На велосипеде по Занскару

Глава, в которой мы собираем чемоданы, сгибаем в бараний рог велосипедную спицу по колено в грязи под перевалом Ротанг, беседуем в Лахуле с пьяным индусом и доезжаем до конца асфальтовой дороги.

14 июля

«Ура, туман», – сказала Тоня, проснувшись утром еще дома в Нагаре. Ехать будет прохладно. Первая остановка – Манали. Теплый моросящий дождь, мелкий как водяная пыль, даже куртку надевать не хочется. В июне, когда мы возвращались из предыдущего похода, здесь были просто толпы туристов, пекло, суета, отчего у нас после горного воздуха и безлюдных стоянок сразу разболелась голова. Мы буквально протискивались на велосипедах через строй беспорядочно гуляющих, не замечающих ничего вокруг и занятых неизменным разговором индийцев, ведь в Индии не принято уступать дорогу даже громко сигналящим грузовикам. Сейчас туристы уже схлынули: свадебный сезон мая-июня закончился, и нас уже никто не толкает плечами, когда мы едем на велосипеде по главной улице.

В прошлом походе от постоянного сухого ветра и восокогорного солнца у нас воспалялась роговица и краснели белки глаз, и на этот раз мы решили купить очки. Чтобы аккуратно снять с них наклейку, попросили у продавца спирт, но он вместо этого предложил самостоятельно отковырять ее ногтем. Даже в оптических магазинах все очки перед примеркой вытирают от пыли засаленным рукавом, а то и ладонью. Уже при продаже девяносто процентов очков – в царапинах и жирных пятнах (если попросить, можно получить скидку за особенно плохое состояние). Капельку спирта накапали нам на очки из огромной бочки в соседней лакокрасочной лавке.

Перед длительным подъемом хорош индийский очень сладкий чай с молоком. Он продается маленькими рюмочками на каждом углу и называется на хинди так же, как и по-русски – чай, в отличие от других, менее распространенных видов, которые принято называть по-английски: black tea (черный), lemon tea (c лимоном) и т.п. Варят чай каждый раз заново – ровно, сколько закажешь, и, когда не хотелось ждать, мы для экономии времени просили сразу по три порции. Среди выпечки в чайной лежали куски пирога под названием russian jumb, почему-то с кокосом.

1 российская чашка чая = 3 индийских рюмки = 15 рупий = 10 рублей

Хорошие «западные» спортивные магазины в Манали: один – в здании почты, второй, «Декатлон», размером с кухню «хрущевки» – в переулке рядом с рестораном «Маюр» (это название все знают). Китайские спортивные вещи, из которых заслуживают внимание недорогие пуховые жилетки, продаются в нескольких тибетских магазинах на базаре.

Мы педалируем вверх по шоссе в сторону перевала Ротанг. Асфальт прекрасного качества, а машин на дороге совсем немного. Дождь прекратился, но то и дело наползает густой туман – самая лучшая погода для набора высоты на велосипеде. На деодарах вокруг дороги сидит огромное количество ворон. Вероятно, у них нелетная погода. В наших рюкзаках продуктов и бензина на десять дней – мы планируем достичь Падума, преодолев пешим образом перевал Шинго-Ла.

Еще днем мы проехали по-настоящему хорошие места для стоянки – живописный лес на склоне в окрестностях местечка Гулаба, и теперь ночуем на крутом склоне около серпантина в пяти километрах до Мархи. Мы нашли ровные площадки, но за водой пришлось спускаться в глубокую долину по мокрым камням и крутому травянистому склону. Туман продолжается.

Подъем на перевал Ротанг по отличной дороге, проложенной индийской BRO

Серпантин по приятному лесу рядом с Гулабой поднимается в висячую долину, откуда и начинается настоящий подъем на перевал (от Мархи)

15 июля

В пустыннном с утра поселке Мархи несколько оседланных лошадей дожидаются несезонных индийских туристов, которые приедут из Манали в комичных арендованных видавших виды искусственных леопардовых шубах, чтобы верхом подняться на перевал Ротанг. Мы же на велосипедах должны пройти испытание по дороге. Выше Мархи асфальт заканчивается, а сверху на дорогу стекает вода, размывая глину. Здесь сползла часть обочины, и экскаватор с бульдозером режут верхний склон, угрожая оползнем следующей петле серпантина. Грузовики проделывают в бульдозерной грязи глубокие колеи, в которые тут же натекает вездесущая мутная вода. Катить велосипед по утоптанной обочине над обрывом, по которой опасаются ехать машины (вдруг сползет), получается легче и быстрее, чем педалировать по жиже, даже несмотря на то, что ее ширина – всего четверть метра.

Из тумана показываются двое велосипедистов. Английские парни с легкими на вид велосипедами, небольшими, но тяжелыми непромокаемыми велорюкзаками из толстой «тезы» и дорожными покрышками почти без грунтозацепов. Едут они весьма неплохо.

Мархи – собрание туристических лавок, которые открываются с началом туристического сезона

Впереди – узкий участок (одна полоса для всех), а перед ним не видно дороги под грязью, пробка длиной около полукилометра из грузовиков, половина из которых военные. Их водители улыбаются нам: «Молодцы, на велосипеде! Вы едете, а мы стоим.» Лопается спица на заднем колесе со стороны звездочек. Чтобы заменить эту спицу, по-хорошему нужно снимать звездочки специальным ключом, который мы в Индии не смогли купить. Водители приносят плоскогубцы и еще какие-то инструменты. Я пытаюсь согнуть спицу в бараний рог, чтобы просунуть ее через отверстие втулки. Начинается дождь, колесо в глине, покрышка и камера лежат на островке посреди жидкой хляби. В капюшоне ничего не видно, и я его снимаю. То и дело обтираю грязные руки прямо о штанины. Через месяц на сухой заправке под вечерним солнцем в долине Инда я смогу довести это издевательство над спицей до конца, а сейчас проезжают англичане и, оказывается, у них есть необходимый инструмент. Из вдумчивого творческого занятия замена спицы превращается в пару пустяков. Я выправляю обод, а Тоне совсем холодно стоять под промозглым дождем, пусть даже и в мембранной куртке и с рюмкой горячего чая, который разносит в термосе торговец. Сейчас, сейчас, скоро можно будет покачать насосом и согреться.

На перевале Ротанг холодные капли летят прямо в лицо, ветер по-октябрьски промозглый. От туристически оживленного июня, напоминавшего Сочи в бархатный сезон, осталось лишь пять-шесть тентовых кафе. В них – растворимая лапша «магги» и омлет. «Где же найти рис и дал?» – спрашиваем мы. «Сейчас только магги и омлет,» – хитрит хозяин-индиец, не желая отпускать иностранцев к конкуренту-тибетцу, у которого оказались и индийское бобовое блюдо, и тибетские пельмени с мясом, и даже нашлась жаровня – жестяная канистра из-под растительного масла, вокруг которой все уселись на ящики, а поваренок то и дело подливал в огонь керосину, заставляя непокорные дрова запылать.

Вид на долину Куллу с перевала Ротанг (фото сделано месяц назад в хорошую погоду)

Сейчас – самый сезон ехать в Ладакх. По дороге мимо нас проезжают многочисленные мотоциклы «Роял Энфилд». Некоторые из них скромно звенят при выхлопе, некоторые издают звук пустого ведра, один даже спускается накатом с перевала, тщетно пытаясь завестись. Качество этих собранных в Индии мотоциклов низкое, многие из них еще и очень старые, а квалификацией механиков Индия уж точно не может гордиться. Сломанных мотоциклов этой марки по дороге мы видели больше, чем велосипедистов вообще (а сломанных велосипедов вообще не видели). Среди туристов бытует мнение, что в Ладакхе кроме мощного «Энфилда» ни на чем не проедешь, но местные жители на обычных малолитражных мотороллерах забираются на перевалы даже втроем и с грузом. На одном из серпантинов мы встретили крестьянина с мешком на сильно потрепанном аналоге «Веспы» – самом дешевом, старом и маленьком мотоцикле в этих краях.

а левом берегу реки Чандра строят туннель, который должен соединить Куллу и Лахул более коротким и легким путем, чем через перевал Ротанг. Кроме того, дорога будет открыта круглогодично. Строительство туннеля длиной 9 километров было запланировано в 1983 году, объявлено в 2000 году, проходка началась в середине 2010 года, а открытие ожидается в 2015 году.

Долина реки гораздо приятнее промозглого перевала. Уходят в туман зеленые склоны, частью выпасы, частью поля. В небольших поселках еще есть магазины. К большой деревне Донгба дорога поднимается на высокую террасу над рекой, сплошь занятую полями. Я покупаю фрукты в лавке, а с Тоней местный житель решил завести беседу, начав ее словами: «Я пьяный. Ничего?» Кроме продуктовой лавки почти в каждом селе есть и вино-водочная под названием ‘english wine shop’, которая по вечерам обильно подсвечена. Вокруг собираются мужчины, и как будто не хотят ничего покупать. Разговаривают, делятся событиями прошедшего дня и потихоньку расходятся по домам немного расшатанной походкой. Выпивка у жителей Химачала вызывает скорее общительность, чем агрессивность или навязчивость.

Мы заночевали в красивой ивовой роще. Стволы подстрижены всего в двух метрах над землей, и из этого места новые тонкие ветви растут точно щетки, изгибаясь вниз по склону, будто бы ими метут небесный ковер. Деревья встречаются только вокруг сел, где есть орошение, да еще в верховьях боковых ущелий, чуть ли не до ледников, растут деодары, хотя этот хвойный лес по сравнению с влажной долиной Куллу кажется совсем редким. Bстречаются огороженные государственные лесные плантации, которые стали закладывать в долинах после Индо-Китайской войны 1962 года, чтобы улучшить бедный кислородом сухой воздух и сделать эту местность более пригодной для жизни.

Дорога по долине реки Чандра, Лахул

Летом в Лахуле рай: зелень, яблоневые и абрикосовые сады, чистые ручьи. А зимой весь район отрезан от цивилизации, и попасть сюда можно лишь на рейсовом вертолете.

Инднефть предупреждает: следующая заправка через [целых] 365 километров. Она находится уже в долине Инда недалеко от Леха.

16 июля

Многие участки дороги по пути к Кейлонгу реконструируют. Утром экскаваторы неподвижно стоят на обочинах, опираясь на ковши. Желтые индийские бульдозеры без кабины в 8 часов утра запустят, а многочисленные разнорабочие, набранные из Дели и Бихара, приедут шумной оравой на грузовике темно-синего цвета, принадлежащем Организации приграничных дорог (BRO) – военному агентству, отвечающему за строительство и реконструкцию этой и множества других стратегических дорог вблизи границы с Китаем. Построенные военными дороги, как правило, спроектированы лучше гражданских и практически всегда покрыты асфальтом. (Cтатья: Дорога, которую построила BRO)

В реку Чандра по легендам сбрасывали преступников, а те, кто смог выплыть, основывали деревни в нижнем течении реки, куда сейчас ведет дорога через город Удайпур. Кейлонг – центр района Лахул – находится на Бхаге, правом притоке Чандры. Обе реки вытекают разными долинами из окрестностей перевала Баралача-Ла. Перед мостом через реку Бхага – заправка, а рядом с ней надпись, что до следующей – 365 километров. Это уже в долине Инда, примерно в 40 километрах до города Лех.

Кейлонг – не очень крупный город, хотя и райцентр. Объездная дорога сверху пыльная и без асфальта. На ней пара магазинов, авторемонтные мастерские и множество едален. В городе снизу можно собрать походную раскладку. Хотя выбор не очень богат, здесь последнее место, где можно купить орехи и сушеные абрикосы (с косточками). Дальше будут только крупы, печенье и шоколад, а также сухое молоко. Кейлонг – последний островок цивилизации перед долиной Инда. Последняя больница и заместитель комиссара (deputy commissioner – глава района, выдающий кому надо пропуск в погранзону). Здесь есть гостиницы и кафе.

Склоны долины заняты полями. Среди зелени на обоих берегах расположились маленькие села. Традиционные каменные дома уже вытеснены бетонными, есть и многоэтажные. Деревни видны как на ладони, но чтобы туда попасть, нужно спускаться по крутому серпантину, пересекать по мосту бурлящую реку, затем взбираться на высокую террасу. К некоторым и вовсе нужно ехать по дороге на другой стороне реки еще от долины Чандры. Поэтому туристов там, похоже, немного. А по трассе по-прежнему обгоняют джипы с притороченными сверху рюкзаками и чемоданами, мотоциклы. Радушнее всего нас приветствуют из окон раздолбанных рейсовых автобусов путешественники, которые отважились ехать в Лех на трехместном сидении-лавке среди старушек с тяпками и крестьян с баулами. Чистые аккуратные рюкзаки европейцев привязаны к крыше и выделяются среди крестьянского хозяйственного скарба, сложенного на древнего железного динозавра с зеленой надписью «Химачальская дорожно-транспортная корпорация – город Кейлонг». Дорога взбирается на склон, а затем серпантином спускается. Вниз по грунтовой дороге с крутыми поворотами велосипед легко обгоняет грузовики. Всё в пыли.

Для жителей индийских городов любая ночевка на природе – экзотика. Плакат в селе призывает туристов соединиться с природой в де-люкс хижинах у реки. Мимо рядка бамбуковых хижин проезжают самосвалы дорожной службы: на берегу добывают щебень и песок.

Дарча – это ряд едален вдоль трассы, зал которых также предлагается и для ночевки. Среди них – два маленьких магазинчика. Настоящий поселок находится в стороне от трассы. Сразу после моста главная дорога поднимается серпантином на высокий борт долины. Самая худшая поверхность для велосипеда – грязь, только что размешанная бульдозером: колеса в ней вязнут, а ноги проваливаются. После 15 метров мы моем в ручье ноги по колено, а цепь начинает отвратительно скрипеть. Мы сворачиваем с главной дороги и направляемся в сторону местечка Занскар Сумдо, откуда планируем пересечь перевал Шинго-Ла и попасть в долину реки Занскар. Путь этот популярен для треккинга – легкого планового похода, который здесь проводится с вьючными лошадьми и погонщиками, нанятыми через туристическую фирму. На велосипеде можно доехать до моста в Занскар Сумдо, а дальше нам придется катить, толкать и нести их по каменистой и узкой вьючной тропе через перевал и на подходах к нему.

Через шесть километров асфальт заканчивается. Мы доезжаем до конца грунтовой дороги и ночуем в начале очень каменистой колеи. Недалеко – закрытый на замок пастуший домик. Мимо стоянки проходят индийцы (откуда они здесь?) и намекают, что место здесь не самое хорошее, вам бы вперед проехать – там классно. Но мы остаемся.

Харчевня с продовольственной лавкой и переговорным пунктом

В районе деревни Дарча – слияние нескольких притоков реки Бхага. Просторно

Через 6 километров после Дарчи дорога сильно ухудшается, а через 12 и вовсе пропадает.

оригинал статьи на сайте gingertea

17 июля

«Хорошим местом» оказалась большая база дорожных рабочих. Здесь есть гараж, небольшой магазинчик, родник с чистой водой и много рабочих, которые живут и готовят в самодельных палатках из пленки. Индийцам с их коллективным характером, похоже, нравится жить большими лагерями даже на природе, нам же уединенная палатка кажется более комфортной. Иностранцы с лошадьми и погонщиками кажутся немного растерянными после ночи в этом цыганском таборе. Тем временем приехала машина с овощами, и я иду за покупками. В этом походе мы решили, что при возможности будем днем покупать овощи на ужин вдобавок к нашей раскладке.

Дорога с крупными камнями, а рюкзаки у нас забиты едой на 8 дней. Одна из алюминиевых ног багажника не выдерживает и лопается в самом уязвимом месте: там, где она делает изгиб для обхода машинки дискового тормоза. Тоня остается с рюкзаками и одним велосипедом, а я возвращаюсь на базу рабочих и пытаюсь объяснить, что нужно сделать. Автомеханики окружили меня:
- Сварка по алюминию? Невозможно!
- Что, если выпрямить и сделать новое отверстие?
- Дрели нет.
- А где ближайшая дрель?
- В Манали… впрочем… сейчас. Там щебеночный аппарат ремонтируют, у них есть сварка, есть сталь!

Сваркой разрезали вдоль стальной уголок и проплавили три отверстия для винтов. Запустили генератор, от него – точило. Обточили неровный край.

- Крепко получилось! До Леха доедешь!! Денег? Не надо. Удачной дороги!

На поляне Занскар Сумдо – одна хижина-чайная в конце автомобильной дороги. Сразу после моста через речку тропа взбирается на крутой склон в долину левого (орографечески) притока, вытекающего из-под перевала. Несколько часов мы тащим вверх велосипеды. Катить вдвоем каждый велосипед с рюкзаком по очереди оказалось эффективнее, чем развьючивать и транспортировать в одиночку велосипеды и рюкзаки отдельно.

Мы достигли дна долины и остановились на травянистом лугу у реки. Тропа дальше снова взбирается на наклонную каменистую осыпь. Вокруг ни одного огня и ни одного звука. Млечный путь – будто кто-то кисточкой провел по небу. Потрясающе разноцветные звезды. Вдалеке над горами – всполохи зарниц.

«Хорошее место» – база дорожных рабочих

Рабочих из равнинной Индии легко узнать по обмоткам из полотенец: так они спасаются от холода

Женщины, нанятые в местных селах, носят сальвар-камизы, а головы покрывают шалью или дупаттой (полупрозрачным шарфиком)

Ровные песчаные участки чередуются с зубодробильными валунами, на которых не выдержала одна из стоек моего велобагажника

Ремонт автотранспорта прямо на броде по щиколотку в ледяной воде

Поляна Занскар Сумдо

Мост через реку перед началом пятнадцатикилометровой тропы к перевалу Шинго-Ла. До следующей дороги на той стороне – около сотни километров

Бульдозер в местечке Занскар Сумдо призван строить дорогу, которая в далеком будущем соединит Занскар с Кейлонгом.

18 июля

Десять часов мы толкали велосипеды по каменистой и неровной конной тропе, преимущественно вверх. Тропа часто спускается вниз к реке, а затем взбирается на очередную моренную террасу, но так и не взобравшись до конца, по какой-то неизвестной причине снова спускается. Она пересекает очередной ручей, идет по крутому склону так, что сброшенные с тропы камни скатываются прямо в реку. Мы били свои ноги, спотыкаясь о камни, а сзади, чуть только задержись и не убери ногу, укусит через штанину педаль своими стальными зубьями. Надо было бы взять с собой ключ и снять им педали, тогда, может быть, к вечеру икры сзади не были полностью синими и в царапинах. В самых сложных местах, а они встречались каждые полкилометра, мы налегали на каждый велосипед вдвоем. Мы почти ничего не видели, кроме валунов на тропе и ненавистных педалей. Нас удивленно обгоняли иностранцы, с целыми караванами в пять-восемь лошадей, на которых навьючены просторные палатки для погонщиков и туристов, керосиновые горелки размером чуть меньше микроволновки, жестяные сундуки с продуктами, мешки с картофелем, личные вещи и прочее снаряжение.

В одном месте, там где тропа шла по плоскому дну долины, мы поехали на велосипедах. Когда медленно перетаскиваешь велосипед через один камень за другим, то кажется, что пейзаж вокруг совсем не меняется, здесь же наоборот чувствуешь, что летишь как молния.

Вечером мы остановились на большой поляне Чумик Накпо перед подъемом на перевал. Неподалеку стояли две палатки. Погонщик, повар и гид пригласили нас в свою большую палатку попить чаю и согреться. Чай нам сделали черный, какой пьют европейцы, в то время как и тибетцы, и индийцы варят его на молоке. Молодой повар открыл сундук, достал помидоры и стал резать их на деревянной доске, чтобы добавить в сковороду с жарящимся луком. На другой горелке стоял автоклав со спагетти. Повар отставил его и заменил блюдом с маслом и поп-корном, который немедленно начал лопаться. Ужин для «сагибов» обещал быть разнообразным. На лошадях переносят даже яйца, сложив их в сундук. Мы поблагодарили ладакхцев за чай и пошли на свою стоянку готовить блюдо из сушеной моркови, сухих шариков соевого мяса, риса, молотого кумина, приправы «гарам масала» и сушеных листиков греческого пажитника (это распространенная в Индии приправа – kasoori methi, в России используется редко). А погонщик – пожилой занскарец – стал взбираться на склон, куда забрела их шестерка лошадей.

Из всех форм рельефа перед перевалом Шинго-Ла больше всего нам запомнилась поднимающаяся тропа по каменной осыпи

Незабываемое удовольствие перетаскивать груженый велосипед по моренным террасам

Если бы не фото, мы бы никогда не вспомнили, что шли по красивой долине

Конные караваны, сопровождающие туристов, несут просторные палатки, керосиновые горелки, ящики и сундуки с разнообразной едой, личные вещи клиентов и погонщиков

Далеким от велосипеда трудно понять, как мы радуемся участкам, где можно ехать

Ведь когда едешь, замечаешь гораздо больше окружающей красоты

Потому что скоро – опять толкать

Промытый снежный мост, и снова крутая тропа

Где-то тропу и не разглядишь на крутом склоне

Издавна буддисты-караванщики Занскара шли в цивилизацию за продуктами по тропе через перевал Шинго-Ла, оставляя по пути камни с выгравированными мантрами. По этой же тропе они провели и француза Песселя, с которого начался массовый туризм в этот район

Современные караванщики-гиды оставляют на камнях рекламу своего двора в Падуме, где туристам предлагается ставить свои палатки за деньги

19 июля

Впереди маячит наша цель – Главный Гималайский хребет и перевал Шинго-Ла (5040 м), через который мы должны его пересечь. До перевала по прямой – всего два километра. Тропа плавно поднимается по долине, еще немного камней, педальных укусов за икры и бродов. Дальше тропа резко набирает высоту, взбираясь на правый борт долины. Мы толкаем каждый велосипед вдвоем, но все равно каждые 30 метров останавливаемся отдышаться. Навстречу – группа пожилых иностранцев налегке с лошадьми. Они недоумевают, как и зачем мы затащили сюда два велосипеда.

Под перевалом – плоское как стол плато, по которому из озерца течет небольшая речка. Земля песчаная и вязкая, но прямо по дну речки можно легко ехать на велосипеде по камешкам. Ноги, конечно, и так мокрые после бродов. Главная часть перевального взлета уже пройдена, осталась только небольшая гряда, сверху которой трепещут на ветру буддийские молитвенные флажки. Тропа пересекает до сих пор не растаявший снежник. Ехать по круглому вытоптанному желобу из мокрого снега не получается, катить велосипед тоже неудобно – скользят ноги. Наилучший способ – сидя в седле, отталкиваться ногами от обеих стен желоба, как делают дети, которые учатся балансировать на велосипеде.

Холодный ветер не дает нам засиживаться на перевале, а тучи закрывают вид на долины в обе стороны. К северу от перевала – гораздо больше снежников. Со спуска мы оглядываемся назад на перевал и видим отвесный ледовый обрыв высотой более 10 метров. Ледники в Гималаях сейчас отступают, и этот заканчивается обрывом, едва успев начаться. Ниже вся долина в старых его моренах. Один из снежников – довольно высокий и крутой, но есть тропа по раскисшему снегу по границе снега и скал, узко сжимающих его в этом месте. Мы используем велосипеды как третью точку опоры, зажимая тормоза, и устрашающий спуск оказывается вполне безопасным. А вот затащить велосипеды вверх при движении в противоположную сторону было бы нелегко без «кошек» даже вдвоем.

Брод через ручей неподалеку от поляны Чумик Накпо

Озерцо перед подъемом

Тропа уходит от реки и залезает по крутому склону на перевальной плато. Это самый технически сложный участок пути.

Склон становится круче, даже по тропе толкать велосипед без акробатики невозможно

Перевальное плато

Здесь полого, и даже можно ехать. Лучше всего получается прямо по твердому руслу ручья, где весь вязкий песок вымыт

Еще небольшой подъем, и скоро седловина

Снежник около седловины

Седловина перевала Шинго-Ла

На спуске с перевала обходим ледовый обрыв, лавируя среди снежников и осыпей

Ледник с северной стороны перевала Шинго-Ла

Крутой снежник, который нельзя обойти – самая сложная часть спуска

оригинал статьи на сайте GingerTea

Глава, которой мы приносим велосипеды в Занскар, знакомимся с феодальными обычаями и совершаем визит в ассоциацию женщин села Каргьяк.

Мы спускаемся в пологую долину и на горелке делаем чай. Тем временем сзади подкрался дождь, допивать пришлось в спешке. Дожди за Главным Гималайским хребтом для нас сюрприз: мы ожидали встретить сухую погоду и даже запаслись жирным кремом, чтобы мазать обветренную кожу. «Будь внимателен к природе, и она будет внимательна к тебе», «Не мусорить!», «Останавливайтесь в нашем кемпинге в Падуме», – гласят призывы краской на больших валунах. Почти каждое село вдоль пути самого популярного маршрута-трекинга в Занскар имеет кемпинг – платное место для палаток на чьем-нибудь участке или просто около реки, с поваром и парой хозяйских палаток.

Из россыпей каменных глыб красиво выглядывают многочисленные цветущие меконопсисы, которые часто называют голубыми маками, хотя принадлежат они к другому роду, чем знакомые нам маки, и соцветия у них выглядят по-другому. В Занскаре они часто встречаются под перевалами и в верховьях долин, там, где еще нет хозяйственной деятельности.

Спуск к долине реки Каргьяк-Чу

Меконопсисы, которые часто считают голубыми маками

Густой слой белого солнцезащитного макияжа защищает кожу от обгорания на высоте около пяти тысяч метров

Чуть ниже становится более полого, и по конной тропе можно легко ехать

На крутых участках, чтобы удержать велосипед с тяжелым рюкзаком на тропе, нужно аккуратно зажимать оба тормоза

Долина реки Каргьяк-Чу. Разноцветные складчатые склоны, характерные для гор Занскара, сильно отличаются от однотонных скал к югу от Главного Гималайского хребта

Крутой спуск по песчаной тропе к долине реки Каргьяк-Чу. Сразу за мостом через реку – кемпинг в местечке Лаканг Сумдо. Его владелец с журналом и какой-то бумажкой конторы «Туризм Джамму и Кашмира» потребовал от нас денег за стоянку, хотя мы и не собирались останавливаться в его кемпинге. «Здесь все ущелье мое до Каргьяка, я плачу за него оброк – 60000 рупий, где бы вы ни остановились на ночь – платите». Мы отказались и поехали вниз.

По тропе ходит скот, и в большинстве мест можно ехать на велосипеде – скорость очень приятна после двухдневного топтания каменистой тропы. Лишь в местах бродов и на некоторых больших осыпях тропа становится непроезжей. Сзади, подсвеченная солнцем, возвышается гора Гумбуранджон, которая, если смотреть с севера, похожа на правильную пирамиду. Она видна прямо над бортом долины настолько близко, что, кажется, можно достать рукой.

Вечером на нашу стоянку, километрах в десяти от кемпинга, пришел тот же мужик и снова стал требовать денег. Он объяснял, что он член какой-то ассоциации и не может нас так отпустить. Полтора часа мы убеждали его, что мы тут не при чем. Он нам ужас как надоел, мы ему, подозреваю, тоже. Сговорились, что завтра утром мы вместе с ним пойдем в село Каргьяк в «ассоциацию» и все выясним.

Альтернативный безымянный перевал в Главном Гималайском хребте

(увеличить)

Луга в верховьях Каргьяк-Чу

Гора Гумбуранджон

20 июля

В пять часов утра пришел мужик и спросил, готовы ли мы. Он явно торопился в свой кемпинг, чтобы собирать взносы с сегодняшних туристов. Было решено, что мы сами зайдем в его ассоциацию и выясним.

«Ассоциации» не существует – кроме выборного женского сельсовета. Долгие поиски главы села привели в дом тибетской женщины лет сорока пяти, которая и оказалась здесь за главу. Никакой четкой информации, а тем более документов у нее не оказалось, однако многие интуитивно уверены, что платить надо, так как вроде бы есть какая-то бумага из «министерства туризма», да и иностранцы, поставленные перед «фактом», обычно не отказываются, а кроме того, женщины из села (а не «владелец кемпинга») убирают с территории оставленный мусор. Правда, сумму все называют разную. Один из мужчин, узнав от меня, что в бумаге обозначены конкретные пять мест кемпинга, а про оплату просто стоянки ничего не сказано, решил, что тогда платить не надо. На том и порешили. Разбирательства порядком утомили нас, но мы принципиально не хотели платить без документов за непрошеную «услугу».

Занскар, несмотря на почти по-сибирски суровые зимы, когда по рассказам местных жителей температура падает до -40 градусов, был населен еще с бронзового века кочевыми народами, как и степи Центральной Азии. Находясь относительно недалеко от важнейшего караванного пути между Индией и Китаем через перевал Каракорум, Занскар стал буддийским гораздо раньше Тибета, вероятно, во 2 веке до нашей эры. В 7 веке Занскар попал под контроль тибетцев-завоевателей, и буддизм был сменен на их анимистскую веру (через один век тибетцы приняли буддизм). В 20 веке интерес к самому отдаленному княжеству Индии подогревался тем, что из-за пограничных споров между Индией, Китаем и Пакистаном, и Ладакх, и Занскар были до 1974 года закрыты для иностранцев. Из-за сложностей снабжения, несмотря на присоединение к Индии, там сохранялось de-facto натуральное хозяйство и феодальная система. Сегодня жители Занскар, похоже очумели от нашествия туристов в шортах и шляпах и, особенно в изолированных долинах, воспринимают их как легкий способ заработка.

Ниже Каргьяка вдоль дороги начинаются беленые ступы и стены, сложенные из камней с выбитыми мантрами. К селу Тангзен их становится настолько много, что и едешь от ступы к ступе вдоль стен. Объезжать такие постройки принято слева. В этом большом селе прямо на дороге нам жестами предложили купить очаровательного белого козленка, вероятно, на мясо.

Мы переходим по мосту на левый берег, но по правому некоторое время еще продолжается тропа, которая чуть ли не лучше нашей. Навстречу идут западные туристы. Большинство из них налегке и очень удивляются нашим велосипедам. Во многих местах по тропе можно ехать, но спуски и подъемы нас сильно выматывают.

Тибетские ступы и зеленые поля в долине реки Каргьяк-Чу

Разноцветные осыпи и скалы характерны для многих занскарских хребтов

По всей плоской долине можно легко ехать на велосипеде, но автодорогу сюда еще не построили, и товары в села завозят конными караванами

(увеличить)

(увеличить)

Буддийские ступы часто стоят на возвышенностях

На подъеме особенно явно, что по долине идет не автомобильная дорога, а просто широкая тропа

Занскарцы запасают на зиму сено для скота и кизяк для обогрева, от этого деревни выглядят растрепанно, неаккуратно, но колоритно

Сельские дома в Занскаре совсем не напоминают дома-крепости Восточного Тибета. Здесь свой стиль строительства с большими окнами на верхнем этаже, что невозможно в холоде больших высот

Сельская «гостиница»

Деревня Пурне расположена на слиянии рек Каргьяк-Чу и Царап-Чу. Она настолько популярна среди туристов, что мы видим целых два кемпинга среди зеленых полей: по первой реке проходит еще один трекинг из Занскара, а расположенный неподалеку монастырь Пхуктал путеводители характеризуют как очень хороший. С высокой тропы узкая долина Царап-Чу выглядит очень красиво, единственная сложность – склон абсолютно сухой, и не найти питьевой воды. Мы просим воды в домике, и хозяин указывает на родник. На постой у него располагаются погонщики конного каравана, не успевшие добраться до дома. Они напутствуют нас, говоря, что дальше дорога спускается, и будет легко. В долины Каргьяк и Царап-Чу до сих пор доставляют товары на лошадях.

Мы остановились на ночь на пустынном пляже на левом берегу реки. Все остальные места в этом узком ущелье недостаточно ровные для палатки. Высоко по противоположному берегу проложена еще одна тропа, и по ней спешат запоздалые путники. Наступает ночь, и они идут с фонариками. По нашей стороне никого.

Деревня Пурне

Оригинал статьи на сайте GingerTea

Глава, в которой мы изо всех сил стараемся охладиться, перестаем катить велосипеды и снова едем на них, показываем юным монахам, как ставить заплатку на колесо, попадаем в центральный город Занскара и находим новый путь в Лех.

21 июля

Спуски по каменистой тропе, где вполне комфортно ехать, чередуются с высокими и крутыми подъемами. Скатившись к очередному ручью-притоку, мы толкаем велосипеды вверх по узким и пыльным конным следам. Лошади, которые идут навстречу, пугаются велосипедов и наотрез отказываются обходить их, разворачиваются, прижимая уши. Приходится прислонять наших коней к крутому склону, чтобы пропустить караваны с ячменем, продуктами из цивилизации, а также туристские – с горелками, палатками, сундуками. Больше всего туристов, которых мы встретили в Занскаре, – почему-то французы. Одна из групп идет по горной тропе в туфельках и с зонтиками от солнца.
 
Дождей больше нет, и сегодня необычно жарко. Мы периодически поливаем себе на голову запасенную в бутылки питьевую воду. Блаженство! В нескольких километрах до деревни Ичар на правом берегу экскаваторы сбрасывают породу вниз, крупные камни, подпрыгивая, кувыркаются по осыпи и громко плюхаются в бурлящие воды Царап-Чу. Строится автомобильная дорога. В далеком будущем она соединит Дарчу с Падумом через перевал Шинго-Ла и далее с Лехом коротким путем вдоль реки Занскар. Эта дорога будет одинаково удалена от границ с враждебными Китаем и Пакистаном и будет пересекать всего один перевал (к тому времени достроят и туннель под Ротангом). Сегодня дорога Манали – Лех проходит через пять перевалов и закрыта с ноября по май. 

Моста на другую сторону пока нет, и мы вынуждены еще несколько часов тащить свои велосипеды по тропе до деревни Ичар. Наконец после трех с половиной «пешеходных» дней мы снова на автомобильной дороге! В тени под скалой ждут своей машины туристы после окончания трекинга, а мы уже катим с ветерком.

От моста выше деревни Реру начинается приятно неожиданный новый асфальт. Теперь мы просто летим к Падуму. Одна деревня сменяется другой. Мы бы предпочли сменить однообразную походную еду на что-нибудь поинтереснее, но никаких овощей в деревенских магазинах нет, даже лука. Что уж говорить про фрукты.

В монастыре, который угнездился высоко над селом Муне и прижимом реки Царап-Чу, учатся дети из окрестных деревень. Мы заклеиваем здесь проколотую камеру, а они окружили нас и внимательно смотрят на велосипеды, обсуждают. Монахи отзывают детей, но помощи не предлагают: вероятно, думают, что мы сами справимся с мелкой проблемой. В храме висят очень ветхие тханки, среди которых красивая, метрового размера Зеленая Тара. Несколько веков назад эти тханки хранились как попало, и мыши прогрызли в ткани большие дыры. В камнях с выбитыми мантрами среди ступ прячется пищуха размером с небольшого кролика.

По асфальтовой дороге – около двух часов до поселка Падум. Там нам надо будет докупить продуктов на следующие дни, а это лучше делать утром, когда магазины открыты, так что мы остановились на ночь недалеко от Муне. За вечер по автодороге прошло четыре яка, двое погонщиков и проехало три автомобиля. Из одного из них вышел гид и спросил, не мы ли – двое потерявшихся иностранцев, а если нет, то, может быть, мы их видели? На стоянке в кустах копошится пара полевок.

Вдоль реки Царап-Чу идет узкая тропинка с крутыми спусками и подъемами. Мы с завистью смотрели на противополодный берег – казалось, что там тропа более пологая.

Редкие небольшие террасы вмещают всего один дом, окруженный полями.

Перед одним из спусков каменистой тропы

В верховья реки Царап-Чу до сих пор нет дороги, все грузы и продукты завозят конными караванами.

Через несколько лет в этом узком ущелье будет построена автомобильная дорога.

Деревья в Занскаре – большая ценность. Их выращивают внутри каменных оград, обязательно устраивая искусственное орошение.

Гималайский сурок

22 июля

Катим вниз в Падум по асфальту. В крутых местах дорогу часто размывает ручьями, или она совсем обрушивается, и ее прокладывают бульдозером заново чуть выше, уже не асфальтируя. Мы зашли в буддийский монастырь Бардан, который охранял сурового вида лохматый тибетский мастиф. В шерсть вплетены цветные ленточки, отчего и без того густая грива стала вообще львиной. Характер у него оказался очень добродушным – он скакал вокруг нас, насколько позволяла привязь, играл и облизывал ладони. Смотритель Бардан-гомпы тем временем принес из своей каморки тетрадочку и решил записать в нее наши паспорта. Вообще в Индии положено регистрировать останавливающихся на ночь иностранцев с помощью заполнения специальной формы Ц, но в дальних селах никто не знает подробностей, да и бланков нет, так что заносят всех подряд в обычную ученическую тетрадь. Мы сказали, что просто едем мимо, так что он так и не получил наших автографов.

Административный центр Занскара (и столица бывшего княжества, просуществовавшего около 1000 лет) – ни город, ни поселок, ни даже село. Деревня Падум прилепилась к безветренному боку широкой долины в месте слияния рек Занскар и Царап-Чу. Разбросанные среди полей дома фасадом выходят на проселочную дорогу, а дворами – на колышущуюся волнистую зелень ячменя. Среди них стоят побеленные ступы, по-деревенски миниатюрные буддийские храмы и две такие же крошечные мечети. Падум окружен «промзоной», где плотники выстругивают рамы окон и косяки дверей, а также продаются стройматериалы привезенные с «большой земли» на тряском индийском грузовике. Поблизости – еще несколько деревень. В центре широкой долины – бесплодная степь, по которой сильный ветер переносит целые тучи песка. 

В Падуме небольшая улочка застроена по очереди магазинами, кафе и гостиницами. Нас интересуют первые: продукты почти закончились. Курсируют туристы, которые приехали сюда, чтобы отправиться в поход-трекинг по окрестным горам. Похоже, они разочарованы, что столица древнего княжества, самого изолированного в Индии  (конечно же, и путеводитель, и проспект турфирмы упоминают этот факт) оказалась лишь деревней. Но окружающие горные хребты очень живописны, на мой взгляд, здесь даже красивее, чем в верховьях долин, где проходят популярные пешие маршруты.

Мы поехали вниз по широкой ветреной долине в сторону поселка Зангла – бывшей резиденции второго занскарского князя, а сегодня – такой же деревни, как и Падум.

Около деревни Падум – столицы Занскара. Круговая панорама долины.

Панорама долины в месте слияния рек Занскар и Царап-Чу

Деревня Падум – современный центр Занскара

В окрестностях Падума так же просторно, как в Тибете

***
Около тысячи лет назад, когда в Ладакхе, Занскаре, Лахуле и Спити активно распространялась центрально-тибетская культура (подробнее об этом – в статье «Спити – индийский Тибет»), и без того небольшой Занскар был разделен на два княжества. Столицей одного стал Падум, второго – Зангла, и у каждого сложилась своя династия, хотя между деревнями не больше сорока километров. А в Средние века княжеств на некоторое время стало целых четыре.

Во времена британского господства многие княжества, а их были сотни по всему Индостану, сохранили независимость, и ими по-прежнему управляли местные раджи. Сперва англичане ограничивали их самостоятельность, но после восстания 1857-58 годов поняли, что с вассальными правителями выгоднее быть в хороших отношениях, и оставили в покое. В 1947 свободная Индия столкнулась с проблемой: включать ли эти княжества в состав республики. По британской инициативе о разделе Индии, называемой планом Маунтбеттена, больше пятисот княжеств (в том числе и северо-индийские) получили выбор: стать либо частью Индии, либо Пакистана. Практически все выбрали Индию (не последнее дело, говорят, играли взятки, хитрость, лесть и угрозы раджам от индийских властей). Власть от раджей перешла к новым органам управления. Бывшим владыкам оставили их имущество и от государственных щедрот выделили пенсию. Некоторые мелкие князья по каким-то бюрократическим причинам пенсию не получали. В том числе и бывший князь Занскара, живший в Падуме. У его соседа из Занглы пенсия была: вероятно, его титул не вызвал сомнений у новой индийской администрации. Оба князя все равно сильно отличались от обычных землевладельцев: бывшие подданные боготоворили сиятельных заступников.

***
Раньше большая часть ущелья в нижнем течении Занскара легче всего была проходима зимой, когда местные жители в самодельных снегоступах и тулупах отправлялись с санками-волокушами в Лех по замерзшей реке. Полыньи обходили, перелезая по высоким неверным скалам, разгрузив сани, передавая вьюки с товарами над пропастью. И это самый простой из путей. Обход через перевал Пенси-Ла и долину Суру – верный шанс платить выкуп или попасть в стычку с местными мусульманами-дардами (к тому же и немалый крюк). 

«Суру — одно из мест Балти, надежная опора и образец неприступности для тех краев. Маулана Кудаш попросил у меня разрешения собрать мал [дань] с того места. Я не согласился, потому что знал, что те неверные совершенно не желают, чтобы кто-нибудь видел их ущелье и место обитания. Они заверили нас, что все, что положено из мала, они полностью доставят в то место, где мы находимся, и нет надобности приходить к ним. Надоедая своими просьбами, Маулана Кулдаш в конце концов получил мое разрешение и уехал. В узком ущелье люди Суру подвергли его сотням унижений и без боя убили его вместе с двадцатью четырьмя уважаемыми людьми», – написал в 16 веке мирза Хайдар Дуглат, один из могольских военачальников.

Сегодня по этому пути проходит дорога, по ней можно проехать из Ладакха – это единственная ниточка, по которой грузовики с товарами, джипы и даже двадцатичасовые автобусы попадают в Занскар. По каменистной горной дороге поднимаются на перевал Пенси-Ла, спускаются по реке Суру, проехав совсем рядом от впечатляющих громад Кун и Нун, попадают в Каргил и затем, неизменно пропуская военные колонны через пыль перевальных серпантинов, приезжают к месту слияния Инда и Занскара. А оттуда уже и до Леха недалеко.

Будущая дорога по рекам Царап-Чу и Занскар в конечном итоге соединит Манали и Лех через один перевал вместо пяти как сейчас.

На дороге из Падума в Зангла не увидишь ни машин, ни людей.

В широкой долине реки Занскар деревни для защиты от ветров прижимаются к почти отвесным скалам.

В середине долины никто не живет: слишком ветрено, да и от врагов в случае чего не защититься, то ли дело, если деревня стоит на высоком холме.

В деревне Зангла, бывшей столице одного из четырех занскарских княжеств, сохранился древний храм-крепость на отвесной скале.

В Занскаре очень мало растительности.

Во время образования Гималаев плиты были настолько деформированы столкновением, что окаменевшие осадочные пласты древнего морского дна стали вертикальными стенами хребта Занскар

Боковые ущелья короткие и узкие, и вскоре путнику придется взбираться на крутой хребет.

Оригинал статьи на сайте GingerTea

Глава, в которой инженеры рискуют жизнью, из долины реки Занскар исчезают люди, мы находим погребенный под скалой экскаватор и узнаем, какая в Индии система мер и весов.

В конце 20 века зимой на лыжах по реке Занскар прошла необычная делегация. Индийские военные инженеры с полным набором оборудования делали рекогносцировку, проводили замеры, периодически разминая замерзающие от работы с приборами на сорокоградусном морозе пальцы рук. Они были из дорожной организации, и через несколько лет началось строительство. Военная дорога вдоль нижнего Занскара и Инда должна напрямую соединить Падум и Лех, когда-то став завершающим стапятидесятикилометровым (всего-то!) участком новой дороги из Манали.

Новая дорога Манали-Лех. Участки, построенные к 2011 году

После Занглы, где старая крепость до сих пор упрямо и как будто неприступно стоит на вершине холма, едем по абсолютно пустой долине. Последнее село на противоположном левом берегу реки – Ханамур. Ниже мощная река Занскар течет по узкому ущелью среди скал. Даже там, где есть ровные места, настолько сухо, что эта местность с трудом годится даже на пастбище, поэтому здесь живет так мало людей. Притоки с питьевой водой встречаются раз в 10-20 километров. Ни деревень, ни даже пастушьих летовок. Множество узких промоин, в каждой из которых раньше могла скрываться банда разбойников:

«На расстоянии одного дня дорога в Марйул [Ладакх] была опасна, я послал сына моего дяди Махмуда мирзу, чтобы он провел людей через то место. Ночью он остановился там и, поскольку место было опасное, держал свою лошадь неподалеку от себя. Во время сна пасущаяся лошадь близко подошла к его голове. Он прикрикнул, чтобы она отошла подальше, и лошадь лягнула его в лоб так, что кость размером с лошадиное копыто вдавилась вовнутрь «, – рассказывает Мухаммад Хайдар Дуглат в своей книге Та’рих и Рашиди (16 век).

Дом-крепость бывшего феодала Занглы стоит на высоком холме.

По левой стороне высоко по скалам идет вьючная тропа на перевал Парфи-Ла, по которой шагают туристы с караванами сопровождения. Это, пожалуй, самый популярный сегодня маршрут трекинга из Занскара, а раньше – тяжелая летняя альтернатива зимнему пути по льду. 

Новая автодорога на нашем берегу совершенно пуста – ставь палатку хоть на обочине. Десятки километров она идет по высоким моренным террасам над обрывами. То и дело пересекает сухие каменистые русла ручьев, текущих весной из боковых долин. Сейчас воды нет, кругом только сухие красные камни. Километров за 30 мы не встретили ни одного человека: ни пастуха, ни прохожего, ни даже дорожных рабочих.

Населенные места заканчиваются

Широкую долину реки ниже по течению горы сожмут непроходимыми прижимами. Древняя тропа проходила либо через высокие перевалы, либо по льду замерзшей реки зимой 

Долина реки Занскар тоже сужается. Начинается самый сложный участок, где дорогу еще только прокладывают.

На 53 километре от Падума через узкое боковое ущелье перекинут новенький стальной мост. Кристально чистый ручей промыл глубокое гладкое русло с отвесными стенами и бурлит на 30 метров ниже. Между стен заклинены огромные скальные обломки, многие из которых отполированы водой. Спуститься к ручью без веревок было бы проблемой, если бы при строительстве этого одинокого моста не проделали бульдозером бы крутую колею к воде. За два года с того времени ее завалило булыжниками, и сейчас к воде можно подойти только пешком. Мы набрали воды и нашли прекрасное место для стоянки на террасе выше, решив завтра отдохнуть в этом месте. Понаблюдать за животными, съездить до конца строящейся дороги и сходить вверх по ущелью этого необычного ручья. 

Ночью я пошел высматривать животных. Военная дорога в Индии разительно отличается от гражданских: на ней чистый и ровный асфальт, а над обрывом в свете фонарика блестят отражатели. (Подробно о том, как строят в Индии пограничные дороги: Дорога, которую построила BRO)

Два горных козла стали забираться вверх, сбрасывая камни прямо на дорогу. Подрезанные бульдозером склоны здесь еще не успели обвалиться в реку, поэтому иду осторожно. Вот в темноте бульдозер, еще теплый, а дальше – огромный обвал. Людей вокруг нет. Я не хочу переходить обвал в темноте – ненадежная осыпь продолжается на десятки метров вниз прямо в бурную воду. Поворачиваю обратно. Ночью тишина, и ни одного огня вокруг, звезды погружены во млечный путь как будто кристаллы сахара в сгущеное молоко. Сгущенки у нас нет, да и всех остальных продуктов только на один день. 

23 июля

Доехали оставшиеся два километра до обвала. Его разгребает бульдозер, обрушивая песок и камни в реку. Пока он режет склон, сверху все едет, угрожая сбросить и бульдозер, размером напоминающий муравья, ползущего по стене песчаного замка. Водитель без каски, сидящий в открытой кабине, в последний момент дает задний ход, и многотонный склон высотой метров 30 проезжает прямо перед его щитом. Чуть поодаль – рабочие. Их дочерна загорелые руки и ноги по толщине совсем как у детей. Они еле двигают лопатами и кирками под надзором военного инженера Динеша Кумара – равняют дорогу. Когда офицер смотрит в другую сторону, работа замирает, поворачивается обратно – снова за лопаты. Инженер объяснил нам, что обвал большой, работы на три дня – не проедете дальше. Его коллега был настроен более оптимистично – «через несколько часов разгребем». 

Мы вернулись обратно, чтобы пролезть вверх по каньону рядом с нашей стоянкой.  Двое крестьян-занскарцев сидели на краю нашей вчерашней речной ванны и ножом снимали кору со свежесрубленных ивовых жердей. Из них в традиционных домах делают крыши и перекрытия. Леса вокруг нет, а у воды выше в каньоне, вероятно, растут ивы – большая ценность в высокогорной степи. Отвесные стены каньона настолько близки, что кое-где руками можно достать от одной до другой. Идти большей частью приходится по прозрачной воде. Мы взбираемся на очередной камень размером с трехэтажный дом, зажатый между узкими скалами, и видим, что на ровном месте растет несколько чахлых ив, а вокруг – обрубки их ветвей. Мы подобрали ветку и себе. Она нам понадобится, когда через несколько дней мы оставим велосипеды и пойдем в горы в районе массива Кун-Нун. Расширяясь и карабкаясь вверх гигантской каменной лестницей, каньон идет еще далеко, взбираясь на 500 метров над дорогой (и оттого в нем есть вода), но мы повернули обратно: самая впечатляющая и узкая часть – всего в сотне метров выше моста. На стоянке мы примотали кривую, но прочную деревянную жердь скотчем к раме велосипеда.

Вся эта осыпь очень ненадежна и съезжает прямо на бульдозер

Офицер индийской дорожной службы BRO над обвалом

Каньон, и на его краю – автор текста в зеленой футболке.

Новый мост через каньон

Пешком по воде в каньоне

«Дьявольская лестница» – гладкие крутые скальные уступы в каньоне сверху присыпаны ненадежным песком.

Посох в велопоходе очень удобно перевозить, примотав к раме велосипеда

Немного технической съемки из каньона:
Расширение, заросли ивы,
Узкая часть, на высокой террасе – место нашей палатки
Сверху каньон расширяется

Бульдозер уже закончил работу. На месте завала – новая дорога, и я легко проехал это место. Еще через километр – дорожная база. Среди грязных палаток рабочих стоят синие металлические разборные домики-полубочки, где живут офицеры. Меня пригласили на чай. В углу мигает лампочками терминал спутниковой связи, а посередине домика пылает керосиновый факел – примус еще не разогрелся, и кастрюлю с водой ставить еще рано. За индийским чаем с молоком мне рассказали, что дорогу достроят через два года, а сейчас работы не ведутся, потому что обвалилась большая скала и погиб один из сотрудников – экскаваторщие. Мне очень не советовали ехать дальше базы: «там очень опасно, и камни падают на дорогу». 

Дорога, где еще недавно был асфальт и разметка, переходит в прорезанную в скале «заготовку». Тут и там лежат острые глыбы, выпавшие из скального свода, и камни, прилетевшие с головокружительной высоты. Река резко сжимается скалами и образует мощный порог в теснине, а скала поднимается почти отвесно на сотни метров. Вот и конец дороги. Скальный свод заканчивается, и дальше – обвал. Из-под скал размером с холодильник торчат расплющенные гусеницы экскаватора и плоская желтая ходовая часть. В реке – мощный слив высотой два метра. За поворотом –  неизвестно что, дальше этого места проходка еще не начиналась – крутая скала уходит прямо в воду. Задерживаться здесь не стоит.

На обратном пути офицеры снова поили меня чаем. Еда у нас подходила к концу, и я попросил у них пополнить мою солонку и, может быть, немного риса на ужин. Индийское понимание, что такое немного риса, сильно отличается от моего, и вот мальчик-повар несет мне большой желтый пакет, наполненный рисом. Вареный, горячий, около двух килограммов. «Вам нужен не вареный? Хорошо». Приносят такой же тяжелый пакет с сухим рисом. Это нам на неделю, но отказываться уже неприлично. 

- Еще что-нибудь надо?
- Ну может, разве, чуть-чуть овощей.
Появляется еще один такой же пакет, полный картошкой, капустой, луком, перцем и помидорами. 
- Хватит этого?
Сфотографировались. «Фотографию куда послать?»
- Электронной почты у нас нет, письма сюда не доставляют… как приедете сюда в следующий раз, так и привозите. 

Вечером мы забрались на пологую травянистую террасу над дорогой, которая рассечена каньоном. Ночевали недалеко от края и посмотрели на каньон уже сверху. Стены практически отвесные.

Последний километр дороги перед порогом еще не асфальтирован

Отвесные скалы высотой в несколько сотен метров до сих пор не позволяли использовать долину реки Занскар, во всех других аспектах очень удобную для сообщения

Дорога переходит в заготовку.

Порог на реке Занскар

Последнее место проходки дороги, остановленной из-за несчастного случая – гибели экскаваторщика под обвалом. Из-под глыб видны сплющенные гусеницы экскаватора.

Вид из того же места назад. Из скального свода периодически выпадают угловатые глыбы.

Работники дорожной базы BRO живут здесь по несколько месяцев вахтовым методом.

Обратно ехать – одно удовольствие.

Пояляется асфальт

Так выглядит строящаяся дорога и ущелье реки Занскар из нашей палатки.

Каньон притока, вид сверху

Дорога индийского военного агентства BRO строится сразу с отличным асфальтом, укрепленным полотном, разметкой и дорожными знаками

Оригинал статьи на сайте GingerTea

Глава, в которой мы боремся с песком и ветром, покупаем походные продукты там, где их нет, идем в гости к тибетцам и гималайским суркам и забрасываем велосипеды на крышу пастушьего дома.

24 июля

Абсолютная тишина, гулкая и значительная. Изредка слышны птичьи разговоры и шорох своих же колес. Слоеные обрывы и горы в рубчик обрамляют узкий каньон реки Занскар. Мы возвращаемся к деревне Зангла и снова едем там, где несколькими годами раньше невозможно было пройти даже пешком.

Выезжаем обратно в широкую долину и пересекаем Занскар по пешеходному подвесному мосту около Занглы. Дорога по левому берегу – это песчаные разъезженные колеи. Грузовик поднимает за собой такую тучу пыли, что видно километров за десять. В особо мягких местах велосипед буксует и останавливается совсем. Что по дороге ехать, что по песчаной пойме – примерно одинаково. Кое-где дорогу мостят крупными камнями, но передвигаться по ним не легче, чем по песку. Навстречу – группа иностранцев налегке, и поодаль проводники с караванами везут их вещи. «Идем в Ламаюру», – отвечают они на наш вопрос. Около Падума долина поворачивает на запад, и только мы выезжаем из-за хребта, как в лицо бьет сильнейший ветер. Он не просто осыпает нас с ног до головы песком, ехать ему навстречу еле получается.

Каньон реки Занскар и строящаяся дорога у места нашей стоянки.

Путь до Занглы сказочно пустынный. По этой дороге сейчас ездят только те, кто ее строит.

Домик, видимо, построили BRO-шники или военные, но уже забросили.

Загадочный трезубец Шивы, изображенный неизвестным бульдозеристом.

Сотовая вышка – единственная на долину, совмещенная со станцией космической связи.

По левому берегу реки Занскар асфальт не проложили.

Буддийские ступы в строящейся деревне на левом берегу Занскара, напротив Занглы.

Новые деревни стоят в чистом поле: ни деревца, ни даже кустика, только песчаная пыль.

Песчаная дорога по левому берегу Занскара сложнее правобережной асфальтовой.

В поселке Карша (или Курча) – большой буддийский монастырь традиции Гелуг. Ему не меньше тысячи лет, это один из древнейших монастырей в Занскаре. Беленые здания почти вертикально взбираются высоко по красному склону. Стена из камней с миллионы раз повторенной мантрой «ом мани пеме хунг» здесь самая большая из тех, что я видел. В Занскаре к строительству этих священных для буддистов стен подходят очень добросовестно, и они тянутся на сотни метров и километры, перемежаясь со ступами. Из-за этого древние караванные тропы издали видны лучше, чем более современные дороги.

Буддийская деревня Карша и пики хребта Занскар

Левая часть большого дома – старая, с маленькими окнами, размерами напоминающими бойницы, и почти глухими стенами. Справа пристройки нового времени: у занскарских крестьян появилась возможность застеклять окна.

Монастырь Карша похож на крепость.

Плотное расположение домов и массивные стены защищают и от возможных врагов, и от сильного ветра.

«По дороге в Карша нам пришлось пересекать реку по одному из тех подвесных мостов, которым знаменит Занскар. Это было очень страшно: под ногами бушевал холодный стремительный поток, а обветшалый мост сильно раскачивался», – писал в 1980 году индийский альпинист Хариш Кападия.

До Падума совсем рукой подать, но ветер мешает даже ехать вниз. У реки он еще сильнее, и мы еле движемся. Шляпа привязана шнурком, кепка сдвинута низко на лицо. На этой огромной площади нет ни одного дома, и я понимаю, почему. Мы заворачиваем за холм, ветер резко прекращается, и сразу начинаются деревни, пастбища, зеленые поля. 

В воскресенье большая часть магазинов в Падуме закрыта. И без того скудный выбор продуктов еще сократился. Мы покупаем раскладку на следующие 7 дней, за которые планируем сходить к массиву Кун-Нун и добраться до Каргила – местного райцентра в 220 километрах по дороге, о которой ходит слава самой ужасающей в Джамму и Кашмире. «Ты что предпочитаешь, мокрый изюм или курагу с косточками?» – спрашивает Тоня, выходя из очередной лавочки. – «Гхи (топленое масло) будет в консервной банке, вместо макаронов берем рис с чечевицей, печенье – только «Мария», орехов только одна пачка, чай, похоже, в виде пыли, шоколад сделан в Малайзии, а написано «Швейцарский», но другого все равно нет». Только кондитерская-пекарня и фруктовые лавки украшают эту картину. О фруктах мы мечтаем давно и покупаем несколько килограммов на вечер. 

Пообедать решили в туристическом кафе, чтобы не есть вездесущий невкусный «чоумин», жареную лапшу. Заказанные нами «европейские» пельмени с сыром мы ждали минут 40, в них оказалось много полусырой капусты, а сыр не ощущался.

Западное влияние в Занскаре появилось совсем недавно. До 20 века здесь побывало совсем немного европейцев. Первыми, еще в 16-17 веках, добрались купцы и миссионеры. Много позже, в начале 19-го, появились британцы. А с середины 20 века всю территорию Ладакха и Занскара вообще закрыли для иностранцев и сняли запрет только в 1974 году. Теперь сюда приезжают туристы, но местные жители категорически не умеют готовить те стандартные пиццы, которые им кто-то написал в меню. Но заработок важнее.

Деревня Падум, центральный проспект

В долине ветер и не думал стихать. Пропедалировав вопреки ему несколько километров, мы остановились на закате у каменной ограды лесопосадки, которая защищала нашу палатку от ветра. В деревьях живет какая-то мелкая дикая кошка и течет ручей. 

Долина реки Дода (другое название – Стод) после заката

25 июля

Утром мы немного вернулись в село Сани, известное своим старым монастырем школы Друкпа Кагью. Ни индийское влияние, ни прогресс 20 века здесь незаметны на фоне духа старого сельского Занскара. (Монастырь Сани и жизнь глухой тибетской деревни.)

В деревне Рантакша мы вспомнили, что запас соли опять нужно пополнить (в сухом климате соль очень быстро выводится с потом, а вода в горных ручьях почти дистиллированная). Я спустился с дороги к одному из домов. Хозяева замешивали босыми пятками бетон и утрамбовывали его в формы, чтобы получить кирпичи. «Тоня, иди сюда, нас приглашают выпить чаю!»

В тибетском двухэтажном доме живет несколько семей. Низкая дверь подъезда, узкий темный коридор, лестница наверх. С лестничной площадки – двери в несколько квартир, в углу лежат дрова. Нас усаживают в комнату, жена идет готовить чай. На полу – цветастые тибетские коврики, в углу – шкафчик с несколькими книгами и полувыцветшей свадебной фотографией хозяев в молодости. Приносят цампу с топленым маслом, жирный йогурт и сахар. Если смешать все компоненты, получается очень вкусный десерт. После чая фотографируем хозяев за их строительным занятием и записываем их адрес в блокнотик, чтобы послать фото. 

Глиняные кирпичи в Занскаре делают сами с помощью железой формы, а потом высушивают их на солнце.

Асфальта уже нет, много камней. Дорога поднимается в сторону перевала Пенси-Ла, пересекая многочисленные чукуры. К каждой деревне – резкий подъем, кое-где дорога совсем разбита, потому что местные жители постоянно ее «улучшают», насыпая на относительно проезжие валуны песок и свежий грунт с соседнего поля. Велосипед вязнет в земле как в болоте и отказывается ехать. Столько сил уходит на подъем с тяжелым рюкзаком! После деревни – короткий спуск в долину следующего ручья (дорога становится более проезжей в связи с отсутствием «улучшателей») и снова поднимается в следующую деревню. Все начинается сначала, свежий полевой грунт, валуны, и так пятнадцатый раз, шестнадцатый… А в дневнике за этот день мы сухо запишем: «горное протяженное препятствие, дорога каменистая горная, пересеченность 30 метров».

Навстречу – караван джипов с очумевшими от долгой тряски в упакованном состоянии туристами. Попутно на крыше доставляют в Падум коробки с кашмирскими яблоками. Сзади, чуть отстав, пылят индийские неубиваемые грузовики с цементом, деревом. Скрипят рессоры, что-то стучит и бьется, а передние колеса вопреки рулю угрожающе раскачиваются вправо-влево. Велосипедистов нет, мотоцикл за день мы увидели лишь один: сказывается молва об отвратительной 220-километровой дороге Падум-Каргил.

На въезде в каждую деревню – новенький знак с ее названием, что не часто встретишь в Индии. В одной из деревень стоит красивый государственный указатель: «Индийский телеком. Публичный телефон-автомат. Местоположение: в доме заместителя председателя». На полях, которые начинаются прямо за придорожным домом, женщины совсем тибетского вида стоят по пояс в зелени ячменных колосьев и радостно кричат нам «Джулее!» (здравствуйте).

Вверх и вниз по реке Дода

Очередной подъем

Заборы, ограждающие поля от коз, коров и яков, строят из камня. Часто поверх (или вместо) стелют шипастый кустарник – естественный аналог колючей проволоки.

В Занскаре выращивают пшеницу и ячмень. Привычный нам пышный хлеб не пекут – не принято.

Улучшенная дорога

После деревни Абран возделанные поля заканчиваются. Чукуры покрыты желтой травой, которая становится зеленой ближе к ручьям. Из нее торчат мохнатые морды, и все изрыто норами сурков. Подальше сурки без смущения обгрызают зелень, молодежь играет друг с другом, но стоит сделать шаг в их сторону, и сразу – настороженный свист, одни бегут к своим норам, другие замирают на входе и свисят, свистят, предупреждая собратьев. Если едешь на велосипеде, то грызуны считают тебя не человеком, а странной колесной разновидностью лошади или осла, и по полю к сурку можно подъехать на 5 метров. Мы поставили палатку посреди суркового поля, и через некоторое время они стали выглядывать из нор и наблюдать за нами, издавая тревожный свист на каждое наше движение. С закатом солнца все попрятались. Стало прохладнее, и сильный ветер дул всю ночь.

Сурки, живущие в чукурах, откормлены к зиме и очень пушисты.

Еще фото:
Детеныш гималайкого сурка, Откормленный к зиме сурок на скале

26 июля

Поднимаясь на Пенси-Ла (4482 м), проезжаем множество удобных и красивых мест, где можно переночевать с палаткой, в том числе и на самом перевальном взлете. Чуть ниже перевала становится более полого, а внизу в долине виден впечатляющий ледник Дранг-Друнг. Готов поспорить, что местные жители назвали ледник по звукам, которые эта неимоверных размеров «гусеница» издает, трескаясь при движении по ущелью. На самом перевале – два озера, вокруг которых много идиллических площадок. У дороги построена бетонная смотровая вышка.

На запад с перевала не стекает ничего, но из первого же бокового ущелья вырывается мутный и бурный поток, который и дает начало реке Рингдом-Санкпо. Это не очень кстати, потому, что мы планируем сделать пешее кольцо через перевалы Чилунг-Ла (Чахлинг) и Фариабад, посмотреть массив Кун-Нун и вернуться к велосипедам обратно по дороге. Мы размышляем, пересечь ли бурный поток прямо сейчас или надеяться найти внизу разлив и там переходить по пологому месту не столь бурную, но из-за притоков гораздо более полноводную реку. Воды по эту сторону перевала гораздо больше, чем в Занскаре. По склонам – множество ручьев. Пастухи из Занскара приходят сюда летом пасти яков на зеленых склонах.

Дороги по реке Дода связывает Занскар с остальным миром. Вид с подъема на перевал Пенси-Ла.

Индийские грузовики с натугой доставляют по этому трудному пути товары в Занскар.

Ледник Дранг-Друнг

На перевале Пенси-Ла

На спуске с перевала дорога идет высоко над дном долины и вид отсюда – один из лучших за весь поход. Дорога спускается серпантином чуть ниже. Вот уже наша долина. Я сходил на стойбище пастухов и попросил оставить наши велосипеды у них. Женщины доят яков и с любопытством поглядывают на нас, пока мы складываем все нужное в два рюкзака. Чтобы ходящие по стойбищу яки не потоптали велосипеды, их забросили на жердяную крышу пастушьего балагана, а рюкзак с провизией и велосипедными запчастями положили внутрь. «Реку там внизу можно перейти?» – спрашиваю я жестами у главы семейства. «Можно», – отвечает. Мы достали палку, отмотали от велосипеда посох и стали спускаться к реке, которая все еще течет гораздо ниже дороги. 

Слияние нескольких притоков. Бурая вода мощно шумит по крутой лестнице из валунов. Не перейти. Ниже слияния река становится пологой, но устрашающе-полноводной. То ли обходить пешком обратно через перевал, то ли попробовать переправиться ниже. Идем вниз по долине. На противоположном берегу пасутся кони, но нет ни одного человека. Двое присматривают за козами неподалеку, и мы консультируемся у них: 
- Где перейти реку?
- А вам зачем?
- Мы на перевал Чилунг-Ла идем.
- Сегодня не перейдете, вода высокая. Завтра утром вон там попробуйте, где рукава. По пояс где-то будет.

Это примерно в километре ниже по течению. Занскарские пастухи почему-то по названию Чилунг указывают во вторую от перевала долину притока. Судя по карте, перевал Чилунг находится в третьей, а во второй – крутой ледник, который поднимается в высокий тупиковый цирк.

Тропа вниз идет по пастбищам на склоне, из холмов выглядывают довольные сурки. Подходим к более-менее удобному для брода месту. Здесь мутная река разделяется на рукава. Темнеет. Тоня ставит палатку, а я иду разведывать путь перехода. Это настоящий лабиринт: перешел одну протоку по колено, следующая грозно шумит. Иду метров 100 вверх, пока она не разольется. Еще пять проток. Теперь обратно вниз: там, вроде бы, вода перекатывается через мелкие камни. Дальше. Н-ноги в сандалиях сильно н-немеют и практически н-невозможно перейти, н-не постояв на мокром песке хотя бы минуту. Сумерки. Следующая мощная протока глубже, чем по пояс, я это вижу, даже не пробуя ее переходить. Там впереди еще одна, но уже тихая. Завтра пойдем здесь на рассвете. С такими же перерывами, переминаясь с ноги на ногу как цапля перед каждой протокой, добираюсь обратно. Сразу снимаю мокрые носки и сандалии. Иду как буратино, хромающий обеими ногами одновременно. Но завтра мы наденем неопреновые носки, специально взятые для бродов и снегов, а сейчас наслаждаемся звездами и готовим последний плотный ужин: продуктов на пешую часть мы взяли в обрез, чтобы проходить перевалы налегке. Вода из реки мутная, и Тоня процеживает ее через шляпу. A потом стирает головной убор от осевшей мути.

Второй приток реки Рингдом-Санкпо

Третий приток реки Рингдом-Санкпо и перевал Чилунг-Ла

Оригинал статьи на сайте GingerTea

Глава, в которой мы лезем в ледяную воду, испытываем сандалии для хождения по леднику и оставляем следы снежного человека в цветочной долине.

27 июля

У горной реки со снежно-ледниковым питанием (то есть любой, кроме вытекающих из озера) – самый низкий уровень воды в предрассветных сумерках, когда вершины гор еще не начало освещать солнце. Вставать за полчаса до рассвета без будильника непросто. Мы договорились так: каждый ставит свой внутренний будильник и пытается проснуться в полпятого, быстро собираемся, а завтрак готовим после брода.

Сумерки уже не очень густые, и мы в неопреновых носках идем через реку. Ногам не холодно, ощущение, как в резиновых сапогах, и воды, попадающей внутрь, совсем не чувствуется. В самой глубокой протоке бурная мутная вода чуть не доходит до пояса, и мы, держа один другого за плечи одной рукой – «стенкой», ее еле прошли. В 5:20 (на восходе солнца) выбрались на лужайку около кристального, прозрачного притока, разложили на просушку мокрые вещи, но пока солнце не выглянуло из-за хребтов, наши голые ноги уже успели охладиться, а на мокрой пенке появился иней.

На левой стороне о людях напоминают только полуразрушенные старые кладки из камней, которые когда-то использовались как пастушьи балаганы. Сейчас – ни души. На другой стороне высоко на склоне – лента дороги, но людей так далеко не видно, и ощущение, что долина до горизонта абсолютно пуста.

По долине к перевалу Чилунг-Ла слабая тропа то появляется, то снова исчезает в крупных каменных осыпях, но идти по правому берегу несложно даже и без нее. Очень много источников чистой прозрачной воды, каждые полкилометра – красивые места будто бы специально подготовлены для стоянки. Несколько разрушенных ветрозащитных стенок и туров. В этой пустынной долине наверняка должны быть крупные животные, но пока кроме сурков никого. На глинистых участках у реки – многочисленные следы какой-то крупной кошки. Самой ее не видно.

Переходим вброд реку, она тоже почти по пояс. В веховьях долины сливаются два бурных ручья, которые текут из-под больших разорванных ледников. Мы переходим левый приток по нижней границе ледника и поднимаемся на крутую морену по руслу высохшего ручья, заваленному крупными камнями: в других местах мелкий песок осыпается, и лезть совсем неудобно, а промытые водой валуны держатся хорошо, как лестница. Выше морена более пологая. Много мест для стоянки. Сверху виден небольшой ледник, лежащий выше крутых скал. Там находится удобный путь через хребет.

Идиллическая долина поднимается к перевалу Чилунг-Ла

С велосипедным рюкзаком на пешем участке не очень удобно, но жить можно.

Перевал Чилунг-Ла с востока

Меконопсисы – «голубые маки»

Мы поднимаемся к леднику по левобережным моренам и разрушающимся скалам и выходим в верхнюю точку, свободную от льда. Дальше есть путь только по льду. Ближе к левому берегу ледник покрыт снегом, но там рельеф в виде чаши с крутым склоном в 20 градусов над ней. Прямо над нами – ледовый склон примерно 10 градусов, но на поверхности почти нет снега, и надежные ступени не получаются. Мы доходим до верхней границы вмерзших в ледник валунов, за которые еще можно организовать страховку без ледового снаряжения, и видим, что длины десятиметровой веревки, которую мы брали для страховки на переправах, не хватит для прохождения склона выше. У нас нет ледовых буров, и выше на льду мы никак не сможем ее закрепить. Поэтому мы решили спускаться обратно, хотя и обидно – до перевала всего 100 метров по льду, а на другой стороне уже все чисто, судя по спутниковым снимкам. Мы хорошо видим тур, сооруженный на вершине остроконечной горы, с правой (орографически) стороны этого ледника, но мы сейчас слева. Путь по скалам левой стороны в эту точку тоже не просматривается: они очень крутые.

Начинается моросящий дождик. Обратно мы пересекаем ручей под ледником. Брод – абсолютно гладкая горизонтальная скальная ступенька, протекая по которой, речка становится около 10 метров в ширину и везде одинаковой глубины – по щиколотку. Мы спускаемся к небольшому моренному озеру, которое просматривается сверху на краю древней высокой морены между северным и южным ледниками. Во впадине нет ветра, и поверхность озера гладкая. В ней отражается небо и хребет. Отсюда прекрасный вид на оба ледника. Северный спускается крутым ледопадом и внизу заканчивается небольшим пологим участком. Рай для любителей ледолазания. Где наши ледовые буры и ледорубы? Южный идет полого, заканчиваясь отвесным обрывом-сколом черного льда внизу и поднимаясь вверх на все хребты цирка. Троп, стоянок и других признаков присутствия людей мы не заметили.

Перевал Чилунг-Ла, центральный вариант подъема

Перевал Чилунг-Ла: южный вариант подъема

Озеро на центральной морене

Технические фотографии:
Перевал Чилунг-Лa: центральный вариант подъема
Перевал Чилунг-Ла: центральный цирк (слева), северный ледопад (справа)
Перевал Чилунг-Ла: центральный цирк, путь подъема и спуска
Перевал Чилунг-Ла с востока
Перевал Чилунг-Ла, озеро на центральной морене

28 июля

Наиболее красивый путь вниз – небольшой спуск к краю южного ледника и дальше до того места, где он подмыт рекой. Но неизвестно, удастся ли там переправиться через реку, поэтому мы спускаемся практически по пути подъема: по крутой высокой морене к переправе через северную речку. Брод по колено в том месте, где она разделяется на протоки. В неопреновых носках даже морозным утром мы чувствуем себя в ледяной воде, как будто идем по снегу в валенках – совсем не холодно. Спускаемся по ущелью. Сегодня у нас много времени: брод обратно через Рингдом-Сангпо (она же Суру ниже по течению) – только завтра утром. Поэтому мы не спешим, фотографируем «голубые маки», часто останавливаемся погрызть печенье и посидеть на солнце. Мы не спеша гуляем по песчаным отмелям, оставляя следы «снежного человека» для следующих групп русских горных туристов (другие, конечно, не окажутся в этом медвежьем углу).

У прозрачного ручейка, текущего среди зеленых кочек, мы остановились принять ванну. Развели горелку и нагрели теплой воды во все бутылки, затем скипятили еще котелок – этого хватит на одного человека. Затем Тоня поливает меня, смешивая кипяток из котелка с водой из ручья. Горелка все еще работает на полную, и она подливает в котел холодной воды: нагреется, пока я вожусь с мылом. Несмотря на солнце, холодный ветер заставляет мыться быстро, и вот уже вода из всех бутылок и котелка смывает мыло. Быстро надетый прямо на мокрое тело – высохнет сам – флисовый свитер. Ощущение тепла и чистоты – одно из приятнейших в походе. Мы меняемся, и горелка снова греет воду. 

Перевал Чилунг-Ла, нижняя часть южного ледника

Панорама южного ледника

Восточная долина – откуда мы пришли к перевалу

29 июля

Ночью шел дождь, и вода в реке поднялась. На рассвете идем вброд обратно через реку Рингдом-Сангпо. Большинство проток стали существенно шире и глубже. Две самые серьезные – глубиной около 90 см, с быстрым течением. Потом взбираемся на высокий склон ущелья к нашим велосипедам. Видим, как стадо яков хочет перейти через реку. Они приближаются к разливу и входят в воду цепочкой один за другим. В глубоком месте их сбивает с ног, и они плывут к берегу, а течение существенно сносит их вниз. Четыре ноги – большое преимущество, и вот они уже снова нащупывают передними копытами дно. Телята плывут наравне со взрослыми, хотя их сносит гораздо сильнее.

Стадо яков самостоятельно переправляется через полноводную горную реку

Оригинал статьи на сайте GingerTea

Глава, в которой мы выезжаем из Тибета, разгрызаем мягкие булочки, а на нашу единственную ручку для записей появляется огромное количество претендентов.

Мы сидим в низком пастушьем балагане. Стены сложены из камней, а изнутри обмазаны глиной. На глиняной печке стоит чайник и огромный чан со свежим молоком. Хозяин в ватнике постоянно регулирует пламя, то подбрасывая кизяк в печь, то вытаскивая из огня. Временная крыша из жердей и прочной пленки так низко, что в полный рост не разогнешься. Полки из камней. На одной – мыло и сливочное масло, которое используют как крем для рук, на другой – огарок свечи, рядом – специи, соль. В углу стоит автомобильный аккумулятор, который заряжается от солнечной батареи, лежащей прямо на жердях крыши. Пастухи пришли со стадами из Занскара и живут в этом временном домике до холодов. Здесь на летнем пастбище – много воды, зеленая трава. Яки с телятами уже разошлись по склонам. Нам предложили молочный чай и печенье, а мы поделились дефицитным здесь шоколадом, который остался у нас из-за сокращения пешей части маршрута. 

У входа в летовку привязан только родившийся теленок яка. Хозяин помог спустить с жердяной крыши оба велосипеда. Оказалось, в наше отсутствие он заботливо прикрыл их второй пленкой от росы. Вся семья собралась и с интересом наблюдала, как мы пакуем свои рюкзаки и приторочиваем их к велосипедам. 

Вскоре долина расширилась. Дорога идет в двух вариантах – постоянная, в скалах по границе долины с заездами в боковые ущелья и мостами через притоки, и короткая летняя каменистая колея прямо по дну долины с прозрачными бродами, всего их  около 20. Каждый раз мы поднимаем фонтаны кристальных брызг – все равно ноги мокрые. По этой дороге теоретически ходит ежедневный автобус Каргил-Падум, но сегодня мы увидели его в первый раз. У подножия холма, на котором построен буддийский монастырь Рангдум, стоит индийский автобус-динозавр, а вокруг – все его пассажиры. Под днищем ржавого монстра лежит шофер, а юноша-кондуктор подает ему инструменты. Пара французов изучает путеводитель «Лонли Плэнет», монах спит на земле, дети возятся в пыли, женщины что-то громко обсуждают. 

Река Рингдом-Санкпо под перевалом Пенси-Ла окружена обильными пастбищами на зеленых моренах и снежными пиками массива Кун-Нун

Временная летняя колея по дну долины

Буддийский монастырь Рангдум-гомпа

Рингдом-Сангпо стала типично равнинной рекой и течет среди заливных зеленых лугов, где пасется армия сурков. Увидев приближающегося человека, те сурки, что поближе к норам, становятся на задние лапы и свистят, оповещая остальных. Другие сломя голову бегут к своей норе. Некоторым приходится бежать так далеко, что они пересекают дорогу буквально в десятке метров перед велосипедом. Неопытные сурчата уютно-неловкого и слегка растрепанного вида более любопытны, чем тревожные взрослые. Если подкрасться к ним, они рассматривают тебя, дают себя фотографировать, к неподвижному могут даже подойти. Но стоит двинуться, или если засвистит какой-нибудь взрослый сурок – разом в нору. А через минуту снова любопытно выглядывают.

Утро гималайского сурка

Полдник гималайского сурка

Жизнь гималайского сурка

С семитысячного массива Кун-Нун к реке стекает огромный ледник Шафат. В этом месте долина сужается. Она вся в зеленых холмистых террасах древних морен, с разбросанными монолитными каменными глыбами, вероятно, свалившимися со склонов позднее. В одном месте приток снес мост, оставив непроходимое ущелье с глинисто-каменистыми отвесными стенками, и дорогу проложили бульдозером несколькими сотнями метров выше. 

Долина резко сужается. На реке появлются серьезные пороги, а затем и водопады. Узкий мощный фонтан пенистой, как будто из бутылки с шампанским, воды ударяет в скалу, отлетая вверх мутными брызгами. Вокруг стоит туман. Отсюда индийские рабочие строят оросительный канал к полям над селом Паркачик. Шум, мусор, много техники. Земляные работы выполняют с помощью тракторов и даже мотоблоков с бортовыми прицепами. Сверху работает экскаватор, но глыбы пока не долетают до дороги. 

На левом берегу – ледовые вершины Кун-Нун, а чуть ниже прямо к реке стекает черный ледник Паркачик, похожий на замерзшую перемолотую кашу из ледяных глыб. Напротив него прямо на берегу песчаные пляжи. Мы перебираемся через гряду каменных глыб и останавливаемся здесь. Питьевая вода чуть выше по дороге в роднике.

Буддийский поселок в речной пойме и пики семитысячного массива Кун-Нун

Панорама массива Кун-Нун и ледника Шафат
Еще одна техническая фотография

Дорога по долине под вершинами Кун и Нун

30 июля

Пройденные нами вчера пороги долгое время были серьезным препятствием. Дорога здесь появилась совсем недавно. До этого в верховьях долины жили пришедшие из Занскара тибетцы, а ниже порогов – мусульмане-дарды как и ниже, в Каргиле. Даже река имеет разные названия: Сангпо в тибетской части и Суру в мусульманской. Большое мусульманское село Паркачик, первое после порогов, стоит в том месте, где река Суру делает поворот на 180 градусов. Примерно отсюда по долине начинаются чахлые деревца. По склонам разбросаны села, архитектура которых гораздо ближе к центрально-азиатской, чем к тибетской. Очень много каналов для орошения всего и вся, вокруг них зелено – поля и рощи из ивы. Все остальное безжизненно и пустынно. На фоне бежевых склонов видны купола мечетей – одна большая и множество маленьких. Мусульманские девушки народа балти, ничуть не стесняясь, здороваются с нами и совсем не украдкой рассматривают пронзительными взглядами, улыбаются. Дарды похожи на жителей Центральной Азии, мужчины у них очень статные. 

Чуть за поворотом начинается асфальт, ниже долина густо заселена. Ивовые рощи, у реки – зеленые пятна зарослей кустов, в селах, одно больше другого, начинаются абрикосовые деревья. Ехать вниз легко, асфальт прекрасный. Встречаются магазины. Тоня зашла в один из них. В ящике – целая гора булочек.

- Булочки? Мягкие?
- Мягкие, – со знанием дела подтвердил продавец.
Приносит четыре булочки, они гремят а пакете, как будто им уже месяц – натуральные сухари. Но все равно после похода мы от них не откажемся.

Чуть ниже дорога снова становится грунтовкой, километра через два – идеальный новый асфальт, еще через пару-тройку – снова 500 метров грейдера. Кое-где дорога разбита, и тракторы вываливают на нее кучи грунта. Долина широкая и местами красивая. В большом селе Санку – магазины, кафе, две мусульманских пекарни с лавашами из тандыра, похожими на среднеазиатские чуреки, но маленькие. Начинают продаваться фрукты: нектарины, персики, виноград. Мы сразу накупили их, хотя в Каргиле, наверное, будут еще лучше.

Неожиданно въехали в участок, где дети и подростки настойчиво выпрашивают ручку: «уан пен» и бегут за велосипедами. Все сотни километров до этого, хоть бы кто чего попросил, а тут даже некоторые 30-40-летние мужики и женщины, идущие в школу забирать своих чад, тоже, завидев нас, кричат: «ручку, ручку дай».  Похоже, даже не понимают , что кричат. 

Сегодня какой-то важный день, связанный с Рамаданом. Из большой мечети выходят празднично одетые мусульмане. Многие выносят пакеты с ярко-желтым рисом. Мечеть стоит на отшибе, и несколько тысяч людей бурной рекой втекают на обычную двухполосную дорогу. Через полкилометра демонстрация редеет, и даже можно ехать на велосипеде среди криков внимания, которые исходят чуть ли не от каждого третьего. А сколько народу собралось вокруг, когда мы стали ремонтировать проколотое колесо!

За 31 километр до Каргила – ровный новый асфальт, по которому мы к вечеру уже добрались до города.

Верховья ледника Паркачик

Вода ледниковых ручьев орошает поля и делает долину Суру зеленой по сравнению с окружающими выгоревшими склонами

Дети всей гурьбой играют на той же самой дороге, по которой везут основной поток грузов в Занскар

В богатом доме вся крыша покрыта солнечными батареями. Солнца здесь – хоть отбавляй.

Ниже порогов река Рангдум-Санкпо меняет свое название на Суру и появляются мечети

Архитектура долины Суру похожа на центральноазиатскую

Технические снимки:
Ледник Паркачик
Долина реки Суру

Оригинал статьи на сайте GingerTea