День 1. 
Ворота Сахары

     Ранним утром мы оставляем средиземноморское побережье Порта-Эль-Кантаи, его  гранатовые рощи и пропахший пряностями базар в стенах древней крепости, садимся в автобус с кондиционером и едем мимо оливковых плантаций вглубь страны Тунис.
      Город Эль-Джем - след римской цивилизации на севере Африки, дух оставшийся в древнем колизее. Легионы, растоптавшие по дороге Карфаген, пошагали по его руинам напролом к югу, "оставляя после себя театры, библиотеки" (с), запечатлели мощь римской империи в камне: колизей Эль-Джема - третий по сохранности в мире и восьмой по величине. В арочных взлетах на самом верху две тысячи лет летает эхо полных трибун, кровь впиталась в песок арены и каменные парапеты, сыростью и затхлостью пахнет темнота нижних ярусов, где стояли звериные клетки, каменный пол галерей до блеска стерт под сандалиями бегущих на ринг гладиаторов и с самых лучших зрительских мест вниз летит единый жадный крик "Убить, убить, убить!"
Эль-Джем остается позади, а с ним и последние на нашем пути  зеленые средиземноморские рощи, едем на Запад. И каменистая пустыня встречает желтыми холмами - предгорьями Атлассов. Вот они - ворота в Сахару.



      
Атласские горы

   Известно, что Атлассы первыми обнаружили финикийцы, морские пираты , бесстрашные ребята. Горная гряда тянется на много километров вдоль северного побережья Африки, и морской прохладный ветер иссушается, достигнув вершин, и несется дальше уже колючим самумом, чтобы к югу отсюда смести в кучу горы песчаные.
       Едем. Желтая пустыня поросла верблюжьей колючкой вплоть до горных отрогов, где горизонт опрокидывает чистый небесный купол на розовые хребты - границу мира. Дальше нет ничего. А хребет и плечи титана Атласа будут держать этот свод Земли и неба, пока ему не надоест.
      В каменистой Сахаре днем не видно живности, кроме пасущихся верблюдиц, жара зашкаливает. Верблюдицы нагуливают молоко, им все равно, спасает толстая шерсть.
     
      Подъезжаем к деревне берберов. Здесь жилища обустраивают только под землей. Делают это в основном так: Выбирают плато поприличнее, выкапывают там яму цилиндрической формы. Это дворик. В стенах ямы роют ходы, дальше пробивают круглые комнаты, коридоры, чуланчики. Иногда прямо из скалы, тут же в комнатах вырубают топчаны или альковы для сна, обставляют свои пещерки мебелью, некоторые даже выводят спутниковые антенны.
          На поверхности пустыни ослепительное солнце выжигает все, воздух плавится, а если принесется откуда то ветер, то будет горячим суховеем. Деревня называется Мотмата и здесь живет племя "пожирателей камней" - троглодитов, которые испокон веку "выгрызают" в каменной почве многоквартирные дома и даже гостиницы.
          Оставляя Мотмату, мы перемещаемся вглубь пустыни, где к югу от Атласских гор лежат другие - горы песчаные. Царство барханов набирает силу к весне, когда в горячих слоях воздуха в сердце великой пустыни рождается ветер сирокко, он несется сухим быстрым потоком, набирая в ладони песок и ссыпая его в огромные холмы, на этом не успокаиваясь еще несколько месяцев перегоняет и пересыпает текучие песчаные горы с места на место по своему вкусу. Он может взять немного красной или белой пыли и вместе со своим братом самумом унести его прочь, чтобы выбросить где-нибудь на южном побережье Франции.
          К вечеру мы достигаем оазиса Дуз. Солнце перестает быть угрожающе опасным. Можно пересесть на верблюдов.
Верблюды.

      На краю села нас ждет табун верблюдов. Мне доверяют вести караван - связку из трех животных с пассажирами. Старший верблюд управляется через кольцо, вставленное в нос или верхнюю губу и длинный повод. Следуя за движениями повода старший тянет за собой остальных. И все, никаких кнутов, криков, понуканий. Верблюд по своему характеру склонен к послушанию и пониманию. Это очень доброе, покорное и ласковое животное, с ним куда легче управляться чем с норовистыми, вечно вредничающими лошадьми. Верблюд понимает человека и привязывается к нему.
      У меня в голове каравана идет Абдула и мы прекрасно ладим. Чешу его за ухом, зажмуривается и вытягивает шею. К слову, в табуне одни самцы. Была бы здесь хоть одна самочка, прогулка в пустыню оказалась бы сорвана. Верблюдицы почти постоянно пасутся в пустыне, вместе с верблюжатами.
        Мы идем в барханы. Солнце опускается, на белый песок ложатся синие тени, небо в закатных красках. Хорошо и прохладно. Впереди проносятся всадники, закутанные с ног до головы - при быстрой езде по песку иначе нельзя. Кони бедуинов - чистокровные скакуны с длинными ногами и злыми глазами. На привале забираюсь на одного из них, он мотает лохматой головой, грива не стрижена и спутана, в шерсти песок. Конь злится и не двигается с места, пытается встать в свечку, не хочет терпеть на спине никого кроме хозяина.
         Мы с караваном поднимаемся. Посадка и подъем корабля пустыни каждый раз происходит по алгоритму, состоящему из трех движений. При этом нужно следить, чтобы при подъеме верблюд не стряхнул со спины седока, а при посадке не вздумал завалится на бок и отдавить ему ногу. У нас все обошлось.
        Солнце село. Ночью Сахара оживает. Запевают цикады и сверчки, в воздухе носятся совы, по песку шныряют феньки - пустынные лисы. Наш провожатый Сани привязывает к хвосту крайнего верблюда, белого малыша, примчавшегося из соседнего каравана. Малыш таким раскладом недоволен, ему хочется носиться по пустыне, а не плестись за всеми. Он пытается забежать вперед - не пускает веревка, пинает высокими коленками идущего впереди взрослого самца. Белые верблюды - скаковые.

Кочевники.

       Население пустыни - берберы, туареги и арабы. Первые два - коренное население, европеоиды, несколько тысяч лет назад преодолевшие атласские хребты и заселившие пески и скалы северной Африки. Арабы - колонизаторы, чужаки, пришельцы с аравийского полуострова. Отношения не складывались никогда. С приходом арабов берберы лишились своего привычного образа жизни - кочевничества, их загнали в поселения, напоминающие резервации.
        Сегодня арабы при отсутствии здесь нефти, газа и алмазов и ничего особенно не умея делать, живут за счет туристов. Они наглые, неуважительные, шумные, навязчивые. Пытаются продать песок, упакованный в бутылочки и тому подобный хлам. Берут деньги за попытку их сфотографировать.
         Пустынные жители имеют чувство собственного достоинства и так делать не будут никогда. К арабам относятся немного презрительно и просят с ними не сравнивать. К туристам доброжелательны, уважительны, поддерживают беседу (бесплатно!). Благодаря им о стране остается приятное впечатление. Хотя берберы - в основном сельские жители, они довольно развиты. Сани - простой погонщик имеет айфон и со сноровкой управляется с моей зеркалкой. Мы ведем караван обратно и приятно общаемся. Где-то вдалеке за барханами бедуины развели огонь, дымок летит над ночными синими песками. Друзья Сани гоняют на квадрациклах, а к нам подбегает араб и тыкает прямо в лицо пойманной песчаной лисой, громко требуя ее нам купить. А бедный фенек, безвольно висит в руках у араба, не пытаясь вырваться. У него грустная морда, малюсенькие лапки и огромные уши. Мне его жалко, а Сани говорит, что это здесь обычное дело, лисы глупые и часто попадаются. Так и не втюхав, никому фенька араб сует зверя за пазуху, набирает в бутылку песок и пытается продать уже его. Сани машет рукой: "Что с них взять...".
         
            Мы возращаемся обратно в Дуз. Этот оазис - частная финиковая плантация. Здесь останавливаемся на ночь, а в 4 утра поднимаемся, чтобы продолжить путь.

Комментарии
Авторизуйтесь, чтобы оставить отзыв
Оцени маршрут  
     

О Маршруте