Нагорный Карабах глазами москвичей

Шуши – город, в котором понятия стыд и совесть возрождаются из небытия современной жизни.
Некоторое количество лет назад жителей одного крупного благополучного мегаполиса опросили психологи-интервьюеры: что, по их мнению, стыдно? Абсолютное большинство отвечающих респондентов сошлись во мнении, что, в общем-то… ничего. Все, что в человеческой культуре считалось стыдным, так или иначе в условиях современного мегаполиса почти открыто используется для достижения благополучия и успеха. Понятие стыда скукоживается, как шагреневая кожа. Это реальность, нравится или не нравится, готовы мы это признать или не готовы.

Разрушенный Шуши – место, где нам постоянно было стыдно. За собственное сытое благополучие. За квартирный вопрос, который «испортил москвичей». За нерожденных россиянами детей, которых как бы, нечем кормить, негде поселить, негде учить… За говно в храмах, которое встречается повсеместно: и в России, и в Шуши. За пролитую кровь жителей города на этих камнях, независимо от их вероисповедания. И еще много-много за что…

Шуши – это город, который ставит мозги на место. Свои проблемы, которые казались грандиозными, в Шуши меркнут. Возникают забытое в мегаполисе чувство стыда, человеческое сопереживание, желание поддержать хоть чем-то: словом, делом, деньгами, сердцем. Если вас беспокоят квартирный вопрос, кредит, бизнес, карьера – поезжайте в Шуши! Это полезно для ума. Это целительно для сердца.

Шуши располагается на высоте 1368 м над уровнем моря, в предгорье Карабахского хребта и в 11 километрах к югу от Степанакерта.

В некоторых развалинах люди пытаются наладить жизнь. Семейную жизнь, чтобы были муж, жена, дети…
На свои деньги. (Мы не слышали, чтобы государство помогало жителям деньгами). Государственных программ восстановления жилья в Шуши мы тоже не заметили (Возможно, они есть). Строят иногда сами, иногда нанимают. В Шуши даже сложился рынок труда. Но денег катастрофически не хватает.
Отстроены храм Казанчецоц, школа, частично магазины. Встречаются элитные для этих мест здания-коттеджи. Встречаются дома, напоминающие московские «хрущевки». Встречаются совсем руины, где тоже живут люди. Социальное расслоение очевидно.

Теперь можно уже только догадываться, насколько красив, экзотичен и самобытен был этот восточный многонациональный город до последней войны. Кое-что еще угадывается в традиционных узких улочках. Сейчас большая часть в руинах.
Часть развалин используется, как общественные помойки. Подозреваем, что мусор коммунальные службы (если они есть) не вывозят.

При всех ужасных минусах разрухи, есть крохотный плюс для туриста. Этот город – готовый музей войны и мира под открытым небом.
В этом «городе-музее» можно и нужно бродить много дней. Тогда погружаешься в детали, которые производят неизгладимое впечатление. Например, советские школьные учебники обошла картинка на тему истории Великой Отечественной войны: на картинке дом разрушен, а печка осталась. Пришел человек с войны, а дома нет, есть пепелище и почерневшая печка стоит. Так вот, в школе эта картинка, как и многое навязанное воспитанием и пропагандой, никак эмоционально не воспринималась. Но в памяти засела. В Шуши мы увидели современную версию этого сюжета, только не на картинке, а в реальности. Жилые помещения рухнули, а капитальные стены и печки в них остались. Пришел человек с войны, а дома нет, есть печка, висящая в стене на уровне 2-го этажа. И воспринимается это совсем по-другому, не по-школьному, а всерьез с душевной болью.

Несмотря на условия жизни (А может быть, благодаря им?), люди в Шуши общительные, гостеприимные и любознательные. Путешественник, в непрезентабельном камуфляже, обвешанный фотиками и измученный ежедневными многокилометровыми переходами, вызывает у них живой позитивный интерес и желание пообщаться. Даже у тех, кто плохо знает русский язык. Часто встречаются такие, кто русский понимает, но сказать по-русски не умеет. Общались, как могли – звуками, мимикой и пантомимикой. Для пущей убедительности наш гид Дима часто сопровождал беседы на любую тему низким и мужественным звуком «че». Это слово означает «нет», но употреблялось оно Димой в различных ситуациях к месту и не очень за гармонию с жителями Карабаха. Когда мы были совсем пьяные, это магическое слово могло заменить даже все остальные, кроме слова «здравствуйте» - по-армянски: «барев дзес».

Вот так мы и забрели в гости к местному жителю. Увидели на улочке, как худощавый усталый мужчина грузит в большую тачку гравий и завозит в низкую арку, зияющую дырой в стене. Поздоровались, разговорились, познакомились. Он отлично говорил по-русски и позвал нас в гости, посмотреть его дом. Хозяин и хозяйка угостили нас кофе и конфетами и рассказали о своем житье-бытье в Шуши. Вернее, рассказал хозяин, а хозяйка традиционно для этих мест молчала.

Живут тяжело, строятся, как могут, своими силами, ручным трудом. Хозяин поведал, что он профессиональный строитель, даже строил многоэтажки спальных районов в Москве. Вот теперь пытается отстроить полуразрушенный старинный дом в Шуши. Дом построен на глине, без фундамента, на азербайджанский манер. Электричества нет, питьевая вода по графику, ее привозят по определенным дням. Не беда что бедно живут, главное теперь есть СВОЙ дом, а значит, жизнь налаживается. А у прежних хозяев жизнь в этом доме уже никогда не наладится. Это результат войны.

Этот человек знает рецепт счастья! Читайте, люди мегаполиса!
Все просто, все по Шушински: у него в семье случилась нежданная радость. Несколько дней назад старинный высокий каменный забор рухнул в метре от маленького сына, который играл во внутреннем дворике. За секунды с грохотом огромные камни заполнили малюсенький дворик. А сыну ничего, даже не поцарапало. Вот и радость в семье! Вот это и есть счастье в доме! Здесь живет надежда на мир и процветание. Надежда всегда имеет право на существование…

Открытость и доброжелательность людей в Шуши непривычна и приятна для гостя из крупного мегаполиса.
Ситуация. Мы, как чокнутые, пытаемся за ограниченное время увидеть и впитать в себя максимум. Типично для туриста. Пытаясь сократить путь по бесконечным улочкам, мы в очередной раз перелезли через забор, и попали на стройплощадку. Несколько рабочих в недоумении уставились на нашу экзотического вида троицу. Естественно им было понятно, что мы – туристы (потому что одеты, как клоуны), но совершенно непонятно какого черта нам надо на стройке.

На этой стройплощадке, как на любой подобной, было все перерыто, лежали бетонные блоки, стояли строительная техника, бытовка и большой металлический забор с воротами, заботливо замотанными цепью с большим внушительным замком.

Походив, мы поняли, что попали в железный тупик. Возвращаться назад к низкому заборчику через всю стройку было неохота. Не зря же мы пытались срезать дорогу. К тому же рабочие уже подошли к нам, окружили кольцом, и уже совсем удивленно искренне пучили на нас глаза, отрезая нам гордый путь назад. Подергав ворота с отчаянием в глазах, мы поняли, что путь отрезан, и нам только сдаваться. :-)
И тут один из рабочих, с видом бригадира, внезапно поняв всю трагикомичность ситуации, сказал:
- Подождите! Мы сейчас КЛЮЧ ПРИНЕСЕМ!
Через пять минут прибежал рабочий с ключом, хихикнул над нами и ОТКРЫЛ НАМ ВОРОТА!
Нас тепло проводили, немного хихикая над нами и живо обсуждая что-то свое. Потом они долго смотрели вслед пришлым карабахским ишакам – т.е. нам, туповатым туристам. :-)

Вот трудно себе представить это в Москве. Тридцать пять лет назад в одном подмосковном городе в подобной ситуации рабочий кинул в ребенка лопату(!), попал в позвоночник, ребенок остался калекой. Это были советские времена, ребенка отругали за то, что он нарушил режим советского строительства. Рабочего не судили. Общественное мнение его оправдало, ведь рабочий был пьян и не мог понимать, что делает.

Еще одно впечатление в Шуши. У мечетей к нам кидается хромой старик и говорит, что он сторож в мечети Говхар-Аги и может показать нам и ее и другие. Мы обрадовались и согласились. Показал, попросил свою «копеечку» и… пригласил в сторожку на кофе. Это было впервые в нашей жизни, когда, попросив денег за услугу, нас же еще и на кофе приглашают.