По Терешки от Кулатки до Покровки.
(Кулатка - Дубовый Гай - Междуречье - Клюевка - Осиновка - Покровка)
Очередной поворот, река набирает силу, захватывая байдарку в своё течение. Сам сижу в ожидании —что там, как действовать? Сначала коряги и лежащие на воде деревья заставляют думать —всё, завал, надо тормозить и выбирать оптимальное место для преодоления. Но нет, ближе к другому берегу появляется проход, узкий, но достаточный для неширокого «Салюта». Начинаю отчаянно грести, борясь с течением и уже непослушной лодкой, выбравшей свой путь. Всё, что удаётся сделать, —это втиснуть нос между деревом и берегом, после чего неумолимое течение прибивает корму к лежащему поперёк исполину. Основной струе явно со мной не по пути, она уходит по внешней части поворота под лежащий на воде ствол, тогда как мне надо протиснуться на внутреннюю часть. Не беда, главное —не затянуло, и я начинаю перебирать руками по дереву, хватаюсь за ветки, пытаясь протиснуть лодку. Корма под моим весом сидит глубже и её сильно жмёт течение —расслабляться нельзя, и я сантиметр за сантиметром продвигаюсь вперёд. Вот половина корпуса перекрыла собой свободную воду, пора разворачивать лодку по течению, корма опять сопротивляется, как будто сжилась с этим деревом! Выбрался, несмотря на отсутствие сплошного затора, время потерянно, надо быть внимательней, здесь мешкать некогда, надо всегда быть готовым к такому повороту событий. Снова поворот грозит закончиться завалом, но я ему уже не верю учёный. Прижимаю лодку к внутренней части поворота, в надежде, что там свободно. Течение усиливается, я притормаживаю веслом, заводя нос лодки в нужную сторону, успевая насладиться чудными видами. Когда замедляю лодку, создаётся ощущение замедления времени, непередаваемый момент созерцания, ради одного этого стоило здесь оказаться.
Среда, 11 июля 2018, 22:30
Сижу в палатке, за её стенами неназойливо жужжат комары, и стрекочут сверчки. Во время стапеля комаров было многовато, лупя их нещадно, я усилием воли осаживал всю душевную муть, поднимаемую этими тварями. Что толку злиться и раздражаться—говорил я себе, тем не менее торопился поскорей собрать байдарку, упуская от набегающих чувств неровность ландшафта. Не без труда затиснутые в шкуру носовая и кормовая части упорно не хотели стыковаться, трубки были то короче, то длиннее, вставали наперекосяк, проявляя невиданное до этого упорство. Я заходил то с одной, то, с другой стороны, в бессчётных попытках справиться. Глупо, конечно, но, находясь под взором друга, хотелось показать свою удаль, что не позволяло увидеть проблему. Вероятно, со стороны виднее, или ему просто стало меня жалко, но он подошёл и поднял корму лодки, дно выровнялось и всё встало на своё место. Я вроде засуетился—не волнуйся, мол, всё сделаю, и не такое бывало, всё норм. Но уже поднятая корма открыла мне, что по центру у меня приличный холмик, в котором крылась причина моих трудностей. Когда спустил лодку на воду, всё изменилось—быстрое течение реки подхватило мой «Салют» и понесло, как по мановению волшебной палочки. Листья водяной лилии ныряли как живые—то появляясь на поверхности, как будто захватывая глоток воздуха, то снова погружаясь в воду. Водоросли струились по поверхности воды, как будто развевались волосы речной красавицы. Вокруг стояла тишина, лишь удалённый гул комаров и журчание воды.
Справа пронёсся камыш, весь усеянный синими стрекозами. Вот появилась спина довольно крупной рыбы. Рыба испугалась и рывком ушла на глубину. Я сидел в лодке, как заворожённый, ощущая себя героем книги.
Реку перегородила коряга и, совершив оплошность, не подрулив в струю, я сильно ударился носом лодки о бревно, выругался на того лопуха, что правил лодкой. Кроны деревьев сомкнулись над рекой, создав тёмный коридор. По карте ориентироваться будет непросто—здесь тысячи поворотов. Не успел я это подумать, как новый поворот и завал. Спрыгивать вводу не хочется, тащить по берегу сложно, да и темно уже. Имеет смысл посмотреть берег и встать лагерем. Деревня осталась позади, да и берег можно выбрать другой. Прижавшись к левому берегу, я начал движение задним ходом, это получилось неожиданно легко. Пройдя так два корпуса лодки, я, отыскав верёвку, причалил и вышел на берег. Место было прекрасным, за исключением отсутствия возможности вытащить лодку на берег, но, как говорится, выбора нет, и впервые пришлось оставить лодку ночевать на воде.
Раскинув только внутреннюю палатку на девственном лугу, я лежал и наслаждался запахом трав, стрекотом насекомых и красивейшим закатом. Записав эти строки в дневник, я ещё долго лежал и слушал звуки природы, и любовался необычайно красивым театром теней, раскинутых закатом на стенке моей белой полупрозрачной внутренней палатки, установленной без верхнего слоя. Такие моменты нечасто выпадают, даже при ночёвке на природе.
Четверг, 12 июля 2018
Утром я был разбужен рычанием трактора, сенокос—мелькнула мысль сквозь сон. Вставать не хотелось, но назойливый шум не прекращался. Мне, конечно, ничего не угрожало, но, возможно, я мешаю работать человеку, надо вставать. Поднялся, быстро упаковал вещи, снял палатку и оттащил всё в сторону, где я никому не мог помешать. Набирая воду из реки, я проверил целостность байдарки, за которую должен был переживать, но забыл о ней мгновенно. Дно лодки было сухим, что приятно удивило, это было впервые. Видимо, покрытие шкуры силиконом не прошло даром—мелькнула молниеносная, притянутая за уши мысль.
Было довольно рано для меня, около восьми. Спасибо трактористу, а то спал бы до обеда. Есть не хотелось, готовил на автомате, просто потому что надо. Минимум усилий—только кипяток, в нем развожу вермишель, добавляю в неё полбанки тушёнки и завариваю чай, ещё остаётся, чтоб помыть посуду. Быстро перекусил и пора в путь.
Уложив вещи в лодку, толкаю её рукой, а сам прыгаю в воду. Совсем простое, даже для первого раза, препятствие сдалось на этапе разведки. Решив пройти перетаскиванием по бревну, я взобрался на него и под моим весом оно ушло под воду. Проталкивая лодку, я балансировал на бревне, не давая ему всплыть. Вода была приятно тёплая и помогла смыть облепивших меня комаров. Преодолев преграду, я оказался на приятном утреннем солнышке с лёгким чувством сделанного дела.
Забравшись в лодку, я оделся и тронулся в путь. Утреннее купание не омрачило моих вчерашних впечатлений о реке, а лишь добавило ласкового впечатления утренней летней теплоты. С этим настроением я прошёл минут десять, и тут началось. Кроны деревьев сомкнулись, комары появились даже на середине реке, и завалы, уже совсем нешуточные, пошли один за другим. Вскоре, несмотря на теплоту воды, я понял, что замерзаю. Тело стало распухать от бесчеловечного отношения комаров, лицо ощущалось как налитый водой пузырь. Чувство раздражения разгоралось с каждой минутой, а завалам не было конца.
В эти минуты я был эгоистически рад только одному—что я здесь один. Ну что я? Я справлюсь, под себя всегда подстроюсь, а главное, мне не скучно и не болит душа ни за кого. Раздражение я подавил очень быстро—это была лишь секундная слабость, в конце концов, я сам притащил себя сюда, и винить некого, да и не за что. Это приключения, а комары есть везде и от них никуда не денешься, и, соответственно, переживать по этому поводу без толку. Совсем другое дело —холод, он совсем не в тему, особенно в июле. Как решить данную проблему, я не думал, просто двигался вперёд, преодолевая завал за завалом. Вскоре появился серьёзный дискомфорт, тогда я упёр лодку в один из завалов и вышел на берег. Сквозь кусты проглядывал солнечный свет. Когда вышел на поле, залитое солнцем, стало тепло. Первым желанием было лечь в траву и погреться. Но нет, нельзя—усну и весь день коту под хвост, надо возвращаться и продолжать.
Буквально через несколько минут после полевого привала я наткнулся на удобный галечный берег, где развёл костёр и прогрелся основательно.
После этой остановки на время завалы пошли уже не сплошной чередой, и не пугали меня своей сложностью.
Не ныряя бесконечно в воду, я быстро отогрелся и вошёл в норму. Июль месяц давал о себе знать, и вскоре нырнуть, преодолевая очередной завал, стало только в радость. Единственным, что нарушало мою беззаботность, был вес лодки. Не слишком лёгкая для одного человека изначально, она поднакопила вес натёкшей с меня и снаряжения воды, что усугубило ситуацию до предела. В большинстве случаев поднять лодку я не мог, оставалось только волочить её. Данное обстоятельство сильно затрудняло жизнь, но самое главное, очень замедляло продвижение. В последней день, идя с включённым навигатором, я заметил, что за первый час без завалов прошёл девять километров, а за следующий только четыре.
Периодически накрапывал дождик, летний и абсолютно безобидный.
Преодолев очередной завал, я ещё надеялся, что он был последними, но они продолжались и продолжались, а надежда почему-то не таяла. Надежда это, конечно, хорошо, в большинстве случаев она питает силы человека и ведёт к великим свершениям, но со мной всё было наоборот—она питала несбыточные мечты и не давала осознать, а главное, принять реку такой, как есть.
Окружающая меня природа была очень красива и с лихвой компенсировала все трудности. Огромное количество стрекоз различных цветов без конца окружали меня. Река извивалась в затейливом беге, показывая пейзажи не хуже голливудских режиссёров.
На берегу промелькнули фигуры двух рыбаков, несмотря на жару, одетых в куртки. Если есть рыбаки—есть и стоянки. На часах около пяти, пора остановиться и поесть. Лица рыбаков выражали нечитаемые для меня чувства, я громко поздоровался. После обычного приветствия меня спросили, как проходил завалы, с нотками недоверия, как будто это невозможно. Обычно спрашивают: откуда? почему один? рыбачишь? «Перетаскивал»,—односложно и насколько хватило сил дружественно ответил я. Через двадцать—тридцать метров появилась стоянка. Выйдя на берег, я понял, почему рыбаки были в куртках. Тучи комаров облепили меня, явно желая поесть. Облачённый в одни шорты, я почувствовал это очень быстро и отчётливо. Натянул джинсы и рубашку с длинным рукавом, и стало легче, при условии, что ты двигаешься. Пришлось, несмотря на жару, развести костёр. Обед был организован, как и завтрак с теми же главными блюдами. Несмотря на прошедшие восемь часов, отнюдь не расслабляющих, есть не хотелось, тушёнку я, конечно, съел, а вермишель больше половины выбросил.
Ради чистого любопытства хотелось узнать своё местоположение. Где я нахожусь, меня, конечно, не волновало—сбиться с пути на реке не представлялось возможным, а вот сколько прошёл и что впереди, было интересно узнать.
После стоянки лес с берегов отступил, давая свободу степной растительности. Мне это говорило только одно—дальше завалы будут маловероятны. И, лелея в душе эту надежду, я продолжал путь. Прогудели над головой провода высоковольтной линии передач, река то убыстрялась, то затихала, облака разноцветных стрекоз радовали глаз. Из-за поворота медленно выползал плавучий мост. Это, конечно, довольно надёжный ориентир, и поможет мне определить моё местоположение, но лодку через него, не разгружая, не перетащишь.
Лодку я, конечно, перетащил, а вернее, перекантовал, что стало неким развлечением для людей, проезжающих по мосту в автомобилях.
Первым делом за мостом я заметил движение по воде. Светло-коричневая ондатра пресекла реку, и приближалась ко мне, двигаясь вдоль берега. Замерев на месте, я наблюдал это чудо природы, снимая его на камеру до момента его исчезновения под водой.
Не прошёл и полкилометра, как передо мной возникла развилка—слева завал с заметным течением, а справа чистая вода с камышом на горизонте. Ну какой завал, подумал я. Конечно, дальше по чистой воде, сделал я выбор. Времени уже немало, до темноты осталось часа два, сделаю разведку и, если что, вернусь на стоянку. А если не тупик, тогда вперёд.
Оказался тупик, вернулся и разбил лагерь на ближайшей стоянке.
Пятница, 13 Июля 2018
Чувство сопричастности с природой в одиночном походе особенное, более глубокое. Хотя сопричастность не то слово, оно не отражает всей гаммы ощущений.
Сквозь сон опять звук работающего трактора, сенокос продолжается. На этот раз стою в сторонке и помех не создаю, и пробуждающего эффекта этот рокот не даёт. Подремав ещё часика полтора, я всё-таки собрался с силами и встал.
Солнце пригревало, как и положено в июле, но прохлада под тенью деревьев и плеск воды создавали идиллическое чувство наслаждения всей этой красотой. Лодка снова переночевала на воде, что, конечно, нехорошо, но вполне допустимо, при условии нахождения практически в тупике. Завтрак опять не лез, но был героически запихнут усилим воли.
Второй день стартую с завала, но купаться не пришлось—была возможность протащить лодку без погружения по самую макушку. Сразу за ним река сузилась, кромки деревьев замкнулись коридором над головой. Подспудно ощущалось, что закончился тот вчерашний поход и начался новый, такая гамма ощущений вчерашнего дня сформировалась в отдельное независимое мероприятие.
Сейчас с трудом разбираю сделанные тогда заметки, надо чётче писать, хорошо, что вообще писал.
Записи:
9:48—Заметил, не хочу есть, практически себя заставляю.
11:17—Водопад (если его можно так назвать, но по местным меркам, однозначно водопад).
После стоянки ушёл налево, после водопада через платину —направо. Река узкая как тротуар.
Шум водопада надвигался постепенно и, хотя был отчётлив, в его существование я никак не мог заставить себя поверить. Гул приближался, и вот он уже отчётливо видно место впадения, скрываемое густым травяным покровом. Видимо, впадающая речушка была родником или трубой водостока, но на карте её я не нашёл, а посмотреть не удосужился.
Удаляющийся шум воды снова стал нарастать. Отчётливо виднелась развилка. Первой мыслью было, что впадает река, только уже соразмерная. Карты были убраны в гермомешок, и доставать их для уточнения желания не возникло—разберусь на месте.
Впадения реки не было, шумела построенная человеком плотина на развилке Терешки.
Камерность места создавала необычайное ощущение удалённости от цивилизации. Это особое чувство недоступности необычайно обостряло восприятие места. Кроны деревьев свисали над водой, оставляя небольшое пространство для полуденного ласкового солнца. Неназойливый шум преодолевающей плотину реки скрывал все возможные звуки постороннего мира, и даже бетонные плиты, уже значительно обросшие зелёными водорослями, гармонировали с окружением, подчёркивая необитаемость места. В душе появилось чувство исполненной детской мечты. Теперь жалею, что не остался там подольше, даже здесь по привычке куда-то спешу.
Дальше река шла двумя рукавами, и была вероятность, что один из них будет тупиковым. Вспомнился отчёт, прочтённый при подготовке, где описывалась данная развилка. Там была фраза, что пройти можно по обоим, но лучше… а дальше я забыл.
Первоначально я пошёл по туннелю левого рукава, но, не пройдя и двадцати метров, столкнулся с серьёзным завалом. По сравнению с плотиной он казался непреодолимым, а сомкнутые кромки деревьев намекали на наличие кровососущих и возможность ещё большого количества завалов. Одним словом, я вернулся к развилке. Плотина была шириной около пяти метров и немногим выше уровня воды, она не представляла серьёзной преграды. Установив штатив, дабы запечатлеть это событие, быстренько перекантовал байдарку на другую сторону.
Только отчалил и сразу ощутил себя в сказке. Вспомнился первый волшебный вечер на реке —нет предела совершенству природы. По правому берегу стоял частокол из огромных деревьев, сплётшихся кронами, накрывая две трети реки и пропуская только избранные, наилучшие лучи солнца. По левому берегу тянулся залитый солнцем песчаный пляж, вдоль реки —ровный, а чуть дальше —с резким небольшим подъёмом, как бы приглашая после купания развалиться, как на диване, и, наслаждаясь, любоваться природой. Река при этом сузилась метров до трёх. Появилось ощущение абсолютно игрушечного воображаемого мира, именно того, из детства, фантазийного, что с юных лет стимулирует тягу к путешествиям. Вспомнились детские игры в доме у бабушки, где цветастые обои, как лес, а диван —как пляж. Дальше тропинка моих воспоминаний перешла во двор. Открылись небольшие заливные лужки, слева также шёл лес, только ставший более массивным, а за заливом стояли соседским забором кустарники. Само русло реки стало ощущаться ручейком, шириной не более метра.
Не обошлось, конечно, без завалов, но на этом участке их представляли исключительно одинокие деревья, которые только разнообразили приятным купанием и без того идиллическую картину. В состоянии детства я, видимо, пробыл часа четыре, но для меня, как водится, всё пронеслось одним мгновением. Река сошлась своими рукавами, приобретя не менее прекрасный, но всё-таки другой вид.
Солнце ласково светило, вода стремительно бежала в ещё довольно узких берегах. Уяснив вчера, что всего запомнить не смогу, периодически делал записи, и, конечно, считал завалы. Блокнот легко намокал, и обложка раскисала, приходилось действовать осторожно.
Записи:
— Утопил ножовку, соскользнула с носа лодки при прохождении затора.
— Прошёл мост, деревня Междуречье—как сказал дед рыбак.
Проходя Междуречье, столкнулся с особо ершистыми заторами в большом количестве, вся деревня была разделена и отгорожена ими. Любопытно, но периодически появлялись лодки, привязанные к кустам, деревянные просмоленные плоскодонки весили явно больше моей байдарки и перетаскивать их через завалы трудновато. С воды трудно судить о деревне, но дед был доброжелательно удивлён моему появлению, да ещё какой-то мальчуган наблюдал, как я прохожу завал под мостом, а больше я никого и не видел. Деревня казалась уютной, отрешённой он бренного мира, маленькой. А один дом вообще как бы находился с другой стороны реки, соединённый мостом. Реальность опять осталась для меня недоступной.
После деревни завалов не помню, участок шёл степной с открытыми безлесными берегами, частенько разбавляемыми живописными пойменными рощами. Несильно заросшая прибрежная часть чередовалось с песчаными пляжами, периодически нависая косогором над водной гладью.
На одном из пляжей я быстро пообедал, наслаждаясь красотой и живым спокойствием места. Песок здесь был особенно ярок, сочным цветом он как будто вторил солнцу. Река силой своих вод накрыла листья тростника водой и покачивала их под собой. Это можно было видеть только стоя.
Записи:
18:16—Песчаный пляж, купался голышом (исключительно ради сохранности вещей в сухом виде).
18:52—Прошёл остров, слева за ним брод с местом для стоянки, со столом и скамейками.
Восемнадцать завалов.
Остановился на ночлег перед входом в лес, на большом каменистом пляжу, уходящим постепенно в степь. Стремительно темнело, место было хорошее, а лес не сулил ничего, кроме завалов.
Пользуясь последними светлыми лучами солнца, решил поснимать рыбалку. До этого я не рыбачил—незачем, продуктов достаточно, а мучить и без того затравленную всеми кому ни попадя рыбу не хотелось. Зато для фильма это то, что надо. Установив фотоаппарат на треногу, я забросил спиннинг, и —о чудо!— клюнуло. Маленький щурёнок соблазнился на мою вертушку. Аккуратнейшим образам я снял его с крючка и отпустил. Больше не рыбачил.
Ветра почти не было, и комары пользовались этим бессовестно. Приходилось всё время двигаться и желательно побольше. Поставил готовить ужин и занялся палаткой. Вытащил лодку, как и положено, ночевать на берег. Сварив своё основное блюдо, я, уже практически в темноте, залез в палатку—единственное место, дающее укрытие от комаров. Неожиданно для себя съел всё без всяких усилий, да ещё и с хлебом. Начинаю адаптироваться, мелькнуло в голове. Наверное, только с завтрашнего дня поход и начинается, а я уже заканчиваю.
Последние лучи заходящего солнца рисовали красочные картины на полупрозрачном белоснежном полотне палатки. Натянутая на дуги ткань работала, как барабан для ритмично бьющихся в неё насекомых. Как шаманские игрища слышался трепет крыльев и неистовые удары о стенки. В душе разливалось приятное и тёплое чувство защищённости. Глаза наливались сонным блаженством, но не хотели закрываться, улавливая последние сцены солнечного спектакля. И вот солнце скрылось за занавесом горизонта, и только колыбельная природы осталась играть для меня свои старинные напевы. Путешествуя один, я старался останавливаться совсем впритык, чтоб только поесть и поспать, и, быть может, краткость остановок добавляла столько очарования этим прекрасным моментам. В этот день спать совсем не хотелось, я долго лежал и слушал, иногда, чтобы увидеть всю красоту, лучше закрыть глаза.
Суббота, 14 Июля 2018
Романтика дальних странствий, созерцание природы, с детства ощущаемый дух приключений переплетается с желанием как можно быстрее и больше пройти. Нет, рекордов я ставить не пытаюсь, но умеренная спортивность придаёт динамику путешествию. Питался я три раза в день. Как проснусь, где-то в 8:30 — 9:00 часов, обед в 17—18 часов, ужин в 21—22 часа. Промежуточных перекусов я не делал, на воде проводил по десять часов, и проводил бы больше, не будь различных независящих от меня препятствий, когда благоразумнее было остановиться, чем лезть на рожон.
Это последнее походное утро на этой реке, а значит —особенное. Ни первый, ни последний день, как правило, не раскрашен красками приключений. Надо договориться, рассчитать время и воплотить это всё в жизнь.
До места встречи было километров двадцать, на которые я отвёл шесть часов, но, зная характер реки, я всё-таки торопился. На чистой воде это расстояние я прошёл бы часа за четыре без усилий, но завалы могли сильно увеличить это время, и на них я выделил ещё два часа.
Было грустно понимать, что это последний день похода. Только привык, втянулся в этот ритм, а главное— успокоился внутри, как надо возвращаться. В голове вертелось заключение — в следующий раз минимум неделя чистыми, остальное не то.
Погода опять радовала. Погружённый в свои раздумья, я собрался очень быстро. Пока упаковывал вещи, приготовился завтрак. Ел практически на ходу. Схвачу ложку макарон с тушёнкой, пока жую, таскаю вещи в лодку, возвращаюсь за новой партией—опять ложку в рот и так далее. Чай уже пил спокойно—всё было готово. Включил навигатор, теперь беречь батарею было ни к чему, и отчалил.
Мои опасения, что, войдя в лес, я сразу столкнусь с завалами, не оправдались, лес оказался негустым, а река широкой. Около часа я двигался как по солнечному лучу—так красиво подсвечивалась река—не напрягаясь, но и не давая себе отдыха. Течение было хорошим, и я ловко держался основного русла, помогая вёслами держать хорошую скорость.
Первый завал. Прижался боком лодки к бревну, достал блокнот, написал дату и поставил первую за сегодня палочку. Достал навигатор, он показывал, что прошёл я девять километров, неплохо для одного часа.
Ровно через час возле очередного завала достаю навигатор, прошёл четыре километра. При ограничении во времени завалы стали казаться намного больше и сложнее, возможно, так оно и было в действительности, но легче от этого не становилось. Начали появляться преграды из коряг—по два три корпуса лодки, а это десять—пятнадцать метров. Показания навигатора не радовали.
Я начал откровенно торопиться, понимая, что успеть смогу максимум впритык. Проходя завал за завалом в спешке, начинаешь обязательно ошибаться, и вот, проходя двенадцатый завал, я, видимо, не заметил острый сучок и пробил обшивку лодки. Как это произошло, я не заметил, лишь запрыгнув в лодку и пройдя некоторое расстояние, услышал звук струящейся воды. Дырка размером с мизинец зияла по правому борту, чуть ниже ватерлинии. Сняв перчатку, я заткнул отверстие и продолжил движение. Пока нет завалов, проблема не критична, до места осталось километра два, если что, дойду и пешком, мелькнуло в голове решение.
Неожиданно перчатка оказалась очень действенной и поступление воды в лодку прекратилось. Честно говоря, я до пробоины натаскал на одежде достаточно воды, чтобы не было заметно её поступление сквозь перчатку.
Время поджимало, и я налегал на вёсла, стараясь держать крен на левую сторону, чтобы пробоина как можно дольше находилась выше уровня воды. Навигатор показывал, что до места встречи осталось меньше километра. Очередной поворот и завал, тринадцатый за сегодня. Ну уж нет, на тринадцатый с дыркой не пойду, я хоть и не суеверный, но потом слушать суеверную бредятину не хотелось. Но это так, для «отмазки», а в реальности за завалом виднелся берег—высокий и обрывистый, и осторожничать с лодкой времени уже не было, а здесь, хоть и неидеальный, но вполне осуществимый сход с маршрута уже имелся.
Зазвонил телефон, Виталя был уже на подходе. Сориентировав его и, соответственно, себя, благо по навигатору это проще простого, я причалил и привязал лодку к ветке дерева, так, чтобы пробоина была выше воды. Дальше надо идти пешком, встречать машину. Выбираясь на дорогу, я потерял весь человеческий облик, который остался. Берег оказался сырым и скользким, а соответственно очень грязным, что немедленно передалось мне. Пометив место остановки жёлтой непромокаемой курткой, я двинулся навстречу машине. Встретились мы в назначенном месте, хотя он не сразу узнал это пугало (как он выразился), то есть меня.