Перевал Актру. Что я увидел в ледовой трещине Вверх. Нас ждёт небольшой ледопад, который уже не раз пройден нами - Славкой, Айкой, мной. За ледопадом - большое снежное поле, заканчивающееся перевалом, который выводит на ледник Машей. Нам же - подниматься вверх вдоль скального гребешка, чтобы очутиться на хребте, отделяющем долину Актру от Маашея.
И где этот перевала Актру?! На моих картосхемах он обозначен в двух местах - 1) там, где мы собираемся подниматься, между ледником Правый Маашей и ледником Большой Актру; 2) дальше по хребту, соединяя ледник Большой Актру и ледник Центральный Машей. Первый вариант перевала выше, чем второй, но смотрится проще - 500 метров снежно-ледового склона. Второй - скальный, причём скалы довольно крутые и камнеопасные. Первый вариант вытягивает на 2Б, второй - ближе к 3А. Для себя я назвал первый вариант "Актру Северный", второй - "Актру Южный". Ни о том, ни о другом перевале информации нет (по крайней мере в Интернете и в отчётах Новосибирского клуба туристов), кроме краткой характеристики в перечне:
1.1.40
| Актру
| 3600
| 2Б
| 2Б
| сн-лд
| лед.Л.Большой Актру - лед.П.Маашей (р.Маашей)
|
|
Наша цель - получить информацию о первом варианте.
Подходим под ледопад и организуем связку. Движемся, придерживаясь левого борта долины по ходу движения.
По сравнению с прошлым годом много снега - он равномерным слоем покрывает склон, скрывая и трещины, и ледовые гребешки, так что приходится угадывать границу между трещинами и льдом по рельефу - понижение, значит, трещина; тянется бугор, значит, лёд. Много снега - это хорошо: трещины скорее всего забиты, может даже, не будем петлять, обходя их, а двинемся напрямик - снег выдержит. Не тут-то было: снег не держит, и ведущий Славка, пытаясь идти напрямик, с матами пару раз проваливается по пояс. Значит, придётся обходить... Петляем. Правее по ходу движения (почти по центру ледника) сплошной снежный покров, но нам туда нельзя, поскольку трещины расширяются, уходя под слой снега, который, как мы уже убедились, не держит; скорее всего потому так много снега, что слева, где мы идём, скалы, от которых отражается тепло, потому снег подтаял и трещины стали виднее. Ледопад почти заканчивается - широкое поле перед нами, там-то уж точно трещин будет мало...
За спиной раздаётся крик. Женский. И перед этим была трещина. За мной шла Айка. Верёвка натягивается, оборачиваюсь - никого. Кроме Мишки, который стоит как-то неестественно... Понятно - стоит на забитом в снег ледорубе, словно солдат - пятки вместе, носки врозь. Айка провалилась. Забиваю в снег ледоруб и креплю на него верёвку, то же самое делает Славка. Отцепляюсь, защёлкиваю самостраховочный ус в верёвку и подхожу к краю трещины: в двух метрах ниже висит Айка. Трещина глубокая...Спрашиваю:
- Цела?.
- Угу. - Отвечает Айка. И добавляет: Макс, как тут красиво!.
Кидаем Айке конец верёвки, за которую она крепит рюкзак. Затем начинаем вытягивать девушку.
- Блин, - раздаётся крик, и мы слышим затихающий дребезг. Определяю: что-то улетело. Спрашиваю:
- Как там?.
Краткий ответ:
- Ледоруб улетел.
- Далеко?
Далеко. Не видно. Не достать. Ну и чёрт с ним.
Помогаем девушке вылезти.
Ошарашенная Айка выбирается наружу. Подходит, садится на рюкзак и - фраза:
- Как там красиво! Затем следует торопливое, восторженное описание: Она такая... расширяющаяся! Я в воздухе висела, к низу трещина расширяется, потом сужается, уходит куда-то вглубь, и конца ей не видно!
Перебиваю нервную скороговорку:
- Нигде не болит?.
- Нормально.
Провозглашаю:
- Надо лезть за ледорубом.
Айка отрицательно мотает головой:
Не надо. Не лезь! Не достать его.
Надо. Без ледоруба как без рук - путь предстоит ещё долгий.
Осторожно выбираем Мишку-Гамми, по-пластунски перебирающегося через трещину. Он заглядывает в дыру, восхищённо произносит "Ого!" и оказывается рядом с нами.
Мишка тщательно забивает в снег ледоруб, организуя страховочную станцию. На ней мы закрепляем верёвку, по которой я буду спускаться. Беру фотоаппарат. Цепляю в себя конец верёвки и подхожу к краю трещины. Кричу страхующему Славке - "Жёстче!". Осторожно спускаю вниз верёвку, цепляю спусковое устройство. И ухожу вниз, оказываясь в свободном висе. Перед лицом проплывает метровый слой снега. Наконец чувствую, как кошки начинают скрести лёд. Забиваю передние зубья и осматриваюсь. На самом деле, верхняя часть трещины - широкая полость, сводом которой - слой снега, пробитый Айкой. Слой снега - глубокий, только вот над трещиной - тоненький-тоненький...
Спускаюсь ниже и закручиваю на всякий случай льдобур, в который цепляю верёвку. Полость переходит в узкую трещину, куда улетел молоток. Еду дальше, пролезаю в трещину... которая снова расширяется. Еду. А ну как сейчас шевельнётся ледник, и прихлопнет меня вот этим ледовым лепестком, отслоившимся от основной стены... Лепесточек на пару тонн. Темно. Встаю ногами на смесь глыб, крошек. Где-то здесь должен быть Айкин айсбайль. Вот те на: трещина уходит дальше, у меня же остаётся всего метра четыре верёвки... потихоньку сползаю вниз ещё на два метра и встаю на носик глыбы. Всё: дальше слишком узко, не пролезу. А ледоруба-то не видно... Старательно осматриваюсь - нету. Не видать Айке своего молотка. Достаю фотоаппарат и щёлкаю. Снимок не получается - темно, к тому ещё положение неустойчиво. Придётся со вспышкой. Свет разрывает темноту и на третьем-четвёртом кадре обнаруживаю Айкин ледовый инструмент. Радость! Не зря лазал. И хорошо, что фотоаппарат с собой прихватил - свет вспышки отразился от ледоруба, сделав то, что не смог равномерный рассеянный свет фонарика. Молоток повис на ледовом столбике ниже на метр. Сползаю ниже, заклиниваясь в щель, нагибаюсь и цепляю своим ледорубом Айкин молоток. Итак, глубина - 35 метров... Высота десятиэтажного дома. Цель достигнута. Смотрю вверх: лёд, много льда.
Чувствую, что спина намокла - по стене течёт вода. Цепляю жумар, отсоединяю спусковое устройство и лезу наверх. Перед глазами проплывает лёд. Вот он какой - изнутри, из самого можно сказать нутра...
Всегда поражался льду. Вспомнилась история, давно прочитанная в журнале "Вокруг света": где-то на Востоке в древности одному рассказчику какой-то начальник типа падишаха отрубил голову, приняв за ложь "правдивые" рассказы, будто вода бывает твёрдой... Лёд в самых необычных проявлениях. Острый - вспоминаю, как в детстве тонкой льдинкой умудрился проткнуть себе палец. Лёд - зеленоватый, синий, голубой. Поднимаюсь вверх. Передо мной проплывают ледовые кружева, истончающиеся до паутинистой игольчатости и набухающие округлыми желваками; ледовые монолиты, покрытые патиной пыли, словно окисью на древних монетах. Разрушаю кружева кошками, закрепляя ноги на стенке, забиваю передние зубья кошек в монолит. Вода-скульптор тихонько точится, вырезая ледовые рёбра и формируя щербинистую, ноздреватую, словно кожа рептилий, поверхность стен; вода пропитывает рваные клочья снега, невесомо повисшие в складках между глыбами; вода истончает снег, превращая его в ажурные каплющие цветы...
Как бы ни был могуч лёд, растекаясь грандиозными реками ледников, взметаясь белыми пиками, он всегда находится во власти неба: горы заканчиваются, начинаются равнины, моря, а небо всё длится и длится, заполняя межгорные долины, придавливая хребты, так что они, такие огромные, всегда смотрятся крохотными рядом с эти всепоглощающим бирюзовым пространством. Солнце - хозяин неба освещает ледники, отчего они словно скукоживаются, тая, рушась. Белые ледники чернеют, проседая под гнётом неба.
Изнутри ледник - другой. Он - синий. Глядя на грандиозные стены обнажившегося льда, видя ледник изнутри, понимаешь, почему на Севере лёд считается одной из первичных стихий, сотворивших мир.
Кадр из фантастического фильма проходит в голове: за иллюминатором проплывает мёртвый - превратившийся в лёд - человек. Человек умирает в космосе - холод проникает в тело. Человека хоронят в землю - он растворяется в почве, поглощаемый червями, разрываемый корнями растенийти се - становится м проплывает мёртвый - превратившийся чиваются, начинаются равнины, моря, а небо всё длится и дли. Звёзды, чудовищно горячие, непомерно громадные, - ни воображение, ни соображение не справляется с этими температурами и размерами - оказываются ничтожеством перед бесконечным открытым космосом, пространством "Между"; раскалённые звёзды когда-нибудь остывают, побеждённые космическим пространством, и распадаются на холодные куски, которые могут, наверное, вечно плавать в открытой Вселенной.
В глубине лёд - синий. "Изнутри" льда понимаешь иллюзорность, проходимость солнца, тепла, света, жизни перед этим пластичным, текучим, холодным спокойствием - смертью. Лёд изнутри, лёд снаружи - когда-нибудь, эта трещина захлопнется, но появится новая...
Остановился. Передо мной была рыба. Ледяной обитатель ледового царства замер.
Я потрогал зверя - он был мокрый. Вот-вот трещина станет шире - проникнет луч солнца и зверь растает... Или уплывёт - по неведомым внутрилёдным и подлёдным полостям, по капельке стечёт вниз, опадёт сосулькой. Растает, но не умрёт, слившись с материнской ледовой массой, такой с виду неподвижной, а на деле - пластичной. Плыви, зверь, возрождайся в других трещинах, в иных ледниках... может, и до холодильника доплывёшь.
Выбираюсь на поверхность. Солнце освещает ледник. По которому нам ещё идти да идти...
Торжественно вручаю Айке ледоруб, безапелляционно намекая на вознаграждение в виде бутылки за мои труды. Девушка торжественно обещает скупить весь коньяк, какой будет в посёлке Акташ, и вручить мне. Обнадёженные сладкой картиной грядущего грандиозного отдыха, мы готовимся бежать, но...
-Макс, посмотри, я правильно обвязалась, - останавливает Айка.
Я взглядываю и обомлеваю. Поскольку вдруг обнаруживаю, что девушка навязала какие-то дополнительные верёвки, скрепив нижнюю и верхнюю часть страховочной системы, прикрепила зачем-то ещё один самостраховочный ус... И вообще представляет собой клубок верёвок. Восклицаю:
-Что это за фигня?!
-Чтобы не провалиться. - Твёрдо отвечает девушка.
Разматываем Айку, оставляя только самое необходимое.
Хорошо виден предполагаемый перевал. Наметили путь - на большую террасу под перевальным взлётом и далее вдоль скального гребешка наверх. Гребешок, кажется, тянется почти до самой седловины.
Поднялись на террасу, пересекли её по направлению к нижней части скального гребешка. На скалах быстро перекусили.
И полезли наверх.
Но перед этим случилось событие, окрасившее наш дальнейший поход в патетико-героические тона. Во время короткого привала темой обсуждения почему-то стали непонятки и песни. Тему непоняток начал я, рассказав, как в 18 лет совершил для себя открытие, обнаружив, что Мойдодыр, оказывается, раскладывается на три слова Мой До Дыр, а не одно имя, типа Света, Наташа, Катя или Баба-Яга, Кощей Бессмертный.
- У меня подобное тоже было, - сказала Айка. - Только на свой лад. Есть известная песня "Хотят ли русские войны". Я слышала патетический припев как "Котятки русские больны". И жалко же мне было этих котят! В то же время радостно: во как озабочены настоящие мужественные мужики судьбой больных зверьков!
Пластинка заиграла. И далее всю дорогу в моей голове суровые мужчины пели: "Котятки русские ба-а-льны". Периодически котятки заменялись мышатками, поросятками, "больны" - "слоны" ("Котятки русские - слоны") и прочими вариациями, но героический хор был неизменен...
Вначале двигались в связках, затем, когда пошёл голый лёд, стали вешать перила.
Чем выше поднимались, тем хуже становилась погода. Как только вылезли на седловину - к 19 часам, повесив 11х45 м. перил, погода испортилась окончательно. Мы присели на перевале, ожидая, когда хоть немного развиднеется и откроется спуск, однако мгла пришла, кажется, надолго. Прождали 20 минут, перебрав всех возможных больных котяток, свиняток, затем прошли 100 м. по гребню по направлению к г. Актру и вдруг нашли удобную площадку под одну палатку на вершинке. Решили: ждём ещё немного и, если погода не изменится, ставим лагерь. За 40 минут ожидания ("мышатки русские - дрозды", "собачки прусские - ослы" и пр. подобное), не появилось ни одного просвета, потому поставили палатку, быстренько поели и завалились в спальники.
Утро было ясным. Хорошо!!! Котятки русские вовсе не больны!
Однако в долине бродили густые облака. Быстренько сфотографировали окружающие пейзажи и побежали вниз - на ледник Актру. Бежали-то всего 30 минут, но за это время горы погрузились в туман. Или туман окутал горы. Пошёл снег с дождём. В общем, котятки русские снова заболели...