Из дневника: "2 августа. Вижу вулканы Богдан Хмельницкий и Чирип. Стоим на рейде у острова, ждём судёнышко, которое должно нас доставить на долгожданный берег, в посёлочек Рейдово. Оказывается, здесь до сих пор нет пирса для крупных судов!
Хорошо просматривается бухта Консервная и песчаный пляж близ Рейдово. Чирип немного прикрыт облаком, но вершина видна. С кормы бросили крюк с мясом и вытянули палтуса килограммов в 15. Моё восхищение рыбой вызывает у всех улыбки: такая рыба здесь никого не удивляет, кроме меня."
Это, как оказалось, был чуть ли не единственный солнечный день за весь будущий месяц. 3 августа, в уже ветреную, дождливую погоду мы сошли на берег. Во мне всё ликует. Ещё бы! Позади Татарский пролив, Охотское море! Всего лишь 30 км суши отделяет меня от Тихого океана, вод первозданных, за которыми на тысячи миль нет больше ничего!
* Высадившись в посёлке Китовый, сразу на попутке поехали в Курильск. Это небольшой городок, дома в один или два этажа, асфальта и в помине нет. Пересекается пешком за 15 минут, поэтому городской транспорт тут отсутствует. Здесь, как и вообще на Итурупе, встречаются люди, которые видели континент, да и Сахалин, только по телевизору.
Когда я ехал автостопом где-то в Сибири, один из водителей сказал мне: "Куда? На Курилы? Там уже все давно вымерли! Я тебе точно говорю: последние люди уехали оттуда в 1994 году!" Помню, как это озадачило меня. Я подумал: "Неужто правда? Куда ж я еду?!" Но оказалось, на Курилах люди живут, работают, развлекаются -- в общем, всё, как в любом другом месте. И уезжать отсюда никто не собирается. Единственное, чем, пожалуй, курильчане отличаются, так это тем, что ходят на берег в природные горячие ванны и готовят прекрасные рыбные котлеты.
Пересекаем Курильск и идём на заброшенную забойку (это постройка для добычи рыбы из реки), отходим на километр от города. По дороге я смотрю в реку, дивлюсь какими косяками там ходит рыба. Мне говорят, что горбуша только начинает заходить в реку, вот посмотришь, что дальше-то будет! Но меня и это уже впечатляет: такого количества рыбы я ещё не видел.
Не успели отойти от города, как дорога потерялась в зарослях бамбука. Достигая 2 м и более в высоту, это упругое, невероятной плотности и скорости произрастания растение практически полностью исключает передвижение человека по острову. Не удивительно, что ночью рядом с Курильском бродят медведи.
На забойке обустраиваемся и ловим рыбу. Икру готовим тут же, промыв в тузлуке -- крепком соляном растворе, и ложками её едим. Это потом рыба и икра встанет нам с Ромой поперёк горла, пока ещё не наелись.
В середине трапезы к нам подходят местные блюстители порядка, враги браконьеров. Со стороны скромно осматривают лагерь, как едим, будто мы чудеса какие. Я-то знаю, что они ищут, нет ли где запрещённых орудий лова. Но у нас всё "чисто". Когда пауза затягивается, один из блюстителей произносит: "Здравствуйте!" Мы, не растерявшись, приглашаем их к "столу" отведать "чем Бог послал". Однако те, ничего не ответив, "сматывают удочки". Только на утро мы узнаём итог этой сцены, когда вдруг на тропе, как чёрт из-под земли, появляется цыган на коне и кричит нам:
-- Ребята, вы в открытую-то икру не ешьте! На меня вчера начальник разорался! Больше так не делайте, ясно?
И не дожидаясь нашего ответа, исчезает таким же образом, как и появился. Мы пожимаем плечами и идём ловить рыбу для завтрака.
...Теперь нас уже шестеро! Мы с Романом соединились с группой приморских туристов. Дальше решили двигаться вместе, и первая наша цель -- вулкан Баранского. На забойке отдыхаем денёк-другой и уходим в глубину острова.
* Лет 20 назад у подножия вулкана Баранского проводились геологоразведочные работы; посёлок геологов из нескольких домов просуществовал почти десятилетие. Здесь жили даже зимой: домики отапливались смесью газа и пара, которая транспортировалась по трубам из скважины. Мылись в природной бане -- частично запруженном горячем ручье. Теперь домиков нет: сгорели; ванна разрушена землетрясением 1993 г., место выглядит пустынно. Сюда и приводит дорога, начинающаяся от окрестностей города. Она, преодолев два перевала, быстро становится непроезжей, и через 22 км приводит на уникальное Сернозаводское фумарольное поле.
Вообще тут два больших поля. Основное состоит из множества фумарольных выходов, небольших грязевых котлов. Дно ручьёв покрывается прямо на глазах покрывается серой, отлагающейся из остывающих растворов, вырывающиеся из земли газы и пар создают причудливые композиции из кристаллизующихся минералов. На другом поле имеются несколько парящих водоёмов со вскипающей кислотой (гейзеров), активно бурлящих или пульсирующих со всплесками грязи, а также гряда грязевых конусов (вулканчиков) и грязевых впадин (котлов).
Остаёмся здесь на несколько дней. Обновляем кем-то вырытую яму у русла горячего ручья и лежим, паримся в кипятке. Вокруг поразительные виды, скрытые вечным туманом. Они показались только раз и мгновенно заворожили, сразу захотелось идти дальше, приблизиться к ним.
Дорога геологов продолжается, и мы идём по ней дальше. Через 2 км попадаем в ещё одно уникальное место: прямо перед нами дымят два крупных глубоких водоёма с сернистой кислотой. Они зелёного цвета, расположены у реки Кипящей, притока Серной. Температура их колеблется от 80 до 90 грд. С. Один из водоёмов окружён мощными отложениями серы, поэтому получил название Изумрудное Око. С возвышенности он и вправду смотрится как некое око.
Рядом с озёрами интенсивно отлагается минерал гейзерит, поэтому в целом место имеет название Гейзеритового Каскада. Вода в Кипящей, которая шириной метров 10 и глубиной около 1,5, кислая на вкус и непригодна для питья. Ниже озёр можно свободно купаться в созданных самою природой ваннах. На реке есть не только впечатляющие пороги, но и 7-метровый горячий водопад.
Купание в горячей реке в окружении диких мест, по которым бродят медведи, оставляет неизгладимое впечатление. Пожалуй, на сегодняшний день остров Итуруп -- это один из последних заповедных уголков России, не тронутых людьми.
С Сернозаводского фумарольного поля можно совершить экскурсию на кратер вулкана Баранского, поднимаясь по руслу тёплого ручья, соседствующего с Сернозаводским полем. В непосредственной близости от края кратера располагается гряда мощных фумарол, хорошо заметная ещё снизу. Столбы газа и пара, с рёвом вырывающиеся из-под земли, здесь достигают нескольких метров.
* Далее наш путь пролегал по живописной реке Серной, впадающей в Тихий океан. Другого пути, кроме как по руслам да опасным медвежьим тропам, на острове и быть не может: берега исчезли в зарослях бамбука. Спуск по реке, по пояс в воде, занимает больше дня, на притоке -- реке Нагорной -- остановились половить мелкой форели и заночевали. Интересно: река Серная -- кислая, и в ней рыба не водится, а в притоке -- хоть отбавляй! Несколько часов рыбалки -- и улова на шестерых человек более чем достаточно.
На другой день в чистом синем небе засияло солнце, одаривая нас теплом после затянувшейся череды серых, туманных дней. Продвигаясь по Серной, я не переставал удивляться разнообразию природных ландшафтов. Вот передо мной реку перегораживает мощная базальтовая плита, равномерный поток воды спадает с неё; с крутых берегов, состоящих из тёмно-бурых вулканических пород, к изумрудной поверхности тянутся стебли гортензий, украшенные белыми цветами. А вот река, стиснутая ущельем, пробила ниши в стенах, проявила упорство и нрав. Дальше, сразу за поворотом, показалась светлая полоса песчаного пляжа. На нём растут толстые берёзы и пучки сочной травы. Если бы ещё рыба была, то какое замечательное место для отдыха!
За очередным выступом скал попадаем в резкую полосу дымки, чувствуем необычный запах, а затем и шум. Впереди в тумане я вижу тусклые блёстки воды. Сердце замирает. Словно какая-то сила несёт меня вперёд. Сто метров, и я достигаю заветной цели.
Тихий океан! Край нашей большой страны. Скидываю одежду и прыгаю в холодные волны. Очередная волна пытается увлечь меня с собой. Нас предупреждали, что в океане купаться и опасно, и холодно. Но я по опыту знаю, что у страха глаза велики. Люди говорят, что и путешествовать -- не то время, а без денег вообще невозможно. Я вспоминаю свою первую поездку, когда имел в кармане деньги только на билет. Как тогда я боялся! А сейчас я отлично чувствую себя и без денег. И разве для меня возможно не искупаться в Тихом океане?! Но всё же я не рискую плавать, ограничиваюсь нырянием и выхожу. Вода и правда холодная, не засидишься.
Одеваюсь раскрасневшийся и довольный: я достиг "края Земли" и искупался в водах первозданных. Достиг своей мечты!
* Океанское побережье очень сурово. Приятная солнечная погода в мгновение ока может смениться пронизывающим до костей ветром с дождём. Большую часть года здесь клубятся холодные туманы. Только в сентябре или октябре погода начинает баловать теплом. Это лучшее время для путешествий по Курильским островам.
Вот и сейчас: солнце совсем исчезает и становится холодно. Мы покидаем уютную песчаную бухточку -- устье Серной, и отправляемся по береговой линии на север, маневрируя между внушительными и скользкими от водорослей глыбами камней, вплотную подступивших к скалам. Двигаться тяжело, приходится постоянно спускаться и снова залезать, прыгать по глыбам, подножие которых нет-нет да и захлестнёт волна. Наконец через 2 часа пути, преодолев за это время всего 2,5 км, мы попадаем в бухту Садко, на идеальный песчаный пляж, похожий на тот, что в устье Серной. Под завораживающий грохот прибоя быстро проходим бухту и снова натыкаемся на новую гряду больших скользких камней.
Медленно приближаются пики мыса Рогатого, нацеленного вершинами в сторону океана. Этот мыс, простирающийся всего на 5 км, мы проходим два дня и с глубоким облегчением вздыхаем, когда оказываемся на другой его стороне. Постоянное движение вверх и вниз, поиск возможного места для подъёма и спуска, прохождение сквозь нескончаемые заросли бамбука быстро лишают сил. Я вспоминаю, как внизу бились об отвесные скалы холодные волны, когда мы двигались по наклонной медвежьей тропе по самому краю, затаив дыхание. И меня пугают эти воспоминания.
За Рогатым были и другие мысы, но не столь опасные. Красивым оказался мыс Исоя, похожий больше на творение человеческих рук. В бухте напротив горы Конакова мы разгребли прибрежный песок, создав миниатюрную ванну для горячей воды, выходящей здесь на поверхность. Не раз встречали медведей. Наконец, спустя неделю, преодолев от устья Серной по побережью около 40 км, мы достигли Ветрового перешейка -- самой узкой части острова, вечно заполненной туманами и продуваемой ветрами. Но нам повезло: в этот раз на перешейке было тихо и светило солнце. Расстояние, отделяющее здесь Тихий океан от Охотского моря, составляет что-то около 5 км, максимальная высота перешейка над уровнем моря 100 м, ветра проносятся тут со скоростью не меньше 3--5 м/с.
На перешейке сделали небольшую остановку, чтобы порадоваться теплу и синему небу после стольких холодных и дождливых дней. Затем по дороге, протянувшейся вдоль побережья Охотки (так называют здесь Охотское море), вернулись в Курильск. Как оказалось, вовремя: от Японии пришёл тайфун.
* Потом мы вдвоём с Ромой отправились к вулкану Иван Грозный. От Курильска попутками доехали до посёлка Горячий Ключ и здесь, поднимаясь по ручью Трущобному, сделали в его верховьях вынужденную остановку: у меня разболелась нога, что я последние дни упорно игнорировал, засовывая её, немного распухшую, обратно в сапог. Пришлось Роману сделать восхождение на вулкан без меня, и с погодой ему в этом крупно повезло. Спустя пять дней, как только нога поджила, мы стали спускаться обратно в Горячий Ключ. Ближе к посёлку я снова почувствовал резкую боль, а последние километры шёл, скрипя зубами. В Горячем Ключе сделал рентген: никаких трещин в костях не обнаружилось. Значит, растяжение.
С тем и вернулись в Курильск. Вскоре Роман покинул остров на судне цивилизованным путём (заплатив за билет), а я остался. Переехал в посёлок Рыбаки, расположенный в 4 км от города, поселился на базе вулканологов. Здесь и встретился с вулканологом А.Соловьёвым, познакомился с руководителем экспедиции Г.Штейнбергом и её участниками.
Меня пригласили принять участие в исследовании рения на вулкане Кудрявый, проще говоря, разрешили "полететь с нами". Но мне показалось, что с больной ногой я буду там обузой, и я отказался. Зато весь сентябрь, который оказался тёплым и солнечным, ездил по легкодоступным местам: посетил ещё раз вулкан Баранского, побывал на озере Благодатном, у залива Куйбышевского, в бухтах Парусная и Сентябрьская, а также подзаработал денег, ремонтируя Курильскую центральную библиотеку. Когда нога зажила окончательно, отправился в более сложный маршрут по побережью Охотки к южной части острова -- к вулкану Атсонупури.
* Октябрь тоже баловал теплом. 1 октября, взяв в спутники местную собачку, я на попутной машине достиг уже знакомого мне Куйбышевского залива. Отсюда пешком по лесной дороге добрался до бухты Золотая, а затем и до Осенней. В ней располагается рыбкомбинат, сюда приходит дорога от посёлка Горного. Дальше дорог нет.
Поужинав с рабочими, отправился дальше по тропе вдоль изрезанного побережья Охотского моря. На ночлег остановился у ручья Сторожевого. Утром перемахнул через сопку, спустился и пошёл по отливу (так здесь называют берег моря, где происходят приливы и отливы). Погода отличная, с чёрных скал спадают серебряные ручьи, под ногами в морской воде колышутся водоросли всех цветов радуги, по ним лазают прозрачные креветки. Из-под камней выскальзывают крабы. Постепенно скалы подступили вплотную к воде, стало глубже, местами почти по пояс, волна угрожала унести в море, и я покинул отлив -- взобрался на сопку и пошёл по верху снова.
На ручье Сторожевом мне встретились рыбаки. Девяткин Сергей, осознавая опасность моего предприятия, дал мне еды в дорогу, подарил охотничий нож для защиты от медведей (как он сказал, раз нет ружья, возьми хотя бы это) и пожелал удачи.
От Сторожевого я добрался до речки Горная, затем до Жемчужной, где и заночевал в имеющемся доме -- рыболовецком стане. За день прошёл чуть больше 10 км. На закате гулял по каменистому берегу золотого моря, осматривал и фотографировал гроты и скалы. А утром, наспех надёргав рыбы из реки, отправился дальше.
На ручье Водопадном путь преградил непроход, и я по старой пограничной тропе, хватаясь за проржавевшие, упавшие телеграфные провода, полез высоко вверх. Вскоре внизу показались недоступная с суши бухта, синее-синее море с серебристой точкой -- судном на горизонте. Спустя три часа, обойдя верхом бухту и ещё одну, следующую, я стал аккуратно спускаться вниз и вскоре достиг каменистого берега. Спугнул очередного медведя.
На ручье Тростниковом тоже обнаружился дом, а в нём покорёженный штабель пакетов яблочного сока, по-видимому, выброшенный морем (надо сказать, на берегу время от времени попадаются полезные предметы, выброшенные волнами). Попив сока, я решил остаться и под вечер снова отправился на берег смотреть закат. Ночью у домика бродил медведь, я слышал его ворчание.
Утром меня разбудил шторм, он поселил в душе нехорошее предчувствие. Я быстро собрался и вышел, так и не позавтракав, предполагая достигнуть Одесского залива уже сегодня. Но, обходя мыс, наткнулся на край лавового плато и вскоре понял, что сегодня мне далеко не уйти. Поражённый видом лавы, сохранившей застывшую форму в первозданном виде, я стал бродить по плато, скинув рюкзак, позабыв обо всём.
Лавовые останцы -- это необычное творение природы, каждый представляет собой отдельное изваяние причудливой формы. Я долго бродил по плато, чувствуя, как земля вздрагивает под ногами от ударов волн. Дело в том, что плато отвесно обрывается в море, волна ударяется об эту стену и образует резкие всплески -- белые вспышки прибоя метров в 10 высотой. Потрясающее место!
* Я и не заметил, как наступил вечер. Стал подыскивать местечко для ночлега, и обосновался в распадке, на коротком промежутке земли между склоном горы и ручьём. Развёл костёр и поужинал. Затем залез в спальник, прикрылся полиэтиленом и заснул под доносящиеся с побережья удары волн.
Ночью ветер усилился. А утром пришёл тайфун. Этого я ожидал меньше всего. Первое что сделал -- как можно плотнее завернулся в полиэтилен. Постарался, чтобы не осталось щелей, в которые могла бы проникнуть вода. Ведь промокание в сумме с сильным ветром могут привести к переохлаждению организма. Многочисленные местные саги о погибших геологах и пропавших охотниках -- это не сказки. А палатки у меня уже не было.
Ветер сам позаботился обо мне, плотно обмотав полиэтилен вокруг тела. Начался дождь и ощутимо забарабанил по голове, спине. Через меня перелетела палка от костра. Не такой сильный тайфун, ветер метров 30 в секунду, успокоил я себя. Правда, для переохлаждения и такого достаточно.
Весь день пролежал в полиэтилене, опасаясь, как бы речка не разлилась: рядом склон, деваться мне некуда. Ночью непогода начала стихать, и я наконец заснул.
Проснулся, как только начало светать. Разбудила собака, вздрагивающая, прижимающаяся ко мне. В следующий момент там, за полиэтиленом, я услышал чьё-то тяжелое дыхание и рядом с собой различил огромную фигуру медведя: зверь стоял рядом и нюхал мои ноги. Во мне всё похолодело. Захотелось вжаться в землю, стать с ней одним целым. Я понял, что малейшее движение может стоить мне жизни. Но инстинктивно рука потянулась к ножу у рюкзака и сжала спасительную рукоять.
Медведь почувствовал движение и резко отскочил. Я тоже вскочил, с диким воплем сорвал полиэтилен вместе с рюкзаком и кинул получившийся комок вперёд. На мгновение наши взгляды встретились. И медведь бросился наутёк.
Минут двадцать я сидел, дрожал и почему-то пил воду. Никак не мог успокоиться. Здесь, на Итурупе, я встречал медведей уже раз десять, но такого переживать ещё не доводилось.
Наконец я почувствовал себя уверенней, наспех собрал вещи и пошёл дальше. Благополучно миновал непроходы мыса Одесского, спустился к Кратерному ручью. До ручья Рыбацкого уже шёл, отдыхая через каждые сто метров: сказывалась общая усталость от недоедания и нагрузок. Собака тоже замучилась: она сбила все четыре лапы о камни до крови, и теперь плелась сзади, поскуливая, а когда догоняла, то тут же валилась на землю и замирала клубком. Но вот камни остались позади (за всю дорогу по Охотке, начиная от Осенней, не встретилось ни одной песчаной бухты!), и к вечеру мы достигли домика у ручья Рыбацкого -- виднеющегося за несколько километров строения. Я открыл уже запертый на зиму дом, приготовил наспех еду и на лавочке у печки заснул.
На следующий день никуда не пошёл. На улице снова была непогода, но жизнь мне казалось удивительно прекрасной. Я лежал и наслаждался тем, что за окном гремит ненастье, а я нахожусь в тёплом балке. О моей встрече со зверем не хотелось вспоминать, но как будто специально под вечер на реку рядом с домом пришёл ещё один, на этот раз небольшой, медведь. Поначалу я ушёл в дом и закрыл дверь, но потом всё-таки решил пойти сфотографировать медведя. Он словно ждал этого. Бросил недоеденную рыбу, стал вынюхивать, крутиться на месте. Попозировав минут пять, подпустив к себе на 15 м, подхватил свою трапезу и побежал по отливу. Да, медведей мне осталось ещё только погладить!
Собака на это происшествие и ухом не повела. Она весь день спала рядом с лавкой у печки, на улицу вышла только раз, попила и нырнула обратно в дом.
К закату непогода спала, тучи на глазах стали превращаться в невинные облачка. Я сидел на доске, выброшенной волной, и наблюдал, как вулкан Атсонупури окрашивается в яркие багровые тона уходящего солнца. Меня пленило это великолепие ежедневно повторяющегося ритуала. Море приобрело красивый мрачный оттенок, и я долго не мог оторвать взгляд от воды.
На следующий день по дороге, начинающейся у домика, я перешёл Одесский залив и первый песчаный пляж на всём пути от Осенней. На другом конце залива дорога уткнулась в реликтовый пихтовый лес, покрывающий подножье вулкана, и свернула в него, прочь от берега. Оказывается, на полуострове Атсонупури произрастает настоящий строевой лес, а не только искорёженный ветрами, какой я видел до сих пор. Погуляв по лесу, перекусив диким киви, сфотографировав следы когтей медведя на стволах, я отправился дальше.
Пересеча полуостров, попал в обозначенный на карте "населённый пункт" -- погранзаставу Лесозаводское. Познакомившись с пограничниками и рыбаками, договорился с последними на следующий день совершить подъём на вулкан, что и было сделано. Но в последний момент, перед зубьями вершины, Атсонупури закрыло облаком и его кратер, столь впечатляющий по фотографиям, мы не увидели. Ушли, так сказать, не солоно хлебавши. Надо заметить, что высота Атсонупури 1205 м от уровня моря, а перешейка -- всего 14 м. Каков подъём, а?
Вся фотоплёнка закончилась, и я отправился в обратный путь. За день, подъехав на вездеходе, достиг посёлка Буревестник, по взлётной полосе которого по ночам бродят медведи, ещё за два дня на попутках добрался до Курильска. Снова поселился в Рыбаках.
* Шла вторая половина октября, пора было думать об отъезде. Тут с вулкана возвратились вулканологи, и я попытался уехать с ними. Не получилось. Отправился в Буревестник, пытался улететь на самолёте. Но в него бесплатно не взяли. Возвратился снова в Курильск и стал ждать судно "Мария Цветаева", мою последнюю надежду. К этому времени мы остались вдвоём с Г.Штейнбергом, и надо поблагодарить этого прекрасного человека: он кормил меня всё это время.
Наконец "Цветаева" пришла. Штейнберг отвёз меня на машине в Китовый и посадил на плашкоут -- небольшое транспортное судно, осуществляющее перевозки людей и грузов с берега на крупные морские суда.
Когда "Цветаева" отошла, я пошел жаловаться менеджеру судна, стал красочно рассказывать ему о своей тяжёлой страннической жизни. И добился своего: получил право бесплатного проезда.
На паром с Сахалина вообще проник нелегально, спал под лестницей и в списках пассажиров не числился. Также нашёл способ покормиться в столовой. В Ванино, в 20-градусный мороз, оказался в резиновых сапогах. Но мороз не успел побеспокоить меня. Местные чиновники пристроили меня в проходную, договорившись с охранниками, чтобы те, тормознув машину, обеспечили мне проезд до Хабаровска. Так и случилось через 20 минут, которые я провёл в будке охраны, отмечая винцом возвращение на материк.
В Хабаровске купил ботинки, куртку, а затем билет в общий вагон до ближайшей станции. Добрался до Сковородино, где уже давно лёг снег. Отсюда поездом доехал до Улан-Удэ. Отдохнув там, двинул дальше "стопом" до Слюдянки. В этом городе ночевал у знакомых строителей в недостроенном коттедже. Удивительно: охранник ушёл на ночь домой и оставил меня, совершенно чужого человека, одного в доме. Кому расскажешь -- не поверят.
Электричкой приехал в Иркутск. Здесь опять сел в поезд, купив билет на сколько хватило денег, и доехал до Челябинска. Дальше опять автостопом до Самары, снова в дороге ощутил упомянутую выше закономерность: меня кормили и давали денег, а ведь я и не просил этого.
Через 4,5 месяца бродячей жизни явился домой. Кошка не узнала, зашипела на меня.
Вот вкратце и все приключения. Главное: я совершил путешествие, о котором давно мечтал! Теперь оно со мной на всю жизнь.