Конец февраля, Джунгария. Ещё недавно нас заваливало перемороженым снегом, в котором лыжи не оставляли лыжни, лишь осыпавшийся желобок. А сейчас -- ни облачка, термометр на солнце показывает +19, снег намок и отяжелел, повсюду сходят лавинки и лавины.
Горы тут чудные, асимметричные. Северные склоны пологие и напоминают алтайские, южные гораздо круче и больше "тянут" на типично среднеазиатские.
На седловине Текелийского перевала -- заснеженом ледовом плато
с останцами -- зима пока держится. Дует сильный промораживающий ветер. Поднимались на перевал
взмокшие, в одних рубахах. Да ещё и "стражи воздушных рубежей" выбили из нас
другой пот, холодный: взяли и перешли звуковой барьер в своей тёмно-синей выси, причём в тот самый момент, когда над нами были перегруженые снегом склоны.
В общем, мокры, как цуцики. Ну ничего! Полярник не тот, кто не мёрзнет, а тот, кто тепло одевается! Достаю пуховку и тёплые штаны-самосбросы. Теперь шоколад. Перекус. Записка. Обжигающий чай из термоса. И скорее, скорее вниз. На затенённый склон с разрывами трещин. Едем в связках. Связка на лыжах -- это "цирк на конной тяге". Особенно когда ты как та обезьяна, которая взяла палку в руку и стала человеком, а взяв вторую -- лыжником. Несколько поворотов – и снова жарко. Убираю в рюкзак пуховку и самосбросы, и опять вниз. Сладкое ощущение скольжения в тёплом пространстве...
Вечер пришёл внезапно. Было совсем светло. Просто солнце скрылось за гребнем и сразу же ударил ледяной ветер. Встаём ночевать. Меня крупно колотит. Мокрая рубаха -- единственное, что на мне -- леденеет и хрустит. Свитер я промедлил снять на подъёме и теперь он тоже мокрый от пота, да ещё и заледенел комком в рюкзаке и проку от него нет. Непослушными "рукокрюками" выковыриваю из мешка пуховик и самосбросы. Судорожно застёгиваю брючные наплечные лямки и пропихиваюсь в рукава пуховки. Теперь только застегнуть «молнии», они у меня архинадёжные -- крупные "трактора"! Потом несколько махов ногами и руками -- и за бивачные работы! Они быстро согреют!
Но что это!? Ни в один замок «молнии» другая его часть не влезает. А-а, вон оно что! Внутри замков -- лёд. В отличии от самих пластмассовых «молний» замки-то металлические! Затекла на солнце вода и теперь замёрзла. Замки липнут к окоченевшим пальцам. Пытаюсь попеременно отогревать замки руками и дыханием, выковыривая при этом лёд кончиком ножа. Нож крупноват и не попадает в щель, а дыхание сносит морозным ветром. Подношу замок ближе и нечаянно касаюсь им губ. Тут же на «молнию» летят почти чёрные капли. Почему кровь чёрная? Ну да, я же всё ещё в тёмных очках! Похоже, нож "не пойдёт", попробую иголкой. Вспомнить бы, где она у меня в рюкзаке?! Вот вам и "шила в "мешке" не утаишь"! Ещё как утаишь! Рюкзак разбирать стрёмно: мелочи и РХ (разную хрень) может запросто унести ветром. В позе "мотоциклиста" потрошу мешок в поисках малого личного ремнабора, одновременно зажимая между ног всякое шмотьё. Вот и он! Вдавливаю вещи назад в рюкзак. Открываю пластиковый пенальчик и... он выскальзывает из почти ничего не чувствующих рук. Падаю на снег и ловлю катушку. Иголки нигде нет! Меня окликают. Вижу, что наша палатка уже стоит. Вваливаюсь, цепляясь так и не застёгнутой одеждой за вход, в уже парящее примусным теплом нутро. Сегодня на бивачных работах меня не было. Извините, ребята! Завтра отработаю...
До сих пор не знаю, как быстро я справился бы я с той ситуацией один... Но мысли об одиночном хождении в горах, в том числе и зимой, я тогда допускал...
Алексей КОВАЛЕНКО