То есть
"золотой" в России - это военная наградная медаль, сделанная в виде
монеты и несущая на себе герб Москвы - всадника с копьем. "Золотые"
выдавались не только воеводам и офицерам, но и всем, кто участвовал в бою или
походе. Иными словами, то, что в Европе было редчайшим исключением, в России с
XV века стало рядовым явлением.
Награды эти
высоко ценились в армии. Русские вельможи ревниво следили за тем, чтобы их
товарищ по походу не получил награды выше разрядом, чем он сам, особенно если
они местничали - соперничали в знатности. Из-за этого однажды возникло
курьезное недоразумение на государственном уровне. Английская королева в 1600
году прислала Борису Годунову в подарок набор новых английских золотых монет,
от соверена и ниже. Для Елизаветы этот набор не был связан ни с каким
награждением - такого обычая в Англии не знали. Но надо войти в положение
русского царя. Он привык раздавать золотые своим подчиненным и знал, что монета
размером в соверен была бы уместна для награждения рядового воеводы. Никак не
государя. Поэтому Годунов направил Елизавете раздраженное послание, в котором
укорял ее за то, что она унизила его. "Меж нас, великих государей прежде
того не бывало и государь наш... тех поминок иметь не велел". Елизавета
была расстроена таким афронтом. Она направила письмо, в котором пыталась
объяснить, что послала просто "прелестный подарок" и неловко
государям указывать, что стоимость его невелика. Ведь не в стоимости дело. Если
вы пришлете нам подарок вдесятеро дешевле, убеждала королева, "наше
Величество приняли бы его не из-за самой вещи, но из уважения к превосходству
того, кем она подарена".
Так великие
государи и не поняли друг друга.
* * *
Сын
Екатерины II и Петра III, Павел, более тридцати лет ждал своего часа, чтобы
взойти на российский престол, который он считал принадлежащим себе по праву. Он
ненавидел мать. Даже родовой орден мать у него отобрала: в 1773 году она
отказалась от прав на голштинский престол, но продолжала от имени Павла
награждать этим орденом своих приближенных. Людей же, по мнению Павла, ему
преданных и близких, орденом св. Анны всегда обходили.
Наконец
Павел решился на казавшийся его романтической натуре отчаянный шаг. Он вызвал к
себе своих придворных - Свечина и Растопчина, показал им секретно изготовленные
маленькие анненские крестики и, опасаясь соглядатаев, шепотом объяснил, что
делает их кавалерами ордена св. Анны, но, чтобы не вызвать гнева Екатерины, эти
крестики надо привинчивать к эфесам шпаг с внутренней стороны. Свечин и
Растопчин поблагодарили наследника и крепко задумались. Страшно было. Свечин
все-таки привинтил знак к эфесу, а Растопчин бросился к своей тетке Протасовой,
близкой приятельнице императрицы. Та по просьбе Растопчина рассказала об этой
истории Екатерине. Императрица, не будучи лишена чувства юмора, лишь вздохнула
и сказала: "Ах он, горе-богатырь! Мог бы и лучше чего придумать! Скажи
своему Растопчину, чтобы носил свой орден и не боялся, а я этого не буду
замечать".
Обрадованный
Растопчин вернулся в Гатчину со знаком ордена на внешней стороне эфеса.
- Мать
увидит! - испугался Павел. - Ты себя погубишь.
На что
Растопчин ответил, что готов погубить себя ради цесаревича, чем растрогал Павла
до слез.
В день своей
коронации 5 апреля 1797 года Павел обнародовал заготовленный им заранее
"Статут четырех российских орденов", в котором орден св. Анны был
причислен к орденам, учрежденным Петром I. В статуте были изменения по
сравнению с голштинским. Орден получил три степени: "Лента красная с
широкую желтою каймою для кавалеров первого класса через левое плечо, а для
второго класса, носящих на шее, уже первой. Крест красной, украшенный алмазами,
в середине коего изображена Святая Анна, на другой стороне латинский ее
вензель... Для кавалеров третьего класса крест такой же, как на звезде,
изображается на шпаге или сабле. Заслуженным же из нижних чинов дается лента
такая же, но уже и второго класса с позолоченной медалью, на которой с одной
стороны изображается такой же крест, как и на шпаге, а на другой номер для
сохранения верного счета сих раздаваемых награждений".
Наградное
оружие «За храбрость». Редкое сочетание «Георгиевского» и «Анненского» оружия.
Изображение миниатюрного знака ордена св. Георгия видно на торце эфеса, а
анненской «клюквы» под эфесом. Идея подобного расположения «Анненского знака
отличия» принадлежала Павлу I
Итак, Павел
решил сделать из ордена св. Анны всеобъемлющую награду. Первая и вторая степени
для вельмож и высших чиновников, третья - для офицеров. Павел отлично помнил,
как уговаривал Свечина и Растопчина прятать маленький знак на оборотной стороне
эфеса, и потому пожелал, чтобы отныне все офицеры, не зная об истинной причине
появления необычного знака, гордились тем, что было причиной тайных страхов
императора. С этим же указом связаны и рождение первой в России
"выслужной" медали для нижних чинов, и обычай указывать порядковый
номер на оборотной стороне. Оба эти изобретения Павла прижились.
В этом
статуте содержалось еще одно нововведение. Хоть в России издавна награждали
рядовых медалями, Павел первым придумал включить солдатскую медаль в систему
ордена, в качестве его низшей степени.
Впоследствии
орден св. Анны пережил еще некоторые изменения в статутах, последний из которых
был утвержден в 1874 году. В окончательном виде в ордене св. Анны было четыре
степени. Первая - большой крест на ленте через плечо со звездой на правой стороне
груди, вторая - шейный знак, знак третьей степени носился в петлице, знак
четвертой степени - на эфесе оружия. К нему положен был темляк из орденской
ленты, а на дужках эфеса или поперечнике кортика гравировалась надпись:
"За храбрость". Что касается знака отличия ордена для нижних чинов -
Анненской медали, то до 1864 года его зыдавали за долгосрочную службу, после
этого, с добавлением банта на ленту, за особые заслуги.
Таким
образом, "Анна на шее" - это знак второй степени ордена св. Анны. Его
мог получить чиновник средней руки за долгую службу, особенно если к нему
благоволило начальство.
* * *
Достаточно
просмотреть формулярные списки самых знаменитых русских военачальников, чтобы
увидеть, что ордена св. Георгия они удостаивались за наиболее выдающиеся
сражения. Суворов в виде исключения был награжден третьей степенью ордена
сразу, без получения четвертой, так как к моменту учреждения ордена был в
генеральских чинах. Поводом послужила победа под Ланцкороной в 1773 году в
войне с Барской конфедерацией в Польше. Вскоре он был награжден большим крестом
второго класса за отважный штурм города Туртукая. В том бою Суворов сражался со
шпагой в руке, был ранен и в письме к фельдмаршалу Салтыкову, не скрывая
гордости, писал: "Кажется, что я вправду заслужил Георгиевский второй
класс: сколько я к себе холоден, да и самому мне то кажется. Грудь и поломанный
бок очень у меня болят, голова как будто подраспухла". Первую степень
Суворов получил лишь спустя шестнадцать лет за победу над турецкой армией при
Рымнике.
Несмотря на
то что число кавалеров ордена ограничено не было, высшие степени его давались
весьма скупо. За всю историю России первая степень была вручена лишь 25 раз,
причем часть награждений выпала на долю глав государств и главнокомандующих
армиями союзников России в войне с Наполеоном. К Октябрьской революции в России
не осталось в живых ни одного кавалера большого креста первой степени.
Значение
ордена подчеркивалось еще и тем, что он имел некоторую автономию. В отличие от
прочих орденов пожалования орденом св. Георгия утверждались Георгиевской думой,
и лишь двое из русских императоров имели большой крест ордена: Екатерина II,
как учредительница, и Александр II, который сам себя наградил по случаю
столетия ордена.
* * *
Первым
кавалером первого русского ордена был адмирал Головин, вторым стал гетман
Украины Мазепа, награжденный орденом Андрея Первозванного за войны с крымскими
татарами даже раньше, чем сам Петр I. Когда же Петру стало известно, что гетман
предал его, государь разгневался. И потому, что своим предательством Мазепа
открыл южный фронт и поставил в тяжелое положение русскую армию, и потому, что
Петр высоко ценил свой орден и воспринял измену орденского кавалера особенно
тяжело. И месть Петра приняла своеобразную форму.
Через две
недели после Полтавской битвы, когда разгромленные Мазепа и Карл XII бежали от
русских войск, светлейший князь Меншиков по поручению Петра написал президенту
подчиненной ему Ижорской Канцелярии такое письмо:
"Господин
президент.
По получении
сего сделайте тотчас манету серебряную весом в десять фунтов, а на ней велите
вырезать Иуду на осине повесившегося а снизу тридесять Серебрянников лежащих и
при них мешок, а назади надпись против сего - треклят сын погибельный Иуда еже
за сребролюбие давится. И к той манете сделав цепь в два фунта пришлите к нам
на нарочной почте немедленно. Подлинное за подписью святейшего князя. Из обозу
от Полтавы июля 11 дня 1709 года".
Через две
недели в Москву спешит еще один гонец с напоминанием, а 9 августа Меншиков
пишет третье письмо, в котором уже сердится: "...два письма к вам мы
писали о деле большой серебряной манеты и о скорой ее к нам присылке, но по сие
число ни на единое письмо отповеди от вас не имеем. Того ради мы подтверждаем,
как наискорее тое манету сделав пришлите к нам с нарочным немедленно".
Работа была
не из легких. Надо было найти художника, который изготовил бы рисунок и
оригинал знака, сделать громадный знак и цепь... Меншиков получил знак лишь к
концу сентября, когда был в Торуни. Известно его последнее письмо, в котором он
подтверждает получение знака с нарочным. И после этого о знаке - ни слова.
Словно Меншиков потерял к нему интерес.
А произошло
вот что: знак, называемый орденом Иуды, был изобретением Петра и предназначался
для Мазепы. Но Мазепу еще надо было поймать. Как только Мазепа с Карлом были
разбиты под Полтавой, Петр приказал любой ценой догнать гетмана. В погоню за
ним в степь был отряжен князь Волконский, который гнался за беглецами до самой
турецкой границы. В урочище Французская Криница 28 июля он узнал и донес
Меншикову, что турки "изменника Мазепу взяли со всем его товарством в
Бендер за караул и он-де Мазепа зело болен". Меншиков получил письмо в
начале августа и сообщил о том Петру. 22 августа сломленный поражением Мазепа
умер.
Идея Петра,
изобретшего "антиорден" для изменника и даже придумавшего рисунок
ордена Иуды, не нашла применения. Единственному возможному кавалеру удалось
скрыться на тот свет. Двенадцатифунтовый знак остался у Меншикова.
Впоследствии
орден этот возник вновь. Датский посланник Юст осенью того же года на балу у
нарвского губернатора Нарышкина был поражен числом шутов, окружавших Петра.
"Среди прочих, - вспоминает посланник, - был один по имени князь
Шаховской. Звали его кавалером ордена Иуды, потому что он носил изображение
Иуды на большой цепи на шее, весившее 14 фунтов".
Был тот
Шаховской жаден и гадок характером, и тот же Юст пишет, что он безропотно
принимал пощечины за червонцы. Так что Петр все-таки нашел применение самому
тяжелому ордену в мире.
* * *
Петру
свойственны были неортодоксальные пути в наградном деле. Изобретением ордена
Иуды - "антиордена", ордена-наказания, его опыты по этой части не
исчерпываются.
Можно
напомнить об известных нумизматам "бородовых знаках" - небольших
медалях с изображением бороды и усов и надписью "пошлина взята". Они
давались тем, кто откупался от бритья бород - символа старого мира, столь
ненавистного Петру. Конечно, наградами их считать нельзя, скорее они схожи с
квитанциями.
Через сто с
лишним лет принцип "антинаграды" был возрожден другим русским царем -
Николаем I. Под Ельцом в Орловской губернии проходили маневры, и войска
невзначай потоптали капустный огород местного помещика. Помещик страшно
возмутился, и в ответ на его жалобу император послал к нему флигель-адъютанта,
чтобы тот по возможности вежливо выяснил, какой компенсации желает помещик за
потраву. При виде блистающего эполетами и аксельбантами офицера помещик понял,
что пробил его звездный час. Он отказался от денег и заявил, что желал бы за
свои страдания получить орден. Николай, не лишенный "черного" юмора,
приказал изготовить из железа пятифунтовую медаль с надписью "За
капусту" и вручить пострадавшему, чтобы отныне тот всегда носил ее на шее.
* * *
Последней
курьезной наградой России в XVIII веке была медаль, напоминающая о большой
несправедливости.
Был у
великого полководца Суворова камердинер Прошка, верный товарищ и любимец
фельдмаршала, никогда с ним не расстававшийся, личность по-своему знаменитая.
Прохор Дубасов дожил до восьмидесяти лет и умер в 1823 году, пережив своего
хозяина на много лет. Александр I даже дал ему пенсию в 1200 рублей в год.
В последней
кампании Суворова, когда семидесятилетний полководец смог победить
наполеоновских генералов и провести армию через Альпы, никакой награды ни он,
ни его солдаты от Павла не получили.
Но одна
награда за эту кампанию существовала, хотя не внесена ни в один из каталогов
или исторических трудов. Оказывается, сардинский король Карл-Эммануил
специально учредил и прислал Прошке медаль на зеленой ленте со своим портретом
на лицевой стороне и латинской надписью на обороте: "За сбережение
здоровья Суворова". Эту медаль Прохор носил до самой смерти.
* * *
Следующая
история относится к существующей и весьма высокой награде. Награда эта была и
есть, и в то же время ее не было.
В конце июня
1863 года, во время гражданской войны в США, позиции перед столицей северян
Вашингтоном защищал 27-й Мейнский пехотный полк. В июне как раз истекал срок
девятимесячной службы солдат, а тут до Вашингтона докатились известия, что на
территорию северян ворвался генерал конфедератов Ли и движется к практически
беззащитной столице.
Представитель
конгресса примчался на позиции полка и обратился к солдатам с призывом не
спешить домой до тех пор, пока не пройдет опасность для столицы. А когда
солдаты отнеслись к его призывам недостаточно горячо, он поклялся, что недавно
учрежденная высшая награда США - "Медаль конгресса" будет вручена
всем отважным воинам. С этим он вернулся в Вашингтон, а генерал Ли до позиций
Мейнского полка не дошел - он был разбит Грантом в битве при Геттисберге.
Конгресс,
памятуя о своем обещании, приказал изготовить и послать Мейнскому полку 864
медали - столько в нем было солдат и офицеров. Медали прибыли и поставили
командира полка перед сложной дилеммой. Дело в том, что после разговора с
конгрессменом большинство отважных мейнских воинов благополучно покинули
позиции и отправились домой. В окопах осталось лишь триста патриотов.
Полковник
роздал медали тем из солдат, кто еще оставался под Вашингтоном, но остаток,
почти шестьсот медалей, не стал рассылать своим бывшим подчиненным, ибо
полагал, что мейнцы их недостойны.
Но, то ли
полковнику было стыдно за свой полк, то ли он был рассеян, докладывать
конгрессу уточненные данные о награждениях он не стал. Положил оставшиеся
шестьсот медалей у себя дома в конюшне и забыл о них.
В 1897 году
полковник умер, медали исчезли из конюшни и вскоре стали появляться на
коллекционном рынке, где весьма высоко ценились. Ведь это были медали самого
первого образца - бронзовые, перевернутые вертикальным лучом вниз, пятиконечные
звезды с орлом сверху - на ленте, изображающей американский флаг. На такой же
медали конгресса для моряков вместо орла помещался якорь.
Как раз в те
годы было решено проверить списки награжденных, не вкрались ли в них
недостойные, но солдаты Мейнского полка эту чистку прошли и остались в списках.
Новая чистка была проведена уже в 1917 году. К тому времени медалями Конгресса
было награждено в общей сложности всего 2625 человек - что говорит о высоком
престиже награды.
Конгресс
после долгих совещаний решил, что 911 из награжденных либо недостойны награды,
либо получили ее по ошибке. Нетрудно догадаться, что в число
"вычищенных" попали все 864 мейнца. То есть конгрессом было признано,
что каждый третий из удостоенных высшей награды страны получил ее незаслуженно.
До сих пор в
США идут споры о том, правильно ли поступил конгресс в отношении Мейнского
полка. Ведь триста человек выполнили соглашение с правительством. Правда,
аргумент у конгресса был достаточно весом - ведь ни один из мейнцев в бою с
армией Ли не участвовал, а награда дается лишь за особые воинские подвиги.
Кстати,
среди тех, кто был посмертно лишен награды, оказалась и единственная
награжденная этой медалью женщина. Конгрессмены в 1917 году вспомнили, что
получить медаль могут только мужчины, а женщины, как существа неполноценные, на
подвиги неспособны. Так лишилась посмертно медали знаменитая медсестра
гражданской войны хирург Мэри Уолкер, которая три дня в битве при Геттисберге
не покидала поля боя, под пулями оперируя раненых.
* * *
В заключение
несколько слов еще об одной медали, которая стоит где-то на полпути между
наградами, которых совсем не было, и наградами настоящими.
К началу
первой мировой войны немецкий легкий крейсер "Эмден" находился в
Южных морях, базируясь в китайском порту Циндао, принадлежавшем тогда Германии.
Оторванный от основных сил Германии, "Эмден" получил приказ стать
рейдером, т. е. охотиться за торговыми кораблями союзников. В течение трех
месяцев "Эмден" крейсировал в Индийском океане, и никто не мог его поймать,
хотя к ноябрю 1914 года за ним гонялся не только английский флот, расположенный
в Сингапуре и Гонконге, но и флот Австралии. В общей сложности в погоне за
"Эмденом" участвовало более семидесяти кораблей союзников.
9 ноября
"Эмден" остановился у Кокосовых островов в Индийском океане и на
берег был послан небольшой отряд, чтобы захватить и разрушить радиостанцию. Ее
радист успел передать в эфир, что "Эмден" появился у острова.
Неподалеку находился австралийский крейсер "Сидней"; в последовавшем
бою "Эмден" потерпел поражение - его артиллерия вдвое уступала
калибром и дальнобойностью артиллерии австралийского крейсера. Немецкий рейдер
загорелся. Чтобы спасти экипаж, капитан "Эмдена" фон Мюллер выбросил
корабль на рифы у острова Северный Килинг, где он и затонул на мелководье.
Вскоре
начались работы по поднятию "Эмдена". В его трюме было обнаружено
большое число серебряных мексиканских долларов, имеющих хождение в Китае и на
островах Южных морей. Именно ими платили жалованье морякам и расплачивались за
провиант в тех случаях, когда фон Мюллер не считал необходимым забирать
продовольствие бесплатно под прикрытием пушек.
Попытки
участников боя добиться учреждения специальной медали за бой "Сиднея"
с "Эмденом" не имели успеха, поскольку австралийское адмиралтейство
полагало, что "Сидней" был настолько сильнее своего соперника, что
исход боя был предрешен заранее и никакой опасности моряки "Сиднея"
не подвергались. С другой стороны, этот бой был крупнейшим событием для
австралийского флота во время войны.
В конце
концов был найден компромисс: для участников боя изготовили необычную медаль,
которая не была государственной наградой. За основу ее взяли мексиканскую
монету из тех, что нашлись на "Эмдене". Сверху к монете припаяли
серебряную ленточку с надписью: "Сидней - Эмден. 9 ноября 1914 г.".
Над надписью была корона.
Всего таких
наград была изготовлена тысяча. Их получили моряки "Сиднея" и радисты
со станции на Кокосовых островах. Остальные монеты распродали как сувениры. К
каждой выдавался сертификат, который свидетельствовал, что это не просто
доллары, а доллары из кассы "Эмдена". Доход от этой операции и пошел
на изготовление медалей.
* * *
Есть
сведения, что была заказана, изготовлена и отправлена на фронт фашистская
медаль "За взятие Сталинграда". Вагон с медалями не добрался до армии
Паулюса и был брошен при отступлении немецких войск. Вагон обнаружили советские
солдаты, и медали были отправлены на переплавку.
* * *
Румянцев,
командовавший армией на Волыни, получил письмо от опального Суворова, где тот
умолял избавить от безделья, на любых условиях допустить к боевой службе.
Румянцев на свой страх и риск призвал Суворова. Румянцев хотел добиться успеха
в Польше, а иного исполнителя для этой цели, чем Суворов, найти не мог. Но,
понимая нелюбовь к Суворову при дворе, Румянцев был вынужден маскировать свои
приказания. Рассчитывая, что Суворов сможет взять Люблин, он дал ему
пятитысячный корпус и приказал дать отпор польским войскам в районе Бреста.
8 сентября
Суворов вступил в Польшу, разбил польский корпус Й. Сераковского и занял Брест.
К тому
времени польских повстанцев постигла крупная неудача. В бою под Мацейовицами
был ранен и попал в плен Костюшко. Армия осталась без признанного руководителя.
19 октября
части Суворова подошли к предместью Варшавы - Праге. Прага была очень сильной
крепостью, и взятие ее было бы нелегкой задачей для любой армии, но сменивший
Костюшко Т. Вавржецкий далеко уступал своему предшественнику в полководческом
таланте. Полагая, что Суворов не будет штурмовать пражских укреплений, а
перейдет к осаде, Вавржецкий отправил 11 тысяч столь нужных защитников города
на другой театр войны.
24 октября
русские войска четырьмя колоннами двинулись на штурм Праги. Несмотря на
отчаянное сопротивление застигнутых врасплох защитников крепости, через четыре
часа штурма пали внешние укрепления и бой перекинулся на улицы предместья. Для
того чтобы спасти от боев и разрушений Варшаву, Суворов приказал взорвать мост
через Вислу. Условия капитуляции, предложенные Варшаве Суворовым, были весьма
мягкими - все польские войска, сдавшие оружие, распускаются по домам,
гарантируется неприкосновенность жизни и имущества граждан.
Быстрое
окончание кампании привело в растерянность многочисленных врагов и завистников
Суворова. Победа была столь очевидна, что Екатерина, обращаясь с письмом к
полководцу, была вынуждена написать: "Господин генерал-фельдмаршал, граф
Александр Васильевич! Поздравляю вас со всеми победами и со взятием прагских
укреплений и самой Варшавы". Этим она заранее, до соответствующего указа,
возвела Суворова в чин фельдмаршала. В память этого события в России была
выбита наградная медаль с надписью "Прага взята. 24 октября 1794
года" для участников штурма варшавского предместья.
Суворов,
подчеркивавший свое уважение к независимой Польше, не мог предполагать, что
судьба ее уже предрешена.
* * *
К середине
XIX века капитул русских орденов получил свое окончательное завершение, и, за
исключением некоторых изменений в их статутах да неудачных попыток ввести новые
ордена, эта система оставалась без изменений до самой революции.
Можно
подвести некоторые итоги, представив себе многоступенчатую лестницу российских
орденов.
В России
существовала Табель о рангах, которая охватывала всех государственных служащих,
как гражданских, так и военных. Каждый служащий в России имел свой чин. Или же,
если не имел такового, государственной машине не принадлежал либо занимал в ней
ничтожное положение.
Ордена в
России, за исключением ордена св. Георгия, который в эту систему входил лишь
условно, и ордена св. Андрея Первозванного, который жаловался лишь по личному
повелению императора, были частью этой громоздкой системы, и награждение ими не
только связывалось с получением того или иного чина, но и сопровождало это
получение. Тот или иной набор орденов исчерпывающе говорил о положении человека
на служебной лестнице. К концу XIX века круг награждаемых расширился, их могли
получать почетные граждане и купцы, если они уже имели золотую шейную медаль
«За усердие», а также лица духовного звания. Однако одно правило соблюдалось до
самой революции; оно формулировалось в законах империи следующим образом:
«Мещанам и лицам сельского состояния, хотя бы они были временно зачислены в
гильдии, ордена не испрашиваются». То есть ордена оставались привилегией лишь
нескольких процентов населения страны.
Классный чин
присваивался при поступлении на государственную службу тем, кто закончил
среднее или высшее учебное заведение. Нижний, четырнадцатый, чин именовался
коллежским регистратором. Чиновник этот был настолько мелкий, что русская
литература постоянно, в течение всего XIX века оплакивала его ничтожество. Но
уже этот чин имел право за долгую беспорочную службу получить низшую степень
низшего ордена России — петличный знак третьей степени ордена св. Станислава.
Обычно коллежские регистраторы даже этого ордена не удостаивались.
Уже
следующий орден — «маленькую Анну», или третью степень ордена св. Анны,
чиновник или офицер мог получить при условии, если занимал должность не ниже X
класса. На ступеньку выше стоял шейный знак ордена св. Станислава второго
класса. Его мог получить чиновник, если достиг VIII класса (коллежский
асессор), или офицер в соответствующем VIII классу чине капитана. Промежуток
между награждениями должен был составлять не менее трех лет. Оставаясь в том же
чине, чиновник или капитан мог быть удостоен и ордена св. Анны второй степени
(«Анны на шее»), если после получения ордена св. Станислава второй степени
прошло более трех лет. Но порой требовалась протекция, чтобы добиться такой
чести. Причем выдавались эти ордена не даром. Награжденный должен был внести в
капитул определенную сумму денег, растущую по мере роста достоинства ордена.
Следующей
ступенью на орденской лестнице России был орден св. Владимира. Его низшую,
четвертую, степень («маленький Владимир») в петлицу можно было получить,
достигнув VII класса (надворного советника) или чина подполковника в армии.
Подполковник
и надворный советник — это уже как бы следующий марш лестницы, а по-армейски
говоря — штаб-офицерские чины. Для перехода на этот марш лестницы требовалось
дворянское происхождение. Но, так как в разбухшей военной и бюрократической
машине Российской империи трудилось множество недворян и «благородных» не
хватило бы на все чиновничьи и офицерские должности, большинство низшего
офицерства и чиновничества составляли к началу XX века люди «низкого
происхождения». И они в своем служебном росте далее VIII класса не поднимались.
Плебеи выходили в отставку капитанами и коллежскими асессорами. Сквозь этот
фильтр проходили единицы.
VII класс и
орден св. Владимира четвертой степени знаменовали собой переход в дворянское
сословие. Причем для того, чтобы этот переход усложнить, существовало и такое
правило: «Для получения лицам не дворянского происхождения ордена св. Владимира
требуется прослужение в классных чинах не менее 20 лет».
Ордена,
служившие знаками социального происхождения, вступали между собой в сложные
отношения. Орден св. Станислава стоял ниже ордена св. Анны, а орден св. Анны —
ниже ордена св. Владимира, но в то же время четвертая степень ордена св.
Владимира была выше второй степени ордена св. Анны, тогда как первая степень
ордена св. Анны выше и первой степени ордена св. Станислава, и четвертой
степени ордена св. Владимира. В этой системе разобраться было нелегко, тем
более что существовало множество исключений и дополнительных правил, которые
имели обыкновение год от года меняться.
Ордена св.
Владимира третьей степени мог удостоиться полковник или чин не ниже VI класса.
Ордена св. Анны и св. Станислава первой степени были уже генеральскими.
Генеральским был и орден св. Владимира второй степени.
Более
высокие российские ордена на степени не делились и давались лишь лицам
генеральского звания или гражданским лицам в чине тайного советника. По
восходящей они шли таким образом: сначала орден Белого орла, затем орден св.
Александра Невского, затем он же в бриллиантах, что было как бы старшей его
степенью, еще выше вклинился «служивый» орден св. Владимира первой степени, и,
наконец, венчал эту пирамиду орден св. Андрея Первозванного и его наивысшая
степень, украшенная бриллиантами.
Хотя орден
св. Георгия в Табель о рангах не входил, в нем также существовали социальные
разграничения. Несмотря на относительную демократичность его устава и
формальное требование совершать подвиги на поле боя, его получали и в мирное
время, причем, как правило, офицер не мог рассчитывать на знак выше четвертой
степени. Третья степень выдавалась лишь генералам, а о второй и говорить не
приходится.
И если
чиновничья и офицерская Россия постепенно украшалась орденами пропорционально
должности, то остальной народ в лучшем случае мог рассчитывать на медали.
Солдаты — на медали «За храбрость» или Георгиевские кресты в военное время,
выслужные Анне некие медали за выслугу лет или медали «За усердие» в мирные
годы. Медалями же награждались купцы и мещане, изредка крестьяне, да не все, а
верхушка: старосты, чины сельских управ, казачьи старшины и так далее.
* * *
Энгельс
писал по этому поводу: «Чтобы самодержавно господствовать внутри страны, царизм
должен был быть более чем непобедимым за ее пределами; ему необходимо было непрерывно
одерживать победы, он должен был уметь вознаграждать безусловную покорность
своих подданных шовинистическим угаром побед, все новыми и новыми
завоеваниями»*.
*(Энгельс Ф.
Внешняя политика русского царизма.— Маркс К. и Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд.
Т. 22, с. 40.)
* * *
С Восточной
войной связано возникновение высшей военной награды Великобритании — креста
Виктории.
Утверждают,
что создание этого креста связано с посещением королевой Викторией в мае 1855
года парада увечных английских солдат и офицеров, вернувшихся из Крыма. Желание
вознаградить наиболее отважных привело королеву к мысли о создании специальной
награды. Крест Виктории, учрежденный в 1856 году, — простой формы литой
бронзовый крест с изображением льва, короны и надписью «За отвагу». Существует
стойкая легенда, что этот крест с первого дня и по сей день отливается из
бронзы захваченных в Севастополе русских пушек. Однако документы
свидетельствуют об ином. Известно, что уже по крайней мере с 1858 года
материалом для его изготовления служили пушки, захваченные во время английской
экспедиции в Китай в 1857—1860 годах, а в дальнейшем частная фирма,
изготовляющая кресты, получала для этой цели бронзу самого различного
содержания и происхождения.
За столетие
существования креста Виктории его получили в общей сложности 1344 человека, и
если за Восточную войну и последовавшие за ней войны XIX века было 522
награждения, то за вторую мировую войну — лишь 182, а с 1945 года до наших дней
— 4.
Борьба
царской России за приобретение среднеазиатских земель развертывалась уже во
второй половине XIX века; в ней прослеживается преемственность с кавказскими
войнами, вплоть до того, что наместники Кавказа были командующими и здесь.
Однако
ситуация в Средней Азии определялась новыми факторами, и характер военных
действий был совершенно иным.
Если
кавказские войны были изнурительными, тяжелыми, так как против царского
правительства выступало население горного Кавказа, то в Средней Азии царские
войска сталкивались в основном со слабыми и не желающими воевать войсками
местных правителей, а интенсивность и последовательность операций определялись
не боевой ситуацией, а политическими соображениями Петербурга и деятельностью
российских торговцев. Среднеазиатский рынок для России играл внушительную роль,
ибо там находились миллионы потребителей российских товаров. С другой стороны,
Средняя Азия постепенно становилась крупнейшим и близко расположенным к России
производителем хлопка, необходимым для русской текстильной промышленности.
Наконец, третьей, но далеко не третьестепенной причиной усилившейся активности
России в Средней Азии была деятельность Англии, владения которой все ближе
продвигались к границам среднеазиатских государств. Покорив Индию, Англия уже
нацелилась на Афганистан и расширяла свои позиции в Иране. Овладей Англия
среднеазиатскими ханствами, наступил бы крах той части российской экономики,
что ориентировалась на восточные рынки.
Анатолий Новак,
18 октября 2019 года