лишь на 5 минут отойти от главной улицы, придёшь на какую-нибудь брошенную территорию.

Точно так же просто нашёл на улице и свой талисман – что вроде брелка из кости (вероятно, клыка моржа) с надписью "Алёша". Ещё один талисман, камень, якобы из Китая, мне подарил некий хиппи (возможно, единственный на Чукотке), который приехал сюда из Магнитогорска и женился на чукчанке. В талисманы я не верю, но, то, что весь поход мне способствовала удача, это точно.

Ещё одну проблему я придумал себе сам. В один из дней решил испытать спутниковый телефон в условиях севера. Телефон был древним кирпичом, и батарея для него была самодельная большой ёмкости. Однако делал я её перед отъездом на скорую руку и плохо припаял провода. Уже на испытаниях они оторвались, и по невнимательности я соединил их неправильно, из-за чего телефон сгорел. Так я остался без спутниковой связи. Найти телефон в Анадыре даже на время не удалось. Спутниковые телефоны там есть у многих, но мало кто был готов отдать их на полтора месяца. Единственное предложение было купить аппарат за 60000, причём без симки, которая стоила не меньше 10000. После долгих колебаний решил всё же выйти на маршрут без связи. Раз уж я поеду по дороге, буду просить передавать спутниковые смски через водителей, которых я хоть раз в несколько дней, да буду встречать.

Вместо подрамной сумки я решил просто перекинуть через раму длинный гермомешок, который взял в «Школе странствий». Решение оказалось очень правильным. В гермомешок влезает гораздо больше тяжёлых вещей, что самым положительным образом сказывается на развесовке велосипеда.

Чем я ещё занимался в эти дни? Сказать трудно. В самом Анадыре делать было особо нечего. Посетил концерт местных бардов, сходил в музей. На этом возможности культурного потенциала города иссякли. Природа в окрестностях тоже не представляла большого интереса. Ходил по окраинам города, катался на бесплатном автобусе (единственным в городе 3-его маршрута), гулял по берегу лимана. Собаке же Анадырь, напротив, пришёлся по душе. Собак здесь любят, никто и не думает бояться. Дети с удовольствием играют с бродячками, называют их по именам. Привычные фразы «Уберите собаку! Почему без поводка и намордника? А она кусается?» не слышал ни разу.

31-го июля в порт пришёл сухогруз «Игорь Ильинский», и немного погодя на мой мобильник позвонил сам капитан и пригласил на борт. 1-го числа я наконец-то покинул гостеприимную столицу Чукотки. На судне ко мне и к собаке отнеслись очень хорошо, выделили целую каюту, вкусно кормили. Для людей, которые подолгу живут в замкнутом пространстве, новые люди были очень интересны.

 По прогнозу в Эгвекиноте на два дня были дожди, и действительно, в пути небо затянуло, и началась морось. Однако когда мы уже подходили к посёлку, дождь прекратился, а в новом прогнозе на все дни значилась хорошая погода. Как оказалось потом, на корабле я застал последние капли дождливого июля. Хорошо, что провёл эти дни в Анадыре! 

В Эгвекиноте стоило бы остановиться на день, а лучше на несколько, поскольку это самый благоустроенный населённый пункт Чукотки, а по совместительство и одно из самых красивых мест. Но, несмотря на вечернее время, у меня было лишь одно желание – скорее начать маршрут. Заехав в администрацию и зарегистрировав маршрут в МЧС, оседлал велосипед и покатил по главной улице, на ходу разговаривая по телефону. В следующие 2-3 недели от телефона не будет никакого толку. Сразу за посёлком на смену бетонке пришла гравийка.  

У геологов закончилась водка, спрашивают у чукчи:
– Слышь, у вас тут магазин поблизости есть?
– Есть, однако.
– Здорово, а как к нему добраться?
– А садись на собака и езжай вон туда, все прямо и прямо. А в четверг поворачивай направо...

От Эгвекинота до Певека 828 км. Если ехать по 40 км в день, выйдет три недели. Запасов еды где-то на столько же. Но наверняка придётся, как минимум, недельку пережидать непогоду. Надо бы ехать быстрее, хотя бы по 50, а то и 60 км, но быть оптимистом совсем не хочется. Впрочем, я почти уверен, что на дороге запасы еды будут немного пополняться за счёт редких машин.

 

Первые 16 км маршрут пролегал по дороге Эгвекинот - Иультин, построенной узниками ГУЛАГа. Тундра и по сей день хранит остатки бараков, огороженных колючей проволокой, и другие предметы той эпохи. На моём пути встретился лишь один лагерный пункт, ныне использующийся как склад взрывчатки. О ГУЛАГовском прошлом этой территории я узнал уже по возвращении домой. А тогда я лишь побеседовал со сторожем, решительно отказываясь от ночлега, несмотря на вечерний час. В другой раз я бы с радостью принял приглашение, но сейчас мне хотелось только ехать, ехать и ехать, а собаке - бежать, бежать, бежать.

В 20 км от поворота с Иультинской трассы должен стоять балок на берегу озера - отличное место для первой ночёвки. Однако проехать это расстояние не так-то быстро. Велосипед слишком перегружен. Солнце уже село за горизонт, но в начале августа на Чукотке темноты не бывает. Дорогу видно отлично. А вот и первый брод. На пути их будет сотни, со временем техника перехода отточиться до мелочей, а пока даже немного страшно. Развьючиваю велосипед и перехожу в два захода. Оказывается, ничего сложного. Радует, что заклеяный сапог воду не пропускает.

На последних километрах начинается ледяной ветер. Руки мёрзнут, но рукавицы в рюкзаке далеко. Волнуюсь, смогу ли найти балок. Но вот и он, как мне и говорили, стоит где-то в километре от дороги на берегу озера. Тащить велосипед по тундре - занятие не из лёгких. Ближе к озеру начинаются мокрые участки. Но когда до балка остаются последние десятки метров, обнаруживается самое главное препятствие. Оказалось, нас разделяет глубокий и быстрый ручей. Поначалу кажется, что он не переходим, но потом всё же нахожу широкое место и перехожу в два захода.

Балка здесь даже два, и что совсем странно - есть туалет. Запаса дров нет (на Чукотке дрова - дефицит). Зато есть куча угля и щепки. В дополнении к этому набираю на ручье тоненькие сырые веточки чозении. Кое-как растапливаю щепками печку, затем подбрасываю щепоточки угольной крошки и сырые ветки. Поддерживать огонь с такими "дровами" - задача не простая, но каким-то образом сварить рис удаётся. Ужинаю с рассветом.

Утро выдалось поздним, солнечным и тёплым. Выхожу на дорогу, но никуда не еду. У меня есть секретный план. Перекладываю часть вещей в заплечный рюкзак и жду. Примерно через полчаса появляется грузовик, останавливаю его и прошу водителя забросить рюкзак на рудник Валунистый. Договариваемся, что он оставит его на проходной, предупредив, что дня через три-четыре его заберёт велосипедист с собакой. До Валунистого 180 км.

После облегчения велосипед сразу "поехал". Скорость оставалась по-прежнему низкая, передачи ставил самые маленькие, зато такая езда уже не доставляла усталости и питала надежды, что до конца похода удастся дотянуть запасы сил и здоровья. При переходе больших бродов уже не приходилось снимать велорюкзак, мелкие броды иногда проезжались ходом.

180 километров до Валунистого проехал за 3 дня. Моих ресурсов на 60-тикилометровые пробеги хватило, а вот пёс шёл на пределе. Он всё-таки сбил лапы, и теперь заметно прихрамывал. Особенно тяжело ему было начинать бег по утрам, пока кожа на лапах была сухая. Но уже после первого брода лапы намокали, и дальше становилось терпимо. Чтобы вдобавок к стёртым лапам не забить собаке мышцы, на спусках приходилось ехать на тормозах, поддерживая скорость 7-10 км/ч. Разумеется, с горы хотелось ехать быстрее, поэтому я предпринимал попытки сажать собаку на велосипед. Поначалу сделать это было не просто. Для этого требовалось сидя на земле, и одной рукой удерживая гружёный велосипед, другой рукой прижать собаку к груди. Затем требовалось встать, не уронив велосипед, каким-то образом оседлать, поставив ноги на ось каретки и переднюю звёздочку, затем тронуться с горки, не имея возможности сделать даже один поворот педалей. На спуске требовалось держать оптимальную скорость, чтобы, с одной стороны, она была безопасной, а с другой стороны, её хватало для преодоления по инерции локальных полок и контруклонов. Величина оптимальной скорости менялась от черепашьей, до такой, что приходилось цепляться в руль мёртвой хваткой и, напрягая всё тело, совершать ювелирные манёвры по объезду выбоин и кочек. Игра стоила свеч. За считанные минуты удавалось проехать 1-2-3 км, экономя ресурс собачьих лап. Собаке такие покатушки не нравились, со временем он стал понимать, зачем я останавливаюсь на вершине горы и подзываю его к себе. Приходилось ловить его обманным путём.

На прямых участках и подъёмах Черке, естественно, бежал своим ходом. Завидев евражку или унюхав свежий след, он по-прежнему на полной скорости уносился в тундру, забыв о том, что хромает. Из чего я делал вывод, что не так уж всё пока с ним и плохо. Но вот что будет дальше, неизвестно. Погони за евражками изредка заканчивались удачей, но в первые дни он их не ел, а поиграв, бросал. Из чего я делал вывод, что он пока ещё не голоден.

Голодать нам не давали не столько запасы еды, сколько водители проезжающих машин. От еды приходилось чуть ли не отбиваться. Водители ни как не понимали, что лишняя еда - это не только запас "на всякий случай", но и лишние килограммы, которые реально мешают затаскивать велосипед на подъёмы и переносить через реки. До Валунистого трафик был хорошим - машин 5-10 в день, а вот "дальнобойщики" встретились лишь раз. От машин была ещё одна польза. Они перевозили не только мои вещи, но и СМСки. Спутниковых телефонов у них почти не у кого не было, зато им ничего не стоило отправить СМСку по приезду в посёлок. Таким образом, я сообщал о своём передвижении координатору из Уфы, а он уже сообщал всем остальным. СМСки доезжали через день-два.

-Почему у вас на Чукотке такой медленный интернет?
-А к нам его на оленях привозят.

Ночевал теперь всё время в палатке. Днём, не побоюсь этого слова, стояла жара, а ночью было пусть и прохладно, но совсем уж точно не холодно. Обещанных стай комаров и мошки почему-то тоже не наблюдалось. Летали конечно, но от них вполне можно было отбиться  руками. В лесах в окрестностях Уфы в июне их бывает несравнимо больше.

Еду готовил первое время исключительно на костре. Дрова были двух типов: "чукотские" и "материковские". К первым относились веточки чозении, карликовой берёзки и прочих кустарников. Ко вторым - доски и старые пикетные столбики, собранные на дороге. Вторые, естественно, были лучше. Их сбор начинал километров за десять до стоянки, возил на велорюкзаке.

В один из вечеров к лагерю пришла росомаха.  Лагерь располагался в центре горы в форме подковы. Росомаха сначала появилась с одной стороны, но была изгнана собакой, минут через пять, обойдя гору, выглянула с другой стороны. Я знал, что она караулит и выжидает, когда кто-то ослабнет или заснёт. По рассказам, она может пасти человека несколько дней. Но нам бояться не стоило. Ослабших среди нас не было, а в том, что близко к лагерю пёс её всё равно не подпустит, я ни сколько не сомневался. Чтобы показать ей, что к нам лучше не соваться, пару раз с громким криком и лаем мы выбегали к ней навстречу, заставляя удирать, поджав хвост. У зверей хорошо работает правило "Ты догоняешь - я убегаю, ты убегаешь - я догоняю". Фальшфейер, конечно, был наготове, но, разумеется, не пригодился. Больше россомаха не появлялась, и ночь прошла спокойно. От водителей потом я узнал, что здесь её видят постоянно, мы ночевали на её территории.

Местность кому-то может показаться скучной и однообразной. И в самом деле, нельзя сказать, что в ней была какая-то завораживающая красота, от которой невозможно оторвать глаз. Вся магия северной природы - в её необъятности и бескрайности. Созерцание холмов без единого деревца и уходящей за горизонт волнистой тундры создаёт особое настроение спокойствия и умиротворения. Время здесь не имеет никакого значения, злиться не на что и не на кого, а суетиться и напрягаться незачем. Если в городе человек отдыхает телом, но устаёт душёй, то здесь всё наоборот, тело устаёт, а душа отдыхает. Именно ради этого отдыха меня и тянет в дикую природу. Фразу "Приехал в отпуск отдохнуть на Чукотку" я произносил на полном серьёзе, а все почему-то думали, что это шутка.

К руднику Валунистому подъехал поздно вечером. Собака уже изрядно умоталась. Охранник на КПП сначала сделал вид, что ни какого рюкзака не видел, а потом признался, что он заступил на пост вчера, предыдущий ему ничего о рюкзаке не сказал, он решил, что рюкзак ничейный и его можно забрать себе. К счастью, на всякий случай, содержимое переложил в пакет и ничего оттуда не взял. За рюкзаком пришлось ехать на закрытую территорию, согласовав въезд с начальством. Ну, а раз уж так, попросился переночевать. На удивление мне не отказали, правда, провели блиц-допрос "С какой целью заехали на рудник? Не террорист? Кто дал пропуск в погранзону?", трижды проверили документы и привели к директору. Директор же, напротив, встретил со словами "Как здорово, что к нам заехал такой путешественник, как жаль, что вышла неприятная история с рюкзаком. Надеюсь, что у вас останутся о нашем предприятии самые лучшие воспоминания". Мне дали возможность позвонить по спутниковому телефону, потом распорядились выделить полулюксовый номер и до отвала накормить в столовой. Кроме того, я зачем-то согласился помыться в душе. Обычно в походе я не моюсь, так как считаю, что на природе грязь только помогает. Я точно знаю, что зимой покрытые жиром руки не страшно намочить на морозе, а грязное лицо не так быстро замерзает от ветра и снега. Но сейчас было лето, и я почему-то согласился. Неприятные последствия начались уже на следующий день.

Весь вечер сидел в номере и изучал карты, думал, что же делать дальше. До Певека оставалось более 600 км, причём машины будут встречаться не каждый день. Впереди меня ждали самые глубокие реки, названиями которых пугали все водители, а также перевалы через "настоящие горы". На сколько хватит собаки - не известно. Всерьёз думал над вариантом проехать часть пути на машине и потом ходить в пешеходные радиалки. Проскакивали даже мысли вернуться на попутке обратно. Так и не остановившись ни на каком варианте, лёг спать, понимая, что утром в любом случае надо будет сесть на велосипед и отъехать по дороге подальше от режимной территории.

Подъём был ранним. Меня уже ждал охранник, передвигаться по территории без которого мне было, видимо, не желательно. В столовой меня опять накормили и нагрузили большим количеством тяжёлой еды (котлетами, яйцами, рыбой, булками, мясом для собаки). Взял лишь половину, но и этого было слишком много. Теперь рюкзак весил намного больше, чем в начале похода; нужно снова делать автомобильную заброску. Только вот когда будет машину? Сегодня? Завтра? Через три дня?

Спешу покинуть гостеприимную режимную территорию. Пёс почему-то опять весел и полон сил. Проезжаем 10 км, только теперь, наконец, можно остановиться, переложить рюкзак и переодеться, будучи уверенным, что не появится какой-нибудь охранник.

Дорога, как ни странно, стала лучше. Теперь на ней почти нет камней, неприятных для собаки. Велосипед тоже едет легче, даже несмотря на явный перегруз. Километре на 30-ом нас догнал вездеход с геологами. Теперь я точно уверен, что он повезёт лишь мой забросочный рюкзак, а мы с собакой пойдём своим ходом.

По-прежнему стояла жара, ехал в шортах и футболке. Но уже к полудню заметил, что кожа покраснела. Да, я обгорел на солнце. Но ведь до этого я ехал три дня по точно такому же солнцу! Сомнений нет, во всём виновата вчерашняя баня.

К вечеру подъехали до реки Голубой, первой "страшной" реки на пути. Река широкая, но глубины особой не видно. Решил перейти в один заход. Поднимать гружёный велосипед над водой нелегко. Можно катить его по дну, но тогда во втулки и каретку зальётся вода, а они у меня самые обычные, без водозащиты. Лишь иногда на мелях удавалось поставить велосипед, чтобы постоять и набрать сил. Заклеяный сапог снова дал течь, но внутрь воды поступало не много, нога не мёрзла. Перешёл с большим трудом, но перешёл! Ещё одна победа!

Ночевать решил прямо на берегу. Дров здесь непривычно много. Впервые можно разжечь большой костёр, посидеть и погреться. Время шло, а я всё подкладывал и подкладывал новые дрова. Когда ещё будет такая возможность?

Утром кожа по-прежнему болела от вчерашнего загара. Решаю первое время на жаре ехать в чёрной куртке, чтобы пропотеть и восстановить защитный слой. Но полностью избавиться от последствий бани удалось лишь дня через два.

Не успев толком отъехать от места стоянки, бросил велосипед и пошёл с фотоаппаратом на живописное озеро. Тут, как на зло, на дороге появилась машина и, увидев велосипед, начала бибикать. Пришлось бежать обратно, разговаривать с водителем. Проводив одну машину, побежал обратно к озеру, но тут появилась ещё одна машина и история повторилась. Третью машину заметил издалека, но дожидаться не стал, всё равно не даст пофоткать. Из-за беготни туда-сюда потерял не меньше часа и крышечку от фотоаппарата.

Следующим примечательным местом была долина реки Конталяваам. Река необычна тем, что по её берегам растёт полоса практически настоящего леса. По материковским меркам до леса эти "деревья" не дотягивают, но для чукчей больше и не бывает. Заросли радуют не только непривычной тенью, но и обилием красной смородины. 

Дорога неожиданно испортилась. Виной всему были дорожники, которые передо мной её отремонтировали, вывернув из земли камни гравия. Велосипед шёл тяжело, приходилось активно работать рулём. Для собаки такая дорога была - хуже не придумать. К тому же донимала жара.

Мы шли по берегу Танюрера. Двадцать лет назад через бесчисленные разбои русла этой реки тащила свой каяк Марина Галкина. В этом месте наши маршруты пересеклись. В то время никакой дороги не было, местность была пустынной и безлюдной.

Время клонилось к вечеру, мы с собакой очень устали, но я всё никак не останавливался, так как хотел в этот день пройти брод Танюрера. Дошли до брода уже после заката. Вдохновлённый успехом перехода Голубой, я понадеялся, что мне будет по колено и Танюрер. Никаких мер по гидроизоляции вещей не предпринимал. Даже фотосумка осталась висеть за спиной. Почему-то я не придал значения тому, что Танюрер, в отличие от Голубой, узкий и с большим течением, а дно не просматривалось. Глубина началась неожиданно. Велосипед коснулся воды, появилась парусность, и я уже не мог противостоять течению. Ещё бы чуть-чуть, и меня сбило бы с ног, но я как-то смог сделать большой шаг по течению и поймать равновесие. Велосипед уже погрузился в воду и удерживался на плаву за счёт велорюкзака. Ещё один шаг в сторону берега - и мне повезло, я стал выходить с глубины. Будь на этом месте яма, пришлось бы купаться. Осмотр вещей показал, что не промокло ничего, чему нельзя мокнуть. Гермомешок, хоть и не был закрыт, сохранил все вещи в сухости. Сушить пришлось только штаны, которые были на мне. Невероятное везение! Этот случай послужил мне хорошим уроком. Река ошибок не прощает. Недаром, на берегу стоит обелиск с рулём. 

Следующий день должен был стать знаковым - дорога уходила в горы на самый высокий и сложный Солдатский перевал. Просыпаюсь рано. Впервые за много дней небо затянуто. Неужели погода портится? Этого только не хватает!

Сначала уклон почти незаметен, дорога переходит ручьи и реки. Наконец, наступает момент, когда приходится спешиваться и медленно-медленно затаскивать велосипед в гору. Растительность исчезает, остаются одни камни. Показываются скалистые вершины с осыпными склонами. Сколько шёл, час-два - не знаю, но было очень тяжело. Дохожу до какого-то разбитого балка. Кажется, за ним уже нет подъёма. Отмечаю событие поеданием конфетки, но как оказывается, рано. Впереди самый последний и самый крутой набор высоты. Дорога уже перестала выглядеть как дорога. По сути, это узкая полоска, зажатая между крутыми склонами. Вместо отсыпки крупные булыжники. Кажется невероятным, что сюда может заехать гружёный КАМАЗ с прицепом. Даже велосипед затащить очень и очень не просто.

Вот и сам перевал. Водораздел маршрута достигнут!

Кажется немыслимым, что здесь среди голых камней есть жизнь. Но вот мы с собакой замечаем спрятавшегося под камнем горностая. Я пытаюсь его сфотографировать, а Черке выковырнуть. К сожалению, у него это в итоге получилось, и на фото запечалилась последняя минута его жизни. Зверька мне очень жалко, но таков закон жизни.

На спуске я попробовал посадить Черке на багажник. После вчерашней плохой дороги много бегать ему не следовало. Он и сам это неплохо понимал, и впервые не стал сопротивляться. Умная собака! Рулить приходилось по-прежнему одной рукой, другой необходимо было прижимать псину. Но зато теперь появилась возможность крутить педали. Временами дорогу пересекали каменистые пересохшие русла. Колёса буксовали в гальке, приходилось проходить эти неприятные участки пешком.

Во второй половине дня спуск остался позади. К вечеру, как и планировал, доехал до заброшенной базы на притоке реки Большой Осиновой. Здесь меня ждал мой рюкзак. В этот раз с заброской проблем не возникло. Один из балков оказался пригодным для жилья, в нём и остановился.

Пасмурное небо превратилось в облачное, подарив красивый золотой закат. А ещё здесь, с северной стороны перевала, стали появляться первые осенние краски.

Проснулся ночью от шума машин. Договорился о передаче следующей заброски. Один из водителей, дорожник, предложил по приезду в Певек свозить на машине на плато Гыргычан, знаменитое каменными столбами и ГУЛАГовскими урановыми лагерями. На Гыргычан я собирался и без него, но почему бы не воспользоваться предложением? В Певеке у меня уже вряд ли останутся силы ехать своим ходом. Ещё от водителей узнал, что в 5 км от трассы, по дороге на Мыс Шмидта стоят чукотские яранги. Обязательно туда заеду!

Ночью пару раз начинался дождик, но к утру прекратился. До поворота на Мыс Шмидта добирался полтора дня. На пути было ещё три перевала, уже не таких серьёзных. Казалось, что небо затягивает всё сильнее, и дождь непременно польётся. И действительно, очень часто локальные дожди проходили в стороне от меня. В один момент большая чёрная туча стала догонять меня сзади. Казалось, она движется медленно, и у меня есть шанс от неё улизнуть. Но вот, с неба посыпали редкие, но крупные капли. Ну, всё, начинается. Сейчас придётся останавливаться, запаковывать в герму вещи, а после мокнуть и страдать. Но останавливаться настолько не хотелось, что я продолжал ехать быстрей и быстрей. А когда, наконец, решил остановиться, дождь стал реже. Туча прошла стороной!

После разбитой дороги перед Солдатским перевалом пёс стал хромать ещё сильнее. Впервые начинаю подвозить его не только на спусках, но и на прямых участках. В подъёмы и броды он по-прежнему бежит сам, по-прежнему гоняется за евражками, это святое. Теперь его уже не требуется ловить, чтобы посадить на багажник. Наконец-то он понял преимущества такого передвижения и по первому зову, виляя хвостиком, подходит к багажнику сам. Ему определённо нужен отдых, и мне, признаться, тоже. Вся надежда на чукчей.

Поворота на Мыс Шмидта достиг к полудню. Несмотря на достаточно интенсивное движение транспорта в этом направлении (возможно, даже более интенсивного, чем пройденный участок с Солдатским перевалом), данная дорога не ремонтируется или ремонтируется незначительно. Впервые на моём пути появляются огромные лужи и объезды дороги по болоту. Хорошо, что ехать до стойбища, как мне сказали, всего 5 км.

Впереди самая большая река на маршруте - Паляваам или, как её в этом месте называют чукчи, Каленмываам. С полмесяца назад из-за паводка здесь целую неделю стояли грузовики, не решаясь сунуться в бурную воду. Возможность перехода под вопросом. Решаю не рисковать и оставить велосипед на берегу. Все вещи перекладываю в заплечный рюкзак, в гермомешок. Рюкзак вешаю на одно плечо. Даже если снесёт течением, смогу доплыть без потерь. Следую по автомобильным следам. Брод проходит через три мощные протоки, в бурной голубой воде дна не видно. Не без труда, но перехожу. Воды более чем по пояс. Если бы не сухая погода все эти дни, переход оказался бы невозможен. 

С берега уже видно яранги. От своротки до них оказалось совсем не 5, а целых 11 км. Возможно, стоило бы ещё раз перейти брод и взять велосипед, но решил дойти пешком.

Вечерело. Передо мной ровным полем раскинулась золотистая тундра в окружении синих гор. Пятна света, прорвавшегося через тучи, неторопливо проплывали по долине. Посреди долины полукругом стояли четыре белые яранги. Далеко в горах шли дожди.

Пётр и Майя Тымнечайвыны очень обрадовались неожиданному гостю. Гости здесь бывают редко, с Материка - особенно. Вскоре после моего прихода над тундрой повисла радуга, и мы побежали фотографироваться.

В стойбище я провёл три ночи и два дня. Мне хотелось не столько отдохнуть от маршрута, сколько познакомиться с бытом и укладом жизни чукчей-оленеводов, пожить их жизнью. В ярангах в тот момент жили только пенсионеры и женщины с маленькими детьми. Рабочая молодёжь кочевала с оленями далеко в тундре, лишь изредка наведываясь в стойбище. Следующий визит должен был состояться через неделю на праздник молодого телёнка.

В убранстве яранги признаки XXI века угадывались с большим трудом. В самом центре очаг, дровами которого служили веточки чозении, вокруг очага разложены шкуры. В дальнем "углу" яранги располагалась "комната", именно так по-русски её называли чукчи (настоящее название, если верить интернету - иоронга). Стены, пол и потолок "комнаты" сделаны из оленьих шкур; из них же сделаны подушки и одеяла. Спать в ней - огромное удовольствие. Стены не только не пропускают свет (внутри абсолютная темнота), но и фильтруют шум. Такой приятной тишины не бывает даже в деревянном доме. Во сне по желанию можно либо целиком залезть под полог, чтобы погрузиться в абсолютную темноту и тишину, либо оставить голову снаружи. Запах в яранге специфический, но к нему быстро привыкаешь, и со временем даже находишь его приятным.

Спят чукчи, по моим ощущениям, слишком долго. Утро начинается с завтрака и чая. Чай пьют по многу раз в день. Еда отчасти обычная и привычная для нас (макароны, выпеченный на костре хлеб, жареные лепёшки, солёная рыба, каша с грибами), так и более экзотическая - плов с олениной, полусырая оленина, вяленая оленина (кыкватоль). Кыкватоль готовится не сложно: полоски мяса подвешиваются над костром и висят неделями. Если мясо начнёт портиться раньше, чем высохнет, плохие куски обрезают и отдают собакам. Небольшое количество плесени проблемой не считается, её просто соскабливают. Вкус у кыкватоля специфический, но скорее приятный. По рассказам, одной полоски хватает, чтобы быть сытым целый день.

Питание Черке большим разнообразием не отличалось: его кормили мясом и только мясом в большом количестве. Как известно, такое питание - лучшее лекарство для собаки, помогает от многих болезней.

Жизнь в стойбище идёт неторопливо и размеренно, несмотря на то, что дел всегда невпроворот. Сходить на реку за дровами, приготовить еду, обрезать от шерсти шкуру, что-нибудь сшить, сходить за грибами или рыбой, сделать заготовки на зиму.

Телевизоров здесь нет, хотя техническая возможность принимать каналы через тарелку имеется. Связь с управлением совхоза, к которому относится стойбище, по спутниковому телефону два раза в неделю. Других источников новостей почти нет. Иногда из библиотеки привозят книги и журналы, поэтому чукчи немного в курсе мировых новостей, правда, с некоторым опозданием. В цивилизацию, в посёлок Рыркайпий на берегу Ледовитого океана, они приезжают раз в несколько лет. В райцентр Эгвекинот - ещё реже, по болезни или неотложным делам. На Материке кто-то не был ни разу, кто-то один-два раза в жизни. Деньги здесь не имеют никакого значения, их просто не видят. Зарплаты и пенсии перечисляются на сберкнижку и раз в несколько лет снимаются, чтобы, к примеру, купить снегоход или квадроцикл. Занимается такими покупками, в основном, молодёжь. Судя по всему, они намного цивилизованнее, но пообщаться возможности не представилось. Продукты в стойбище завозятся; их покупкой занимаются в совхозе.

Я много рассказывал Майе о жизни на материке. Многое из обыденного для нас казалось ей непонятным и страшным и сопровождалось неизвестно как попавшим на Чукотку восклицанием "О-о!". На Чукотке, по её мнению, жить намного лучше. И, пожалуй, я во многом с ней согласен. А ещё от неё я узнал, что именно в их семье в 95-ом году гостила Марина Галкина, чья книга вдохновила меня на поход по Чукотке. От меня они узнали, как её поход завершился, и кое-что про её более поздние походы. Других путешественников они не встречали.

Пётр и Майя почему-то считали, что мне скучно и старались меня развлечь. Например, устроили фотосессию в меховой одежде. Летом в зимней одежде не было никакого смысла, но фотографии получились забавными.

Вечером первого дня сделал попытку подняться на соседнюю вершину Алыпрынны-Янранай, откуда должен открываться вид на горное озеро Гытгыльэнычкын. Однако я не учёл, что для передвижения по плато понадобятся сапоги. Ботинки мочить не хотелось, поэтому до открывшегося вида на озеро так и не дошёл, к тому же, к вечеру стало холодать.

На второй день звонок по спутниковому телефону принёс плохую новость. Где-то в тундре провалился в болото вездеход, и в нём погиб дедушка, самый старый человек в стойбище. Теперь его должны были привезти сюда на похороны. Для ритуала требовалось пригнать оленей, но самое главное, сообщить плохую новость его сыну, который также находился в стаде. Связи со стадом не было, и где оно находилось, можно было только догадываться. Целый час Пётр и Майя обсуждали, где их искать, а к вечеру, взяв маленькую котомку, Пётр ушёл в тундру. В котомке не было ни спальника, ни палатки, лишь немного одежды и еды. Поход мог затянуться не на один день.

Стало понятно, что дальнейшее моё нахождение в стойбище будет совершенно неуместным. Решил провести в яранге последнюю ночь, а на утро продолжить маршрут.

Петру очень повезло. В какой-то момент он наткнулся на свежие следы оленей, потом на его пути попался ещё не остывший костёр, а вскоре нашлось и стадо. Вместе с сыном погибшего они вернулись в стойбище на тракторе уже к утру, пока я ещё спал. Стадо должны были пригнать следом.

Уже в Анадыре от геологов я узнал, что причиной трагедии оказалось пьянство. Вездеход ехал с похорон, и в нём не было ни одного трезвого. По этой причине он зачем-то свернул с дороги и угодил в озеро. Те, кто спаслись, каким-то образом дошли до посёлка пешком десятки километров в мокрой одежде. Но даже после этого они оставались настолько пьяны, что не смогли вспомнить, где произошла трагедия, и геологам пришлось устраивать поиски.

Возвращение на трассу до Певека заняло полдня: сначала пешком, потом через брод, потом на велосипеде по заболоченной дороге. Из-за характера отсыпки певекская трасса по-прежнему была тяжёлой как для велосипеда, так и для собаки. Но с новыми силами мы двигались не медленнее обычного.

 

Дорога шла вдоль Паляваама. На противоположном берегу на скалах множество красивых останцев. На нашем же берегу их почти нет, и подойти к ним не просто из-за болот. Осень постепенно вступала в свои права. Небо было по-прежнему ясным, но жара осталась в прошлом. Приходилось ехать в тёплой одежде, а к вечеру надевать перчатки.

Брод через реку Пустынную вызывал некоторое опасение, но река оказалась широкой и не глубокой. Тем не менее, она чуть не оставила меня без фотоштатива. Штатив был зацеплен за затяжки велорюкзака, так, чтобы его всегда можно было легко снять. При переходе реки, когда велосипед был почти в горизонтальном положении, он и выпал. На поиски отправился, будучи уверенным, что его уже унесло течением. Да и не так-то просто разглядеть его на дне под бурлящей водой, ведь я даже не знаю точного места перехода. Но мне везёт, умудряюсь его заметить ниже по течению с первого раза. Штатив лежал на мелководье, что его и спасло. Это уже третье его плаванье. До этого он тонул в Баренцевом море и в безымянной речке на Камчатке, но каждый раз его удавалось найти.

На второй день небо стало затягивать. Так и не дождавшись дождя, к вечеру я доехал до места заброски рюкзака - обитаемому гидрологическому посту Глубокому. На бывшей(?) метеостанции живут отец и сын Булюки, которых все зовут Водомутами. Я приехал очень вовремя. После приёма каких-то гостей отец уже лежал в отключке, а сын ещё оставался на ногах и сумел меня разместить в отдельном доме, снабдив горячим чайником. Заброска осталась в полной сохранности.

Вечером поднялся ветер и заморосил дождь, но меня он не беспокоил, так как я сидел под крышей и читал рассказы М.Булгакова. Со времён метеостанции здесь осталась неплохая библиотека. К утру дождь закончился, мне снова повезло.

От Водомутов остаётся всего 30 км до ключевой точки на маршруте - поворота на Билибино и моста через Паляваам, единственного большого моста на Чукотке. С этого момента на дороге будут появляться признаки цивилизации. Несмотря на то, что до Певека ещё целых 250 км, мысленно я уже завершил маршрут и праздную победу. Радостные мысли прерываются только очередными ненавистными синими табличками с надписью "брод". Было бы неплохо встретить попутную машину и снова передать рюкзак с ненужными вещами уже до Певека. Но ловлю себя на мысли, что я не хочу никаких машин, так как уже слишком устал от цивилизации.

Едет чукча домой, настроение хорошее! Песню поет:
- Неба чистая сицас, нету облачка нигде - Ууу-ааа!
- Быстра мой олень бежит, скоро буду я домой - Ааа-уу!
- Завтра я возьму ружье, на охоту я пойду! Хоросо!
- Медведя я подстрелю, буду мяса много есть! Хоросо!
- Вот яранга вдалеке, и жена моя стоит...
(Пауза)
- Однако, зараза, какую песню испортила! А?

Несмотря на то, что этот бородатый анекдот придумал некто, ни разу не видевший чукчей, и не имеющий понятия об их образе жизни, он, сам того не понимая, удивительно точно подметил состояние человека, наслаждающегося единением с бескрайней тундрой.

Паляваам по-прежнему радует глаз, несмотря на пасмурную погоду. Теперь на берегах можно видеть не только скалы с останцами, но и пятнистые горы, удивительные и бесподобные.

А вот и мост. Как раз сейчас по нему едет колонна машин на Билибино, а внизу копаются экскаваторы. Цивилизация, однако.

Знакомлюсь на мосту с рабочими, которые строят дамбу. Принимаю приглашение отобедать в столовой.  Свежий хлеб со сгущёнкой кажется фантастической едой. Обед достаётся и Черке, в его распоряжении оказывается миска, предназначенная для прирученных евражек. Евражки в страхе наблюдают происходящий беспредел, высунувшись из нор. От рабочих узнаю, что в 30 км на руднике Майском будет сотовая связь. Можно успеть до вечера.

После моста дорога, кажется, выглядит такой же. Снова броды. На одном из спусков замечаем лису. Лиса убегает от нас под гору прямо по дороге, Черке пытается догнать. Тут и я впервые за поход ставлю максимальную передачу и включаюсь в гонку. Лиса, конечно же, побеждает, вторым приходит Черке, ну а я безнадёжно отстаю. Навигатор фиксирует рекорд скорости 50 км/ч.

В какой-то момент дорога вопреки карте уходит в горы, и тут же её характер меняется. Пропадает ненавистная щебёнка, велосипед "начинает ехать". Подъёмы прохожу пешком, а на спусках, посадив собаку на багажник, позволяю себе погонять. К вечеру появляются огни рудника. Посещать закрытую территорию нет ни малейшего желания, ставлю палатку километров в пяти от посёлка, залезаю внутрь и торжественно включаю телефон. Впервые за две недели можно  использовать его по прямому назначению.

Созваниваюсь с домом, а также с Юрием К. из Певека. Юрий, казалось бы, очень рад со мной общаться. Договариваемся, что если через три дня я буду в Певеке, сходим в поход на Мыс Шелагский. Прогнозы погоды в Певеке, правда, плохие: ветер, дожди. Боюсь, завтра никуда не поеду.

Утро приносит холодный ветер, но дождя нет. До бывшего посёлка Комсомольского всего 50 километров.

Дорога по-прежнему хорошая, но лишь со временем замечаю самое главное изменение. Отныне на ней появляются мосты. Нет ни одного брода, которые отнимали много времени и сил. Впервые попадаются легковые машины, точнее внедорожники. Грузовиков тоже становится много, все едут на Майский. Много - это не значит много в нашем понимании. Один в час где-то, может, чуть чаще. Делать остановки на ветру большого желания нет, поэтому еду почти без перерывов. Лапы у Черке зажили, и теперь он отлично бежит сам, подвожу его только на длинных спусках.

Вот и Комсомольский, вернее всё, что от него осталось. Посёлок городского типа с населением более 3000 человек ликвидировали в 98-м году. Сейчас в нём размещается золотодобывающая артель "Чукотка",  в которой трудятся вахтовики. Постоянное население исчисляется единицами.

Посёлок начинается с огромной свалки старой техники. Далее идёт промзона, потом начинаются дома с разбитыми окнами и рухнувшими крышами. Совершенно неожиданно на улице брошенных домов догоняю молодую пару. Увидеть велосипедиста в Комсомольском для них кажется не менее странным.  Рассказываю им о своём путешествии, они любезно предлагают у них переночевать. Доходим до их дома. Оказалось, среди руин притаился один жилой трёхэтажный дом. Оставляю у них вещи и отправляюсь на экскурсию по посёлку.

Вот большая двухэтажная школа. Классы почти пусты, можно найти лишь плакаты и стенгазеты. Нахожу букварь, такой же, как был у меня в первом классе. В школе имелись столовая и спортзал. Перед выселением всю мебель перетащили на склад, видимо в надежде когда-то увезти. Надежды рухнули, а вместе с ними рухнула и крыша склада.

После школы посещаю несколько домов. Крупная мебель в квартирах в основном осталась на месте. Людей вывозили на вертолётах, взять с собой разрешалось не много. Ценные вещи потом растащили. У кого-то остались банки с домашними заготовками, у кого-то целая библиотека.

После осмотра домов поднимаюсь на гору, где размещались теплицы, круглый год снабжавшие посёлок свежими овощами. С горы открывается удручающая панорама посёлка, которую невозможно охватить в одном кадре.

У одного из домов нахожу ящики с бутылками: "чебурашка" и "молочка". Когда-то здесь работал пункт приёма стеклопосуды. Молочными продуктами посёлок снабжала ферма, где содержался экзотический для Чукотки крупный рогатый скот.

Под конец прогулки залезаю на подъёмный кран, застывший над недостроенным домом, и непонятно как достоявший до наших дней.

За ужином у Курбана и Кристины узнаю о жизни посёлка и о жизни геологов. Посёлок обитаем только в летнее время, именно столько длится вахта рабочих. Работа идёт каждый день без выходных. Обычные "работяги", попав на Чукотку, не видят здесь ничего, кроме своего рабочего места. Возможность изредка съездить в город или на рыбалку есть только у геологов и начальства.  Работа у геологов не столько романтическая, сколько бюрократическая. День в поле бурят керны, день в кабинете пишут отчёты. От результатов их работы во многом зависит успех всей артели, однако рабочие считают иначе: они уверены, что золото есть везде, главное копать и копать.

Ночью пошёл сильный дождь, но к утру прекратился. Это предложение встречается в моём рассказе уже в третий раз и встретится ещё.  Мне снова везёт!

Под окном свистят евражки в предвкушении утренней кормежки. Своих людей они знают в лицо, чужих побаиваются. Как только известное им окно открылось, они тут же побежали ловить летящие из окна куски. Неудивительно, что за лето они становятся настолько жирными, что бегать им удаётся уже с трудом. Впрочем, в природе я встречал не менее жирных.

Попрощавшись с гостеприимными геологами, и ещё немного осмотрев посёлок, я двинулся дальше. Погода снова радует, начинаю путь в шортах и майке. До Певека остаётся 122 км, но мне надо проехать это расстояние за полтора дня, чтобы успеть присоединиться к походу на Шелагский.

Ветра нет, дорога отличная, едется легко. На пути ещё один посёлок-призрак Быстрый. Проезжаю без остановки, на руины уже я насмотрелся. Вокруг дороги попадаются следы добычи золота: на много километров изрытые экскаваторами долины рек, отвалы и брошенная техника. Эти шрамы земли не заживут много сотен лет.

Достигнув развалин посёлка Южного, понимаю, что еду с хорошим опережением графика, в последний день силы можно не экономить. В планах достигнуть какой-либо точки, где появится связь. Характер дороги несколько меняется: появляются длинные спуски, подъёмы и прямые участки. На спусках снова сажаю Черке на багажник, несмотря на то, что его ресурс ещё не выработан. Дорога позволяет не просто ехать быстро, а гнать на максимальной передаче, управляя одной рукой. После очередного спуска смотрю навигатор и радуюсь побитому рекорду - 59 км/ч.

Слева из-за сопок открывается вид на Чаунскую губу Ледовитого океана. Хочется кричать от радости! Вечер застаёт нас на последней высокой горе на пути к Певеку. До города всего 21 км, пройдена уже сотня. Останавливается встречный кунг, из него выходит Евгений Басов, известный проводник коммерческих тургрупп. Он знал о моих планах, но едва ли верил в их осуществимость. Один из туристов фотографирует нас с собакой. Машина привезёт его на самое раскрученное озеро Эльгыгытгын, потом, видимо, увезёт обратно в Певек. За этот экстремальный тур он выложит в несколько раз больше денег, чем заплатил я за авиаперелёт.

Прощаюсь с туристами. Торжественно включаю телефон, будучи абсолютно уверенным, что на горе в 20 км от города просто обязана быть связь. Но нет, связи почему-то нет. Вдохновлённый успехом дня, принимаю глупое решение: покинуть отличное место для стоянки с хорошим видом и ехать дальше ловить связь. Сразу за спуском с горы случается непредвиденное. Я проезжаю какой-то карьер, откуда, несмотря на позднее время, один за другим едут грузовики, поднимая сплошное облако пыли. В такой ситуации ничего не остаётся, как глотая пыль, с собакой на багажнике ехать по обочине дороги, которая сразу после карьера становится разбитой. Скорость резко падает; наступает темнота.

На 15-ом километре останавливается внедорожник, и, несмотря на мои уговоры, меня заталкивают внутрь вместе с собакой и велосипедом, и мы едем в Певек. Так что торжественного завершения веломаршрута не получается, чему я совсем не расстроился. Когда появляется связь, сразу набираю номер Юрия К., но он не берёт трубку. Всякое бывает, перезвоню позже. Через 15 минут он снова не отвечает, и мне не остаётся ничего, кроме как ехать домой к хозяевам машины Паше и Лере.

Ночью пошёл дождь, и к утру не кончился. Оказалось, что вчера был единственный за последнее время день с хорошей погодой. Мне определённо открывали зелёную улицу. Ни одного дождя за весь поход, даже в Певеке! Впрочем, это не единственное чудо. За весь поход я не встретил ни одного медведя, хотя все, включая чукчей, говорили, что буду их видеть постоянно. И последнее чудо - велосипед прошёл весь поход без единой поломки. Кто-то может добавить в этот список отсутствие падений и травм, но тут нет ничего удивительного, это результат хорошей техники вождения, в этом смысле всё шло по плану.

Следующий день был посвящён прогулкам по мокрому Певеку, живому городу-призраку, действующей декорации для съёмок фильмов про апокалипсис. В Комсомольском разрухи намного больше, но в отличие от него, Певек живой и умирать не собирается. Брошенные пятиэтажки здесь соседствуют с жилыми, среди руин на окраинах иногда попадаются признаки жизни.

 

Культурная жизнь Певека не богатая. Кроме как в музей сходить некуда. Музей, как ни странно, произвёл хорошее впечатление. Но, судя по всему, посетители здесь бывают не каждый день.

Особый разговор - это цены в  магазинах. В этом смысле Певек - город будущего. Когда-нибудь и на Материке цены станут такими же, и даже выше. Но произойдёт это по прошествии многих лет или двух-трёх кризисов. Хорошо, что необходимости в покупке продуктов никакой не было, и в магазины я ходил как в музеи. В городе ощущается дефицит продуктов. На полках много несвежих и просроченных товаров, которые стоит не намного дешевле. Дёшево можно купить разве что гнилую картошку. Мясо исключительно замороженное, часто по нескольку раз. Сами магазины очень маленькие, многие из них размещаются в бывших квартирах, причём не имеют входа с улицы, только через подъезд.

Ещё одна черта города - плохие дороги. Не просто плохие, а очень плохие. Гравийка, по которой я ехал через тундру, была несравнимо лучше. Впрочем, ситуация улучшается, в одном из микрорайонов строятся хорошие дороги во дворах.

Центральное место в городе занимает Чаунская ТЭЦ, одна из старейших в России. Станция открыта в 44-м году, часть оборудования на ней довоенное. Чёрный угольный дым из трубы ни у кого из жителей не вызывает отвращения, потому что от этого дыма напрямую зависит жизнь города. Если посреди зимы на станции случится авария, то всего через четыре часа трубы отопления замёрзнут, и всех жителей придётся срочно эвакуировать самолётами на материк. Восстанавливать город после этого уже никто не будет. В 18-м году станцию должны закрыть, на смену ей должна придти плавучая АЭС. Певекчане с надеждой ждут этого события, с её запуском город получит хоть какое-то развитие.

С Чаунской ТЭЦ связана ещё одна особенность города. Батареи отопления работают и зимой и летом. Дело в том, что в городе нет отдельных контуров для горячей воды и отопления. Если есть горячая вода, будет и отопление, причём с одинаковой температурой. Воду-отопление отключают всего на пару недель в году, в это время станция закрывается на профилактику. Иногда бывает, что в эти самые июльские пару недель в городе выпадает снег.

Четыре года назад прорвало плотину, питающую город водой, теперь воду получают путём опреснения морской. Из крана течёт ржавая жидкость, категорически непригодная для питья. Из-за плохой воды системы водоснабжения быстро выходят из строя, а на ТЭЦ случаются аварии. По этой причине у жителей есть опасения, что электростанция, проработавшая с 44-го года, может не дожить оставшиеся два года жизни. Новую плотину строят, но всё никак не могут построить. Местные жители либо ждут водовоз, который бывает два раза в месяц, либо ходят за питьевой водой с бутылками на ручей. Город маленький, до ручья не далеко.

В Певеке много безработных. Прежде всего, это чукчи, которых переселили из закрытого национального посёлка Янраная. В посёлке они занимались в первую очередь рыболовством. У многих на берегу моря были сарайчики с моторной лодкой. В Певеке сарайчиков не стало, лодки растащили, и люди остались без возможности заработка. Работать они не приучены, поэтому на хорошую работу их не берут, а дворниками работать мало кто хочет. Отсутствие целей в жизни неизбежно приводит к пьянству, что ещё сильнее ухудшает их положение.

Несмотря на гнетущее впечатление, которое усугублялось дождливой погодой, самый северный город России оставил в памяти и приятные воспоминания. Разве не здорово жить в квартире с видом на море? Где ещё из окна можно наблюдать огромные корабли и ледокол на рейде? Летом закаты, переходящие в рассветы; зимой рассветы, переходящие в закаты и полярные сияния. Где ещё ветер с моря может принести в залив океанские льды? Но главная ценность города - это его люди. Отзывчивые и всегда готовые помочь. Не все, правда.

Юрий К. по-прежнему не брал трубку. Стало понятно, что он просто не хочет меня видеть. Что произошло с ним после нашего последнего разговора - для меня загадка, но судя по новым записям в блоге, он жив и здоров. В поход на Шелагский мы пойдём в том же составе: я и Черке.

После суток дождя погода опять дала мне добро. Прогнозы часто менялись, дожди в них то появлялись, то исчезали. Но всё же, решено было не отказываться от задуманного.

До Янраная поехал на велосипеде. Ехал неторопясь, с остановками по пути. Первая остановка в заброшенном посёлке Апапельгино. На развалины я уже насмотрелся, а вот валяющиеся на улице посёлка останки самолёта ИЛ-14 были в диковинку.

Другой самолёт нашёл на свалке чуть дальше посёлка. Со свалки открылся потрясающий вид на гору с каменными столбами, которые местные называют кекурами. Я приметил их, ещё изучая карты, но теперь точно понял, что на обратном пути гору Кекурную необходимо включить в маршрут. Следующая остановка была в странном месте. Рядом с дорогой была оборудована площадка со скамейками, урнами и шатровой палаткой с печкой. Видно, что это место не посещалось давно, так как палатку уже надорвало на входе, а внутри валялись испорченные продукты. Я решил, что это сооружение предназначалось для богатых туристов, которых привезли полюбоваться на Чукотку без отрыва от цивилизации. Было ощущение, что теперь всё это никому не нужно и так и останется брошенным. Поэтому позволил себе экспроприировать пакет макарон, майонез и кетчуп, хотя не особо в этом нуждался. Уже потом узнал, что это была попытка некой местной фирмой устроить отдых на природе для простых певекчан. Туристов привозили сюда на вахтовке, а оттуда катали к останцам на квадроцикле. Палатку оставили для тех, кто пожелает приехать сюда самостоятельно.

Из-за многочисленных остановок расстояние в 36 км преодолел более чем за полдня. Дальше предстояло бросить велосипед и без малого 20 км идти пешком по вездеходному следу.

Янранай - небольшое национальное село на берегу Чаунской губы. В 2005-м году в здесь был проведён капитальный ремонт всех зданий, а в 2015-м посёлок ликвидировали. Обшитые разноцветным сайдингом дома теперь пустуют; многие уже лишились крыши из профнастила. По посёлку ходят люди с мешками, в надежде найти что-либо, ещё не разворованное за год. К сожалению, я очень торопился и не сделал ни одной фотографии, отложив фотосъёмку на обратную дорогу. На обратом пути фотографировать было невозможно из-за густого тумана.

Переложив вещи из велорюкзака в заплечный, бросив велосипед в тундре, направился к самой северной точке Чукотке. В бывшем посёлке Шелагском должен оставаться дом, пригодный для жилья. Вездеходный след шёл по болотам, и вскоре ноги промокли. Подул сильный и холодный ветер. В таких условиях можно только идти и идти без остановки, чтобы не замёрзнуть. До сих пор не представляю, как мне удалось пройти 20 км до наступления темноты; двигаться по болотам было не легко. Когда до бывшего посёлка осталось совсем немного, я совершил большую глупость. Вместо того чтобы свернуть в сторону посёлка, я продолжал двигаться по вездеходному следу. Почему-то я был уверен, что именно след должен был привести к избе, а в отмеченном на карте посёлке ничего не осталось. Вскоре след разбился на несколько "дорог", которые разошлись в разные стороны, а я зачем-то стал пробиваться на север к берегу океана, где на карте был отмечен одинокий дом. Стемнело окончательно, без дороги передвигаться стало ещё тяжелее. Последние два километра прошёл с большим трудом. По-хорошему надо было ставить лагерь, но желание дойти до океана пересилило. В награду несколько в другом месте, чем отмечено на карте, я действительно нашёл балок, стоящий прямо на берегу Северного Ледовитого океана. Балок был без окна и без печки, но хорошо защищал от ветра.

Окно заткнул палаткой, спать лёг на пружинную кровать. Собаку тоже завёл внутрь, опасаясь, что ночью в гости может зайти хозяин Арктики. Ночь была очень холодной, температура опустилась ниже нуля. Завтракал, не вылезая из спальника. Выход на улицу означал необходимость надеть мокрые штаны и ботинки. Из-за сильного тумана отказался от похода на сам мыс Шелагский, хотя балок располагался от него не очень далеко. Сегодня предстояло пройти всего 10 км до метеостанции Валькаркай.

Сначала путь шёл по лагуне Амнонгкынманны (не пытайтесь прочитать это название). Несмотря на туман, местность просматривалась на достаточное расстояние, и неожиданной встречи с белым медведем можно было не бояться. После лагуны надо было обогнуть невысокую горку Янрэнмээм, откуда уже виднеется лагуна Валькаркай и одноимённая полярная станция.

Когда до полярной станции оставались считанные метры, произошло событие, которое я до сих пор вспоминаю с содроганием. Крайняя северная точка маршрута чуть не стала последней для Черке. На станции нас встретили не сотрудники, а три огромных собачины, которые тут же набросились на моего пса. Дальнейшее я вспоминаю с трудом. Помню, что пытался наступить на горло собаке, которая вцепилась в горло Черке. Тогда мне казалось, что он уже не живой, и его вот-вот разорвут на части. Потом мне как-то удалось взять собаку на руки, и в тот же момент на крики и лай вышли метеорологи и тоже стали отогнать ошалевших собак. Закончилось тем, что мы с Черке оказались в доме, а собаки на улице.

В походе собак я боялся меньше всего, проблем с ними не возникало никогда. Угрозу могут представлять собаки агрессивных пород, но на севере в диком виде они не выживают. Обычные же чукотские собаки очень дружелюбны, то же самое можно сказать и про бродячих в посёлках. Даже в этом походе встречи с собаками были многократно, в том числе и с полудикими. В чём же была причина такой агрессии? Оказалось, разгадка крылась в расположении станции. На берегу Ледовитого океана обычны встречи с белым медведем, реже с полярным волком, поэтому и собак здесь отбирают только таких, которые защищают свою территорию, охраняя от любых зверей. Собаки, которые тут выросли, почти никогда не видели других собак и воспринимают их как врага, притом, что сами по себе они отнюдь не злобные, в чём я потом убедился, пообщавшись с ними наедине.

Сначала казалось, что Черке получил серьёзные травмы, которые причиняли ему сильную боль и мешали ходить, но при осмотре оказалось, что это всего лишь синяки и раны, которые не представляли никакой угрозы.

На Валькаркае я провёл остаток дня и ночь. В тот момент на станции работали четыре человека (два мужчины и две женщины), ещё двое находились в отпуске. Отпуска здесь бывают раз в два года, остальное время люди живут и работают в тесном коллективе, практически не имея возможности общаться с внешним миром. Несмотря на то, что Певек сравнительно рядом (20 км по тундре и 36 по дороге), станция считается труднодоступной и поездки в город случаются редко.

Продукты на станцию завозят по морю раз в год. Свежие фрукты приходится покупать за свои деньги по бешеным певекским ценам, поэтому фрукты здесь видят только по праздникам. Если тот, кто читает эти строки, вдруг соберётся на Валькаркай, не сочтите за труд, привезите с Материка свежей садовой клубники, хотя бы килограмм. Не сомневайтесь, метеорологи это оценят. Еда из круп и консервов за два года им порядочно надоедает, поэтому часть рациона составляют блюда из добытого в море и тундре. Единственное развлечение - телевизор и компьютеры без интернета. Если летом есть возможность сходить в тундру, половить рыбу, то в полярную ночь из помещения выходят только для того, чтобы выполнить метеонаблюдения. Нередко на станцию наведываются белые медведи, иногда даже случаются стычки.

Снаружи метеостанция выглядит как очередной заброшенный посёлок или как свалка. Всё побережье завалено ржавыми бочками и ненужной техникой. Ещё плачевнее выглядит находящаяся рядом покинутая военная часть.

Наутро, распрощавшись с гостеприимными метеорологами, мы побрели через болота по вездеходному следу. Впервые наш курс сменился с северного на южный. Программа похода близилась к завершению, но предстояла ещё долгая дорога обратно.

Оказавшись в тундре, Черке окончательно позабыл о своих ранах. Он снова был весел и полон сил. Особую радость ему доставляли лемминги, которых здесь было почему-то очень много. Они выбегали из нор прямо под ногами, и поймать их было не сложно. Удивительно, как эти арктические мышки умудряются жить во мху, практически на воде! Нет сомнения, что после дождя их горизонтальные норы доверху заполняются водой.

К обеду мы поднялись на перевал, откуда вездеходный след уходил на Янранай. Но я твёрдо решил, что необходимо посетить останцы-кекуры, до которых придётся идти траверсом 8 км. Со стороны моря через перевалы на горы медленно наползал густой туман или ползучие облака, как их здесь называют. Не пошёл бы дождь! Успеть бы до заката!

Курумные россыпи были совсем не сложными для движения, но накопившаяся за поход усталость давала о себе знать и быстро идти не получалось. На закат я в итоге не успел, но до темноты всё же дошёл до плато с каменными столбами. После некоторых сомнений решил ставить палатку прямо посреди плато. Если бы ночью подул знаменитый певекский южак, с палаткой могло бы случиться всё что угодно. Но сейчас стоял совершенно не характерный для этих мест штиль. Ползущие облака так и не принесли дождя.

Утро не порадовало красивым рассветом, но со временем в облаках появились просветы. Собрав лагерь, отправился на фото-видеосъёмку. Через несколько часов небо заволокло, и на землю опустился густой туман.

Спустившись с горы, я оказался в заболоченной кочкарниковой тундре. До дороги на Янранай осталось 8 км, и этот переход дался очень тяжело. Кочкарник окончательно добил мои ноги. Стало понятно, что мой ресурс полностью выработан, и в ближайшие дни на длительные переходы я уж не способен. На подходе к дороге замечаю машину и жестами останавливаю. Водитель соглашается подкинуть до Янраная, где остался велосипед. Посёлок окутывал густой туман, фотоаппарат доставать было бесполезно. Забрав из тундры велосипед, неторопливо покатил в сторону Певека, надеясь приехать до темноты. Примерно на трети пути за мной приехал УАЗик, который послали мне на подмогу Паша и Лера, несмотря на то, что по телефону я ни слова не сказал о своём состоянии. Большое им спасибо!

Дождавшись моего возвращения в город, погода сразу же испортилась. Утром следующего дня дул тот самый южак, которого я боялся, устанавливая палатку на вершине. Он дул с такой силой, что по городу было трудно ходить как людям, так и собакам. По прогнозу обещалось только усиление ветра, а через два дня к ветру должны были прибавиться дожди.

По плану я собирался посетить урановые лагеря на плато Гыргычан. Но это прибавило бы ещё 100 км по плохой дороге. Водитель, который обещал свозить меня туда на служебном "Урале", как и ожидалось, с машиной договориться не смог, а ехать своим ходом в такой ветер было бы большой глупостью. Останавливала так же мысль о том, что созерцание ГУЛАГовских лагерей всегда оставляет очень тяжёлое впечатление. По рассказам местных, там можно найти и захоронения заключённых, а точнее заваленные камнями кости и черепа.

В Певеке оставаться смысла не было, нужно было искать возможность уехать на попутном грузовике в Эгвекинот. Вообще-то из Певека есть рейсы на Москву. Но из-за особенностей багажных тарифов, такой перелёт обошёлся бы мне на 20000 дороже, к тому же, в Анадыре мне надо было отдать и забрать некоторые вещи. По этим причинам от варианта вылета из Певека я отказался.

Паша и Лера возили меня по городу с одной автобазы базы на другую, кому-то звонили по телефону. Но, как назло, ни одной попутки найти не удалось. Принял решение утром выйти на трассу и ждать попутку, пусть и не прямую до Эгвекинота. Я отлично понимал, что ожидание в тундре может занять не один день, но зато мимо меня не проедет ни одна машина.

К вечеру мы съездили на экскурсию в заброшенный посёлок Валькумей, мало чем отличающийся от других заброшенных посёлков, на которые я уже насмотрелся. Разве что вид на море скрашивал гнетущие пейзажи.

На следующий день, распрощавшись с Пашей и Лерой, я поехал к выезду из города. Смогу ли проехать эти 4 км, оставалось для меня загадкой. В такой сильный ветер я, кажется, ещё не ездил. Ветер дул сбоку, поэтому велосипед кидало из стороны в сторону. Удержаться на колёсах удавалось лишь благодаря большому опыту вождения. Особо сложные участки тротуара, которые до этого не доставили никаких проблем, можно было пройти только пешком. С горы на выезде из города в последний раз открылся вид на Чаунскую губу. До свидания, океан, до свидания Певек!

Приставив велосипед к столбику, и подложив под колёса камни, чтобы его не сдуло ветром, я стал ждать попутку. Ждать пришлось недолго, всего два часа. Мне попалась машина сразу до моста через Паляяваам, что было очень хорошо, так как там сходятся дороги, которые идут из Певека и Билибино. Однако радовался я не долго. Поездка в этой машине оставила самые неприятные воспоминания о походе.

ЗИЛ-131 вёз на рыбалку местных ментов, а также сына одного из них школьного возраста. Все кроме него по-чёрному пили, курили и разговаривали на мате. На очередной остановке они подстрелили оленя (не факт, что дикого) и уехали, так как он был им не нужен. Водители у машины постоянно менялись, но это никак не зависело от количества выпитого. Машина подпрыгивала на кочках, иногда немного взлетая. В одном из брошенных посёлков они забрали к себе какого-то охранника, который стерёг склад взрывчатки (хорошо, что у него был напарник). В общем, весело было служителям правопорядка, а нам с собакой совсем нет. Из-за частых остановок ехали долго, до Паляваама добрались глубокой ночью. С превеликой радостью мы покинули машину и остались одни на развилке пустынных дорог.

Теперь палатку нужно было ставить практически рядом с дорогой и держать вещи максимально собранными. Машина могла поехать и днём и ночью, поэтому нужно было быть готовым к быстрым сборам.

Однако машина не появилась ни ночью, ни утром, ни днём. Ехать своим ходом не имело никакого смысла, так как до следующей развязки оставалось около 200 км. Заняться было решительно нечем. Погода стояла пасмурной, и по-прежнему дул сильный ветер. Сбор голубики, прогулки вокруг болот не приносили никакого удовольствия. Машина пришла только к вечеру, когда я уже подумывал снова ставить лагерь. Вахтовка везла начальство. Пассажиры были интеллигентными, а водитель ехал аккуратно. Эх, знать бы, ехал бы с ними с Певека.

По дороге шёл дождь, но потом закончился. Меня высадили на реке Уттыкин, а сами поехали по известной мне дороге на Мыс Шмидта. Переборол в себе желание снова заехать в гости к чукчам, так как на обратном пути пришлось бы не понятно как переправляться через поднявшийся Паляваам.

Следующую машину ждал двое суток. Сначала ждал на берегу реки, потом заставил себя перейти в брод Уттыкин и доехать до вершины горы, откуда можно было заметить машину издалека. Сильный ветер по-прежнему не прекращался, но в небе стали появляться просветы, а над вершинами повисли лентикулярные облака. Заниматься видеосъёмкой в такой ветер было противопоказано, но чтобы скоротать время, делал укрытие из пенки, с трудом удерживая её всем телом. Камера при этом всё равно тряслась от порывов.

Занимался также чтением. В моём распоряжении были две газеты, которые я нашёл в Комсомольском. Обе рассказывали об успехах и неудачах чукотских строителей  коммунизма в условиях перестройки. С большим усилием заставил себя прочитать их целиком. Не представляю, как такие газеты могли читать обычные люди, для которых они предназначались. Развлекался также сбором дров для костра и самим костром, на котором из-за ветра было трудно что-либо приготовить. Любимым блюдом стал брусничный компот, так как для его приготовления нужно было собрать ягоды и дрова, а потом сидеть у костра, что хорошо убивало время.

Под вечер второго дня привычный и уже надоевший вид на долину с пустой дорогой преобразился всполохами северного сияния. Оно длилось совсем не долго, я даже не успел толком сфотографировать, но настроение сразу улучшилось. Немного погодя, когда уже стемнело, из темноты показались фары машины. Водитель сказал, что у него нет места, но сзади едут ещё две машины, которые точно возьмут. Оставшегося времени хватило на то, чтобы поужинать и собрать лагерь.

С дальнобойщиками я познакомился, когда ехал в ту сторону, и они с удовольствием взяли до Эгвекинота. Дорога заняла два дня. По дороге узнал, что поездка на Эгвекинот далеко не самая трудная. То ли дело ехать полярной ночью в одиночку по зимнику в Магадан, где населёнки нет на многие сотни километров. На Солдатском перевале работали дорожники и "дорога" представляла собой нагромождение валунов. Грузовик едва не переворачивался. Как оказалось, Солдатский – тоже далеко не самый трудный перевал. По пути в Билибино есть хуже. По дороге я попросил остановиться водителя на берегу одного ручья. Расчёт оказался точным. Именно в этом месте лежал забытый мультитул, на который возлагались большие надежды в случае поломки велосипеда и который служил мне ножиком. Забрать потерянный инструмент - это ещё одна причина, по которой я поехал обратной дорогой автостопом.

Эгвекинот встретил хорошей солнечной погодой. Первым делом я позвонил в "Чукотскую торговую компанию" узнать, когда пойдёт судно на Анадырь, будучи уверенным, что ждать придётся долго. Оказалось, судно будет завтра, и меня на него гарантированно возьмут. С одной стороны, это хорошо, но с другой стороны очень жаль, что у меня останется так мало времени на знакомство с Эгвекинотом - самым благоустроенным населённым пунктом на Чукотке, а по совместительству и одним из самых красивых мест. Прислушавшись к совету, я пошёл ночевать не в тундру, а на берег залива. Палатку поставил на склоне с хорошим видом на море, но вечером этот вид совсем не впечатлил.

Рано утром пошёл с фотоаппаратом гулять по берегу. Погода стояла пасмурной. Но даже в такую погоду увиденное привело меня в безумный восторг. Стоило отойти подальше на несколько километров до маяка, как со скалы открылся вид на нерпичий пляж. Нерпы лежали на торчащих из воды камнях, и явно наслаждались своей нерпичьей жизнью. Одни прыгали в воду, другие занимали их место на камнях, иногда случались потасовки. На отвесных скальных стенах и не занятых нерпами камнях сидели бакланы, гаги и чайки. Все они кричали на разные голоса, хлопали крыльями и плескались в воде. К их нестройному хору добавлялся свист евражек на берегу. Благодаря начавшемуся отливу, появилась возможность спуститься до самой воды. Нерпы и птицы уплыли и разлетелись в разные стороны, но вскоре опять вернулись. Смотреть на этот неповторимый театр природы можно было часами. И только необходимость идти на корабль заставила меня покинуть это чудесное место - мыс Опасный в Заливе Креста.

Вернувшись в лагерь и позавтракав мидиями, я снова оседлал велосипед и поехал в сторону посёлка, времени ещё было достаточно. По пути встретил парочку в жёлтых комбинезонах. Это были автостопщики из Питера, которые добрались до западного полушария авто- ж/д- и гидростопом, не потратив на дорогу ни копейки денег. Дальше они планировали попасть на судно до Владивостока и доехать до дома привычным способом. Я предупредил их, что с попаданием на судно будут сложности, и зависть в Эгвекиноте можно очень надолго. Уже по возвращении я узнал, что в Эгвекиноте и Анадыре они пробыли почти месяц, улетев затем авиастопом. Оказалось, что они уехали из Певека на день раньше меня и сели на прямую машину. Эх, если бы и мне поторопиться и не ходить по певекским гаражам и автобазам, у меня было бы ещё целых четыре лишних дня на Эгвекинот!

До отхода судна оставалось два часа, и 45 минут из них я решил потратить на осмотр музея. Я не мог и предположить, что этого времени будет мало. Экспозиции располагаются на двух этажах, и каждая заслуживает внимания. Будете в Эгвекиноте, обязательно заходите! Узнав о моём маршруте, смотрительница взяла у меня интервью. Путешественники здесь бывают не редко, но велосипедистов на её памяти не было давно. На прощание фотографируемся, и мне дают на дорожку немного печенек и конфет, а ещё сетуют, что не остался у них ночевать. Очень приятно. В каком ещё музее посетителю окажут такой тёплый приём?

На судно погрузился незадолго до отхода. Это был как раз тот самый "Аркадий Чернышёв", на который меня не пустили в первый день пребывания на Чукотке, так как судно категорически не брало на борт пассажиров. Вот что значат на Чукотке связи!

На сей раз меня поселили не в отдельную каюту, а в комнату для инструктажей по ТБ, где на этот случай были сколочены нары в два этажа. В столовую мне ходить не дозволялось, но повориха украдкой приносила мне несъеденные порции, и даже снабдила небольшим запасом. Чувствовалось, что на "Чернышёве" дела с продуктами обстояли хуже, как с количеством, так и с качеством.

Пока посёлок был в прямой видимости, удалось по звонку в авиакомпанию купить обратный билет. Сделать это традиционным способом через интернет не представлялось возможным. Всем хорош Эгвекинот, но только не интернетом. Ситуация с билетами на сей раз в корне изменилась. Дешёвыми были билеты до Москвы, а до Казани дороже. Что ж, Москва, Казань, Уфа - какая разница? Главное - на Материк.

Ближе к утру заморосил дождь, судно шло в густом тумане, но на подходе к Анадырю тучи развеялись, и засветило солнце. В Анадыре меня не было почти месяц.

Первым делом я пошёл посидеть на склоне с видом на залив, где была моя первая на Чукотке ночёвка. Кажется, здесь мало что изменилось, разве что начала желтеть листва. Осень, которая для меня началась уже недели три назад, здесь только вступала в свои права. На кусте красной смородины, который я часто навещал в ожидании судна, по-прежнему висели кисти ягод.

Отдав чужие вещи и забрав свои, встретившись со знакомыми, я поспешил покинуть город. На прощание посидел на скамейке с мороженным и отправился на паром. До самолёта оставалось ещё два полных дня, но в городе делать было уже нечего.

За два с лишним дня, проведённых на том берегу, я накатал ещё 70 км. Посетил брошенный военный посёлок Гудым, знаменитый ракетными шахтами с железной дорогой. Однако шахты не нашёл, так как искал их не в Гудыме, а в следующем аналогичном посёлке.

Поднялся на гору Сторожевую, с которой открывался хороший вид на залив. Это была последняя вершина на Чукотке.

Но больше запомнились не дни, а ночи. В первую ночь, как только я стал заниматься установкой лагеря, ко мне прилетела сова и стала низко кружиться, наблюдая за моими действиями. Немного погодя прилетела ещё одна сова, потом ещё и ещё. И вот вокруг меня уже летала целая стая. Некоторые кружились в воздухе, некоторые зависали на месте, удивлённо глядя в глаза. Пёс пытался прогнать их лаем, прыгал. Спектакль длился несколько минут, потом все совы разлетелись, и больше я их не видел. В ту ночь я впервые за поход спал под открытым звёздным небом.

Следующая ночь была последней перед вылетом. Я решил провести её на берегу залива около брошенного посёлка Шахтёрского. В посёлке насобирал достаточное количество дров, чтобы подольше посидеть у костра. В последнюю ночь мне очень хотелось ещё раз увидеть северное сияние. Но время пролетело, в костёр были закинуты последние доски. Я стал собираться ложиться, как вдруг - я не поверил глазам - всё небо на севере озарилось зелёными переливами. Они причудливо меняли форму, вспыхивали, гасли и закручивались. Чукотка устроила мне грандиозное прощание!

Утром приготовил на горелке остаток распечатанных сублиматов. Ещё два пакета (на 6 порций) так и вернулись домой. Дожёг газ в единственном израсходованном за поход баллоне (остальные три подарил водителю). Неспешно собравшись, поехал последние 20 км до аэропорта. Черке был весел и полон сил. Похоже, он снова был готов пройти такой же маршрут, чего нельзя было сказать обо мне.

В аэропорту ещё не было пассажиров, но регистрация уже началась. На удивление, я прошёл её безо всяких лишних вопросов и проблем. С собаками здесь летают часто. Оставшиеся два часа я посвятил сбору голубики, а Черке своим любимым евражкам. Погода стояла отличная.

В самолёт заходил последним, чтобы занять двойное место у окна. По случайному совпадению, единственным таким местом было то, что полагалось мне по билету. Пропустив борт "Чукотских авиалиний", наш "Боинг-767" вырулил на полосу. И вот мы уже летим над дорогой, по которой только что ехали, вот место, где летали совы, вот здесь я ночевал на берегу и, кажется, даже видно костровище. А вот и простой участок тундры, на которую я уже насмотрелся за этот месяц, там должно быть много голубики. Неужели скоро ничего этого не будет? Неужели я покидаю эту землю, ставшую почти родной? Неужели? Неужели?..

Скоро самолёт пересёк границу облаков, и смотреть стало не на что. В полёте кормили очень плохо. От маленьких порций хотелось есть ещё сильнее. Пришлось грызть кыкватоль.

Получив в Москве вещи в полной сохранности и собаку в здравии, собрав и навьючив велосипед, мы направились к выходу. Поход ещё не закончился. Нам предстояло за три часа добраться до Казанского вокзала, используя наземный транспорт, а также свои два колеса и четыре лапы. В географии Москвы я разбирался не намного лучше, чем Черке, но на разряжающемся телефоне работала программа с навигацией.

Покинув здание аэровокзала, я в полной мере ощутил себя героем анекдотов. Несмотря на то, что в Москве я не увидел ничего нового, разница с Чукоткой была настолько огромной, как будто, я попал на другую планету. Толпы машин и людей, светофоры, высокие деревья, асфальт, всё это казалось фантастикой.

До окраины города доехал на автобусе, залезть в который было невозможно без посторонней помощи. Дальше я планировал ехать до вокзала своим ходом. Выбрал проспект Вернадского, почему-то полагая, что на нём будет не так много народу. Народу там конечно же оказалось не мало, и приходилось маневрировать между людьми, одной рукой управляя велосипедом, другой собакой на поводке. Через какое-то время собаку отпустил бежать самостоятельно, благо, правила поведения в городе после Чукотки он не забыл. Больше всего хотелось сорвать яблоко или грушу, которые росли здесь в изобилии. Но на ходу это не удавалось, а останавливаться было непозволительно.

В какой-то момент я понял, что не успеваю, и надо что-то придумать. Внезапно вспомнил, что по Садовому кольцу ходит круговой маршрут троллейбусов. Это было одно из немногих моих познаний московского транспорта. До Садового ещё надо как-то проехать. Спрашиваю дорогу у людей, и все отвечают по-разному. Они не учитывают, что подземный переход для меня - очень серьёзная преграда. Наконец, из каменных джунглей сворачиваю в какой-то лесопарк, здесь ориентироваться проще, и ехать можно быстрее. Черке замечает на земле прикормленную белку и тут же припускается за ней, очевидно приняв за евражку. Белка запрыгивает на дерево, а Черке недоумённо смотрит. "Как же так, что за сумасшедшая евражка мне попалась?"

Лесные дорожки приводят на набережную Москвы-реки. Здесь есть велодорожка, как и положено, еду по ней. Меня обгоняют обычные велосипедисты и роллеры, в их глазах немой вопрос, откуда здесь такой взялся. "Не поверите, моя с Чукотки едет, однако", - мысленно им отвечаю.

Вот и Садовое. Бабушки на остановках объясняют, что вместо троллейбуса пока ходит автобус, а вот как раз и он, давай мы тебе поможем. Садовое в пробках, едем не быстро, время стремительно тает. Автобус не доезжает до Казанского две остановки, не беда доеду своим ходом. Но не тут-то было, улица забита прохожими, маневрировать уже почти бесполезно. В отчаянии обращаюсь к почти разрядившемуся телефону, и карта показывает, что параллельно идёт какая-то непонятная улочка, которая выходит прямо на вокзал. С этой улочкой я не прогадал, она оказалось непроезжей и малолюдной. Успеваю доехать за 10 минут до контрольного времени.

С вокзала я собираюсь ехать не на поезде, так как с недавних пор с собаками туда путь закрыт, а на автобусе. На автобусе мне уже забронировано место, но где же он сам? Звоню диспетчерше, оказывается, она стоит прямо рядом со мной. Расплачиваюсь с ней по стандартному тарифу. "Не поверите, 10 часов назад мы на Чукотке были, таких пассажиров у вас не было и никогда больше не будет, их бесплатно надо возить, а не деньги за багаж брать". Аргументы подействовали. В назначенное время диспетчерша провожает толпу пассажиров к перекрёстку, предупредив, что надо идти поодаль, как будто, сами по себе, чтобы никто ничего не заподозрил. Интересно! Перекрёсток. Подъезжает большой автобус. Теперь задача закинуть в багажник вещи и заскочить внутрь, пока он стоит на красном. Водитель и диспетчерша помогают с рюкзаком и велосипедом, и вот мы уже едем.

Автобус почти полный, но мне достаются три места сзади, можно поспать. По Чукотскому времени уже глубокая ночь. На выезде из города заходят двое пьяных личностей и занимают места, которые я уже считал своими. К тому же один из них всё время лезет ко мне с разговорами. К счастью, на первой же остановке в кафешке он покидает автобус и больше не возвращается. Автобус едет дальше. Не заметив пропажи друга, его напарник крепко спит и не реагирует на звонящий телефон. Отлично, этой ночью я всё-таки буду спать лёжа!

После Чебоксар автобус становится легальным и теперь едет не по трассе, а по разбитым дорогам, заезжая на каждый автовокзал. К утру приезжаем в Казань.

Следующий автобус на Уфу ожидается только вечером. Отличный повод покататься по городу, а заодно и налегке съездить на маршрутке в аэропорт, забрать заныканный баллончик, который не пропустили на досмотре. По дороге натыкаюсь на яблоню и наконец-то осуществляю свою мечту. Счастье есть!

Вечера ждать не пришлось, так как удалось сесть на ГАЗельку до Уфы, хоть и по повышенному тарифу. На сей раз людей мало, и мне снова досталось спальное место. На очередной остановке посреди ночи из окна открылся вид на лотки, где торговали вяленой рыбой. "Чукчи рыбу продают, молодцы" - спросонья подумалось мне, и лишь потом понял и засмеялся.

Родной город встретил лёгкой моросью, но ехать оставалось недолго. Надо было видеть, как преобразился пёс, когда узнал знакомые места. Дальше дорогу показывал он, а я ехал за ним. На следующий день морось превратилась в дождь.

Если учесть покатушки вокруг Анадыря, радиалку к чукчам, то за поход я проехал и прошёл в общей сложности около 1000 км, автостоп - не в счёт. Основная нитка маршрута Эгвекинот - Певек пройдена за 16 дней.  Если ехать без собаки, время можно сократить. Но это всё в теории. Как я уже писал, невероятным везением был тот факт, что я ни разу не попадал в дождь и не пережидал непогоду в палатке. При попытке повторить, вряд ли кому-либо выпадет такое везение. Отсутствие дождей было хорошо не только само по себе, но и из-за того, что я почти всегда ехал в лёгкой одежде. А главное, благодаря сухой погоде  уровень воды в реках был самый низкий, насколько это возможно.

По счастливой случайности велосипед не ломался ни разу, ремнабор оказался лишним весом. Велосипед был самый обычный, часть оборудования, включая трансмиссию, оставались стоковым навесом начального уровня. Самая ответственная деталь походного велосипеда - это багажник. Тут я не скупился и поставил титановый. В нём я был абсолютно уверен, и поэтому позволял делать любые манёвры (в том числе и резкие развороты, при которых на багажник приходится большая боковая нагрузка), а также не ограничивал вес рюкзака и подвозил собаку. Заднюю покрышку поставил крепкую, с толстыми стенками, достаточно узкую и лысую. Также на заднем колесе стоял даунхильный обод и хорошие спицы. Это очень важно, поскольку именно на заднее колесо приходится максимальная нагрузка. Переднее колесо было обычным; для большей управляемости поставил зубастую покрышку. Отдельный разговор про геометрию рамы. Возможно, я не прав, и кто-то меня засмеёт, но я уверен, что кантрийные велосипеды, горячо любимые большинством велотуристов, для велопоходов подходят очень плохо. Почему-то никто не задумывается, что для походов под тяжёлым рюкзаком со средней скоростью 7-10 км/ч требования к раме должны быть несколько иными, чем для гонок налегке по кантрийной трассе. На мой взгляд, для туризма наилучшим образом подходят дорожные велосипеды с высоким рулём и вертикальной посадкой. Такая посадка не утомляет в течение всего дня, с неё лучше обзор, и главное, она позволяет легко контролировать центр тяжести всем телом (например, наклоном головы). Дорожным велосипедом намного легче рулить, на более-менее ровной дороге для управления вполне достаточно одной руки.

Пешие переходы по тундре Чукотки затруднены из-за обилия заболоченных участков. Чукотская тундра далеко не самая плохая, но и не самая хорошая. Комаров и мошки, на удивление, почти не было. Накомарник не понадобился ни разу.

Из еды брал как обычные крупы, так и сублиматы "Леовит" (рекомендую). Крупы варил на костре, сублиматы на горелке. Пакет сублимата, рассчитанный на 10 порций, мы с собакой съедали за количество раз эквивалентное 6 человеко-порциям. Расход газа был минимальным - только на кипячение воды для сублимата. Чай я не употребляю. Поэтому на весь поход хватило всего одного баллона стандарта "Дихлофос" и даже чуточку осталось. Вес раскладки составил 13 кг (на двоих). Но по дороге у меня появлялось много лишней еды, и часть из раскладки я даже привёз обратно. Поэтому вес еды не стоит принимать в расчёт.

Не смотря на то, что за весь поход не произошло ни одной встречи с медведями (ни бурыми, ни белыми), опасность эту нельзя было сбрасывать со счетов. Со мной была собака, которая охраняла лагерь по ночам, а днём, скорее всего, заметила бы мишку раньше меня. Большинство медведей убегают от собаки сразу, но бывают неприятные исключения вплоть до противоположной реакции. Тут надежда только на фальшфейер и бомбочки. Баллон с газом, наверное бы, тоже мог пригодиться, но он в это время лежал рядом с аэропортом Казани.

Финансы. Считается, что Чукотка - один из самых дорогих в мире регионов для туризма. Для кого-то это возможно и так, но я заранее планировал поход как полностью автономный. Я ни разу не пользовался заказным транспортом, жильём и общепитом. Если бы не кража вещей и не длительное ожидание в Анадыре, я бы мог вообще не оставить дорогим Чукотским магазинам ни рубля, а так отдал где-то 1,5 тыс. Основные деньги ушли на дорогу до Анадыря, и денег ушло очень много. Но и тут можно было бы сильно сэкономить, если бы летел без собаки. В таком случае мне был бы доступен вариант перелёта на трёх авиакомпаниях, что обошлось бы дешевле, чем на одной.

Чукотка - регион особенный. Здесь действительно многое решают знакомства и связи. Интернет-технологии не развиты даже в городах. Для кого-то это может показаться очень заметным. С пограничниками проблем не возникло, пропуск проверяли только в аэропорту и на сухогрузе. Получить пропуск безо всяких приглашений и ходатайств от организаций может любой гражданин РФ. Главное начать шевелиться загодя. Пропуск не даёт права, к примеру, ходить вдоль берега океана на мысе Шелагском, но вдали от населённых пунктов погранрежим охраняют исключительно медведи.

 По пути я часто слышал мнение, что я жестоко издеваюсь над собакой.  Подобные мысли приходили и мне, когда пёс сбил лапы и сильно хромал. Согласен, в этом мой большой просчёт.  Но при этом, даже находясь в таком незавидном состоянии, он жил интересной и насыщенной жизнью, которая и не снилась большинству домашних питомцев. Собака, как и любое животное, рождена для свободы. Для того чтобы бегать, вдыхать новые запахи, охотиться. Переносить высокие нагрузки и терпеть боль для собаки - не самое трудное в жизни, лишь бы рядом был хозяин. Посмотрите на последнюю фотографию и запомните это выражение лица. Вы видели такие эмоции у собаки, которую добрый хозяин выводят в туалет на поводке или сажает на цепь? Даже если бы моего лучшего друга загрызли на Валькаркае, я бы остался при мнении, что за свою жизнь он увидел так много, что не снилось и десятку собак, а смерть в зубах врага лучше, чем от болезни. Издеваюсь я над животными или нет, решайте сами. Но я люблю своего пса и желаю ему именно такой, а не другой жизни.