Вдвоем по весенней тундре

13 - 14 июня

     Переправа через реку М. Хараматалоу затруднений не вызвала и была, в общем, похожа на предыдущую. Единственно, что запомнилось, так это температура воды, она явно становилась выше с каждым днем. Жара делала свое дело. На правом берегу сразу же начиналась (или продолжилась) тракторная дорога на Пятиречье. Мы встали на нее, и в течение двух дней она вела нас через обширные тундровые пространства азиатских предгорий Полярного Урала.     Справа в отдалении в знойной дымке высился Уральский хребет, впереди, на сколько хватало глаз – тундра, поросшая зарослями карликовой березки и ивняка, слева на горизонте – тайга. Все так масштабно. И хотя мы находились на земле, впечатление было такое, что видишь все как бы с самолета. Вглядываясь в очертания гор, пытались определить их на карте, и в принципе о своем местонахождении в тундре мы судили по Уральским горам.
     Вся дорога на Пятиречье была промаркирована металлическими вешками длиной до 3 м. Правда, мы их не сразу заметили и поняли назначение. Часть их исчезла, утонув в болоте, часть сбита и втоптана в землю неаккуратными вездеходами, а оставшаяся малая часть указывала нам, что мы находимся на основной трассе, а развилок было несколько. Правда, в этих случаях мы ориентировались не по вешкам, а по общему направлению движения. Два – три раза дорога скрывалась под не растаявшим до сих пор снегом. Отсутствие следов на нем, говорило нам о том, что в этом сезоне в этих краях мы первые. По вездеходным колеям всегда текли ручьи, порожденные таянием снега. Шли все время по бровкам, достаточно узким, ограниченных с одной стороны густыми кустами, с другой – колеей, заполненной водой. При движении нам здорово помогали удерживать равновесие телескопические палки. Чтобы присесть отдохнуть, сухое место надо было поискать. Встречались болотистые участки, сначала редко. По мере приближения к Пятиречью их становилось больше.
     После преодоления водораздела пошли ручьи и притоки Бурхойлы. Водораздел был малозаметен, и о том, что он преодолен, можно было судить только по направлению потоков воды в колеях дороги. Переправы через ручьи стали легки и приятны. Вода в медленно текущих по тундре мелких речках успевала здорово прогреться, и нам было приятно охладить в них натруженные ноги. Сразу после переправы возникало чувство легкости, как будто после продолжительного отдыха. Проблем с топливом для костров не было. В зарослях кустарников всегда можно было найти достаточное количество сухих веточек.     Ночевку организовали после переправы через Бурхойлу на правом притоке с видом на Пайер. Надо отметить, что установившаяся жара пробуждала к жизни не только листочки и травку, но и комаров с мошкой. На этой стоянке впервые примерили накомарники.     Готовясь к походу, в разных отчетах мы встречали сообщения о снящихся в этих местах реалистических снах, настолько реальных, что невозможно отличить их от действительности. Вот и мне сначала на Бурхойле, а потом и на Пятиречье снились такие же реалистические сны, с чувствами, мыслями, мелкими деталями и подробностями. Причем чувства и мысли в снах были настолько ярки и красочны, что я их до сих пор помню, как любое другое событие моей жизни. (Примечание: это одно из обстоятельств, которое сыграло роль в том, что на следующий год мы пошли в этот же район и ночевку в тундре устроили именно в этом же месте: один в один, но сказка не повторилась...)
     По дороге встречалась местная живность. Однажды в течение получаса впереди нас в 2 – 3 метрах шагала полярная куропатка. Видно, уводила нас от гнезда. Мы попытались даже ее поймать, но безуспешно. В критический для нее момент она вдруг научилась летать. На одном из озер, вдоль которого шла тропа, гордо плавал одинокий лебедь. Ну, а чаек и уток было не счесть.
      На второй день к обеду мы вступили в долину Пятиречья, поросшую лиственницей. Кое-где все еще лежал девственный снег без следов пребывания людей в этом году. Но то, что эти места часто посещаемы, видно было повсюду: старые кострища, бытовой мусор, запчасти от вездеходов. Дорога подошла к Бурхойле, на берегу которой мы остановились на обед. В этом красивом месте под большими лиственницами вдоль дороги было расположено несколько капитальных туристских стоянок. (Примечание: По сути отсюда можно было бы начать сплав, но деревья были очень крупные, неудобные для строительства рамы катамарана.  В районе Пятиречья в лесу легче найти прямые тонкие деревья для каркаса катамарана.)   Пробовали ловить здесь хариуса, но безуспешно, хотя мы и наблюдали всплески некрупной рыбы. Обеденный отдых из–за рыбалки затянулся на три часа.Ближе к вечеру без проблем по дороге мы вышли в самое сердце Пятиречья: в точку слияния Бурхойлы с Левой Пайерой  (Основная дорога подошла к месту брода через Левую Пайеру. Мы свернули влево к ее устью по второстепенной дороге.) , затратив на путь от станции Полярный Урал 5 полных ходовых дней. Наш вариант выхода на Пятиречье имел протяженность 108 км. Для сравнения путь от Станции Полярный Урал через Конгорский перевал – 109 км. Очевидно, эти варианты равноценны. 
     Едва успев определиться с местом бивака, сразу же взяли спиннинг в руки и на реку. Без труда за короткое время надергали 9 хариусов . Остановить рыбалку вынудило осознание того факта, что нам не под силу будет съесть выловленный улов, а заготавливать впрок не было необходимости.
     Мы ловили в р. Бурхойла, представляющей собой в месте впадения Лев. Пайеры глубокий плес со слабым течением. Ловили на спиннинг на узкую вращающую серебристую блесну номер 2. На блесну желтого цвета клев был чуть хуже. 
     Вечером под самый конец рыбной ловли резко, в течение получаса, сильно похолодало. Температура воздуха упала примерно с 20-25 градусов  до 0. После жары, которая сопровождала нас с начала похода, наступление арктического холода было очень неожиданным. Небо заволокли быстро бегущие серые тучи, поднялся пронзительный северный ветер, Уральский хребет исчез из видимости, а ближайшие невысокие отроги прямо на глазах белели. Мы натянули на себя всю имеющуюся одежду, даже «парадно-выходную», которую одевали только в поезде. В тот момент мы еще не знали, что капитально утепляемся на целых шесть дней, что бодрствовать и спать будем в одной и той же одежде, не снимая ни единой вещи, ни на минуту.     Вечером сидели у костра, готовили хариуса и радовались тому, что холод застал нас на Пятиречье в лесу, где нет проблем с дровами, где деревья прикрывают нас от студеного ветра, где мороз не мешает заняться рыбалкой, тем более, что на Пятиречье мы и так планировали дневку. А если бы мы остались и пошли по европейской стороне Уральских гор, то, возможно, были бы как раз в районе Пайера. Вот там бы нам досталось здорово.
     А вот, что пишет С.Б.Елаховский в своей книге «На лодках через снежные горы»:
"...9 июня 1959 года с семи утра до полудня (на метеостанции Рай-из) при температуре минус восемь градусов был северный ветер со скоростью тридцать пять метров в секунду. (Интересно, что за три дня до этого, 6 июня, стояла тихая и солнечная погода, а температура в тени поднималась до десяти градусов тепла.) В мае и в июне это бывает тут часто: то дождь, то снег, то затишье, то солнечное пекло, а то и крепкий мороз. Такое уж время на Полярном Урале. Царство света, царство ветра и восхитительное непостоянство… "