Про Ямал знают все. Поэтому нам не составило труда собрать нужные сведения для путешествия. Близкая знакомая (блондинка), одного из нас, хихикая, рассказала, что там снег, мороз и нефть и даже, иллюстрируя последнее утверждение, повела нежной ручкой в сторону «Жигулей». Товарищ другого поведал, что на Ямале, кроме нефти, мороза и снега, нет ничего! В ответ на более детальные вопросы он только грустно потирал свое отмороженное в Северном Казахстане ухо. Третий, просто знакомый, сказал: «Мужики! Там толпа оленей и зимой (а зима там всегда) их гоняют между буровыми вышками голодные белые медведи!». Четвертый… , впрочем, ничего существенного он не добавил. Пятого заклинило: «Белое безмолвие, белое безмолвие…» Вот это безмолвие нас и добило.
Вооружившись этой информацией, двумя снегоходами «Тайга», зимней палаткой и прочим барахлом, мы отправились на полуостров Ямал. Нас было четверо: Алексей, Георгиевич, Николай и Петрович. Всем за 40, а некоторым далеко за 40. Кроме положительных эмоций от путешествия мы должны были сделать кое-какую работу. Но это пустяки! Главное – ННК (новые неопознанные края)!
Ехать было страшно. Тундра, однако! Чем топить и что топить – основные вопросы. Близкая знакомая (блондинка) одного из нас, хихикая, сказала, что местные чукчи вообще не топят, а питаются теплым жиром моржей, и для иллюстрации достала из сумочки стеариновую свечку. Товарищ другого поведал, что в самые морозы – 70-80 градусов – лопари засовывают замерзшие руки в брюхо оленю и заодно там же согревают водку, и при этом налил себе четырнадцатую стопку. Третий, просто знакомый, сказал, что ягель не надо ни варить, ни жарить, а главное - его вовремя откопытить. Четвертый… . Пятого заклинило: «Там не живут, там не живут…»
Дорога поездом была тяжела и запомнилась только похмельным синдромом в Салехарде. А сам город оказался красив и молод, хоть и не без палеофауны!
Короткий перелет на МИ-8 – вот мы посреди метели! Вертолет улетел, а мы остались наедине с зимней (конец марта) тундрой. Первое интимное знакомство с ней оказалось чересчур близким. Уже через час, пытаясь поставить палатку, мы выяснили все сексуальные подробности генеалогии ямальской тундры, её взаимоотношения с ветрами, нами, местными жителями и начальством всех рангов! К концу второго часа разобрали по косточкам её нетрадиционную ориентацию и, наконец, к четвертому часу затихли вокруг солярочной печки.
Увы, покой был недолог. Печка, ревя мощной форсункой и навевая противопожарные мысли, как-то незаметно замолкла и 30-ти градусный мороз, проникающий в наши души, заставил всех шевелиться.
Был запасной вариант. Автобусная бензиновая печка Вибаста с аккумулятором, кнопками и тумблерами, с разнообразными режимами и гарантией от продавцов в её высочайшей постоянной надежности. К середине ночи она уютно загудела и стала гнать тепло в палатку.
Три дня мы спокойно жили в тепле и неге, лишь поминая недобрым словом того «пятого», который сказал. что в тундре не живут… . Поднимешься на склон речки, обозришь окрестности поверх постоянной поземки и видишь: там чум, тут чум, здесь чум… . Гости у нас не переводились! На оленях, на «Буранах» и, похоже, пешком. Спиртное (нешуточные запасы) кончилось на третий день, зато появились мясо и рыба (нельма, муксун, щокур, ряпушка и корюшка). Местное население оказалось приветливым и разговорчивым. К концу третьего дня мы знали, кто где стоит, где работает и куда каслает (кочует). О нас тоже уже знали ненцы по всему полуострову.
Четвертой ночью проснулись от холода и тишины. Печка молчала. Лишь снаружи не умолкало «белое безмолвие».
Была у нас и дровяная складная печурка, которую захватили по инерции своего скудомыслия. При наличии двух надежнейших котлов на ГСМ и абсолютном отсутствии дров… . Наломав ящиков, обеспечили какое-то тепло.
А утром – исход в с. Сеяху за дровами. Вот тут-то в дороге у нас и крякнула первая «Тайга», следом, уже в селе – вторая! Причина одна – поршневая.
Этот день был одним из лучших за полтора месяца. Ветра практически нет, небольшой мороз под 20, синее небо и голубой снег со всеми разнообразными застругами! Заструги – это отдельная песня. Каждая система их (по направлению) имеет разную плотность, разный оттенок и даже разный скрип. Лёха, с тонким музыкальным слухом, даже с закрытыми глазами мог определить, западные, южные или еще какие заструги. Контрольная выборка показала ошибку всего в 27%.
Вообще снег в тундре и снег в средней полосе – это две большие разницы. Это два разных вещества, или даже скорее материя и волновое поле. В средней полосе – это пух, это дым, это дыхание сохатого… . Полное ведро «дыхания» после таяния дает воды, как кот начхал! Тундра…, это другое дело! Здешний снег весом, тяжел, по нему ходишь не проваливаясь, хотя под тобой 3 метра до земли, а идешь аки посуху! Когда греешь ведро ямальского снега, вода из него чуть не выливается! А запах! Он пахнет зимой, он пахнет нешуточными морозами и смертельными буранами, он сочится опасностью и риском! Когда у нас на ходу перевернулся снегоход, мы об этот снег чуть кости не переломали! Но! В то же время он мягок и ласков. В нем нет этих жестких обдирочных кристаллов, которые дает плюсовая температура. Частицы снега настолько мелки, что их можно сравнить с лёссом, пылью, микробами, наконец!
В конце концов, нагрузившись дровами, на четырех тракторных тележках и трех тракторах, мы вернулись в лагерь. Кстати, дрова – это тоже особая статья на полуострове. Но к этому позже. Приехав домой, мы еле нашли палатки! Ставили их на голый снег, не углубляясь, А теперь! Из снега торчат только конёк одной и полукруглый вверх второй. Все крупные вещи, типа бочек с бензином и соляркой, вообще исчезли! И только сиротливо торчал кончик черенка одной из лопат. Первая мысль – сперли! Вторая – не должны, люди вокруг нормальные. Третья – половые инсинуации насчет сомнительного происхождения тундры и её составляющих, вроде прошедшего бурана. Потом мы два дня копали! Шурфами и закопушками, канавами и карьерами, шахтами и штольнями. Самым большим спросом пользовался Георгиевич, отличавшийся хорошей пространственной памятью. Он подходил к ровному, ничем не выделяющемуся куску снега и говорил: «Копать здесь!» «А что здесь?» – робко спрашивали мы. «Бензин!». Копаем, находим корыто от снегохода. «Ну, я же говорил!». Так постепенно, методом тыка, мы нашли все, что вспомнили. Единственное, что осталось под сомнением – это три хвоста муксуна. Изрыли полгектара, указанные авторитетным Георгиевичем и… ничего. «Значит, съели!» - заявил он, густо краснея. Впрочем, его могло окрасить и вечернее солнце.
После бурана, который мы благополучно пережили в Сеяхе, у нас начались незапрограммированные утренние муки. Палатка стоит уже в снежной яме, а поземка-то и по ночам не прекращается! Хорошо, что у палатки два выхода. Короче, просыпается человек с настоятельной необходимостью совершить утреннюю пробежку. Вылезает из спальника, постанывая от нетерпения натягивает бахилы, пригнувшись, развязывает выход, а там снег! До самого верха! Плотный… (см. выше). А мочевой пузырь не резиновый. А с другой стороны еще спят и вообще ничего не видать, окромя застегнутых спальников! Естественно, «жаворонок» начинает орать друзьям, с целью подвигнуть их на подвиг человеколюбия! А там тишина! И ни одна рожа не покажется из спальника! А между – горящая печка и куча бьющегося и рассыпающего барахла. Не пролезешь! Но! Под руками есть дрова! А метко кинутое полено способно творить чудеса. Тем более их много. И тогда из спальников показываются, изрыгая нелицеприятную критику и излагая всю историю твоих взаимоотношений с настоящим, прошлым и будущим миром заспанные друзья. Ещё пять-десять минут и путь в счастливую действительность отрыт!
Самое интересное было, когда ночью ветер сменил направление и занесены оказались оба входа! Столько ненормативной лексики я в жизни не слышал. Впрочем было не до изысканности и, по настоящему многоэтажных выражений, которыми отличались некоторые из собратьев, я не услышал.
Если вкратце продолжить тему утреннего променада, то можно отметить, что рядом с палаткой находилась прелестный овраг со стенками более 10 метров, несколькими вершинами и наполовину занесенный красивейшими сугробами. Он спонтанно получил у нас название: Долина грёз. По утрам мы по очереди ходили туда любоваться сугробами. К сожалению, время любования ограничивалось первыми минутами. Там все время дул ветер. Ветер был нешуточный. Он подкрадывался по тундре не спеша, то сверху, то снизу и, вдруг, как кошка на воробья, бросался в нашу аэродинамическую трубу! Заходишь в долину – ветер свистит снизу, проходишь дальше – ревет сверху! Поэтому точку созерцания, равновесия Инь и Янь, приходилось ловить в месте перехода низового ветра в верховой.
Работа тем временем постепенно шла. Мы научились ориентироваться в тундре не только по GPS, но снегоходы опять полетели. С той же неисправностью поршневой системы. Запросили следующий снегоход. Полетел! Выручили местные ребята, ненцы. Сами предложили «БУРАН», и возили нас по всем нашим точкам. На дальний участок свозили и ночевали мы в чуме. Маленький, посреди снежной пустыни, конус из оленьих шкур оказался внутри не меньше малогабаритной двухкомнатной квартиры! Внутри крашенный пол, печка (основа жилья) и две милые женщины. Я ошибся: это женщины - основа жилья! Чистота, порядок, всё продумано и вылизано, все на своем месте: посуда, бельё, кухонная утварь, оленегонные лайки, дрова, DVDишник и прочее. Даже двухлетний ребенок шастает по чуму, а до горячей печки достать не может – привязан! Шоб я так жил!
Но! Утреннию пробежку возле чума совершать было очень непривычно! Выходишь, без задней мысли отходишь подальше и… к тебе направляется с неизвестными намерениями северный олень. На морде у него недвусмысленно нарисовано ожидание. Чего? Начинаешь лихорадочно шарить по карманам в поисках завалявшегося сухарика, косясь на нешуточные рога. А он ими покачивает в непосредственной близости от твоей брюшной полости и прочих деликатных частей тела. От сухарика он пренебрежительно отворачивается. Ему надо… Что? Четко выраженное словесное пожелание удалиться он игнорирует. Но туалет совершать надо! Поворачиваешься, но он заходит опять спереди! Присмотревшись, замечаешь, что это не он, а ОНА (в это время рога носят только самки северного оленя. Это мы узнали позже.)! Господи! А ей то чего надо? В голове возникли неприличные картинки из истории Древней Греции, но там то инициатор человек! Насколько все таки извращено сознание у этих оленей! Но я-то не такой! Ничего этой оленухе не обломится, не на того попала. Резко отворачиваюсь, делаю свои дела и тут оленуха набрасывается и начинает пожирать желтоватый снег. Сразу двойное облегчение! Первое… ну, вы понимаете. Второе – что не все такие извращенцы, как привиделось! Сразу вспомнился Рытхеу со своим знаменитым способом приманивания оленей. Короче, оказывается метод борьбы с навязчивостью оленей существует! Но нужен громкий авторитетный голос и хорошее знание ненормативной лексики на русском языке! Это они уважают! Настолько уважают, что даже одна оленуха уступила временно свои рога Николаю, подарив в придачу хороший экземпляр нельмы!
Немножко о дровах, вернее, о дереве. Так как в северной части полуострова Ямал деревья отсутствуют, как класс, а существуют только жалкие кустики (до 10 см в высоту) карликовой березки, то отношение к дереву очень трепетное. Деревья – это жизнь! Деревья – это смерть! В средней полосе на такие полешки, которые засовывают в печку ненцы, даже не посмотрели бы! А у них это жизнь. Бревна лиственницы, которые время от времени попадаются среди березовых дров, они берегут для смерти, потому что могилы, как таковые не существуют (мерзлота, однако), а делаются деревянные короба на поверхности. Еловые стволы – это нарты, это основа чума, это разные поделки. Основное преимущество – легкость. Чтоб откаслать зимой с одного места на другое, нужно от пятнадцати до 40 нарт. И они кочуют за один день! Так вот, дерево… . продавать его нельзя, нехорошо (жизнь и смерть). Нет у тебя – приди, где есть, и попроси. Дадут. Обязательно. А продашь – аукнется!
Работу мы все таки сделали. Прислали еще две «Тайги» и обе у нас соизволили полететь после первого машрута! Возвращались пешком с импровизированными санками из лыж. 18 км по зимней, пардон, весенней тундре – это нечто. Петрович накропал об этом поэму, но на нормальный русский язык она не переводиться! Сплошные идиомы об идиотах! 1244 строчки, а цензурны только предлоги.
Кстати, посмотришь на GPS – скорость 3,5-4 км/ч, а получается в итоге 2-3 км в час! Хорошо, начались белые ночи (в апреле) и можно было идти до утреннего посинения.
Отдельная статья – тундра в пасмурную погоду. Вот тут-то и вспоминаешь «белое безмолвие»! Безмолвием на самом деле и не пахнет, но белое….. . вылезаешь поутру из палатки и что? А ничего! Белый цвет везде – небо, снег – всё одинаково! Никаких оттенков! Чтобы дойти до нашей вертолетной площадки надо преодолеть около 100 метров по горизонтали и пятнадцать – по вертикали. Эти пятнадцать метров представлены в нормальную погоду обрывом со снежными козырьками. Они не видны совершенно! То есть поднимаешься, ничего не видя, и утыкаешься в козырек! Далее следует краткий, но очень выразительный комментарий, пока катишься до подножия склона и новый подъём, но уже левее. Свой след видишь непосредственно под ногами, а метр в сторону – белым-бело. В такую погоду хорошо блудить (от слова «заблудиться», а вы что подумали?). У нас, а в основном у местного населения, были неоднократные случаи, когда буквально в метре-двух нельзя рассмотреть обрыва (сверху!!!!), а дальше – руки-ноги-снегоход-голова – а что останется целым – тому повезло!
Кончили работу, простились с местными друзьями (особенно понравилась фамилия СЭРПИВО – в переводе это белые кисы или пимы), заказали борт, выпили последние два пузыря, в надежде на близкую опохмелку – и всё! Пошел то ли буран, то ли вьюга (24 апреля) и похмелье у нас длилось целую неделю. Электричество поломалось, книжки кончились, анекдоты еще раньше, про друг друга мы и так все знаем, гости закончились, до поселка два дня пути, пойти в пространство некуда… . вот тут-то я и дождался многоэтажных изысканных выражений! Один варит, другой критикует, третий печет ландорики, четвертый, кривясь, дегустирует. И все это сопровождается мягкими ласковыми классическими двух -и более этажными выражениями.
Всё! Прилетели! Приехали! Полтора месяца в оранжерейных условиях! Собрались друзья. Выпили. Выслушали. Близкая знакомая (блондинка) одного из нас, хихикая, сказала, что таких придурков она ещё не видела и, иллюстрируя своё утверждение достала из сумочки кубик Рубика. Товарищ другого поведал, что за такую зарплату он свой поджарый зад даже не оторвет от уютного кресла. Третий, просто знакомый поинтересовался, а где же шкуры белых медведей и при этом опрокинул бутылку коньяка. Четвертый… . Пятого заклинило: «Дебилы. Дебилы… .».