Сладкая парочка
В Хакусы
Не помню точно, от чего я проснулся раньше, толи от будильника на моих часах, выставленного ровно на шесть утра, толи от очередного приступа кашля, но утро меня в общем-то не радовало. Утром это конечно было сложно назвать, снаружи все также темно, без малейшего намека на рассвет, но для того чтобы по максимуму использовать светлое время суток, подъем мы назначили на шесть. Пока позавтракаем, соберем вещи, уже и светать начнет.
Ветер к утру существенно поутих. Тоскливо подвывая, он уже не в силах был кого-то испугать, поэтому погоду снова можно было считать хорошей. Выбравшись из палатки по сугубо личной необходимости, я увидел вдали скопище огоньков, растянутых в горизонтальную полоску. Это светился Северобайкальск. Целый день шлепать, а потом позади, в общем-то не так далеко от себя видеть отправную точку – это вполне в духе Байкала. В пургу собственного носа почти не видишь, а в ясную погоду за сто километров Святой нос отлично просматривается.
Приступ кашля свернул меня в баранку, и в душу начало закрадываться нехорошее подозрение по поводу того что причиной этому кашлю служит вовсе не вечерняя травля комаров. С другой стороны – простужаюсь я очень редко, да и то не сильно. Последний раз по настоящему болел лет восемь назад. Так что видимо просто наглотался дыма, да чуть просквозило, вот и кашляю. Шарахну сейчас чайку с мёдом и проблемы как небывало. Ветра почти нет, поэтому горелку я разжег на улице. Состряпав завтрак и чай, я отметил, что горелка на этот раз не выпендривалась, и показала себя только с лучшей стороны. Зараза!
Позавтракав, и долив до полного 2-х литровый термос горячим чаем в дорогу, мы начали собирать вещи. Спальники сильно отсырели, хотя мы и старались в них не дышать, но видимо ночью был конкретный минус, в результате чего изнутри палатка вся блестела изморозью, а спальники сверху были мокрые, местами прихваченные морозом. Спальники у нас были летними, на зимние денег все время не хватало. Летом зимний спальник без надобности, а на Байкал собираешься, одно купишь, другое, продукты-билеты, и вот уже и денег нема! Мы с Таней вместе спальники состегнем, обнимемся, и предельно-допустимая температура 0 градусов Цельсия которая написана на спальнике, у нас расширяется до минус 10. Если на улице не холоднее -20, то дрыхнешь без задних ног, только нос рукой прикрываешь, чтоб не мерз. У Федора спальник до минус пяти, но тут уж мы ему помочь ничем не можем, Таня у меня жена персональная, да и мне с Федором обниматься не резон :) .
Собрав палатку и упаковав все вещи, мы потратили три с лишним часа! Давно я так не ковырялся на утренних сборах, старею видимо. Кашель не отпускал, и я уже чувствовал нехорошее тепло в голове. Простудился все-таки! В походе! Первый раз. Меня в походах вообще никогда не подводило здоровье, а тут на тебе, в самом начале! Вот ведь гадство-то какое!
Таня скормила мне таблетку и мы были готовы двигаться дальше.
Дорогу всю замело, ехать было невозможно, поэтому мы фактически сразу пошли пешком. Федор бил тропу, а мы следовали за ним. По хорошему, я с ним должен был периодически меняться, ведь тропить – занятие не из легких, но я все-время отставал, то и дело заходясь кашлем. Время от времени они останавливались и ждали меня.
Жутко неудобно быть слабым звеном в команде, поэтому я старался двигаться быстрее и постоянно оправдывался, что с утра я плохой ходок, а вот после обеда как разойдусь, так они еще и на буксир попросятся.
К обеду мне стало совсем хреново, в голове жар, в теле слабость, сердце бешено билось, пытаясь вырваться из груди. Вид у меня, судя по всему, был жалкий.
Федор выдвинул предложение – немного разгрузить мой багаж, после чего отобрал у меня палатку и еще кажется что-то из продуктов. Таня скормила мне еще одну таблетку.
После таких мероприятий скорость моя несколько увеличилась, а вот настроение совсем испортилось. Никогда такого небыло, чтобы мой рюкзак разгружали! Вот ведь доходяга!
Когда до берега оставалось километров десять, я увидел Хакусы.
Да-а, хоть и болею, но орлиный глаз меня не подводит! Я сообщил о том что вижу остальным, но ни Таня, ни Федор не смогли разглядеть несколько маленьких домиков на берегу, и сослались на то, что у меня просто болезненные глюки.
Снег становился всё глубже, скорость нашего передвижения неумолимо падала. Мы все чаще останавливались отдохнуть, Федор начал сильно сдавать от постоянного тропления.
Таблетки произвели некоторое воздействие на мое самочувствие, поэтому я ненадолго стал выходить вперёд. Таня несколько раз порывалась пробивать тропу, но мы с Федором её не пускали, потому как в команде хотя-бы один человек должен быть с запасом сил, на тот случай если мы не доберемся до берега. Судя по скорости нашего передвижения, запасу сил, и количеству снега, которого по мере приближения к берегу становилось все больше – шансы добраться до земли сегодня, у нас с каждым часом уменьшались.
Я забрал обратно у Федора палатку, мы наелись орехов, сгущенки, попили чай с медом и снова двинулись на штурм непроходимой снежной целины. Нам обязательно нужно было добраться до берега, до тех домиков, которые все отчетливее вырисовывались на берегу, ведь еще одна ночевка в палатке могла дорого нам обойтись. Бацилла которую я где-то поймал, легко может поразить ослабленные тяжелыми нагрузками организмы остальных, а я после ночевки в сыром, промерзшем спальнике быть может вообще не в силах буду передвигаться, поэтому только вперед и только до победного конца.
Периодически попадались полузаметенные, а иногда и свежие колеи от машин - грузовиков и УАЗиков-буханок (эти везде пролезут), и передвижение существенно облегчалось, но они вскоре либо пропадали, либо уходили куда-то в сторону, и нам приходилось снова тропить. В итоге мы вышли на какую-то дорогу, которая огибая невысокий торос и сильно петляя, шла в сторону домиков. Мы обрадовались, почти полностью уверовав в то, что она доведет нас до Хакус, и сев на наших верных коней уже прикидывали, за какое время мы доберемся до берега. Но проехав, местами пройдя около километра, она уперлась в торос, потопталась, и разошлась двумя плохонькими колеями в стороны, параллельные берегу. Напрямки до домиков оставалось около двух километров. Время на часах - начало пятого. До темноты три часа. Идти по колее, которая может вилять еще несколько километров – занятие невеселое, особенно если учесть то, что колея может вообще не идти на Хакусы, а в какой-нибудь залив, где «клюёт хорошо». Отбросив в сторону колею как вариант, мы двинулись напрямки. За торосом, сквозь снег еле проглядывала дорога, которая судя по всему, до пурги была очень даже хорошая. Мы двинулись сначала по ней, надеясь, что хоть она и заметенная, но все-же более удобная для передвижения, нежели целина, но вскоре убедились, что разницы не было никакой. Снег и без того глубокий для груженых велосипедов, вскоре уже доставал до оси колеса, а местами и чуть выше. Скорость выходила нулевая. Приподняв переднее колесо, мы тащили велосипеды, рывками пробивая колею в слабом насте. Открывшееся у Федора второе дыхание через километр почти иссякло. Временное улучшение в моем самочувствии сменилось еще большей слабостью, по всему телу шел жар, руки и ноги тряслись, кашель донимал все сильнее, наполняя рот привкусом крови. Танечка выглядела сильно измученной, но старалась делать вид, что сил у нее еще навалом. Мы останавливались через каждые двадцать-тридцать метров, задыхаясь и еле держась на ногах.
Байкал играл с нами, проверяя на прочность, но мы не собирались капитулировать, пытаясь доказать, что мы достойные дети земли Сибирской.
До берега уже было рукой подать, мы видели сквозь сумерки, как к домику идёт человек, возвращаясь по видимому с рыбалки, вскоре залаяли собаки, а мы уже делали по пять-семь шагов, останавливались и отдышавшись прикладывали уйму сил, чтобы продвинуться еще на несколько шагов.
Почему мы не бросили велосипеды, ведь когда мы сошли с колеи, то решили, что если будет туго, бросим все имущество, а утром вернемся и подберем. Но сейчас видно голова уже не соображала, отдавая телу только один приказ – вперёд!
Заработал дизель, в домиках загорелся свет. Там было сухо и уютно, на печке наверное грелся чай, и не было никаких сугробов, не нужно было никуда продираться. Собачки лаяли совсем близко, пахло дымком из трубы. Кажется сил не осталось совсем, хотелось рычать, словно связанный лев, но из груди вырывался лишь хрип, и не было уже веры в то, что мы вообще доберёмся. Мы с боем брали каждый метр, и то расстояние, которое на велосипеде по асфальту преодолеваешь за минуту, а то и меньше, у нас рассчитывалось уже на полчаса.
Шаг, еще один, тяжелая отдышка. Неужто организм сдаст в двух сотнях метров от берега? Да какого черта! Вперед!
Было уже совсем темно, когда мы выбрались на укатанную дорогу, идущую вдоль берега.
На встречу из домика шел человек.