Дом в Йогосеме, где мы ночевали
Вот так дружно спят в этом доме папуасы
В Йогосеме
На следующий день я отправилась в треккинг до Йогосема. Йогосем - это первая крупная деревня яли. Директор пошел со мной. В качестве портера взяли садовника Стефануса.
Отступление. В интернете есть отчет француза Фабриса Напса. Он самостоятельно путешествовал по Зап. Папуа в 2005 году. Его маршрут был следующий: Вамена - Йогосем - Нинья - Холувон - Декай и дальше по реке на лодках до асматов. У меня первоначально были мысли частично последовать его маршруту, но пойти дальше, до следующей реки, по которой добраться до короваев. Короваи и/или комбаи входили обязательным пунктом в мой план, но одной выкупать чартерный самолет было бы накладно. Поэтому я решила начать треккинг в том направлении и посмотреть, что из этого получится.
Треккинг в этот день был большей частью очень приятный. Горы, солнце, папуасы, которые ходят тем же маршрутом, что и я, которые все меня приветствуют и, по-моему, действительно рады меня видеть, и я фотографирую наиболее красочных и традиционных из них.
Дорога до Йогосема оказалась не близкой и ближе к вечеру идти стало труднее. Появились крутые спуски с грязью и в одном месте я не могла спуститься вообще - ехали кроссовки по грязи и все. И тут меня под руку подхватывает бабушка (их называют мамами), которая шла параллельно с нами тоже в Йогосем, и которую я фотографировала как местную достопримечательность. Эта мама раза в два меньше меня, но она почти тащила меня на себе. Когда мама перестала справляться, меня под другую руку подхватил мальчик - подросток, - и так они провели меня вдвоем через трудный участок. Я была потрясена их чуткостью, их отношением ко мне - большой неуклюжей белой "корове", и мне стало так стыдно, что мы к ним относимся совсем по-другому - как к объектам для фотографирования, приезжаем туда как в зоопарк, чтобы посмотреть, какие они дикие. На привале после того трудного участка я расплакалась от всех этих своих мыслей (возможно, и от усталости тоже). И тут я смотрю - стоит эта мама и тоже плачет, плачет потому, что я плачу и ей меня жалко. Смотрю - вторая мама тоже плачет. И я плачу еще сильнее, от того, что они плачут. Вот так мы втроем и плакали.
Мы пришли в Йогосем уже в темноте, и нам предложили для ночлега за 50 тыс. специальный деревянный дом. Мне этот дом не показался интересным, и мы договорились за 40 тыс. переночевать вместе с местными в их хонае (хонай - традиционный дом круглой формы с крышей из травы).
В доме, где мы остановились, были только мужчины и я. Не понятно, как это так у них устроено, что толпа мужчин не по семьям живет, а в отдельном доме. Голый (в смысле в котеке) был только один дедушка, он специально полз ко мне на другую сторону дома, чтобы пожать мне руку.
Ночью рядом со мной спящий директор несколько раз вскакивал, включал фонарь и начинал ловить вокруг себя блох. Меня никакие блохи не трогали, директор был вкуснее.
В середине ночи проснулась от странных звуков – что-то дрынькало. Это на голого дедушку нашло вдохновение и он играл на своей дрынькалке. Это какая-то штука, возможно, со струной, которую подносят ко рту, получается что-то вроде нашей чукотской музыки.
Спать в хонае с местными, конечно, интересно, но не очень приятно, потому что они всю ночь жгут костер, дым расползается внутри по крыше и улетает через крышу очень медленно. Еще они там же и курят, так что воздух совсем не свежий и спать приходится носом к стене, в которой есть дырки.
Следующим утром я заказала местные песни-пляски, надо сказать, довольно примитивные. И они сами понимали, что делают что-то не совсем естественное, и это их очень забавляло.
Директор дальше идти со мной не захотел, и они со Стефанусом отправились обратно в Согокмо, а мне был выделен новый, Йогосемский портер Ласарус, который за 50 тыс. в день согласился сопровождать меня до Ниньи.
До Ниньи предполагалось дойти за 2 дня с ночевкой в палатке из-за отсутствия деревень. Эти 2 дня превратились в 3, так как Ласарус оказался хлюпиком и целыми днями мне рассказывал, как у него все болит от моего рюкзака, хотя рюкзак был килограмм 10. Мы останавливались на ночлег в 2 часа дня, так как Ласарус не мог дальше идти. У меня, конечно, тоже все болело, может, даже посильнее, чем у Ласаруса, но идти дальше я могла, ради великой цели - Ниньи. Попадавшиеся нам навстречу люди нам очень сочувствовали и удивлялись, что меня сопровождает только один человек. Дорога была na-aik – turun – na-aik – turun (вверх-вниз). Найк был очень тяжелый, а турун местами просто невозможный - почти отвесная стена, вся из грязи с текущими реками. Ласарус в таких местах сначала спускал мой рюкзак, потом возвращался и помогал спуститься мне. Я, конечно, иногда падала, часто спасали палки, с которыми я шла, часто Ласарус. После того, как я первый раз провалилась в реку, решила с реками больше не экспериментировать и переходить их вброд. И это было очень приятно – прополоскать свои ноги вместе с кроссовками в чистой воде. Сушить обувь было бесполезно – с сухими ногами удавалось идти утром только первые полчаса.
Вторую ночь по дороге к Нинье остановились в деревне Монин. Это там от меня убегали дети, как только я поворачивалась к ним лицом. Когда я им показывала их фотографии, они сбегались обратно и сходили с ума от счастья, но стоило мне сделать какой-нибудь жест в их сторону – они разбегались. Наверно, родители их с детства пугают белыми людьми. Хоть убегали они от меня со смехом, игрой это было лишь частично, они действительно меня боялись. Мне удалось поймать одного малыша. Как он орал! До истерики. А остальные смотрели со стороны и ржали.
До Ниньи мы так и не дошли. Недалеко от Ниньи был ужасный найк и Ласарус мне показал, что вон в ту сторону еще 3 часа такого найка прямо до Ниньи, а вон туда – совсем приятный турун и дорога к Вамене. Я выбрала путь на Вамену. До этого у местных выяснила, что путь от Холувона до короваев занимает 2 недели и дорога очень плохая - найк-турун, грязь-болота, поваленные деревья. Уже прочувствовав такую дорогу, я решила вернуться в Вамену и пытаться добраться до короваев другими путями.