«Убрать грот! Скорее, нас несет на рифы! Давай на весла! Работать, работать! Волны выше мачты! Да сохранит нас Господь! Сейчас разобьет об камни! ААА!!! (брызги, кат захлестывает вместе с мачтой) Мы живы?! Тысяча чертей! А видал, как красиво прошли? Последний вал, самый сильный, не утопил нас, а перенес через самый большой камень! Не расслабляться, еще вторая гряда рифов перед берегом…»
Антураж почти как в морском приключенческом романе, только вместо трехмачтовой шхуны – надувной катамаран-двойка с дюралевой мачтой и самошитыми парусами (все как положено – грот и стаксель). И команда свободно помещается на этом судне - она состоит из двух человек. Так мы прошли около200 км вдоль берега по открытому морю и 100 км пешком по тайге.
В этом походе уместилась бы целая жизнь. Было все: и штормы, и штили, и палящее солнце, и молочные туманы, и тайфуны, и грозы. Ну и эмоции рождались в гармонии с природой, они напрямую от нее зависели: невозможно пребывать в радости и спокойствии когда тебя швыряет из стороны в сторону и норовит разбить о скалы.
Семья была в шоке: отговаривали без исключения все. «Это же просто сумасшествие! На катамаране, вдвоем, в такие дикие места! Вы что самоубийцы?! А если с одним из вас что-нибудь случится! Нет. Я тебя не отпускаю. Вот наберете группу, обзаведетесь хотя бы катером. Да я бы и не на всяком катере бы пошла в ОТКРЫТОЕ море!» - причитала мама. Ее слова отголоском долетали до меня. Я, конечно, понимала, что если даже один из нас как-то травмируется, никто не поможет, и, неизвестно чем тогда закончится эта авантюра. Но так можно всю жизнь всего бояться, сидеть под колпаком, а потом расшибить себе голову, поскользнувшись в ванне, или попасть под машину. И если мы до сих пор живы, так не умрем и в море. «Мы еще повоюем, черт возьми!»
Приехали в Терней. У мужика за пару сотен купили на катамаран раму из лиственницы. Связали наш пароход, установили мачту с парусами, которые мы так долго проектировали и тестировали. И потекли по речке Серебрянке в море. В первый день как назло: дождь, встречный ветер. Попробовали походить галсами. Мореходные качества у нашего груженого катамарана оказались не такие уж безупречные. Мы можем идти против ветра, но не настолько остро, чтобы от этого был толк. Приходится ходить таким мелким зигзагом, что больше суеты с перекидыванием паруса. Либо уходить далеко в неспокойное море, чего тоже как-то не хотелось. Пока мы приспосабливались, нас сначала чуть не унесло в море, потом чуть не вышвырнуло на прибрежные скалы. В итоге, сложили мачту (парус при этом весь развернулся под водой – мы этого не заметили) и погребли против ветра, продвигая весла как в песке, и еще думали, почему настолько тяжело грести. Так под дождем мы справили день рождения Андрея.
Поражает абсолютная безлюдность побережья. Песчаные отмели в десятки километров, и ни единого человека. На всем маршруте нам встретилась одна морская деревенька Малая Кема и пара лагерей рыбаков на нерестовых речках.
Первые 2-3 дня – штиль, туман. Несмотря на полное спокойствие погоды, море продолжает тяжело дышать. Так называемая мертвая зыбь. Где-то в океане шторм разбалтывает все море. Огромные плавные волны медленно вздымаются и медленно опускаются. В полной тишине… В такие дни у нас была возможность плыть прямо возле скал, тогда смотришь не вокруг, а в глубину. Вода, прозрачная, как стекло, открывает будто другой мир: белые рифы уходят в темные ущелья, а оттуда стремятся красноватые водоросли. Подводные скалы принимают настолько своеобразные формы, что кажется, это какой-то забытый окаменевший город. А мы скользим по этому пространству, застывшему во времени…
Один раз у нас чуть не унесло кат. Мы встали лагерем близко к воде и катамаранчик положили рядом с палаткой. Ночью разыгралась нешуточная волна, и прилив. Море ревело и с яростью бросалось на берег. Сквозь сон я слышала, что вода приближается, и всю ночь во сне спасала кат. То мне снилось, что я стою уже по пояс в море возле скалы и одной рукой держу катамаран, а другой пытаюсь поймать тонущую палатку; то мне чудился уплывающий парус, и я вплавь бросаюсь за ним. После каждого такого сна я в ужасе высовывалась из палатки и проверяла, что кат на месте и вода пока далеко. Но вот я уже проснулась от того, что волна, уходя, утаскивает из под меня камушки. Когда мы вскочили, катамаран уже почти поплыл. После того как он был перемещен на безопасное расстояние, я спокойно уснула даже под безумный рев прибоя.
Наутро предательски задул встречный ветер и дул целую неделю. Мы могли проходить на веслах только 13-15 км в день, урабатываясь так, что, причалив, из последних сил ставили палатку на берегу и валились спать. Сводит руки, весь в мыле гребешь с утра до ночи. Тогда мы решили, что ветер, который дует в лицо не слишком сильно, считается уже почти попутным. Хуже всего то, что поднимается нехилая ветровая волна, да и вообще в сильный ветер море очень неспокойное. Так что проход через рифовые участки представлял собой достаточно рискованное мероприятие. Но не выходить в море мы не могли - на счету было время и еда.
Один день был просто катастрофически страшным. Мы шли вдоль мыса Надежды, это самый рифовый мыс на маршруте. Представляет собой неприступную скалу протяженностью в десяток километров, а под водой, вдоль нее, будто акулья челюсть, с торчащими из воды многочисленными зубами-камнями. И к нему мы подошли в самый штормовой день. Было хоть и солнечно, но встречный ветер до того сильный, что стоило нам хоть на секунду опустить весла, нас тут же относило назад на то расстояние, которое только что гребли минут 15. Безумная нагрузка, а вокруг все кипит бурунами, под каждым - камень, который может стать могилой нашего катамарана. И тогда уж точно не известно, что будет с нами. Отходить от берега и рифов еще страшнее: в море и волны больше, и ветер сильнее. Тут-то хоть если и разобьет, есть возможность самому доплыть до берега (а вода – ледяная). Через несколько часов психическое состояние дошло до истерики. Руки уже работают только на силе воли, волны бросают из стороны в сторону, без остановки очкуешь не на шутку, а результат – 200 метров в час. Тут выдалась небольшая отмель под скалой. Зачалились. Разожгли небольшой костер из выкинутых штормами досок. Весь день ничего не ели, но еды уже толком не было, т.к. мы не рассчитывали продвигаться настолько медленно. По нашим расчетам мы уже должны были давно быть в магазине Малой Кемы. Но зато сахара у нас было еще полкилограмма, и остались крошки пятидневного хлеба. Берешь, насыпаешь в руку крошки, засыпаешь их двумя столовыми ложками сахара, там же в руке перемешиваешь пальцем и грызешь. Запиваешь сладким-сладким чаем. Казалось, это еда богов! Так вкусно мне не было никогда, мы съели почти все полкило сахара за раз. Сахар успокоил, приободрил. Я думаю, мы открыли божественную силу сахара. Через некоторое время ветер успокоился, мы поплыли дальше.
В этот день дошли до большой речки Таежной. Там мы «наловили» горбуши. В августе северные нерестовые речки просто кишат красной рыбой. Можно встать в устье, и проходящая рыба будет щекотать ноги. Этой, ... , рыбой мы питались три дня. Пока рыбаки, которых мы встретили, не снабдили нас едой. Увидев нас, они не на шутку удивились, мало того, что люди, так еще и появились со стороны моря, а не со стороны дороги. Когда мы подошли (дело было уже ночью), они вообще приняли нас за своих, только через несколько минут, по незнакомым голосам поняли, что не свои. Когда рассмотрели, что я – женщина, и узнали, что мы идем по морю - просто были в шоке (своих жен они не могут сюда и на машине затащить). Ну и услышав, что у нас нет еды, не могли ни сжалиться.
Переломным моментом в нашем путешествии стал уже реальный шторм в бухте Штормовой, возле заброшенного поселка Великой Кемы. Северный ветер клонил палатку к земле так, что внутри стенки доставали до лица. Целый день мы читали Джека Лондона в нашем мобильном домике. Газа и воды у нас не было – опять голодовка. Но мы нашли на берегу баллон, где еще на донышке что-то бултыхалось, воды набрали в болоте. Пытались набрать дождевой воды в тарелочку, но она сразу становилась бассейном для бокоплавов, где наутро они все сдохли.
Утро после шторма было солнечным, ветреным, а главное, в первый раз задул ПОПУТНЫЙ, южный ветер! Но волны были такими же, как в шторм. Я категорически не хотела выходить в такие волны, но Андрей меня уговорил южным ветром. Долго присматриваясь, где прибой меньше, мы все-таки вышли, изрядно искупавшись в волнах. Как мы понеслись! За пару-тройку часов прошли километров 40. Но как это было страшно! Оказываясь на гребне волны, перед тобой открывается пропасть, в которую ты словно падаешь, на всех парусах. Назад лучше не смотреть, чтобы не травмировать психику: волна-гора идет на тебя, и она реально выше мачты (а мачта – 3 метра), а сверху вьется барашек. Между таких волн, как в яме, не видно ни берега, ни горизонта. Потом опять закидывает на гребень, и мчимся дальше. Ветер порывом аж порвал стаксель. Летели мы где-то в километре от берега. А когда под вечер стали подходить на ночевку, с каждым метром приближения нарастал гул. Сначала это был отдаленный бас, потом все громче, вскоре пришлось кричать, чтобы услышать друг друга. Ревел неистовый прибой, разбивающийся о рифы перед берегом. Все побережье было окутано туманом из-за бушующей воды, как возле большого водопада. Абзац вначале принадлежит именно этому вечеру. И мы-то совсем не верующие, но «не бывает атеистов в окопах под огнем». Когда ты словно щепка и смотришь смерти в лицо и надеяться не на кого, человеку нужно во что-то верить, на кого-то надеяться: «Сохрани нас Господь!». Эту фразу мы повторяли перед каждым выходом в море. Не уверена, конечно, что именно это нам помогло… Но зачалились мы чудом. Глядя уже с берега на пятиметровые волны прибоя и бурлящие рифы, вспоминала маму.
На таком ветре мы мигом долетели до Амгу. Только в последний день в море мы устроили себе курорт. Солнце жарило, штиль. Весь день загорали, купались, ныряли. Вечером поднялся попутный ветер, и мы на всех парусах прибыли в Амгу. Там заказали билеты на вертолет до Тернея. Спрятали под мост всю морскую утварь и двинулись на водопад Черный Шаман (самый большой в Приморье, порядка 50 м), за одно пошарахались по местным сопкам, по теплым источникам. Познакомились с местными мужиками, ездили с ними на рыбалку. Стали свидетелями того, как нахлобучивает браконьеров, типа нас, рыбинспекция. Рыбалка поэтому не удалась, но красной икры мы все равно наелись вдоволь, еще и домой привезли. Икра по-Амгуньски – это столовыми ложками, без хлеба и масла. Вертолет два дня отменяли, но мы жили в шоколаде: в доме у наших новоиспеченных друзей на полном пансионе бесплатно. И все прелести деревенской жизни: парное молоко, деревенский хлеб, домашние овощи, добрые люди.
Дождались рейсового вертолета. Билет, кстати, стоит 300 руб. Расстояние, что мы плыли две недели, пролетели за 40 минут. Однако уехать из Тернея на автобусе у нас просто не хватило денег. Мы попросили водителя довести нас без билетов, а мы бы заплатили сейчас половину, а остальное - по приезду. Но он отказал. Время 9 утра, ждать целый день вечернего автобуса и пытать призрачного счастья мы не захотели. Поехали автостопом прямо с Тернейского автовокзала. При этом нельзя забывать, что у нас огромных два рюкзака, а еще длинные весла, мачта. Таким образом, мы не могли ловить маленькие машины. Вот мы и ездили на КАМАЗах, бензовозах, грузовиках. К обеду добрались до Дальнегорска. Там впустую голосовали часа два, пока нас не подобрал экспедитор на Караване, развозивший по приморским городам спорттовары. Вот поколесили и мы развозить спорттовары. К вечеру он довез нас до Уссурийска. Мы опять – голосовать. И тут, едет НАШ ТЕРНЕЙСКИЙ автобус! Мы его обогнали. Водила нас узнал, остановился, посмеялся. Денег доехать до Владивостока у нас уже хватало, таким образом, домой мы приехали на автобусе Терней-Владивосток, как положено.