Мой путь к Эвересту

Вышли в восьмом часу утра. Перед поселком перешли реку и по еле заметной
тропке стали взбираться по склону. Вид со склона, пожалуй, был самым впечатляющим из всего виденного в Гималаях: Лхотце, Айленд-пик, Макалу, затем острый снежно-ледовый забор, утыкающийся в Ама Даблам ( Ама Дамбам с этого места просто поражал своей мощью и великолепием), чуть дальше – Тхамсерку и прямо впереди по курсу – скальная Покальде. Поскольку Наталья сильно отставала, у нас была возможность в полной мере насладиться этой картиной.
После одного из распадков полезли наверх (как раз напротив скального отростка, отходящего от Ама Даблама, - пятитысячника Ампху), прошли три ступени (на них располагались огороженные участки – пастбища) и опять траверсировали склон. Дошли почти до Покальде, опять стали подниматься, пока не вылезли в  большой цирк. По стенкам огромной чаши свисали сосульки водопадов, на дне застыло белое озеро. После цирка то спускались, то поднимались, проходили мимо небольших заснеженных озер, наконец появилось большое озеро с местами под палатки. Обошли его справа и по крутой скалистой тропе поднялись на перевал.
Навстречу нам поднималась группа из Лобуче. Достигнув перевала, европейцы тут же  валились навзничь и на некоторое время замирали на камнях, не в состоянии пошевелиться. Шерпы же снимали свои неподъемные ноши и вступали в общую оживленную беседу, прерываемую радостным смехом. Наш Дзиндзин встретил то ли родственника, то ли друга и никак не мог с ним наговориться.
Относительно легко по каменным глыбам, потом по тропе (полная иллюзия, что идешь из Теплого Угла в Безенгах) спустились донизу. Справа появилась снежная пирамида Пумори. Немного отдохнув, вскарабкались на край морены, и глазам предстало унылое зрелище – бескрайнее всхолмленное пространство, горы грязных, мокрых камней. “Up - down, up – down,” – застенчиво улыбнувшись, пояснил Дзиндзин.
Когда мы наконец добрались до противоположного края морены, сил ни у кого не оставалось. Мы безмолвно сидели на камнях и смотрели вниз на домики с дымящимися трубами, на мирно пасущихся лошадок, на вереницу яков, пылящих по тропе (до нас доносился звон их колокольчиков и голоса людей в поселке). Потом так же молча поднялись и стали спускаться к людям.
Оказалось, что найти жилье в Лобуче не так просто. На поиски свободной комнаты и переговоры мы потратили полчаса. Наконец заселились, расплатились с шерпой, он забежал в гости к своей сестре, работавшей в соседней лоджии, и ушел обратно за перевал в свой Чхукунг. Впоследствии знакомая мне рассказывала, что из-за недостатка мест в Лобуче они были вынуждены идти до итальянской научной станции Пирамида, и только там смогли устроиться на ночлег.
Пару слов про перевал Конгма-Ла. Мне говорили, что легче его проходить из Чхукунга в Лобуче, мне же показалось, что как раз наоборот, во всяком случае, в отношении ориентирования – это точно. Из Лобуче перевал хорошо виден, и нет вопроса, куда идти. А из Чхукунга тропка очень неявная, и я думаю, не будь с нами провожатого, мы бы там изрядно поплутали.
Вечер прошел довольно скучно. В дайнинг-рум доминировали шерпы. Большой дружной компанией они расселись вокруг печки и вели нескончаемые разговоры. Трекеры тихо сидели по своим лавкам: кто читал книжку, кто играл в карты. Мне запомнилась маленькая японская девушка (на вид лет 16-ти) в непальской ячьей шапке, с огромным фотоаппаратом на боку, при ней – безмолвный скучающий портер.
Ночью не спалось. Голова не болела, но высота 4900 ощущалась. Горняшка проявлялась в некоторой заторможенности, раздражении, плохом настроении.
Утром отправились в Горак-Шеп. Довольно утомительный и однообразный путь вверх-вниз по морене, да и пейзаж глаз не радовал: сверху до конца ущелья – каменная вздыбленная грязная река морены Кхумбу. Правда, прямо по курсу после каждого очередного подъема всплывал снежный купол Пумори, а на правой стороне ущелья вздымался гигант Нуптце. Опять мимо промчалась толпа марафонцев. Наталья, почувствовав в них конкурентов за лоджии в Горак-Шепе, включилась было в борьбу за лучшие места, но быстро сошла с дистанции. К тому же впоследствии оказалось, что бежали они до базового лагеря и совершенно не претендовали на места в Горак-Шепе.
затылок в затылок, они спускались вниз: ночью одной из девушек стало плохо.  Рассказали, что рассвет встречали на Кала-Паттаре, а за день до этого ходили в базовый лагерь. Остаток отпуска они решили провести в заповеднике Читван.
Наконец после очередного взлета я увидела под собой несколько домиков. Горак-Шеп. Без труда нашли свободную комнату, перекусили. После чая я прилегла и почувствовала, что лучше бы мне сегодня уже никуда не ходить. Вчерашний поход через перевал высотой 5535, ночь на 4900, сегодняшний переход на 5200 – организм требовал дня отдыха. Но было еще только 11 часов дня, ярко светило солнце, Наталья подпрыгивала от нетерпения – и в полдень мы пошли к базовому лагерю под Эверест. Сначала я едва плелась, но потихоньку разошлась. На тропе поболтали с украинско-израильским дядечкой, поделились своими впечатлениями: мы рассказали про Чхукунг, ему же очень понравилось ущелье Бхоте Коси, там он даже осмотрел гидроэлектростанцию, построенную австрийцами. Про базовый лагерь он сказал: «Ну, что вы, это же для нас как Кремль. Пройти по ледопаду Кхумбу,  увидеть все это своими глазами – я просто счастлив». Сейчас он торопился вниз, в монастыре он оставил подругу, которой стало плохо на высоте.
Вскоре закончилась морена, мы пошли по леднику. Прошли мимо остатков разбившегося вертолета и в цирке на морене увидели разноцветные пятна палаток. Правее, подобно застывшему пенистому бурлящему потоку, между Нуптце и Эверестом, спускался ледопад Кхумбу, первая ступень.
Я в полной мере ощущала торжественность момента: стою у подножия Эвереста! Я прикоснулась к чему-то огромному и мощному и положила это в свою жизнь. Здравствуй, Гора, я пришла к тебе, - и, словно протягивая руку, Джомолунгма вынула из облака плечо.
Когда мы подошли к палаткам, стало совсем пасмурно. Тяжелые свинцовые тучи наползали снизу из ущелья. Было промозгло и холодно. Каждый шаг вверх требовал усилий. Мы зашли в огромную кухонную палатку одной из экспедиций, заставленную синими бочками, коробками, кастрюлями, термосами, попили там чаю.
На обратном пути как-то внезапно кончились силы, и мы еле добрели до своей лоджии.
За ужином я с трудом заставила себя что-то съесть и пошла в комнату, прямо в пуховке залезла в спальник. Вскоре пришла Наташа, тоже легла. Через какое-то время она сказала, что ей плохо, и ее нужно срочно спускать вниз: Я ответила, что на рассвете схожу на Кала-Паттар, к 7 вернусь и будем спускаться вниз. При свете фонарика мы стали перетряхивать нашу аптечку, она выпила что-то от головы и  вскоре сообщила, что ей лучше.
Сна не было, я просто пережидала ночь, когда наконец немного посереет. В пятом часу стала собираться наверх. - Я тоже пойду с тобой, - заявила Наталья. Мне с трудом удалось ее отговорить (8 лет назад она уже ходила на Кала-Паттар, ей там стало плохо, и трое мужиков спускали ее вниз).
Вышла позже намеченного. Бежалось вверх по хрустящей от инея тропке на удивление легко, но к встрече рассвета я опоздала. На обеих вершинах Кала-Паттара толпился народ, раздавались восхищенные возгласы. Когда я поднялась к туру, солнце стояло уже прямо над вершиной Эвереста. Я присела на камень в ожидании, когда солнце поднимется повыше и можно будет поснимать.
Меж тем народ потихоньку уходил вниз. Знакомая японская девочка по камням подобралась ко мне и предложила снять меня на фоне Эвереста. Я дала ей свой фотоаппарат, и она меня запечатлела. Честно, мысль сняться на фоне горы мне самой даже не пришла в голову, только благодаря милой японке остался такой снимок.
Пейзаж меня не потряс, и не было ощущения значимого момента в моей жизни, как за день до этого у подножия Эвереста. Внизу - заполненная облаками долина, по краям – снежные макушки гор. По-прежнему великолепен островерхий Нуптце, притягивает взор и пытается главенствовать, но из-за его плеча молчаливо, но монументально выступает широкая черная Джомолунгма, и сразу понимаешь, кто здесь главный.
Крупная птица с широкой, как у утки, грудью, теснилась на камнях неподалеку, потом неуклюже переместилась за уступ и пропала. Я осталась одна.
На спуске в густом облаке навстречу попадались люди, они беспокоились, видно ли что-нибудь наверху, я их успокаивала, что обзор отличный.
Облако кончилось, и совсем близко я увидела поселок. У лоджии встретила опечаленную Наташу. Я ей сказала, что наверху - ничего особенного и что она ничего не потеряла. «Мне уже сказали, что вид потрясающий», - с горечью ответила она. Мы договорились, что она идет вниз, а я завтракаю и спускаюсь вслед за ней.
По дороге вниз встретила пожилого полного дяденьку из Симферополя. Он сказал, что бывший альпинист, мастер спорта, долго копил на поездку в Непал, и вот наконец они с женой здесь. Жене стало плохо, он оставил ее в монастыре Тенгбоче и теперь идет к базовому лагерю.
В Лобуче я зашла в нашу бывшую лоджию и обнаружила в столовой Наталью, примостившуюся в уголке. Она сидела с закрытыми глазами, с совершенно безжизненным, позеленевшим лицом и, видимо, в этот момент уже не сожалела, что не полезла утром на Кала-Паттар.
Мы напились чаю и пошли вниз. Наташа оживала буквально с каждым потерянным метром высоты. Сначала мы шли вместе, потом она вырвалась вперед, щеки порозовели, это произошло уже через полчаса после того, как мы покинули Лобуче. И возник вопрос, куда мы идем дальше?
По моему московскому плану, мы должны были на следующий день через перевал Чо-Ла пас перейти в ущелье Гокио (мне говорили, что это самое красивое ущелье, хотелось оставить его напоследок), но теперь, как я думала, нам следовало просто спуститься как можно ниже, и там уже что-то планировать. Наташа сказала, что не хочет спускаться, а хочет завтра устроить день отдыха в Дзонгле, а послезавтра идти через перевал. Я видела, что человек совершенно не способен адекватно оценивать свое состояние, и понимала, что даже если завтра мы устроим дневку (хотя пребывание на высоте 4830 отдыхом назвать трудно) и послезавтра полезем на перевал, очень велики шансы, что Наташе не пойдется (как это было на предыдущем перевале, когда в какой-то момент мне показалось, что нам придется возвращаться назад). В таком случае мы просто не успеваем попасть в Гокио. Я предложила спускаться в Пхериче и зайти в ущелье снизу.
В это время мы подошли к повороту на Дзонглу – селению под перевалом Чо Ла пас, надо было на что-то решаться.  Оттуда, из узкого ущелья, выползала свинцовая хмарь, и это усилило мои аргументы.  Я предложила компромиссный вариант – идти вниз до ближайших лоджий в Дугле (на 4600, не так много теряем по высоте) и там уже на следующий день по самочувствию принять решение: через перевал или в обход. Наташа согласилась.
Вскоре закончилась каменоломня под названием Кхумбу, пейзаж теплел на глазах, и  в какой-то момент я почувствовала, что снова хочется  фотографировать. На пригорке мы увидели множество сложенных туров и молельные флаги – это был мемориал в честь погибших на Эвересте. Сразу за пригорком после небольшого спуска в затишке на небольшой площадке примостились два домика. Это и была Дугла.
Мы зашли в полутемную неуютную столовую, заказали еду. Неожиданно к нам  стремительно подлетела невысокая женщина, в очках, в непальской шапке. «Люда Смирнова из Томска, - представилась она. – Я даже не сразу осознала, что вы говорите по-русски». В руках Люда держала плошку с дымящимся, соблазнительно пахнущим дошираком, и я, сглатывая слюну, вдруг почувствовала, что безумно хочу  поесть какой-нибудь знакомой дряни.
Люда рассказала, что по интернету нашла себе попутчиков в Гималаи, но когда она прилетела в Катманду, то никого из них не встретила, и теперь путешествует одна. Мы разложили на столе карты, я рассказала, где мы шли, в каких лоджиях останавливались, она поделилась своими впечатлениями. Выяснилось, что в монастыре Тенгбоче она видела нашу Юлю. Юле стало плохо, Саша оставил ее в монастыре и пошел наверх. Я поняла, что Тенгбоче – это такое специальное место, куда трекеры сдают обессилевших жен и подруг и идут к Эвересту в одиночку.
Мы поделились с Людой сомнениями, идти ли нам через перевал или в обход. Я опять предложила спускаться до Пхериче. «Конечно, в Пхериче, - поддержала Люда, - там цивилизация, там горячий душ». Слово «цивилизация» почему-то очень подействовало на Наташу, и она моментально согласилась. Мы простились с соотечественницей и отправились вниз.
Сразу за Дуглой начинался резкий спуск, мы сильно сбросили высоту, спустились по склону, и перед нами открылась широкая долина. В самом ее конце было видно освещенное солнцем Пхериче. Шли до него довольно долго, оно все также виднелось где-то вдалеке и никак не приближалось.
Наконец по обеим сторонам начались участки, засаженные капустой и прочими культурами, появились животные, люди, дома.
Мы заселились в уютную чистенькую лоджию в центре поселка, и я запросила у хозяина “hot shower”. Через некоторое время к душевой кабинке шерпа притащил канистру с горячей водой и предложил мне идти в душ, сам же с канистрой залез наверх. “Are you ready?» - через какое-то время спросил он. Я удивилась, в Тенгбоче хозяин просто вылил канистру в емкость и ушел, а потом я уже сама регулировала поступление воды. Тем не менее я разделась, встала под душ и сказала: ready. Ровно 4 минуты лилась горячая вода и ничем не регулировалась. Когда я поняла, что поток воды неуправляем, то мобилизовалась и завершила процесс по возможности быстро. Стоило это удовольствие 2 доллара.
В состоянии полной эйфории после душа я с мокрой головой побежала на речку стирать и уже через полчаса захлюпала носом.
В столовой было шумно и многолюдно, на столах горели свечи. Рядом с нами обосновалась большая группа японцев, все как один обвешанные здоровыми фотокамерами. После Лобуче и Горак Шепа здесь, на 4200, мы себя почувствовали расслабленно и комфортно, настроение было просто чудесное. Чистые и сытые, мы сидели в тепле, при свечах и ели вкусную еду.
Неожиданно в зале возникло движение, все японцы вдруг сгрудились около нашего стола и наперебой стали что-то снимать. Ослепленные вспышками, мы с Наташей сидели, как телезвезды на пресс-конференции, и ничего не понимали. Я обернулась, но за своей спиной не обнаружила ничего примечательного: в окошке сквозь сумрак  и туман немного проглядывал склон горы.
Вскоре все выяснилось: пока мы были вверху, внизу была плохая погода, горы были закрыты непроглядным туманом, и сегодня впервые за последние дни приоткрылись склоны Ама Даблама.
Оказывается, нам здорово везло – панорамой окрестных гор мы налюбовались вволю.
Тем временем в столовую завалилась компания (пять женщин и один мужчина), и мы наконец услышали русскую речь. Радостно метнулись навстречу. Компания оказалась из Запорожья. Пока мужья штурмовали Ама Даблам, жены пошли в треккинг под Эверест.  Чудно провели вечер за разговорами.