Киргизская семья
Я вернулся из Владивостока раньше, чем планировал. Лето ещё только начиналось, а деньги ещё оставались. Погода, в этом году, в Пензе не задалась, было много дождей. Хотелось солнца и гор. Я решил не отказывать себе в этом желании и стал собираться в Среднюю Азию. Начать было решено совсем с другой стороны, с Киргизии. Поэтому я купил билет на поезд Москва-Бишкек, от Самары, до которой планировал доехать автостопом. Я запланировал несколько мест для посещения, но, как и следовало ожидать, маршрут изменился в зависимости от обстоятельств, причём довольно сильно. Причиной тому были заброшенные и давно не ремонтируемые дороги и закрытые для посещения приграничные зоны.
Итак, 14 июля я сел в поезд. В этот раз мой плацкарт оказался полностью русским, за исключением одного казахского бабая. Из всех среднеазиатских стран, в Киргизии было и остается наибольшее количество русскоязычного населения. Многие уехали из страны после развала союза, а теперь ехали в гости к тем, кто не захотел по каким-либо причинам уезжать в далёкую Россию. Проводники оказались лентяями, и им было абсолютно всё параллельно.
На границах наш поезд всё-таки задержали, и он шёл с отставанием на три часа. У меня был билет до Джамбула, где мы должны были быть в восемь вечера, по местному. Я планировал начать с посещения Чаткала. Кстати, маршрут поезда проходит через одну Киргизскую станцию, которая называется Маймак. Но так как это территория Киргизстана, то здесь можно сойти, минуя казахские таможни, так как киргизы всё равно в паспорте никаких отметок не делают. Так поступают многие коммерсанты, которые не желают проходить ещё раз границы. Они выходят здесь и уже на машинах, через Талас едут в Бишкек или Ош. Я хотел поступить также, тем более, мне так было даже ближе. Единственное, что мешало, это опоздание поезда, в Маймаке он должен был быть уже ночью. Я решил поговорить с проводниками. Выслушав, они отправили меня через один вагон, к коллегам, которые жили в Чаткале. Из разговора удалось выяснить, что дорога через перевал Кара-Буура находится в плачевном состоянии, и туда едут только редкие машины на джайлоо. Придётся идти пешком около 60 км. Основной трафик в долину идёт со стороны Таш-Кумыра. Подумав, я решил ехать до Кара-Балты. Пришлось отдать проводнику ещё 200 рублей, чтобы он довёз меня. В Маймаке были уже ночью, было полнолуние. На этой станции поезд стоит недолго. Но я успел заметить, что, сойдя здесь, даже ночью можно найти место под палатку.
Утром въехали в Киргизию. В Кара-Балте поезд стоит несколько минут, выходить надо быстро. Кстати, до этой станции билетов не продают. Ехавшие со мной русские рассказали о том, что в Бишкеке очень сложно купить билет из-за перекупщиков, а Россия обратные билеты не продаёт. Многие билеты поддельные и бывает, несколько на одно место. Так что надо быть внимательнее. Кара-Балта переводится как «чёрный топор».
От станции до трассы на Ош идти минут двадцать. Дойдя до дороги, я стал стопить. Взял какой-то правоверный мусульманин с большой бородой. Похож он был, скорее, на турка. Довёз до гаишного поста, перед началом подъёма. Там меня подобрали русские геологи на ниве. Говоря в Киргизии о русских, правильнее было бы говорить о русскоязычных, так как там очень много национальностей, не киргизов, но, тем не менее, общающихся на русском языке. Есть хохлы, татары, чеченцы и т.д. Отношение к киргизам у всех разное, но все сходятся во мнении, что «киргизы и звери непредсказуемы». В этом я тоже убедился и не раз. Как и во всех среднеазиатских республиках, в Киргизии очень сильна коррупция. Если в России купить за деньги можно всё, то в Киргизии, купить можно даже больше.
Наконец-то я увидел Тёо-Ашуу при солнечном свете. Несколько раз останавливались, чтобы я сфоткал красивые виды. Геологи ехали на свою базу, находившуюся чуть ниже на спуске и в стороне. Там рядом, строится лыжная база с подъёмниками и всё такое. Рассказали, что как-то раз зимой, вниз с дороги ушёл трактор, но водитель остался жив, да и трактор был целый. Работали геологи на канадскую фирму, которая уже вложила в проект около 4,5 млн. долларов, но киргизское правительство запретило дальнейшую разработку местных недр, и теперь они были вынуждены сворачиваться и уезжать в Бишкек. По пути мы заехали к знакомым киргизским пастухам, попить кумыса. Здесь этот напиток был настоящим, не то, что продают на трассе. Но всё равно, мне он не понравился, это на любителя.
Посмотрел я быт геологов. В принципе жить можно. Расспросил новых знакомых про Чаткальскую долину. Оказывается, перевал Кара-Буура открывается только в июле, а по долине ходит автобус из Ала-Буки до самых верховий Чаткала, где есть геологи. Так что, в принципе, пройти можно, говорят там красиво. Сделал фотографию их команды, попили чаю, перекусили, и я пошёл вниз, в Сусамырскую долину. Дорогу они мне показали в уходящем вниз ущелье, сказали держаться правой стороны.
То ли они перепутали стороны, то ли тропа шла где-то выше, но я скоро потерял всякий след. Всё бы ничего, но по ущелью текла неглубокая речка, разбивающаяся на многие протоки, и делая местность заболоченной. К тому же всё было покрыто буйной растительностью, из-за которой не было видно куда наступать. Под покровом травы могла оказаться и протока, и лужа, и грязь, и скользкий камень. В итоге, я утонул обоими берцами в одной из проток, и потом мне стало уже всё равно. Но и это не самое страшное. Всё ущелье густо заросло почти непроходимым подобием какого-то колючего стланика. А так как я был в шортах, то было очень неприятно продираться через него. Временами попадались крапивные заросли. Это было что-то, я проклял тот момент, когда отправился вниз по этому ущелью. Куда не поверни, этот колючий стланик. Все ноги были в занозах из этих колючек. Сначала было больно, а потом стало всё равно. Кое-как я выбрался на еле заметную тропу. И пошёл по ней вниз, стараясь не спускать с неё глаз. И всё равно один раз чуть не потерял. Весь этот путь занял у меня часа два. В конце концов, я вышел к киргизской юрте, где меня угостили кумысом и лепёшкой. Я произвёл обмен: две буханки белого хлеба, подаренного геологами, на лепёшку и литр кумыса.
Дальше, до трассы, шла автомобильная грунтовка. От места выхода, до «Парижа», надо было ещё идти километров пять, но так не хотелось, поэтому я стал ждать попутку. Таковая вскоре нашлась. Дальше пришлось долго стоять. Много таксистов, процентов 90, а фур не было из-за ремонта тоннеля. В итоге взяли трое узбекских парней, возвращавшихся с работы на стройке в Бишкеке. На Алабеле шёл дождь, и было очень пасмурно. На спуске в Чичкане погода прояснилась. Купили мёд у торгующих возле дороге киргизов. Мёдом назвать это сложно, просто какой то сироп, даже запаха нет. Когда подъезжали к Токтогульскому водохранилищу, я его не узнал. Я даже подумал, что его спустили, так мало было в нём воды. Ехали очень быстро, меньше ста не сбрасывали. Тем более на всей трассе от Бишкека до Оша нет гаишников, есть только фиксированные посты в населённых пунктах. Правила не соблюдает никто, обгоняют, как хотят и где хотят. На мой вопрос о том, как часто сидевший за рулём ездит здесь, я услышал, что он ехал здесь в первый раз, а сидевший рядом его учил. Особенно страшно было от Токтогула и вдоль Кюрпсайского водохранилища, где дорога лепится к скалам и петляет жуткими поворотами. В этом направлении я ехал в первый раз, и открывающиеся виды были немного другими, особенно впечатлил вид фуры, ползущей по трассе, она выглядела маленькой точкой на отвесной каменной стене. Недавно на одном из крутых поворотов вылетела с трассы такси с пассажирами, там до воды метров 30 и очень крутые берега, утонули все. Надо ещё учесть и то, что большинство жителей Азии не умеют плавать.
Подвозившие меня были из посёлка рядом с Джалал-Абадом. Подъезжали уже ночью. Я попросился переночевать в саду у кого-нибудь из них. Посовещавшись, они решили, что я буду ночевать у хозяина машины. На развилке в Джалал-Абад, заехали поужинать в большую придорожную кафешку. Там интересно придумано, лить воду на крышу, чтобы было прохладнее, казалось, что шёл сильный дождь. Спать меня определили в комнате для гостей.
Утром водитель отвёз меня на развилку.
До Узгена взял узбек на матизе. Там позавтракал в ошхоне. И уже на выезде взяла русскоязычная семья, по-моему, татары. С ними я доехал до Оша. Там долго искал Интернет-кафе, так как подвезли меня с другой стороны, не как обычно. Прошёлся по базару, поменял деньги. В этом году курс 100р:150сом. Дошёл до автовокзала, и сел на маршрутку до Хайдаркена, цена 150 сом. В городе было очень жарко, но дальше к Ферганской долине стало ещё хуже. В конечном пункте был уже под вечер. Я хотел попробовать добраться до кишлака Кан, что в верховьях Соха. Пообщавшись с местными, я понял, что туда есть только одна дорога - через узбекский анклав Сох. Машины можно было найти только утром. Рядом оказалась дешёвая гостиница. Я снял комнату за 70 сом, внутри была кровать и кран с холодной водой. Бельё дали чистое. Оставил вещи и пошёл поужинать в ближайшую ошхону. Взял шурбо и чай с традиционной лепёшкой. Пока ел, к прилавку подошёл какой-то дед, говоривший по-русски, взял стакан водки. Я решил к нему подсесть поговорить, о том, как и куда можно добраться. Выяснилось, это был метис, отец - чеченец, а мать - татарка. Человек оказался интересный, рассказывал про местную жизнь, быт киргизов. Рассказал, о том, как в эти края везли чеченцев. Ими набивали целые вагоны, везли по казахским жарким степям, а умерших просто вытаскивали баграми. В Хайдаркене работает ртутный комбинат, многие работавшие на нём, теперь не в состоянии даже поднести ложку ко рту. Беседа получилась интересная и познавательная. День моего приезда выпал на праздник металлурга, поэтому в гостинице образовался большой банкет, а на площади, прямо под моими окнами, всю ночь выступал какой-то местный певец. Я слушал всю ночь, сначала шум банкета за стеной, а потом национальные песни за окном. Кстати, интересно было послушать песню Шатунова «Запиши мой голос на кассету» в киргизском исполнении.
Утром я пошёл на базарную площадь, искать попутку. В Хайдаркене, довольно часто можно встретить русскоязычное население. Я решил поговорить с одним дедом, явно славянской внешности. Спросил его, он мне стал объяснять, что и как, в процессе его объяснения подтянулись проходившие мимо киргизы. В итоге я узнал следующее. Через Сох ехать сложно, плохие таможни. Из самого города найти машину в Кан нереально. Из Соха тоже попутки бывают в ту сторону редко. К тому же, на въезде в ущелье есть киргизский пост. Для проезда нужен пропуск в погранзону. Но, можно всё это дело обойти горами. Есть два пути, через перевал Гёомуш и ещё через какой-то. Первый путь тоже является погранзоной, и меня там могут завернуть, к тому же он очень длинный. Второй путь короче, но его надо знать. У меня же была карта пути через Гёомуш, я взял её на всякий случай и не планировал идти там. Но так сложились обстоятельства, что именно этим путём мне и предстояло двигаться дальше. Итак, решено было идти через Гёомуш, а там как пойдёт. Путь в эту сторону начинается сразу за гостиницей и идёт прямо в направлении гор. Около километра меня подвезли на минигрузовичке. Дальше я шёл пешком. Дорога на Алаудин ответвляется влево от дороги, ведущей в ущелье Гавиана, и идёт вдоль бетонного сухого арыка, сделанного ещё во времена союза. Мне повезло, была небольшая облачность и идти было не жарко. Сначала дорога идёт по степи между двух хребтов с небольшим набором высоты, воды нет, она появляется в виде ручья, текущего вдоль арыка, уже ближе ко входу в ущелье. Пока шёл, встретил ехавшего вниз на минигрузовичке солдата, но он только посмотрел на меня и даже не остановил. Я ещё подумал, что может быть пост будет выше. Дальше есть летовка, где я попил чаю и айрана. Чабан сказал, что постов вверху нет, просто иногда солдаты курсируют по ущелью. Рядом с палаткой стояли две машины: нива и матиз. Стало понятно, почему внизу арык сухой. Селем выбило одну из частей, и вода уходила прямо в пробоину. Выше вода в арыке была. Пройдя ещё немного, я увидел ехавший в моём направлении уазик. Меня взяли на борт. Как оказалось, сегодня была суббота, базарный день, и было вполне реально уехать из Хайдаркена до конца автодороги на машине.
Меня высадили у следующей летовки, где оставили нескольких её обитателей. Я пошёл дальше пешком. Начался дождь. Вскоре уазик меня обогнал, но брать не стали. Ущелье здесь становится уже и появляется река. По пути встретил уазик-«буханку» и группу людей, приехавших, видимо, на пикник. За очередным поворотом увидел летовку и подвозивший меня уазик. В этом месте было три палатки, в каждой жила семья. Так как лил сильный дождь, я зашёл переждать его в палатку к водителю машины. Внутри топилась печь, и я немного обсох. Попил чаю, угостили яблоками и абрикосами. Дождь всё не кончался. Но надо было идти дальше. Пройдя от летовки несколько километров, я решил ставить палатку. Погода была пасмурная, дождь то прекращался, то шёл снова. Так было и ночью.
Утром солнце так же не появилось. Во всё время поездки я пользовался газовой горелкой, так как костёр было лень разжигать, да и почти всегда вечером шёл дождь, и дрова были сырыми. Выпил утренний чай, собрал палатку и двинулся в дальнейший путь. Вскоре долина упёрлась в отвесные вершины, и я подумал, что уже подошёл под перевал. На карте перед перевальным взлётом была большая долина, здесь было что-то типа этого, да и количество рек совпадало. Я обрадовался столь быстрому подходу под перевал. И бодро пополз вверх по тропе. Она привела к узкому проходу в скалах, где было русло реки, тут меня стали посещать сомнения в том, что это и есть Гёомуш. Так и оказалось.
Перевалив через скалы, я увидел обширную холмистую равнину, оканчивающуюся высоким заснеженным хребтом, где и был перевал. Оптимизм сразу куда-то пропал. Сказывалось привыкание к высоте. Но делать было нечего, надо было идти вперёд. Погода была мерзкая, чем ближе я подходил к перевалу, тем облачнее становилось. В конце концов, пошёл дождь, и стало холодно, пришлось доставать дождевик. Когда я остановился на очередной отдых, меня обогнали киргизы: бабай на лошади, две девушки, тоже на лошадях и парень на ишаке. Уточнил у них направление перевала. Под одной из девушек упала лошадь, видимо, от усталости и ей пришлось идти пешком, чтобы как-то разгрузить животное. Вскоре эта четвёрка скрылась вдали. А мои силы, как и у киргизской лошади, были на исходе, к тому же не хватало кислорода. Кое-как я подошёл под перевал. Он представлял собой сыпучку с крутым серпантином тропы. Небо прояснилось, но большие облака всё равно время от времени закрывали соседние вершины. Отсюда долина в окружении заснеженных вершин смотрелась очень красиво. На перевал я полз довольно долго. Сыпучка была влажная от недавно прошедшего дождя и проваливалась под ногами. Если бы не тропа, то я вряд ли преодолел бы перевал в этот день.
Но затраченные силы стоят того. Виды, открывшиеся с перевала, просто поражают своей масштабностью. Высоченные пики с ледниками и шапками снега, тонкие змейки рек, вытекающих из ущелий, и окружающие скалы. Поражает глубина ущелья, оно обрывается вниз крутой пятисотметровой осыпью. Тропа вниз сначала идёт вдоль хребта, даже немного набирая высоту, а потом начинает петлять по отрогам, спускаясь вниз крутым серпантином. Я шёл по следам обогнавших меня киргизов. Надо мной парили орлы, наполняя окружающий воздух своими пронзительными криками. Подъём с этой стороны был бы намного сложнее.
Спуск шёл, в основном, по осыпным склонам из мелкой и крупной сыпучки, редко бывают каменные обвалы. В итоге, я оказался в широкой и зелёной долине Гёомуша. Река была молочного цвета от большого количества мелкой взвеси в её воде. Встретился чабан, рассматривающий своих баранов в бинокль. Силы меня покидали, и организм требовал незамедлительного отдыха. Надо было найти реку с чистой водой, но такой не встретилось. Точнее она была и не одна, но на другом берегу Гёомуша. Тропа шла по правому берегу. Не найдя воды, я решил заночевать на более или менее удобной полянке, среди арчовых деревьев. Около литра воды у меня было в бутылке. А речную воду я зачерпнул котелком и поставил отстаиваться до утра.