Владивосток в июле

Владивосток в июле

Русские никогда ничего не делают как все!

                                                                                    Лео Мале, французский писатель

 Часть 1-я, Ознакомительная

 День первый, Среда, 4 июля 2007 года, Полет.

 Неожиданная командировка. На перекладных через Новосибирск: полет нормальный. Несите суточные в «Спорт-Бар». «S7», бывшая «Сибирь». Аэропорт Толмачево. Полный самолет засранцев.

 Лето было в самом разгаре, но жизнь на работе била по-прежнему ключом, при чем как обычно -по голове. Перспектива ближайшего будущего выглядела мрачновато- об отпуске можно было даже и не мечтать, как вдруг в один прекрасный день коллега Оксана, заговорщически улыбнувшись и подмигнув, вдруг изрекла:

-А не слетать ли нам во Владик, в командировку?

-Владик - это в смысле Владивосток, что ли? –уточнил я с внезапно вспыхнувшей надеждой.

-Точно, –радостно подтвердила Оксана.– Дальневосточный государственный университет (ДВГУ) организует у себя 6-7 июля двухдневный семинар, а у нас и выступления готовы, и презентации.

-Двумя руками «за», –сообщил я в ответ.– И даже двумя ногами. Уж и не чаял, что когда-нибудь туда попаду.

При Советской власти, помнится, для того, чтобы посетить Приморский край, требовалось получить специальное разрешение в милиции, как будто Приморье-заграница, да и с гостиницами тогда проблемы были. Сейчас же дешевле в Париж слетать - уж больно авиабилеты до Владика дороги. Впрочем, и в советские времена билеты кое-чего стоили.

Оставалось решить две проблемы: получить одобрение начальства, а также обеспечить себя авиабилетами и гостиницей. Начальство не возражало совершенно, поскольку слабо представляло себе истинную длительность командировки, а в подробности мы не вдавались. Гостиницу забронировали сами, настоятельно порекомендовав нашему туроператору оплатить счет вовремя. Следовало еще обзавестись авиабилетами: нас устраивал прямой рейс из Шереметьево - 1, выполняемый «Аэрофлотом» на Боинге-767 ( SU-719) - вылетаешь себе в 19-10 по московскому времени, а в 11 утра (по местному) ты уже во Владивостоке. Стоимость билета Москва-Владивосток-Москва впечатляла: 43 тысячи рублей.

-Ничего себе, –удивились мы.- Зато полетим как люди.

Мечты, однако, разбились о суровую действительность: билеты–то туроператор забронировал, да вот только выкупить их вовремя не смог, мотивируя это отсутствием денег - без аванса, мол, работаю.

-Нечего на тендер лезть сдуру,- в который раз выругался я.– В конкурсной документации ясно было написано - авансы по контракту не предусмотрены.

Туроператор, робея, предложил запасной вариант, с посадкой в Новосибирске.

-И сколько нам там сидеть? –грозно поинтересовались мы.

-Всего три часа, -смущаясь, сообщил туроператор.

-Ничего себе- всего, –возмутились мы.

По-хорошему, от поездки следовало отказаться, но поздно уже было - наше выступление было заявлено в программе семинара.

-Скверно получится, -размышляли мы.– Скажут еще, что москвичи капризные - рейс их, видите ли, не устроил: несерьезно как-то. И, кроме того, в результате этой рокировки у нас целый свободный день после окончания семинара получается: так и быть – летим.

Рейс авиакомпании «S7» номер 175 вылетал во Владивосток из Домодедово в 14-30, билет на него стоил дешевле - 36 тысяч. Вечером я залез на сайт аэропорта и обнаружил, что «S7» не входит в число компаний, обеспечивающих своих пассажиров бесплатным билетом на железнодорожный экспресс до аэропорта с Павелецкого вокзала.

Встретились мы с Оксаной в 11 часов утра уже в экспрессе, купив предварительно билеты на него, стоившие 150 рублей.

-Ого, -сообразил я.– Нас бодро уверяют, что годовая инфляция в стране - 10-12%, а по билету все 25 получаются!

-Почему? –удивилась Оксана.

-Билет этот год назад 120 рублей стоил, -пояснил я.– Вот 25% и выходит.

В вагоне появилась контролер, проверявшая билеты - это было новшеством: выходило, что с новой стоимостью билета согласны были далеко не все пассажиры.

Прибыв в аэропорт, мы быстро зарегистрировали билеты, убедив служащую авиакомпании, что наши скромные дорожные сумки вполне подходят под понятие «ручная кладь» и могут быть взяты с собою в салон. Доводы барышни, что самолет старенький и тесный (ТУ-154) приняты во внимание нами не были.

-Под сиденье запихнем, -уверенно сообщили мы.

Моя сумка, в самом деле, на ручную кладь походила весьма отдаленно - для недельного путешествия понадобилась масса всяких прибамбасов (включая всевозможные зарядные устройства), а также пляжный комплект одежды - мы с Оксаной твердо были настроены искупаться в Тихом океане. Венчал все это великолепие «кирпич» Джеймса Джойса «Улисс», который я решил прочесть, коротая тихие дальневосточные вечера. В довершение всего с собой я взял маленький ноутбук, поместив его в рюкзачок.

Миновав службу безопасности, мы расположились в «Спорт-баре», где и провели время, оставшееся до посадки, за пинтой эля «Бодингер» (220 рублей). Оксана, впрочем, решила, что пинта для нее - многовато, поэтому взяла бокал поменьше (180 рублей), возжелав закусить эль жареными кольцами кальмара (169 рублей).

-Люблю морепродукты, –заявила она.

-А они – тебя, –заметил я после того, как одно из колец бывшего морского обитателя украсило дамские брюки.

-Странный он все-таки, Минфин наш, –задумался я.– Получаса хватило, чтобы оприходовать суточные за 6 дней - видать, на Ильинке просто не в курсе расценок домодедовских точек общепита.

Справедливости ради нужно отметить: после нашего возвращения Минфин исправился, объявив, что, начиная с 2008 года, суточные при командировках по России будут 700 рублей - на «Спорт-бар» хватит точно.

Самолет и в самом деле оказался старый - в ответ на просьбу соседа сзади привести спинку моего кресла в вертикальное положение я сообщил, что сделать это невозможно физически - кресло сломано.

Зато из бортового журнала «S7» выяснилось, что для рейса Новосибирск – Владивосток (второй части нашего полета) компанией закуплены почти новые лайнеры «Airbus A-319-100» приятного для глаз салатового цвета - аж 7 штук! В «А-319» помещается гораздо меньше пассажиров (128 человек), чем в «ТУ-154М» (176 человек), зато он комфортнее, да и современнее, а крейсерская скорость у них примерно одинакова: у «А-319» - 845 км/час, на 15 км меньше, чем у «тушки».

-Хоть из Новосибирска полетим как люди, -сообщил я Оксане.

Журнал информировал, что «S7» заключило в Ле Бурже твердый контракт с концерном «Airbus» на поставку последним 25 новых «А-320», которые заменят «ТУ-154М».

-А что, бывают мягкие контракты? –удивился я.

Из журнала также следовало, что «S7» вообще является весьма бодрой авиакомпанией: она, первой из российских, заказала 15 новых «Dreamliner», то есть «Boeing 787», на общую сумму 2,4 млрд. долларов США.

-У богатых - свои причуды, –комментировал я.– Вот только богата ли «S7»?

Выяснилось также, что «S7» - новое название компании «Сибирь», базирующейся в аэропорту Новосибирска - Толмачево. 50 лет назад из Толмачево, бывшего военного аэропорта, вылетел первый пассажирский ТУ-104. Сейчас аэропорт занимает 6 место в стране по объему пассажирских перевозок - 1, 5 миллиона пассажиров в год.

«Сибирь» печально известна авиакатастрофой в июле прошлого года, когда принадлежавший компании аэробус «А-310» при посадке в Иркутске выехал за пределы взлетно-посадочной полосы, снес бетонный забор и, врезавшись в частные гаражи, загорелся. Погибло тогда больше сотни человек - не удивительно, что компания провела ребрендинг, а говоря попросту - сменила вывеску! Обвинили во всем пилотов, хотя свояк (летчик) уверял меня, что пилоты были не виноваты, все дело во взлетно-посадочной полосе - в Иркутске она отвратительная: расположена в низине и почти постоянно укрыта туманом.

-Будем надеяться, что наш срок отправления на небо еще не наступил, –размышлял я.

Вернувшись домой, я набрал по поисковику простое словосочетание «авиакатастрофы компании сибирь» и тут выяснилось, что эксперты Межгосударственного авиакомитета пилотов злосчастного аэробуса виноватыми вовсе не считали: по их мнению, «А-310» был сброшен с полосы левым двигателем, внезапно перешедшим во взлетный режим в момент включения реверса правого двигателя - скорее всего, в работе блока управления левым двигателем произошел сбой.

Заодно оказалось, что в августе 2004 года под Ростовом потерпел крушение «ТУ-154», выполнявший рейс Москва-Сочи и также принадлежавший авиакомпании «Сибирь»: правда, это был чистой воды теракт - я вспомнил историю про двух чеченских террористок, пробравшихся в Домодедово за взятку. Понятно, что смена вывески для компании была просто необходима.

Лету до Новосибирска было 3 часа 40 минут, которые были скрашены вкусным обедом, так что в Новосибирске мы оказались в половину десятого вечера (по местному времени): время в Новосибирске - плюс 3 часа к московскому. В город нас, понятно, не выпустили, а провели в трансферный зал, в котором, помимо кожаной мебели, имелись ячейки для хранения личных вещей и большой LCD - телевизор. Были там и весьма чистый туалет, и детская игровая комната, и кондиционер, и искусственные цветы в кадках.

-Пластиковая пальма на фоне пожарного шкафа, это – нечто, –отметила Оксана.

Насладившись всем этим богатством, мы с Оксаной пошли исследовать аэропорт, но предварительно я посетил курительную комнату, имевшую одну странную особенность - в ней не работала вентиляция, из-за чего курилка сильно смахивала на газовую камеру.

-Хоть бы кто-нибудь из пассажиров пожаловался, что в курилке вентиляция отсутствует, –умоляла, затягиваясь сигаретой, сотрудница аэропорта.

-А в Домодедово сотрудникам в рабочее время курить вообще запрещено, –грустно сообщил в ответ молодой человек азиатской наружности.

Толмачево оказался весьма приличным аэропортом, при том свежеотремонтированным. В порту имелись и магазинчики, и кафе, торговавшие в том числе и пивом - в основном московским, но не по московским ценам: бутылка (0,33 л) «Хайнекена» стоила 95 рублей.

-А местное пиво у Вас имеется? –поинтересовался я у барышни, стоявшей за стойкой.

-В Новосибирске только «Жигулевское» варят, по 39 рублей за бутылку, -отвечала та.

Я вздрогнул: пить «Жигулевское» новосибирского розлива мне почему-то не улыбалось - пришлось купить бутылку «Варштайнера» за 120 рублей. Спутница моя ограничилась кофе.

Достав фотоаппарат, я сфотографировал Оксану.

-Снимать в аэропорту запрещено, –сообщила пробегавшая мимо сотрудница.– Увидят - фотоаппарат отнимут.

Фотоаппарат я убрал, но трансферный зал напоследок украдкой все-таки снял.

Вернувшись туда, достал ноутбук и попробовал найти Интернет - объявление на стене недвусмысленно свидетельствовало, что на территории аэропорта он действует. Сеть имелась (называлась она Avantel), но требовала пароль. Обратившись к дежурной, я поинтересовался, что это за странный такой Интернет в Толмачево?

-Надобно карточку WIFI купить, –посоветовала барышня.

-На 2 оставшихся часа нашего пребывания в славном городе Новосибирске? –подумал я.– Что я, псих, что ли?

Пришлось дожидаться нашего рейса № 3279 до 23-55 вхолостую, читая французский детектив, взятый в качестве разогрева к «Улиссу».

Нас не обманули - пассажиров на летном поле ожидал веселый салатовый «А-319», последние из благодарности заполонили его целиком.

-Где деньги, Зин? –удивленно цитировал я Высоцкого.– Ну, мы - командированные, а остальные-то на какие шиши летают?

Впрочем, командированными оказались не только мы: две бабушки-медички по соседству беседовали басом всю ночь.

«А-319», как мы и ожидали, оказался шире и выше «тушки», да и кресла в нем были в полном порядке. Лететь до Владивостока предстояло пять с половиною часов.

-Приятно, что компания о пассажирах заботится – новые самолеты не от Москвы до Новосибирска, а от Новосибирска до Владивостока пустила, –сообщил я. Оксане- От Новосибирска лететь дольше.

Чистое время полета (включая пересадку) составляло, таким образом, 12 часов: вылетев из Москвы в 14-30, приземлиться во Владивостоке мы должны были в 2-30 по Москве же.

Принесли ужин: на этот раз вместо мяса на горячее я попросил курицу- для разнообразия.

Пассажиры нашего воздушного судна весьма раздражали: и до, и после ужина они непрерывно таскались мимо меня в туалет и обратно: медом, что ли, там было намазано (я так и не проверил)? Добро бы просто таскались, так еще каждый второй умудрялся меня задеть (сидел я около прохода): и что у народа российского с координацией движений?

-Самолет меньше, а засранцев в нем – больше, –констатировал я, засыпая.

День второй, Четверг, 5 июля 2007 года, Прогулка на корабле.

Проверка паспортов. Машины с правым рулем. Японский метод борьбы с гололедом. Гостиница «Владивосток». Ресторан «Джосер» и казино «Луксор». Район «Улисс». Научный музей ДВГУ. Гигантская тридакна и пропавшая кабарга. Бохайское государство. Взлет и падение Золотой империи чжурчжэней. История ДВГУ. Санитарный катер «Барс». Бухта Золотой Рог. Не фрегат «Паллада». Остров Русский и Ворошиловская батарея. Женщины на корабле. Почем авиабилеты для народа? Краснознаменная гвардейская лодка «С-56». Триумфальная арка имени Николая II. Сергей Лазо- мифы и реальность. Владивосток-город контрастов. Площадь Борцов за власть Советов на Дальнем Востоке. День рыбака. Боевые корабли и два вокзала. Памятник Ленину. Пиво с неприличным названием.

 В половину десятого утра по местному времени (плюс 7 часов к московскому), самолет совершил посадку на полосу, проложенную среди негустого леса. Первым у трапа нас встречал милиционер, проверивший у пассажиров паспорта.

-Рудимент социализма, –догадался я.

И в самом деле, к чему была эта проверка? Всех перед посадкой и так проверили, а вероятность того, что кто-нибудь умудрился нелегально пробраться на самолет во время полета равнялась абсолютному нулю- такие случаи бывают конечно, но только в голливудских фильмах.

Аэропорт назывался просто и со вкусом: «Владивосток», а не какое-нибудь там «Внуково», к примеру. Находился он в городе Артемовск, километрах в 40 от Владивостока.

Нас встречала барышня Света из ДВГУ на микроавтобусе с водителем и правым рулем: встретила она заодно и коллегу Ратмира, прилетевшего, как оказалось, одним с нами рейсом. Ратмир работал в крупной компьютерной фирме и с ходу начал поносить «Microsoft» вообще и Билла Гейтса в частности. Это было не ново и мы постарались его с софтовой тематики сбить, переведя разговор на автомобили.

-А что, в городе все машины с правым рулем? –поинтересовалась Оксана.

-Ну да, -ответил Ратмир, часто, как оказалось, посещавший Владивосток.– Правда у нас в Новосибирске машины, имеющие пробег по Владику, стараются не брать - двигатель у них сильно изношен. Город-то на сопках расположен: газ-тормоз постоянно переключаешь. Вам бы в Зеленый угол на экскурсию съездить - там огромный рынок японских автомобилей расположен. Российские же автомобили (при наличии рядом Японии) смысла покупать нет, так же как и леворульные «японки»: помимо того, что гнать их с Запада дорого, дело еще и в том, что у японских машин, произведенных для продажи на экспорт, антикоррозийная защита хуже. Был я в Японии, так там на севере климат почти такой же, как и у нас: снег зимой с гололедом. Едешь по тамошней трассе, а вдоль дороги расположены разбрызгиватели, поливающие шоссе горячей морской водой - вот такой вот метод борьбы с гололедом.

-Дороги во Владивостоке плохие, к тому же дублеров и развязок почти нет, -продолжал Ратмир.– Поэтому зимой, когда снег выпадает (бывает это, правда, редко), полный коллапс наступает: стоит какому-нибудь автомобилисту на лысой резине выехать - весь город в одной сплошной пробке стоит.

Ратмир, как представителю солидной фирмы и положено, остановился в новом отеле «Хендэ» - центре деловой активности Владивостока, на улице Суханова. Там мы его и высадили, двинувшись дальше – к гостинице «Владивосток», куда благополучно и прибыли, немного постояв в пробках, организованных (по моим наблюдениям) контейнеровозами, направлявшимися из порта. Наблюдать последние в центре города было даже как-то странно: все равно, что грузовики-длинномеры на Тверской.

Построена гостиница на излете советских времен (1985 год), поэтому вид имеет вполне блочно-типовой, но значительно внутренней отделкой облагороженный. В рецепции суетились миловидные девушки, у которых мы поинтересовались: оплачены ли наши номера? В показаниях барышни путались: сперва они сообщили, что номера оплачены с 5 по 7 июля, но (под нажимом), внимательно рассмотрев счет и платежное поручение, вынуждены были продлить срок нашего в отеле пребывания по 9 июля включительно.

http://www.azimuthotels.ru/content/?id=9

-Туроператор- то наш – жжет, –удивился я искренне.– Уверен был, что наличными платить придется.

-А перелеты я ему все равно припомню! –мстительно вставила Оксана.- И прошлый, и предстоящий.

Поселили нас на 6 этаже, в отдельных номерах, именовавшихся «Комфорт двухместный» (1900 рублей в сутки в высокий сезон, 1700- в низкий). Номера были небольшие, с 2-мя кроватями и волшебным видом на Амурский залив - гостиница и располагалась по адресу: улица Набережная, 10. Часть перспективы (слева) загораживала многоэтажка, срочно строившаяся (как мне показалось) в самом заливе, на насыпной земле.

Ванной как таковой в ванной комнате не имелось, зато был душ без поддона, а в душе - горячая вода. Там же, кроме полотенец, имелись мыло и шампунь.

Освежившись и переодевшись, мы спустились в ресторан «Джосер» при отеле. К ресторану примыкало казино «Луксор» - проход к ним был украшен мини-копией аллеи сфинксов с бараньими головами в Луксоре (древних Фивах), символами Бога Солнца Амона-Ра, Царя всех Богов.

В ресторане мы выпили по чашечке «эспрессо» (60 рублей) и вышли в холл отеля, где встретили своих коллег, прилетевших, в отличие от нас, прямым московским рейсом. Осмотрев киоск в холле, мы с Оксаной прикупили по мини-путеводителю «Владивосток» (100 рублей), предположив, что в перерывах  между заседаниями исследовать город нам все-таки удастся, хотя бы и частично. В путеводителе имелась даже карта города, но настолько маленькая, что разобрать на ней что-либо, кроме названий районов, было затруднительно.

-Надо будет нормальную карту купить, -сообщил я Оксане и посмотрев на карту, добавил.- Надо же, один из районов города «Улисс» называется - так же, как и моя книжка.

Между тем собравшаяся компания из гостей и хозяев направилась к автобусам, ожидавшим на стоянке.

Первым делом нас отвезли в Научный музей ДВГУ, расположенный на Океанском проспекте. Собственно говоря, это несколько музеев, расположенных под одной крышей: Зоологический, Музей археологии и этнографии, Музей редкой книги и Музей истории ДВГУ.

http://museum.wl.dvgu.ru/muszoo.htm

Особенно впечатлял Зоологический: на площади в 370 кв.м. в 55 его витринах размещено 3 тысячи экспонатов (из них 800 раковин). Гордости коллекции: амурский тигр, дальневосточный леопард, гигантская раковина тридакна, странствующий альбатрос и глубоководная акула-нянька.

Разглядев в витрине росомаху, я решил, что где-нибудь поблизости должна быть и кабарга.

-А кто такая кабарга? –заинтересовалась Оксана.

-Типа небольшого оленя с клыками, -ответил я.– Любимая пища росомахи: впрочем, последняя лопает все, что ни попадя - и падалью не брезгует. Дальневосточная гиена, в общем, только не стаей охотится, а в одиночку.

Кабарги нигде не было. Служительница призналась, что в музее чучела кабарги не имеется.

-Ну вот, -расстроилась Оксана.– Все есть, а кабарги – нет.

-Ну, найдем где-нибудь, -неуверенно попытался утешить ее я.– В крайнем случае, в Рунете поищем.

Музей археологии и этнографии тоже понравился: в центре его, под стеклянной витриной, лежали два древних скелета местных аборигенов - находка археологов.

-По скелетам ученые установили, -сказал директор музея.– Что в древности Приморье населяли люди монголоидной расы, ближайшие родственники современных эскимосов.

Чувствовалось, что скелетами в частности и музеем вообще директор очень гордится. Он любовно продемонстрировал нам большой глиняный кувшин, склеенный из черепков, сообщив, что кувшин сделан еще до изобретения гончарного круга.

-В 628 году на территории Приморья возникло первое государство: Бохайское, -продолжил директор.– Помимо Приморья включало оно в себя значительные территории Маньчжурии и Северной Кореи. Создано государство было прежде всего для защиты от воинственных соседей и просуществовало почти 300 лет, после чего юго-западными соседями (киданями) все-таки было разгромлено: опустевшие земли заселили чжурчжэни, бывшие вассалами киданей.

-Но вассалами они оставались сравнительно недолго: в 1115 году чжурчжэньский вождь Агуда, оказавшийся талантливым полководцем, объявил о создании Золотой империи чжурчжэней (по-китайски - Цзинь), а себя назначил ее императором. Окончательно разгромив киданей, чжурчжэни захватили весь Северный Китай. После таких территориальных приобретений сами чжурчжэни составляли всего 10% населения Золотой империи, просуществовавшей чуть более 100 лет (до 1234 года) и павшей под ударами татаро- монголов.

-В 1234 году последний император чжурчжэней Ниньясу передал власть своему родственнику Чэнлиню, а сам повесился. Через несколько дней Чэнлинь был убит восставшими солдатами, а с учетом того, что все члены императорской фамилии находились в плену, опустевший трон просто некому было занять - так и пала Золотая империя. Но чжурчжэни не сгинули бесследно, как многие другие народы - потомками их считают себя нанайцы.

-После печального опыта с чжурчжэнями китайцы устроили из нынешнего российского Приморья «полосу зачистки» - дабы никогда не иметь больше под боком опасного северного соседа, того или иного. Так что до самого своего присоединения к Российской империи места эти были довольно безлюдными.

На одной из стен музея висело чуть ли не два десятка огромных ружей (я и не подозревал, что такие бывают), дополняли композицию кокетливо расставленные небольшие пушки. Ружья оказались крепостными, 18-19 веков, китайского производства. Яркими пятнами выделялись несколько комплектов самурайских доспехов.

-Доспехи эти в позапрошлом веке японцами совершенно не ценились, -сообщил директор.– Отдавали их по дешевке, считая ширпотребом - 16-й век, мол, всего лишь. Сейчас локти себе кусают, достать не могут.

В Музее редкой книги и Музее истории ДВГУ мы долго не задержались (торопились), но директор успел поведать вкратце, что в 1899 году во Владивостоке для изучения восточных языков и стран был основан Восточный институт, ставший первым российским высшим учебным заведением на Дальнем Востоке. Основными изучаемыми языками являлись китайский, маньчжурский, японский, корейский и монгольский, хотя обучали в институте не только языкам. В 1918 году институт распался на ряд частных вузов, но в 1920 году Приморская областная земская управа (то есть Временное правительство) еще до прихода красных объединила Государственный Восточный институт и все отколовшиеся от него факультеты в Государственный Дальневосточный университет.

-Беда пришла в 1939 году, –рассказывал директор.– Университет был закрыт, а 42 его сотрудника и студента репрессированы. Причину закрытия никто уже точно и не помнит: поговаривают, что просто на здание университета положил глаз НКВД. Библиотека ДВГУ была разгромлена, книги тракторами запахивали в ров. Коллеги наши недавно в Китае были, так они книги со штампом ДВГУ в одном из тамошних музеев обнаружили. Восстановили ДВГУ только в 1956 году, Указом Совета Министров СССР.

Мы поблагодарили воодушевленного директора и, получив от него в подарок по музейному буклету, вышли на улицу. Погода была солнечная, но не жаркая. Нас отвезли в здание, когда-то отобранное НКВД (улица Суханова,8) - корпуса ДВГУ разбросаны по всему городу - и представили ректору, после чего опять погрузили в автобусы и привезли в порт.

Оказалось, что у ДВГУ имеется собственный небольшой флот, на одном из корабликов которого нас и решили покатать. «Барс» (так он назывался) являлся бывшим санитарным катером, предназначавшимся для доставки больных и раненых к плавучему госпиталю. Военные его списали, а ДВГУ восстановил и использует - и не только для прогулок. Капитан «Барса», в военно-морской форме (кажется, каперанг), отдал честь и торжественно доложил первому проректору, что корабль к походу готов.

Пассажиры забрались на верхнюю палубу, где всем желающим немедленно выдали теплые армейские куртки цвета «хаки» - внезапно стало пасмурно и задул сильный ветер. В бухте Золотой Рог было полно кораблей – в основном ржавых гражданских, но имелись и серые военные. «Барс» шел к проливу Босфор Восточный, отделяющему остров Русский от полуострова Муравьева-Амурского (на котором расположена основная часть Владивостока), чтобы выйти в Амурский залив. Мимо нас проплывали сухой док, белый трехмачтовый парусник, спасатель, ледокол «Магадан» и корабль с загадочным названием «Жанна Ш.». Между стоявшими на якорях посудинами спряталось учебное парусное судно «Паллада» - гордость Дальневосточного государственного технического рыбохозяйственного университета.

Построена «Паллада» в 1989 году в Гданьске (51 человек постоянного экипажа) и вскоре примет на борт 144 курсанта, дабы отправиться в кругосветное плаванье.

На верхней палубе «Барса» имелись спасательные плавсредства - резиновая лодка с мотором и (как ни странно) скутер. Нам устроили экскурсию по кораблю, включая посещение ходовой рубки, осмотр кают на 16 человек с двухъярусными койками, конференц-зала и даже сауны на 4 человека.

-Ничего себе катер,- ахнули мы.

Выйдя вновь на палубу, мы увидели остров Русский, названный так генерал-губернатором Восточной Сибири графом Муравьевым-Амурским. Долгое время остров был закрытой территорией, где располагалось множество военных частей.

-Еще в конце 19 века на острове началось строительство артиллерийской батареи, которое по разным причинам затянулось и закончилось уже при Советской власти, -рассказывал первый проректор.- Именно отсутствие подобной батареи позволило японской эскадре во время русско-японской войны беспрепятственно зайти в залив и обстрелять Владивосток.

-Зато во время Второй Мировой войны японцы и близко к Владивостоку сунуться не пытались - без вариантов, как говорится. Причина - Ворошиловская батарея с двумя трехствольными башнями весом по 1200 тонн и броневой защитой в 300 мм. 305-мм орудия башен могли вести прицельный огонь 400-килограммовыми снарядами на расстояние до 35 километров: прямое попадание одного такого снаряда эсминец способно пополам переломить. Размещена батарея на закрытой огневой позиции, не просматривающейся с моря, для маскировки использовался рельеф местности и естественная растительность. Боевой расчет этого монстра составляли 75 человек, располагавшихся в 5 подземных этажах глубиной 25 метров.

-Стреляла, правда, батарея редко: после одного такого выстрела приходилось менять окна во всех окрестных домах. Хотя в 1997 году батарея как боевая единица береговой обороны Тихоокеанского флота и была расформирована, а на ее основе создан филиал Военно-исторического музея, все механизмы там смазаны и до сих пор в рабочем состоянии находятся. Впрочем, на острове и кроме батареи много чего было: вон туда посмотрите - доты видите?

 

-Хочу на остров, -сообщил я Оксане.

-Я – тоже, –ответила та.

-Кстати об артиллерии, -продолжил первый проректор.– Папа мой артиллеристом был, но не морской, а береговой артиллерии: я с ним по всяким полигонам с детства таскался. Однажды им совместные с флотом стрельбы назначили: с моря по щитам крейсер палил, а с берега - отцовские пушки. На море сильная качка была, так что по окончании стрельб от крейсера отвалила шлюпка: моряки к отцу в гости пожаловали с просьбой продать часть пробоин. О цене в итоге договорились: по бутылке коньяка за каждую пробоину, вот только коньяк места переговоров так и не покинул - распили его тут же, причем совместно.

            В Амурском заливе нещадно чадила какая-то посудина (наверняка тоже ржавая), в проливе располагался маяк, а около полуострова с мачтой электропередач стояли две небольшие баржи характерного стального цвета.

 

-Это военные таким образом подрабатывают, -пояснил первый проректор.– Русский - остров большой, передвигаться по нему без машины затруднительно, а паромы до него ходят редко. У военных же маленькие баржи имеются: каждая такая баржа по 2 машины берет. Вот народ, не дожидаясь парома, к ним и подтягивается.

-А сколько проезд на остров стоит? –поинтересовался я.

-На пароме- 40 рублей с человека туда и обратно, -пояснили хозяева.– Деньги берут сразу: все равно вернешься, не останешься же на острове. Провоз машины – от 500 до 1500 рублей, в зависимости от веса. У военных дешевле.

Повернув в Амурский залив, «Барс» особенно не выпендривался, идя вдоль и недалеко от берега.

-Да, -вздохнул первый проректор.– До 1990 года Владивосток был закрытым городом и порядка в нем было гораздо больше. Мы с друзьями вон на тот пляж, помнится, отдыхать после работы приезжали. Поныряем, гребешка наберем, потом пожарим, пива попьем - и полный порядок. Сейчас около берега нет ничего - все тралами повыбрано. Трал вообще штука страшная – пустыня после него остается: ни живности, ни растительности - голое дно.

Тем временем нас пригласили на банкет, организованный в конференц-зале. На еде и напитках хозяева не экономили - чего только на столах не было: мясо гребешка и трубача (это моллюски), камчатский краб, фаршированная кета, не считая многочисленных салатов, мясной и рыбной нарезок.

Тосты за хозяев и гостей следовали, как и положено, с весьма небольшими перерывами, так что весьма скоро обстановка стала совсем не официальной. Хозяева вспоминали о недавнем заходе во Владивосток двух американских военных кораблей, прибывших в порт с дружественным визитом на только что прошедший День города.

-По старому морскому поверью дамы на корабле - к несчастью, –удивлялись хозяева.– А у американцев среди морских офицеров полно женщин.

-Следовательно, дам наших необходимо хотя бы в матросы произвести, –предложил я.– Тогда с «Барсом» ничего не случится.

Идея хозяевам понравилась: через 5 минут все гости, включая мужчин, (чтобы последним обидно не было) получили по майке-матроске (облегченному варианту тельняшки) и сувенирному Андреевскому флагу.

Уж и не знаю, помогло ли это: позднее я прочел, что во время швартовки у пирса в Золотом Роге произошел навал плавбазы подлодок «Френк Кейдл» на эсминец с управляемым ракетным оружием «Куртис Уилбур» - это были те самые два американских корабля и тот самый визит.

Между тем подали суп- скоблянку из трепанга, а после нее - жареное мясо с картошкой. Дружеский обед, таким образом, плавно перетекал в дружеский ужин.

-Замечательно у Вас, –радовались гости.– Вот только дорога ужасно дорогая.

-Сами не понимаем, откуда такая цена, –с некоторой обидой отвечали хозяева.– А если учесть, что авиабилет из Сеула до Москвы и обратно 600 долларов стоит, то совсем уж абсурд получается. Приморцы заботу правительства о развитии Дальнего Востока почти не чувствуют - одни прожекты.

Не так давно губернатор Приморского края Сергей Дарькин в Совете Федерации предложил разработать механизм субсидирования стоимости авиабилетов для некоторых категорий граждан. Между тем льготы на проезд до слабо освоенных территорий давно уже существуют в США (сообщение между Калифорнией и Аляской, например), да и в Австралии – тоже. Первый вице-премьер Сергей Иванов днями предложил гораздо более революционное решение: ввести субсидирование гражданских авиационных перевозок между европейской и дальневосточной частями России. "Люди с Дальнего Востока будут летать в европейскую часть России, только если мы начнем субсидировать тарифы", - сказал первый вице-премьер. По его словам, пока авиабилет от Владивостока до Мельбурна (не говоря уже о Китае) будет стоить дешевле, чем билет до Москвы, туристы из европейской части России не будут летать на Дальний Восток, а жители Дальнего Востока - в европейскую часть России.

В ответ некая высокопоставленная умница заявила, что при дешевых билетах все жители Дальнего Востока с него попросту сбегут и именно в европейскую часть России: они бы, мол, давно это сделали, просто возможности пока такой не было, а при субсидировании перевозок – появится.

No comments, как говорится.

Корабль давно уже шел обратно, так что вскоре причалил к пирсу.

Мы вышли на верхнюю палубу.

-И где, по-вашему, Млечный путь находится? –улыбнувшись, спросил первый проректор.

Мы удивленно задрали головы - было еще совсем светло.

Оказалось, что «Млечный путь» - это название совсем уже проржавевшего судна, болтавшегося в бухте недалеко от нас.

Хозяева выразили горячее желание отвезти нас до гостиницы, а мы - еще более горячее желание пешком до нее дойти. Наше желание в итоге победило: с миром мы были отпущены до утра. Сойдя с трапа, мы двинулись по набережной влево, в сторону центра, разбившись как-то само собой на группы: к нам с Оксаной присоединилась Наташа.

Недалеко от пирса обнаружился целый мемориальный комплекс, посвященный награждению Тихоокеанского флота (ТОФ) за мужество и стойкость, проявленные во время Великой Отечественной войны, орденом Красного знамени (1965 год). В центре ступенек, ведущих к стеле, расположенной пониже симпатичной свежепостроенной церкви, на гранитной плите, горел Вечный огонь, слева была установлена танковая башня, справа - корабельное орудие. В центре стелы - позолоченная табличка с текстом Указа Президиума Верховного Совета СССР о награждении ТОФ.

Мы сунулись в церковь - она была закрыта, спустились по ступенькам и отправились к стоящей (слева от мемориала) на постаменте подводной лодке «С-56», превращенной в музей. На пути к лодке я задержался у позолоченной же таблички, объявлявшей Вечную память погибшим при защите священных рубежей Родины в 1941-1945 годах. Табличка оглашала список кораблей ТОФ, погибших в годы Великой Отечественной войны. Список был относительно невелик: 3 подводные лодки, 1 торпедный катер, 1 катер-тральщик, 1 гидрографическое судно: названия оставшихся 2-3 кораблей загораживал венок из живых цветов, а отодвигать его было как-то неловко.

 

Посетить «С-56» стоило недорого, всего 30 рублей. Оксана с Наташей с удовольствием фотографировались в круглых дырах люков между отсеками, разглядывали радиорубку и подводный гальюн. В одном из отсеков на деревянной подставке стоял бронзовый бюст С.И. Пастухова, служившего на лодке. И так не маленький нос бюста отполирован был руками посетителей до блеска, в связи с чем занимал пол-лица: визуально, конечно.

-Наверное, примета какая-то местная, -решили мы.– Курсанты небось балуются.

Обстановка в музее была демократичной: все, что угодно, дозволялось фотографировать и трогать руками (да и что на боевой подлодке сломать можно?), разве что в подводный гальюн не пускали: последний закрыт был наглухо: прецеденты, видать, в виде попыток несанкционированного его использования, имелись.

 

Последний (носовой) отсек лодки являлся одновременно торпедным и кубриком: матросские койки расположены непосредственно над торпедами, а крышки торпедных аппаратов украшены огромными красными звездами. Управлялись все 4 аппарата при помощи торпедного телеграфа, укрепленного на борту справа и представлявшего собой полукруг с делениями, украшенными надписями. Самые интересные из надписей (на мой взгляд) – «товсь» и «пли», а переход от одного деления к другому осуществлялся ручкой, неуловимо похожей на ручку домашней мясорубки из моего детства.

Покинув «С-56», напоследок я сфотографировал ее боевую рубку. Впереди рубки располагалась весьма приличная пушка, а сама рубка украшена кругом, в круге - алая звезда, а в центре звезды - еще один круг, на этот раз- белый. Так вот, внутри белого круга значилась таинственная цифра 14.

-И что бы это значило? –задумался я.

А значило это, как потом выяснилось, буквально следующее.

Средняя дизель- электрическая торпедная подводная лодка новейшей по тем временам серии «С» заложена была в Ленинграде в 1936 году, после чего разобрана на секции и по железной дороге отправлена во Владивосток, где собрана заново (1939 год) и после прохождения ходовых испытаний принята в состав Тихоокеанского флота (1941 год).

100-метровая «С-56», имея экипаж в 45 человек, обладала сильным торпедным (4 носовых и 2 кормовых торпедных аппарата) и артиллерийским вооружением (100 и 45 миллиметровые орудия), высокой скоростью и большой автономностью плавания.

В октябре 1942 года поступил приказ: 4 подводные лодки серии «С» (среди них и «С-56») направлялись через Панамский канал для усиления Северного флота. Они и направились двумя группами по две лодки, с промежутком в сутки. В дороге команды лодок узнали, что вслед им вышли еще две лодки - серии «Л». На 3-х из 4-х «эсок » были изношены аккумуляторы (запасных на базе не оказалось), что не позволяло им передвигаться по классической для тех времен схеме: днем - под водой, ночью - над, а это усиливало риск быть обнаруженными.

При переходе с Аляски до Сан- Франциско неизвестной подводной лодкой была потоплена «Л-16». «С-56» тоже задела чья-то торпеда, но, слава Богу, не взорвалась - только кусок обшивки сорвала. У побережья южной Калифорнии лодка была атакована вновь, но на сей раз от торпеды уклонилась, как и от торпеды, выпущенной по ней позднее, у бывшего пиратского острова Кокос, около Коста-Рики. Но это было не самое страшное: температура в снарядном погребе «С-56» от тропической жары могла привести к взрыву последнего, поэтому для его охлаждения использовали лед, полученный из бытовых холодильников, подаренных американцами.

Спустя полгода, после штормов и всяческих других мытарств, «С-56» прибыла-таки к месту назначения, в Полярное, и вошла в состав Северного флота. Из 6-ти подводных лодок, вышедших с Дальнего Востока, до конечной точной маршрута добралась ровно половина: еще 2 «эски» вместе со всем экипажем пропали где-то у берегов Скандинавии.

«С-56» проделала столь длинный путь не зря: после первых же боевых походов лодки командир ее, Григорий Иванович Щедрин, заслужил репутацию капитана, который без побед на базу не возвращается и звание героя Советского Союза: под его командованием лодка потопила 10 и повредила 4 корабля противника, отсюда и цифра 14. В 1944 году «С-56» была награждена орденом Красного Знамени, год спустя удостоена звания «гвардейской», а в 1953 году Северным морским путем возвратилась во Владивосток, в состав родного Тихоокеанского флота.

В 1975 году «С-56», ставшая первой отечественной подводной лодкой, совершившей кругосветное плавание, была установлена на пьедестале вечной славы на Корабельной набережной Владивостока.

Там она и стоит. Раньше, говорят, вход в нее был бесплатный: что поделаешь - времена меняются, зато лодка и память о ней – нет.

Поднявшись мимо церкви вверх, мы прошли через великолепную Триумфальную арку, возведенную в память пребывания во Владивостоке Цесаревича, будущего императора Николая II.

Наследник, как его часто тогда называли, прибыв во Владивосток на фрегате «Память Азова», провел в городе 11 дней (с 24 мая по 3 июня 1891 года), посетив Приамурского генерал-губернатора А.Н. Корфа, батареи Владивостокской крепости и много чего еще во Владивостоке, заложил памятник выдающемуся исследователю Дальнего Востока адмиралу Геннадию Ивановичу Невельскому и, самое главное, принял участие в закладке Великой Сибирской железной дороги, лично нагрузив тачку землей и отвезя ее на насыпь.

В 1927 году арку разрушили, но в 2002 году точная ее копия была восстановлена на своем историческом месте.

За аркой обнаружился неработающий бетонный фонтан в форме недоделанного лотоса, около которого бомжеватого вида старушка кормила голубей, а заодно и чаек. Птицы, образовав некое подобие союза, совершенно не мешали друг другу – на всех, мол, хватит. Отобедавшие чайки отдыхали непосредственно на фонтане, украшенном граффити.

Поднявшись чуть наверх, мы пересекли улицу Светланскую и по круто уходящей вверх улице Петра Великого добрели до памятника герою Гражданской войны Сергею Лазо, установленному в 1945 году правее, в скверике. На постаменте были обозначены годы жизни (1894-1920) и написана фраза самого Лазо: «Вот за эту русскую землю, на которой я стою, мы умрем, но не отдадим ее никому!»

-Не повезло парню, –заметили барышни.– Это ж надо - в 26 лет в паровозную топку угодить.

А между тем оказалось, что дело обстояло не совсем так, а точнее - совсем не так.

Журналист Сергей Корнилов исследовал биографию героя и на сайте «Ежедневные новости Владивосток» (http://novostivl.ru/) изложил свою, весьма любопытную версию жизни и гибели Лазо.

Лазо, выходец из богатой дворянской семьи, родился в Бессарабии, получил образование на физмате МГУ, в начале Первой мировой войны был мобилизован и в 1916 году в чине прапорщика оказался в Красноярске, где вступил в партию эсеров.

Побывав в Петрограде, Лазо увидел Ленина и в Красноярск вернулся уже законченным большевиком, возглавив в октябре 1917 года мятежников, захвативших город. В 1918 году партия направила Лазо в Забайкалье, где он якобы разбил банды атамана Семенова. На самом деле, борьба шла с переменным успехом, но битыми (атаманом Семеновым) в конечном-то счете оказались отряды Сергея Лазо. Иначе и быть не могло - атаман Семенов пользовался поддержкой местного населения, тогда как Лазо никто не знал. Кроме того, основную часть отрядов Лазо составляли люмпены и читинские уголовники, выпущенные большевиками из тюрьмы с условием, что перейдут на сторону революции. Они и перешли, грабя население, так что банды скорее были у Лазо, чем у атамана Семенова.

Бросив окруженное войско, Сергей Лазо вместе со своей комиссаршей и (по совместительству) женой Ольгой Грабенко попытался укрыться в Якутске, но, узнав, что там белые, отправился во Владивосток.

В начале 1920 года, когда стало известно о падении Колчака в Сибири, большевики решили установить во Владивостоке Советскую власть, свергнув колчаковского наместника. Это было чистой воды самоубийством: партизан было всего пара тысяч против 20-30 тысяч японцев, оккупировавших город. Тем не менее, большевики, следуя классической ленинской формуле, захватили вокзал, почту и телеграф, а колчаковцы сбежали в Японию.

Японцы, индифферентно взирая на все происходящее, не предпринимали никаких попыток вмешаться: ровно до тех пор, пока красные не захватили Николаевск-на-Амуре, учинив там повальные грабежи и ликвидацию «буржуазии», расстреливая при этом всякого, кто хоть капельку не был похож на бомжа, да и японский гарнизон, попытавшийся за жителей заступиться, заодно вырезали.

Гибель гарнизона и стала последней каплей: в ночь с 4 на 5 апреля 1920 года японцы выступили против партизан по всему Приморью и Приамурью. Сергей Лазо был арестован прямо в здании бывшей колчаковской контрразведки, куда явился уничтожить важные документы.

В мае того же года появилась достоверная информация, что Лазо был расстрелян на Эгершельде (район Владивостока), а труп его сожжен. Но большевиков такой прозаический конец не устроил и они сочинили настоящий триллер, повествующий, как Сергей Лазо вместе с Всеволодом Сибирцевым и Алексеем Луцким были брошены в топку паровоза на станции Муравьево-Амурская (ныне - Лазо), в которой все трое и сгорели заживо.

Зачем японцам было везти Лазо и его друзей по местам, кишевшим партизанами, чтобы передать их белогвардейцам, триллер не уточняет. Не уточняет он и того простого обстоятельства, что трое здоровых мужчин никак не могли ни пролезть в топку паровоза 1910-х годов выпуска, ни уместиться в ней. В довершение всего, в 70-х годах прошлого века в Уссурийске установили паровоз, в топке которого якобы сожгли Лазо и двух его товарищей, второпях не разобравшись, что паровоз - американский и выпущен в 30-х годах.

Спустившись обратно, мы пошли по Светланской – главной улице Владивостока, протянувшейся вдоль берега бухты Золотой Рог от Амурского залива вглубь полуострова Муравьева-Амурского. С наименованием улиц в городе проблем обычно не возникало: называли их по большей части в честь кораблей, заходивших во Владивосток. Светланскую назвали в честь фрегата «Светлана», до этого она именовалась Американской (в честь парохода-фрегата «Америка»), а после - Ленинской, пока не стала опять Светланской.

 Улица, что и говорить, очень красивая, украшенная старинными особняками, а кое-где и современными модными офисами. Однако стоило с нее свернуть, как мы попали в какой-то сюрреалистический мирок, состоявший из обветшавших каменных и деревянных строений с внутренними двориками. Все это очень напоминало Сокольники моего детства, только Сокольники - плоские, здешние же дома уступами взбирались на сопки.

Больше всего нас восхитили солидная вывеска «Адвокатское бюро «Коврижных и партнеры», висящая справа от окна с полу -выбитыми стеклами (отсутствие стекол прикрыто было грязными разноцветными тряпками) и сплит-система, укрепленная на стене древнего деревянного барака.

 

-Да кто же в такое адвокатское бюро пойдет? –усомнились мы.

-Все ясно, –заявила Оксана.– Жили во Владике до революции купцы 1-й гильдии - те каменные особняки на Светланской возводили, а были 2-й и, соответственно, 3-й: дома они во дворах строили и в основном деревянные. За сто лет деревянные, естественно, обветшали сильнее - результат мы в данный момент и наблюдаем.

Забравшись по лестнице с красивыми коваными перилами в самый верхний дворик, мы оказались на довольно большой лужайке перед старым каменным домом - дальше хода не было: пришлось возвращаться на Светланскую.

Не прошло и 5 минут, как барышни обнаружили местный ГУМ: понятное дело, что не посетить его возможным не представлялось. Но, зайдя туда, они быстро забыли про покупки: внутри магазина оказалась восхитительная лестница в стиле «модерн», украшенная коваными светильниками. Лифты, находившиеся сбоку от лестницы, были изуродованы еще в советские времена, но можно себе представить, насколько все это было красиво когда-то. По лестнице этой я заворожено добрался аж до 4 этажа, после чего опомнился и бросился догонять барышень.

На площади Борцов за власть Советов на Дальнем Востоке- центральной площади города- мы оказались довольно быстро. Площадь украшена известным монументом - гигантской бронзовой фигурой красноармейца в буденовке, одна рука у красноармейца занята развевающимся знаменем (надо полагать, красным), другая - пионерским горном. Слева и справа от красноармейца расположены бронзовые же группы поддержки значительно меньшего размера. Немереное это сооружение украшает город уже почти полсотни лет, с 1961 года.

Справа от памятника (если встать к нему спиной), находилось бетонное многоэтажное здание администрации Приморского края (местный Белый Дом), украшенное государственным флагом и приветствием «С Днем рыбака, дорогие приморцы!» от губернатора С.М. Дарькина.

День рыбака празднуется 8 июля. Праздновать, правда, особо нечего: у рыбаков нынче (по информации краевой прессы) масса проблем. Если при СССР в собственной экономической зоне вылавливалось 60% рыбы, то сейчас - 80%, что приводит к истощению ресурсов. Сильно подорожало топливо, нынешняя его стоимость формирует 30% цены рыбы. Но главная причина - за последние 15 лет сильно обветшал флот: 85% судов надо списывать, а заменить их нечем, поэтому дальневосточные рыбаки ушли с просторов Мирового океана. В Антарктиду за крилем идти попросту не на чем.

Построить на Дальнем Востоке рыболовное судно негде: одни военные заводы остались, а они хорошо умеют делать исключительно подводные лодки. На одном из заводов заложили, на пробу, траулер, 2 миллиона долларов уже потратили, а на воду до сих пор не спустили.

Есть, конечно, и приятные новости. Последние годы полно лосося, поголовье (похвостье?) которого оценивается в 400 тысяч тонн: 300 тысяч- горбуши, 30 тысяч - нерки, остальное – кета и чавыча. Причин такого благостного состояния дел с рыбой две: искусственное воспроизведение и 200-мильная экономическая зона (до ее введения японцы сети еще в море ставили, вот рыбы и не было).

С 22 мая нынешнего года начали действовать новые правила рыболовства, в соответствии с ними вывоз живого краба за пределы экономической зоны РФ запрещен. Японцы немедленно взвыли - в год его в Японию поступало до 80 тысяч тонн, а отведать российских крабов туда даже из Малайзии приезжали. Руководитель одной японской туристической компании заявил: «Когда мы говорим Хоккайдо, то подразумеваем три главных продукта, которые необходимо отведать: камчатский краб, волосатый и краб-стригун. Если их не станет, привлекательность Хоккайдо понизится».

Проблемы, возникающие у японских турфирм с туристами из Малайзии, россиян волнуют, понятно, примерно так же, как и землетрясения на Марсе, зато численность камчатского (королевского) краба наверняка восстановится. А ведь когда-то, в 50-е, крабы пищей для бедных считались: портовые рабочие их на обед варили, теперь же у браконьеров килограмм крабов вместо 3,5 долларов стоить стал 9.

 

Прямо напротив памятника располагался Морской вокзал, рядом с которым виднелся железнодорожный, куда мы и направились. Морской вокзал по соседству с железнодорожным - большая редкость: я, во всяком случае, ничего подобного не встречал.

Около Морвокзала на якорной стоянке стояло госпитальное судно «Иртыш» и – в полном составе (4 корабля) - бригада больших противолодочных кораблей (БПК) ТОФ.

Полюбовавшись на боевые корабли, мы пошли к железнодорожному вокзалу - замечательному строению 1912 года постройки, чем-то неуловимо похожему на Ярославский в Москве: тот же «псевдорусский» стиль, как любили выражаться при историческом материализме.

 

Вокзал недавно отреставрировали, вход в него украшают изразцы, а зал ожидания - фонтанчик в нише, над которым расположен герб Владивостока, а еще выше - Российской империи. Не забыли и про спонсоров: две медные доски с их перечнем висят на стене.

Внизу, на перроне, установлен мемориальный паровоз, а перед ним - столб, украшенный опять же царским гербом. На столбе значится цифра 9288: такова в километрах длина Транссиба, Великой Сибирской магистрали, самой длинной железной дороги в мире. Точная ее длина, на самом деле, на 200 метров больше. Первый поезд из Владивостока (до Уссурийска) отправился еще в 1893 году, но прямое сообщение с западными районами России город получил только в 1913 году, после полного окончания строительства Транссиба.

Напротив вокзала стоит памятник Ленину, правая рука которого указывает на почтамт (очень уж любил вождь почты, телеграфы и вокзалы - причины всем известны), на стене которого еще можно прочесть его собственную фразу: «Владивосток далеко, но ведь это город-то нашенский!».

Миновав Ильича, по 1-й Морской улице мы добрались до своей гостиницы, зайдя по пути в продовольственный магазин. Вход в магазин был украшен скульптурой тигра на небольшом постаменте, а сам магазин - большим выбором пива по вполне разумным ценам. Подумав, выбор я остановил на полулитровой банке с совершенно неприличным для русского слуха названием -«Yebisi » (72 рубля), а Оксана - на тигре, оседлав его и затребовав фото на память.

Висящий напротив, через дорогу, указатель гостеприимно приглашал нас в Мемориальный Дом-музей В.К. Арсеньева (ул. Арсеньева, 7Б). От указателя открывалась замечательная панорама: город активно застраивался, причем очень симпатичными домами.

-Музей надобно будет непременно посетить, -решили мы и пошли в гостиницу, где барышни немедленно отправились в ресторан, пить кофе, а я – искать Интернет.

Сеть имелась, но опять требовала пароль, так что пришлось спуститься несколькими этажами ниже, в интернет-комнату. Вышел я оттуда спустя полчаса, заплатив за удовольствие разослать письма родным и близким полсотни рублей, и отправился в номер.

Полюбовавшись на волшебный закат над Амурским заливом, я наконец завалился спать.

Не тут-то было. В 2 часа ночи меня разбудил звонок: завтра, в 14-00, меня приглашали принять участие в очередном совещании.

-Я бы с удовольствием, -ответил я.– Но присутствовать никак не смогу: во Владивостоке нахожусь, в командировке.

Спать временно расхотелось: достав из холодильника свежекупленное пиво, я открыл «Парламентскую газету на Дальнем Востоке», прихваченную в холле гостиницы, и приступил к чтению. Пиво оказалось вкусным, газета же с гордостью сообщала, что 2100 жителей Владивостока получили от главы администрации на День города подарки: по поздравительной открытке и коробке конфет «Птичье молоко» местного производства. Подарки были вручены Почетным жителям Владивостока, заслуженным работникам предприятий города, родившимся с городом в один день, а также всем горожанам старше 90 лет.

-Хорош подарочек, – подумал я и на этот раз заснул окончательно.

 Анатолий Новак,

21 августа 2007 года