Хибинские ручьи
NB . Непутевое название – вовсе не подражание моему федеральному коллеге Дмитрию Крылову, а потому что все в этом походе начиналось как-то не в путь, но он все же получился.
Последний час 2 августа.
Обычно, садясь в поезд, пассажир, если конечно не пьян в дым, четко представляет, где он должен выйти, а если пьян, то место назначения указано в билете. Вот и я стою на перроне в Вологде в твердой уверенности, что через 40 часов буду выходить в Имандре. Не тут-то было – организатор всего нашего похода радостно сообщает мне: «Не забудь выйти в Апатитах, у нас тут поменялись планы». «Ну уж нет, - думаю, - в 11 вечера я никак в Апатитах не выйду! По крайней мере, в Имандре мне есть, где ночевать. Лучше на следующий день доеду до апатитского вокзала на какой-нибудь попутке».
И вот теперь я пью чай в так называемом «перевалочном пункте «Хатка». Этот пункт организовала пара жителей Имандры в нежилой половине собственного дома, стоящего буквально в ста метрах от станции. Впрочем, станцией это здание теперь можно назвать весьма условно – здесь закрыты и зал ожидания, и билетные кассы, за сутки на этом полустанке останавливается всего три поезда. Автомобильных дорог здесь оказывается нет. А потому, если завтра не сяду зайцем на питерский дизель, то в поход придется отправляться в гордом одиночестве и прямо отсюда.
Идет первый час ночи – светло как днем. В комнатке, напоминающей декорации к советским фильмам про полярников, тепло и спать совсем не хочется. Коротаю время, рассматривая фотографии на стенах, и читаю здесь же развешанные тетрадные листки со стихами и песнями. Конечно, о Хибинах. Вот такие, например:
Я вернулся и взялся за кисть,
Чтобы в памяти все не увяло.
Я хотел на холсте отразить,
То, что сердце мое увидало.
А увидел я сказку в ночи,
Так что вспыхнуло пламя рассвета
Удивительно нежного цвета
Мне в палитре моей не найти.
Припев: Дай, думаю я, нарисую Хибины,
Где ветры поют, где грохочут лавины,
Где стройные ели, где воют метели
Дай, думаю я, нарисую Хибины.
Ах, какие мне краски смешать,
Опустились в бессилии руки.
Я хотел на холсте отразить
Многоцветие пляшущей вьюги.
Лег из тюбика алый мазок,
Но опять на холсте невезенье –
Алый цвет – это пламя тревог,
Цвет шнура, цвет ракеты. Спасенье!
Над горами закат запылал
Сквозь хрустальные линзы мороза,
Я стихами весь день рисовал –
На холсте только серая проза.
Я не смог тебе, друг, показать
Красоту Заполярного края,
О цветах, что над нами пылали
Я не смог тебе, друг, рассказать!
Академическое
|
Гольцовое
|