Плато Маньпупунер. Вдвоем к каменным идолам.

     Проснулась от ощущения, что кроссовки разбухли. Глянула вниз: в палатке несколько вёдер воды, всё плавает и продукты, и спальники. Только самое ценное – фотоаппарат – на сухом пятачке в головах. Всё – палатка стала непригодной для жизни. А снаружи всё тот же проклятый дождь, сильный ветер и видимость метров двадцать. Яростно кружками вычерпала воду. Молча вскипятили две порции кофе. Молча выпили и молча стали собирать вещи. Были сказаны только две фразы:
     – Ещё сутки мы здесь не выживем. – Володя.
     – Когда пойдём, помни, у нас есть не более трёх часов, больше мы не выдержим, замёрзнем. – я
     Маршрут движения и варианты ещё раз не обсуждались. Мы так долго живём вместе, что понимаем друг друга без слов.
     Когда вылезли из палатки и вытащили из неё рюкзаки, озверевший ветер тут же сложил её. Бегом вытащили стойки для уменьшения парусности и быстро, но аккуратно свернули её. Обошлись малыми потерями: было порвано только две растяжки.
     Решительно направились по перевалу к вершине. Ветер и дождь хлестали в лицо. Через несколько минут исчезли последние очаги сухой одежды. Видимость метров двадцать.
     – Володя, чаще смотри на компас, нам ошибаться нельзя.
     Как мы шли, каким образом выбирался путь, я не знаю. Шли мы, не останавливаясь, без единого перекура. Сначала бесконечно долго вверх, потом пошёл спуск. Ощущение холода было настолько сильным, что казалось, не только тело, мысли замёрзли. Ветер дул не переставая, как будто хотел сбросить нас с горы. И спасения от него не было. Временами накатывали мысли: присесть, спрятаться за каким-нибудь камушком от этого проклятого ветра и тихо умереть. Мы замерзали с каждой минутой и понимали, что этих минут остаётся всё меньше. Шла и мысленно твердила два слова: лес, костёр, лес, костёр. Представляла уютную полянку среди густых елей и пылающий огонь. Становилось как будто теплее. Казалась, что эта гора никогда не кончится, и мы замёрзнем раньше, чем дойдём до леса. Двигалась как зомби, повторяя каждый шаг впереди идущего Володи. Но, тем не менее, на его вопрос: «Идём до леса или до дороги?», я, не раздумывая ни секунды,  ответила: «До дороги». И сама удивилась и своему ответу и его вопросу. Как среди этой густой белой пелены при отсутствии видимости на бесконечных просторах он собирался найти нартовый след.
     На дорогу вышли неожиданно, как она вообще нашлась, непонятно. Прошли немного по ней, чтобы убедиться, что она тянется и дальше, и свернули с хребта вниз на запад. Вскоре из тумана начали выступать отдельные кустики, потом редкие берёзки. Мы уходили всё ниже, пока не нашли то, что нам надо было. С двух сторон густо стояли ели, кругом было полно сухих деревьев. Причём, судя по тому, как они были сломаны, становилась ясно, что зимой здесь пронеслась лавина.
     Первым делом, как получилось, растянули вверху между деревьев тент от палатки, чтобы как-то защититься от дождя. Сначала Володя опилил сухие ветки ёлок для разжигания, а потом начал таскать сухие стволы деревьев. Я смотрела на растущий штабель и думала, неужели мы столько сожжём? С сухих берёз ободрали бересту, огромную охапку. Наступил самый ответственный момент: зажигание. Но как это сделать? Под ногами у нас мох, весь пропитанный водой. Пока мы тут топтались, натягивая тент, на месте предполагаемого костра образовалась лужа, глубиной по щиколотку. Куда дрова и бересту положить-то? В воду? Опять спасли ели. Спилили несколько нижних зелёных ветвей, и вот уже готов настил. Пальцы, сведённые и скрюченные холодом, не могут удержать маленькую спичку или зажигалку. Опять выход найден: достали газовую горелку и подсоединили такой драгоценный газ. Пьезоподжиг  сработал безукоризненно.  Факел пламени направлен на бересту. Но она настолько промокла, что только шипит и сворачивается. Ну, загорайся, загорайся же. Несколько долгих минут береста сопротивлялась, но при этом подсыхала в струе огня и, наконец, загорелась. Сверху кидаем сухие еловые ветки. К нашему счастью костер загорается. Теперь не жалеем дров.
     У костра мы согрелись, высушили всю одежду, начиная с футболок, и спальники.
     Когда Володя пошел искать воду для обеда, то в непосредственной близости от костра наткнулся на несколько медвежьих лёжек.
     Сытые, сухие, отдохнувшие, мы опять поднялись на седловину. По пути замечаем, что кругом много спелой морошки, часть из которой объедена медведем. Вышли на дорогу. К этому времени, на наше счастье, дождь прекратился, впервые за три дня. Облака чуть-чуть поднялись, но были настолько низки, что казалось, протяни руку и дотронешься.
     По дороге прошли высоту 708,9 и устремились дальше. Идти было легко, тем более за два с половиной дня мы хорошо отдохнули. На границе тундры за стенкой из елей слева от дороги только что покинутая стоянка, костёр ещё дымится. Зная, что впереди группа из г. Асбеста (двое взрослых и четверо детей), решаем, что это были они, больше некому. Наверно, думаем мы, они тут отсиделись, а теперь, когда погода улучшилась, ушли к Пупам. И верно, на мокрой и грязной дороге в этот день мы часто видели следы от детских сапог. Если они впереди нас, то есть вероятность встречи, если не разминемся.
     Забегая вперёд, можно сказать, что эта группа до цели не дошла. Об этом мы узнали от рыбаков на Лозьве. Они видели их, когда те возвращались по Ауспии, и были очень голодными.
     По тропе вошли в берёзовую аллею. Скорость передвижения несколько замедлилась, т.к. впереди идущему приходилось сбивать с кустов, деревьев море воды, чтобы чуть-чуть облегчить жизнь. Но все равно мы мокрые, всю воду с веток и травы, выросшей выше человеческого роста, не собьешь.
     Далее колея вышла на поляну и опять вошла в лес. В нашем случае после обильных дождей она была залита водой, приходилось обходить глубокие лужи, вновь образовавшиеся ручьи и болотистые участки. Часто встречались заросли ивняка, где легко можно было потерять тропу.
     В лесу тропу пересекает несколько ручьёв. На одном из них мы встали на ночёвку. Погода явно улучшается. С этого места прямо напротив видна гора Койп (Барабан, Бубен). Бивак хорошо обжит. С дровами проблем нет, если отойти чуть подальше. Опять сушились.