20 дней в горах Абхазии

В Гудауте пробыл я полдня, и за это время произошла замена в составе участников. Олеся отбывала обратно в Москву на работу. Кстати у нее получилось замечательное и компактное по времени путешествие. Берем на работе отгул на неделю, вечером пятницы, в полодиннадцатого сажаемся в поезд до Адлера и совершаем удивительное по насыщенности и погружению в природу путешествие по маршруту Рица - Авадхара - Анчхо - Псху - Гудаутский пер - Хабю. Полдня валяемся на берегу моря принимая солнечные ванны и барахтаясь в волнах, после чего возвращаемся в Адлер и вечерним поездом (9 или 10 вечера) отправляемся домой. В Москве остается еще полдня чтобы прийти в себя, и в понедельник новым человеком выйти на работу. Рекомендую.

Вместо Олеси из Моск прибыл Шанди. Не успел он толком искупаться в море, как уже был обокран. В Абхазии воруют очень активно и нагло, везде вдоль побережья или прочих мест скопления туристов. В чем бы вас не заверяли гостеприимные абхазы, воры там были, есть и будут всегда, пусть даже они и позор нации. Мне и Шанди довелось побывать во многих странах мира, объехать полмира по сути, но по нашему обоюдному мнению Абхазия - самая воровская страна в мире. Именно воровская, а не грабительская, бандитская и т.д. (Хотя мы конечно пока еще не гостевали в Сомали или Бангладеше). Чтобы там не говорили, но лучшее средство борьбы с ворами - это собственная бдительность туриста, постоянный мониторинг своих ценных вещей. У купающегося Шанди увели фотоаппарат и КПК, у меня, посетившего интернет-кафе возле Главного Рынка Сухуми, мобильный телефон. Телефон увел охранник интернет-кафе! Он бы увел и GPS, да просто толком не понял, что это за штука такая. Собственно и был застигнут за задумчивым разглядыванием и оценкой вытащенного из клапана рюкзака девайса. Ну да хватит о плохом, хорошего в Абхазии все равно неисоизмеримо больше.

Перебршись из Гудауты в Сухуми переночевали у гостеприимных русских женщин-туроператоров, активно помогающих написанию путеводителя. А утром двинулись на север. Автостоп с Шанди шел куда менее успешно, чем с Олесей, что и неудивительно. На маршрутке доехали до Яштхуа, а оттуда за доплату водитель ради нас довел свой микроавтобус до села Шрома. Село грузинское, людьми покинуто. На пустынных улицах иногда можно встретить пасущихся по огородам коров. Один дом все-таки обитаем и на обратном пути мы наблюдали странное зрелище. Огромное село мрачных развалин с пустыми глазницами окон, и единственный светлый, ярко горящий всеми своими лампами дом. Окна двери нараспашку, словно попытка поделиться своим светом с соседними домами, оживить их.

В Шроме пробыли недолго, ровно минуту. Время ушло на то, чтобы достать из пакета с целью завтрака купленный утром на рынке засоленный в корейском стиле бамбук и горячий хлеб. И едва от предстоящего гастрономического наслаждения заурчало в животе, как на дороге заурчал и остановился УАЗик. Этот полноприводный автомобиль был явно готов проехать куда дальше предыдущей ГАЗели, но к сожалению тоже за деньги. Впрочем поскольку нам было все равно по пути, деньги оказались небольшими, особенно если оценить проеханную часть маршрута. Сутки пешего хода преимущественно вверх. УАЗик доехал до конца, дальше ехать было некуда, двухколейная дорога закончилась. Четверо абхазов ехали на рыбалку. Причем ехали второй раз подряд. Вчера они уже приехали на тоже место, что и сегодня. Но на соседней рыбацкой стоянке один рыболов перебрал лишнего, пошел в туалет и свалился с обрыва. Будь он трезвым - убился бы точно, обрыв был высокий. Но пьяный выжил, был случайно замечен на дне ручья одним из наших попутчиков, и в срочном порядке госпитализирован на УАЗике в Сухуми. А наши рыбаки вчера даже удочки не успели закинуть, сегодня - вторая попытка.

Проезжаем залитое солнцем и совершенно пустое Ахалшени. Когда-то здесь жили греки, но во времена великого советского переселения народов греки были выгнаны отсюда и появились грузины. Ахалшени с грузинского так и переводися, примерно как "Новое твоё". Во время последней войны были выгнаны грузины. Заброшенная и пустая греческая церковь. УАЗик едет по дороге усыпанной созревшими яблоками, проскальзывая в местах усыпанных ярко желтой алычой. Рассказывают что медведи с окрестных долин частенько выбираются сюда полакомиться сладкими плодами.

Нас долго трясло и качало, все кроме водителя кемарили, а потом машина вдруг оказалась в Цимуре. Вообще-то мы планировали подыматься в Псху через Двуречье и перевал Доу, это - по Западной Гумисте. А привезли нас на Гумисту Восточную. Сам водитель в Гумистах и перевалах не ориентировался, ему б только бы где рыбу ловить. Я же, сидя в кузове и подремывая, глядел на компас. На север - ну и ладно.

Нас встречала егерь Ольга Валентиновна, сама себя величающая ЦеЦе, что означает Царица Цимурская. Первым делом она совершенно экспертно определила, что приехали мы не туда, Гумиста другая. На правильную Гумисту, хоть она всего лишь за хребтом в двух километрах нам не пройти. Тут не то место, где можно тупо лезть вверх в гору по азимуту. Звучит на слова убедительно, да и чисто внешне хребет выглядит внушительно. Нам либо ехать обратно (ехать не на чем, а пешком если - то сутки), либо не отчаиваться и идти в свое Псху, но не через Доу, а через Химсу.

Через ту самую Химсу, от которой отговаривал пару дней назад Арсений. Отговаривал следующими аргументами. Первый. Весь горный узел, связвающий верховья Восточной Гумисты, Чхалты и Бзыби заминирован. Там, за заснеженными перевалами, лежит Свободная Сванетия. Ей по барабану, что чисто территориально она находится в границах признанной Абхазии и официальной Грузии. Сваны не признают никого и сами себе хозяева. Именно оттуда вооруженные грузинами бандформирования совершали дерзские партизанские заходы в зависимую Абхазию. Основной целью было добраться до оставленных в панике бегства грузинских тайников в поспешно брошенных селах Ахалшени и Шрома. Ну а если повезет - можно и в Сухуми чего-нибудь пощипать. В общем абхазские войска не долго думая и от греха подальше заминировали наглухо весь горный узел. Год назад, под шумок южно-осетинского конфликта в Свободную Сванетию (абхазскую ее часть) вошли российские войска и вышибли оттуда все бандформирования. Но мины на перевалах так и остались. Второй аргумент - заброшенность тех мест. Охотники давно уже не там ходят, туристы тем более. Тропы заросли. Пихты растут в несколько обхватов толщиной, много поваленных деревьев - не пройти, не проползти. Людей никаких нет, только дикие звери. Случись что, неделю выходить к цивилизации. Третий аргумент климатический. Ледник Химса - самый близкий к Черному морю ледник Кавказа. Летом температура очень высокая и он активно испаряется. Горы закрыты густыми облаками, в пониже, в долинах идут бесконечные дожди, лес всегда мокрый и мрачно гниет в глухих ущельях. Стоит ли говорить, что при сообщении всех трех фактов о Химсе, Шанди лишь крякнул от удовольствия и засобирался в те края. Мы решили, что нам однозначно повезло, раз выпал шанс проверить себя и пройти через Химсу.


падение воды на СхГЭСЦарица Цимурская уверяет, что тропа на Химсу отсюда есть, совсем недавно туда ушли на лошадях охотники и даже какие-то конные туристы ведомые ее братом. В Цимуре хозяйствовать помогает ей пожилая еще одна пожилая, но очень бойкая женщина Нина, да молодая студентка-практиктанка из Москвы. Студентка людей сторонится, бегает вверх-вниз по реке и засовывает в нее градусник, научные наблюдения проводит. Но посто так не отпускает и мы остаемся в Цимуре до утра. Питаясь по пути плодами лавровишни идем смотреть 1-ю очередь Сухумской ГЭС. Сопровождающая нас собака начинает гавкать. "А, ну это она медведя привечает. Они старые знакомые. Он ее словно мячик подкидывает, играются," - поясняет егерь.

Сухумская ГЭС появляется из-за поворота реки. Величественное здание, сооруженное еще в 1948 году. Проработало почти полвека, простояло нетронутым всю последнюю войну, однако природа забрала себе обратно ранее отвоеванное у нее человеком. В 1995 случился сильный паводок, который ворвался в машинные залы и все порушил. Женщина пытается нас расспросить о подробностях аварии на Саяно-Шушенской ГЭС, но мы и сами ничего толком не знаем. "Вот так и получается: немцы пленные построили, грузины не тронули, разрушила природа, абхазы разворовали на цветметаллы, а восстанавливать теперь все будут русские на свои деньги," - рассуждает Ольга Валентиновна. От станции через тот самый непроходимый хребет до долины другой (Западной) Гумисты, где путь на Доу, проложен тоннель более чем двухкилометровой длины. В эпоху войн по тоннелю ходили партизаны с диверсионными и снабженческими целями. Нынче же тоннель плотно забит илом.

Картина на станции действительно впечатляющая, скорее из какого-нибудь апокалептического фантастического фильма. Лианы обвиваются остатки массивных проржавевших механизмов. В машинном зале - плотина из нанесенных дров и камней, птичье гнездо в распделительном щитке. Вот вот из подвала выйдет последний оставшийся на Земле Homo Sapiens или выкатится робот-мусорщик E-Wally.

Никуда не идем, остаток дня посвящаем чтению и починке палатки. Выяснилось, что в Гудауте на пляжу осталась одна из дуг, заменяем ее выструганной и подогнанной под размер тросточкой. Вообще путешествие на Химсу еще не началось, а у нас уже серьезные проблемы с палаткой, отсутствует ложка, миска, сахар, и промокла туалетная бумага, однако мы преисполнены оптимизма.

Вечереет. Возвращаются со своей рыбалки наши утренние попутчики. В котле весело булькает ароматная уха и плавает картошка и пятнистые тушки форели. За стаканом домашнего вина завязываются разговоры. Больше всех конечно же повествует егерь Ольга Валентиновна, а все остальные слушают удивительные истории из ее более чем 20-летнего егерства в здешних местах. После войны пришел сюда ее отец, очень любил он природу, да так и остался тут. И ее жизнь вся прошла в гумистинских лесах, выбирается в Сухуми только пару дней в году.

"А вот на проошлой неделе менты поганые (даже в Абхазии такие есть) приехали с электроудочкой и поубивали всю рыбу. А там у нас городище древний, кто, когда построил не известно. Еще вот черноюморная история о "шоколадном трупе". Пропал мужик. (Пропасть немудрено тут, свое хозяйство егерь ласково называет "Бермудским треугольником"). Нашли случайно, по запаху, он там весь шоколадный и лежал на дне ущелья. Никто не отважился идти, выносить его оттуда. Тогда еще будучи несовершеннолетней девчонкой я встала и сказала, что я пойду. И пошла. Да, Ольга Валентиновна из тех, что коня на скаку остановит. А точнее не коня, а медведя. Повадился тут один улики ее таскать. Бывает по пять штук за ночь уносил. Ну мы и засели ночью с ружьем. Часа в три появился. Батюшки! Страшила то какой! Килограмм за 200, ростом за 2 метра. Ну всадили мы ему пулю. И пропал сразу же. Не убежал, а затаился. Темно, где он там не видно. Сидели ждали друг друга. Ну что делать? Надо до хаты идти ружье перезаряжать. Только двинулись, он на нас пошел. Бегом к вагончику, дверь перед самым носом захлопнули, барабанил еще нам. В общем восемь раз мы его стреляли. Потом, когда шкуру уже снимали, посмотрели - первый выстрел горло прошиб ему, смертельный. Много крови еще натекло там где он лежал. Почуствовал, что смерть его пришла, отомстить решил, затаился."

Всю ночь нам с Шанди снились медведи-зомби и храбрые 14-летние аборигенки. А утром отправились на Химсу. "Сперва по дороге два километра и будет поворот вправо", - напутствует Ольга Валентиновна. Поворот мы конечно проскочили мимо и больших трудов стоило его все-таки найти. После уцепившись в тропу изо всех сил старались конский след и навоз не упускать из виду.


С Олесей ходилось хорошо и быстро. С Шанди получается и вовсе какой-то прямо таки олимпийский забег. Чувствуется засиделся без серьезного треккинга парень, все по каким-то больше тусововочным местам. Идем со скоростью экспресса, хотя чисто внешне подъем дается тяжело. Тяжело дышится, расслабленные мышцы только-только начинают снова входить треккингоый режим. Организм решил сразу же перед тяжелой физической нагрузкой избавиться от всего лишнего. Половины рулона туалетной бумаги как не бывало. Первых 200 метров подъема задача используя интуицию и засечки н дереьях не потерять тропу и выйти на правильный хребет. А по нему уж дойдем. Тропа иногда траверсирует, но нигде не спускается. Теперь если хоть какая-то соблазнительная тропка вниз — это звериная. Пойдешь, не вернешься. Егерь предупреждала. В одном месте все-таки задумчиво остановились. Тропы не видно, а хребет как-то расширился, стало не очевидно. Но впереди послышались шумы и скоре показались всадники. Охотники, создавшие и регулярно поддерживающие конную тропу на Химсу спускаются вниз. Все как на подбор, одежда хаки, суровые лица с морщинами и иногда шрамами, у каждого за спиной автомат Калашникова. Поздоровались и проехали вниз, а мы с Шанди долго еще сидели и обсуждали, не тот ли это разбойничий отряд сванов и грузин, ради которых весь горный узел и заминирован.

Долго ль шли, коротко... На самом деле очень долго, среди всех дневных переходов-подъемов на перевал этот был самым большим по расстоянию. 1500 метров подъема, при расстоянии 8 км (по прямой GPS показывает, а тропа виляет), 8 часов ходьбы двух свежих, начинающих путешествие мужиков. Ни одной точки водопая по пути. Точнее человеческого водопоя, лужи «для коней» встречались. Лужи булькали. Обрадованные наличию родничка и вооружившись кружкой я бросился к лужам. Лужи обрадованные нежданному потребителю воды забулькали активнее. Оказалось, что «булькают» барахтающиеся головастики. С водопоем решено повременить до вечера.

По мере подъема заметно меняется растительность по высотной поясности. Лиственные леса превращаются в хвойные. Нас же поразила черника ростом с человеческий рост. Такая же голубика (отличается от черники бордовостью листьев). Вечереет и мы как раз выходим на альпики. Названия тут забавны: альпийские луга — альпики, улья — улики. Вокруг плотный туман. Вдруг в разрыв тумана совсем рядом с нами высовывается огромный скальный зуб — гора с горделивым названием на карте 2031. Самое удивительное — вдруг заработала связь, причем очень уверенно. Такой отрезок здесь — 200 метров, видимость Сухуми и моря — прямая, менее 30 км. Вниз по маршруту мобильной связи нет двое суток пути, вверх по маршруту ее нет вовсе. Альпики имеют тут очень крутые склоны, сам хребет превратился в скальную стену. Идем под ней справа. Пьем из долгожданного ручья, хребет поворачивает вправо на 90 градусов, альпийские склоны туда же. Хребет неожиданно разбегается в стороны, представляя гигантскую сцену с альпийскими декорациями, пополненные скалами и водопадами. По центру сцены стоит малюсенький (на фоне декораций) охотничий балаган. Едва мы дошли до него, как совсем стемнело. Оставалось только спать, пошуршав предварительно по небогатым запасам оставленным в балагане. Вкуснейший сулугуни, кукурузная крупа и варенье оставленное на дне и по стенкам банки. Определяли вкусовыми ощущениями варенье весь вечер и лишь к утру догадались. Инжирное! Пошуршать помимо нас в балагане решила и мышка. Славно профессиональный скалолаз, вверх тормашками, цепляясь всеми своими пятью конечностями, она карабкалась по нависающим балкам к подвешенному на на столбе на гвозде пакету с продуктами. Восхождение было успешным, на финише восходителя ждала заслуженная награда: шоколадные конфеты.

Утром с гигантской каменной сцены открылся обалденный вид в соторны зрительского зала, на запад, на весь Чедымский горный узел. «Вязанка» острых пиков, каменные хребты, зеленые склоны. Совсем вдали виднеются «лунные» пейзажи Бзыбского карстового плато. Декарации сцены постепенно, с внимательным изучениме карты обретают свои имена. Тут вершина и перевал Дзыхва (об слов «вода» и «гора»), хребет Буру, ложбина озера Кот-Кот. То ли гора-вода, то ли тот самый, испаряющийся ледник Химса иноват, но уже к 9-10 утра виды затягивают облака. Все время от пробуждения до 9 вместо фотографирования (о чем немного теперь жалею) мы потратили на поиски дальнейшего пути. Догадаться было не просто, но мы «взяли этот вопрос». Оказалось, что дальнейший путь лежит … назад! Там тропа незаметно расщепляется на левую (по которой мы пришли) и правую, спускающуюся с альпиков вниз, сначала на огромнуую поляну, а потом ныряющую вправо в лес. Путь в итоге лежит вдоль хребта Буру, но по траверсу лесных склоно на высоте 1700-1800. Не будь здесь лошадей до нас — не пройти. Уже ни засечек, ни фантиков, ни хорошо оттоптаных фрагментов тропы. Только копыта и конский навоз. Пересекаем три реки и тропа снова уходит направо вверх, к альпийским лугам. Для ориентирования теперь уже не осталось никаких козырей, конские следы и навоз поглотил молодняк. Лес 10-15 летнего ярко-зеленого орешника. Продираешься и видно под ногами полметра, не дальше. Пришлось доставать из рукава два последних козыря — интуицию и навигационный GPS-приемник. На альпики вышли, а под ногами все-таки осталась виляющая теперь серпантинов вверх дорожка.

Палящее солнце, черника и подъем вверх пытаются изнурить уставших при продирании сквозь молодой лес путников, но мы не сдаемся и упорно ломим в гору. Природа сдается, и выключает солнце. И вот мы уже на перевале Уим, высота 2350. Издалека перевальную седловину определить невозможно, путь просто пересекает одинаковый на всем протяжении хребет в произвольном месте. Перед нами открыается долина верховий Лыкомы (притока Восточной Гумисты). Нам — на тот берег долины, где наконец-то виднеется перевал Химса. Надо пройти большой петлей через верховья, чтобы не опуститься глубоко в долину. Конец лета, и уже скоро новая осень, зима, а саму Лыкому мы переходим по нерастаявшему снежному мосту, 2100 над уровнем моря. Еще несколько ручьев нет никаких ровных мест под стоянки, но уже под самим перевалом прекрасные кемпинговые пространства. Останавливаемся, чтобы решающий штурм совершать уже с утра.

Бодренько забегаем на высочайшую точку маршрута, перевал Химса, 2467 м. Тут просто здорово, еще утро и облкаков не натянуло. Скальные стенки массива Химса и Келасури. С юга, откуда мы пришли огромное голубое подперевальное озеро, на запад видно далеко-далеко, до самого ГКХ. Это долина Убыша, спускающегося к лесам верховий Бзыби. Сами леса чуточку выглядыают, словно из под полы, откуда-то снизу. На перевале вместо ожидаемых мин - аккуратная кучка паторонов. Именно патронов, а не гильз. С красными, зелеными ободками и без ободков. Самые разные. Впоследствии жители Псху укоряли нас, что мы не захватили патроны с собой, можно было б дарить псхинцам или продавать. В хозяйстве все полезно, особенно патроны, которые уже кончаются, а с новыми поставками — напряженка, войны то нет. Это редкий перевал (среди простопроходимых категории н/к или 1А), на котором не установлено обелисков или памятных табличек героям ВОВ. Зато весь перевал буквально уставлен крестами, а на перевальном камне, рядом с патронами лежит выплавленная фигурка Христа. Изумительная работа напоминающая по своему стилю работы мастеров древнейшей индийской цивилизации Махенджо-Даро.

Тропинка весело бежит вниз по лугам, покрытым красивейшими травами. Вдруг на одной из полянок лошади. Много, штук восемь. Все привязаны. Вот и стоянка хозяев обнаружилась, в беспорядке по лагерю разбросаны остатки, шкура и копыта недоеденного тура, военные пакеты с консервами, плавленным сыром и сгущенкой, вино. Пообедали пока хозяев нет и двинулись дальше вниз к Убышу. Сразу же стало понятно, что лошадиная тропа на этой стоянке и закончилась. Дальше покрытыя рододендроном склоны и трава, трава по пояс и выше. Иногда выскакивали на хорошо промятую в высокой траве тропу, радостно бежали по ней до первой лежанки или туалета, где понимали медвежью сущность тропы. Шли б и по медвежьим, да только как выяснилось медведи цели спуститься по Убышу вниз до Бзыби не ставили, и тропы свои топтали постоянно куда-то в сторону ежевичников. Начался лес. В нем иногда удавалось обнаружить остатки старой охотничьей тропы 20-летней давности, но фрагменты эти имели обычно протяженность метров 50-100. В итоге в какой-то момент стали идти прямо по берегу Убыша. Лес вдоль реки расступается и по ней начинает бурно произрастать малины. Вот мы и застряли на очередном препятствии. А через полчаса, уже хорошо отожравшись сладкими красными ягодами, обнаружили, что «попали». С тех пор каждый раз попадая в малинники, мы с тревогой ожидали наступлнения какого-нибудь очередного «попадания». А в этот раз случилось следующее: река резко сжимает берега крутыми отвесными склонами. Выбираться пришлось если не скалолазанием, то скорее гравий-песко-глинолазанием. Закончив лезть вверх путь продолжили по постоянно осыпающейся узкой полочке, вниз тут лучше было не смотреть. Все обошлось, мы снова в лесу с фрагментами старой охотничьей тропы, спускаемся прямо к слиянию Убуша и Бзыби.

На противоположном берегу Бзыби поманил своей крышей очередной летник, достойный приют уставшим за долгий и тяжелый день путникам. Да вот только летник на другом берегу. Описанного в книжке 1981 года добротного моста даже следов не нашлось. Веревки понятно дело никакой. Нам повезло. Удачно сошлись три фактора. Во-первых Бзыбь создала здесь остров, то бишь две протоки, и первая протока перебродилась совсем без проблем. Во-вторых начало сентября — самое маловодное время. В-третьих уровень воды вечером ниже чем весь остальной день. Но все равно этот брод до сих вспоминается с каким-то ужасом. Для начала потратили почти час времени обходя весь остров и суясь во все потенциальные броды. Правильный (и похоже единственно возможный вариант помогли найти куски полиэтилена, видимо оставленные предыдущими бродящими). Брод был … Ну для деликатности скажем на уровне чутьниже пояса. Напор очень хороший. Будь тут со мной (165 см роста, веса около 75 кг плюс рюкзак) не примерно такой же по весу и более высокий Шанди, а, например легкая Олеся, чем бы брод закончился неизвестно. А тут, собрав волю в кулак, и успокоив панику, пытаясь потверже ставить ноги, каждый с двумя палками (переставлять палки и оказалось самой сложной задачей), слегка пошатываясь под напором воды, мы прошли. Помог видимо психологически и первый пробный заход, без рюкзака, удавшийся мне. Недостающей смелости добавил факт нахождения летника на той стороне. Пербродя по полной ощутили смысл выражения «Рубикон пройден». Обратного пути теперь точно нет.

Image 1 of 1 Maximize imageRestore image Цимур - Дзыхва - Уим - Химса - Убыш

Image 1 of 1 Maximize imageRestore image Дзыхва